Текст книги "Гобелен с пастушкой Катей"

Клиенты скрылись, контора проводила их с видимым вздохом облегчения, а я впала в ступор. Добрую четверть часа после семейного визита Муратовых я переходила от возбуждения к умственной расслабленности, затем к полному изнеможению. Опустошительный спектр эмоций захлестнул меня и распался бессмысленными брызгами. Облегчение, момент законной гордости, стыд за свою беспомощность, недовольство собой, возмущение Валентином – зачем взвалил на меня все это. Опасение, что Отче не примет всерьез мои обязательства и договоры, далее некоторое самодовольство: а ведь я для «Аргуса» тысячу без четверти заработала, практически самостоятельно! Снова стыд за суетные мысли и самый главный позор! О да, заработала, взяла с больного человека деньги, и оказалось, что напрасно. Ларчик-то просто открывался, без всякого анализа.

Я уже представляла, как Отче Валентин будет ласково надо мною издеваться.

– О, моя прелестная детка! – с большим удовольствием скажет он. – Не ожидал от тебя подобной деловой прыти! Не сморгнув глазом, содрала с несчастного психа без малого тысячу и все аккуратным образом в договоре оформила. Вот это хватка, вот это бизнес высшего класса! Вот только как бы меня, невинного, за твои штучки не дисквалифицировали, всё-таки чистой воды мошенничество. Хорошо еще, что с жены денег не взяла, а то состряпала бы второй договорчик, по второму разу химический и фармацевтический анализ. Ну просто чеканный слог, детка! И дело в шляпе, дяде Вале прибыль, тебе – восторги толпы!

Чтобы черти взяли всех: психов, жен-красоток и частные агентства вместе с владельцами в придачу! Надо было скорее об этом забыть. Как к якорю желанного спасения, душа потянулась к «Домику деревянному», я возмечтала, как мирно скоротаю время за привычной работой, в процессе обрету покой, потребный для общения с главной, запланированной клиенткой Глебовой. Надо думать, что Людмила эта Евгеньевна пребывает в здравом рассудке, во всяком случае, Отче не утверждал обратного. Трогать же злополучный компьютер, который ввел меня в грех, Валентин запретил во время ее визита, чтобы не смущать электронными чудесами чувствительную даму Глебову.

Водрузив на рукопись хитроумную пепельницу, я совсем уж было собралась разделить пополам особенно неуклюжую фразу и прикидывала в уме подходящие варианты, как внешняя дверь тихо открылась без стука.

Как реагировать на такую напасть, сообразить я не успела, а посетительница резво пересекла приемную и возникла на пороге кабинета.

«Глебова, Людмила Евгеньевна!» – сердце бешено стукнуло и пропустило удар.

Кругленькая, сдобная, одетая в отличное платье в черно-белую клетку, женщина примерно моих лет, до смешного похожая на бобренка из мультфильма, постучала изнутри по косяку дверей и буквально пропела приветствие.

– Друг-Арбуз, ты занят-свободен? – обратилась она в пространство.

«Нет, это не может быть Глебова, или у меня бред», – трезво заключила я.

– Ой, а ты вовсе Абузочка, здравствуй! – спохватилась посетительница, но не смутилась. – А где хозяин? Будет сегодня?

– Доброе утро, я – Катя, я сегодня за него, он дочку в больницу повез, – любезно проинформировала я Сдобного Бобренка и подумала: «А вдруг Глебова?»

– А что с ней? Заболела? – вскинулась посетительница. – С ними, с малышней всегда так. Можно я зайду на минутку?

«Нет, не Глебова», – колебалась я.

– Проходите, садитесь ради Бога, – я пригласила ее к столу.

Я могла ручаться, что это не Глебова, но чем черт не шутит, и я твердо решила держаться нейтральной линии поведения.

– Я на секунду, вижу, что открыто, вот и зашла, – доверительно сообщила незваная гостья. – Ты что пить будешь, девушка?

Пришла моя очередь уставиться на нее в недоумении.

– Принести тебе что? Чай или кофе? Чудачка ты, – заворковала Сдобочка снисходительно. – У нас пирожное свое, а может, булочку? Друг твой Валь Михайлыч Арбуз говорит, что после умственной работы страшно аппетит разыгрывается. А от тебя сейчас люди пошли, я видела.

«Да, это, конечно, Глебова, только служит она в кафешке через холл, вот кто Вальке кофе носит. А я – болванка», – подумала я, а вслух сказала. – Спасибо, если можно, то кофе и пирожное. Сколько с меня, и как вас зовут?

– Зовут Света, а за все заплачено – ешь не хочу! Могу два пирожных принести за Арбузовский счет, – весело отозвалась Сдобочка.

– Конечно, принесите два, и себе кофе, мы с вами за Валентинов счет и попьем, – предложила я.

Очень мне понравилась эта милая Света, а после Муратовского семейного дурдома она пролилась, как бальзам на душу.

– Сейчас сделаю, – сказала Света и мгновенно скрылась.

Ровно через две минуты она вернулась с подносом, и мы уютно расположились пить кофе. Я рассказала, как из-за дочкиной операции Валентин попросил посидеть в конторе, покараулить нужную клиентку, а Света посвятила в тонкости их совместного хозяйства.

Оказывается, «Аргус» арендовал помещение у кооперативного кафе «Горница», за охрану и электричество они платили совместно, оба предприятия от этого выигрывали в налогах.

Кондитерская исправно снабжала соседа и его клиентуру свежайшей продукцией, а Валентин в ответ давал ценные юридические рекомендации (на моей памяти, лет 10 назад Вальку выгнали из заочного юридического института за неуспеваемость). Кроме того он вел на компьютере бухгалтерский учет и улаживал по-домашнему проблемы с возникавшим рэкетом.

Отношения, как я поняла, сложились почти семейные; отсвет благодати пал и на меня в виде превосходного пирожного и Светочкиной мгновенной дружбы.

В «Горнице» она служила официанткой, однако имела пай в деле.

«Люди устраиваются, как могут, – назидательно проскрипела я себе. – А не рыдают над пролитым молоком прошедших исторических эпох!»

Раньше Света работала портнихой в детском ателье, но пришлось уйти, ни работы, ни материи, ни денег на ее долю там не осталось.

– У меня еще вот какое дело, Катюш, – сказала Света, когда кофе был выпит, и она собралась с подносом обратно. – Даже не знаю, как быть. Соседка по дому просила ее к Валь Михайлычу привести, очень ей что-то надо, говорит, что посоветоваться. Я пообещала. Она сегодня с утра свободная, скоро придет, а его видишь – нет. Так неудобно. Может, примешь ее? Послушаешь вполуха, машинкой потренькаешь и назначишь прийти в другой раз, когда Валь Михайлыч будет. И ей не обидно, что зря ходила, и мне легче, а то выйдет, что я её обманула. Бог с ней, я ее не знаю совсем, но рядом живем, на одной площадке, здесь близко, через три дома. Она сама вывеску увидела, знает, что я тут работаю, и попросилась. А, Катюш?

Кем надо быть, чтобы после выпитого кофе с пирожным кивать на свою некомпетентность, тем более, что слова этого Света не знала, а Муратовых, выходящих от меня, видела? Я честно предупредила Светлану, что, как детектив, представляю собой отрицательную величину, но она ответила, что ее устроит и такая моя квалификация, а соседка, Бог даст, не разберется. Главное дело, включить компьютер и выслушать, не перебивая, а там уж Валь Михайлыч все организует, если что…

– Только посмотри, чтобы она не влезла, если у меня кто-то будет. Сама посмотри, чтобы было пусто, – дала я Свете последнее указание.

С тем она удалилась и на прощание презентовала номер телефона «Горницы», позвонить через холл, если вздумаю кофе, или еще что.

– Не было у бабы хлопот, так купила порося, – обратилась я к «Домику деревянному». – Вот-вот Людмила Евгеньевна нагрянет, а сбоку чужая соседка без имени и фамилии. Все условия для дальнейшей комедии ошибок, и со временем может получиться превосходнейший ляп. Придет соседка в пустую контору, а тут Глебова объявится. Куда соседку? В чулан? В предбанник? Выйдет непрофессионально, смею заметить. Обещать не надо было, вот что… Вполне могла обойтись четой Муратовых для первого ознакомления с должностью. Однако, поздно, душа моя, поздно, пора оставить пустые сожаления и вернуться к строительному бизнесу. Несущих конструкций или несущими конструкциями?

На какое-то время «Домик деревянный» овладел моим вниманием и помыслами. Пока телефон не зазвонил во второй раз.

– Агентство «Аргус» вас слушает, – ответила я максимально светским тоном.

– Малышева, Катька, ты куда затесалась? – услышала я знакомый голос. – Какой-такой Аргус, с тобой все в порядке? Это часом не дурдом так называется?

– Типа того, Вандуля, но клиенты идут добровольно, не волнуйся, – ответила я младшему редактору издательства «Факел».

Я успела забыть, что два часа назад сообщила на основную службу новые координаты, но воздержалась от информации, где я и зачем.

– Ты хочешь объявить, дорогая, что дурдом «Факел» вызывает дурдом «Аргус» на соцсоревнование? – спросила я Ванду, когда получила заверения, что она не волнуется на мой счёт, в каком бы заведении я ни оказалась.

– Нет уже с нами бедного соцсоревнования, очнись девушка, оно давно почило, – наконец отвечала Ванда. – А тебе Викеша шлет привет, он сегодня здесь один из редакторов, и говорит, что ему будет страшно, когда я уйду стричься. Предлагает приехать в твой, как его там, Цербер и привезти пару пива, как насчет того?

Подожди, Викеш, сейчас я передам сообщение: а) Марат (главный редактор) тебя спрашивал, но я сказала, что ты с рукописью дома, и он отстал до завтра; б) звонил твой Сережа, очень тебя хотел, а я не знала, давать ему этот телефон или нет, просила перезвонить через полчаса. Так что, давать?

– Ладно, пускай позвонит, только ничего не объясняй, я сама, – ответила я в обратном порядке следования информации. – А Викеше скажи, пускай едет, я жду его с нетерпением, пиво тоже, у меня есть пирожные на закусь. Вообще-то это кафе, называется «Горница», я здесь теперь в компаньонах, большой человек. И вся в делах. Вандочка, дорогая, спасибо за внимание, мне здесь без тебя было тоскливо и одиноко. Счастливо тебе подстричься. В конторе скажи, что буду завтра, всем привет, тебя целую.

После состоявшейся дружеской беседы я попробовала вновь углубиться в тайны «Домика деревянного», но на этот раз дело не пошло. Избыток отвлекающих факторов и конец плодотворной работе. Насчет Викеши с пивом, это, понятно, дежурная шутка, но вот Сергей собирается сюда позвонить. Какие, интересно у него будут предложения? Сергей обожает навещать меня во всяких неожиданных местах и забирать оттуда на тачке. В этом смысле «Аргус» для него, я боюсь, станет неодолимым соблазном.

Так я сидела курила и праздно размышляла. Почему-то думала, о чем угодно, только не о возникшем деле Муратовых. Полдень стремительно приблизился, подошел и истек, но дама Людмила Евгеньевна Глебова не появилась с боем часов. После полудня, душа моя, после полудня, сказала я себе и приготовилась ждать дальше. А пословица гласит, что хуже только догонять.

Я томно ковыряла «Домик деревянный» отнюдь без прежнего усердия, смотрела в окно и по сторонам, даже попилила ногти, забывшись на мгновенье, но никто к нам с «Аргусом» не шел. Я даже обрадовалась, когда зазвонил телефон.

– Агентство «Аргус» слушает, – опять сказала я, намереваясь поразить друга Сережу насмерть, но это был не он.

– Катюша, это я, Света из «Горницы», – пропела трубка. – Соседка Оля здесь. У тебя свободно?

– Ага, совершенно свободно, можешь впускать, – заверила я и вновь вспомнила недобрым словом свою сговорчивость.

При нынешнем состоянии дел соседка Оля казалась совершенно лишней, и я твердо намеревалась спровадить ее как можно скорее. Несколько минут спустя Оля появилась в сопровождении Светы.

– Это – Катя, Валь Михайлыча помощница, – заявила Света, сменив дружеский тон на почтительный. – А это – Оля, моя соседка. Помоги ей, Катюша, пожалуйста.

Выполнив свою миссию, Света с достоинством удалилась, я посмотрела ей вслед с томительной завистью и переключила внимание на посетительницу. Соседка смотрелась лет на тридцать, и кукольное имя Оля ей не шло. Лично я без всяких сомнений назвала бы ее Адой (хотя объяснить свой выбор не смогла бы). Первыми в глаза бросались темные пышные волосы и резкие движения. Лицо – узкое, нос – прямой, и губная помада чуть ярче, чем следует. Типичная министерская девушка из лучших времён, начинающая официальная дама. Интересно, где теперь те министерства? И где служат в наши дни такие дамы? Глаза у Оли-Ады были темно-карие и слегка припухшие.

Не предупреди меня Света, то непременно впала бы в заблуждение и сочла Олю-Аду Людмилой Евгеньевной Глебовой. На все сто процентов.

– Как я рада, что попала на вас! – приветствовала меня Оля. – Я до последнего момента тянула, а все потому, что рассказывать эту дурацкую историю незнакомому мужику – сил моих не было. Вы, Катя, меня поймете, я надеюсь, и может, поможете. Мне как раз нужен человек с головой, чтобы развязаться. А у самой мозги пухнут, и никого кругом – даже посоветоваться не с кем, не то, чтобы объективно оценить ситуацию. Скажите сразу, сколько надо заплатить, и я вам все расскажу.

Обогащенная компьютерным опытом я благополучно включила машину и обозначила изумленную клиентку под номером 2, как «Ада О.».

– Вам, наверное, не обязательно, чтобы ваша фамилия и имя фигурировали, правда, Оля?

– Спасибо, Катя, вы – чудо!

После удачного обмена репликами я завела на Олю-Аду «первичное дело» и выписала чек за консультацию. Все как с Муратовым, только договор пока предлагать не стала. Оля смотрела на мои манипуляции с большим уважением и деньги вручила почтительно.

(Вот уже тысяча для Валентина и заприходована, как надлежит. Ай да я! Ай да Катя Малышева!)

– Вся эта история – глупая, стыдная и никчемная, – начала Оля, – но я сама виновата кругом…

Рассказывала Оля долго, толково и нисколько себя не выгораживая. Хотя я ждала Людмилу Глебову с некоторым нетерпением, но постепенно Олина история меня увлекла. Я перестала считать Олю-Аду досадной помехой и несколько раз мысленно пожелала Людмиле Евгеньевне не слишком торопиться. Не хотелось ни обижать Олю, откладывая ее на потом, ни отрываться от захватывающих, хотя и действительно глупых событий, происшедших с кандидатом наук, старшим научным сотрудником, Ольгой Савельевной Гольдиной. Имя и научные титулы Ольги Савельевны всплыли в процессе изложения. Ее рассказ я постараюсь передать вкратце.

Еще с безмозглых институтских времен у Ольги сохранилась подруга Лера, здоровенная, красивая девица, бесшабашная и легкомысленная. Она всегда была такая. В институте два раза выходила замуж и почти сразу разводилась. В последний, третий раз Лера вышла за пожилого журналиста, очень известного – фамилию опустим. Прожила с ним четыре года, сменила профессию, стала что-то делать в журнале «Химия нового века», потом опять развелась и жила одна в свое удовольствие, снимая квартиру где-то на Филях. Своего жилья у Леры не было, она приехала из Норильска, прописана была по временной квоте в общежитии Союза журналистов. Оля с подругой виделась не часто, в основном, когда сын был на даче с бабушками, а муж в отъезде. Муж Ольги Леру не выносил, особенно не одобрял их совместные выходы и развлечения.

Около трех недель назад сложились благоприятные условия для свидания подруг. Бабушка взяла Артема погостить, потому как Олин муж уехал на месяц в Зауралье по делам конверсии. И как раз наметилась встреча институтской группы, в которой Оля и Лера в свое время учились. Вечер воспоминаний прошел на уровне, все очень веселились, Оля отправилась домой в 11 часов, а Лера осталась. На следующий день она позвонила Ольге на работу и ультимативно заявила: «Приезжай ко мне, что расскажу – умрешь. Классное приключение».

Ольга соблазнилась, подумала, что будут сплетни о бывших однокурсниках и поехала в гости. Выяснилось совсем другое.

После встречи однокашников Лера возвращалась с последнего автобуса во втором часу ночи и среди филевских дворов встретила заплутавшего прохожего. Сначала она до смерти перепугалась, потом слово за слово разговорилась. Вполне в ее духе.

Прохожий был молодой и интересный, по профессии художник-монументалист, крупный брюнет, похожий на арабского шейха, очень романтично. Он, как оказалось, провожал малознакомую девушку, она заторопилась домой, оставив спутника в темноте и неизвестности. На его счастье случилась Лера.

Транспорт уже не работал, парню некуда было спешить, он проводил до подъезда и Леру. Сраженная галантностью незнакомца, Лера пригласила его переночевать в гостиной, и он не отказался. На ее честь он, к Лериному удивлению, не посягал и сразу отправился спать. Но наутро Лера не смогла его добудиться и все тут… Спал мертвым сном. Бедной Лере пришлось уйти на службу, оставив незнакомца в квартире. Это и было потрясающее приключение.

Когда Лера вернулась с работы, гость оказался на месте, пил кофе на кухне и многословно благодарил за проявленное человеколюбие. Правда, Олю он не дождался, убежал по делам, но клятвенно заверил, что за ним – роскошный ужин в ресторане, можно привести подругу.

Надо думать, что Ольга Савельевна, кандидат наук и примерная семьянинка, ни в какой восторг не пришла и пожалела, что приехала выслушивать такой вздор. Сразу уходить показалось ей неудобным, поэтому она осталась выпить чаю, что стало самой первой ошибкой.

Потому что опять появился благодарный гость. И с ходу заявил, что такси ждет, счетчик работает, девочки, собирайтесь, столик заказан. Вид у парня представился сомнительным, был он чёрен, как грач, смахивал на большого кота и проявлял чрезмерную веселость. К тому же моложе их обеих показался лет на семь, не меньше.

Ольга заявила, что, спасибо, без нее, увольте, занята, нет настроения. Костя, так звали малого, настаивал, к нему присоединилась Лера. Тут последовала Ольгина вторая, теперь уже роковая ошибка, она дала себя уговорить.

(Своего постыдного малодушия бедняга Оля-Ада стеснялась более всего и рассказала с превеликими муками. Действительно, поступок вполне дурацкий и не в ее стиле, надо понимать. Недаром муж Леру не одобрял и не привечал, не исключено, что такое случалось и ранее.)

Лера моментально привела себя в ресторанный вид, и они спустились к такси. Там девушкам пришлось пережить сразу два потрясения. Монументалист Костя уселся за руль, это раз. А на заднем сиденье, куда направились дамы, оказался кто-то длинный, мрачный, с потухшими глазами. В такой компании они и поехали, тут даже Лера поняла, что лучше бы им в машину не садиться. Но вышло как-то само собой.

Длинный и мрачный представился как Володя, после чего замолчал. В отличие от Кости он был худ, вид имел изможденный, возраст средний, где-то около 35-40 лет, и, казалось, ничего приятного от ближайшего будущего не ждал. На девушек он поглядывал с неудовольствием.

Один Костя оживленно болтал всю дорогу. Тут до Леры, наконец, дошел ужас ситуации: шофер такси подсадил клиенту двух девочек и везет их в ресторан. Оставалось неясным только, почему так угрюм клиент. Наверное, рассчитывал на девочек помоложе или повеселее.

Ольга про себя решила удрать, как только они подъедут к месту назначения, и у Леры совета не спрашивать. К ресторану «Яхта» такси подкатилось с черного хода, минуя главный, и остановилось среди мусорных баков и бензиновых луж.

Своего намерения Ольга выполнить не успела, так как двое их спутников моментально вышли из такси, лишь оно затормозило, и попросили обождать их минуту. Выскакивать и пересекать подозрительный двор не хотелось, поэтому Ольга решила уйти прямо из ресторана, воспользовавшись дамской комнатой, вспомнились криминальные романы. Лера с ней согласилась. Однако случилось другое.

Не успели подруги обсудить детали предстоящего бегства, как в машину вскочил Костя и резко рванул с места.

«Девочки, простите, ресторан на сегодня отменяется, в другой раз. Володя встретил там…» – больше Костя ничего не объяснял и был мрачен, как до него Володя.

Ольга попросила высадить ее у ближайшего метро и поехала домой с большим облегчением. А Костя повез Леру обратно. Но, к сожалению, история этим не исчерпалась, а наоборот повернулась к худшему.

Через две недели после несостоявшегося похода в ресторан Лера появилась у Ольги на службе и попросила об одолжении. Оказалось, что, когда Костя подвез Леру к дому, он стал умолять ее подержать у себя несколько дней Володины вещи, оставленные в багажнике. Плел какие-то замысловатые небылицы, и все сводилось к одному: «Лерочка, будьте ангелом, я заберу через пару дней, за мной не пропадет, только разрешите занести…»

И Лера позволила занести в квартиру запечатанные ящики. Потом вышло так, что ей срочно пришлось съезжать – хозяйка заломила такую цену, что придется искать другое жилье, а вещи перевозить в общежитие.

Пока Лера собралась навестить родных в Норильске и пособирать денег на новую квартиру, подешевле. И конечно, Костины-Володины ящики, не может же она отдать их в камеру хранения общежития…

Костя за ними так и не пришел, он, оказывается, лежит в больнице. Сложными путями, через друга-скрипача и девушку-костюмершу, Лера узнала Костину фамилию и телефон, позвонила, а ей сказали, что он в больнице.

Не сможет ли Ольга подержать эти ящики ровно три дня, потом Лера их заберет, вот переедет в общежитие и заберет, абсолютно точно, а там уж найдет, где их пристроить, или Костя из больницы выйдет.

Долго ли коротко, но Ольга совершила самую трагическую из своих ошибок – она позволила перевезти к себе проклятые ящики. Ни через три дня, ни через неделю Лера не появилась. Ольга начала беспокоиться и позвонила в «Химию нового века», там сообщили, что Валерия Федоровна уехала в Норильск в отпуск, а отпуск у нее 36 дней.

Все было бы ничего, однако на следующей неделе муж Ольги возвращался из командировки. Хоть чертовы ящики стояли в стенном шкафу и хлеба не просили, но рассказать мужу историю их появления Ольга была не в состоянии.

Я ее хорошо понимала, даже в собственном щадящем изложении Ольга получалась дурой редкого масштаба. И это был лишь семейный аспект проблемы. А за ним следовал другой…

Даже не будучи гигантом мысли, можно легко понять (Ольгу догадка посетила на третий день), что с ящиками что-то нечисто. Владелец поспешно исчез у черного хода ресторана «Яхта», его друг-таксист с подозрительной доверчивостью передал вещи на хранение незнакомой девушке, а сам слег в больницу с неизвестным диагнозом. Временная держательница бессовестно подкинула вещи подруге и укатила на край света.

Обдумавши проблему очень тщательно, Ольга встревожилась не на шутку. И не захотела дожидаться мужа с таким багажом. Следовательно, она желала избавиться от улик до его приезда, а время поджимало.

Исследовать содержимое ящиков Ольга не решалась, наверное, из опасения найти там расчлененный труп.

С каждым проходящим днем уверенность в криминальном происхождении имущества возрастала, что бросало мрачную тень на ее, Ольги будущее. В процессе уединенного размышления она надумала три варианта дальнейших действий:

№ 1 – выбросить проклятые ящики на помойку однажды темной ночью,

№ 2 – сдать их в милицию, пускай там разбираются,

№ 3 – отнести ящики в больницу совладельцу Косте.

Каждый из вариантов имел слабые стороны. Первый, самый соблазнительный, не выдерживал критики в том случае, если хозяева или Лера все-таки явятся за вверенным имуществом и будут неприятно удивлены. Могут не поверить, и что тогда?

Второй вариант, с вмешательством милиции мог повлечь за собой вопросы и подозрения в соучастии, попробуй, развяжись с ними потом!

Третий, самый резонный, был невыполним потому, что ни больницы, ни фамилии пациента Ольга не знала. Лера ничего не сообщила перед внезапным отъездом.

Терзаемая сомнениями и раскаяньем, Ольга решила обратиться в «Аргус», и надо же, чтобы вместо профессионального Отче Валентина, бедняжка наткнулась на меня, чья компетентность в подобных делах располагалась на уровне ее собственной.

Однако сознаться в своей непригодности я не могла. Женщина трогательно мне поверила, призналась во всех проделанных глупостях… А я доложу, что, извините, перед вами самозванка, и ваша исповедь напрасна, это было свыше моих сил!

Бедная Ольга закончила скорбный рассказ и ждала от меня мудрых слов и действий, но ни я, ни компьютер ей ничего путного предложить не могли. И сознаваться было поздно, очень неловко получилось.

Я лихорадочно думала и нервно перелистывала настольный календарь с моей записью о первых клиентах Муратовых. Календарь и навел на смелую идею, а также промелькнувшее в рассказе Ольги название издания.

Полуослепленная полетом собственной мысли, я почти машинально задала вопрос.

– Ваша Лера в «Химии нового века» работает? А фамилия ее как?

– Да, в «Химии нового века», – послушно ответила Оля. – Суровцева Валерия Федоровна. А что?

– Подождите секунду, сейчас я попробую сообразить один вариант, – предложила я. – Не ручаюсь, что получится, но, может быть, вычислим координаты таксиста-монументалиста. Она, ваша Лера, наверняка с работы ему звонила или оттуда больницу искала. Вы, Оля, посидите, пожалуйста, в приемной, а я покручу телефон. Если не выйдет, ещё что-нибудь придумаем.

Ольга кивнула с пониманием и послушно пошла в предбанник. Наверное, решила, что у частного детектива есть свои методы работы и скрытые источники информации. Так оно, собственно, и было.

Только источники у меня имелись не детективные, а свои, редакторские. И я собиралась ради Ольги Савельевны и женской солидарности совершить неэтичный поступок, причем без малейшего колебания. Не столько Ольга-Ада меня трогала, сколько крайний, прямо-таки умилительный идиотизм ситуации, в которую загнала себя ученая дама.

Дело в том, что в редакции журнальчика «Химия нового века» лично у меня существовали связи на весьма высоком уровне. Их ответственный секретарь, фигура № 2 после главного редактора в свободное от химии время баловался сочинением научной фантастики и давно пробивался в сборник, который мы с коллегой Викентием Львовичем делаем для души и юношества довольно регулярно. Неловко признаться, но трудно представить существование любезности, в которой ответственный секретарь мог бы мне отказать. Этим я и собиралась воспользоваться без всякого зазрения совести. Только бы застать его на службе… Я выудила из сумки свою профессионально разбухшую записную книжку, в отдельной графе: «авторы гипотетические» нашла его прямой, не через секретаря, телефон и набрала номер.

Ответственный секретарь взял трубку со второго гудка, и радости его не было предела. Для меня он всегда находил галантные слова и любой объем времени. Писательское тщеславие все же могучая сила! Покалякав о том, о сем и даже не упомянув о сборнике или его повестухе (гадко с моей стороны, конечно), я приступила к неэтичному поступку.

– Мстислав Викторович, дорогой, у меня к вам конфиденциальнейшая просьба. Конечно, в ваших силах, не выходя за рамки вашего милого издательства. …Нет, спасибо большое, на ваши темы творить не хватает знаний, а учиться уже поздно. Но вот если бы вы были так очаровательно любезны… Подождите, не торопитесь соглашаться, я хочу попросить об очень большом одолжении. …Ну, если, все, что угодно… У вас в штате служит Суровцева Валерия Федоровна. Да, очаровательная дама, но несколько рассеяна. Да, все мы, очаровательные дамы, имеем каждая свою слабость. Так вот наша очаровательная и рассеянная Валерия Федоровна перед отъездом в отпуск разыскивала одного нашего общего знакомого – и нашла. Но по своей очаровательной привычке не сообщила результатов данных розысков и была такова. А мне непременно нужно с общим знакомым связаться.

Я ломала себе голову и наконец подумала, что, может быть, в свободную минуту на рабочем месте она иногда пользовалась телефоном для наведения справок. Не исключено, что машинально она записала добытые данные на своем перекидном календаре. Я сама так иногда делаю. …Уже попросили секретаря? Мстислав Викторович, я вам до гроба признательна. …Да, конечно. Зовут Константином и там должна, к глубокому прискорбию, фигурировать больница. …Да, две вехи: Костя и больница.

…Да, конечно, пишу. Бочаров Константин Андреевич, 40-я больница Ленинского района, хирургическое отделение, поступил энного мая сего года, состояние средней тяжести, прием посетителей от шести до восьми. Мне тоже его очень жаль, он художник, мастер фрески, очень талантливый, но, увы, неуравновешен. …Да, как большинство творческих натур. Ну, не смею вас задерживать, Мстислав Викторович, а моя благодарность не знает границ. Позвоните мне, конечно, в следующем месяце, так приятно было с вами побеседовать.

Да, это я умею, и кто бы не сумел выудить у истомленного ожиданием автора чужих, правда, небрежно брошенных секретов? Строго говоря, вышло не очень красиво и можно было послать в «Химию» Ольгу-Аду, наверное, ей разрешили бы взглянуть на Лерин календарь. Но изящество проведения операции, но молниеносность исполнения! В полном триумфе я уже хотела объявить Оле, что ей можно вернуться, но вдруг телефон зазвонил вновь.

– Да, я слушаю, – машинально сказала я, к досаде своей не упомянув «Аргус», а этой был мой друг Сергей Родичев.

– Малышка, где ты? – спросил он. – И почему такая таинственность?

Я в двух словах рассказала. Как и предполагалось, Сергей предложил заехать за мной в «Аргус» к шести часам, потом поужинать вдвоем. Я согласилась, но поставила условие, что на минутку заскочим еще в одно место, тут недалеко. В приступе благородства Сергей тоже согласился, выслушал адрес «Аргуса» и послал мне страстный телефонный поцелуй.

План дальнейших оперативных действий в отношении дела Оли-Ады Гольдиной сложился у меня в мозгу с великолепной четкостью. Наверное, некорректный поступок с Мстиславом вызвал ответную реакцию: захотелось осыпать исстрадавшуюся Олю всеми дарами, находившимися в моем распоряжении.

Как потом утверждал Отче Валентин, это была моя первая и главная ошибка, за которую дорого платили впоследствии практически все заинтересованные лица.

«Теперь Оля-Ада быстренько, и можно спокойно ждать Глебову», – подумала я и нажала кнопку интеркома, однако сказать: «Оля, входите», не успела. На моих изумленных глазах приемная наполнилась до предела. Сначала впорхнула Света, за ней в открытую дверь последовала высокая женщина в сопровождении молодого человека почти ее роста.

«Клиент пошел косяком, – в гибельном восторге вдохнула я. – Это Глебова? Но почему мальчик?»

Рука застыла на пульте, поэтому я могла не только видеть, но и слушать.

Света обратилась к соседке:

– Все сидишь? Ну не скучай, я сейчас на минуту, насчет обеда.

А высокая дама промолвила без удивления.

– И здесь очередь, надо же… Кто последний? Кирюша, сыночек, придется подождать. Но вот куда тебе сесть?