Текст книги "Слеза Ночи"

Глава вторая

1.

Утро последующего дня выдалось пронзительно-ярким и прохладным, ночью прошел дождь, и крупные капли кое-где блестели в ветвях деревьев. Ранние птички шумно гомонили на уровне окон высокого третьего этажа, звонко предвещая роскошный жаркий день. И вот в утреннюю пастораль как демон ворвался Лева.

Люма с теткой Ирой завтракали вдвоем на кухне (кстати, редкое явление), когда трелью залился дверной звонок, и вслед за ним в кухне возник Лев. Почти не поздоровавшись ни с кем, он обратился прямо к тетке Ире.

– Ирина Семеновна, я мало что готов, но даже перевыполнил план! Вот вам вся местная окрестность в двух масштабах, но это еще не все. Я усиленно подумал и понял, что Майя Петровна вполне доступна. Хотя она больше не сеет во мне разумное, доброе и вечное, но телефончик остался у мамы со времен последней жатвы. Самое трудное оказалось – его у мамы выцарапать! Она взяла с меня слово, что я не стану разыгрывать с Майей зверских телефонных шуток…

– Помолчи немного, совсем оглушил, – мрачно сказала тетка Ира вместо "спасибо". – Значит вот так, давай сюда бумаги и телефон, у меня тоже был, но искать его… С меня причитается, не забуду, впрочем, можешь прямо сейчас взять словарь, на который ты пялил глаза. Он еще папин, оксфордское издание.

– Помилуйте, Ирина Семеновна, я не имел в виду, – начал Лева, но было ясно, что словарь он возьмет с радостью.

– Бери, а то передумаю, – угрюмо заверила тетка Ира.

Надо сказать, что с молодыми своими опекунами она общалась всегда как бы через силу, преодолевая крайнее нежелание признавать их присутствие.

– Лева, хоть чаю выпьешь? – Люма наконец улучила минуту и вступила в разговор.

– Пейте чай, а я скажу, когда выходим, – ответила за Леву тетка Ира и удалилась с кухни, припадая на обе палки.

Пока сложные звуки ее передвижения медленно удалялись по коридору, Лева с Люмой успели обменяться новостями.

– Про Май-Петровну догадалась?

– Еще вчера, а ты когда?

– Эх, запоздал – сегодня утром! Мама телефон вчера не давала, а я как увидел утром в ее книжке "Майя Петровна Плита", "плиточной" рукой написанное, так и дошло. Мне, понимаешь ли, всегда казалось, что они обе стары, как мир, не представлял, что одна могла учиться у другой.

– А зачем ей Мая Плита, как ты думаешь?

– А это мы сейчас узнаем, побежали быстро…

– Наверное, шантажировать будет!

– А та ее застрелит из арбалета!

– А может, "она" – это и есть Плита?

– Вот был бы класс!

Всю эту ерунду сообщники произносили полушепотом, оказавшись в гостиной и прилаживая к подслушивающую аппаратуру. Ирина Семеновна тем временем добралась до своего телефона и с трудом и сбросами набирала какой-то номер.

– Доброе утро, могу я поговорить с Майей Петровной? – наконец проговорила тетка Ира слегка задушенным голосом.

– Да, это я, подождите минутку, сейчас выключу воду, – звонким девичьим колокольчиком отозвалась Майя Петровна.

– Извините за ранний звонок, с вами говорит мама Левы Маркина, он у вас учился, – представилась тетка Ира.

(Слушатели за стеной чуть не выпали из кресел, их удержали только провода.)

– Да, я вас слушаю, – сказала Майя Петровна, однако нежные колокольчики мгновенно отставила, теперь звучали сдержанные, хотя и дружелюбные ноты.

– Видите ли, Майя Петровна, – продолжала тетка Ира чужим голосом. – Лева собирается сегодня к вам зайти. И мне бы хотелось, чтобы ваша встреча не нанесла никому вреда.

– (А ни хрена себе, сказал я себе! – вполголоса сказал Лева. – Дает твоя тетушка по высшему классу!)

– Разумеется, я постараюсь, чтобы наш разговор пошел ему на пользу, я всегда хотела ему только добра, – быстро собралась Майя Петровна, но тетка Ира инкогнито вовсе не желала ездить с нею вместе на педагогическом коньке.

– Понимаете, ему рассказали о вас какую-то возмутительную историю, одна женщина, калека, и Левочка слишком болезненно это воспринял. Понимаете, у него возраст, крайности, – вдохновенно сочиняла тетка Ира.

– Ах, Боже, как это неприятно, но он должен понимать, что эта особа… Она не вполне… Она конечно, пострадала, но это совсем другой случай, вы же понимаете, – без прежней уверенности зачастила Майя Петровна. – И зачем Леве все это, он же умный мальчик, замечательно развитый.

– (Я и не знал, что она меня так ценила! – с поддельной горечью заметил Лева. – А тройка в году по литературе? А упавшая на мою голову дверь?)

– Мы тоже так считаем и не хотим развития этой истории, но, видите ли, тут замешаны другие интересы. Если бы вы смогли убедить его в том, что не было никакого злого умысла, – продолжала тетка Ира. – Эта женщина упоминала о доведении до самоубийства, но ведь ничего такого не было, не правда ли?

– Господи, да как она смеет меня винить! – вскричала Майя Петровна. – Не было никакого дела, она сама виновата больше всех, можете спросить кого угодно…

– А кого бы? – как-то заискивающе спросила тетка Ира. – Кто бы вместе с вами мог убедить Леву, что не было никакой драмы? Понимаете в его возрасте…

– Да, мы с вами друг друга понимаем, дети они, – начала Майя Петровна, но потом додумалась. – Знаете, не надо волноваться! Я сама поговорю с Левой, а потом тут неподалеку живет один очень умный человек, если я попрошу, он примет Леву и все ему подробно расскажет. Я могла бы поискать координаты, пусть Лева приходит.

– Извините, а кто это? – с сомнением спросила тетка Ира.

– Илья Бакунин, бывший телекомментатор, человек вполне достойный доверия, он тогда мне очень помог…

– (Есть! Попала! – приглушенно воскликнул Лева и вскинул оба кулака вверх в футбольном жесте.)

Люма в ответ покрутила пальцем у виска, выражая немое неодобрение и непонимание обоим собеседникам.

– А что, он разве жив еще? – спросила тетка Ира, имитируя слабый интерес, но не забывая чужих интонаций.

– Живее всех живых, – мило пошутила Майя Петровна. – На днях видела его в парке, делал пробежку рысцой, в его-то годы! Его сын у нас учился, они жили в доме с изразцами, как тогдашняя элита, потом вроде переехали в «царское село», но и это рядышком. Кстати, в той истории сын Бакунина сыграл странную роль, многие думали, что папаша не зря волновался…

– Майя Петровна, может не стоит Леве вообще этого знать? Бог с ним, пусть думает, что хочет, а вы его вообще не пускайте, скажитесь нездоровой, он чуткий мальчик, настаивать не станет, – дала задний ход лже-мамаша.

– Вы совершенно правы, грязная история была, до сих пор ничего не ясно. И между нами говоря, старший Бакунин, он известный, но опасный человек, у него связи, – подхватила Майя Петровна. – Я поставлю телефон на автоответчик, наговорю сообщение, что уехала на дачу. Но вы уж проследите, голубушка, чтобы Лева держался подальше. И вообще девица эта, с которой… Она вроде неплохая, однако типичный тихий омут, и родные у нее, знаете ли…

– Благодарю за совет, извините за беспокойство, – вежливо, но непреклонно раскланялась тетка Ира.

– И вам спасибо, что позвонили, – в голосе Май-Петровны вновь вскинулись колокольчики, и тут линия разъединилась.

– Ну и гадина! – с чувством высказалась Люма. – Этические нормы, блин, христианства, современные формы гуманизма, вот ей!

И Люма от наплыва чувств продемонстрировала средний палец в заморском неприличном жесте.

– А то! – согласился Лева. – Но перед тетушкой снимаю фуражку, как она ее сделала, просто улет! Куда нам!

– А я не поняла, зачем она это придумала, – честно созналась Люма. – Только тебя подставила.

– Она Бакуниных искала и нашла! Под моим псевдонимом! – неизвестно чему радовался Лева. – Интересно, она моей мамашкой решила притвориться загодя, либо сообразила на месте, когда я про телефонные розыгрыши ляпнул?

– А какая разница? – все еще не врубалась Люма.

– Большая! В скорости соображения у твоей болящей престарелой тетушки, – пояснил Лева. – Если она так сориентировалась на местности, то в ней скрыты очень неплохие возможности, но и в другом случае она вполне годится в дело. С ней можно искать пропавшие бриллианты, но смотреть надо в оба!

– Ну, а если Мая Плита решит твоей маме зачем-то обратно отзвонить, что тогда будет? – спросила Люма.

– Страшно подумать, что будет, – честно признал Лева. – Мамашка сравняет меня с землей по всей строгости закона. Или еще того хуже, будет плакать и укорять, что я не сдержал слова.

Тут телефон отрывисто зазвякал, это значило, что у тетки опять набирается номер. Нелегальные слушатели опять насторожились, но звяканье получилось продолжительным, видно, тетка Ира пробовала дозвониться в разные места.

– Могла бы я оставить сообщение для Алены Ивановны Бойцовой? – произнесла тетка Ира, прозвонившись. – Передайте ей, пожалуйста, что звонили от Черных и просили передать, что с Ириной Семеновной очень нехорошо. Поэтому они считают, что присутствие Алены Ивановны крайне нежелательно. Нет, именно НЕ-желательно, поняли девушка? Подчеркните НЕ! Иначе они, то есть Черных, будут принимать меры. Записали? Спасибо, передайте скорее по назначению.

Не успели слушатели переварить последнее сообщение, как проявился не телефонный, а натуральный звонок из теткиной комнаты.

– Выходим через четверть часа, налей воды мне в бутылку, – скомандовала тетка Ира, когда Люма явилась на зов. – На, бери словарь и неси своему очкарику, это за вчера и за сегодня. А тебе ничего не полагается, извини!

– А мне ничего и не надо, – сказала Люма, послушно забирая увесистый словарь в двух томах.

– Это хорошо, знаешь свое место, – одобрила тетка Ира.

"Придушить бы тебя на твоем месте, но руки заняты! И во-вторых, жалко, все же сестра по разуму," – мысленно продолжила разговор Люма, но вслух ничего говорить не стала, выдержка являлась предметом ее скромной гордости.

Через двадцать минут процессия с креслом выехала из дверей квартиры и, благополучно миновав все узкие места, приземлилась на дорожку у подъезда. Тетка Ира держала в руках обе план-карты, а Лева вез кресло солидно и торжественно, у Люмы так никогда не получалось.

– Командуйте парадом, Ирина Семеновна, – Лева запросил инструкций, едва они выехали со двора.

Ирина Семеновна, посовещавшись с картой, вдруг резко обернулась назад и сделала неуместное замечание.

– Вы, что, с ума посходили? – зашипела она. – Без штанов оба, да вас в милицию заберут, и меня с вами!

– Теперь в шортах летом ходят и здесь, как в Нью-Йорке, – солидно пояснил Лева. – Не волнуйтесь.

– Я с вами никуда так не поеду, – продолжала вздорно упрямиться тетка Ира. – Мне стыдно!

– Стыд не дым, глаза не выест, – к месту вспомнила Люма народное присловье.

– Ирина Семеновна, прошу дать направление, – напомнил Лев. – Я на работе, а форму одежды никто не оговаривал.

– Пускай она переоденется, – у тетки заколодило.

– А шнурки не надо погладить? – не удержалась Люма.

– Милые дамы, я понимаю ваши проблемы, но в последний раз спрашиваю, куда мы едем? – так же спокойно продолжал Лев. – Если вы не придете к взаимному соглашению, то это будет сквер.

– Проклятые гаденыши, – сквозь зубы прошипела тетка Ира, а вслух сказала. – Прямо и через перекресток налево, держись теневой стороны, ехать долго.

И действительно, ехали практически бесконечно, то пересекали дороги, то ныряли во дворы, однажды проехали по подземному переходу под линией метро и неоднократно следовали по каким-то полутемным аллеям. Даже Люма, выросшая в этих краях, почти потеряла направление движения, а о Леве и говорить нечего. Его увезли из Москвы дошколенком, а вернули семиклассником, так что изучить до тонкостей дворы и подворотни ему не пришлось.

Тетка Ира не давала объяснений маршрута, только кратко командовала, правда, однажды признала, что они закатились не туда, и потребовала вернуться к очередному ориентиру.

– По-моему, мы ездим по кругу, Ирина Семеновна, – в конце концов сообразил Лева. – Не проще ли показать на карте, куда вам надо?

– Не твое дело, – отрезала тетка Ира. – Теперь поезжай между этими домами, должно быть где-то здесь.

Однако, жилой и нежилой фонд в тех краях строился практически одновременно, поэтому все было однотипное: то кирпичные, то панельные дома, много зелени, детские сады и пустыри. Многоспальный лабиринт.

Наконец выкатились к конечной улице, по одной стороне шли дома, а вдоль другой по железной дороге шел тяжело груженный товарняк.

– Я все поняла, поворачивай обратно, – заявила тетка Ира. – Езжай любым путем перпендикулярно железной дороге и смотри большую арку.

Еще немножко поколесили и впрямь выехали к двухэтажной арке. Под ней тетка Ира приказала затормозить и долго вертела головой, но так ничего и не углядела. Пришлось повернуть от арки вспять, и только тогда тетка Ира отчасти сдала позиции.

– Подъезжай к любым старухам у подъезда, дом должен быть постарше, – резко скомандовала она.

– Сейчас нам бабушки надвое скажут, – тихо заметил Лева. – Надеюсь, мы ищем что-нибудь потребное, не то…

– Заткнись, умник, – заявила тетка Ира, но тут они подъехали к лавочке, буквально усыпанной бабулями, и тетка задала вопрос. – Подскажите, ради Бога, где тут целитель живет?

– Эй, милые, проехали вы, сейчас покажем, если не сломали его совсем, вон тут по дорожке и прямо, если здесь еще… – последовал недружный ответ.

Странная загадка о целителе, которого могли и сломать, разрешилась очень просто. Дорожка между домами вывела на пространство, где часть домов уже была полуразрушена, от других остались лишь котлованы, но пара-тройка еще браво стояла. Все это были трехэтажные бараки послевоенной постройки. Возле одного из целых строений, у особого входа в торце толпилась публика, отчасти выливаясь в чахлый садик.

Судя по виду собравшихся, народ, безусловно, стремился к целителю, однако у входа висела табличка, гласившая:

"Кронид Белолюбский. Маг, целитель, экстрасенс.

Народные и научные способы."

2.

– Ой, – непроизвольно сказала Люма. – Мы, оказывается, лечиться приехали!

– А ларчик просто открывался, – подхватил Лева. – Сейчас этот самый Кронид попользует нас научными и народными способами. От всех скорбей.

Стоит заметить, что юные работники явно перегнули палку, имея в кресле инвалида, вовсе не следует издеваться ни над какими способами излечения. Они поняли свой ляп тут же, да и тетка Ира не осталась в долгу.

– Не надейтесь, слабоумие не лечится, – достойно ответила она, затем обратилась к Люме, как ни в чем ни бывало. – А ты сейчас пойдешь внутрь и передашь доктору вот это. Если не будут пускать, скажи, что давняя пациентка, знает его двадцать лет, по срочному делу. Рысью марш!

С этими словами тетка Ира протянула Люме маленький нарядный конвертик с твердой бумажкой внутри. Помешкав секунду, но не собравшись с ответом, Люма приняла конверт и двинулась к целителю. Их с Левой только что случившаяся бестактность лишила ее способности к сопротивлению, но сами виноваты.

Однако раскаяние не помешало Люме, когда она зашла в подъезд, где тоже толпились страждущие, открыть не заклеенный конверт и обозреть карточку. Стоя перед пухлой дверью в полуподвал, где принимал целитель Кронид Белолюбский, Люма оценила работу. Тетка Ира постаралась, самодельная визитная карточка была тонко прорисована разноцветной тушью, на одной стороне крупно написано имя – Ирина Шкатулло, на другой изящно размещался текст: "Кирочка, ты меня не забыл? Жду!"

Сунув карточку в конверт, Люма постучала в дверь, потом позвонила, обнаружив приспособление. Ожидающие в очереди выразили громкое недовольство, но понадеялись на стражницу ворот, которая не замедлила явиться в дверной щели. Это была крупная иссохшая женщина с пронзительным голосом, и наряд Люмы привел ее в ярость.

– Мне ваш доктор не нужен, – объявила Люма, вертя перед носом мегеры теткиным посланием. – Но вот письмо ему лично в руки. Моя тетя, его давняя пациентка, двадцать лет не ходит, и доктор…

– Проходи, – привратница быстро закрыла за Люмой дверь и сказала с укоризной. – Что ты мелешь? Какие двадцать лет!

– Извините, – Люма поняла, что отчасти дискредитировала целителя, поэтому и была допущена вне очереди. – Я не так сказала, просто моя тетя, она знает доктора двадцать лет.

– Твоя тетя тоже в таком виде пришла? – докторская ассистентка не удержалась от критики.

А находились они обе в обширном полуподвале, где свет лился сверху, из-под потолка, и из углов ползла тьма.

– Нет, тетя ждет снаружи в инвалидном кресле, – пояснила Люма. – А доктору я должна передать письмо.

– Сейчас выйдут и зайдешь, но быстро, – решила женщина. – Халат, что ли, тебе дать? Совсем раздетые ходят!

– Так ведь жарко же! – попробовала объясниться Люма.

– Ладно, иди, но времени не занимай, – сказала стражница.

Околачиваясь у порога мага и экстрасенса, Люма наконец получила возможность осмотреться и сообразить, куда их занесло, а, главное, зачем.

Пока они бесконечно ехали за теткиным креслом, Люма была совершенно уверена, что в конце пути их ожидает хотя бы частичное прояснение тайны "Слезы ночи", или во всяком случае путаный маршрут приведет их к промежуточным Бакуниным, о которых было столько говорено.

И вот на тебе! Вместо того обнаружился маг-шарлатан, к тому же народный целитель и экстрасенс. Неужели тетка Ира настолько сдвинулась, что решила поискать пропавшую "слезу" сверхъестественными способами? Или вздумала освежить внезапно вернувшуюся память народными средствами?

Но вот записка, так тщательно исполненная… "Кирочка" – интимно пишет она Крониду Белолюбскому, и утверждает, что знает его двадцать лет. Быть может, тетка лечилась у него в свое время, а теперь… Ну и что теперь? Может, она и раньше обращалась к магии, а теперь хочет наслать порчу на похитителей, раз вспомнила, кто они такие, вернее, кто "она"?

Люма подумала о Леве, который наверняка задается теми же вопросами в садике у кресла, но тут тяжелая дверь плавно отъехала, как портьера, выпустила старичка со шляпой в руке (вот только черного котенка на лысине у него не было), и сразу пришлось шагнуть в осветившийся проем. К магу, экстрасенсу и чернокнижнику, вот куда завели их теткины дела.

Первое впечатление от магического помещения было почти полностью световое. Если на входе царил полумрак, то большая комната, куда девочка вступила, была освещена довольно сложным образом. Громадное окно, занимавшее полстены и покрытое, как показалось, выпуклыми линзами, направляло пучки солнечных стрел наискосок от потолка, в центр помещения, где цвели и зеленели растения в белых фаянсовых горшках. Огромные букеты плавали в солнечном свете, яркие точки плавились и фокусировались в гнутом стекле – а в самом центре, как на сцене, стоял пуфик с гнутыми ножками – обивка была цветная, гобеленовая. Остальное пространство занимала полутень, казавшаяся прозрачной от соседства пронзительного солнечного сияния.

В плавающей полутени, почти под окном угадывался длинный стол с завихрениями и аппендиксом, а сбоку в нише помещался сам маг – огромных размеров и небывалой толщины дядька, весь в гладких черных складках, как немыслимой величины ворон.

– Проходим быстренько, садимся на стульчик, – продиктовал целитель-шарлатан кондукторским голосом, и вся магия моментально рассыпалась.

Люме даже стало обидно. Она почти вообразила себя в магических чертогах, на худой конец в пряничном домике и собиралась отломить кусочек. На стульчике было мягко, но неловко, к тому же Люма сама оказалась в солнечном фокусе и тут же стала плавиться. А у мага-ворона оказались яркие синие глаза, и нос с резкой горбинкой выступил из многочисленных жировых складок.

– Какие у девочек проблемы? – осведомился маг, резво меряя посетительницу глазами, как кронциркулем.

– Да никаких, – наконец собралась Люма и хотела было протянуть магу через стол теткин конверт, но не успела.

В какую-то долю секунды маг-ворон отделился от стола и оказался прямо перед ней, черные складки взметнулись и оказались широкими рукавами рубашки.

– А вот травма коленочки была, беспокоит? – целитель протянул руку к коленке, на которой действительно проглядывались следы старой ссадины. – Сейчас мы посмотрим, определим…

– Совсем не надо, я не сама пришла, – невразумительно объяснилась Люма, слезая с пуфика, да и садиться было незачем. – Вот вам письмо, там и проблемы.

– Чудненько, чудненько, – промурлыкал целитель. – Нам пришла почта Амура с девочкой-куколкой, да ты садись.

– Спасибо, я лучше постою, – вежливо отказалась Люма.

– Слушай, кукла, это что за сказки? – в тоне мага послышались озадаченность и недовольство. – Ирка Шкатулло, она ведь инвалид, да? А ты ей кто?

– Седьмая вода на киселе, вожу ее в кресле, – четко ответила Люма. – Она у вас во дворе, на улице, сидит и ждет.

– А чего ей надо-то? – спросил целитель. – Ты знаешь?

– Понятия не имею, – сказала Люма полную правду. – Просила ее сюда привезти и вам письмо передать. Ну, я пошла, что ей сказать.

– Постой, а она в своем уме? – осторожно спросил маг Кронид Белолюбский. – Письмо-то с приветом…

– Ну, я не доктор, – заметила Люма. – Какая уж она есть, я привыкла, не удивляюсь.

– Так и не хочешь мне помочь, скверная кукла? – игриво спросил экстрасенс. – Дурочкой притворяешься? Ну да ладно, скажи Ирке, пусть подождет, я к ней скоро выйду, но сюда пускай не рвется, ладно?

– Спасибо, до свиданья, – скороговоркой попрощалась Люма.

Вслед за тем девочка покинула светоносный кабинет, сказала то же самое ждущей стражнице и выскочила вон. Посещение кабинета целителя и мага оставило сложное впечатление. В основном она чувствовала себя глупой куклой.

– Он сейчас появится, просил подождать здесь, – сделала Люма свой доклад, но никакими впечатлениями делиться не стала.

Вместо того пошла присоединиться к Леве, он сидел на поваленном бревне читал "МК". Кресло с теткой он пристроил подальше, в кружевной тени, где ее было хорошо видно, но совсем не слышно.

– Ну и как лекарь-шарлатан? – лениво спросил Лева и дал Люме внутреннюю часть газеты.

– Как и положено, противный, – поделилась Люма. – Спросил, не спятила ли она, я сказала, что не знаю, назвал ее Иркой. Кабинет у него классный.

– Развитие событий идет курбетом, – остраненно заключил Лева. – Ума не приложу, зачем ей еще и шарлатан…

– Мы и не узнаем, – утешила друга Люма. – Телефона здесь нету, так что сиди спокойно, читай газету.

– Отчего же, можно музыку послушать, – возразил Лева.

С этими словами Лева извлек из заплечной сумки новый плеер, больше обычного и плоский, и стал крепить к нему обруч с наушниками, сначала один, а потом второй.

– Ты как бы на всю жизнь устроился, – заметила Люма, отрываясь от страницы с "Подиумом". – Может, у тебя и Биг Мак имеется? Для подкрепления сил.

– Вот этого, прости, не припас, – сдержанно отозвался Лева. – Ты читай себе, изучай модный прикид, я могу один послушать.

– А есть что? – не отрываясь от "Подиума" спросила Люма. – Маша Распутина или "Наутилус»?

– Примерно, – сообщил Лева, задетый в лучших чувствах, свой вкус по части музыки он ставил высоко. – Глянь, это что, и есть шарлатан?

Люма отвлеклась от "Подиума" и действительно увидела Кронида Белолюбского во всем его черном великолепии. Целитель вышел из дверного проема, который загораживал целиком, и плавно направился к креслу, где, казалось, задремала тетка Ира. Разрозненная очередь разом подалась к нему, но маг отодвинул публику величественным жестом.

– Надевай быстро, но незаметно, – шепнул Лева и откуда-то с затылка надвинул Люме наушники. – Возись тут с тобой!

– А что… – начала Люма, но очень быстро заткнулась, поскольку из наушника раздался голос мага Белолюбского.

– Ирка, очнись, ты звала меня? – отчетливо произнес маг.

Люма секунду осваивалась с впечатлением, чернокрылый Кронид на среднем плане склонялся к теткиному креслу, а голос звучал непосредственно в голове.

– К креслу подклеил, все тип-топ, дистанционка пашет, – шепотом похвастался Лева. – Ты не пялься, держи себя естественно. Мы дебилы – у нас в ушах Маша Распутина.

Далее слушатели между собой не общались, а внимали с большим интересом.

– Кирочка, Господи Боже мой! – пролепетала тетка Ира совершенно не своим голосом. – Я бы тебя не узнала!

– Ира, я на работе, давай без лирики, – ласково, однако внушительно произнес Кронид. – Что у тебя такое срочное?

– Кирочка, какой ты стал, – начала тетка Ира, но быстро опомнилась. – Слушай, Кирик, ты и вправду экстрасенс?

– Ириша, котеночек, ну как тебе объяснить, – пророкотал Кронид. – Видишь, меня тут толпа ждет, все верят, и им хорошо. Тебя я без очереди принимаю, давай к делу.

– Ты мне можешь помочь, – заявила Ирина Семеновна без всякой интонации.

– Ириша, я не бог Савооф, – слегка сконфуженно ответил Кронид. – Тебя еще отец-покойник смотрел, он-то был почти что… Но он сказал – что навсегда. Извини.

– Я не о том, Кирочка, – проговорила Ирина Семеновна со значением. – Ты мне одну вещичку должен, помнишь? Теперь помоги, скажи правду, потому что я и сама знаю кое-что…

– Если знаешь, зачем спрашиваешь? – удивился Кронид.

– Ты просто скажи: ты или Женька, или оба вместе? – глухо спросила тетка Ира. – Кто из вас троих? Ты, Кирочка?

– Со сложным вопросом ты подкатилась, подружка, – после ощутимой паузы ответил Кронид. – Что ждала так долго?

– Я влюблена в тебя была, Кирочка, смертельно, – без выражения произнесла Ирина. – Была идиоткой…

– Само собой, все были, – вздохнул Кронид. – А я был плейбой сраный, с долгами на полтысячи тогдашних рублей. Как вспомню эти рожи, или отдай, или перо в бок… Сам бы себя убил.

– Значит ты? – вновь без интонации произнесла тетка Ира.

– Упаси Бог, что ты, кисочка, куда мне! – вроде бы как обиделся Кронид. – Я думал на свою хату орлов навести, чтобы моих почистили, сами-то не давали. Алена знала.

– Что ты хочешь сказать? – вскинулась Ирина Семеновна.

– Я всю жизнь считал, что вы с Аленкой хотели мне помочь, был признателен, хотя и не вышло, – нехотя сказал Кронид. – Предки, мир праху их, узнали, прокляли и дали денег. А в твоей пропаже я не замешан, ей-богу, хоть и ждал тогда грешным делом, что одна из вас, девочек, подойдет и твою вещичку мне сунет. Сильно надеялся, картинки рисовал, как ее любить буду всю жизнь, ту, которая принесет!

– Значит, не принесли? – холодно переспросила тетка Ира.

– Иришка, а что ты затеяла, во что играешь? – спросил вдруг Кронид. – Всплыла вещичка, что ли? Хочешь вернуть?

– А ты, Кирочка, карты раскинь, мой брильянтовый, они тебе скажут, или на кофейной гуще погадай, – глумливо произнесла Ирина Семеновна. – Ты у нас маг и экстрасенс.

– Давай без дураков, Ирка, – ничуть не обиделся Кронид. – Если берешь в долю, то, конечно, помогу. Ко мне люди и не с таким ходят, все остаются довольны. Поднатаскался-таки.

– А что ты можешь, Кирочка? – вроде удивилась тетка Ира.

– Вот это, подруга, не твоя забота, и к тому же кое-что помню из твоих дел, одна вещичка меня тогда поразила. Какая – не скажу, когда ты обыск устроила, лапонька, – тихо и ласково заявил маг Кронид. – Сговорились?

– Давай, Кирочка, я подумаю, – предложила тетка Ира. – Ты чуть-чуть подожди, вспомни хорошенько, а я подумаю.

– Сама хочешь – дело твое, только Алену не зови, обманет, – сухо предупредил экстрасенс. – Сдается, что она каким-то боком замешана, поверь моему слову.

– Не обижайся, Кирочка, я действительно подумать должна, ты меня очень удивил, – созналась Ирина Семеновна.

– Думай скорее, Иришечка, – еще раз предупредил Кронид и добавил по недолгому размышлению. – Женьку не достанешь, не надейся, он до того крут, что Боже упаси… Воротила.

– А Лодю Ларского можно достать? – спросила тетка Ира как бы между прочим. – Ведь и он там был, трое на трое.

– Прыгнешь с обрыва удачнее, тогда достанешь, – без нужды грубо ответил Кронид. – Давно уже нет Лоди, деточка.

– А как же он? – потерянно спросила Ирина Семеновна.

– Как и Версачче, и потому же, – ответил Кронид мрачно. – За мной девочки хвостом бегали, а за ним мужики, бедняга…

– Жалко Лодю, ты меня расстроил, – сказала тетка Ира.

– Кстати, Ира, он-то идею и дал, Лодя, – вспомнил Кронид. – Не тем будь помянут, пошутил одну милую шуточку тогда.

3.

– Ну, что шутка у покойного Лоди была довольно пошлая, это я поняла, – сказала Люма после третьего прослушивания сеанса тетки Иры с экстрасенсом. – Но что из этого следует, и почему они сразу разбежались – это глухо.

На этот раз дилетантское следствие происходило у Левы. Распрощавшись с магом, они довезли полуживую тетку домой, наскоро ее покормили и дали прописанную давешней врачихой сонную таблетку. А слушать запись отправились к Леве – у него была своя комната, и никто обычно не мешал.

На данный момент оба устроились за персональным компьютером и даже включили новую игрушку. Машина изо всех сил возводила крепость в чистом поле, однако за строительством и заселением смотреть было некогда, недавние события заслоняли горизонт.

– Шутка, оно конечно, не первого сорта, – ответил Лева с академическим апломбом. – Однако шарлатан усек, что имелось в виду. Какова идея, отсюда и его мечты, догадалась теперь? И что твоя тетушка вычислила из его идеи?

– Не-а, я, наверное, тупая, – легко предположила Люма.

– Ну смотри, этот Лодя сказал, что девицы суют руки по своим карманам, хотя у мальчиков там интереснее, пардон – а потом вещица пропала. Сострил он, когда в бутылочку играли в полутьме, целоваться в прихожую и в ванную ходили – у мага память – что надо, он все помнит. Шарлатан тут же просек, что девки эту самую пропажу в карманы совали. И возмечтал, что они для виду украли, ему подарить захотели от большой любви и от его безвыходного положения. Теперь поняла?

– Ты хочешь сказать, что тетка Ира сама у себя украла? – удивилась Люма. – А что потом, где она "слеза"-то?

– В том и весь фокус! Они с Алешей Иванной, скорее всего, эту самую кражу инсценировали, вещь куда-то сунули. А кто-то другой потом нашел или видел… И перепрятал. Она думала, что это был маг, – с удовольствием докладывал Лева. – Но признать, что сама первая утащила, тетушка твоя не хотела, на него бы пали подозрения. К нему ведь первому поехала сейчас.

– А обыск тогда для чего? – поморщилась Люма. – Совсем некрасиво, карманы выворачивать заставила, сумки проверяла! Тетя Таня когда маме рассказывала, то почти плакала, так стыдно ей было. А я тогда слушала, мало что поняла, но хорошо запомнила. Что было гадостно.

– А обыск для правдоподобия, она знала, куда клала, там и не искала, – объяснял Лева. – Но представляю, какой был сюрприз, когда вещичка в тайнике не обнаружилась. Вот тут, надо понимать, созвали срочное школьное собрание: получилось, что кто-то из гостей на самом деле вещицу замылил. Лихо у них вышло!

– Ну, это твои предположения, – не до конца согласилась Люма. – Впрочем, все равно кто-то из гостей украл "Слезу", а уж как… Но почему тетка от мага смылась почти без "до свиданья"?