Текст книги "Зелёный мир"

Предисловие

Сидя у костра глубокой ночью я размышляла, какое же событие разделило мою жизнь на до и после. Что именно явилось началом этих жутких событий и что бы я могла сделать для спасения своей жизни, если бы не была так не уверенна в себе и так бесконечно труслива.

Мне не о чем было думать кроме этого. Уже долгое время я жила посреди леса, мой дом был покрыт мхом, полы на первом этаже были выломлены корнями неизвестных деревьев. Дом постоянно скрипел, ветер завывал сквозь трещины в стёклах. Было невыносимо находиться внутри, среди этой пугающей какофонии звуков и поэтому каждый вечер я выходила во двор, жгла костер из заготовленных на зиму дров. Я знала, что это крайне неразумно, ведь холода могли начаться через пару месяцев и каждая сухая ветка может пригодиться, но только этот ритуал помогал мне расслабиться в конце бесконечно повторяющихся страшных дней.

–

– В этом году урожай в саду удивительный! Клубники так много, собирать не успеваю, варенья наварила полный погреб. Ты же любишь клубничное. Приезжай, дочка! – мама давно звала меня приехать к ней, повидаться и сейчас она уговаривала меня в очередной раз.

– Мама, давай лучше сначала ты ко мне приедешь? Хоть завтра. На море съездим!? А клубника на каждом шагу продаётся, все вокруг говорят, что урожай удался…

– На каждом шагу…– недовольно повторила мама. – Я бы очень хотела, чтобы ты навестила бабушкин домик, а сад какой стал шикарный! А ещё у нас тут событие произошло: бабка Анфиса заговорила… – мама специально выдержала паузу, знала, чем меня заинтересовать.

– А что именно она говорит? – я действительно сгорала от любопытства, потому что Анфиса Львовна считалась в маминой родной деревне ведуньей, колдуньей, знахаркой и наделялась прочими титулами, в зависимости от ситуации, в которой она проявляла свои чудесные способности. Также она мало с кем говорила, потому что, по чьим-то словам, её посещали видения, при общении с человеком и эти предсказания обычно сбывались.

– Говорит быть беде и голоду. Вот все и делают запасы да заготовки, никто из наших даже не думает продавать ни килограмма картошки со своего сада… А ещё спрашивала она про тебя, говорит, если приедешь, чтоб в гости забежала.

– Ясно… Странная просьба… Я даже не думала, что она меня помнит… Мамочка, я бы конечно хотела, чтобы ты ко мне приехала, но раз ты так категорично отказываешься, то я скоро приеду к тебе. Возможно так будет лучше.

– Дорогая, я очень рада.

Я улыбнулась и тихо сказала:

– Мамуля, я люблю тебя!

– И я тебя люблю, очень жду!

-

Наверное, именно этот телефонный звонок и стал точкой в той жизни, которую я называла «До». Тот день стал последним, в котором остались глупые ненужные ценности: вещизм, карьеризм, счета в банках. Но тогда я ещё не осознавала этого. Тогда лишь только начали закрадываться первые мысли, что что-то теперь пойдет по-другому.

Часть 1

Глава 1

В свои семнадцать лет я была очень полной, невысокого роста, к тому же с проблемной кожей, поэтому вниманием мальчиков совсем не пользовалась. Я очень хотела нравиться, поэтому экспериментировала с внешностью: красилась яркой косметикой, через некоторое время не красилась вообще, волосы мои были испорчены обесцвечиванием, так как один молодой человек, который мне очень нравился, как-то обронил фразу, что ему нравятся исключительно блондинки…

В общем, шарма мне и это не прибавило.

Не реализовавшись на любовном фронте, я ушла с головой в учёбу. Я выбрала экологический факультет, просто потому, что туда легко было поступить.

Постепенно вникая в проблемы экологии, мне стало страшно: что мы делаем с нашей Родиной, почему не задумываемся о будущем нашей страны? Почему старшее поколение так бездумно тратит ресурсы? Почему не предпринимаются попытки сохранить землю на который мы родились, ведь она терпит бедствие. Ядерные отходы, добыча нефти и её регулярная утечка в море, ввоз отходов из-за границы, мусорные полигоны вместо сортировки и грамотной переработки.

Нашу страну кто-то сознательно превращает в мировую помойку и в выработанный карьер. Но почему?

–

Отец моего сокурсника – Борис Леонтьевич работал вахтовым методом в море: ловил рыбу и, приезжая домой, рассказывал, что излишек рыбы, что не продавалась в порту, им было велено выбрасывать обратно в море и ни в коем случае не отдавать бесплатно ни одной рыбки местным нищим и малолетним «оборванцам» (они постоянно крутились на причале в надежде на жалость рыбаков). Когда нереализованный товар сбрасывали в море, дети сидели на причале и плакали, не понимая почему так происходит.

Не понимали и мы.

Борис Леонтьевич приезжал домой после вахты и пил «горькую», не просыхая по пять дней, чтобы оправдать своё скверное настроение после этого зрелища. Идти против системы он не мог – за непослушание увольняли на месте. Можно было лишь давать милостыню деньгами из зарплаты, но мужик с большой семьёй не мог позволить себе легко расстаться с тяжело доставшимися деньгами, когда дома каждую копейку ждут жена и трое сыновей. У него болела душа и за нищих на причале и за благополучие своей семьи. Не знал он как помочь так, чтобы всем было хорошо и поэтому регулярно отдавал свою душу на расправу зелёному змию.

На мой глупый детский вопрос: «Почему же продукты выбрасываются, а не отдаются нуждающимся и голодающим?», – он коротко ответил: – «Нельзя создавать перенасыщение рынка, чтобы не пришлось скидывать цену на продукты».

Как-то сложно оказалось всё во взрослой жизни.

Мои родители работали на заводе за среднюю в городе зарплату. Наша жизнь протекала спокойно: до пяти родители были на работе, затем шли в магазин, мама готовила ужин и еду на завтра. Вечером мы смотрели фильм, а иногда мама вслух читала интересные книги, взятые в библиотеке.

Вечера с книгами были волшебные: мы ложились втроём на родительскую кровать под тёплое одеяло, мама включала торшер и с выражением читала нам с папой какой-нибудь бестселлер или что-то из классики. Под мамино чтение я обычно засыпала и, когда я была маленькой, папа уносил меня в свою комнату на руках, а когда я стала больше и тяжелее, мама и папа уходили спать в мою комнату на крошечную односпальную кроватку – они всегда и везде были вместе, и я была абсолютно уверенна, что моя семейная жизнь сложится точно так же…

В выходные дни мы обычно ездили в деревню к бабушке и жизнь текла тихо и спокойно.

Сейчас же я узнавала о другой стороне жизни, о других работах и заботах других семей, и мне было крайне интересно выглянуть в мир других людей из своей благополучной ячейки. У меня появились новые друзья и мы часто ходили друг к другу в гости. Самыми ценными моментами я считала те, когда удавалось поговорить с родителями сокурсников об их мнении относительно общественного устройства. Оказывается, у всех было примерно одинаковое представление и все принимали происходящее как должное: «Проживём как-нибудь, лишь бы детям повезло чуть больше».

–

Был у нас в группе и «мажор». Каким ветром его занесло в экологи даже он не понимал. Его отца мы называли «богатый папа» с отсылкой к известному произведению. Тот всегда нас учил как быть богатыми и что обязательно нужно хотеть разбогатеть – только деньги помогут решить все проблемы.

Наверное, он был прав, ведь как раз в то время для мелких и средних бизнесменов настали трудные времена и денег не хватало. Многим его знакомым приходилось закрывать торговые точки, а следовательно – лишать людей рабочих мест; доходы снижались, и перспективы для многих бизнесменов были не радужные.

«Богатый папа» вкладывал деньги в различные «пирамиды» и даже увеличивал вложения, вовремя выводя оттуда деньги, играл на бирже, в общем, крутился как мог, чтобы жить в привычной роскоши, но чувствовалось, что он уже не так крепко стоит на ногах, как раньше – отсюда вся его нервозность и сомнительные манипуляции с деньгами.

Наш факультет он презирал, считал, что мы там только штаны протираем.

«В ваши годы у меня уже точка была на рынке, а через год – три! А вы лодыри воздух изучаете!» – часто говорил он нам.

«Мажор» сравнивал отца со Скруджем Макдаком. Счастье для него – это горы золота. Высшая похвала – это обращение к нему со словами «хочу». Оказывается, «богатый папа» чувствовал себя комфортно только тогда, когда мог удовлетворить желания близких, он был зависим от благодарностей и восхищения, но его сын оказался абсолютным неформалом и аскетом: джинсы с девятого класса имели естественные потертости, серая выгоревшая толстовка и старые кроссовки – его ежедневная одежда. Он ездил на простом велосипеде и не выделялся среди студентов, только лишь красивые, благородные черты лица, круглогодичный загар и белые ровные зубы выдавали в нём сына состоятельного отца.

–

Отец другого сокурсника работал на лесопилке, принадлежащей иностранному владельцу. Из вырубленного леса они отбирали лучшие сорта древесины и вывозили за рубеж. Оставшийся брак и не стандарт продавали местным. Дома из некачественных брусьев лопались и трескались, а купить хорошее дерево было не по карману. Хотя вот он – лес, народное достояние, но самостоятельно построить дом, даже имея свои деревообрабатывающие станки, простой человек не может.

Я не понимала ничего, но стремилась к познанию. Мне было интересно изучить и право и психологию людей и вообще всё, лишь бы найти все ответы на мои постоянные «ПОЧЕМУ».

Я сопоставляла многие факты из жизни, но в итоге получалось, что мы живем в некоем сюрреализме, где логике абсолютно нет места.

–

Из последнего плавания Борис Леонтьевич приехал с новой историей: «Ещё вчера за ловлю рыбы в море «К» рыболовов арестовали на шесть месяцев, так-как они не смогли заплатить штраф, а назавтра, там же, произошла авария на нефтяной вышке и море «К» осталось в истории, как погибшее после экологической катастрофы. Виновники не названы; в новостях ЧП не освещалось…»

Глава 2

Я стала изучать нюансы экологии, которых не было в программе, отношение разных стран к этому вопросу, официальные заявления и реализацию планов. Я составляла таблицы, на основе последних исследований, и делала заметки на личной физической карте. Получалось, что мой город находился в центре кольца из грязных рек и вредных производственных комплексов.

Всё было на поверхности, но люди упорно не хотели замечать многие деструктивные законы и решения властей, а когда я начинала разговор об этом, чаще всего слышала: «Да что ты можешь в этом понимать?!» Или «Я не хочу говорить о плохом!»

Но мне было важно разобраться что же происходит с Миром, ведь руководят нами умные люди, неужели нельзя хотя бы попробовать сделать чуточку лучше, чем сейчас?

–

Я отнюдь не была оратором, но в институте я с таким чувством рассказывала однокурсникам о том, что я узнаю ежедневно и как-то быстро собрала вокруг себя группу единомышленников, которым, как и мне, было небезразлично то, что происходит вокруг. После занятий мы собирались в парке и придумывали как бы мы могли помочь окружающей среде. Были в группе и те, кто крутил пальцем у виска, открыто говоря, что идти против системы глупо и что кроме нас это никому не надо: люди приспособятся жить в любых условиях. Но мы с десятком соратников, тем временем, организовывали дни, посвященные уборке парков и прудов, во дворах своих домов мы поддерживали идеальный порядок, не стеснялись убирать фантики от конфет, пачки из-под сигарет и прочий мусор.

Было морально тяжело понимать, что окружающим наша работа была не нужна, большинство было готово жить в «грязи». На нас часто смотрели как на сумасшедших, которым заняться нечем. Но, несмотря ни на что, нам было важно совершать эти маленькие поступки, и мы ежедневно размышляли над тем как сделать для нашего мира и общества что-то глобально полезное.

Мы решили попробовать обратиться к властям за помощью и для начала предложили поставить раздельные контейнеры для сбора различного мусора, но нам просто прислали письменный ответ, что сортировочные мусорные баки стояли с …по… число и люди, также, не разбирая, кидали туда все отходы подряд, на этом эксперимент закончен.

Мы направили заявление, что готовы бесплатно проводить разъяснительные беседы с людьми по поводу необходимости сортировки отходов на фирмах, в школах и институтах. В ответ на него пришло письмо, что на это нет денег в бюджете. Хотите – ходите болтайте, но контейнеры не установят.

–

Мы сидели на своем обычном месте в парке и обсуждали письмо из администрации, когда мимо проходящий мужчина подошёл к нам и рассказал, что около недели назад заметил дым на старой городской свалке. А сегодня опять, проезжая неподалеку, заметил, что горение не прекратилось. Причём неподалёку от свалки располагался дачный кооператив и дым в жаркую безветренную погоду густым туманом нависал над низкими постройками.

«Странно что об этом до сих пор не говорят нигде», – удивлялся мужчина.

Мы собрались моментально, захватив приборы учёта загрязнения воздуха (к нам присоединился лаборант из института и взять необходимые приборы не составило особого труда).

Приехав на место, мы почувствовали резкий запах гниения и горения, который в теплую безветренную погоду был особенно густой и тяжелый. Мы надели защитные маски и пошли искать очаг возгорания…

По итогам мы написали доклад, который отправили в соответствующие органы власти.

«Активистами-экологами зафиксировано два очага длительного горения отходов. 

В результате тления отходов в теле свалки в воздух с микрочастицами выбрасываются диоксиды, поли ароматические углеводороды, формальдегид. Все эти соединения являются канцерогенами (то есть могут вызывать онкологические заболевания) для человека. Активисты провели обследование свалки и отметили, что температура продуктов горения доходит до 117 градусов Цельсия.

Портативными газоанализаторами были зафиксированы экстремально высокие концентрации вредных веществ в воздухе: формальдегид, мельчайших взвешенных частиц (РМ 2.5), летучие органические соединения, угарный раз. 

Все эти вредные вещества с территории тлеющей свалки попадают в воздушный бассейн. Наиболее опасными для человека и окружающей среды из них являются диоксиды, которые образуются при отрытом горении отходов на свалках, при сжигании отходов упаковки, изделий из ПВХ (поливинилхлорид) линолеума, подоконников, сайдинга, отделки дверей, плинтусов и других отходов. 

Активистами-экологами была проведена аэрофотосъемка свалки с использованием квадрокоптера для оценки масштабов загрязнения объектов окружающей среды вокруг свалки. В ближайшее время представителями отделения Союза «За химическую безопасность» по этому и другим выявленным фактам нарушения природоохранного законодательства будут направлены жалобы в надзорные ведомства. 

Также, активисты проверили городскую свалку возле города «К», где также, были выявлены многочисленные нарушения законодательства.

Просим Правительство навести порядок на закрытых (выведенных из эксплуатации) и действующих объектах размещения коммунальных отходов.»

Ответа мы не дождались. Зато нас первый раз привели в отдел полиции. Лаборанта уволили. Всем остальным объяснили, что дальше не стоит заниматься ерундой. Со свалками уже разбираются. На наш вопрос, что именно там делают, следователь и свидетель переглянулись и человек в погонах ответил: «Что надо, то и делают».

«Взрослый человек, а отвечает, как детсадовец» …

Глава 2

Я начала учиться на втором курсе экологического факультета, когда стали ходить слухи, что в нашем регионе планируют открыть завод для утилизации отходов 1-2 класса опасности.

Слухи – слухами, но спустя некоторое время мы выяснили, что завод уже начали строить у крупной реки, в нескольких километрах от нашего города, в населённом пункте, где обычной жизнью живут люди.

Наверное, это не страшно, когда специалисты на заводе аккуратно запечатывают опасные отходы в особую тару и закапывают в землю – как это написано на бумаге. Страшно как делается на самом деле… Страшно, когда безопасность населения обеспечивают люди, которые не готовы контролировать малейшие нюансы сложнейшего мероприятия. А некомпетентность они уже доказали для нас вполне на примере горящих мусорных свалок.

Нам уже давно было известно, что правительство соседней страны предложило нашей стране свои услуги по утилизации нашего мусора, так как свой мусор у них закончился, а благодаря технологии переработки отходов, страна отапливала и снабжала горячей водой целый город! Но «мы» отказались, сказав, что нам немного дешевле строить полигоны для свалок на своей земле.

Мы развернули бурную деятельность против возведения завода. С однокурсниками и даже с неравнодушными педагогами мы выходили на забастовки, пытались пробиться к главе города с просьбой разъяснить населению принцип и порядок утилизации, но нас игнорировали. Мы писали статьи и издавали листовки чтобы расшевелить жителей города на борьбу с беспределом.

В итоге мы бегали как муравьи среди слонов, нас не замечали, а мы везде выступали со своими заявлениями и требованиями, но привело это лишь к тому, что нас опять арестовали и угрожали, что нас отчислят из института, если мы не прекратим акции.

Мы решили пойти другим путём: письменно потребовали строить завод хотя бы за чертой крупных населенных пунктов и вдали от рек и подземных вод. Но нас снова собрали в полицейском участке.

На этот раз всё было серьёзно. С нами уже общались дяди в красивых погонах с большими звёздами и внушали нам что мы не правы, они говорили так убедительно и правдиво, что, если бы не моё логическое мышление и самостоятельно добытые факты, я бы точно поверила, что всё делается для нашего общего блага.

Я задавала дядям неудобные вопросы, и они сочувственно кивали головами, а один спокойным, но пренебрежительным тоном пояснил мне их позицию:

– Девочка, твоя глупость зашкаливает. Тебе только кажется, что ты что-то понимаешь и знаешь. Ты лишь маленький винтик в системе. Не самый важный… такой, что, если тебя не будет, механизм будет продолжать работу. А иногда в механизме появляются лишние детали, но в процессе работы выявляется их бесполезность и тогда механизм усовершенствуют, ликвидируя недостатки. Надеюсь ты понимаешь что-то в механике?

«Что-то понимаю… Но не всё… В каком смысле ликвидировать недостатки?..»

–

В конечном итоге, по стечению обстоятельств, именно меня объявили организатором всех протестов и угрожая «плохой» уголовной статьёй, попросили уехать из города, если не хочу навредить себе и своей семье… Мои соратники проходили мимо меня молча и не глядели мне в глаза. Мои попытки заговорить с ними были тщетны.

Я шла домой в странном состоянии, словно это не я и не моя жизнь и всё что произошло сейчас – это случилось не со мной. Я не думаю, что я расстроилась или чувствовала опасность – нет, я была спокойна и не понимала, что такого мы сделали, что заслужили внимание «больших звёзд» и зачем мне посоветовали уехать?

«Куда уехать? Вы вообще в своём уме?! Что вы несёте? Мне восемнадцать. У меня институт и родители здесь…бред какой-то».

–

Я пришла домой в ужасном состоянии: синяки на руках и ногах, тёмные круги под глазами. Я увидела родителей, даже не подозревающих о произошедшем. От нелепости всего и беспомощности у меня покатились слёзы, при этом лицо не выражало эмоций. Я ушла в свою комнату и сидела, смотрела в одну точку, всё ещё не веря, что всё это произошло со мной.

«Ведь я только хотела, как лучше. Для всех жителей: и для тех, кто работает в полиции и арестовывал меня, и для наших родителей, и для детей, которым тут жить и расти…» Тысячи мыслей в голове и один вопрос: «В чём же я не права?»

Родители периодически заходили ко мне и требовали объяснения моего состояния. Понимая, с чем оно может быть связано, они переживали и нервничали. Мама ругалась на власть и на меня, что полезла не в своё дело. Отец – человек действия, не добившись за весь вечер от меня ни слова, наутро уехал в полицию.

Как нам потом объяснили, на заднем дворе полицейского участка его сбила машина. Как сказали очевидцы, он закурил, стоя спиной к сдающей назад машине ДПС, которая спешила на вызов.

Отец чудом остался жив и с множественными переломами, и внутренними кровоизлияниями был доставлен в отделение реанимации.

«Да, я всё поняла и сделала выводы. Мне не надо повторять дважды. Я никто. Я даже хуже, чем никто, я вроде есть, но от меня мало того, что нет пользы – от меня страдают мои близкие.»

Меня подкосила эта ситуация. Люди, работающие в системе, знают, как сломать в человеке стержень.

Все окружающие понимали, что произошло и почему, и поэтому предпочли просто сплетничать об этом на кухне, не вмешиваясь. Я часто слышала обрывки фраз с обвинениями в том, что испортила жизнь родителей; меня часто обзывали самыми обидными словами и называли дурой, а однажды мальчик лет шести на детской площадке, где я читала, крикнул мне: «Помойная крыса!» Дети – его друзья засмеялись и начали повторять за ним, ведь я лишь закрыла лицо руками и заплакала.

–

Я посетила отца в больнице один раз. Я молча подошла к нему, не в силах сказать даже слова приветствия, так как в горле образовался тот самый пресловутый ком, что не дает нам сказать шаблонные слова, требует искренности и честных эмоций. Я смотрела в его глаза и увидела, как в них появились две блестящие полоски на покрасневших нижних веках, он медленно моргнул, не дав слезам скатиться в глубокие морщинки. Я опустила глаза.

– Прости, папа. Я понимаю, что виновата во всём… Мне очень жаль, что всё так вышло. Я очень люблю тебя.

Он отвернулся к окну, чтобы я не увидела его слёз, но мне тогда хотелось понять это по-своему, наказать себя. Я решила истолковать это так, что он не хочет меня видеть и вышла из палаты. Я знала, что он отвернулся чтобы я не увидела его слабость, хотел остаться для меня сильным. Но я уже увидела, что он не в силах защитить меня и он сам это прекрасно понимал, и как настоящий мужчина он не мог спокойно принять такое положение дел, но и бороться не мог…

Мой внутренний голос постоянно говорил мне: «Ты виновата во всех бедах своей семьи, ты недостойна их любви, ты изгой. Ты глупая и плохая. Тебя все ненавидят так же как ты сама себя ненавидишь.»

Не выдержав давления окружающих, а также из-за внутреннего разлада, я решила всё же уехать из родного города. Я думала так: «Пусть те, кто мне угрожал будут удовлетворены, лишь бы родители были живы и здоровы. Остальное не важно». Решение было спонтанным, и я даже не стала забирать документы из института. Плана на дальнейшую жизнь не было. Я лишь хотела сесть на любой ближайший поезд и доехать до конечной станции. А дальше будь как будет.

Я собиралась молча. Мама что-то кричала, плакала, совала деньги, но я не слышала её. Я молча сложила в рюкзак некоторые вещи, документы и несколько фотографий из детства. На одной фотографии я была с папой, на заднем фоне было Большое озеро, раньше мы ездили туда ежегодно на неделю к папиным родителям в деревню. Там была его Родина и он рассказывал мне, что лучше земли чем там нет в мире. Что воду можно пить прямо из озера, там много подводных ключей и вода чистейшая. Ключи настолько мощные, что из озера вытекает река. Место уникальное и так как очень сложно и далеко добираться туда, то природа там девственна. Местное население очень любит свой край. Духовность и любовь к родной земле для них первична.

По крайней мере так я запомнила рассказ отца и хотела верить, что так оно и было, и что ничего не изменилось за несколько лет.

Я вышла из дома, молча и быстро обняв маму. Я слишком погрузилась в себя, даже сказать нужные в этой ситуации слова у меня не получилось.

– Я позвоню. – единственное, что я сказала тогда. Вряд-ли я могла в том состоянии проститься лучше.

Если до того, как я нашла снимок, я не знала, что буду делать и куда поеду, то сейчас у меня появилась цель и представление о дальнейшей жизни. Идя в сторону остановки общественного транспорта, я жутко злилась: пошёл дождь, и я запачкала чистую обувь в грязи, отойдя лишь пять метров от дома. Пока у меня были проблемы с полицией двор превратился в помойку: мусорные баки были перекрыты для доступа припаркованной дешёвой машиной со спущенными колёсами, на её крыше птицы поедали добычу из открытых переполненных бачков.

«Ну неужели людям это нравится?»

Мой внутренний голос кричал от отчаяния.

«Я больше не хочу прибирать дерьмо за слепыми свиньями, которые не замечают грязи вокруг и считают ниже своего достоинства выйти на субботник и прибрать свой же двор. Я хочу уехать от вонючих областных центров и грязных маленьких городков, от людей всё больше похожих на крыс в каменных джунглях.»

Для меня на тот момент вонял весь центр страны, мой нос отказывался дышать выхлопными газами и запахами с промышленных предприятий.

В подтверждение моего решения, когда я ехала к вокзалу, с городского БиоХимЗавода произошел очередной выброс неизвестных веществ и в многочисленных близлежащих районах стояло невыносимое зловоние.

«Спасибо за эффектное прощание, Город!»

Глава 3

Я не смотрела расписание поездов заранее, но по счастливой случайности поезд до ближайшего к озеру города «I» шёл через час. В детстве мама говорила мне что если что-то в жизни идёт слишком гладко, то значит человек принял верное решение. Я чувствовала, что находилась в правильном месте в нужное время. Тот факт, что мне не оставалось времени на то чтобы сделать шаг назад, придавал мне уверенности в будущем.

Я вышла из здания вокзала и пошла в сторону перрона. В этот момент я почувствовала странное: я словно смотрела со стороны как одинокая забитая девочка неуверенными маленькими шагами идёт по перрону. Плечи и голова опущены, глаза в пол. Ей тяжело, но не от рюкзака (его тяжести она даже не ощущает), невидимые свинцовые ярлыки осуждения висели сейчас на ней и заставляли её опускать голову. Она ехала прочь от давления жестоких людей, чтобы восстановиться, найти себя в этой непонятной для неё жизни…

Видение пропало так же неожиданно как появилось, а я неуверенно подняла подбородок и расправила плечи. За то время, пока я ждала поезд я несколько раз ловила себя на том, что я снова принимала образ жалкого, неуверенного в себе ребёнка и снова, и снова заставляла себя поднимать голову, и смотреть вперёд уверенно.

Я стала припоминать что я знаю о том регионе, куда еду в поисках новой жизни. Я вспомнила экологическую карту загрязнённости рек и вроде бы в районе озера реки были не сильно загрязнены. Из экологических проблем были естественно ГЭС, стоящие на притоках, они поменяли экосистему озера, но в целом, благодаря подземным источникам, озеро можно считать чистым и относительно устойчивым к человеческим экспериментам. Озеро находилось намного южнее моего региона, и я всю дорогу с удовольствием размышляла о тёплой зиме и продолжительном лете.

Соседи по купе попались неразговорчивые и тихие, благодаря этому в поезде я много спала. Морально истощенный организм требовал отдыха.

Глава 4

Два дня в поезде и вот я уже вышла на железнодорожной станции, и должна была найти автовокзал, где мне нужно было сесть в междугородный автобус, и ещё десять-двенадцать часов ехать до посёлка, где раньше жили родственники папы. Выйдя с вокзала в город, первым делом, я нашла неподалёку местное кафе быстрого питания, чтобы перекусить. Я нашла единственное свободное место за барной стойкой и прямо передо мной оказалось объявление: «Требуются на работу официанты, сотрудники раздачи».

Я заказала какую-то еду и пока ожидала заказ, наблюдала за работой ребят, таких же молодых, как и я. Я вслушивалась в их разговоры и было ясно, что посетителей сегодня много и коллектив не справляется с потоком клиентов. Многие люди были не довольны долгим обслуживанием, но ребята поддерживали друг друга в сложных ситуациях, вместе улаживали возникающие конфликты и в целом было видно, что они дружат.

Я, долго не думая, спросила кассира:

– К кому я могу обратиться по поводу устройства на работу?

Ребята, услышав мои слова, оживились, один из официантов быстро проводил меня к кабинету с надписью «Заведующая».

Я прошла собеседование сразу и приятная женщина – заведующая кафе спросила меня, когда мне будет удобно выйти на работу.

– Мне удобно сейчас. А ещё я прошу заплатить мне за отработанную смену сразу. – я достала кошелёк и открыла его, показав скудную наличность, чтобы не утруждать себя объяснениями.

– Иди в раздевалку, я что-нибудь придумаю.

Я с трудом натянула фирменную футболку и убрала волосы под кепку. Весь процесс проходил словно в тумане, я ощущала себя сторонним наблюдателем. Всё вокруг происходило как-бы не со мной. Это была не моя жизнь. Я хотела проснуться сейчас в своей комнате и рассказать этот страшный сон маме. Я хотела вернуть полтора года жизни назад и поступить на факультет программирования или управления.

Размышляя о своём, я как робот автоматически выполняла несложные действия. Каким-то образом интуитивно ориентировалась в большом помещении кафе, не путала столики и точно записывала заказы.

Работа оказалась не сложной, но посетители были злыми, возможно моя отрешённость от реальности вызывала такое раздражение и с этим мне было сложно мириться, но доброжелательность ребят – сотрудников гасила мои внутренние конфликты. Я принимала заказы без улыбки, что было заявлено в трудовом договоре как нарушение дисциплины и была готова к тому, что меня не возьмут после испытательного дня работы. Отказ я бы приняла спокойно, как знак того, что нужно двигаться дальше, но заведующая не сказала ни слова на этот счёт и даже похвалила за отсутствие жалоб в первый день, а в конце смены протянула мне деньги. Ребята, с которыми я работала, быстро переоделись и убежали по домам. Мне же спешить было некуда, и я сидела во временно опустевшем кафе, и пыталась найти в интернете недорогое жильё на ночь.

«Надо было спросить ребят где можно переночевать, пока они не ушли…»

– Где ты живешь? Я могу тебя подвезти. – Нина Владимировна – заведующая словно прочитала мои тревожные мысли.

– Пока нигде, я только сегодня приехала, но найду что-нибудь.

Она выпучила глаза и развела руками:

– Ты с ума сошла! Куда ты пойдешь? Ужас!

Она присела рядом, достала телефон и стала искать кого-то в телефонной книжке; искала она долго, по всей видимости абоненту она почти не звонила.

– Марина, здравствуй, ты же завтра выходишь на работу? А Ольга, которая уволилась – твоя напарница, она вроде уехала уже? У тебя в комнате есть место для девочки, она будет с тобой в смену работать? – последовала пауза. – Я уверена, что всё будет хорошо. Поверь мне… Да, я ручаюсь за неё. Спасибо, Марина.