Текст книги "Загадки истории. Чингисхан"

Понимая, что целенаправленный набег меркитов не мог быть таким удачным без помощи кого-то из Борджигинов, Темучжин раздумывал над тем, кто же мог стать предателем. Подозрения пали на мачеху Сочихэл и ее сына Чильгира – брата Бельгутея. Их бегство только подтвердило догадки. Тяжела была доля Темучжина, окруженного лжецами и предателями! И с каким достоинством он ее нес, не дав понять Бельгутею, которого он любил, чем занимались его брат и мать! Такая выдержка ради стремления к цели и является характерной чертой пассионарного человека.

Темучжин щедро одарил «своего отца и хана» Тогрула и «брата» Чжамуху, выражая признательность за освобождение Борте. Возблагодарил он и Тенгри, бога-Небо тюрко-монголов, а также мать-Землю (эке-этуген), которые помогли отомстить меркитам, «опустошить их сердца и разорвать печень». После этого союзники расстались.

Борте стала первой, но не последней женой Темучжина. И это естественно, если учесть, что монголам позволялось иметь несколько жен. Чингисхан сделал своими женами принцесс Китая и Ляо, дочерей из семейства турецкого султана, а также самых красивых женщин из различных племен Гоби. Он умел ценить красоту в женщинах в не меньшей степени, чем сообразительность и храбрость в мужчинах и резвость и выносливость в лошадях.

Однако заключение Чингисханом большого количества браков происходило, скорее, из политических интересов, для укрепления связей с другими монгольскими родами, а также элитой покоренных стран. Поэтому наложницами хана (куммами) становились самые красивые монгольские девушки и красавицы из покоренных монголами государств. Согласно указанию Чингисхана, в начале каждого года в племенах происходил отбор самых привлекательных девушек как для него самого, так и для его сыновей. Некоторые наложницы со временем переходили в ранг жен, а некоторые выдавались замуж за высокопоставленных сановников. Как минимум, две тысячи наложниц по очереди боролись за его внимание и ласки. Ему не нужно было удерживать женщин силой – между ними происходили даже кровавые схватки за возможность провести одну ночь с повелителем.

После одного из походов на татар – виновников смерти отца – Темучжин как часть добычи взял себе прекрасную Есуган-хатун, дочь татарского вождя Церен-эке. Историография утверждает, что наш герой очень ее любил. Говорят также, что она была неревнива или, по меньшей мере, чувство семейственности у нее было очень сильно развито. Так, известно, что в брачную ночь, убедившись в преданности сердца господина, она сообщила супругу, что у нее есть старшая сестра по имени Есуй, красавица, тоже весьма достойная царского ложа.

Есуган прямо сказала, что больше нее достойна быть ханшею ее старшая сестра Есуй и что та только что вышла замуж. Чингисхан был удивлен такими речами, но, заинтригованный, велел найти красавицу сестру. Перед тем как начать поиск, он взял с Есуган обещание, что она без принуждения освободит для той свое место. Добрая Есуган ответила утвердительно, и поиски начались. Сестра была обнаружена в лесу, где она пряталась вместе с молодым мужем; тот убежал, а ее доставили к хану. Так она стала его очередной женой. Примечательно, что Есуган, едва увидев старшую сестру, покинула свое место, принадлежавшее ей как царской супруге, и села на место менее почетное (по законам иерархии монгольских цариц). Это благоразумие очень понравилось Чингисхану, и он своего удовольствия не скрывал.

После победы над кераитами число жен Чингисхана снова возросло. Один из кераитских нойонов, Джаха-Гамбу, родной брат Ван-хана, дружеские отношения с Чингисханом поддерживал всегда. У Джаха-Гамбу были две дочери: Ибаха-беки и Сорхахтани. Первую Чингисхан взял себе, а вторую отдал своему младшему сыну, Толую.

Но Ибаху, которую он взял себе в жены, при себе Чингисхан держал недолго. Никакой привязанности не возникло. Впрочем, как он заявил, поступить так принудили его духи. Якобы ему приснился сон, после которого он и объявил молодой жене, что она ему нравилась всегда, но явившийся к нему ночью Тенгри велел передать ее другому. Указания Тенгри не подлежали обсуждению. Хан попросил на него не обижаться и кликнул того, кто стерег дверь царской юрты. Ему и была отдана в жены княжна Ибаха. От удивления тот потерял дар речи. Вмиг он стал обладателем бывшей ханской жены, юрты вместе с причитающимися слугами, движимым имуществом, табунами и отарами.

Сестра же Ибахи, жена Толуя, осталась в семье Чингисхана навсегда. Благодаря уму, обходительности, такту и политическому таланту она играла там не последнюю роль, и пятьдесят лет спустя именно Сорхахтани определила судьбу монгольской империи как мать великих ханов Мункэ и Хубилая, а также Хулагу, ставшего правителем Персии. К сказанному можно добавить, что, будучи набожной, она спасла от разрушения немало христианских храмов. И то, что христианская церковь в монгольской империи пользовалась уважением, равно как в Китае, Персии и Верхней Азии, в значительной мере было предопределено влиянием императриц кераитского происхождения.

Так что не только Борте оказывала влияние на повелителя и ход истории. Но, справедливости ради, нужно отметить, что к ее мнению он прислушивался чаще, чем к мнению остальных жен. Например, именно ее слова стали причиной разрыва между Темучжином и его лучшим другом Джамухой. О том, насколько они были близки, написано во многих источниках. Это были многолетние отношения, основанные на взаимном доверии. Тем не менее, слишком разными были эти два друга. Темучжин рано, в десятилетнем возрасте, познал, что такое предательство самых близких соратников, и жестокую нищету. А сколько раз он оказывался на волосок от смерти и был спасен простыми людьми или волей Провидения. Его отношение к родовой знати, обрекшей семью отца на голод и страдания, было, мягко говоря, двойственным, хотя сам он по рождению был представителем этой знати.

После пережитых злоключений главным качеством в человеке для Темучжина была верность. Верность в широком понимании этого слова: верность долгу, верность лидеру. Происхождение же для него значило гораздо меньше. Наверное, именно поэтому среди сторонников Темучжина была в первую очередь не родовая знать, а так называемая «аристократия таланта» – люди верные, сильные духом, способные, хотя многие из них и не могли похвастать знатным происхождением.

Джамуха же типичный аристократ и с ранних лет вел не омраченную ничем жизнь. Его острый ум уживался в нем со всеми предрассудками, присущими знати: презрением и недоверием к простым людям, убежденностью в справедливости вековых родовых обычаев, признанием только аристократического равенства (своего рода «феодальная демократия», когда равными себе признаются все, равные по происхождению).

Эта разница в восприятии окружения, в выборе тех, на кого можно положиться, не могла не сказаться на отношениях между андами. Несмотря на все свои таланты, Джамуха в этом, пока еще скрытом, противостоянии с Темучжином фактически защищал интересы уже отживающего родового строя. А Темучжин был представителем нового поколения монголов – вождем от Бога (и сам он искренне верил в свое высочайшее предопределение), который призван объединить всю монгольскую степь под твердой, но милостивой рукой хана-самодержца.

Эволюция жизненных принципов Темучжина и Джамухи явно шла в этих слишком разных направлениях. Совершенно очевидно, что рано или поздно это должно было привести к кризису в отношениях двух побратимов: тем более, что каждый из них, может быть, даже подсознательно, стремился к установлению единоличной власти. О том, что полного равноправия между андами на тот момент в действительности не было, можно судить по некоторым намекам в «Сокровенном сказании». Вспомнить хотя бы тот факт, что перед набегом на меркитов Темучжин выступал в роли просителя, а Тогрул объявил Джамуху своим названым младшим братом, а Темучжина – сыном. В иерархическом порядке, принятом на Востоке, это означало, что Джамуха стоял выше Темучжина, считался как бы его «дядей». Очевидно, что для будущего Чингисхана такое положение вещей было, мягко говоря, некомфортным.

Разрыв был неминуем. Оставалось лишь дождаться повода, и, конечно, он нашелся. Побратимы ехали во главе кочующего лагеря. Безобидные слова, названные историками «ключевой загадкой Джамухи», приведены в «Сокровенном сказании»: «Друг, друг Темучжин! Или в горы покочуем? Там будет нашим конюхам даровой приют. Или станем у реки? Тут овечьи пастухи вдоволь корм найдут». Не разобравшись в смысле услышанного, Темучжин обратился за толкованием к многоопытной матери. Но Оэлун не успела ответить: вместо нее неожиданно это сделала Борте. Она объяснила слова Джамухи в том смысле, что тому надоело совместное кочевание с побратимом, а раз так – то нужно, пока не поздно, самим отделиться от него, оставить его первыми. Поразмыслив, Темучжин признал совет Борте разумным и в ту же ночь откочевал от Джамухи со своими самыми верными людьми.

Произошедшее историки так и не смогли объяснить. О том, что же на самом деле могли значить слова Джамухи, спорят уже несколько поколений монголоведов. Конечно, мнение Борте о том, что побратиму стало «скучно», едва ли стоит принимать всерьез: в данном случае она, похоже, просто выразила давно созревшую у Темучжина идею отделиться от побратима, придумав для этого какой-нибудь предлог. Но слова были сказаны, разрыв последовал, и, значит, был в этой речи какой-то скрытый подтекст. Если не усложнять, то, похоже, слова Джамухи объясняются гораздо проще. Они просто отражали нарастающее между друзьями напряжение в вопросе об авторитете и власти и, хотя казались безобидными, несли в себе некоторый внутренний подтекст, который и почувствовал Темучжин. Молодой Борджигин в глубине души был уже готов к разрыву, и эти неосторожные слова привели к самым серьезным последствиям и для двух друзей, и для всей монгольской степи – произошел раздел воинов на сторонников одного и другого. Разрыв с Джамухой стоил Темучжину дорого: бывший друг стал злейшим врагом. Врагом коварным, использующим свои дипломатические способности для устройства заговоров и создания коалиции против Темучжина. Надо сказать, что делал он это весьма искусно.

К новому сильному лидеру потянулась родовая знать. За короткий промежуток времени вокруг Темучжина сплотилась значительная военная сила. В 1186 году лидеры племен решили провозгласить сына Есугея ханом. Вероятно, они рассчитывали, что поставленный ими хан, которого эти влиятельные князья рассматривали в лучшем случае как равного себе, станет послушным орудием в их руках. Однако расчет монгольских аристократов оправдался не полностью. Темучжин согласился стать ханом, но вынудил своих родичей принести весьма серьезную присягу (впоследствии это сыграет очень важную роль в укреплении ханской власти), а главное – должности в ханской ставке раздал не примкнувшим к нему нойонам, а своим старым соратникам.

Впрочем, большинство вождей присоединились к Темучжину и сделали это не по эгоистическим соображениям, а потому что видели в нем настоящего степного богатыря: высокого роста, представительного. К тому же за ним закрепилась слава того, кому покровительствует Вечное Небо, кто обладает ораторским даром и умеет воспламенять сердца людей.

Однако вновь провозглашенный хан оказался вождем лишь части монголов, притом части далеко не самой большой. Не меньшей, если не большей силой обладал Джамуха. Противостояние двух лагерей было неизбежным. Поводом для войны стало убийство конокрада, угнавшего лошадей Темучжина. Конокрад принадлежал к людям Джамухи, последний решил отомстить за смерть своего сторонника. Противостояние окончилось поражением молодого хана. Последовавший за этим плен длился без малого десять лет.

Освобождение Темучжина стало следствием изменений во внешней политике Китая. Наступил момент, когда таких как он стало выгодно иметь в качестве союзника. Поэтому нуждавшиеся в помощи монголов в борьбе с татарами китайские политики вспомнили о сыне Есугея. Отпуская его из плена, они решали одновременно несколько задач. Например, автоматически получали в союзники и его самого, и Тогрула.

За время плена многое изменилось в окружении Борджигинов. Разочаровавшись в Джамухе, откочевали от него и присоединились к Борджигинам воинственные роды урутов и мангутов. Все это усиливало мощь клана Темучжина. Дальнейшие события показали, что Темучжин может быть разным, в том числе – дальновидным стратегом. Он сумел привлечь на свою сторону еще несколько племен, он работал над сплочением молодого государства. Его возросшая мощь, в союзе с Тогрулом, вызвала опасения у противников. Для противостояния ему был выбран Джамуха. Стало понятно, что сражение неизбежно. Победу одержали войска Темучжина, а его бывший побратим бежал с поля боя, скрывался, но был выдан своими же людьми. Нужно отдать должное Чингисхану. Он казнил предателей, но своего бывшего друга хотел помиловать. Но тот попросил себе иной милости – смерти без пролития крови. Это желание было исполнено, после чего последовали торжественные похороны соперника.

Вот так один неосторожный или, возможно, намеренный комментарий женщины стал причиной глобальных перемен в истории монголов. Правда, речь идет о первой жене будущего Властелина Вселенной, но и обычная монгольская женщина занимала положение, почти равное с мужчиной, тем более в верхах общества. Женщины участвовали вместе с мужьями в управлении; инициатива в решении проблем исходила от обеих сторон, как от тех, так и от других. Даже в наше время не всегда женщина имеет столько власти, сколько имела монгольская женщина в те далекие годы.

В этой связи нельзя вновь не вспомнить о «Биликах» Чингисхана – так называемом своде правил. Они были составлены им и сохранились до настоящего времени. Так, сказано, что «мужчина не есть солнце, чтобы являться во всех местах людям. Жена должна, когда муж займется охотой или войной, держать дом в порядке, так что, если заедет в дом гонец или гость, увидит в нем порядок, и она приготовит самое хорошее кушанье, и гость не будет нуждаться ни в чем, непременно она доставит мужу хорошую репутацию и возвысит его имя в собраниях, подобно горе, воздымающей вершину. Хорошие мужья узнаются по хорошим женам. Если же жена будет дурна и бестолкова, без рассудка и порядка, будут от нее видны дурные качества мужа». Ведь, как вывод из сказанного, в доме все похоже на хозяина.

Такое положение вещей мало отличается от того, с чем ассоциируется хорошая семья в наше время. Женщина-хозяйка – это та, у которой дом – полная чаша, все сияет, дети чистые, накормленные, муж обласкан и окружен вниманием, и, разумеется, гость, попавший в такой дом, получит достойный прием, вкусное угощение, и у него сложатся самые лучшие впечатления. То, что было ценно в те далекие времена, не потеряло актуальности и сегодня.

Для европейского мужчины вопрос об официальном многоженстве никогда не стоял. Любовные треугольники, заканчивающиеся порой трагически, не могли иметь место во времена Чингисхана. Даже имея такую мудрую, такую красивую жену, как Борте, повелитель с удовольствием пользовался правом иметь наложниц и вступал в новые браки. После того как во владении Чингисхана оказалась вся страна найманов, вплоть до алтайских предгорий, схваченная царица Гурбесу была доставлена завоевателю. Ранее она позволяла себе крайне негативные высказывания в адрес монголов. Чингисхан напомнил ей о том, с каким презрением она отзывалась о монголах, о том, что от них дурно пахнет, но, тем не менее, пленница осталась в его доме. Кстати, в «Яссе» говорится о том, что дети от наложниц считаются законными и получают по распоряжению отца соответствующую долю наследства.

Интересна история появления в жизни героя еще одной супруги по имени Хулан. Меркиты, оставшиеся с найманами до конца, избежали разгрома. Их вождь Даир-усун, добиваясь снисхождения Чингисхана, решил отдать ему в жены свою дочь, прекрасную Хулан. По дороге к хану ему встретился его военачальник по имени Наяа, который вызвался проводить Даир-усуна к своему господину. Осторожный Наяа, прежде чем отправиться к Темучжину, трое суток продержал при себе Даир-усуна с дочерью и лишь затем пустился в путь, чтобы в целости и сохранности доставить их своему господину. Узнав об этой трехдневной задержке, Чингисхан пришел к выводу, что Наяа воспользовался неопытностью Хулан, и постановил прелюбодея «подвергнуть допросу и предать суду». Наяа пришлось оправдываться, а Хулан вступилась за несчастного. Она была подвергнута скрупулезной проверке, в результате которой честь молодой женщины больше не подвергалась сомнению. Успокоенный завоеватель вознаградил Хулан своею любовью сполна (меркитка стала одной из любимейших жен Чингисхана, именно ее взял он с собой в Трансоксианский поход), и именно она, как и Борте, родила ему сына.

Став сюзереном тангутского царства, Чингисхан взял в жены одну из дочерей его властителя. По историческим сведениям, у завоевателя было двадцать шесть жен, но главной всегда оставалась Борте. Она управляла империей, пока Чингисхан был в долгих походах. По его же словам, она всегда «говорила дело».

Еще один эпизод свидетельствует о том, что Чингисхан всегда прислушивался к мнению женщин: накануне выступления в поход против империи Хорезм Есуй убедила его решить вопрос о преемнике. И Чингисхан, победитель татар и кераитов, покоривший императорский Китай эпохи Цзинь, уступил ее доводам. Более того, он публично заявил, что ценит ее слова, ценит ее дальновидность и смелость, ведь эта женщина озвучила то, что никто из его близких никогда не посмел при нем произнести!

Трудно наверняка назвать число женщин, побывавших в объятиях Чингисхана. Обладавший практически безграничной властью, он, как любой смертный, брал от жизни все, что она могла ему дать. Трудно назвать благостью любовь наложниц – женщин, вынужденных принять мужчину-завоевателя. Именно по этой причине некоторые рассказы, проверить которые невозможно, дают понять, что Чингисхан угас в объятиях наложницы, поднесшей ему отравленный напиток.

Поздняя хроника, созданная в XVII веке, называет причиной его смерти красавицу Корбелджин, царицу Си Ся (государства тангутов). В соответствии с первой версией, изложенной в одной из хроник, после того как Чингисхан разделил с ней ложе, его поразила болезнь, которая вскоре свела его в могилу. О какой болезни идет речь? Можно только догадываться. По второй версии, Корбелджин «зажала в своем влагалище нечто маленькое и острое, что ранило государя». Понимая, что преступление откроется, женщина сбежала и бросилась в Хуанхе. Трагическая история, в которую вряд ли можно поверить. Сомнительная версия, хотя тема «зубастой вагины» очень распространена в разных легендах мира.

Но вернемся к Борте. Понимая, что сердце Чингисхана принадлежит не только ей, она испытывала, конечно, муки ревности. Наверняка они одолевали ее гораздо чаще, чем она давала это понять. Но когда он отправился завоевать Хорезм и взял с собой одну из своих фавориток, юную Хулан, Борте это задело. Она осмелилась отправить супругу недвусмысленно послание, касающееся планов завоевателя, давая понять, что его власти угрожает соперничество между принцами. Тогда Чингисхан решил ускорить свое возвращение в Монголию. В дороге, обеспокоенный приемом, который могла оказать ему жена, он отправил к ней гонца, и Борте, терпеливая и мудрая, послала мужу такой ответ: «На озере с берегами, поросшими камышом, много диких уток и лебедей. Властелин может настрелять их столько, сколько захочет. Среди племен много девушек и молодых женщин. Властелин может по своему вкусу указать на счастливых избранниц. Он может взять новую жену. Он может оседлать скакуна, до той поры неукрощенного». Этот эпизод, такой поэтичный, полный романтики, описан лишь для того, чтобы подтвердить привязанность, которую Чингисхан испытывал к своей первой жене, а она платила ему тем же.

Четверо сыновей и пять дочерей, которых Борте ему родила, стали самыми авторитетными и наиболее известными его детьми. И хотя ни один из этих сыновей не унаследовал высоких дарований своего отца, но все четверо были небездарными, энергичными. Они были умны, отважны и мужественны, их ценил народ. Из всех своих сыновей Чингисхан только этих четверых назвал в качестве своих наследников. Он чувствовал удовлетворение от того, что все они такие разные по характеру и способностям, и «окрестил» их орлукс (орлы) – удостоил чести считаться принцами императорской крови. И им отводилась особая роль в планах повелителя.

Его первенец Джучи стал мастером охоты, от которой монголы все еще получали значительную часть пропитания. Чагатай – блюстителем закона и исполнения наказаний; Угедэй – мастером курултая, самого же младшего – Толуя, получившего номинальный пост главнокомандующего армией, хан держал рядом с собой.

Впоследствии сын Джучи Бату создал Золотую Орду, которая сокрушила Русь, Чагатай получил в удел Центральную Азию, а его потомок Бабур стал первым из Великих Монголов Индии. Сын Толуя Хубилай, покоривший земли от Китайского моря до Срединной Европы, был любимцем хана, который испытывал особую гордость за этого внука и говорил: «Запоминайте хорошенько слова юного Хубилая, они исполнены мудрости».

Каждому из своих сыновей он отдал в руководство государство, назвав эти населенные уделы улусами. Так Джучи – старшему сыну Чингисхана – досталась территория нынешнего Казахстана. Отношения между ним и отцом, по некоторым источникам, были полны противоречий. Так сложилось с первых дней появления Джучи на свет. Некоторые исследователи считают, что не до конца уверенный в своем отцовстве Чингисхан относился к своему первенцу не слишком хорошо, позволял себе то, чего не допускал в отношениях с другими своими сыновьями от Борте. Джучи не оставался в долгу: он мог игнорировать указания отца, ссылаясь на занятость, плохое самочувствие. Кроме того, между Джучи и его младшими братьями часто возникало непонимание, ссоры. Братья ему не однажды намекали на его происхождение, не считая истинным потомком его великого отца. Один из братьев открыто называл Джучи «меркитским выродком». Так тень меркитского плена матери легла на Джучи бременем подозрений в незаконнорожденности.

О Чингисхане написаны десятки книг, а о его старшем сыне Джучи-хане нет ни одной монографии, вся информация о нем обрывочна и крайне противоречива. Мы знаем о Джучи настолько мало, что до сих пор остается для нас загадкой не только его рождение, но и смерть. Между тем он был первым монгольским ханом на части территории современного Казахстана, стоял у истоков создания мощного государственного образования, известного сначала как Улус Джучи, а много позже – как Золотая Орда. Именно его прямые потомки основали в XV веке Казахское ханство и правили в нем весь период его существования.

Историки до сих пор спорят о том, как же на самом деле складывались отношения между Чингисханом и его старшим сыном. Одни утверждают, что Чингисхан всегда относился предвзято к своему первенцу. Другие – что Джучи был любимцем хана. Этот вопрос нужно рассмотреть с точки зрения негативных последствий, которые имели место из-за неясного происхождения Джучи. Если обратиться к истории, то сомнения в происхождении Джучи отрицательных последствий не вызвали и никак не повлияли на самого первенца Чингисхана и его потомков. Ведь подозрения, высказанные в отношении Джучи, никогда не распространялись на его потомков, включая Бату.

Как прошли детство и юность Джучи, сведений нет. Но известно, что с молодых лет он проявил незаурядные военные способности. Чингисхан не мог не видеть этого, не замечать очевидного, поэтому его первенец активно участвовал во многих его военных походах. Задачи, которые перед ним ставились, были непростыми и требовали серьезных стратегических решений, смелости. После того как в 1206 году Чингисхан объединил кереев, найманов, меркитов и другие племена в один союз, Джучи-хан в 1207–1212 годы по заданию отца захватил Южную Сибирь, Алтай, Восточный Туркестан.

Далее, в 1211–1215 годах, он участвовал в нашествии монголов на Северный Китай. В 1218-м войско Джучи в погоне за меркитами, не покорившимися Чингисхану, сразилось с 60-тысячным войском хорезмского шаха Мухаммеда на берегу реки Иргиз. Благодаря полководческому таланту первенцу Чингисхана удалось закончить битву вничью. После этого сражения Мухаммед-шах отказался от войны с Джучи-ханом, а последний завоевал все города в Жетысу[8]8
  Жетысу – географическая область в Центральной Азии, между озерами Балхаш на севере, Сасыколь и Алаколь на северо-востоке, хребтом Джунгарский Алатау на юго-востоке, хребтами Северного Тянь-Шаня на юге.


[Закрыть].

Исследователи, высказывающие сомнения в происхождении Джучи, пытаются обосновать свою позицию, в частности, тем, что он, отец Бату, так и не стал преемником своего родителя: мол, отец не доверял Джучи, лишил его права наследовать ханский титул и отправил в самые отдаленные западные владения своей империи. Это односторонний подход к вопросу. Речь идет о важном событии в истории Монгольской империи и в жизни Джучи – семейный совет 1219 года, на котором обсуждался вопрос о наследнике Чингисхана. Вероятно, в самом начале отец высказал мнение о том, что хочет видеть преемником своего первенца. Но сыновья вновь вспомнили о том, что Джучи, возможно, наследник меркитского плена. Чингисхану пришлось утихомиривать не в меру разбушевавшихся сыновей. Ему стало обидно за старшего из его царевичей. Вот так через тридцать семь лет аукнулась неясность происхождения Джучи. А ведь, согласно монгольским обычаям того времени, власть у монголов передавалась, как правило, старшему сыну. Да и по личным качествам Чингисхан, видимо, хотел, чтобы после его кончины создаваемую им империю возглавил именно Джучи. Не получилось. На семейном совете было решено объявить преемником Чингисхана его третьего сына от Борте – Угедэя. Однако необходимо подчеркнуть, что Джучи не стал наследником отцовского трона отнюдь не из-за сомнений Чингисхана в своем отцовстве, а согласно древнему монгольскому обычаю: «Именно двор отца и матери достается всегда младшему сыну», – сказано у Вильгельма де Рубрука. Кроме того, у Чингисхана было несколько приемных сыновей, и одного из них, Чагана, согласно «Сокровенному сказанию», он сделал начальником своей личной тысячи телохранителей, доверив этому приемному сыну свою жизнь. Анализ источников показывает, что самому Джучи, в отношении которого Великий хан всячески подчеркивал свое отцовство, он доверял не меньше, а гораздо больше.

Значение семейного совета, проведенного перед среднеазиатским походом, отнюдь не сводилось к тому, что на нем был утвержден наследник Чингисхана. Более важным для политической истории Монгольской империи, а после ее распада – для выделившихся из империи государств, оказалось то, что на совете был заложен новый принцип престолонаследия, была фактически утверждена на века любопытная наследственная система: все потомки Чингисхана по мужской линии (от четырех сыновей от Борте: от Джучи, Чагатая, Угедэя и Толуя) имели абсолютно равное право претендовать на престол, и в то же время никто, кроме прямых потомков, не мог стать ханом. Такое состояние дел приводило к тому, что после смерти каждого государя разворачивалась борьба за престол между отдельными партиями царевичей и эмиров.

Однако, если вернуться к завоеваниям Джучи, то его успехи были очевидны. В 1220–1222 годах он покорил Отрар, Сыгнак, Узкент, Баршынкент, Жанкент и другие города. Так он полностью завоевал Хорезмское государство.

В 1223 году Джучи-хан участвовал в курултае, организованном отцом на равнине Куланбасы. На этом курултае Чингисхан решил сам (при жизни) раздать четверым сыновьям от старшей жены Борте захваченные им необъятные просторы. В качестве причитающейся доли Джучи-хану достались земли к западу от Иртыша, северные края Жетысу до нижних берегов Волги, все земли, где «ступали монгольские лошади», весь край Дешт-и-Кипчак[9]9
  Дешт-и-Кипчак – Кипчакская, или Половецкая степь – исторический регион Евразии, представляющий собой Великую степь от низовий Дуная до Иртыша и озера Балхаш.


[Закрыть]. Правда, достался он Джучи номинально – большую часть земель ему еще предстояло завоевать. В результате монгольских походов на огромной территории Дешт-и-Кипчак и ряда смежных с ним областей образовалось большое государство, именуемое в восточных источниках Улусом Джучи, или Синей Ордой, в русских летописях это государство называется Золотой Ордой, хотя до сих пор не выяснено, как и почему возникло это последнее название. Ставка хана расположилась на берегу Иртыша.

Трудно установить точные границы Улуса Джучи, особенно по линии обширных степей, составлявших основную часть его владений. Судя по данным восточных историков того времени, Джучи был энергичным, отважным, находчивым человеком. Чингисхан и сам опасался ума и необыкновенной смелости своего сына. Если сравнивать Джучи-полководца и стратега с его отцом, то совершенно очевидна разница. Чингисхан и пощада – практически взаимоисключающие понятия. Зачастую он оставлял жизнь лишь маленьким детям, которых усыновляла его мать Оэлун, и доблестным воинам, которых принимал на монгольскую службу. Чингисхан уважал достойных противников, не терпел предательства, даруя жизнь тем, кто не проявил слабость и не отрекся от своего хозяина. А Джучи отличался гуманностью и добротой. Он был мягче по характеру, что проявлялось в его отношении к пленным, например. Так, во время осады Гурганджа совершенно измученные войной хорезмийцы просили принять капитуляцию, то есть, проще говоря, пощадить их. Джучи был готов проявить милость, но Чингисхан категорически отверг просьбу о пощаде, и в результате гарнизон Гурганджа был частично вырезан, а сам город затоплен водами Амударьи. К сожалению, непонимание между отцом и старшим сыном, постоянно подогреваемое интригами и наговорами родственников, со временем углубилось и перешло в недоверие государя своему наследнику.

Сын все больше отдалялся от отца. Время точного отчуждения между ними до сих пор повод для споров. Одна из версий начала противостояния состоит в том, что до Чингисхана дошли слухи, что Джучи замышляет его убийство на охоте. Разгневанный хан послал в Хорезм доверенных людей с приказом срочно доставить к нему Джучи. «Если он откажется сюда ехать и захочет остаться в Хорезме, тут же молча убейте его», – сказал повелитель. Джучи не приехал, сославшись, что не может сделать это из-за болезни. Доверенные люди, желая окончательно рассорить отца и сына, передали Чингисхану, что Джучи здоров и часто ездит на охоту. Рассерженный вконец отец был готов применить к сыну самые жестокие меры: как тот мог ослушаться! Подумав, он послал вслед за ним войско во главе с сыновьями Шагатаем и Угедэем. Слабо верится в то, что Чингисхан мог отдать приказ убить сына. В противном случае это наверняка было бы сделано, ведь авторитет правителя был непререкаем. Было желание наказать его, гнев рвался наружу, но не более того.