Текст книги "Там, где ты захочешь остаться"

Осколки Солнца

 
Густой туман раздвинет занавески,
Осколки Солнца упадут в тайгу.
Подняв один в знакомом перелеске,
Я новый день осколком разожгу.
 
 
Достану чудо-краски из коробки —
Пора бы утро яркое встречать,
Березовых листочков шепот робкий,
Журчание холодного ключа.
 
 
Прибавив громче жаворонков трели
И отключив последнюю звезду,
Я кисточкой в лазурной акварели
По небу аккуратно проведу.
 
 
И по траве росинку за росинкой
Раскину, и, быть может, наконец,
Найду свою заветную тропинку,
Что уведет меня в волшебный лес.
 

Увидимся в марте

 
Приветствую, мир!
В Сибири сегодня снежно,
И в окна квартир
Закатная льется нежность.
 
 
Зима, глядя вдаль,
Уходит по льдинкам тонким.
Остался февраль
Моментами в фотопленке.
 
 
Мне тоже пора,
Весна уже ждет на старте.
Желаю добра!
Увидимся снова в марте.
 

В плену у грусти

 
Нет, еще не пора!
Пока небо бескрайне-высокое
не успело остыть и уютно-тихи вечера,
не спеши уходить!
Угостись облепиховым соком.
Посидим, погрустим,
и, глядишь – доживем до утра.
 
 
Остров с именем Грусть
захватил наши души нечаянно,
и покинуть его ежедневно я Бога молю.
Здесь пишу без конца я
слова безнадежно-печальные,
может кто-то прочтет
эту тайную книгу мою.
 
 
Вот и ты, милый друг,
оказался здесь, грустью простуженный.
Мне теперь не одной
выбираться из темной страны.
Я так рада тебе!
Если б знал то, как остро мне нужен ты!
Да что я о себе все – мы оба друг другу нужны.
 
 
Утром мы убежим.
Нам бы только не сбиться с дороги,
ничего не терять и идти по воде, как по льду.
Но пока время есть —
еще небо молчит на востоке,
хорошо, что ты здесь.
Я одна никуда не пойду.
 
 
Наша серая грусть
не такая уж, в принципе, острая,
но судьбу на другую
нельзя нам никак поменять.
Вот бы только вернуться
когда-нибудь с этого острова,
а то может быть в книге
напишут уже про меня.
 
 
Но пока мы в плену,
расскажи мне о добром, высоком:
о любви, о Земле,
о дорогах и звездном пути…
Будет ночь шелестеть,
и бокал с облепиховым соком
мы поднимем за то,
чтоб свободу скорей обрести.
 

Дорогая мама!

 
Дорогая мама, если можно
Было бы звонить на небеса!
Ну хотя бы раз в году всего лишь
Слышать вновь родные голоса.
 
 
В миг, когда в душе шумят метели
И звенит струною жизни нить,
С теми, с кем проститься не успели,
Нам о важном бы поговорить.
 
 
Я болтать не стану о печали.
Хоть и помню огненный рассвет
В день, когда внезапно нам сказали
То, что нашей мамы больше нет.
 
 
Хочется, чтоб ты меня спросила,
Как живем мы? Цел ли старый дом?
И подольше чтобы говорила,
Просто говорила, хоть о чем.
 
 
Ты бы рассказала мне о Рае,
О чудесных птицах и цветах,
И о том, что ты по нам скучаешь,
Потому являешься во снах.
 
 
Но когда меня ты спросишь снова,
Тяжело ли мне в моем пути?
Я сказать смогу одно лишь слово.
 
 
Нет, их два:
Пожалуйста, прости!
 

Между нами

 
Нас холодный ноябрь не спросит,
Как живем, велики ли потери?
Прогоню постаревшую осень
И закрою скрипучие двери.
 
 
Я дождусь декабря и увижу,
Как закроют сугробы дорогу.
Снег засыплет избушку под крышу.
Я начну оживать понемногу.
 
 
Будет ночь, за страницей страница,
Будут дни – холода и метели.
Позабудутся песни и лица,
Полетят за неделей неделя.
 
 
Будет биться горячее пламя —
Согревать леденелое сердце.
Я скажу, только пусть между нами:
«От тебя никуда мне не деться»
 

В поисках Бога

 
И над облаками, и между вулканами,
И под лучами Солнца горящего,
Во тьме подземелий, на дне океанов —
Присутствие Бога животворящего.
 
 
Его я встречала на улицах города,
На темных тропинках, на лестницах каменных.
Я мимо шагала – спокойная, гордая.
Зачем мне? Мы сами!
Мы можем! Мы справимся!
 
 
Мы люди, мы знаем! Нам космос подвластен,
Все цифры, молекулы, знаки, религии…
Но вдруг начинаем мы поиски счастья,
Себе воздвигая послушных нам идолов.
 
 
Удобных и сильных, с мечами у пояса.
Чтоб тайными знаками книги исписаны.
Не важно, что нет в них ни сердца, ни голоса.
И так же не важно, что ложь, а что – истина.
 
 
Их страшные лики, ко всем равнодушные,
Из камня и щепок, извечно безмолвные
И буйной фантазии слепо послушные,
Мне часто являлись ночами бессонными.
 
 
Мне тоже хотелось быть частью сакрального,
Причастною быть
К мрачным тайнам пространства.
Но идолы пали, им было не справиться
С душой неудобной,
Насквозь христианской.
 
 
Однажды, пробив камень сердца холодного
И став самой главной волною в эфире,
Вмиг сделал меня и простой, и свободной,
Единственный голос.
Один в целом мире.
 
 
Его я узнала. И с ветром над крышами,
И в музыке радости, в песне печали,
Где я была раньше?
И как я не слышала,
Что звал Он меня?
И Его всюду звали.
 
 
И в келье сырой, и в космической станции,
И в тюрьмах, в застенках
От мира закрытых —
Там молятся русские и иностранцы
Словами горячей сердечной молитвы.
 
 
И рухнули стены немого молчания.
С тех пор он повсюду,
Им сердце заполнено.
Нет в нем одиночества, страха, отчаянья.
Им полон весь мир, словно радиоволнами.
 
 
Не знаю, какой мне отмерено мерою,
Пусть нет на Земле ничего постоянного.
Но помню теперь, что живу я и верую
В Бога живого,
А не деревянного.
 

Насовсем

 
Все мы знаем, как трудно бывает уйти насовсем.
В нашем мозге лежат
Миллионы логических схем.
Мы храним в своей памяти звуки, мелодии, сны
И боимся оставить все то, чему были верны.
 
 
Так уютен бивак. Так тепло у ночного костра.
Но однажды с холодным рассветом
Настанет пора.
Нам приходится брать свой рюкзак,
И, огонь затоптав,
Уходить, а туман пахнет горечью высохших трав.
 
 
И осенние листья ложатся под ноги, крича:
«Ну куда ты, куда? Не спеши! Не решай сгоряча!»
Но ты чувствуешь – что-то в тебе
Поменялось с утра,
И уже слишком поздно, и небо сменило ветра.
 
 
Я стараюсь не думать о том,
Что же будет со мной.
Моя боль в рюкзаке.
Он всегда у меня за спиной.
 
 
Пусть волнами холодными
В сердце вливается грусть,
Но я знаю, что больше сюда никогда не вернусь.
 

Ты там

 
Закрыта дверь на небо на засов.
Живешь ты там, не ведая о времени.
Ты ласково погладишь Гончих псов
И тронешь нос Медведицы рассеянно.
 
 
Коснется облаков твоя звезда,
Посмотрит с неба вниз, умывшись росами.
Но мы с тобой не будем никогда,
Пусть даже если вместе станем звездами.
 
 
Вернется утро, осушив траву.
Ликует небосвод под светом солнечным,
А я все на Земле своей живу
И жду, когда ты вновь взойдешь над полночью.
 

Перед грозой

 
Спелому августу очень к лицу дожди.
Тополь от ветра
склонится вдруг у ворот,
старому дому тихо шепнет: «Не жди».
Тучи над городом двинутся в крестный ход.
 
 
Молния вспыхнет.
Уронит рука карандаш.
Я не услышу, как в мир ворвется гроза.
Вряд ли прочесть успею я «Отче наш».
Вряд ли сумею я «Милостив будь!» сказать.
 
 
Ватною пеной
опустятся вниз облака.
Грозно на Землю посмотрит пророк Илья.
Больше не пишет рифмы моя рука,
и за столом с тетрадкой уже не я.
 

Кажется мне

 
Проснуться пораньше, открыть свои двери дню,
Сварить себе кашу и кофе, конечно – в турке.
Я вымою окна и лампочки заменю,
Вот только проснуться
Желательно в Петербурге.
 
 
Я выброшу все, что лежало давным-давно.
Я буду писать стихи, обходясь без фальши.
С собой настоящей я буду теперь заодно,
Вот только проснуться нужно как можно раньше!
 
 
Шагать по проспекту с распахнутою душой,
Смотреться в стеклянные двери, читать афиши.
Я буду любить этот мир, он такой большой!
Я буду летать над Питером – видеть крыши!
 
 
А вечером – танцы, закат и имбирный чай,
Прогулка по улицам, клены, фонарь, беседка…
«Ты жди меня, жди! Ты пожалуйста, не скучай!»
В стакане прозрачном – на память сирени ветка.
 
 
И кажется мне, ничего невозможного нет:
Проснуться и жить,
Сделать то, что всегда мечтала.
Не все ли равно, сколько много мне нынче лет?
Не все ли равно, сколько раз начинать сначала?
 
 
Но… утро.
Будильник.
Суставы опять болят.
Летать и летать бы,
Да крылья уже не гнутся.
 
 
Проснуться бы заново, лет двадцать пять назад.
Ну ладно, согласна, хотя бы вообще проснуться…
 

Глубина

 
Ты знаешь эту тайну обо мне:
чиста вода, но не достать до дна.
Ты ищешь камни, там на глубине,
но что есть глубина?
 
 
Там небо отражается в воде,
как в зеркало глядятся облака,
и ноша, что тащу с собой везде,
мне кажется легка.
 
 
Ты думаешь, что смоет пыль дождем,
но капли так прозрачны и тихи.
Я здесь, топчусь на месте день за днем,
пишу свои стихи.
 
 
Мы помним, где начало той реки
и как прохладны тени в летний зной,
а камни те, что слишком велики,
останутся со мной.
 

Давным-давно, когда Солнце было ярче, деревья выше, земляника слаще, а лес гуще, самым главным местом жизни был мой родительский дом. В его светлые окна смотрели мои детские глаза. Помню до сих пор шум дождя по железной крыше, бульканье капель в деревянной бочке на углу, скрип ставень от зимнего ветра. Стоит мне покрепче зажмуриться и натянуть душевные струны, я начинаю чувствовать запах пирожков на кухне и аромат горохового супа, слышать скрип счетчика над круглым столом в комнате и стук поездов по рельсам железной дороги.

Возвращаясь домой поздно вечером, я издалека в темноте видела свои желтые окна. Наш дом смотрел окнами во все стороны света, и откуда бы я не возвращалась, всегда меня встречал их добрый свет. Он освещал и согревал мою душу. Я знала, что меня ждут.

Потом был и другой дом, мой собственный, не менее любимый и светлый, в котором прошла огромная, важная часть моей жизни, в котором созрела моя душа и повзрослели мои дети. Его теплые стены обнимают меня до сих пор. Дома нет уже два года, но я часто просыпаюсь «в нем». Горечь, возникающую после осознания того, что мне все показалось, я готова терпеть ради трех минут, в течение которых я вновь проживаю пробуждение в своем доме.

А еще я помню запах сырой брезентовой палатки в лесу. Так здорово засыпать под журчание близкой реки, просыпаться среди ночи от того, что показалось, как будто кто-то грузный прошел мимо, зацепив ногой оттяжку. Лежать, обмирая от ужаса, а утром увидеть, что все колышки на месте. Да, палатка очень часто была моим домом.

Еще скала в лесу моего детства. И мостик через реку. И скамейка на берегу. Это те самые потаенные уголки, где я хотела бы быть, хотела бы остаться, хотела бы возвращаться туда снова и снова, чтобы опять стать собой, усмирить бурю внутри, расставить вдоль стен мысленные упавшие стулья.

Когда-то больше всего я боялась остаться без окон родного дома, освещавших путь на протяжении всей жизни, боялась остаться в темноте. И вот, тех окон больше нет.

Часто случается, что места, в которых мы были счастливы, навсегда исчезают с лица Земли. Но они не исчезают из нашей памяти.

Чтобы никогда больше не терять то, что мне дорого, однажды я решила перенести все эти сокровища в свое сердце. Именно там сейчас светятся окна моего родительского дома, именно там хранятся все мои палатки, скамейки и лесные пещеры, там по-прежнему звучат аккорды нашего старого фортепиано.

Я могу вернуться туда мгновенно из любой точки Вселенной, могу согреться в любую стужу, коснувшись памятью любимых, дорогих мне стен.

Знаю, что и у тебя, мой дорогой Читатель, есть такие любимые уголки. И ты помнишь и скучаешь. Быть может ты, как и я однажды, оставил частичку себя в месте, в которое теперь нельзя вернуться. Но не отчаивайся! Каким бы далеким и потерянным не казался тебе любимый уголок, поверь, он гораздо ближе, чем ты думаешь.

Загляни в себя. Все дорогие тебе места и люди с тобой. Они – в твоем сердце!