Текст книги "Вы не поверите"

***

«Адрес, кажется, этот, дом серый, некрасивый, типовое здание бывшего института при каком-то министерстве», – думала я, поднимаясь по лестнице в заветный кабинет. Найти Марию Лупего мне не составило никакого труда, на мой запрос сайт ее выскочил сразу же, телефоны были указаны, а фотография, размещенная в верхнем углу, казалась столь дружелюбной, что я отбросила последние сомнения и набрала номер. Мы сговорились на субботу, и оставшиеся два дня прошли непривычно хорошо, словно кто-то мне бросил бонус за правильное решение.

«Пожалуйста, входите», – услышала я, постучав в дверь, и, собравшись с духом, шагнула навстречу своей новой жизни. Комната была совсем неуютная, довольно узкая, стол, пара стульев, диван, белые жалюзи, света маловато, да и серое утро скорее навевало тоску, чем стремилось скрасить жизнь, но что-то в этой комнате было особенным, да настолько, что мне тут же стало ясно – я не ошиблась и пришла туда, куда нужно.

Я во все глаза смотрела на Марию и не могла оторваться. Сомнений не было: именно хозяйка комнаты вносила в обстановку необыкновенную красоту. Что-то в ней было настолько чарующее. Она как будто подсвечивалась изнутри, а как только начала говорить, все вокруг заиграло новыми красками. Я подумала, что только один раз в жизни видела такую красоту. Пять лет назад моя подруга Анюта выходила замуж. Она безумно любила своего избранника и была очень счастлива. Так вот на свадьбе Анюта была так прекрасна, от нее исходил какой-то медовый свет, и когда она касалась взглядом и улыбкой кого-то из нас, мы физически чувствовали прикосновение безмерной любви и счастья. Но так это на собственной свадьбе. А здесь, в этой обычной комнате, и вообще, просто на работе?

Я так была удивлена, что когда Мария сказала: «Я вас слушаю. С каким вопросом вы пришли?» – растерялась и вдруг поняла, что совершенно не готова. С чем я пришла? Что у меня в жизни не так? Сказать, что мне тоскливо и с каждым днем все хуже и хуже? Что я так устала, что даже падаю в обморок? Что мне надоело все тащить на себе? И что бы мы ни делали, это, как назло, только ухудшает нашу жизнь?

«У меня такое ощущение, что моя жизнь катится под откос. Я пашу как ломовая лошадь, а муж мой лежит себе на диване. И как-то все так плохо, и сил уже больше нет», – выговорила я очень нерешительно.

«Расскажите немного о себе, – предложила Мария, – как давно вы замужем, как жили ваши родители, есть ли у вас братья и сестры, и как живут они».

Закончив рассказ, я с удивлением обнаружила, что все, кого я упомянула, были несчастливы в своих семьях. Мои родители давно разошлись, чему я была даже рада. Как потом рассказывала мама, уже приняв решение развестись, они еще годик пожили вместе «для детей» – это для меня и моей сестры, пока папа не встретил какую-то женщину и не уехал с ней в Америку. Прошло уже много лет, в новом браке у отца родилось три дочки, и, по его словам, он был счастлив. Мама так и осталась одна, без устали уверяя всех, что мужики в наше время перевелись, а терпеть перед носом еще одного слабака и неудачника не ее удел. Отец моего мужа, без устали говоря жене о ее невероятной красоте, об их любви, о том, как они хорошо прожили вместе жизнь, в любой удобный момент старался от своей ненаглядной куда-нибудь сбежать: то со старыми друзьями встретиться, то одиноким соседкам что-нибудь починить. Жена же при этом его безостановочно пилила, и что бы он ни сделал, все ей было не так. Соседки нарадоваться на него не могли: и одно починил, и другое, руки золотые, да внимательный такой, да все с шуткой. Жена всегда была недовольна, вечно ворчала и, понятно, не могла допроситься исправить что-то по дому. Моя сестра, имевшая привычку все проблемы своей личной жизни обсуждать с мамой, уже несколько лет жила одна. Замуж она вышла довольно поздно, в тридцать пять лет, и уже была заражена вирусом под названием «все мужики сво…». За все время, пока они с мужем жили вместе, я так и не поняла мотивов в общем-то неплохого парня, которые подвигли его к женитьбе. В это невозможно поверить, но сестра провоцировала его на скандалы каждую минуту. Заканчивая один скандал, казалось, она уже мысленно вынашивала следующий, зорко приглядываясь, что ее благоверный опять сделал не так. На мой удивленный вопрос, почему они все время ругаются, сестра рассказала, что их отношения – это любовь-страсть, а не спящее царство, как у нас с мужем. Возможно, я чего-то не понимала в жизни и к тому же точно не считала себя экспертом по части построения счастливых взаимоотношений в семье, поэтому возражать не стала. Но, похоже, представления ее мужа о счастье все-таки были другими, поскольку, покрутившись в этой любви-страсти пару лет, он собрал свои вещички и однажды, пока она была в командировке, тихо сбежал. Буквально через пару месяцев от общих знакомых мы узнали, что он переехал к молоденькой девушке, которая к тому времени ждала от него ребенка. И моя сестра окончательно убедилась, что ее представления о мужчинах изначально были правильными и никому доверять нельзя, и вообще от них только одни проблемы.

Я потрясенно молчала. А как же счастье? А любовь? И это только у нас так? Или вообще счастье невозможно? Мария улыбнулась: «Возможно. Конечно, возможно. Только для этого надо немного потрудиться. И в первую очередь понять, что значит именно для вас быть счастливой. Как, по-вашему, выглядит жизнь, в которой вы счастливы?»

Мне представилась волшебная картинка, где я вместо того чтобы работать как вол и носиться, чтобы успеть сделать кучу разных дел, неторопливо утром просыпаюсь, долго смотрю на себя в зеркало – и я в нем красивая, и я себе нравлюсь, и у меня длинные струящиеся волосы до пояса, и я надеваю красивое яркое платье и продолжаю никуда не торопиться. И я знаю, что мне разрешено кем-то великим и всесильным не работать финансовым консультантом с утра до вечера, а можно (и даже это очень поощряется) не работать вообще. А можно найти что-нибудь очень интересное и лучше всего на несколько часов в день и заниматься этим. Тут я вспомнила, что когда Катюшка была маленькая, у меня возникла идея открыть небольшой частный детский сад. Муж в этой моей счастливой жизни создал свой бизнес, конечно, очень успешный. Да настолько, что я вообще могу не думать о деньгах. И не то чтобы я их транжирю направо-налево, нет, но в любой момент беру и покупаю, что мне хочется.

– А что бы именно вы могли изменить, чтобы ваша жизнь хоть немного приблизилась к идеалу?

– Я и так делаю все, что могу. У мужа проблемы на работе, так ищу себе работу более высокооплачиваемую, смотрю, где бы еще подзаработать, кручусь как белка в колесе, и дома все делаю я: и деньги зарабатываю я, и уроки с Катюхой – я, и в выходные в кино с ней тоже я.

– Смотрите, как интересно: и здесь вы, и здесь, и здесь тоже вы. А где же ваш муж? Похоже, он вытеснен из вашей совместной жизни. Совместная – это когда вместе. А где же у вас вместе?

– Так он сам и вытеснился из нашей жизни, – с обидой пробубнила я.

– Сам себя вытеснить никто не может. Что такое вытеснить – это когда вместе тесно и один отодвигает другого, освобождая себе больше пространства. Но знаете, часто, когда один в паре начинает делать все за себя и за другого тоже, через некоторое время он и в действительности остается один. Представьте, когда вы все делаете, мужчине делать уже нечего, и человек может дойти до такого осознания себя бесполезным, что в лучшем случае начнет искать место, где кому-то другому будет нужен.

– Ну так пусть возьмет себя в руки и хоть что-нибудь да делает, – возмутилась я.

– Знаете, – как-то очень мягко и задумчиво сказала Мария, – мы всегда хотим, чтобы кто-то изменился и стал таким, как нам надо. Но подумайте, разве это возможно? Вот ваш муж, он уже долгое время идет этой дорогой, делает все меньше, настроение у него все хуже, самооценка падает. Разве может он, например, завтра встать и начать жить как ни в чем не бывало, как успешный человек, сильный, уважаемый?

Я представила эту картину, и сердце мое сжалось в стремительном осознании невозможности такого поворота дел. И в этот момент боль, острое сочувствие и отчаяние накрыли меня с головой. «Нет, наверно, так быть не может», – с тоской прошептала я. Из глаз текли горячие слезы, и я даже не пыталась их остановить: где же выход, где же выход, где же выход.

– Знаете, плакать иногда очень хорошо, это приносит очищение и облегчение. И я скажу вам – выход есть. Мы не можем изменить другого, хотя нам кажется это самым лучшим, легким и даже справедливым. Но мы можем изменить себя. Я знаю это на собственном примере: как только мы начинаем менять себя, жизнь волшебным образом преображается.

«Ну почему опять я? Это я должна меняться, я должна искать какие-то способы сделать жизнь лучше», – привычные отравляющие мысли вновь поползли откуда-то изнутри.

И вдруг я ее услышала.

Где-то очень глубоко, в самом сердце, неожиданно разлилось тепло, и тоненьким ручейком заиграла почти неприметная тень ликования – вот оно! Это правильно. Это. Мне требуется что-то изменить в себе. Ну точно. Ведь там, глубоко внутри, я и сама это знала, только в этой беготне и бесконечном «надо, надо, надо» никак не могла ухватить эту мысль.

– Вы несколько минут назад сказали, что если бы у вас было много денег, вы бы купили все, что вам хочется. А что же вам хочется, – прервала мои мысли Мария, – что бы вы купили?

Я сладко зажмурилась и приготовилась поведать ей свои сокровенные желания, но, заглянув внутрь себя, наткнулась на стену булыжников. В сердце мне опять будто вонзился острый нож – я не знала, что ей ответить, поскольку в эту минуту поняла, что совсем разучилась что-то хотеть для себя: «Ну неужели я ничего не хочу? А новые туфли? Ну, или вот это красивое платье из мечты о новой жизни? Сумку? А вот целую неделю каких-нибудь спа-процедур, чтобы расслабиться и понежиться? Или хотя бы роскошное пирожное или мой любимый яблочный штрудель?» – но, сколько я не взывала, внутри не отзывалось ничего, одна вселенская тоска тихо и тревожно разливалась по сердцу.

– Знаете, я как камень. Я чувствую себя такой. И не могу к себе прорваться. Я на самом деле ничего не хочу, только бы выспаться и только бы ощутить надежду, что все еще может быть по-другому, лучше.

– Закройте глаза, – сказала Мария, – понаблюдайте, как прохладный воздух проникает в ваши легкие и более теплый возвращается обратно, расслабьте лицо, отпустите уголки глаз и сосредоточьтесь на области между бровями. Что вы чувствуете?

– Меня накрывает покой, лоб горячий, и там как будто что-то движется, разливается приятное тепло.

– Представьте, что вы на лугу, лето, светит яркое солнышко, нежный ветерок обдувает ваше лицо, шелковый сарафан развевается на ветру, недалеко в лесу поют птицы. А вокруг вас море цветов, васильки с сине-фиолетовыми шапочками, белоснежные ромашки с желтыми сердцевинками. Что вы еще видите?

– Поле маков, здесь же тюльпаны, красные и желтые, все они дружно колышутся на ветру, обступая меня со всех сторон.

– А вам хотелось бы нарвать букет? Или просто сорвать цветок? Сделайте это.

Я представила, что набрала охапку тюльпанов, поднесла их к лицу и даже как будто почувствовала прикосновение крепких радостных бутонов и чуть горьковатый запах луга. Тихо-тихо в кабинете защебетали птицы – Мария включила музыку. И я не могла открыть глаз, улыбаясь тому счастью и гармонии, которые царили на моем лугу, время шло, а я так и сидела, тихо улыбаясь.

И когда я услышала: «Потихоньку возвращаемся, почувствуйте свои ладони, ноги, все тело, не открывайте резко глаза, аккуратно, с любовью к себе, к своему состоянию», – я даже забыла, где нахожусь, и с трудом перенеслась в мое настоящее. Мои руки были сомкнуты на груди, прижимая представляемый букет, а состояние было таким, словно я только что проснулась.

– Я бы очень хотела уж если не луг такой придворный иметь, то хотя бы этот букет тюльпанов, – прошептала я.

– А почему вы его хотите?

– Он подарил мне ощущение счастья, оно всплыло откуда-то изнутри, и мне очень хорошо. И я его видела, как наяву, и чувствовала его запах, и сердце мое ликовало.

– Вот видите, вас, оказывается, легко порадовать, и вы, на самом деле, много чего хотите, и ваше первое желание – этот букет цветов. У меня есть для вас задание на дом: напишите список всего, что бы вас порадовало, если захочется, нарисуйте это, создайте такой альбом радостей. Если сначала не будет получаться, попробуйте вернуться на ваш луг, может, там, кроме цветов, найдется что-то еще. Обращайте внимание на чувства, не пишите просто так, только именно то, на что пробуждается удовольствие. Я обещаю вам, это первые шаги к успеху.

***

Выйдя на улицу, я на минуту остановилась и зажмурилась от яркого июньского солнца, вдруг озарившего Москву. Впервые за несколько лет я ощутила, как меня переполняет искрящееся счастье. Казалось, с небес на меня обрушился волшебный водопад обещаний чудесной жизни, исполнения моих самых невероятных желаний, я вдруг почувствовала, что мир – это чудесная сказка, а я ее часть, и этот мир меня принимает и любит.

Открыв глаза и собравшись двинуться в сторону Покровского бульвара, я с удивлением обнаружила перед собой симпатичного мальчишку лет пятнадцати. В руках у него было несколько маленьких букетиков тюльпанов, один из которых он неожиданно протянул мне: «У магазина подарков, – он кивнул в сторону соседнего дома, – сегодня юбилей, десять лет успешной работы, и они хотели бы поделиться своей радостью с клиентами».

Я вроде хотела отказаться, ведь ко мне это не имело отношения, я точно не была клиентом этого магазина и вряд ли буду. Но вдруг посмотрела на цветы другими глазами. Не может быть! Не может быть! Ведь только что, десять минут назад, я мечтала о чудесном букете тюльпанов и в своих фантазиях видела его как наяву и даже чувствовала его чудесный запах – и вот он, в моих руках! О Боже!

Опешив, я взяла цветы, пробормотала «спасибо», и мне показалось: я превратилась в воздушный шарик, так легки стали мои ноги, они почти не касались земли, я как будто летела над тротуаром. В груди все ликовало и пело, и где-то глубоко-глубоко я точно знала: «Все это так и есть, это правда, правда, правда! Это возможно, и это случается со мной!»

Тихонько повернув ключ в замке, я открыла дверь и вошла в квартиру. Катюшка проводила летние каникулы на даче с бабушкой. В доме было тихо, но я почувствовала, что муж дома.

– Есть кто-нибудь? – почти пропела я, услышала, как муж нехотя поднимается с кресла у компьютерного столика и идет в прихожую.

Увидев меня, он, как бы не веря собственным глазам, вгляделся повнимательнее, недоуменно нахмурил брови, склонил голову набок, еще и еще раз присматриваясь (после очередной попытки выяснить, кто же виноват, что жизнь наша такая нескладная, мы не разговаривали уже дня три), но все-таки не выдержал, рассмеялся, подошел ближе и, взяв мое лицо в свои руки, неуверенно, с безмолвным вопросом внимательно заглянул мне в глаза. Я выскользнула, картинно подхватила подол своей несуществующей юбки, провальсировала в сумасшедшем темпе пару раз и, бросившись ему на грудь, расцеловала без меры удивленное лицо.

– Ты заболела? Нашла клад? Тебя освободили от замаливания самых страшных грехов? – видимо, такой легкой и радостной муж не видел меня уже много лет и, все больше удивляясь и заражаясь моим счастьем, пытался найти объяснение случившемуся чуду.

– Да! Да! Да! Я не заболела, а нашла способ выздороветь! Я нашла клад! И меня уж если еще не освободили от грехов, то уж точно подвинули на дорожку, ведущую в храм спасения!

Удержаться и не рассказать о том, где была, сил у меня не хватило, и я торопливо, опасаясь, что муж сочтет это полной ерундой, стала взахлеб рассказывать про Марию, про журналы, которые меня к ней привели, про свою уверенность, что именно это позволит улучшить нашу жизнь, про материализовавшийся букет тюльпанов. Конечно, я надеялась его заразить своим вдохновением и услышать, что он тоже готов меняться, чтобы все у нас наладилось.

В глазах моего благоверного мелькало то удивление, то замешательство, то неподдельный интерес, но, выслушав меня до конца, он резюмировал: «Ну, честно говоря, не знаю, что и сказать. Я так и не понял, чем занимается эта Мария и почему ты так рада, что тебе подарили букет цветов от магазина, но что бы это ни было, то счастье, которое ты распространяешь, нельзя не заметить, и, наверно, тебе это все на пользу».

«Какой ты смешной, – выпалила я, – так ничего и не понял (а сама обиженно подумала: „Ну, как деревянный“). Ты все сводишь к своей логике. При чем здесь букет от магазина? Понимаешь, если бы я не нарисовала его в своем воображении так ярко, я бы и не получила его в реальности. Я бы, например, вышла от Марии на десять минут позже, когда мальчишка раздарил бы уже все свои три букетика и ушел, и я даже бы не знала, что несколько минут назад три девушки получили маленький и незапланированный кусочек счастья. А так я сама попала в число счастливых обладателей подарков», – никто не мог испортить мне настроение в этот день. Я знала, что все сделала правильно и что через неделю я снова пойду к Марии. И, самое главное, каким-то волшебным образом во мне крепла уверенность, что изменения начались, и остановить их уже ничто не сможет.

Одного намека на улучшение жизни стало достаточно, чтобы я почувствовала себя на седьмом небе. И все-таки мне удалось заразить этим своего мужа. «А знаешь, пойдем в ресторан?» – вдруг предложил он.

От неожиданности у меня прямо подкосились ноги. «В ресторан? Ты приглашаешь меня в ресторан? О! Когда мы там были в последний раз? И, потом, на какие деньги?» – все это быстро пронеслось у меня в голове.

«Одевайся», – скомандовал муж и решительно направился приводить себя в порядок.

Открыв дверцу шкафа, я осмотрела свой гардероб и вдруг поняла, что мне не хочется надевать ничего из того, что обычно носила: черный брючный костюм, синий, джинсы, серый пиджак. Все унылое и никак не вяжется с моментом. Волна радости вновь накрыла меня – я иду на свидание. Меня пригласил мой муж. Я прикрыла глаза и подумала, в чем бы мне хотелось сейчас с ним пойти. Образ не заставил себя долго ждать: распущенные волосы, летящее шелковое платье. В отсутствие такого в своем гардеробе я призадумалась. Мне казалось просто жизненно важным одеться сейчас необыкновенно, не как всегда.

Плиссированная юбка почти до пола была, конечно же, черной, но зато легкой и струящейся, как мне и хотелось. Повинуясь какому-то инстинкту, мои руки непроизвольно вытянули белую хлопковую рубашку и длинные черные серьги из стекляруса. Туфли я давно уже покупала только черные в целях экономии, и чтобы подходили под все мои темные наряды. С этим проблем не было. Теперь только распустить волосы, немного туши, помада – и все.

Я посмотрела в зеркало. Чудеса продолжались. Если еще утром мое отражение было серым и потухшим, то сейчас как будто фея дотронулась до меня волшебной палочкой, я расцвела и похорошела. Конечно, вид у меня был немного возбужденный, глаза горели, и даже на щеках выступил несвойственный мне легкий румянец. Но так ведь и что происходит? Волшебство. И это не кто-то мне рассказал, что у подруги его подруги такое вышло, это у меня. Самое настоящее волшебство в моей реальной жизни.

Когда меня увидел муж, он даже как-то смутился. И я почувствовала, что мы возвращаемся в прошлое, которое казалось далеким-далеким и безвозвратно потерянным. Из квартиры мы вышли молча, пытаясь освоиться в новом состоянии. Я косилась на него, незаметно разглядывая. Мое состояние передалось и ему, но если меня оно будоражило, придавало легкости и кокетства, мой дорогой вдруг обрел силу, расправил плечи и уверенно повел меня за собой.

Меня затопила волна нежности, сочувствия и понимания, и мне хотелось, чтобы это продолжалось и продолжалось. Я весело рассказывала невероятные истории, что-то вспоминая, что-то придумывая на ходу, у него, как всегда, на все случаи жизни находились прибаутки и анекдоты, мы шли, держась за руки, и смеялись как дети. Я украдкой поглядывала на него и любовалась. Как же он мне нравился! Может быть, нам удалось выйти на свет из длинного-длинного темного тоннеля? Может быть, теперь все устроится?

***

Чудесный теплый летний вечер, тихая музыка на веранде ресторана, долгие взгляды, сплетенные руки.

Уже ночью, когда мы горячо заверяли друг друга в любви и шептали, что просто мы немного запутались, потерялись, а теперь снова нашлись, и теперь, когда мы опять вместе, то обязательно придумаем, как снова стать счастливыми, змейка недоверия тихонько отравляла мне красоту момента.

И утром я проснулась с ожиданием проблем и неприятностей. Вчера мы решили, что встанем в семь утра и сделаем вид, сами не зная перед кем, что не только у меня, но и у мужа на сегодня масса дел. И он возьмет на себя все, что только можно ему передать из всего моего круговорота: и вещи из химчистки, и продукты в магазине, и лекарства для мамы в аптеке. Муж горячо подхватил эту идею и к тому же решил, что теперь каждый день с самого утра начнет бегать в нашем небольшом придворном парке, чтобы задать какое-то движение в своей жизни. Эта его мысль меня невероятно обрадовала и подтвердила, что он и сам страдает от своего безделья и вовсе ему не рад.

Но будильник давно уже прозвенел, я полчаса бродила по квартире, надеясь, что муж опомнится и встанет. Потом подошла уже в бешенстве будить его: «Вставай, ну, мы же договорились», – на что он буркнул, что совсем не выспался и чтобы я ему не мешала.

Сказка закончилась, почти и не начавшись. К тому же все деньги, оставшиеся у нас до конца месяца, мы оставили в ресторане. Это добило меня окончательно.

Казалось, кто-то водрузил мне на плечи пару мешков с цементом – так мне вдруг стало тяжело. «Предатель», – ощущение, что мне посулили торт, а потом не дали, сменилось ужасом больного, которому пообещали выздоровление, а потом сообщили, что болезнь неизлечима. Я не понимала, что происходит, ну не сдержал человек обещание, ну спит, хоть и договорились начать новую жизнь, но откуда, откуда этот всепоглощающий ужас, как будто жизнь моя летит на огромной скорости в пропасть и спастись невозможно, и вот уже смерть так близко.

Внутри бушевал пожар, мне стало нестерпимо жарко, казалось, голова сейчас расколется на части, я вся сжалась. Надо избавиться от этого ощущения, избавиться. Все в порядке, я здесь, я в комнате, весь этот ужас лишь внутри. Но кошмар был так реален, и не в силах с ним бороться я сдалась, села и стала прислушиваться к себе: откуда все это взялось. Сосредоточившись, почувствовала, как страх разливается по всему телу. И я пошла за ним, завороженная. Я физически ощущала: вот он заполонил все пространство от солнечного сплетения до самой земли, а теперь поднимается выше, адской черно-красной воронкой ползет в сторону сердца. Вдруг стало немного легче. «Раз он так поступил со мной, значит, я и не нужна ему вовсе. А если все-таки нужна, то он вообще слабак – как можно не заставить себя проснуться?» Теперь меня захлестнуло одиночество, и в груди разлилась пустота. Но тут сквозь все это действо я почувствовала явный интерес – что происходит? И, как странно, за этим можно наблюдать, как будто все это и не со мной вовсе. Я сконцентрировалась на пустоте, она была какая-то нестерпимая, огромная зияющая дыра, обещающая меня поглотить. Но тут опять что-то произошло, как будто вышло солнце, и ужас стал отступать.

Сколько я просидела так, не знаю. Внутри стало спокойно и тихо, и даже где-то в груди тихонько защебетали птицы, и я уже совсем не злилась на моего дорогого, вспомнив слова Марии: разве он может измениться за один вечер. И я вновь любила его и вновь была рада, что мы вместе, и птицы напевали мне, что это превыше всего.

Я сварила кофе, взяла пару кусочков сыра. Вчерашний французский багет, как я и думала, совсем не зачерствел (интересно, что добавляют теперь в хлеб, что он пожизненно мягкий).

И тут услышала, как легонько хлопнула дверь спальни, и на пороге нарисовался муж. «Знаешь, извини, что-то никак не мог подняться. Ты не расстроилась? Все, что мы решили, в силе».

О, если бы только ты знал, какая феерия тут уже пронеслась. Была и буря, и торнадо, и ужас, и как я тебя ненавидела. И все это уже каким-то непонятным мне образом прошло, утихло, растворилось, как и не было. Нет, было. Я потом обязательно подумаю над этим, это важно, это мне как-то сможет помочь, это можно использовать, пожалуй, поговорю об этом с Марией.

«Мой дорогой. Конечно, все в порядке, мы же договорились, ну встал немного позже, ничего». Муж как-то нехорошо на меня покосился, явно ожидая батальных сцен. Но мне было так хорошо и спокойно, и, мурлыча под нос чудесную мелодию, я отхлебнула кофе.

– Как ваши успехи? – Мария рассматривала меня с явным интересом. – Что-то в вас изменилось.

– За неделю с момента нашей встречи столько всего произошло, что мне кажется, мы встречались уже месяц назад, – ответила я.

– Когда мы занимаемся своей жизнью, своими делами, решаем свои задачи, возникает ощущение замедления темпа жизни, большей гармонии, как будто тебе удалось выскочить из общего круговорота событий, где все куда-то несутся, часто даже не понимая, куда и зачем, на свою дорожку. Все ненужное, не свое, постепенно отсеивается, а нас заполняет радость от решения своих проблем и ни с чем не сравнимая легкость, возникающая после этого. Это, знаете, как будто ты бежал с тяжелым грузом, а потом остановился, груз сбросил и можешь разогнуться, расправить плечи, вдохнуть полной грудью и – легко!

Мария говорила, а я каждой клеточкой чувствовала истинность этого. Но голова отказывалась понимать смысл сказанного: «Своими делами. Заниматься своими делами. А я своими вроде всегда и занималась. Работа – моя, просто такая, что отнимает много времени да и сил. Мама со своими болезнями – моя, а потому я ищу ей врачей, лекарства, помогаю по дому и выслушиваю, как неправильно я живу, потому что жизнь устроила не так, как она советовала. Подруги – тоже мои, и время от времени мы плачем друг другу в жилетку, тогда становится как-то легче.

Но за этими мыслями, где-то в глубине, я ощущала полное согласие с Марией. И знала: мне – в этом направлении, пусть даже пока многое непонятно. Но, в конце концов, сколько лет я жила как автомат, особенно не прислушиваясь ко всем нюансам своих чувств и эмоций. Я, как и все, хотела быть счастливой, я старалась прийти к этому, я получила хорошее образование, чтобы у меня была интересная работа и возможность заработать хорошие деньги, я вышла замуж и родила дочку. Да, у меня были проблемы и на работе, и дома, но у кого их нет. Лет до тридцати все было как-то легче и веселее, а потом хуже и хуже, проблемы наворачивались одна на другую. И не только у меня. У всех моих подруг бесконечный круговорот работы, недовольства работой, поиска работы, проблемы с родителями, с мужьями, с детьми. Теперь вон, сестра говорит, и старость не за горами, скоро сорок, там поджидают болезни и вообще полный ад. И вот эта жизнь мне радости не принесла. Точно. Я попробую по-другому. И, глядя на Марию, я абсолютно не сомневалась – новый способ есть.

Я достала свой альбом радостей, который мы договорились подготовить к следующей встрече. Он был жалок. Купленная второпях толстая тетрадка, на обложке которой красовались неведомые птицы, осталась почти нетронутой. На первом листе я жирно и с большим чувством написала: «Спать три дня, не вставая». Припомнив материализовавшийся букет тюльпанов, на всякий случай под этой фразой я приклеила картинку, на которой наглый жирный кот, сладко зажмурившись, спал на огромной и, похоже, очень мягкой подушке: «Мне бы вот точно так же». Потом я долго сидела, примеряя на себя покупку нового платья, красивое кольцо, поездку на море, необыкновенную работу – не радовало ничего. Радость опять словно провалилась в глубокий колодец, я знала, что на дне его она точно есть, но мне было ее не достать.

«Какой чудесный опыт вы получили, – улыбнулась Мария на мой рассказ о событиях, пережитых после нашей встречи, – всего несколько дней, а уже и полученный букет, который вы так хотели, и новый всплеск чувств, задавший, как я надеюсь, изменения в отношениях с мужем, и так мастерски пройденный урок проживания сильных негативных эмоций. А знаете, у вас очень хорошая интуиция и, похоже, в сложных ситуациях вы чувствуете, что нужно делать, и, главное, это и делаете, а не сомневаетесь. Теперь по поводу альбома. Вспомните, пожалуйста, то время, когда у вас было очень много разных желаний. Не торопитесь, закройте глаза, свободно дышите, глубокий вдох, выдох, замедляем дыхание, вдох, выдох.

Отслеживая дыхание, постепенно я начала погружаться в чудесное спокойствие, и уже через какое-то время меня настигло ощущение внутренней тишины и умиротворения. Глубоко в сознании возникла картинка: я, маленькая, просыпаюсь утром в нашей детской комнате, за окном светит солнце, поют птицы, и мне очень хочется вскочить и бежать на улицу. Картинка сменяется следующей: мы с соседской малышней гурьбой носимся по двору за Пашкой, а он на новеньком велосипеде гоняет по детской площадке, и нам всем тоже очень хочется покататься, а еще лучше – свой такой велосипед. Вот, хочется мороженого. Хочется на дачу к бабушке, там можно будет купаться в речке. Хочется красивое платье, как у Наташки. Но все это как-то весело и легко. Пронеслось, представилось, ух, как бы здорово, и улетело. И дальше играть, веселиться.

Открыв глаза, я знала ответ на вопрос Марии – больше всего желаний у меня было в детстве.

«Точно, у детей очень много разных желаний, – сказала Мария, – вы только что там побывали, и сохранилось ли у вас это чувство, само ощущение, как приходит желание, почувствуйте, что происходит в этот момент в теле».

«Невероятная легкость, радость, словно в момент его появления я немного приподнимаюсь над землей, хочется парить, стать невесомой», – я старалась, как могла, перевести свои ощущения на язык слов.

Это не совсем получалось, чувства были объемнее и ярче. Чтобы уловить еще их какую-то важную суть, я замерла, прислушиваясь к себе, и вдруг через несколько секунд погрузилась в океан безмерной радости и почувствовала, будто в сердце кто-то неведомый открыл шлюз, и поток горячего счастья, сдерживаемый годами, выплеснулся наружу. И в этот момент я вспомнила себя.

Это ведь я – та самая маленькая девочка, и ничего не изменилось, да, я выросла, стала старше, но это все равно я. И если там, в детстве, я так умею мечтать и желать чего-то, то это мое умение, мое, просто где-то оно спряталось. Мне почудилось, что шлюз – это нагромождение камней-ограничений, скопленное за всю мою жизнь. Шипящее бабушкино «не проси у матери новое платье, не видишь, она и так бьется одна, старается вас двоих, девчонок, вырастить». Усталое мамино «может, на выпускной в старых босоножках сходишь, не до этого сейчас». Ласково-вкрадчивое моего первого мужа «ну что ты заладила, кольцо, кольцо на годовщину свадьбы, давай машину купим, какую-нибудь подержанную, вместе радоваться будем». Потом, уже через год «нет, на море не поедем, к машине надо что-то купить». А потом уже и свое «как хорошо бы в отпуск в горы, но лучше Катюшке что-нибудь куплю». «Походить бы в спа-салон, если уж без отпуска осталась, но лучше сэкономить, пригодится для чего-нибудь более полезного». И каждый раз я находила всему оправданье, и мне казалось, для меня необязательно, ну или после, когда это будет всем удобно. Но этот момент не наступал и не наступал, и прекрасный водопад моих желаний становился все меньше. Иногда, конечно, мне что-то перепадало из того, о чем мечталось. Но почему-то я стала меньше радоваться этому, как будто все это была подделка, малая-малая толика чего-то настоящего, того, что действительно хотелось. И понемногу, чувствуя, что все равно сильно меня ничего не радует, я стала делать для себя только самые необходимые вещи. Одежда нужна? Нужна, но лучше для работы, поскольку свободного времени все равно почти нет. Украшения – серьги, браслеты – нужны? Нет, пожалуй, я их вовсе не люблю, и опять же носить некуда. Мороженое? Мое любимое – с карамелью и печеньем, с горьковатыми фисташками. Нет, только жиреть от этого, а это ни к чему.