Электронная библиотека » Наталья Александрова » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Дар бессмертия"


  • Текст добавлен: 10 августа 2016, 13:10


Автор книги: Наталья Александрова


Жанр: Иронические детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Наталья Александрова
Дар бессмертия

© Н. Александрова, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

* * *

Смуглый темноволосый мужчина поставил точку и поднял взгляд от своего рабочего стола. В комнате было тепло и уютно, в камине потрескивали поленья, огонь отбрасывал на бревенчатые стены живые красноватые отсветы. Но за окном его шале бушевала буря, выл ветер, словно души грешников, терзаемых демонами в ледяном аду. И эти тоскливые завывания, эта снежная буря как нельзя больше соответствовали тому, что творилось сейчас в душе этого человека. То, что открылось ему в последние дни, совершенно переворачивало его представления о жизни, о мире, о самом себе.

Эта уютная комната, вся его налаженная, обустроенная жизнь оказались не больше чем картонными декорациями, карточным домиком, готовым рухнуть от самого легкого ветерка, а не то что от страшной бури, вершащей свою власть над горами Сьерра-Невады. Картонные декорации, за которыми таится страшная, грандиозная правда…

Страшная – но и величественная. Грозящая катаклизмами – но и раздвигающая горизонты жизни всего человечества.

В камине громко треснуло полено, и мужчина очнулся от своих мыслей. Как бы то ни было, жизнь продолжается, и он многое должен сделать в ближайшие дни, как только утихомирится метель и он сможет покинуть свое горное жилище. Открывшаяся перед ним истина ко многому обязывает.

Сквозь вой ветра за окнами шале ему послышался другой звук. Кажется, это был звук автомобильного мотора… Кто мог приехать к нему в такую погоду? Кто мог решиться в сильную метель преодолеть горную дорогу, опасную даже в обычное время? Кому могло прийти в голову нарушить его уединение?

Должно быть, ему послышалось…

Но вот он отчетливо расслышал шаги на крыльце и громкий стук в дверь.

Значит, к нему действительно пожаловали гости.

В другое время он был бы рад гостям, добравшимся до его шале. Рад был бы даже поводу ненадолго оторваться от работы, выпить стаканчик горячего грога или бокал хереса, поговорить о приятных пустяках вроде политики или футбола, но сейчас, после того, что ему удалось узнать, настроение не слишком подходило для гостеприимства.

Тем не менее положение обязывало соблюсти приличия – не мог же он оставить визитера в такую метель на улице.

Мужчина поднялся, подошел к порогу, отодвинул кованую задвижку и открыл дверь.

Сразу же метель ворвалась в его жилище, облепила лицо сырыми колкими хлопьями, словно напялила на него шутовскую маску. Мужчина сделал шаг вперед, чтобы разглядеть гостя, явившегося к нему под покровом снежной бури.

Тот стоял всего в двух шагах, но даже на таком расстоянии его с трудом можно было разглядеть сквозь снежную завесу.

– Заходите! – проговорил хозяин, стараясь перекрыть свирепый вой метели.

Снежная завеса на какое-то мгновение истончилась, сделалась чуть прозрачнее, словно метель утомилась от собственного буйства и решила сделать передышку. Хозяин шале увидел своего странного гостя. Это был мужчина лет шестидесяти, однако его крепкая приземистая фигура дышала силой и уверенностью. Невозмутимое лицо с высокими скулами и узкими прорезями глаз определенно говорило о его восточном происхождении.

Чуть в стороне от крыльца стояла машина, на которой приехал незнакомец, – большой черный джип с залепленными снегом номерами.

– Заходите! – повторил хозяин, чуть посторонившись, освобождая гостю дверной проем. – Заходите, не стоять же нам на улице в такую ужасную погоду!

– Благодарю вас, – ответил гость с каким-то едва уловимым акцентом. – Благодарю вас за гостеприимство, однако я не один…

– Что с того, – хозяин вежливо улыбнулся. – Вряд ли в вашем джипе поместился весь лондонский симфонический оркестр, а для трех-четырех человек мой дом достаточно просторен.

– Нас только двое! – ответил гость странным, словно извиняющимся тоном и, повернувшись к джипу, позвал: – Нимрод!

И тут же в глазах хозяина шале потемнело.

Ему показалось, что страшная изнанка жизни, о которой он узнал совсем недавно, вырвалась наружу, разрывая и сметая ее благополучные покровы.

Из джипа вырвалось что-то немыслимое.

Зверь? Человек? Адское создание?

Наверное, все-таки зверь…

Гибкое и массивное тело, одновременно подвижное и бесформенное, в два прыжка пересекло заснеженное пространство, отделяющее джип от шале, и взлетело на крыльцо. Огромные когтистые лапы толкнули хозяина шале в грудь, отбросив его внутрь дома. Мужчина упал на спину, пытаясь заслониться от нависшей над ним пасти, от чудовища, словно вынырнувшего из ночных кошмаров или из адских фантазий Иеронима Босха. Но это было бесполезно. Круглые глаза чудовища горели адским огнем, пасть распахнулась, обнажив кривые желтые клыки…

Мужчина провалился во тьму, в страшную тьму, из которой нет возврата.

Часть I. Ронда

Старыгин вышел на террасу отеля «Андалусия» и облокотился о парапет. Отсюда открывался восхитительный вид на порт Малаги. Бледно-голубое море было спокойно. Казалось, оно охвачено тем легким, внезапным дневным сном, в который соскальзываешь незаметно и плавно, сном без сновидений. Легкие волны отливали старым серебром и живым перламутром. От дальнего мола медленно отходил белоснежный круизный лайнер. Старыгин вдохнул полной грудью неповторимую смесь ароматов – южного моря, влажной земли, многочисленных экзотических растений, высаженных вдоль набережной, – неповторимую смесь ароматов восточных пряностей и дальних странствий.

Конец апреля, подумал Старыгин, солнце греет, как у нас в России жарким летом, но избалованные испанцы считают, что лето еще не наступило, и одеты тепло – в пиджаки и куртки.

Вода в море и правда холодновата, но Старыгин приехал в Малагу не отдыхать, а работать.

Два дня назад в отеле открылась конференция «Новые тенденции современной реставрации», и, разумеется, Дмитрий Алексеевич Старыгин, крупнейший реставратор с мировым именем, не был обойден приглашением. Доклада в этот раз он не привез, просто было интересно послушать, что нового появилось в этой области за последнее время, пообщаться с коллегами.

Рядом со Старыгиным остановился официант с подносом, уставленным коктейлями.

– Не хотите ли выпить, сеньор?

Старыгин кивнул, взял треугольный бокал с присыпанными солью краями – классическую «Маргариту». Сделал глоток. Вкус коктейля показался ему необычным – в терпком горьковатом букете напитка возникла какая-то странная нота, волнующая и беспокойная. Старыгин глотнул еще немного, пытаясь понять, что именно напоминает ему этот вкус, – и вдруг все вокруг него удивительным образом изменилось. Весь мир задрожал и заколебался, как дрожит и колеблется воздух над разогретым асфальтом. Спокойное море качнулось и встало стеной, словно собираясь обрушиться на вечерний город. Лица людей вокруг Старыгина то вытягивались, то самым смешным образом искажались, как в кривом зеркале. И запахи… те запахи, которые только что казались ему восхитительными, теперь мучительно его раздражали. Казалось, весенний вечер пропитался ароматом гнили и разложения.

Дмитрий Алексеевич ухватился за балюстраду. Ему померещилось, что земля уходит из-под ног.

«Что это со мной? – подумал он. – Неужели все дело в коктейле?»

Он закрыл глаза, сосчитал до десяти, стараясь выровнять дыхание, и поднял веки. Похоже, мир пришел в порядок, только лица людей выглядели как-то непривычно.

– Дмитрий! – послышался сзади негромкий голос. – Как я рад, что нашел вас здесь!

Старыгин незаметно вздохнул – сейчас начнутся долгие разговоры, а он-то хотел постоять спокойно, любуясь морем. Однако когда он увидел окликнувшего его человека, на губах Дмитрия Алексеевича заиграла искренняя, радостная улыбка.

– Педро! Как же давно мы не виделись!

Педро Гарсия Мендес – коллега, реставратор из мадридского музея Прадо, они знакомы очень давно и стали бы друзьями, если бы не традиционная сдержанность и чопорность испанцев. Все эти качества имелись у Педро в достаточном количестве. И выглядел он как истинный кастильский кабальеро – черные волосы, сверкающие темные глаза, острая бородка… Не хватало только черного камзола и шпаги.

Старыгин снова почувствовал легкое головокружение, и лицо Педро на мгновение показалось ему совершенно незнакомым. Он зажмурился, снова открыл глаза… да нет, все в порядке, собеседник не заметил этого короткого приступа дурноты.

Русские при встрече жмут друг другу руки, итальянцы обнимаются и вообще бурно и шумно выражают свою радость, французы своих друзей обоего пола обязательно расцеловывают в обе щеки, а испанцы предпочитают выражать свой восторг словами. Старыгин вовремя вспомнил об этом и удержался от резких движений.

– Я не знал, что вы тоже здесь… – Старыгин сказал это по-испански, потом со смехом махнул рукой и перешел на английский.

Специальностью Дмитрия Алексеевича была итальянская живопись эпохи Возрождения, посему он прекрасно говорил по-итальянски, легко читал латинские трактаты и манускрипты, прилично владел английским, как всякий много путешествующий по миру человек, но вот испанский знал плохо.

– Я рад, – повторил Педро, также переходя на английский. – Дмитрий, я бы хотел поговорить с вами и кое-что показать. Кое-что чрезвычайно важное. Но разговор долгий и серьезный, здесь не время и не место.

– С удовольствием встречусь с вами в неформальной обстановке! – рассмеялся Старыгин. – Давненько мы не посещали с вами никаких злачных мест!

Он вспомнил, как лет пять тому назад они встретились в Севилье и провели там три восхитительных дня. Педро водил его по узким улочкам старого города, где каждый балкон закрыт сплошной кованой решеткой (чтобы молодая сеньорита могла только переглядываться с кабальеро и ничего больше, как, смеясь, пояснил Педро), где каждый дворик уставлен цветами в горшках, где крошечные площади, закрытые со всех сторон домами с широкими террасами, выглядят так уютно, по-домашнему, как будто это и не площади вовсе, а патио, внутренние дворики традиционных испанских домов.

Они с Педро обедали в маленьких тавернах, где обязательно на видном месте висел портрет Христофора Колумба, пили восхитительный кофе на площади, напротив здания архива обеих Индий, слушали длинноволосых уличных гитаристов, которые, все без исключения, исполняли Аранхуэсский концерт…

Неужели прошло уже пять лет? А кажется, что это было только вчера.

Тут Старыгин заметил, что Педро выглядит не лучшим образом. То есть он был по-прежнему аккуратен в одежде, и глаза его блестели ярко, но где-то в глубине этих глаз прятались забота и настороженность. Дмитрий Алексеевич вгляделся в старинного знакомого внимательным профессиональным взглядом и понял, что ему не до общих романтических воспоминаний.

– Что-то случилось? – он понизил голос и посерьезнел. – Я могу чем-то помочь?

– Я бы хотел посоветоваться с вами, Дмитрий. Это довольно срочно. Сделаем так: завтра я буду ждать вас в десять утра у замка Гибральфаро, на площадке перед входом в замок.

Старыгин поднял брови. Гибральфаро – старинный замок, построенный еще маврами. Подняться туда можно только пешком, гора высока, ступени крутые. Отчего нельзя встретиться где-нибудь в городе и спокойно поговорить за бокалом вина?

Дмитрий Алексеевич тут же на себя рассердился. Неужели он стал настолько старым и ленивым, что ему трудно лишний раз подняться на гору? Всему виной – кабинетная работа. Он и выбрал в свое время поприще реставратора, чтобы не нервничать, никуда не спешить, тихонько трудиться в тиши мастерской. А отдыхать он любит с книжкой и под пледом, в обществе своего любимого кота Василия. Кот такой же сибарит, как и хозяин.

И от такой жизни, грустно констатировал Старыгин, у него появились некоторые отложения в области брюшного пресса и на боках. Да и странные приступы дурноты, вроде того, что случился с ним минуту назад… Все, конечно, еще можно остановить, если больше двигаться и есть меньше сладкого. Он, как все некурящие мужчины, неравнодушен к пирожным и конфетам. Кстати, здесь, в отеле, вполне неплохой повар, который готовит изумительные десерты.

«Стоп! – рассердился на самого себя Дмитрий Алексеевич. – Пора менять образ жизни».

– Я приду, – улыбнулся он Педро, – завтра в десять, я обязательно приду.

С моря раздался гудок – это в порт входил круизный лайнер.

– Как хорошо в Андалусии весной! – сказал Старыгин, вдоволь налюбовавшись на корабль и поворачиваясь к своему собеседнику.

Никто ему не ответил. Терраса была пуста.

И только после следующего доклада и прений Старыгин вспомнил, что завтра в десять утра он приглашен на завтрак с итальянскими коллегами. Завтрак обещал быть интересным – Старыгин вообще по долгу службы и по сердечной склонности тяготел ко всему итальянскому: архитектуре, живописи, пицце и певцу Адриано Челентано, – а тут еще можно было поговорить в неформальном кругу, узнать все последние неофициальные новости.

– Ах, как неудачно! – сказал Дмитрий себе тихонько. – Нужно предупредить Педро и перенести встречу.

В зале испанца не было, нигде не мелькали яркие темные глаза и остроконечная бородка. В ресторане отеля Педро тоже отсутствовал.

– Простите, – обратился Дмитрий Алексеевич к портье, тщательно подбирая испанские слова. – Не могу ли я узнать, в каком номере остановился сеньор Педро Гарсия Мендес?

– Прошу прощения, сеньор, – ответил портье, заглянув в экран компьютера, – господин с таким именем в нашем отеле не останавливался.

Старыгин не стал упрекать портье в нерадивости и уверять, что только что видел вышеупомянутого сеньора с бейджем члена конференции. Он пожал плечами и справился у секретаря. Сеньор Мендес в списках участников конференции не числился. И снова Старыгина что-то удержало от немедленного громкого разбирательства.

– Дмитрий, что-то случилось? – подошел к нему один из устроителей конференции – благообразный испанец с завязанными в пучок длинными седыми волосами.

– Не знаете ли вы что-нибудь о Педро Гарсии Мендосе? Он здесь?

– Как, разве вы не в курсе? – удивился седовласый. – Мендес погиб в конце зимы.

– Как? – удивился Старыгин. – Не может быть!

– У него был дом в горах Сьерра-Невады, Педро любил там работать. Он был холост, вы же знаете, и предпочитал жить один. Ну и вот… кажется, несчастный случай…

– Отчего же он умер, сердце? – после некоторых колебаний спросил Дмитрий Алексеевич.

– Кажется… – седовласый отвел глаза, – его нашли не так скоро, трудно было установить причину смерти… впрочем, я не знаю подробностей.

Старыгин поскорее распрощался, зашел в бар отеля, где взял себе коктейль под названием «Каталонский крем», и надолго задумался.

Если допустить, что портье и седовласый устроитель конференции не врут, а так оно и есть на самом деле, то получается, что Старыгин на террасе отеля встретился и разговаривал с призраком? Или же у него наступило временное, если можно так выразиться, дискретное помрачение рассудка – он видит умерших людей, слышит голоса и так далее.

Если такая странная история случилось бы с Дмитрием Алексеевичем года полтора тому назад, он бы, пожалуй, всерьез озаботился собственным здоровьем – к врачам обратился, витамины попил, в санаторий съездил. Впрочем, с санаторием возникли бы проблемы, то есть не с санаторием, а с котом Василием.

Кот не любил долго оставаться один на попечении старушки соседки. Василий ее признавал, даже аппетита не терял, но страдал в одиночестве.

Однако с некоторых пор с Дмитрием Алексеевичем Старыгиным – скромным мужчиной средних лет – начали происходить странные истории. Началось все в прошлом году, когда из Эрмитажа пропал бесценный экспонат – «Мадонна Литта» работы гениального Леонардо да Винчи. И Старыгин (без его на то желания) оказался замешанным в преступлении. Волей-неволей ему пришлось заняться расследованием…

Подобные истории повторялись с завидной последовательностью, расследование различных дел требовало присутствия Дмитрия Алексеевича в разных странах и континентах, так что кот Василий был очень и очень недоволен.

И что самое странное – такое времяпрепровождение ничуть не утомляло Старыгина, напротив, ему очень нравились опасные, головокружительные приключения и риск.

Не иначе как в славном роду Старыгиных, среди многочисленных докторов, юристов и профессоров, то есть среди представителей спокойных респектабельных профессий, затесалось несколько авантюристов и любителей приключений.

Может быть, кто-то из них плыл с князем Олегом по пути «из варяг в греки», вероятно, кто-то с Ермаком покорял Сибирь или с Амундсеном – Северный полюс. А может, беспокойный ген попал в его кровь более извилистыми путями – например, когда дальний предок Старыгина искал с конкистадорами Кортеса золотой город инков или, как знать, завоевывал Индию с воинами Александра Македонского?

Так или иначе, Дмитрий Алексеевич и не пытался сопротивляться зову крови и отважно шел навстречу приключениям.

Так и в данном случае: он решил извиниться перед итальянскими коллегами, с утра пораньше выпить чашку кофе и посетить замок Гибральфаро. Если никто не придет на встречу – тоже неплохо: во время подъема на гору он сбросит пару килограммов.


На следующее утро, сразу после завтрака, Старыгин вышел на приморский бульвар и зашагал в сторону порта и возвышавшейся над ним громады мавританского замка Гибральфаро. Возле входа в гостиницу он едва не столкнулся с крепким приземистым мужчиной лет шестидесяти. Его невозмутимое восточное лицо с высокими скулами и узкими щелочками глаз показалось Дмитрию Алексеевичу смутно знакомым. Старыгин извинился и продолжил путь. Незнакомец не ответил, но проводил реставратора долгим внимательным взглядом.

Сразу за роскошным зданием мэрии Дмитрий Алексеевич свернул от моря налево и двинулся по дорожке, круто забиравшей вверх.

Утренний воздух был свеж и прохладен, в нем смешивались ароматы молодой зелени и цветов. Над дорожкой склонялись ветви огромных фикусов, свешивались гроздья глицинии и яркие соцветья бугенвиллей.

Старыгин, широко шагая, обошел группу туристов. Это были соотечественники – в шортах и ярких майках, они громко обсуждали окружающие их красоты, щелкали фотоаппаратами. После российских холодов испанский апрель, прохладный для местных жителей, казался им настоящим летним месяцем. Экскурсовод, подняв над головой приметный яркий жезл сложенного зонта, чтобы не растерять свою паству, громким, хорошо поставленным голосом вещал:

– Замок Гибральфаро построен маврами в двенадцатом веке… Гибральфаро по-арабски значит – «маяк на скале», таково же происхождение слова «Гибралтар»… во время Реконкисты мавры, защищавшие Гибральфаро, оказали христианским воинам ожесточенное сопротивление… с площадки перед замком открывается великолепная панорама…

Старыгин, вежливо извинившись, обогнал русских туристов. В какой-то момент в их пестрой толпе мелькнуло то же самое лицо с высокими скулами и узкими глазами, но это, должно быть, ему показалось – тот мужчина остался возле отеля, и в любом случае он не мог бы так быстро дойти сюда. Дмитрий Алексеевич пожал плечами и прибавил шагу.

Отполированные ногами тысяч туристов каменные плиты, которыми была вымощена дорожка, скользили под подошвами, и подъем становился все круче. Старыгину пришлось даже остановиться на пару минут, чтобы перевести дыхание. Он представил себе, как карабкались по этому склону испанские воины в тяжелых доспехах, и почувствовал, какого труда стоило христианам отвоевание Испании.

Дорожка сделала новый изгиб, и перед глазами реставратора открылся захватывающий дух вид на бирюзовое зеркало моря, охваченное широким полукругом порта и прибрежной части города. Далеко внизу виднелся пышный приморский парк, бледно-желтое здание мэрии, правильный круг арены для боя быков – Плаца дель Торрес…

Старыгин с трудом оторвался от этой панорамы и взглянул на часы.

До встречи, назначенной Педро Гарсией Мендесом, оставалось семь минут.

Хотя после вчерашних странных событий Дмитрий Алексеевич не был уверен, что эта встреча состоится, он снова прибавил шагу: опаздывать он считал неприличным, даже если человека, назначившего ему встречу, не существует на свете.

Он обошел огромную опунцию, усеянную колючими шишками прошлогодних плодов, миновал смотровую площадку, на которой толпились шумные итальянские школьники, и устремился на штурм последнего участка дороги перед самим замком.

Наконец он вышел на ровную площадку, венчавшую скалу и служившую основанием замка.

Как ни странно, здесь было малолюдно. Очередная группа туристов, разговаривая по-английски, втянулась в ворота музея, и Старыгин остался один.

Педро не было видно, хотя время назначенной им встречи уже наступило.

Старыгин обошел площадку перед замком, мысленно ругая себя. Похоже, он зря отменил встречу с итальянскими коллегами и только напрасно потерял время. Никакого реального объяснения вчерашней встречи он не мог придумать.

Дмитрий Алексеевич был материалистом и не верил в мистику. Маловероятно, что вчерашняя беседа на террасе отеля ему приснилась. Он ясно помнит лицо Педро и его голос, ведь они в свое время были знакомы достаточно близко.

Стало быть, как в старом анекдоте, возможны два варианта. Либо его седовласый собеседник что-то напутал со смертью Педро, либо все же сам Дмитрий Алексеевич испытал некое наваждение. Что, как уже говорилось, маловероятно. В любом случае это скоро выяснится: он подождет, но не больше пяти минут.

Подойдя к краю площадки и перегнувшись через балюстраду, Старыгин снова взглянул на раскинувшийся внизу прекрасный город, на богатые виллы, разбросанные по склону горы, на арену для боя быков – Плаца дель Торрес…

Рядом с балюстрадой стояла подзорная труба на треноге. Через эту трубу, предварительно опустив в специальную щель монету, можно было любоваться видами города, порта, прибрежного парка. Скосив на нее глаза, Старыгин увидел на металлическом основании трубы две написанные красной краской латинские буквы – NB.

Nota bene. Обрати внимание. Этими латинскими буквами издавна отмечали в тексте особо важную фразу, особенно важный момент.

Может быть, Педро хотел привлечь внимание Старыгина? Для него, всю жизнь имевшего дело с древними книгами, значок NB – вполне естественный символ…

Дмитрий Алексеевич оглядел подзорную трубу, ее основание, даже землю вокруг, но не нашел ничего интересного, ничего заслуживающего внимания.

Тогда он опустил в щель монету в один евро и припал глазом к окуляру.

Подзорная труба была направлена на стену Плаца дель Торрес, совсем рядом с входом в круглое здание. Точнее – на афишу, прикрепленную к этой стене.

Сильная оптика позволила Старыгину прочесть текст афиши. Само собой, он был напечатан по-испански, но реставратору хватило его скромных познаний, чтобы понять: «26 апреля на арене для боя быков в Ронде выступит знаменитый тореро Педро Гарсия Мендес. Начало в 15 часов».

Дмитрий Алексеевич не поверил своим глазам.

Педро, которого он знал, никогда не был тореадором! Как и Старыгин, он был реставратором, но если Дмитрий Алексеевич занимался в основном живописью, то его испанский друг восстанавливал тексты старинных книг, бесценных манускриптов и инкунабул. Книжный червь, кабинетный работник, он не обладал ни атлетической силой, ни ловкостью, необходимой для профессии тореро. Однако вот она, афиша… значит, она повешена там с единственной целью – привлечь его, Старыгина, внимание?

Дмитрий Алексеевич оторвался от окуляра и бросился вниз, к Плаца дель Торрес.

По дороге он с трудом разминулся с той же русской группой, едва не сшиб с пути бодрую английскую старушку, чуть не сломал ноги, поскользнувшись на крутом повороте дорожки… Но через четверть часа он уже бежал по приморскому бульвару к арене для боя быков.

Не задерживаясь у входа, он вбежал в кассу и наклонился к окошечку:

– Вы продаете билеты на корриду в Ронде?

– Си, сеньор! – ответил ему вежливый испанец.

– Мне нужен билет на двадцать шестое апреля…

– Простите, мистер? – переспросил его кассир, на этот раз на ломаном английском. – Но двадцать шестого апреля корриды нет… Вы, наверное, хотели сказать – на двадцать седьмое?

– Это здесь нет, – отмахнулся Старыгин. – А в Ронде будет коррида. У вашего входа висит афиша, там написано, что выступит тореро Гарсия Мендес…

– Простите, мистер, но вы что-то путаете, – отозвался кассир с вежливым недоумением. – Я никогда не слышал о таком тореро, и в Ронде коррида – тоже двадцать седьмого числа.

Старыгин отошел от окошка, вышел из кассы и подошел к главному входу арены – к тому месту, где висела афиша.

Но теперь там было совсем другое объявление: «27 апреля на арене Малаги выступит знаменитый тореадор Мануэль дель Кордоба. Начало в 17 часов».

Но он не мог ошибиться! Он своими глазами видел ту афишу, на которой черным по белому было написано имя – Гарсия Мендес… точнее, не черным по белому, а красным по светло-желтому. Красным, как кровь, по светло-желтому, как по покрытой песком арене.

Что за черт?!

Впрочем, одернул себя Старыгин, ничего сверхъестественного в этом нет. Сам Педро или кто-то, выдающий себя за него, назначив встречу с Дмитрием Алексеевичем на десять часов утра и оставив значок на подзорной трубе, на несколько минут заменил афишу. Так, чтобы российский реставратор успел прочесть ее и получить адресованную ему информацию.

Что же хотел передать ему Педро?

Он хотел… назначить время и место новой встречи!

Встречи, которая должна состояться в Ронде через два дня, 26 апреля, в три часа пополудни.

Старыгин слышал об этом небольшом городке, расположенном в горах, километрах в пятидесяти от побережья, но прежде ему не приходилось там бывать. Тот же Педро как-то сказал ему, что Ронда – удивительно красивый город, подлинная жемчужина Андалусии.

Ну что ж, вот и подвернулся удобный случай! Конференция как раз закончится, и он вполне может съездить в Ронду…

Принимая это решение, Старыгин ощутил смутное беспокойство.

Он отошел от круглого здания Плаца дель Торрес, поднял руку, чтобы остановить такси.

И в ту же секунду краем глаза заметил выходившего из остановившейся машины человека. Приземистая фигура, невозмутимое восточное лицо с высокими скулами и узкими щелочками глаз…

Старыгин повернулся, чтобы как следует разглядеть странного незнакомца, но тот юркнул в служебную дверь Плаца дель Торрес.

– Сеньор, мы едем или любуемся пейзажем? – осведомился таксист.

– Едем! – ответил Старыгин, садясь в машину, и назвал адрес своего отеля.


Дмитрий Алексеевич в глубокой задумчивости поднялся по ступенькам и вошел в просторный холл. Показалось или нет, что портье, выдавая ему ключ, поглядел на него как-то странно, словно за его привычной профессиональной любезностью таилось некоторое беспокойство и озабоченность?

Старыгин рассеянно поблагодарил служащего и решил, что пока рано делать какие-то выводы. Он еще не определил для себя, насколько серьезны назревающие события. Если его снова ожидают опасные приключения, то следует смотреть в оба и опасаться каждого встречного.

Вроде бы ничего не настораживает… Обстановка была самой обычной – огромный отель бурлил, как потревоженный муравейник.

В коридоре третьего этажа было тихо. Ковровая дорожка заглушала звук шагов. Старыгин сунул ключ-карточку в прорезь замка, но не успел повернуть дверную ручку, потому что дверь вдруг отворилась. Дмитрий Алексеевич по инерции шагнул в номер и слишком поздно сообразил, что не надо было этого делать. В голове у него словно внезапно разорвалась граната, и после слепящего света наступила кромешная тьма.

Через некоторое время Старыгин ощутил себя валяющимся на ковре в гостиной своего двухкомнатного номера. Он открыл глаза и увидел прямо перед собой пыльный след мужского ботинка. Стараясь не застонать, Дмитрий Алексеевич повернулся и сел. Голова, как ни странно, не болела, только окружающие предметы не хотели оставаться на своих местах, а прыгали и двоились. Старыгин не стал возмущаться по этому поводу, он сидел тихо и терпеливо ждал, когда же вещам надоест своевольничать и они успокоятся. Он оказался прав: скоро все в комнате, а вернее, у него в голове встало на свои места, и, выждав еще некоторое время, Старыгин осторожно перенес себя на диван. Отдышался немного и оглядел номер.

Как он и предполагал, в комнате все было перевернуто вверх дном. Ясно, что побывал здесь не обычный вор – тот бы аккуратненько прочесал номер в поисках денег и ценностей, а в данном случае искали нечто иное. Дмитрий Алексеевич пожал плечами: у него нечего было брать. Бумажник с паспортом, кредитной карточкой и небольшой суммой наличными на непредвиденные расходы он носил с собой. Он не турист и потому, собираясь на конференцию, не взял с собой ни фотоаппарата, ни видеокамеры. Одежда? Это смешно! Но, однако, вор безусловно побывал в его номере: об этом говорили перерытые и разбросанные вещи, а также удар по голове. Вот именно – Старыгин вернулся не вовремя, раньше срока, и его «приложили», чтобы он не задержал злоумышленника. Или не опознал его.

Морщась, он ощупал голову. Крови не было, но на затылке набухала большая шишка. Надо приложить что-нибудь холодное…

Но когда он захотел добраться до холодильника, все предметы в комнате снова словно взбесились и принялись скакать вокруг него, как ведьмы на шабаше.

– Вот только не хватало мне сотрясения мозга! – сказал Старыгин вслух.

Голос был чужой – высокий и хриплый. В районе макушки ворохнулась боль – сначала тихонько, как бы примериваясь, потом она осмелела и принялась терзать голову, как хищник терзает свою жертву.

Удалось дотянуться до телефона, и через десять минут в его номере оказались перепуганный менеджер, сухая подтянутая женщина в белом халате и немолодой полноватый тип в мешковатом пиджаке, с пышными усами. Менеджер суетился и прижимал руки к сердцу, мешая испанские и английские слова.

У них приличный отель, и никогда ничего такого не случалось…

– Уж будто… – скривился Старыгин. – По-вашему, я все выдумал?

Сообразив, что упрямого клиента никак не удастся убедить в том, что он сам себя двинул по голове и потом в помутнении рассудка разбросал вещи, менеджер поскучнел и отошел в сторонку, отдав Старыгина на растерзание врачу.

Именно на растерзание. У докторши оказались резкие, властные движения и жесткие руки. И нрав, надо полагать, был такой же. Она бесцеремонно ощупала Старыгину голову, причем, не примериваясь, сразу ткнула в самое больное место – так, что он не смог сдержать стона, – усмехнулась и сказала, что ничего страшного не видит. Конечно, будет синяк, так под волосами его незаметно. И вообще, пациент должен благодарить Бога, что имеет отличную шевелюру, будь он лысый, все могло бы кончиться гораздо хуже. Потом она поводила перед глазами Старыгина сухим пальцем, похожим на школьную указку, растворила в стакане шипучую таблетку и дала ему выпить, присовокупив замечание, что все прошло бы и так. Чтобы поскорее избавиться от этой садистки, Дмитрий Алексеевич сказал, что чувствует себя неплохо.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации