Текст книги "Гоните ваши денежки"

– Что это он вдруг так заторопился? – удивилась Лола.

– Вот и я думаю, не нашел ли он нашу монету?

Маркиз снова повернулся к овчарке:

– Немедленно отправляйся домой! Честно тебе скажу, подруга: ты не в моем вкусе. Я предпочитаю брюнеток, и комплекция у тебя того, не слишком подходящая, я крупных женщин как-то не очень… Опять же в парикмахерской ты когда последний раз была? То-то же. Если хочешь заинтересовать мужчину, надо следить за собой!

Лора обиженно рыкнула, выскочила и потрусила к дому майора.

В ту же секунду Маркиз включил зажигание, развернулся и поехал догонять Прохора Кузьмича.

Примерно через час они подъехали к Сенной площади.

Район, примыкающий к площади, еще в XVIII веке приобрел дурную славу. Здесь, у Сенного рынка, находилась знаменитая «Вяземская лавра», самая страшная трущоба города. Не случайно Федор Михайлович Достоевский поселил в окрестностях Сенной героев «Преступления и наказания».

С тех пор прошло полтора столетия, но и сейчас на Сенной обитают подозрительные личности, и до сих пор здесь можно купить и продать что угодно.

Леня потерял машину Ноздреватого в лабиринте переулков на подступах к площади. Дальше он решил идти пешком в надежде снова заметить майора, и надо же – ему повезло. Точнее, повезло Лоле. Она схватила Маркиза за плечо:

– Смотри, вон он!

Ноздреватый о чем-то договаривался с вертлявым низкорослым типом лет пятидесяти. Тип этот был какой-то потертый и поношенный. Круглую розовую лысину обрамляли редкие седоватые волосы. Длинный нос двигался, как будто к чему-то принюхивался. Завершали картину непропорционально большие ноги в крепких высоких ботинках на шнуровке.

– Этого я знаю, – заявил Леня. – Это же Веня Пирожок, мелкий жулик и карманник.

– Ничего себе знакомства, – поморщилась Лола.

– Никогда не знаешь, что может пригодиться, – философски заметил Маркиз. – Смотри-ка, они торгуются!

Действительно, Прохор Кузьмич и Веня о чем-то горячо спорили. Веня старался изобразить незаинтересованность и пару раз даже порывался уйти, но майор хватал за рукав и не пускал. Наконец он махнул рукой и протянул Пирожку что-то маленькое и блестящее.

– Это монета! – прошипел Леня. – Он продал нашу монету Вене!

Жулик передал Ноздреватому тощую стопку купюр, и их пути разошлись. Разочарованный отставник поплелся прочь, а Пирожок довольно потер руки и двинулся в сторону рынка.

Маркиз наметил новый план действий. Очевидно, что Веню нужно было перехватить как можно скорее.

Леня двинулся следом, но догнать Пирожка не успел: рядом остановилась полицейская машина, стражи порядка схватили Веню под руки и куда-то повезли.

– Не везет так не везет, – пригорюнился Маркиз. – Где теперь его искать? Разве что в тринадцатом отделении, там занимаются всей местной шпаной.

– В полицию я точно не пойду! – отрезала Лола. – Это у тебя сплошные криминальные знакомства, я, знаешь, лучше по магазинам пройдусь.

– Ты здесь осторожнее, – придержал ее за локоть Маркиз. – За кошельком присматривай, а то улетит – не догонишь.

Часа полтора Леня провел в поисках. Оказалось, что Пирожка увезли не в тринадцатое отделение, а вовсе в девятое.

Наконец Леня вошел в нужное здание.

За столом против входа сидел толстый лейтенант в криво застегнутом кителе. Маленькие глазки лейтенанта смотрели в разные стороны. Рядом, за решеткой обезьянника, шумела местная шпана. Среди бомжей и мелких хулиганов Леня заметил Веню. Тот держался особняком и всем своим видом показывал, что попал сюда случайно.

– Лейтенант, – воззвал Веня к дежурному, – вот скажи, зачем я здесь? Трагическая ошибка, не иначе. Я приличный гражданин, кого хочешь спроси. Меня Иван Николаевич лично знает!

– Заткнись, Пирожок, – беззлобно огрызнулся лейтенант и посмотрел на карманника левым глазом. – Как раз Иван Николаевич и велел тебя прихватить. Ты ему за два месяца задолжал!

– Сам понимаешь, лейтенант, сейчас трудные времена, – ныл Веня. – Страна не оправилась от кризиса…

– Это не мои проблемы! – отрезал лейтенант, и глаза его снова разбежались в разные стороны. – Кризис там или не кризис, а платить должен вовремя, иначе, сам понимаешь, неприятности тебе гарантированы. Эй, гражданин, а вам что нужно?

Последние слова относились к Лене.

– Приветствую! – Маркиз сейчас был само жизнелюбие. – Молодой человек, хочу сообщить приятную новость: ваш номер выиграл в конкурсе!

– Что? – остолбенел лейтенант. – Какой еще номер, телефона, что ли?

– Нет, ваш номер обуви! Вы ведь носите ботинки сорок шестого размера? – Леня скосил глаза на ножищи лейтенанта. – Вот этот номер и выиграл в нашем конкурсе. Выигрыш небольшой, но приятный! – Он положил на стол перед полицейским купюру.

– Ясно, – пробормотал лейтенант, и оба его глаза ненадолго сошлись на Лене. – Поговорить, что ли, надо?

– Абсолютно точно! – подтвердил Маркиз. – Сколько вам задолжал, к примеру, этот правонарушитель? – Он мотнул головой в сторону Вени.

– Во-первых, не мне, а Ивану Николаевичу. – Глаза лейтенанта снова разбежались по противоположным углам. – А во-вторых, сколько задолжал – не моя тема.

– Хорошо сказано, – одобрил Маркиз, – никогда не нужно считать чужие деньги. Гораздо приятнее иметь свои. А если я удвою сумму вашего выигрыша, сможете закрыть глаза на существование этого ханурика? В конце концов, вы могли его просто не найти.

– Как это? – набычился лейтенант. – Это что, взятка? Меня же Иван Николаевич лично попросил!

– А если утрою? – не сдавался Маркиз.

– Если так, тогда ладно, – неожиданно подобрел лейтенант и достал из стола связку ключей.

– Пирожок, твое счастье. Можешь выходить! Считай, что мы с тобой сегодня не встретились. Не пересеклись, как говорится, наши жизненные пути.

В обезьяннике поднялся шум.

– Эй, а почему только его выпускают? А мы чем хуже? Мы, значит, что, второго сорта?

Кто-то быстро сообразил, что Пирожка выпускают по Лениной протекции, и из угла донеслось:

– Парень, зачем тебе этот пережиток прошлого? Забери лучше меня, я тебе пригожусь!

– И меня! И меня!

– У меня не благотворительный фонд. – Леня отвесил поклон сидельцам. – Меня мама учила, что нужно делать одно доброе дело в день. Каждый день, но только одно. А я сегодня одно уже сделал – вывел на свободу этого пролетария умственного труда. Хорошенького понемножку, фирма закрыта на переучет. Записывайтесь на прием у моего секретаря, все заявки будут рассмотрены в порядке поступления!

С этими словами он покинул отделение.

На улице Веня огляделся и торжественно продекламировал:

– Темницы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа, и братья выпить нам дадут!

– А ты начитанный, Пирожок! – оценил Маркиз.

– Память хорошая. Между прочим, в школе по литературе была твердая четверка. А все почему?

– Почему же? – заинтересовался Леня.

– Потому что папаша, покойник, за каждую четверку давал денег на пиво. Вот что значит принцип материальной заинтересованности! Так как насчет выпить?

– Это возможно, но только позже. Сначала дело.

– Дело? – Пирожок изобразил искреннее удивление. – Разве у нас с тобой есть общие дела?

– А ты думал, я тебя вытащил из ментовки по случаю Нового года? Так я не Дед Мороз, и на улице, как видишь, лето!

– Выходит, перевелись на свете добрые люди, – сокрушенно вздохнул Веня. – Каждым движет только корысть! И чего ты хочешь от скромного труженика тыла?

– Монету, Веня! – Маркиз протянул ладонь.

– Монету? – Глаза Пирожка подозрительно забегали. – Какую еще монету?

– Пирожок, не разыгрывай передо мной умственно отсталого! Два часа назад ты купил у безразмерного лоха старую китайскую монету…

– Китайскую? – протянул Веня. – Нет, куда катится мир! Все норовят надуть! Этот лох уверял, что она японская.

– Не все ли тебе равно, китайская она или папуасская? Наверняка ты заплатил за нее гроши. Так вот, я готов купить ее за двойную цену. Это отличная сделка, Пирожок, особенно если учесть, что я только что заплатил за твое освобождение. Идет? По глазам вижу, что согласен.

В действительности в глазах карманника читалось глубокое разочарование, можно даже сказать скорбь. Он тяжело вздохнул и проговорил со слезой в голосе:

– Я бы, конечно, со всем моим удовольствием, только ничего не выйдет!

– Это еще почему? Что, такая сделка противоречит твоим нравственным принципам и религиозным убеждениям?

– Да нет… – Веня вздохнул еще более горестно. – Никаких таких принципов у меня нет, тем более убеждений. Только и монеты у меня тоже нету! Украли ее у меня!

– Что? – Маркиз посмотрел на карманника с недоверием. – Ты шутишь? У тебя – украли? Куда катится мир!

– Можешь себе представить! – подтвердил Пирожок. – И кто – какой-то грязный бомж!

– Как такое возможно? – переспросил Леня.

– Да вот, сам я виноват… – Пирожок опустил глаза. – Когда меня менты загребли и засунули в свой «воронок», я на всякий случай засунул ту монету в ботинок. Под стельку. Мало ли, думаю, как жизнь повернется. Менты ведь и отобрать могут.

– Могут, – кивнул Маркиз. – Ну и что дальше?

– А дальше засунули меня в обезьянник, я в уголке пристроился, и что-то меня сморило. Ночью, понимаешь, не выспался, решил подработать и поехал на Московский вокзал…

– Да ты просто горишь на работе!

– Ну, сам знаешь, кризис, инфляция… с одной стороны, у людей денег мало, редко удается хороший кошелек вытащить, с другой – цены поднялись, в магазин придешь…

– Веня, ты не отвлекайся! – оборвал его Маркиз. – У нас здесь не ток-шоу! Что там с монетой?

– Ну вот, я уже подхожу к главному! Задремал я, значит, и вдруг сквозь сон чувствую, что будто мне кто-то пятки щекочет. Я даже пробормотал сквозь сон – не балуйся, Мурзик. Это кот у меня, Мурзиком зовут, норовит в кровать забраться…

– Веня, ты снова отвлекся!

– Все-все, я уже подхожу. Тут, значит, я во сне соображаю, что я не дома, а в ментовке, и срочно просыпаюсь. И как раз вижу, что тот лейтенант из «обезьянника» бомжа выпускает.

– Неужели его тоже кто-то выкупил? – удивился Леня.

– Да кому он нужен! – отмахнулся Пирожок. – Просто лейтенант сообразил, что от этого бомжары никакого проку, только место занимает, и решил его выпроводить. Я, значит, смотрю на этого бомжа – и вижу, что ботиночки на нем до боли знакомые. Тогда взглянул я на свои ноги, а на них…

Маркиз опустил взгляд и увидел на ногах карманника бесформенные, разношенные чоботы неопределенного цвета и размера, растрескавшиеся и порванные в нескольких местах.

– Это до чего же ловкий, паразит! – проговорил Веня с долей восхищения в голосе. – Пока я спал, он умудрился мои ботинки снять и свои на меня надеть, чтобы, значит, я не сразу заметил!

– Это просто виртуоз-балалаечник! – восхитился Маркиз. – Такого профессионала, как ты, обул! Ему за это нужно вручить почетное звание «карманник года».

– Во-во! – поддержал его Веня. – Я было вскочил, стой, говорю, рвань болотная! Отдавай ботинки! Но он только повернулся, рожу мне состроил и был таков!

Пирожок снова пригорюнился и добавил потускневшим голосом:

– Главное, мало того, что ботинки были совсем новые, снял с одного пьяного финна и трех лет не относил, так ведь еще и монета пропала! А тут как раз ты со своим выгодным предложением подвернулся, так что я еще больше расстроился из-за упущенной выгоды!

– Да, печальная история! – пригорюнился Маркиз. – Главное, мне эта монета нужна до зарезу…

Он полминуты подумал и снова повернулся к терпеливо дожидавшемуся карманнику:

– Веня, опиши мне этого бомжа! Были у него какие-нибудь особые приметы?

– Бомж и есть бомж. – Пирожок пожал плечами. – Какие у него приметы? Грязный да небритый…

– Пирожок, ты же хвастался, что у тебя память исключительно хорошая!

– Это, конечно, да, – заюлил Веня, – только я сегодня не выспался, и сильное расстройство перенес, так что что-то с памятью моей стало. Вот если бы ее освежить…

– Понял, – вздохнул Маркиз. – И где здесь у вас память освежают?

– А вот как раз туточки, за углом! – оживился Веня. – У Марины Ахметовны.

Они завернули за угол и вошли в скромное заведение под вывеской «Приятного аппетита».

За стойкой возвышалась монументальная крашеная блондинка с орлиным взором полевого командира и мощными руками борца классического стиля. По сторонам от стойки, за зелеными пластиковыми столиками, рассредоточились сомнительные личности, в одиночку и небольшими группами принимавшие самое популярное отечественное лекарство от житейских невзгод.

– Здравствуйте, Марина Ахметовна! – льстивым тоном обратился Веня к королеве заведения. – Как здоровьечко?

– Ты ко мне, Пирожок, не подкатывайся! – проговорила блондинка мощным басом. – Все равно в долг не налью!

– А мне и не надо, – радостно ответил Пирожок. – Меня сегодня друг угощает! – Он показал глазами на Леню: – Как говорится, друг, товарищ и брат!

– Это точно? – Блондинка недоверчиво взглянула на Маркиза: – Что это такой приличный мужчина с таким отребьем, как ты, водится?

– Зачем же вы так, Марина Ахметовна?! – обиделся Пирожок. – Мы, между прочим, старые друзья и знакомые!

– Ну ладно, так что вам, друзья и знакомые?

– Для начала – два по сто пятьдесят, – начал Веня, сверкнув глазами. – Ну, и селедочки с лучком…

Через минуту они сидели за угловым столиком. Веня с вожделением смотрел на запотевший графинчик, но Маркиз отодвинул от него водку и потребовал:

– Сперва опиши мне того бомжа, а потом уже можешь пить!

– Ну как же… сперва надо память освежить…

– Да ты с этого графина не то что того бомжа – самого себя забудешь, как зовут! Давай рассказывай!

– Что там рассказывать-то… на голове шапочка вязаная такого как бы бывшего зеленого цвета, на плечах куртка, исключительно драная, с иностранными словами…

– Какие слова? – уточнил Маркиз.

– Говорю же – иностранные! А я вообще-то по-иностранному не очень силен…

– Ты же говорил, что в школе хорошо учился!

– Ну, так это когда было! И потом, мой папаша, покойник, поощрял только хорошие оценки по русскому языку и литературе. Он у меня был патриот.

– А если все же напрячь память? – И Маркиз постучал ногтем по запотевшему графинчику.

– Ох ты, водка же греется! – простонал Пирожок.

– То-то и оно, так что давай думай, все в твоих руках! Как говорится, каждый человек кузнец своего счастья. И в еще большей степени – своих неприятностей…

– Какие-то слова такие… самокритичные. Написано, мол, что я идиот, это у меня фишка такая.

– Идиот? – недоверчиво переспросил Леня.

– Ну да… – В голосе карманника прозвучала некоторая неуверенность: – Только… это… по-научному…

– Что значит – по-научному?

Пирожок хотел ответить, но в этот момент к столу подошел потертый человек в очках со сломанной дужкой и со следами высшего образования на небритом лице. Громко сглотнув, он обратился к Лене, наметанным взглядом определив в нем главного:

– Милостивый государь, я смотрю, у вас водка стоит без всякого интереса, так может, вы поделитесь с бывшим преподавателем института иностранных языков? Поскольку я нахожусь в глубочайшей депрессии и нуждаюсь в поддержании сил…

Пирожок вскочил из-за стола и заверещал дурным голосом:

– А ну, вали отсюда, козел! А ну, проваливай, бывший обалдеватель! Ишь, на чужую водку разлетелся!

Бывший преподаватель испуганно отскочил и замахал на Веню руками:

– Ну, зачем же так горячиться? Зачем же так близко принимать к сердцу мою скромную просьбу? Не волнуйтесь, я уже ухожу! Меня уже нет на горизонте! Ситдаун, плииз…

Он тут же исчез в глубине заведения, а Веня смотрел ему вслед с каким-то странным выражением лица.

– Что с тобой, Пирожок? – осведомился Маркиз и даже поводил рукой перед лицом своего сотрапезника. – У тебя такое лицо, как будто тебе открылась главная тайна мироздания!

– Вот-вот! – очнулся Веня. – Как раз вот то, что он сейчас сказал! Вот этот козел бывший!

– Что его нет на горизонте?

– Да нет, перед этим…

– Сит даун?

– Точно! Даун – это же идиот по-научному?

– Допустим…

– Так вот, у того бомжа на куртке было написано – даун и еще что-то… вроде у него такая фишка…

– Может быть, дауншифтинг? – предположил Маркиз.

– Точно! – Пирожок удивленно уставился на Леню. – Вот, именно это было написано у него на куртке! Так ты что, выходит, знаешь того бомжару?

– Нет, не знаю… это у меня просто догадка такая. Типа внезапное озарение.

Леня поднялся из-за стола и миролюбиво добавил:

– Ну что ж, больше не смею отнимать ваше драгоценное время, синьор. Оставляю вас в компании этого симпатичного графинчика.

– Это все мне? – радостно воскликнул Пирожок.

– Тебе, тебе! Только не забывай – Минздрав последний раз предупреждает о вреде чрезмерного потребления алкоголя!

Вернувшись домой, Леня вытащил с антресолей огромный чемодан, в котором он хранил самую разную одежду, которую использовал в тех случаях, когда ему требовалось работать «под прикрытием». Здесь у него была форма капитана дорожно-патрульной службы, комбинезон с надписью «Горгаз», поношенная спецовка строителя-гастарбайтера, голубой сатиновый костюм больничного санитара и еще много разнообразной одежды для временного изменения внешности. Было там среди прочих полное облачение эвенкийского шамана, Лене понадобилось оно для того, чтобы проникнуть на фестиваль народов Севера, чтобы переговорить там накоротке с крупным чиновником из комитета по культуре. Была ряса католического священника, а также полный костюм химзащиты.

Среди этих сокровищ Маркиз отыскал поношенные брюки, потертый пиджак неопределенного цвета и застиранную рубашку без пуговиц. Надев на себя эти отрепья, он встал в коридоре перед зеркалом и придирчиво осмотрел свое отражение.

Зазвонил мобильник – тот самый, по которому Лене звонил заказчик. Как видно, ему невтерпеж было ждать, он решил поинтересоваться, как идут дела. Леня помрачнел и выключил телефон, ему нечего было сказать клиенту.

Как раз в это время из комнаты выглянула Лола с песиком на руках. Пу И громко залаял.

– Боже мой! – воскликнула Лола, застыв в дверях. – Леня, неужели наши дела настолько плохи? Неужели ты решил, что настала пора просить милостыню в подземном переходе?

– Еще нет, но если мы не достанем эту чертову монету, такой вариант вполне возможен. Но ты меня разочаровала. Я думал, что при виде меня в этом наряде ты как минимум грохнешься в обморок или позовешь на помощь…

– Ну, что я, не узнаю своего собственного компаньона?

– Значит, я плохо подготовился! Если я не обманул тебя, то уж настоящих бомжей точно не обману!

– Конечно нет! – Лола спустила песика на пол, подошла к Маркизу и придирчиво осмотрела его:

– Во-первых, у тебя слишком свежее лицо. Сразу видно, что ты спишь в собственной постели, регулярно питаешься, столь же регулярно посещаешь тренажерный зал и не смотришь новостей по телевизору…

Она удалилась на кухню и вскоре вернулась с закопченной сковородой в руке. Леня испуганно взглянул на сковороду и попятился:

– Лола, за что? Разве я в чем-то перед тобой провинился? Но даже если так, я имею право на звонок адвокату! А если моя судьба уже решена, у меня есть последнее желание…

– Ты ведь, кажется, клялся, что отчистишь эту сковородку после того, как сжег оладьи! – проговорила Лола строго. – Ну да ладно, нет худа без добра…

Она несколько раз мазнула копотью по Лениному лицу и снова оглядела его.

– Ну, уже лучше. Но необходим какой-то яркий штрих. Как говорил выдающийся режиссер Мейерхольд, театр делают детали. Подожди-ка минутку.

Она умчалась в ванную комнату и вскоре вернулась с какой-то заскорузлой коричневой тряпкой.

– Кажется, когда-то это было твое махровое полотенце, – сказала Лола задумчиво. – А теперь это – миленький шарфик, или, выражаясь старомодным языком – кашне…

Она повязала полотенце на шее Маркиза элегантным французским узлом и отступила на шаг.

– Ну вот, теперь совсем другое дело. Пожалуй, ты сможешь неплохо заработать в подземном переходе, ни одна сердобольная старушка не пройдет мимо.

– Мы люди не ме-естные, – затянул Леня жалобным голосом.

Пу И, который с огромным интересом следил за происходящим, тоненько завыл.

– Может, взять его с собой, больше дадут? – раздумчиво спросил Леня.

– Ты рехнулся! – завопила Лола, но поглядела в глаза своему компаньону и поняла, что он шутит.

Через час Леня подошел к гаражам на задах мрачного шестиэтажного дома неподалеку от Сенного рынка. На пятачке пыльной земли валялось несколько рваных тюфяков, на которых в живописных позах расположилась компания бомжей. Во главе этой компании восседал толстый дед лет семидесяти с клочковатой седой бородой, в сбитой на ухо капитанской фуражке со сломанным козырьком. В правой руке дед держал литровую бутыль дешевого портвейна, левой выразительно размахивал, подчеркивая свою речь:

– И я вам скажу, ребятки, что ни за какие, это, деньги на свете не отдам свою, это, свободу! Потому как свобода, детки, это все! Когда, это, я стоял на капитанском, это, мостике эскадренного миноносца «Утвердительный», я и то не чувствовал себя таким свободным, как здесь и сейчас!

Он сделал большой глоток, передал бутылку своему соседу, коренастому одноглазому мужичку неопределенного возраста, и повернулся к Лене:

– А ты, юнга, чего здесь стоишь? Чего ты на нас смотришь?

– Я так понял, шеф, что вы – сторонник полной свободы личности. В этом плане мы с вами единомышленники. Так что я имею право стоять где хочу и смотреть куда мне вздумается.

– Свобода, юнга, есть осознанная необходимость! – проговорил дед поучительно. – И еще – свобода одного не должна ущемлять права других! Это, между прочим, лично наша лежка, нашего, так сказать, дружного творческого коллектива. И наш коллектив напрягает, когда приходят посторонние личности и закрывают нам вид на окружающую природу! Так что мы имеем право совместными усилиями вломить тебе по первое число, чтобы до тебя дошла наша точка зрения… правильно я говорю, товарищи матросы?

Его спутники одобрительно загудели, и один из них, мрачный тип с кривым шрамом на лице, поднялся и шагнул к Лене, неторопливо доставая из-за пазухи кусок заточенной арматуры.

Леня попятился, поставил на асфальт клетчатую сумку «мечта оккупанта» и примирительно проговорил:

– Зачем же так горячиться, друзья-товарищи? Если я вам мешаю лицезреть окружающую природу, все эти гаражи и, извиняюсь, сараи, то я могу и посторониться. А чтобы установить между нами теплые дружеские отношения, я готов сделать посильный вклад в вашу кассу взаимопомощи. Думаю, можно натурой?

С этими словами он ловко вытащил из своей клетчатой сумки два литровых пакета дешевого красного вина.

– О! – радостно воскликнул дед. – Так ты, оказывается, не просто так к нам пришел, а с пониманием! По такому поводу назначаю тебя матросом первой статьи и принимаю в наш славный экипаж с испытательным сроком один месяц. Только перед этим ты должен уяснить две вещи: меня следует называть «товарищ капитан третьего ранга», и если во сне будешь храпеть – выселим на отдельную жилплощадь!

– Слушаюсь, товарищ капитан третьего ранга! – бодро отчеканил Маркиз.

Правда, не все так тепло приняли Маркиза. Мрачный тип с шрамом на лице и заточкой в руке подозрительно осведомился:

– И где же это ты таким богатством разжился?

– Где-где, там больше нету! – отмахнулся Маркиз. – Ну, помог мужикам машину разгрузить, они мне за это одну коробку отстегнули, а вторая так к рукам прилипла!..

– Да не горячись, Корявый! – миролюбиво проговорил Капитан. – Видишь же, нормальный пацан, вылитый матрос…

Команда бравого капитана приступила к дегустации, а Маркиз присел на край тюфяка рядом с забитым существом женского пола.

Женщина испуганно покосилась на Маркиза и подвинулась.

У нее был маленький вздернутый носик, усыпанный веснушками, испуганные глаза и бледная кожа, не вяжущаяся с жизнью на открытом воздухе. Хотя она явно давно не умывалась, не говоря уже о посещении парикмахера, Леня все же отметил, что она, пожалуй, не так уж уродлива для лица без определенного места жительства. И лет ей на вид не больше тридцати.

– Пардон, мадам! – проговорил Леня, улыбнувшись соседке. – Поскольку мы теперь принадлежим, так сказать, к одной команде, считаю нужным представиться. Меня зовут Леонид.

– Да?! – Женщина взглянула на него с еще большим испугом: – Надо же!

– А что, вам не нравится это имя?

– Имя как имя… – Она пожала плечами, но тут же добавила: – Знала я одного… Леонида. Тот еще был фрукт.

– Не имею привычки лезть в чужую душу, но если вам, мадам, хочется посвятить меня в подробности вашей трудовой биографии – я к вашим услугам. Как говорил один литературный персонаж, до пятницы я совершенно свободен.

– Вот еще, – недовольно фыркнула женщина. – Буду еще я всяким про себя рассказывать! Ты не прокурор, а я не подследственная!

– Совершенно с вами согласен! И абсолютно не собираюсь приставать с вопросами. Разве только один – если уж я представился, может быть, и вы назовете свое достойное имя?

– Вот болтун! – вздохнула женщина. – Ну ладно, меня зовут Машка… здесь прозвали Машка-Леденец…

– Очень приятно! – Маркиз изобразил поклон, при этом не вставая с тюфяка. – Мария – мое любимое имя…

– Вот трепло-то! – вздохнула его соседка. – Слушай, а как тебя сюда занесло?

– Как? – Маркиз пожал плечами. – Шел по улице, заглянул во двор, смотрю – хорошие люди сидят. Дай, думаю, познакомлюсь. В компании выжить легче, чем одному…

– Да я не про то! Я спрашиваю, как тебя вообще на улицу занесло? Как ты бомжевать стал? Что-то ты не очень на бомжа похож, больно бойкий да разговорчивый!

– Ну, такой уж у меня от природы характер! – Леня пригорюнился. – Итак, вас интересует моя горестная судьба? Но это будет долгий рассказ… долгий и печальный!

– Ну и что? Я же тоже до пятницы совершенно свободна…

Увидев мелькнувшую в Лениных глазах беззлобную усмешку, Маша добавила:

– Ты что, думаешь, ты один Винни Пуха читал?

– Я смотрю, мадам, мы с вами просто-таки родственные натуры! – восхитился Леня и даже отважился прикоснуться к не очень грязной Машкиной руке.

– Но-но! – Она резко вырвала руку. – Ты не очень-то! Я занята…

– В смысле? – Леня сделал вид, что удивился. – Чем это ты таким занята, каким делом?

– Не чем, а кем, – гордо объяснила Машка, – у меня Рвакля.

– Какая еще Рвакля?

– Рвакля – он хороший… – В голосе бомжихи появилась некоторая неопределенная нежность, с какой чувствительные бездетные женщины разговаривают с кошечками и собачками. – Он незлой, меня не обижает и никому обидеть не дает…

– Так и я вроде тебя обижать не собираюсь… – протянул Маркиз и добавил, повинуясь своей проснувшейся интуиции: – А Рвакля твой – высокий такой, здоровый, шапочка на нем зелененькая, а еще куртка, а на спине – надпись иностранная?

– Ты, гад, откуда Рваклю знаешь? – Машка-Леденец вскочила с драного матраса.

– Видел утром в ментовке, когда сам там сидел по пустяковому делу, – неохотно признался Маркиз. – Бабка одна на меня наехала, что я у нее кошелек спер, тут менты мимо ехали, меня и загребли.

– А ты не брал? – недоверчиво спросила Машка.

– Ясное дело, не брал! – возмутился Леня. – Нужен мне был тот кошелек с тремя копейками! Прикинь: только меня привезли, бабка своим ходом в ментовку приперлась! Оказывается, она кошелек свой вообще дома забыла! Память отшибло, а на людей напраслину возводит! Ну, совесть еще не совсем потеряла, пришла просить, чтобы меня выпустили. Менты меня и шуганули.

– Ты все равно ко мне не подкатывай, – строго сказала Машка, усаживаясь на матрас, – у меня Рвакля есть…

– А, так ты об этом! – Маркиз замахал руками. – Даже и не думай! У меня, мадам, давно уже на вас всех аллергия…

– Слова больно умные знаешь, – обиделась Машка, – обзываешься.

– И ничуть, – Леня и бровью не повел, – уж не обижайся, только я в сторону баб и не гляжу.

– Чем же мы тебе так насолили? – усмехнулась Машка и достала из кармана своей хламиды недососанную конфету чупа-чупс, очевидно, за любовь к таким конфетам она и получила свое прозвище.

– Не вы все, а одна конкретная… – Маркиз поник головой. – Мне, знаешь, на всю жизнь хватило… Вот ты спрашиваешь, как я бомжевать начал? Долгая история, но расскажу уж, раз у нас с тобой разговор такой доверительный…

– Расскажи! – Машка подперла щеку кулачком и уставилась на него любопытными глазами.

– Ну, был я раньше мужчиной солидным, жил хорошо, – заговорил Леня, постепенно набирая обороты, – было у меня свое дело, офис, а там охрана, бухгалтерия, три секретарши…

– Зачем три-то? – не удержалась Машка от вопроса.

– Как это – зачем? – Леня всплеснул руками. – Одна кофе подает, другая по телефону отвечает, а третья бумаги разные на компьютере печатает. Квартира была трехкомнатная, машина дорогая, одних костюмов в шкафу – десять штук висело!

– Врешь! – снова не выдержала Машка.

– Твое дело, – с обидой сказал Маркиз, – можешь не верить, только у меня нет такой привычки, чтобы врать… Ну, работа работой, а надо ведь еще и личную жизнь устроить. Вот с этим как-то не складывалось. Были, конечно, девушки, но все как-то меня не цепляло. А все потому, что в шестнадцать лет мне одна цыганка нагадала, что будет у меня любовь одна и на всю жизнь.

Леня заметил в глазах Машки неприкрытый интерес и запел. У него, что называется, поперло вдохновение.

– И вот еду как-то поздно ночью, вижу – девушка стоит. Подвезите, говорит, а то никакой транспорт не ходит, к бомбистам садиться страшно, а вы, сразу видно, человек приличный… Как посмотрел я на нее в машине, так сердце сразу куда-то вниз и упало. Она, думаю, та самая, которую всю жизнь ждал, про которую цыганка нагадала. А она тоже смотрит на меня глазами черными как ночь и молчит.

Тут Леня поник головой и тоже замолчал. Но ненадолго. Машка молча сосала конфету.

– Полюбил я ее с первого взгляда! – вдохновенно врал дальше Маркиз. – Веришь – отпускать не хотел, все боялся, что больше не встретимся! Телефон у нее выпросил и адрес записал. Если, говорю, не придешь на следующий день на свидание, весь город на уши поставлю, но тебя непременно найду! А она только смеется и глазами стреляет, и красивая такая – прямо Царевна Лебедь.

– Пришла? – Машка сложила руки замочком и глядела на Маркиза как зачарованная.

– Пришла! – гордо ответил Леня. – Еще бы ей не прийти! Ну и завертелась у нас любовь. Какие я ей букеты дарил! Какую музыку в ресторане заказывал!

– Что букеты… – прищурилась Машка и выбросила пустую палочку из-под конфеты, – завянут и на выброс… Ты бы ей чего посущественнее – шубу там или колечко…

– А ты что думаешь, она у меня взяла бы? – Маркиз грозно засверкал очами. – Я-то вначале разлетелся. Приношу ей браслет…

Тут в голове у него всплыла старая песенка «Кольца и браслеты, платья и жакеты или я тебе не приносил…» А перед глазами возникла Лола с презрительно поджатыми губами. Презрение ее относилось к артистическим данным Маркиза. Халтуришь, Ленечка, говорили ее ехидные глаза, душу не вкладываешь… Кто же тебе поверит…