Текст книги "Астролябия судьбы"

Почти в это же время на офис фирмы «Колумб» напали экологические террористы, после чего пропал круглый металлический предмет с нанесенными на него непонятными буквами. Предмет, который директор фирмы считал старинным секстантом или каким-то другим морским прибором.

Правда, судя по фотографии на календаре, пропавший из турфирмы предмет меньше, чем Катина капустница, но это еще ни о чем не говорит. Может ли это быть простым совпадением? Особенно если учесть цифры, которые Надежда выловила в бессвязной речи инвалида…

Внезапно Надежда поймала на себе взгляд встречной женщины и осознала, что шевелит губами. Это бы еще ничего, но вид у нее наверняка малость ошалелый, а это вызывает подозрения. Чтобы прийти в себя и спокойно подумать, она заскочила в первое попавшееся кафе, которое оказалось вполне приличным.

«Это и плохо, – вздохнула Надежда. – Вон сколько десертов выставлено».

Молодой человек за стойкой был сама любезность. Он смотрел ласково, расточал приветливые улыбки и уговорил-таки Надежду на горячий бутерброд с ветчиной и вялеными помидорами. Все-таки не сладкое, подумала Надежда, опять-таки тяжко вздохнув, хотя дала себе слово этого не делать. Зато капучино с карамельным сиропом был выше всяческих похвал.

«Итак, что мы имеем в сухом остатке? Уже в двух местах пропали какие-то непонятные конструкции, старинные, неизвестного металла, со странными буквами по краям. Эти буквы могут оказаться обычной латиницей, просто Катерина, хозяйка кота, не разобралась, а девчонки в фирме «Колумб» и не присматривались, им было не до того. Далее, в ювелирном магазине тоже что-то пропало, скорее всего камень».

Надежда мысленно представила тарелку, в которую вполне вписывается круг с фотографии рекламного календаря из «Колумба». Ага, вот если нарисовать…

Она достала из сумки ручку, и вот уже на календаре появилось что-то круглое вокруг той штуковины… а если еще вписать в центр… и буквы по ободку…

Черт знает что такое!

После съеденного бутерброда умных мыслей не прибавилось, зато Надежда твердо уверилась, что в той штуковине недостает компонентов, об этом буквально кричала ей ее инженерная практика.

Стало быть, нужно снова идти к инвалиду, возможно, он выдаст еще какие-нибудь цифры, а уж Надежда обязательно их расшифрует и докопается до сути.

Надежда сердечно простилась с любезным молодым человеком за стойкой и отправилась восвояси.

Погода была чудесная, ласково светило солнышко, дул легкий теплый ветерок, и Надежда почувствовала себя совершенно счастливой. У нее теперь появилась цель, и можно было хоть ненадолго забыть про домашнее хозяйство. Прощай, скука!

Но возможно, хорошее настроение пришло после отлично сваренного кофе.

Антонина Васильевна, как уже не раз говорилось, была женщина наблюдательная и почитала своим священным долгом следить за порядком не только в своем подъезде, но и во всем доме. А уж о жильцах собственного подъезда она знала все, даже то, чего они и сами о себе не знали.

Так, Варвара Александровна из тридцать второй квартиры, которая по работе часто ездила в командировки, понятия не имела, чем занимается в ее отсутствие заботливый муж. Муж, который благородно взял на себя все домашние хлопоты, муж, которого часто можно было видеть ранним утром в выходной бегущего из соседней пекарни с теплыми булочками… этот самый муж Варвару Александровну просто обожал. Во всяком случае, он говорил об этом всем и каждому.

Но когда Варвара задерживалась в командировке, вместо уборщицы Алевтины (расторопной немолодой тетки, у которой все горело в руках) в тридцать вторую квартиру приходила разбитная девица в таком же, как у уборщицы, пальто и туго повязанном клетчатом шарфе. Алевтина, несомненно, была в курсе, получала свою небольшую денежку и помалкивала.

Так тщательно подготовленная операция может и могла обмануть несведущего человека, но только не Антонину Васильевну, у нее-то глаз был что твой ватерпас. Но она помалкивала. В конце концов, кому от этого плохо, кроме высокомерной Варвары Александровны? Ее муж, ее проблемы.

Или вот, к примеру, Семечкины из сорок первой. Там, наоборот, муж вечно на работе, а жена вроде бы должна дома сидеть, хозяйство вести и за сыном приглядывать. Ан нет, вечно ее где-то носит. То на фитнес, то на пилатес, то в СПА, то в салон парикмахерский. То на неделю организм чистить, то в Сочи на семинар по йоге. А парень двадцати лет вроде бы учится где-то, да только Антонина Васильевна все время его дома видит.

И это бы еще ладно, в конце концов, не хочет учиться, пускай родители свое чадушко сами кормят, но бегают к парню все время девицы. Тут Антонина Васильевна следит строго, потому как посторонние люди в доме. Если просто так, пообщаться – это одно, а мало ли какая явится, да и обнесет квартирку-то… Непорядок.

Ну, к самому Семечкину она, конечно, с таким не сунулась – мужчина с утра до вечера на ответственной работе, ни к чему ему голову забивать. А мамаше Семечкиной сказала. Ну и получила за это. Разоралась мамаша – да какое вам дело, да вечно вы за всеми подсматриваете, под ногами путаетесь и все такое. Антонина, конечно, окоротила ее строго, однако для себя решила больше ничего не говорить. Пускай сами со своими неприятностями разбираются. А что неприятности будут, Антонина Васильевна точно знала, у нее на такие вещи чутье.

Сегодня по случаю теплой погоды Антонина Васильевна вышла из дома пораньше. Хотела дойти до ближайшего магазина, но задержалась, чтобы поболтать с дворником, который окапывал кусты жасмина и сирени возле дома. Вышел Анатолий из шестьдесят второй квартиры, и хоть и торопился, дал полный отчет о здоровье своей матери. Попробуй Антонине Васильевне чего-нибудь не дай.

Как только «тойота» Анатолия отъехала, на то же место втиснулась красная дамская машина, из нее вышла молодая женщина и с самым деловым видом подошла к подъезду. В руке она держала небольшой чемоданчик.

Антонина Васильевна без труда угадала, что женщина идет по делу. По сторонам не оглядывается, ступает твердо, кнопки на домофоне нажимает уверенно. Правда, какие конкретно, Антонина Васильевна не видела. Когда женщине ответили, она сказала что-то неразборчиво и прошла в открывшуюся дверь. Антонина Васильевна устремилась следом и успела крикнуть: «Подождите!» Женщина нажала кнопку девятого этажа, и Антонина Васильевна насторожилась. Интересно.

Спустя некоторое время к подъезду подошла Надежда и, завидев Антонину Васильевну, ничуть не удивилась. Кому еще быть-то?

– Слышь, Надя… – Соседка была возбуждена, глаза блестели так, будто Антонина Васильевна выпила пару рюмок вишневой наливки.

Надежда удивилась, потому что твердо знала: Антонина Васильевна такого среди бела дня никогда себе не позволит.

– Надя, а у нашего-то инвалида сегодня парикмахерша была! – выпалила Антонина Васильевна.

– Да с чего вы взяли? – Надежда так удивилась, что присела на скамеечку возле подъезда.

Антонина Васильевна тут же плюхнулась рядом и бойкой скороговоркой сообщила про молодую женщину, которая приезжала на машине и только что уехала.

– А кофр у нее парикмахерский, у моей подруги дочка с таким по домам ездит. Неплохие деньги, между прочим, зарабатывает. А эта одета как картинка, и машина приличная, вот! – Антонина Васильевна смотрела довольно.

– Да с чего вы взяли, что она к нашему инвалиду приходила? – Надежда вспомнила, как отвратительно был подстрижен несчастный Виталий Андреевич, да еще эта новая курточка, на рынке купленная… – Говорите, парикмахерша дорогая? Да зачем кому-то на него деньги тратить?

– Это уж я не знаю, зачем… – Антонина Васильевна поджала губы. – А только сама посуди: ехала она на девятый этаж, так? Там в шестьдесят первой дочка отгулы взяла да мать повезла на дачу, на все лето, так? Потом в шестьдесят второй Семеновна, она болеет, из дома не выходит вообще, ей, знаешь, не до парикмахеров, невестка кое-как пострижет, да и ладно. А в шестьдесят третьей муж с женой все время на работе. Она, конечно, за собой следит, но зачем на дом парикмахера вызывать? Она в наш салон ходит, к Татьяне.

– Я тоже к ней хожу, – кивнула Надежда.

– Вот видишь… И получается, что шла та парикмахерша в шестьдесят четвертую. – Антонина Васильевна победно хлопнула по скамейке. – А ты, Надя, в турфирму ходила? – Соседка орлиным взором увидела торчащий из сумки рекламный буклет.

– Да, лето скоро, вот присматриваю кое-что насчет отпуска… – Надежда притворилась рассеянной и поскорее ускользнула. Однако спиной чувствовала пристальный и недоверчивый взгляд Антонины Васильевны. Соседка знала о ее хобби и, несомненно, заметила интерес к неизвестному инвалиду.

Рано или поздно придется ей все рассказать. Но лучше позже.

Надежда вернулась домой, машинально погладила кота, который отирался в прихожей, машинально переоделась в домашнее и поставила тушиться на ужин индейку. Индейку полагалось тушить в яблоках. То есть сначала тушить собственно мясо кусочками, а потом добавить туда мелко нарезанные кислые яблоки. И обязательно почистить кожицу, тогда яблоки разойдутся и получится кисловатый ароматный соус, опять-таки натуральный и совершенно нежирный.

Надежда Николаевна старалась придерживаться здорового питания, а что не всегда это получалось, так у каждого человека есть свои маленькие слабости.

Между делом Надежда размышляла о том, каким образом услышать очередные цифры от Виталия Андреевича, поскольку надеяться, что он заговорит словами, как обычный человек, значило бы сильно переоценивать силы провидения.

Нет, видно судьба такая: разбираться с цифрами. А вот интересно: как он это делает? Каким образом? Надежда обязательно найдет ответ на этот вопрос. Но потом. Потому что сейчас гораздо важнее выяснить, что происходит с этой штуковиной из непонятного металла. Кто пытается собрать ее по кусочкам и где найти недостающие части? А Виталий Андреевич каким-то образом может это знать. В общем, нужно с ним побеседовать, и поскорее, потому что Надежде уже надоело поспевать к шапочному разбору.

Она посмотрела в кухонное окно и увидела выходящую из подъезда Веру. Не оглядываясь, та поспешила через двор. В руках хозяйственная сумка, стало быть, в магазин побежала. А инвалида сегодня с собой не взяла, хотя погода прекрасная и больному человеку нужно воздухом дышать. Не посидят, значит, сегодня в скверике, некогда Вере. А может, просто не хочет показывать посторонним Виталия Андреевича стриженого да причесанного? Та же Антонина Васильевна начнет вопросы задавать.

У Надежды мелькнула мысль сбегать в шестьдесят четвертую квартиру. Хотя нет, ничего из этого не получится, Виталий Андреевич и дверь-то не откроет, руки его не слушаются, да вообще может не дойти до двери.

А что, если… Надежда увернулась от кота, который имел намерения усесться к ней на колени и немного помурлыкать, и помчалась к Антонине Васильевне, перескакивая через две ступеньки, как подросток.

Кот проводил ее возмущенным взглядом.

Соседка была дома, как раз обедать собиралась.

– Антонина Васильевна, у вас городской телефон шестьдесят четвертой квартиры есть?

– Валеркин-то? Есть, а как же? У меня все телефоны записаны. А тебе, Надя, зачем?

– Потом расскажу, давайте скорее…

– Ну, если они его не отключили… – Антонина Васильевна уже набирала номер. – Гудки длинные, трубку никто не берет…

– Ясное дело, когда Вера в магазин ушла, а этот… нет, не выйдет ничего, не слышит он… ой, есть!

В трубке послышался не то хрип, не то стон, перешедший в сухой кашель.

– Виталий Андреевич! – заорала Надежда. – Это Надя, соседка, мы с вами в скверике вместе сидели, вы еще цифры мне разные говорили… один, два, три… десять… двенадцать тридцать три…

Антонина Васильевна выпучила глаза и открыла рот от удивления.

– Четырнадцать девяносто два! – надрывалась Надежда. – Ну? Помните?

Антонина Васильевна закрыла рот, но взялась руками за щеки и горестно покачала головой – надо же, соседка рехнулась, а такая славная женщина была…

– Сорок два пятьдесят шесть… – упавшим голосом произнесла Надежда. Она уже поняла, что все зря. Ничего у нее не выйдет, только дурой себя выставит.

Зато у Антонины Васильевны в глазах мелькнула искра понимания, ведь буквально вчера они ходили возвращать блудного кота в сорок второй дом, в пятьдесят шестую квартиру.

– Ага… – сказала Антонина Васильевна и придвинулась ближе.

И тут в трубке послышался тихий дрожащий голос:

– Двадцать девять… тридцать… тридцать один… тридцать шесть восемьдесят один…

– Тридцать шесть восемьдесят один? – обрадовалась Надежда. – Поняла, все поняла, буду думать! Всего хорошего, будьте здоровы!

– Надежда! – Антонина Васильевна стояла у входной двери. – Пока ты мне не расскажешь, в чем дело, я тебя из своей квартиры не выпущу! Так что колись!

Надежда посмотрела на внушительные габариты соседки и поняла, что нужно колоться. Не сидеть же у нее до вечера? Хотя Антонина – монолит, легче Медного всадника с места сдвинуть, чем соседку…

Об индейке на плите Надежда вспомнила минут через сорок пять и помчалась домой. Индейка так разопрела, что непонятно было, где индейка, а где яблоки. Хорошо хоть не подгорела.

На следующее утро, едва муж ушел на работу, раздался телефонный звонок.

– Надежда! – послышался шепот Антонины Васильевны. – Вот ты дома рассиживаешь, чай-кофий пьешь, а они уходят!

– Да кто они? – Надежда еще толком не проснулась, поэтому соображала плохо.

– Да Вера со своим инвалидом! Да ты в окно глянь!

– Так им же еще рано на прогулку! – ахнула Надежда, устремляясь к окну.

И точно, эти двое уже пересекали двор. Виталий Андреевич хоть и держался за Веру, но ногами передвигал довольно бодро. И Надежде сверху было отлично видно, что он и правда аккуратно пострижен. Хоть курточка та же самая, дешевенькая.

– Надежда, думай что хочешь, а они по делу идут! Вот бы узнать куда… Как-то это все подозрительно.

Надежда забегала по квартире, на ходу одеваясь. Вроде бы сегодня тепло – она вытащила из шкафа вязаный жакет, который Вера точно не видела, прихватила яркую шелковую косынку и темные очки.

– В переулок свернули! – шепнула Антонина Васильевна. – Беги, Надя, успеешь…

Надежда выскочила на улицу и увидела Веру с своим подопечным, когда они уже выходили на проспект. Надо же, вроде бы Виталий Андреевич еле ходит, а тут разбежался… Надежда прибавила шагу, но тут Вера оглянулась, очевидно, почувствовав ее взгляд. Надежда еле успела юркнуть за будку сапожника. Будка давно не работала, так что поведение Надежды никого не удивило.

Пока она выжидала, сиделка и Виталий Андреевич вышли на проспект и пропали из вида. Надежда решила отбросить конспирацию и побежала следом.

Каково же было ее удивление, когда она увидела, что эти двое садятся в такси! Ну да, обычная машина, наверху надпись. Такие на улице не останавливаются, только по вызову ездят. Стало быть, Вера вызвала такси, но не к подъезду, чтобы соседи не видели, а велела на проспекте их ждать.

Вера между тем впихнула инвалида в такси, села рядом на заднее сиденье, и машина тронулась.

Надежда заметалась в поисках левака. Как назло никто не хотел останавливаться. Среагировал только водитель маршрутки. Надежда хотела махнуть рукой, чтобы проезжал, но потом решила проехать хоть сколько-то.

Такси впереди ехало прямо, никуда не сворачивая, Надежда внимательно за ним наблюдала. Затем маршрутка остановилась. Пока вошли мамаша с коляской и пожилая женщина, пока они расплачивались, такси скрылось из вида. Надежда встала, пропуская мамашу с ребенком, и с облегчением увидела заветное такси перед светофором.

– Выходите? – спросил стоящий сзади мужчина с коробкой наперевес.

– Нет…

– Чего тогда на проходе встала? – буркнул он.

Надежда промолчала. Таким типам лучше вообще не отвечать, а сделать вид, что не слышишь. Она посторонилась, а мужик едва не задел ее коробкой. Когда маршрутка уже тронулась, Надежда заметила, что такси свернуло на перекрестке.

– Остановите! – закричала она. – Скорее!

Водитель высказал ей вслед все, что думает, и в кои-то веки пассажиры были с ним абсолютно согласны.

Запыхавшаяся Надежда свернула с проспекта и успела увидеть, как двое преследуемых входят в длинное двухэтажное здание, на котором раньше было бы написано: «Дом быта», теперь же оно пестрело разнокалиберными вывесками: «Химчистка», «Ткани», «Все для дома», «Рукодельница», и даже переплетная мастерская, и еще много чего.

Надежда пожала плечами. Неужели Вере просто понадобилось в магазин? Да не может быть. Сказала же героиня советского культового фильма, что наши люди в булочную на такси не ездят, и ведь была права…

Надежда спустилась по лестнице в подвальный этаж, где располагались совсем уж мелкие магазинчики, и толкнула стеклянную дверь. Помещение оказалось разгорожено на несколько отсеков, в которых шла не слишком бойкая торговля и предоставлялись всевозможные недорогие услуги.

Прямо напротив входа под вывеской «Заправка картриджей. Ремонт принтеров и цифровой техники» возился с раскуроченным компьютером большой толстый парень в наушниках. При этом он слегка пританцовывал под слышную только ему музыку. Рядом с ним за широким прилавком сидела пожилая женщина приятной полноты, торговавшая шарфиками и шапочками, за ней худощавая крашеная блондинка неопределенного возраста торговала всевозможными лампочками и батарейками, еще чуть дальше длинноволосый парень в черной бандане продавал любителям электрогитары и другие музыкальные инструменты. Еще дальше скромная девушка в очках предлагала услуги ксерокопирования и срочную печать фотографий.

Напротив ее стойки, на обитой кожзамом скамейке, примостилась Вера – создавалось впечатление, что она отдала девушке файл с фотографиями и теперь ждет, когда они будут готовы. От нечего делать сиделка листала прошлогодний глянцевый журнал.

Виталия Андреевича поблизости не было. Он словно сквозь землю провалился… хотя, казалось бы, куда уж ниже.

«Интересно, – подумала Надежда, окинув взглядом все помещение, – Вера то следит за ним, как кошка за мышью, а тут его нет, а ей хоть бы что… Сидит расслабленная, еще бы кофе с ликером пила да пирожные трескала…»

Вера внезапно подняла голову и посмотрела в сторону Надежды. Неужели почувствовала ее злые мысли?

И то верно, тут же одернула себя Надежда, вовремя отпрыгнув за прилавок женщины с шарфиками. Она думает о Вере плохо, совершенно ее не зная, а это непрофессионально. Вспомнив по аналогии с шарфиками о косынке в сумке, Надежда повязала ее так, чтобы скрыть волосы, и не узнала себя в зеркале.

В это время к стойке ксерокопии подошел какой-то сутулый мужчина, назвал девушке номер заказа, и та выдала ему конверт.

Надежда поправила темные очки, подняла на всякий случай воротник жакета, закрыв лицо, и неспешной походкой прошла мимо Веры. Та не шелохнулась и не оторвалась от журнала. Видимо, ее ничуть не беспокоило загадочное исчезновение подопечного.

В дальнем конце подвала, за стойкой с ксероксом, находился отдел по продаже дверей. Десятка три самых разных дверей – квартирных и межкомнатных, металлических и деревянных, сплошных и застекленных – были прикреплены к стене подвала и выставлены на обозрение потенциальных покупателей. Продавец, молодой парень с густой курчавой шевелюрой, вяло убеждал единственного покупателя, лысого дядечку средних лет, что тот нигде не найдет такого замечательного сочетания цены и качества.

– Мне не сочетание нужно! – уныло возражал покупатель. – Мне вообще-то дверь нужна! Чтобы она закрывалась! А иногда, может быть, еще и открывалась!

Виталия Андреевича не было и здесь. Да и что бы он делал среди этих дверей?

Но тогда куда же он подевался?

Обойдя весь тупичок с дверями, Надежда оказалась в самом дальнем углу, где ее никто видел. Ни один квадратный сантиметр торговой площади не пропадал даром, и здесь тоже были выставлены двери. Одна из них привлекла внимание Надежды.

Что-то с этой дверью было не так.

Надежда прислушалась к своим ощущениям и поняла, что именно.

Все двери были новенькие и аккуратные, они словно предлагали себя покупателям, эта же казалась чересчур скромной, будто она не выставлена на продажу, а служит какой-то совсем другой цели. И еще… ее ручка не сверкала медью или хромом, она была тусклой и потертой, словно ей довольно часто пользуются.

Надежда опасливо оглянулась, убедилась, что ни продавец, ни покупатель не смотрят в ее сторону, и нажала на дверную ручку.

Дверь открылась, подтвердив предположение Надежды, что она не является выставочным образцом. А что, если Виталий Андреевич незаметно покинул подвал именно через эту дверь? Больше ему некуда деться. Но вот куда он пошел? И отчего Вера не беспокоится, не ищет его?

Сама того не сознавая, Надежда втянула носом воздух, и показалось даже, что ее уши встали торчком, как у овчарки.

Надежда Николаевна Лебедева взяла след.

За дверью оказалась еще одна дверь – совсем уж неказистая, из серого металла. Зато на ней, рядом с простой ручкой, находился прямоугольный пульт с десятью кнопками – цифровой кодовый замок.

Да, просто так эту дверь не откроешь. На мгновение Надежда замешкалась, но потом вспомнила телефонный разговор с Виталием Андреевичем. Вспомнила, как он сообщил очередные четыре цифры. Так, может, это то, что ей сейчас надо? В конце концов, чем она рискует? Вряд ли тут как в сейфе: если наберешь не тот код, сразу включится сигнализация.

Надежда очень аккуратно набрала на пульте тридцать шесть восемьдесят один.

Пульт негромко загудел, замок щелкнул, и дверь приоткрылась.

Надежда еще раз оглянулась и проскользнула внутрь, чувствуя себя Алисой, провалившейся в кроличью нору. Дверь закрылась, и замок щелкнул.

Надежда оказалась в полной, непроницаемой темноте. И только теперь, когда отступать было уже поздно, в ней заговорил осторожный и рассудительный внутренний голос.

«Куда ты лезешь? – строго выговаривал голос, удивительно похожий на голос мужа. – Вечно ты ищешь приключений на свою голову! А также на другие части тела, уж не будем уточнять, какие именно! Вот что тебе вечно неймется? Какое тебе дело до этого несчастного бессловесного инвалида?»

– Поздно пить боржоми! – вполголоса ответила Надежда и осторожно шагнула вперед, ожидая чего угогдно.

Но ничего страшного не произошло. Наоборот, где-то далеко впереди загорелся тусклый светильник. Теперь Надежда видела, что находится в узком длинном коридоре с бетонными стенами и полом. Потолок коридора терялся в темноте.

Выбора у Надежды не было, и она пошла вперед.

Через несколько минут стало понятно, что коридор становится все уже и уже, бетонные стены неумолимо сближаются, и вскоре Надежда уже касалась их обоими плечами. Она подумала, не развернуться ли назад, но в это время коридор повернул влево, и перед ней оказалась уходящая вверх железная лестница.

Надежда на мгновение задумалась. Впереди ее ждала неизвестность, причем опасная неизвестность. Может быть, все же повернуть назад, пока не поздно, вернуться к двери с кодовым замком и попытаться выбраться в подвальный этаж? В конце концов, можно кричать и стучать в дверь, пока кто-нибудь Надежду не услышит и не придет на помощь…

Но тут же она напомнила себе, что никогда не отступает и не сворачивает с выбранного пути. Особенно если на этом пути ее ждут тайны и приключения. К тому же не факт, что кто-нибудь ее услышит. А если и услышит, то как она объяснит, каким образом открыла кодовый замок? Примут за воровку. Как бы еще не накостыляли, тут народ простой, свое добро сам стережет…

Она перевела дыхание и начала подниматься по лестнице. Железные ступени гремели под ногами. К счастью, восхождение продолжалось недолго. Лестница кончилась, и Надежда оказалась перед обычной дверью, закрытой на обычную задвижку.

Не раздумывая, она дернула задвижку, открыла дверь и шагнула вперед…

В первый момент Надежда зажмурилась от яркого после темноты подземелья люминесцентного света. Впрочем, глаза быстро привыкли к этому свету, она огляделась и… смущенно попятилась. Надежда находилась в офисном туалете. Причем мужском туалете, судя по некоторым характерным особенностям сантехники.

В это время дверца одной из кабинок открылась, и оттуда, на ходу застегивая брюки, вышел мужчина в хорошо пошитом сером деловом костюме. Увидев Надежду, он недовольно поморщился.

– Уборка! – выпалила находчивая Надежда.

Мужчина что-то недовольно проворчал и удалился.

Надежда выждала несколько секунд и вылетела из туалета.

Она оказалась в офисном коридоре, по которому взад и вперед сновали озабоченные сотрудники – аккуратные, хорошо одетые молодые люди и девушки с папками или стопками документов в руках.

Надежда, стоящая на одном месте, явно привлекала внимание в этом непрерывно движущемся круговороте офисного планктона. Не говоря уже о ее одежде. Чтобы не так выделяться, Надежда сняла и сунула в карман темные очки и косынку и с деловым видом двинулась налево по коридору. Выбор направления был чисто случайным.

Пройдя какое-то расстояние, она увидела хромированный турникет, возле которого стоял толстый немолодой охранник, проверяющий документы у высокого мужчины, стоящего по другую сторону турникета. Над головой охранника красовалась светящаяся неоновая вывеска из одного слова: «Астромел».

Надежда резко развернулась и пошла обратно.

Она осознала две вещи: во-первых, она попала в офис той самой фирмы, которая оплачивает аренду жилья и прочие расходы Виталия Андреевича. И во-вторых, через потайной проход она проникла в этот офис, минуя пост охраны. То есть теперь Надежда находилась в этой самой загадочной организации, и это было, несомненно, хорошо…

Додумать эту мысль Надежда не успела: справа от нее открылась дверь, из которой в сопровождении высокой, коротко стриженной блондинки в строгом брючном костюме вышел Виталий Андреевич собственной персоной.

Правда, узнать его было трудно.

Он был одет в дорогой, отлично сидящий деловой костюм, на ногах – замечательные черные туфли, наверняка ручной работы. Прекрасная стрижка и тщательно выбритое лицо дополняли облик обеспеченного делового человека. Надежда даже уловила легкий запах дорогого мужского парфюма. Единственное, что не вписывалось в этот образ, – растерянный взгляд одинокого человека.

Сопровождавшая Виталия Андреевича блондинка деликатно, но твердо сжимала локоть инвалида и едва заметно подталкивала его в нужном направлении. Лицо у блондинки было непроницаемое и безжалостное, как у лагерной надсмотрщицы.

«Понятно… – подумала Надежда, глядя вслед своему соседу. – Переодели его уже здесь, на месте. А стрижку и прочие процедуры провела на дому та женщина, которую видела Антонина Васильевна. Стрижка – дело долгое, опять же мастер нужен, а переодеть и эта белесая стерва могла…»

Если насчет сиделки Веры у Надежды и были некоторые сомнения, то про блондинку она все поняла с первого взгляда – зараза, каких мало.

Итак, как именно произошло превращение Виталия Андреевича из жалкого беспомощного инвалида в успешного (по крайней мере, на первый взгляд) делового человека, было ясно. Но все остальное не поддавалось объяснению. Зачем и кому понадобилось это превращение? Зачем Виталия Андреевича привезли сюда с соблюдением такой секретности?

На эти вопросы у Надежды Николаевны не было ответов, и чтобы эти ответы получить, она была готова перевернуть землю.

Надежда выждала пару секунд и пошла в том же направлении, куда вела Виталия Андреевича его белокурая конвоирша.

Они прошли в дальний конец коридора и остановились перед очередной дверью. Блондинка толкнула эту дверь, пропустила вперед Виталия Андреевича и последовала за ним.

Надежда снова немного выждала, открыла ту же дверь и шагнула вперед.

Тут же перед ней возник моложавый мужчина в черном костюме и в очках без оправы.

– Вы кто? Вы куда? – осведомился он строго и холодно.

– Вера я, – моментально нашлась Надежда Николаевна. – Вера Лисичкина…

Фамилию Веры только вчера ей сообщила Антонина Васильевна, которая еще раз смоталась в ТСЖ и подсмотрела в записях управляющего все данные. Как сказал Степан Трофимович, теперь порядок такой: чтобы все, кто проживает в доме, предоставляли свои паспортные данные. В целях борьбы с терроризмом. Антонина Васильевна похвалила управляющего за сознательность и незаметно списала паспортные данные сиделки.

– Лисичкина Вера Ивановна, – повторила Надежда.

– Лисичкина? – переспросил мужчина ледяным голосом. – Вам же было велено ждать!

– Ему лекарство принимать нужно! – выпалила Надежда.

– Что? Какое лекарство? – Голос мужчины был все еще холодным, но уверенности в нем поубавилось.

– Вот это! – Надежда вытащила из сумки пузырек. – Если он это лекарство не примет, знаете, что будет? – Она постаралась вложить в свой голос уверенность и угрозу. – Вам это надо?

– Ладно, проходите! – Мужчина поморщился, но все же отступил в сторону. – Только сидите тихо…

– Само собой! – Надежда обошла его, поспешно убирая пузырек в сумку. Она предпочитала не думать, что было бы, если бы этот страж ворот взял у нее пузырек и прочел, что это – комплекс витаминов для кастрированных котов пожилого возраста. Надежда таскала пузырек вторую неделю, все забывала выложить, и надо же, пригодился!

Она миновала небольшой предбанник и оказалась в просторном помещении, значительную часть которого занимал длинный полированный стол, за которым сидели человек двадцать мужчин и женщин делового вида. Во главе же стола Надежда увидела своего соседа-инвалида все с тем же растерянным выражением лица. Перед Виталием Андреевичем лежал открытый блокнот. Его руки словно жили самостоятельной жизнью, они двигались по столу, словно что-то искали. Слева от него сидела блондинка-сопровождающая, справа – плотный мужчина лет пятидесяти, чем-то похожий на генсека Брежнева. Брови точно один в один.

Надежда тихонько проскользнула в дверь и села на стул в углу.

Стриженая блондинка скользнула по ней кинжальным взглядом, но не задержалась и уставилась на своего подопечного. Глаза у нее были совершенно ледяные.

– Итак, Петр Сергеевич, – продолжил начатую речь человек, похожий на Брежнева, – на каком уровне вы настаиваете?

– Я считаю, – ответил седой худощавый мужчина, сидевший в дальнем конце стола, – наибольший допустимый уровень – тридцать два сорок.

– Тридцать два сорок? – перебила его плотная женщина с узлом темных волос. – Тридцать два сорок – это недопустимо! Это смерти подобно! Я на это никак не могу согласиться!

– А какой уровень лично вы, Эльза Григорьевна, считаете допустимым?

– Сорок один сорок пять! Ни в коем случае не ниже! При другом уровне я не отвечаю за последствия!

– Что ж, мы вас выслушали… К сожалению, вам не удалось прийти к консенсусу. Но вы знаете, что в таких случаях решающее слово остается за Виталием Андреевичем!