Текст книги "Камея римской куртизанки"

Светлана не брала трубку. Или ее нет дома. Но отчего тогда выключен мобильный?

Анна снова взглянула на часы, потом на свой молчащий телефон.

Да что же это такое?

Если Светлана не хочет с ней знаться, зачем было вызывать ее сюда? Зачем было выдергивать из привычной, устоявшейся жизни, чтобы заставить сидеть здесь в ожидании ее звонка?

Тут она вспомнила эту свою «устоявшуюся жизнь» и горько улыбнулась. Эта жизнь не вызывала в ее душе ничего, кроме глухой тоски, унылой и утомительной, как зубная боль… косые взгляды знакомых, одинокие вечера у телевизора… ужасная скука постоянно… вот уж о чем она никогда не будет жалеть!

Откуда-то из подсознания всплыло выражение «зубная боль в сердце»… это как раз о той ее жизни!

Анна встала, сжала руки в кулаки, прошла взад-вперед по комнате, как зверь по клетке, снова села, который уже раз взяла свой телефон и набрала номер Светланы.

И снова из трубки потянулись тоскливые, безнадежные гудки, и мобильник отвечал тем же противным голосом, так что Анне захотелось придушить его обладательницу, если бы не была она роботом.

Нет, что-то здесь не то…

Если бы Светлана была просто занята, если бы ей было сейчас не до провинциальной родственницы – она уж как-нибудь дала ей это понять. Позвонила, сообщение прислала – так, мол, и так, сейчас не могу, отложим встречу. Ну как все нормальные люди делают.

Анна тут же усмехнулась горько. Когда она общалась с нормальными людьми? За последний год, пожалуй, ни разу. Все окружающее ее напоминало страшный сон, долгий, длящийся почти год. И только после письма сестры появилась в ее жизни слабая надежда, что все изменится к лучшему. И вчера она легла спать почти счастливая. И вот, пожалуйста, все опять рухнуло.

Она не нужна никому, и сестре тоже не нужна. Светлана просто не отвечает. Просто не берет телефон.

Но, может быть, с ней что-то случилось? Может быть, она попала в аварию и лежит сейчас в больнице без сознания? Или у нее сердечный приступ, и она дома, и некому ей помочь?

Анна из последних сил цеплялась за мысль, что с ней все еще не так ужасно. И сестра не пострадала сильно, просто не может позвонить.

Анна вскочила. Она больше не могла ждать, ей нужно было что-то делать…

Но что делать?

Единственное, что пришло ей в голову, – поехать домой к Светлане, взглянуть на нее, убедиться, что с сестрой все в порядке…

Мысленно назвав эту малознакомую женщину сестрой, Анна вздрогнула. Это звучало так странно, так непривычно… но ведь они и правда сестры, пусть не родные. И выходит, что у нее во всем мире никого нет ближе Светланы…

Значит, нужно ехать к ней. Ехать немедленно.

В первый момент Анна испугалась, что не знает адреса Светланы, но тут же вспомнила про ее письмо, которое лежало в сумочке. Там наверняка есть обратный адрес…

Она схватила свою сумочку, залезла в нее и почти сразу нашла смятый, потертый на сгибах конверт.

Вот он – адрес Светланы: Поклонногорская улица, дом четыре, квартира пятнадцать…

Денег у нее было мало, но сейчас волей-неволей пришлось взять такси – не оттого, что она спешила, а чтобы не искать эту злосчастную Поклонногорскую улицу. Ведь она совсем не ориентировалась в большом городе.

Такси привезло ее в зеленый район рядом с большим лесопарком.

Дом был окружен кованой оградой, на въезде был шлагбаум, и таксист высадил Анну перед ним:

– Вот этот дом, а внутрь меня не пустят.

Анна расплатилась строго по счетчику и направилась к шлагбауму.

Возле шлагбаума была стеклянная будочка, в ней сидел мрачный мужчина с обвислыми усами, в черной униформе охранника. В глазах его читалась застарелая скука.

– И куда же мы идем? – спросил он Анну, выглянув из своего аквариума. – И куда же мы торопимся?

– К сестре, – ответила та и собралась было с деловым и безразличным видом пройти мимо.

– Эй, стой, я с тобой еще не закончил! – Охранник повысил голос. – К какой такой сестре?

Анна хотела было возмутиться – что это он к ней обращается на «ты» – но решила не усложнять свое положение и назвала фамилию Светланы и номер квартиры.

Охранник солидно кивнул, достал какой-то голубоватый разграфленный лист – видимо, список жильцов, – повел по нему толстым прокуренным пальцем и солидно проговорил:

– Есть такая… сейчас мы узнаем, ждет ли она вас…

«Ну хоть на «вы» перешел!» – подумала Анна, но тут увидела, что из подъезда вышла женщина в бежевом расклешенном пальто.

Да это же она, Светлана!

– Вот она, моя сестра! – выпалила Анна, перегнулась через шлагбаум и крикнула:

– Света!

Но та ее не услышала и скрылась за углом.

– Да пропустите же меня, она уже уходит! – Анна раздраженно повернулась к охраннику.

Тот что-то недовольно проворчал, но все же нажал кнопку, открыв металлическую калитку рядом со шлагбаумом.

Анна прошмыгнула через калитку, направилась к дому, и в этот самый момент из-за угла выехала красная машина. Та самая машина, на которой Светлана встретила ее с поезда.

Анна метнулась обратно, чтобы перехватить машину, но шлагбаум уже открылся, машина выкатила мимо нее на улицу, и Анна успела разглядеть только женский силуэт на водительском месте. А еще она успела заметить номер машины – три шестерки, число дьявола…

Конечно, это была Светлана.

– Вот черт, не успела… – пробормотала Анна, вслед за машиной пройдя под шлагбаумом.

Охранник весьма ехидно посмотрел на нее. Или, может, Анне это только показалось.

Красная машина притормозила на ближайшем перекрестке, и тут, под влиянием внезапного порыва, Анна вскинула руку. Рядом с ней тут же остановилась неказистая машина болотного цвета.

Анна распахнула дверцу, плюхнулась рядом с пожилым водителем.

– Куда едем? – осведомился тот.

– Вон за той красной машиной! – выпалила Анна.

Водитель уже открыл рот, чтобы что-то спросить, но Анна опередила его:

– Вот только не надо никаких лишних вопросов! Поезжайте за той машиной, и все!

– Как скажешь… – протянул водитель с обидой.

«Ну почему сегодня все со мной на «ты»…» – подумала Анна, но тут же увидела себя глазами этого водителя и охранника – глуповатая растерянная провинциалка, бедновато и немодно одетая. Да уж, к таким в большом городе относятся неуважительно.

Анна отбросила эту мысль как несущественную.

Более существенным был другой вопрос: зачем она поехала за Светланой.

Ясно же, что ее новообретенная сестра жива и здорова, а раз она не отвечает по телефону, значит, просто не хочет ее видеть, скрывается от Анны… но какого черта? Ведь она сама ее пригласила в Петербург, встретила, поселила в этой своей квартире… и говорила вчера с ней так ласково, так приветливо… что же после этого случилось? Почему она не выходит на связь?

Красная машина тем временем свернула на проспект, проехала еще немного и остановилась на парковке перед торговым центром.

– Ну куда теперь? – осведомился водитель.

– Сейчас, одну минутку…

Дверца красной машины открылась, Светлана вышла и направилась ко входу в торговый центр.

Анна сунула водителю купюру, выскочила из машины.

– Эй, добавить бы надо! – крикнул вслед ей водитель.

– Обойдешься, ехали всего ничего! – отмахнулась Анна, устремившись вслед за сестрой.

В торговом центре было совсем немного людей, и она сразу увидела бежевое пальто Светланы. Сестра ехала на эскалаторе на второй этаж центра.

Анна торопливо пересекла холл, шагнула на эскалатор и пошла по нему, расталкивая людей и извиняясь.

Нагнать Светлану на эскалаторе она все равно не успела, та доехала до второго этажа и пошла по коридору, потом свернула в обувной магазинчик.

Анна последовала за ней, сразу увидела бежевое пальто перед стойкой с туфлями, подошла и проговорила, переводя дыхание:

– Света, еле тебя догнала!

Сестра не повернулась к ней, никак не отреагировала на ее голос, даже не шелохнулась.

– Света? – повторила Анна уже не так уверенно и дотронулась до рукава бежевого пальто.

Женщина обернулась, удивленно посмотрела на Анну.

Анна попятилась.

Это была не Светлана.

Другой разрез глаз, незнакомая складка у губ, незнакомый, удивленный и недовольный взгляд.

Конечно, она была похожа на сестру, такой же силуэт, такие же волосы, опять же это бежевое пальто, несомненно, точно такое же, как то, что было на Светлане… неудивительно, что Анна издали перепутала ее с сестрой…

Перепутала? Но ведь эта женщина вышла из того самого дома, в котором живет Светлана, из того самого подъезда и села в такую же точно красную машину… да нет, не в такую же, а в ту же самую – ведь Анна разглядела номер этой машины, три шестерки, точно такой номер был на машине Светланы…

Все эти мысли промелькнули в голове Анны в долю секунды.

– Что такое? – удивленно спросила женщина в бежевом пальто. – Вы что-то хотели спросить?

– Нет… простите… я обозналась… – пролепетала Анна. – Я приняла вас за свою знакомую…

– Бывает! – ответила женщина с едва заметной насмешкой в голосе.

И тут Анна заметила еще одну деталь.

Перчатки.

На руках у этой женщины были точно такие же перчатки, как у Светланы. Светло-бежевые, в тон пальто, удивительно тонкие, облегающие руку, как вторая кожа. По их поверхности змеился едва заметный рисунок, а на запястье сверкала крошечная пуговка.

Точно такие перчатки, как на Светлане. А ведь Светлана с плохо скрытой гордостью сказала, что вторых таких перчаток в Петербурге нет, она привезла их в прошлом году из Италии. Нашла в крошечной мастерской, где их шили на заказ. Так, может, это те самые перчатки?

Неувязка только в том, что перчатки остались в той квартире, где поселилась Анна. Светлана их забыла, когда уходила от нее… Очень торопилась.

– Бывает! – повторила незнакомка и отвернулась от Анны, повернулась к стойке с обувью.

Продавщица издалека смотрела с легким подозрением, и Анна поняла, что еще немного – и она вызовет охрану.

В зеркальной витрине она увидела свое отражение – заполошная, испуганная, бедно одетая тетка, вот именно – не женщина, не дама, а тетка, взгляд совершенно дикий, волосы взлохмачены.

Да, немудрено, что продавщица насторожилась. Такие сомнительные личности, как Анна, в дорогой бутик вообще не заходят и к солидным покупательницам не пристают.

Анна выпрямила спину и поскорее вышла из магазина, отошла подальше и спустилась на первый этаж, чтобы выйти на улицу.

Она была растеряна.

Что произошло? Неужели она просто обозналась, приняла за Светлану похожую на нее женщину?

Нет, это было не простое сходство.

Незнакомка была одета в такое же пальто, как сестра, у нее была такая же прическа. Допустим, это может быть совпадением. Но она вышла из того же дома, где жила Светлана, и села в ее машину…

Да, автомобиль был не просто похожий, это была именно та самая машина, на которой Светлана встретила сестру на вокзале и привезла в ту квартиру. Ведь Анна ехала в том авто, она отлично помнит удобные кожаные сиденья и чистый салон, пахнущий свежестью и дорогой кожей.

Кстати, от незнакомки пахло Светланиными духами, Анна очень хорошо запомнила запах.

И еще один необъяснимый факт.

Перчатки.

На этой незнакомке были точно такие же перчатки, как на Светлане, – но Светлана забыла свои перчатки, уходя позавчера, они лежат у Анны в квартире на полочке под зеркалом.

Это было невозможно объяснить.

Анна почувствовала, как виски сжало железным обручем. Ну вот, вернулись головные боли.

Надо же, а она думала, что они остались в прошлом, и доктор говорил ей, что они пройдут со временем, нужно только иметь терпение и ждать. И еще нужно изменить свою жизнь, переехать в другой город, поменять работу, найти новых друзей, изучить что-то новое, хобби заиметь, что ли… И тогда все потихоньку придет в норму.

Анна тогда только усмехнулась про себя. Хорошо доктору давать советы. Переехать в другой город – ну надо же! И кто, интересно, ее там ждет с квартирой и работой? У нее и профессии-то толком никакой нет. Найти новых друзей – да кому она нужна, кому интересна?

Ну работу она тогда поменяла, конечно, поскольку с прежней ее уволили. Но ничего не изменилось – то же одиночество, те же вечера перед телевизором, та же тоска…

И вот, когда пришло письмо Светланы, она поверила, что жизнь ее может неожиданно измениться. И пока она готовилась к отъезду, головные боли ушли, за месяц ни разу не стискивал голову железный обруч, как будто она живет не в двадцать первом веке, а тысячу лет назад и ее пытает в своих застенках святая инквизиция.

Ничего не изменилось, не получилось изменить свою жизнь.

Анна почувствовала ужасную слабость и побрела к себе. То есть в ту квартиру, куда поселила ее сестра. Деньги нужно было экономить, поэтому она долго ехала на автобусе, вышла по ошибке на две остановки раньше, и когда подошла к дому, уже ничего не соображала от боли.

Остаток дня она провела в полузабытьи, наглотавшись таблеток, которые не помогали.

Однако таблетки позволили заснуть.

Спала Анна долго, а проснулась довольно бодрая, да еще от кофе в голове прояснилось.

Анна раньше и не пила такой кофе, дорогой очень, но правда ароматный и бодрящий.

Во сне она видела сестру. Ту самую Светлану, которая писала ей письма, слала сообщения, которая встретила ее радостно на вокзале и обещала помочь. Пробудила в ее душе надежду.

«Ведь это все было на самом деле, – сказала сама себе Анна, – ведь я же не придумала это все. Не мог человек так измениться за одну ночь. И я точно знаю, что та женщина, которую я видела в бутике, – не моя сестра. А с сестрой что-то случилось плохое, я это чувствую… Нужно что-то делать».

Капитан Лебедкин мрачно уставился на свою визави, которая вот уже минут пять сидела молча, с остановившимся взглядом, уставившись на какую-то невидимую точку у него на столе.

И что она там нашла, интересно знать? Чернильное пятно?

– Гражданка Воробьева, – начал он осторожно, – вы говорить дальше будете? Что там такое с сестрой вашей приключилось?

– А? – Анна Воробьева вскинула на него совершенно растерянные глаза. – Понимаете… она… она – не она…

– Что-о?

– Я знаю, вы мне не поверите, но утром Светлана не позвонила, а когда я приехала к ней домой, то увидела, как она садится в машину… и потом, в магазине я подошла, а это и не она совсем…

– Ну обознались, с кем не бывает! – Лебедкин обрадовался, что все так разрешилось удачно.

Сейчас он выпроводит эту растелепу и займется наконец рапортом, который лежит у него на столе.

Но не тут-то было.

– Как вы не понимаете? – вскинулась Воробьева. – Ведь это была совсем другая женщина! В ее квартире и на ее машине!

– Та-ак… – протянул капитан Лебедкин.

Вот только этого ему сейчас и не хватало – психованной в кабинете. И хоть бы Дуся была рядом, она бы запросто сумела с ней договориться, Дуся вообще с любым человеком договориться может. Так нет, вот когда она нужна – то ее и нет.

Тут он вспомнил, что сам упросил Дусю пойти побеседовать с потерпевшей, и еще больше расстроился. И вот что теперь делать?

Нельзя сказать, что такое в его практике впервые.

Всякие люди попадались. Жаловались, что соседи запускают к ним по ночам через вентиляцию газ «Черемуха» или облучают неизвестными науке волнами. Или что инопланетяне в образе зелененьких человечков внушают им опасные мысли. Один чудак привязывался на ночь к батарее и надевал собственноручно сделанный шлем из фольги. В общем, психи – вещь не редкая. Но капитан Лебедкин не слишком умел с ними обращаться. Вот Дуся… Но Дуси нет.

Думая об этом, Лебедкин забыл про свое лицо, на котором всегда все было написано крупными буквами.

Не зря напарница Дуся его предупреждала: «Петя, при разговоре следи за лицом своим!»

Все не впрок пошло, потому что гражданка Воробьева, очевидно, прочитала на его лице все, что он о ней думает.

Она потрясла головой, потом вскочила с места, с грохотом опрокинув стул.

– Вы! – В голосе ее слышались слезы. – Вы… – И она выскочила из кабинета, прижав к груди сумочку.

– Гражданочка! – воззвал Лебедкин, которому стало не то чтобы стыдно, но некомфортно. – Погодите же!

– Ну что, Петя, – спросил появившийся в коридоре Еропкин, – разобрался с теткой? Вижу, что спровадил, это правильно. Давно нужно было спровадить. Только время отнимает.

– Да больная она на всю голову! – с сердцем ответил Лебедкин. – Пургу какую-то гонит!

– Как бы жаловаться не пошла по начальству, – опасливо сказа Коля, – а впрочем, эта не пойдет.

Всем в отделении было известно, что у Еропкина в этом смысле глаз-алмаз, сразу человека видит. И если сказал, что тетка жаловаться не пойдет и больше в отделение не явится – стало быть, так оно и есть.

Но отчего-то на душе у капитана Лебедкина остался от разговора неприятный осадок. И хоть бы Дуся скорее вернулась…

Дуся в это время сердечно распрощалась с толковой свидетельницей, вышла на площадку и огляделась.

Судя по всему, вот здесь, в этом крошечном закутке у лифта, неизвестный злоумышленник поджидал Алену Козлихину.

Лифт не работал, так что никто не мог его видеть.

Дуся осмотрела пол и стены, ничего не нашла, кроме застарелой грязи. Ну да, видно, что уборщица сюда редко заходит.

Спрашивается, что она, Дуся, тут делает? Что она здесь надеется найти?

Вряд ли тот тип, который напал на Козлихину, оставил здесь какие-нибудь улики, которые приведут к нему следствие…

Да вообще, большинство таких нападений оказываются нераскрытыми. И начальство это прекрасно знает. Но, видите ли, у них сейчас проходит месячник борьбы с наркоманией, и непременно нужно отчитаться перед своим верхним начальством…

Дуся вздохнула и пошла вниз, а, выйдя из подъезда, еще раз безнадежно огляделась по сторонам.

И тут увидела через дорогу от места преступления яркую вывеску.

На вывеске была изображена большая хищная рыба с полной пастью острых зубов, и разноцветными светящимися буквами было написано название заведения:

«Бар-Ракуда».

Дуся вспомнила, как пила кофе на кухне потерпевшей Козлихиной.

У той сахарница оказалась пустой, и она дала Дусе пакетик с такой же картинкой, пакетик из этого самого заведения – «Бар-Ракуда».

Значит, Алена заходила в это заведение. И очень может быть, что заходила она сюда именно в тот день, когда на нее напал неизвестный наркоман.

Или вовсе не наркоман.

А говорила, между прочим, что в тот день ее на работе задержали, оттого только в полдесятого вернулась.

Ну это мы еще проверим, а вообще-то похоже, что сахар она накануне взяла, иначе давно бы уж его в кофе положила. Правду соседка говорила, несерьезная девка эта Алена – в доме грязища, в холодильнике мышь удавилась, в буфете одни муравьи, сахару и то нет…

Во всяком случае, стоит зайти в этот бар и попытаться разговорить местный персонал. А именно это – разговорить людей – Дуся умела лучше всех. Может быть, кто-нибудь вспомнит Алену…

Дуся подошла к двери бара, привычным жестом пригладила свои волосы (это было все равно что пытаться пригладить проволочную щетку, какой отдирают старую краску от днища лодки или от двери сарая) и вошла в заведение.

Было еще рано, и посетителей в баре было немного. Но все эти немногие тут же уставились на Дусю.

Дуся этому ничуть не удивилась, она давно привыкла к такому повышенному вниманию к своей персоне, жизнерадостно улыбнулась и неторопливо проследовала к стойке бара.

За стойкой стоял тощий долговязый парень с серебряной серьгой в ухе и прилизанными темными волосами. Как и все остальные, он не сводил с Дуси восхищенного взгляда.

Дуся влезла на высокий табурет, положила локти на стойку и, лучезарно улыбнувшись бармену, проговорила:

– Кофе, пожалуйста!

Бармен громко сглотнул, откашлялся и выпалил скороговоркой:

– Эспрессо-капучино-американо-ристретто-макиатто?

– Американо, без молока, с сахаром!

Бармен быстро соорудил ей кофе, поставил перед ней чашку и взволнованно проговорил:

– За счет заведения.

– Вот спасибо-то! – Дуся улыбнулась еще шире, отчего бармен чуть не уронил бокал, которым занял руки.

– Могу я еще чем-нибудь помочь? – осведомился он, взяв себя в руки.

– Можешь, очень даже можешь! Я тут подругу свою ищу, ты ее, случайно, не видел? – И она положила на стойку свой телефон, в котором быстро нашла снимок потерпевшей Козлихиной, который сделала только что тайком.

Конечно, нехорошо фотографировать человека без его согласия, но для пользы дела… в конце концов, на кого наедет начальство? На Петьку, ясное дело. А у него и так с начальством отношения не складываются.

Бармен с трудом отвел глаза от Дуси, взглянул на фотографию. Опять же с трудом сосредоточился на ней, наморщил лоб и уверенно проговорил:

– Да, заходит она сюда время от времени. Но вот уже несколько дней не появлялась.

– А последний раз когда была?

– Да вроде дня четыре назад… или нет, три, четыре дня назад я не работал.

«Ага, – подумала Дуся, – три дня назад. То есть как раз в тот день, когда на нее напали… точнее, в тот вечер».

– Долго она здесь была?

– Да нет, по паре коктейлей выпили и ушли… примерно около девяти… не засиделись…

– Ушли? – заинтересованно переспросила Дуся. – Значит, она здесь не одна была?

– Ну да, не одна… с другом… с ним и ушла…

– Вот как? А как этот друг выглядел?

– Ну как… обыкновенно выглядел. А вообще я его толком и не разглядел – он все время отворачивался, да еще в очках, и воротник поднял… незаметный, тусклый какой-то…

– А как тебе показалось – они уже раньше были знакомы или только в тот день познакомились?

– Вот чего не знаю, того не знаю… а хотя… вроде он к ней уже здесь подсел… Слушай, – взмолился бармен, – я, конечно, к тебе со всей душой, но постоянно за посетителями не слежу, работы много.

«Значит, вычислил меня, – поняла Дуся, – ну бармены наблюдательны, это у них профессиональное…»

– Спасибо тебе большое! И за кофе, и за информацию! – Она соскользнула с табурета и устремилась к дверям.

– Заходи еще! – проговорил бармен в удаляющуюся спину. – Только не по работе!

Выйдя из бара, Дуся решительным шагом снова отправилась домой к потерпевшей Козлихиной.

На этот раз звонить в домофон не пришлось – из подъезда как раз выходила молодая женщина с коляской.

Дуся придержала для нее дверь и проскользнула внутрь. Это соответствовало ее плану – на этот раз она хотела появиться у Козлихиной внезапно.

Взлетев одним махом на пятый этаж, Дуся резко, требовательно позвонила в дверной звонок.

За дверью раздались торопливые шаги, и прозвучал сонный голос:

– Кого это…

– Открой, Алена! Открой скорее! – выпалила Дуся.

То ли от удивления, то ли от неожиданности Козлихина открыла дверь, но, увидев Дусю, попыталась ее снова закрыть. Это у нее, конечно, не получилось, они были в разной весовой категории, так что Дуся влетела в квартиру и захлопнула дверь за собой.

– Ты… вы… вы чего это? – испуганно залепетала Алена, отступая на кухню, где, наверное, чувствовала себя увереннее. – Я вам уже все рассказала, что могла… все, что помню…

– А вот и не все! – оборвала ее Дуся. – Ты сказала, что ничего не помнишь и человека, который на тебя напал, не успела разглядеть…

– Ну да, так оно и есть… – подтвердила Алена, но при этом опасливо отвела глаза.

– А ты знаешь, подруга, что в Уголовном кодексе есть статья за препятствия следствию?

– Какая еще статья?

– Серьезная. За это можно на зону попасть.

– Да что же это! – застонала Алена. – Мне же досталось – и мне же статья? Почему это?

– А потому что не надо меня в заблуждение вводить! Врать не надо!

– Ничего я не ввожу! Ты о чем вообще? – окрысилась Алена, отступая потихоньку на кухню.

– О том, что ты мне сказала, будто того типа не разглядела – а сама перед тем с ним в баре весь вечер просидела!

– В баре? В каком баре? – испуганно переспросила Алена.

– А вот в этом! – И Дуся продемонстрировала ей пакетик из бара, который там предусмотрительно захватила. – И не отпирайся, бармен тебя хорошо запомнил!

– Вот козел! – Алена села на подвернувшийся стул, опустила глаза в пол.

Дуся осталась на ногах и нависла над свидетельницей, как неизбежное и неотвратимое возмездие:

– Говори все как есть, или я тебе прямо сейчас устрою очную ставку с барменом! А потом в отделение отволоку, устрою там допрос по всем правилам под протокол. Мыслимое ли дело – следствие в заблуждение вводить! Люди стараются, бегают, ищут, а она, оказывается, голову нам морочит! Нехорошо…

В продолжение грозного Дусиного монолога Алена все ниже опускала голову и плечи.

– Ладно, – Дуся малость остыла, – давай говори, как все было.

– Ну да, он ко мне в этом баре подсел… То есть сначала-то я ждала одного там… договорились с ним по Интернету о свидании. Так, пока в чате общались, вроде интересный парень мне показался… в общем, договорились в семь вечера встретиться. А тут, как назло, Изабелла меня задержала, что-то ей срочно надо было напечатать, потом документ один потерялся… в общем, пока искали, время и ушло. Опоздала я на пятнадцать минут, еще радовалась, что он позже придет. Ну сижу, жду, кофе заказала. Проходит еще полчаса, я ему пишу: «Ты где, что случилось?» А он, представляешь, отвечает, что был в баре ровно в семь, ждал десять минут и ушел. У него, дескать, принцип: если девушка опаздывает, значит, с ней и дела иметь не стоит. Каково, а?

– Козел, – согласилась Дуся.

– Ну да, а поначалу и не подумаешь… В общем, обидно мне стало, оттого и не погнала сразу того мужика, хоть он не понравился мне. Ну вроде вежливый, коктейль заказал, посидели немного. Слово за слово, предложил проводить, но я уже на улице сказала, что у меня мать дома и вообще я устала, он и ушел. Я еще удивилась, что так быстро отвязался. А он, оказывается, вон что задумал…

– Из себя он какой? – деловито спросила Дуся.

– Да какой… – задумалась на минуту Алена. – Росту вроде среднего, не толстый, скорее, худой, волосы так себе – ни густые, ни редкие, я не присматривалась, глаз толком из-за очков не видно – знаешь, стекла чуть затемненные… в общем, никакой, на улице пройдешь – не заметишь.

– А почему сначала ты наврала?

Алена вдруг заплакала, продолжая говорить сквозь слезы:

– Ну… чтобы шеф… чтобы шеф мой не узнал… он, если все узнает, непременно меня выгонит… То есть он все делает, что Изабелла скажет, а она такая стерва, что с фонарем ищи – не найдешь!

– Не поняла, причем здесь твой шеф? И кто такая Изабелла?

– Как при чем? Этот козел… ну который на меня напал… он ключи от конторы забрал… Они в сумке были.

– От конторы? Нотариальной конторы?

Алена не ответила, но Дуся сама вспомнила материалы дела, в частности, что потерпевшая Козлихина работает секретаршей в нотариальной конторе.

– И еще он мне нож к горлу приставил… – продолжала сквозь слезы Алена, – вот такой большу-ущий, и грозил, что зарежет, если я ему код от сигнализации не скажу-у…

– И что – сказала?

– А то! – Алена быстро взглянула на Дусю. – А ты что – не сказала бы, если бы нож к горлу?

– Наверное, сказала бы! – призналась Дуся после недолгих, но напряженных раздумий.

Вот оно что… значит, никакой это был не случайный наркоман, а был это серьезный, опасный преступник, которому зачем-то понадобилось проникнуть в нотариальную контору… Потому что, кроме ключей, в сумке Алены ничего ценного не было.

А вот что ему там понадобилось и удалось ли ему найти то, что он хотел?

– Вот теперь меня точно уволят, – Алена вытерла слезы рукавом халата, – потому что Изабелла строго-настрого сказала, чтобы ключи в сумке не носить. А я торопилась очень, домой заскочить не успела, вот и получилось такое…

– Ладно, я тебя выдавать не стану, – сказала Дуся, – а вообще, не парься, уж работу секретаря точно найдешь…

Узнать, для чего грабитель хотел получить ключи, проще всего в той самой нотариальной конторе.

Туда Дуся и отправилась, как только ушла от Алены Козлихиной.

В приемной нотариуса сидела за столом сухопарая особа лет пятидесяти в темно-синем костюме из тех, какие в советские времена носили женщины на партийной работе. На голове у нее была сложная прическа из тех же незапамятных времен, узкие губы едва тронуты неброской бледно-розовой помадой. Как видно, это и была та самая Изабелла, которую Алена характеризовала как первостатейную стерву.

При виде Дуси во всей ее бьющей через край красоте эта особа позеленела и процедила ледяным голосом:

– Вы записаны?

– Нет, – честно призналась Дуся.

– Тогда ничем не могу помочь. Нотариус принимает только по предварительной записи.

– Ничем-ничем? – переспросила Дуся.

– Ничем! – отрезала особа, презрительно скривив губы, и хотела было погрузиться в документы, стопкой лежащие на ее столе.

Но тут Дуся продемонстрировала свое служебное удостоверение, как положено, в раскрытом виде.

– Ах, вы из полиции… – Особа еще больше скривилась, но вместо презрения на ее лице проступило какое-то другое выражение, возможно, даже испуг.

– Да, именно оттуда, – промурлыкала Дуся, временно спрятав свои острые коготки.

– И чем я могу вам помочь?

– Да вы-то мне ничем, скорее, я вам… у вас в последние дни не было никаких чрезвычайных происшествий?

– Никаких происшествий! – поспешно отрезала особа. – А что вы, собственно, имеете в виду?

– Не было ли у вас в конторе попытки взлома? Не пропало ли что-нибудь важное?

– Ничего не было! – отрезала особа. – Никаких попыток и вообще никаких происшествий! И если у вас больше нет вопросов, я вернусь к исполнению своих прямых обязанностей! – и она принялась нервно перекладывать бумаги на столе – те, что лежали слева, переложила направо, а те, что лежали справа, – налево. Потом подумала и вернула бумаги на прежнее место.

В это время дверь в глубине приемной открылась, и из-за нее выглянул невысокий лысоватый мужчина в дорогом итальянском костюме, с заметным животиком и с масляными карими глазами. Остатки темных волос были ровно разложены по сверкающей лысине.

– Изабелла Юрьевна! – проговорил он, обращаясь к сухопарой особе. – Полубесов еще не пришел?

– Нет, Рубен Варламович, не пришел! Не пришел и не звонил! – выпалила особа, преданно уставившись на шефа. – Но вот тут гражданка пришла, вопросы разные задает…

И тут нотариус увидел Дусю.

Глаза его вспыхнули, как поворотники машины на крутом вираже, и еще больше замаслились, на губах появилась плотоядная улыбка, он подскочил к Дусе, схватил ее за руку и защебетал:

– Ах, мадам… то есть мадемуазель… пройдемте ко мне в кабинет, и я отвечу на все ваши вопросы!

– Гражданка из полиции! – мстительно выпалила ему в спину Изабелла Юрьевна.

– Ах, из полиции? – Нотариус немного ослабил хватку, опасливо взглянул на Дусю, но не выпустил ее руку и проговорил тоном ниже, мягко, но упорно подталкивая ее к своему кабинету: – Ну что ж, что из полиции… это ничего, что из полиции… в полиции что – не люди работают?

– Служат, – поправила его Дуся, широко улыбаясь. – В полиции не работают, а служат.

– Тем более… – Нотариус втолкнул ее в кабинет, прикрыл дверь и замурлыкал, как большой кот: – Очарован! Просто очарован и восхищен! Надеюсь, наша случайная встреча перерастет в нечто большее! По крайней мере, в сердечную дружбу!