Текст книги "Забор из волшебных палочек"

Капитан Ананасов страдальчески потер виски и выбрался из машины. Он надеялся, что на свежем воздухе ему полегчает, но эта надежда оказалась беспочвенной. В его голове перекатывались гранитные валуны… или чугунные шары для боулинга… или фанерные чемоданы, до отказа набитые комплектами журнала «Отечественное животноводство»… в общем, это было что-то очень тяжелое и громоздкое.

А все Гудронов, друг и коллега! Все его страсть к сомнительным экспериментам! Кто, спрашивается, смешивает пиво «Могилевское» с текилой «Дон Хуан»? Никто не смешивает! Потому что люди берегут свое здоровье! А Гудронов смешал и еще сказал: «Мы с тобой, Питиримыч, обессмертим свои имена! Есть знаменитый коктейль «Текиловый рассвет», а мы с тобой изобретем «Текиловый закат»! И сами на себе его испытаем! Как знаменитые врачи прошлого, которые прививали себе эту… оспу и другие тяжелые болезни!»

Конечно, в чем-то Гудронов был прав.

Хотя бы в том, что испытывать на себе коктейли его изобретения так же опасно, как прививать неизвестные болезни. Хотя далеко не так почетно и не так полезно с точки зрения прогресса медицины и человеческого общества в целом.

И еще он очень правильно выбрал название для коктейля: «Текиловый закат».

Потому что после этой адской смеси в глазах у Ананасова потемнело, и он больше ничего не помнил. Правда, это случилось не после первого стакана, и даже не после третьего, а после пятого… или, кажется, даже шестого… но тем не менее от обычной водки такого бы, конечно, не произошло.

– Брось свои эксперименты, – говорил Ананасов другу и соратнику, – выпьем нормальной водки, как люди!

– Скучный ты человек, Питиримыч, – отвечал ему Сеня, – нет в тебе полета! Нет тяги к новому, неизведанному! Водка! Водку мы с тобой могли пить и в прошлом веке! А сейчас – новые времена, мир стал единым, границы легко преодолимы, до Мексики можно долететь всего за несколько часов, а ты – водка! Водка, она ведь чем плоха?

– Чем? – удивленно спрашивал Ананасов, на чей взгляд водка вовсе не была плоха. Наоборот, он находил в ней множество несомненных достоинств.

– Ее, заразу, непременно закусывать надо! А закуска – это холестерин, жиры и прочие вредные для организма вещества. А мы с тобой, Питиримыч, должны стремиться к чему?

– К повышению раскрываемости преступлений! – мгновенно отвечал Ананасов.

– Это, конечно, само собой! А еще мы должны стремиться к здоровому образу жизни! А ты – водка! Хочешь жить, как во времена железного занавеса… разве наши отцы и деды могли выпить текилы? Нет! Не могли! Они и слова-то такого не знали! А мы с тобой знаем, и даже выпить можем, потому что жизнь не стоит на месте, она движется вперед! В общем, Питиримыч, я настаиваю на эксперименте!

И ведь знает, что Ананасов терпеть не может свое церковнославянское отчество! Нет, чтобы назвать его как положено, по званию, или уж на худой конец – по фамилии! Нет, он непременно норовит обозвать его Питиримычем… тут хочешь не хочешь, а выпьешь от возмущения! Все что угодно выпьешь, даже экспериментальный коктейль гудроновского изобретения…

Капитан Ананасов с отвращением вспомнил этот ужасный коктейль, мучительно поморщился и повернулся к местному сотруднику, мелкому вертлявому мужичку, отзывающемуся на сомнительную, такую же вертлявую фамилию Барыгин:

– Ну, где тут у вас… потерпевший?

– Вот тут… – проблеял Барыгин, указывая дорогу. – Осторожно… здесь у нас не совсем ровно…

– Развели, понимаешь, овраги на территории! – недовольно протянул капитан, преодолев неровность почвы и героически восстановив равновесие. – Пришли, что ли?

– Так точно, – рапортовал Барыгин, указав на открытую трансформаторную будку, – вот он!

Ананасов протер глаза и уставился на содержимое будки.

Содержимое представляло собой мертвого мужчину в сильно помятом и запачканном полосатом костюме, слегка седоватого, с крупной родинкой на щеке.

Мужчина находился в таком скверном состоянии, что на Ананасова снова накатил приступ дурноты.

– Ничего не трогали? – строго осведомился Ананасов, справившись с этим приступом.

– Как можно! – горячо обиделся Барыгин. – Знаем порядки!

– То-то! – одобрил капитан и приступил к первичному осмотру потерпевшего.

– Висяк, – проговорил подоспевший на помощь коллеге Гудронов, – чистой воды висяк!

– Не говори мне про воду, – мучительно поморщился Ананасов.

Упоминания о любых жидкостях невольно приводили ему на память недоброй памяти «Текиловый закат».

– Но что висяк – это точно… ни документов, ни бумаг при нем… правда, имеются особые приметы в лице родинки, но это нам с тобой, Гудронов, мало поможет… особенно сегодня.

В глубине души Ананасов был уверен, что сегодня ему вообще ничего не поможет, разве что контрольный выстрел из табельного оружия, но он не хотел делиться с другом и коллегой таким пессимистическим предположением.

Коллеги приступили к тщательному осмотру места обнаружения трупа и самого покойного.

Осмотр трансформаторной будки не дал никаких ощутимых результатов, кроме одного, и без того ясного вывода, что размещенное в будке трансформаторное оборудование неисправно и уже очень давно не используется по прямому назначению.

В карманах полосатого костюма дотошный Гудронов нашел носовой платок бордового цвета, пластмассовую расческу, между зубьями которой застряло несколько волосков, скорее всего принадлежавших самому покойнику, шариковую ручку фирмы «Паркер» в золотистом металлическом корпусе и несколько неожиданный предмет – дохлую аквариумную рыбку.

– Глянь, Питиримыч! – проговорил Гудронов, предъявив эту рыбку коллеге.

– Просил же я тебя, – поморщился Ананасов, – не употребляй ты это слово!

– Ну, извини… – Гудронов виновато потупился.

– Вуалехвост! – авторитетно проговорил Ананасов.

– Чего? – Гудронов заморгал глазами. – Это ты на меня такое слово говоришь? Я, конечно, виноват, но ты все ж таки выбирай выражения! Я с тобой через столько всякого прошел, что совершенно, понимаешь, не заслужил!

– Да при чем тут ты! Рыбка эта так называется! Вуалехвост.

– Ну ты даешь! Откуда у тебя такие познания?

– Я в детстве рыбок аквариумных разводил. Есть еще меченосцы и гуппии.

– И что нам дает этот вуалехвост?

– Я тебе одно скажу, Гудронов: нас с тобой хотят ввести в заблуждение. Проще говоря – развести.

– Короче, с вуалехвостом или без него, но мы с тобой имеем самый натуральный висяк.

Бравые милиционеры продолжили обследование покойного. Неожиданно Гудронов как-то странно поежился и проговорил, понизив голос:

– Слышь, Питиримыч… извини… в общем, у тебя нет такого странного ощущения…

У капитана Ананасова с самого утра было ощущение, что голова его вот-вот разлетится на части. Но он не мог с уверенностью сказать, было ли это ощущение странным или вполне закономерным после вчерашних экспериментов.

– Ка… какое ощущение?

– Будто за нами кто-то следит! – прошептал Гудронов, сделав страшные глаза.

– Я тебе, Сеня, говорил – нечего пиво с текилой смешивать! Пили бы нормальную водку…

– Опять ты за свое! – обиделся Гудронов. – Говорю тебе – кто-то за нами наблюдает!

– Остапыч, что ли? – Ананасов тоже перешел на шепот.

Полковник Кузьма Остапович Хохленко, непосредственный начальник Ананасова и Гудронова, внушал своим подчиненным сложное, неоднозначное чувство. Начать с того, что он совершенно не употреблял крепких алкогольных напитков. И всячески осуждал употребление этих напитков подчиненными. Далее, он умудрялся появляться в самых неожиданных местах и в самый неподходящий момент. Кроме того, как уже сказано, он был начальником, что само по себе очень много значит. Особенно для сотрудника милиции.

– Да нет, – отмахнулся Гудронов, – когда за мной полковник наблюдает, у меня такое чувство, будто у меня между лопатками дрелью отверстие высверливают. Или даже перфоратором. Под картину или под настенный календарь. А сейчас у меня такое ощущение, как будто мне в спину кто-то стучит. Знаешь, когда дверной звонок не работает…

– Ну так открой! – И Ананасов быстро оглянулся.

Позади бравых милиционеров никого не было, если не считать большую нарядную сороку, которая сидела на дереве и с живейшим интересом наблюдала за их действиями. Встретившись взглядом с капитаном Ананасовым, сорока склонила голову набок и громко затрещала с явно оскорбительной интонацией.

– Никого, – прошептал Ананасов, зябко поежившись, – одна только сорока!

– Сорока? – переспросил Гудронов и тоже обернулся. – И правда сорока! А что эта сорока так на меня смотрит? И вообще, что она делает на предполагаемом месте преступления?

– Ты чего, Гудронов – с дуба рухнул? – удивился Ананасов.

– При чем тут дуб? – удивился в свою очередь Гудронов. – Она же на березе сидит…

Он посуровел и хорошо поставленным голосом выкрикнул в направлении подозрительной птицы:

– А документы у тебя имеются? И как насчет регистрации? Поналетели тут, понимаешь…

Сорока отчетливо расхохоталась, сорвалась с ветки и улетела в неизвестном направлении.

У Ананасова неожиданно прекратилась головная боль и словно спала с глаз тусклая пелена.

– А вот это ты не заметил? – капитан снял с шариковой ручки «Паркер» колпачок и указал своему коллеге и напарнику выгравированную на золотистом металле дарственную надпись:

«Олегу Сергеевичу Дятлову – коллеги и сотрудники».

– Вот тебе и висяк! – удовлетворенно проговорил Ананасов, убирая ручку в карман. – В результате следственных мероприятий личность потерпевшего можно считать установленной!

– Не было тут никакой надписи! – удивленно заморгал Гудронов. – Только что я эту ручку осматривал, и ничего такого на ней не было! Точно тебе говорю, Питиримыч!

– А потому что пиво с текилой смешивать не надо! – мстительно проговорил Ананасов.

Леня шел по улице, не выпуская из руки туго натянутый поводок. На другом конце этого поводка семенил разобиженный Пу И. Он только что видел совершенно очаровательную левретку, но Леня не воспринял все его недвусмысленные намеки на мужскую солидарность и прочие подобные вещи и не спустил его с поводка, чтобы завязать с левреткой более близкое знакомство.

Дело в том, что Леня был явно не в духе. События последних дней вышли из-под контроля, в них чувствовалось влияние какой-то посторонней, чтобы не сказать – потусторонней силы. Впрочем, конечно, это еще не повод для того, чтобы вымещать свое настроение на ни в чем неповинной собаке.

Внезапно в кармане у Лени ожил мобильный телефон. Он исполнил «Танец с саблями» Арама Хачатуряна, что вполне соответствовало сегодняшнему Лениному настроению.

Маркиз достал телефон из кармана и взглянул на дисплей. На нем высветился совершенно незнакомый номер.

– Алло? – проговорил Леня с полувопросительной интонацией, поднеся мобильник к уху.

Из трубки донеслись громкие женские рыдания.

«Только этого не хватало!» – подумал Маркиз, немного отодвинув телефон в сторону. Он, как и многие мужчины, совершенно не переносил женских слез.

– Доктор! – донесся до него прерываемый рыданиями голос. – Доктор, его нашли!

Леня узнал голос Алины Дятловой.

Хотя бы на один вопрос ответ был получен. Он знал теперь, кто ему звонит, и какую роль следует играть, чтобы получить ответы на остальные вопросы.

– Голубушка! – проговорил он ласковым, буквально медовым голосом. – Ну не надо так убиваться! Ведь вы говорите, что его нашли! Это же хорошо!

«Хорошо бы еще понять, кого именно нашли!» – подумал он, снова прижимая трубку к уху.

– Хорошо? – выпалила Алина. – Что же в том хорошего? Он же… он же мертвый! – И она снова зарыдала.

– Мертвый? – растерянно переспросил Леня. – Голубушка, да о ком же вы говорите?

– Как это – о ком? Об Олеге, конечно! О моем муже!

– Он умер? – тупо переспросил Маркиз, лихорадочно вырабатывая линию поведения. – Где – во Владивостоке?

– В каком Владивостоке? – возмущенно ответила Алина. – Здесь, у нас, в нашем городе! Его убили… его убили и запихнули в трансформаторную будку!

Последние слова потонули в громких рыданиях.

– Голубушка, – проговорил Маркиз, – никуда не уходите! Я буду у вас через двадцать минут…

К возмущению Пу И, прогулка была преждевременно прервана, и Леня вместе со своим четвероногим другом помчался к Алине.

Через двадцать минут, как и обещал, он сидел рядом с ней на диване и гладил по руке, повторяя:

– Успокойтесь, голубушка, успокойтесь, прошу вас! Успокойтесь и расскажите мне все, что знаете!

Если Алина через несколько минут действительно прекратила рыдать и начала говорить, в этом была скорее заслуга не Маркиза, а Пу И. Он забился на диван между хозяином и плачущей женщиной и тоненько поскуливал, что не могло остаться незамеченным.

– Какой он милый… – проговорила Алина сквозь слезы и погладила пушистый загривок песика.

– Это особенная собака, – заявил Леня, – она обладает уникальными психотерапевтическими способностями и незаменима в случае тяжелого стресса вроде вашего! Итак, расскажите мне все, что знаете! Я доктор, мне можно рассказать все!

Впрочем, Алина почти ничего не знала. Ей сообщили только, что ее муж, Олег Сергеевич Дятлов, найден убитым в старой трансформаторной будке на территории фабрики деревянной тары, на северной окраине Санкт-Петербурга.

«Это уже не шутки! – подумал Маркиз, выслушав Алину. – Это не сороки с котятами, не помада другого цвета! Здесь уже пахнет серьезными мотивами и серьезной опасностью!»

– Голубушка, – повторил он, не переставая гладить руку Алины, – вот что я вам скажу. Вам нужно немедленно уехать, прямо сегодня, причем никому – вы слышите, никому! – не сообщать куда. Если, конечно, вы не хотите разделить печальную судьбу своего мужа… А ведь вы этого не хотите?

Алина отрицательно помотала головой, не сводя с Лени испуганного взгляда.

– А куда мне уехать? – спросила она через несколько секунд.

– Доверьтесь мне, голубушка! Я вас сам отвезу в одно безопасное место…

Маркиз вспомнил о своей хорошей знакомой, которая работала администратором в небольшом загородном пансионате. Вообще, Ленино скромное обаяние безотказно действовало на секретарш, горничных, стюардесс, продавщиц модных магазинов и прочих работающих девушек не слишком высокого уровня, так что администратор пансионата несколько выбивался из этого ряда. Пансионат был довольно дорогой, приличный и располагался в тихом, уединенном месте, что очень подходило для Лениных целей. Там можно было ненадолго спрятать находящуюся в опасности женщину.

А в том, что Алине Дятловой угрожает серьезная опасность, Леня нисколько не сомневался.

Он перестал гладить руку Алины, опасаясь, что натрет ей мозоль, и велел быстро собираться, причем разрешил взять с собой только самое необходимое.

Тем не менее этого самого необходимого набралось два огромных чемодана и объемистая дорожная сумка, и Алина с трудом уложилась в полтора часа. Пу И за это время успел как следует изучить квартиру Алины и убедился, что у нее нет ни орехового печенья, ни чего-нибудь другого столь же интересного и полезного. Тогда он стал недвусмысленно намекать, что пора отправиться на прогулку или, на худой конец, чего-нибудь перекусить.

Однако Маркиз совершенно не обращал никакого внимания на страдания собаки. Он был занят тем, что пытался дозвониться в загородный пансионат, ибо, сделав в уме необходимые подсчеты, сообразил, что не виделся с Валечкой, как звали его знакомую, почти год, и мало ли что могло за это время произойти.

Сначала он долго искал номер телефона пансионата «Тихий вечер», потом оказалось, что номер за прошедшее время поменялся, и его еще не успели сообщить в справочную. В платной справочной сразу же дали номер, но не тот, то есть не пансионата «Тихий вечер», а детского лагеря «Веселое утро».

Леня почти отчаялся, но приветливая девушка из «Веселого утра» любезно сообщила ему, что их с «Тихим вечером» всегда путают, потому что номера похожи, только у них последние цифры 25, а у тех, из «Вечера» – 52.

– Милая, – растрогался Леня, – когда у меня будут дети, я обязательно куплю им путевки в ваш лагерь.

В пансионате трубку взяли сразу же, но на просьбу позвать Валечку, недоуменно замолчали. Маркиз мучительно вспоминал Валечкино отчество, фамилии он никогда и не знал.

– Администратора у нас с таким именем нету, – сообщила женщина, – есть Валя, что в столовой на раздаче работает, да еще тетя Валя, сторожиха…

«Неужели, уволилась? – расстроился Леня. – Куда же я Алину-то дену?»

– Послушайте, может, вам Валентина Михайловна нужна, директор? – осторожно поинтересовалась женщина.

– Блондинка, полноватая, но с хорошей фигурой, – начал перечислять Леня, – глаза серые, на щеках – ямочки…

Он хотел еще добавить про родинку под левой грудью, но вовремя опомнился.

– Она это! – подтвердила женщина. – Переключаю!

– Ленечка! – обрадовалась Валечка, которая стала теперь Валентиной Михайловной. – Куда же ты пропал? Сто лет тебя не видела!

Маркиз рассыпался в извинениях, ввернул два-три комплимента, разбудил в Валечке приятные воспоминания и добился немедленного приглашения.

– Приезжай конечно! – Валечка необычайно оживилась. – Так рада буду тебя увидеть, а то забыл меня совсем… У меня новости хорошие, теперь сама себе начальница, никому отчет давать не надо! А то помнишь, как мы с тобой время проводили?

Леня тоже вспомнил, как он скрашивал ей ночные дежурства, и мечтательно заулыбался. Воспоминания были действительно самые приятные. Словом, Валечка так трогательно радовалась предстоящей встрече, что у Лени язык не повернулся сказать, что едет он к ней вообще-то по делу, и едет не один.

Всю дорогу Леня был мрачен, он предчувствовал, что с Валечкой его ждут неприятности. Как бы не выгнали их вообще из этого «Тихого вечера». Пу И благородно взял на себя развлечение Алины. Он позволял гладить себя по шерстке, чесать за ушами и даже съел из ее рук два крекера с сыром. Конечно, это было не его любимое ореховое печенье, но песик решил снизойти.

Въехав на территорию пансионата, Леня хотел было просить Алину подождать его в машине. Свободное время нужно было ему, чтобы ненавязчиво подготовить Валечку, а еще он хотел спокойно оглядеться на месте. Однако Пу И, этот хулиган и вредный пес, выскочил из машины и с лаем помчался в неизвестном направлении. Алина тут же полезла следом, и Леня только тяжко вздохнул. Они вошли в просторный светлый холл пансионата.

– Нам к директору! – бросил Леня тетке в синем рабочем халате, которая возилась с огромным фикусом, стоящим в углу. Она махнула рукой в сторону лестницы.

Леня помешкал перед дверью, собираясь с духом, но тут дверь распахнулась, и Валечка появилась на пороге. За время, прошедшее с их последней встречи, она малость похудела, и волосы закалывала теперь гладко – для солидности, понял Леня, ведь она директор. Но ямочки на щеках все так же имели место, и серые лучистые глаза смотрели на мир с лучезарной улыбкой. Впрочем, улыбка эта тут же пропала, как только Валечка заметила Алину.

«Начинается», – мрачно подумал Леня.

– Валентина Михайловна, мне нужно с вами поговорить! – И он ловко впихнул Валечку обратно в кабинет.

– Что это значит? – проговорила она, и в глазах появились грозные отсветы, как перед грозой.

Маркиз прижал ее руки к телу и впился в губы горячим поцелуем. Раньше такое вступление действовало на Валечку очень положительно: она сразу же переставала задавать ненужные вопросы, где Маркиз пропадал так долго и что он делал третьего дня в ресторане таком-то, где его видели с худой брюнеткой или с полной шатенкой. Или с рыжей и белокожей. Или с Рудиком Штейманом. Впрочем, против Рудика Валечка ничего не имела.

Однако на этот раз номер не прошел. Валечка высвободила руку и дернула Леню за волосы на макушке.

С некоторых пор макушка причиняла Лене серьезное беспокойство, ему казалось, что волосы там стали слегка редеть. Парикмахер с таким жаром уверял его в обратном, что Леня едва не утвердился в своих подозрениях. Однако самому было не рассмотреть, а спросить у Лолы он стеснялся, потом не оберешься насмешек.

Поэтому сейчас он в панике отстранился от Валечки.

– Бессовестный тип! – начала она без особой, впрочем, злости в голосе. – Пропадаешь на целый год, а потом являешься с какой-то крашеной выдрой!

– Дорогая, – заюлил Леня, – мне просто не к кому больше обратиться! Это чисто деловое знакомство, женщина только что потеряла мужа, ей нужно просто побыть где-то в тихом месте, прийти в себя…

– Все врешь! – констатировала Валечка, и Леня в который раз убедился, что правду говорить очень неудобно, да и ни к чему – все равно никто не верит.

Он не стал с жаром уверять Валечку, что не врет, не стал клясться своей головой и божиться, что все так и есть, он потихоньку вытащил заколку из Валечкиной прически, подул на вырвавшийся на свободу завиток и погладил розовую свежую щеку.

– Ты вспоминаешь обо мне, только когда тебе что-то нужно… – грустно сказала Валечка, не отводя Ленину руку.

Маркиз прижал руки к сердцу и сделал самое проникновенное выражение лица, в это время открылась дверь и заглянула Алина.

– Доктор! – сказала она плачущим голосом. – Что же вы меня бросили?..

– Минутку, дорогая, я все устрою! – отчаянно завопил Леня. – Вы пока там посидите!

– Доктор? – изумилась Валечка. – С каких это пор ты стал доктором? Помнится, мне ты представился пожарным инспектором!

– Да-да, – оживился Леня, – и мы так славно проинспектировали один из номеров пансионата… Кажется, там что-то было не в порядке с пожарной безопасностью…

– А один раз ты забыл и сказал, что ты – капитан милиции на срочном секретном задании, – продолжала Валечка с самым невинным видом.

– Кто – я? – сконфузился Леня. – Да быть не может! Я с милицией никогда никаких дел не имел! Зато помню, что когда помогал тебе дежурить ночью, мы пили чай в кабинете директора… Помнится, тогда тут стоял диван, очень удобно было… Впрочем… – он задумчиво оглядел широкий письменный стол.

Валечка перехватила его взгляд и рассмеялась.

– Даже и не думай об этом! Я же на работе!

– Я тоже, – Леня стал серьезным, – так поможешь?

И все замечательно устроилось. Для Алины нашелся очень уютный номер со всеми удобствами. Леня взял с нее честное слово, что звонить она будет только ему и то в самом крайнем случае. Выйдя на улицу, он хватился Пу И и свистнул, хотя знал, что балованное дитя просто так на зов не придет. Однако на этот раз он ошибся. Песик несся изо всех сил, а за ним… Леня на мгновение зажмурился. За ним неслось настоящее чудовище, натуральная собака Баскервилей. Серый огромный дог вроде бы не спешил, однако до песика ему оставалось всего-ничего.

– Пу И! – крикнул Леня и, не раздумывая, бросился на помощь любимой собаке.

Разумеется, он не успел. Дог настиг песика. Почувствовав его дыхание, Пу И тут же упал на бок и закатил глаза. Дог недоуменно рыкнул и потрогал песика лапой, отчего тот упал в обморок уже без притворства.

– Матильда, ну что ты себе позволяешь! – на крыльцо вышла женщина, что возилась с цветами. – Не пугай маленького…

Собака опустила голову и отошла в сторонку.

– Вы не бойтесь, – сказала женщина, – она добрая. Приблудилась к нам весной, тут и живет при кухне. Как уж умудрились люди такую громадину потерять, ума не приложу!

– Пуишечка, детка, – Леня поднял песика, – ты цел?

Матильда обиженно рыкнула – мол, и не трогала совсем, познакомиться хотела, только и всего.

– А вы ступайте в столовую! – крикнула женщина. – Директор распорядилась вас обедом накормить!

В столовой так вкусно пахло, что Пу И тут же очухался. Матильду внутрь не пустили, и она топталась под окном.

«Золотая женщина! – думал Маркиз о Валечке, нарезая котлету по-киевски маленькими кусочками и скармливая Пу И. – Представить невозможно, что сказала бы Лолка, окажись она в подобной ситуации, то есть если бы я после разлуки явился бы к ней с молодой женщиной».

Его боевая подруга, разумеется, устроила бы грандиозный скандал с битьем зеркал и посуды, выдрала бы все волосы предполагаемой сопернице, а уж орала бы и ругалась так, что чертям в преисподней стало бы тошно.

Леня задумался, отчего так получается, что от милой, приветливой Валечки он уезжает к скандальной Лоле, потом решил, что жизнь – сложная штука, и понять ее не стоит и пытаться.

Пу И съел котлету и, усевшись на подоконнике, строил Матильде через окно козьи морды. Леня понял, что пора уезжать.

Домой Леня и Пу И вернулись довольно поздно.

– Пу И, дружище, – говорил Маркиз, поворачивая ключ в дверях и стараясь при этом производить как можно меньше шума, – думаю, незачем рассказывать Лолке все подробности нашей поездки… Ты меня понимаешь? Она – настоящая боевая подруга, но характер… и вообще, может что-нибудь не так понять…

– Чему ты учишь ребенка? – раздался рядом с ним раздраженный голос.

Маркиз поднял глаза и невольно попятился: Лола стояла в дверях, подбоченившись, и глаза ее метали громы и молнии.

– И где ты таскал его целый день? Наверняка не кормил как полагается… и подвергал его разлагающему влиянию улицы!

– Лолочка, честное, благородное слово! – Леня прижал свободную руку к сердцу и сделал честные глаза. – Мы с Пу И занимались делом! И я его кормил вполне приличной едой! Пу И, подтверди!

Пу И громко тявкнул, выражая мужскую солидарность.

– Интересно, что ты называешь приличной едой? – недоверчиво осведомилась Лола.

– Котлеты по-киевски! – выпалил Маркиз. – Скажи, Пу И, очень вкусные были котлеты?

Пу И гавкнул одобрительно. Котлеты ему действительно очень понравились.

– Спелись! – раздраженно проговорила Лола и принюхалась:

– Ну конечно! От тебя опять разит «Шанелью» номер пять! У тебя просто какая-то патологическая тяга к старухам!

– Почему же к старухам? – обиделся Маркиз, радуясь про себя, что Валечка тоже оказалась любительницей именно этих духов. – «Шанель» – изысканные, приличные духи… духи, которыми пользуются знающие себе цену женщины…

– Вот именно – цену! – подхватила Лола. – И эту цену знают не только они, но и те, кто им платят! Проще говоря – ими пользуются продажные женщины…

– Ну уж нет! «Шанель» – респектабельные духи…

– Скажи проще – старомодные! – выпалила Лола. – Каменный век! В этом сезоне уважающие себя девушки пользуются только парфюмом от Хироси Нафигаси! – и она сунула Лене под нос глянцевый журнал. – Почитай, если ничего не знаешь!

– Обычный проплаченный материал! – усмехнулся Леня, взглянув на раскрытую страницу. – Так называемая джинса! Да они и кошачью мочу будут рекламировать, если им заплатят!

– Чтобы ты хоть что-то понимал! – Лола поджала губы. – Это действительно необычные, современные духи…

– Постой-ка… – прервал ее Леня, уставившись в журнал. – Вот это действительно интересно…

– Что ты там увидел? – подозрительно осведомилась Лола. – Рекламу стрип-клуба? Или сауны с тайским массажем?

– Вот это, – Леня ткнул пальцем в яркую картинку. – Завтра состоится ежегодный «Опен-эйр» на Лысой горе! Так называемый осенний ведьмин шабаш!

– Ленечка! – Лола с беспокойством взглянула на своего напарника и даже на всякий случай осторожно потрогала его лоб. – Что с тобой? Ты не заболел?

– Да ничего со мной не случилось! – отмахнулся Маркиз. – Думаю, что нам нужно туда поехать. Мы совершенно не знаем, чем живет современная молодежь. И вообще – не ты ли только что обвиняла меня в старомодных вкусах?

– Но не до такой же степени! На эти «опен-эйры» собираются только тинейджеры, мы с тобой будем там выглядеть ископаемыми!

– И вовсе не только тинейджеры! – И Маркиз рассказал Лоле о том, что подслушал в магазине «Брахмапутра».

– Ленечка, – на этот раз Лола выглядела испуганной, – ты, конечно, никогда не прислушиваешься к моему мнению, но мой внутренний голос предупреждает, что туда не нужно ехать! У нас и без того хватает неприятностей, а тут мы влезем буквально к черту в пасть…

– Да? – Леня повысил голос. – А, между прочим, только по твоей милости мы попали в эту историю! Кто стал проверять карманы моего пиджака и нашел там записку от Олега Дятлова?

– Вечно ты перекладываешь все с больной головы на здоровую! Я только хотела привести твой пиджак в порядок! Да если бы не я, ты бы зарос грязью!

– А если бы не эта записка, мы жили бы спокойно! А теперь… ты знаешь, что этого Олега убили? Поэтому нам с Пу И пришлось утешать его вдову…

– И до какой степени дошел процесс этого… гм! – утешения?

– Лола, как ты можешь! – Маркиз воздел глаза к небу. – Женщина только что потеряла мужа!

– И нечего припутывать к своим делишкам Пу И! – выпалила Лола, стремясь в каждом споре оставить за собой последнее слово.

– Кстати, о Пу И, – прервал ее Леня, чувствуя, что боевой запал подруги подходит к концу и она готова сменить гнев на милость. – Мы с Пу И не прочь чего-нибудь перекусить…

– Но вы же, кажется, ели какие-то потрясающие котлеты, – мстительно проговорила Лола, но тем не менее направилась на кухню.

– Так это когда было…

– А из тебя, Лолка, получится неплохая ведьмочка, – проговорил Маркиз через несколько минут с набитым ртом.

– Ты считаешь? – отозвалась Лола, и на ее лице отразилась работа мысли. – Вот какой бы костюм придумать…

Как настоящая актриса, она уже была поглощена созданием нового образа.

– Пожалуй, больше всего тебе подошел бы костюм ведьмы Геллы из «Мастера и Маргариты», – с невинным видом предложил Маркиз.

– А какой у нее был костюм, я забыла?

– Передник – и больше ничего! – сообщил Маркиз и ловко увернулся от полетевшей в него кастрюльки. – Только, боюсь, ты им сорвешь весь опен-эйр, перетянешь на себя все внимание публики!

На следующий день, точнее – поздно вечером, полностью примирившиеся компаньоны ехали по Выборгскому шоссе по направлению к Парголову.

– И где же здесь эта Лысая гора? – проговорил Маркиз, оглядываясь по сторонам в сгущающихся сумерках. – Хоть бы они повесили какие-нибудь указатели!

– Ленечка, ты можешь не волноваться, – подала голос Лола, – смотри, сколько машин едет в ту же сторону! Наверняка все направляются на этот шабаш!

Действительно, по шоссе на север тянулась сплошная вереница легковых машин, среди которых попадались разноцветные микроавтобусы и даже большие туристские автобусы, из которых доносились громкие голоса и пение.

– А все-таки Геллой тебе было бы лучше! – проговорил Леня, покосившись на подругу. Лола ничего не ответила. У нее был принцип никогда не поддаваться на провокации.

Она была одета в бархатное платье с корсажем, позаимствованное в театральной костюмерной, и высокую шляпку с вуалью. Леня не стал выдумывать ничего особенного, он надел поверх обычного костюма черную шелковую мантию и скрыл лицо под полумаской.

На коленях у Лолы лежало нечто, в чем с большим трудом можно было распознать Пу И. На песике был надет замечательный черный комбинезончик, который Лола собственноручно расписала серебряными и золотыми звездами.