Текст книги "Побег из гламура"

– Вызываю милицию! – завизжала соседка. – Нанесение телесных повреждений с особым цинизмом!

– Танька, и охота тебе нервы портить? Кончай этот цирк, давай ужинать!

Лада не успела закончить фразу, потому что в прихожей залился тревожным звоном дверной звонок.

– Валентина! – испуганно вскрикнула Лада, побледнев, и почему-то уставилась на Катю. – Куда бы ее спрятать?

Звонок трезвонил не переставая.

Лицо Лады медленно порозовело, она явно успокоилась.

– Нет, Павлуша! – проговорила она наконец.

– Точно, он! – согласилась Татьяна и направилась к дверям.

Катя удивленно смотрела на происходящее из дверей кухни.

Татьяна спокойно открыла входную дверь.

На пороге стоял давешний пьяненький мужик, который раньше сидел на ступеньках лестницы. Он с трудом удерживал равновесие, упершись левой рукой в кнопку звонка.

– Ну что ты трезвонишь, что трезвонишь? – беззлобно спросила Татьяна.

– Домой – ик! – хочу! – пробубнил Павлуша, неуверенно переступая с ноги на ногу.

– Вот и отправляйся к себе домой!

– А это где? – осведомился Павлуша с детским интересом. – Разве не здесь?

– Нет, не здесь! – Татьяна легонько толкнула его ладонью, Павлуша отлетел от двери и снова плюхнулся на ступеньки. Татьяна захлопнула дверь и вернулась на кухню. – Он когда напьется, Нинка, жена его, домой не пускает. Говорит, чтобы сперва протрезвел, прежде чем в семейный дом заявляться. Ну он тогда на лестнице кантуется. Бывает, там и ночует. Так-то он безобидный, только если новый человек в темноте идет, может с непривычки перепугаться.

– И часто он так… кантуется? – поинтересовалась Катя.

– Так, считай, каждый божий день, – ответила Татьяна. – Бывает, правда, Нинка его все же пускает домой. Это когда он после получки, при деньгах…

Она открыла подвесной шкафчик и достала из него стопку одноразовых тарелок.

Катя с удивлением наблюдала за ней.

– Удобная вещь, – проговорила девушка, расставляя тарелки на столе, – мыть не надо, поел и выкинул…

Лада сняла сковородку с плиты и собралась разложить мясо, но в это время в прихожей снова раздался звонок.

– Снова, что ли, Павлуша? – проговорила Лада, застыв со сковородой в руке.

– Не, он раньше чем через полчаса не встанет, я его знаю! – ответила Татьяна. – И звонок не его!

Действительно, на этот раз звонок был короткий и решительный. Так обычно звонят люди, уверенные в своем неотъемлемом праве испортить хозяевам настроение.

– Неужели Валентина?! – Лада снова побледнела и попятилась. – Куда нам ее спрятать? – Она испуганно уставилась на Катю.

– Да нет, это не Валентина! – проговорила Татьяна, прислушавшись. – Да успокойся ты!

Она снова отправилась в прихожую.

На этот раз на пороге стояла небольшая аккуратная старушка в голубоватых, аккуратно завитых кудрях с наивными, светло-голубыми глазами. Открыв маленький, почти детский ротик, старушка неожиданно громким и хриплым голосом нетрезвого старшины-сверхсрочника заорала:

– Вы что же, паразитки, устраиваете? Вы что же, думаете, я на вас управы не найду? Я сорок пять лет в органах внутренних дел работала, и я с вами разберусь!

– В чем дело, Варвара Захаровна? – спокойно осведомилась Таня. – Почему такой накал страстей?

– Она еще спрашивает! – проорала старушонка. – Вчера музыка до скольких играла?

– До одиннадцати! По закону имеем право!

– А вот и не до одиннадцати, а до десяти минут двенадцатого!

– Врете, Варвара Захаровна! Ровно в одиннадцать выключили!

– Ах ты, профурсетка бескультурная! Ты как с уважаемым человеком разговариваешь?

– Как вы со мной, так и я с вами. Если хотите, чтобы вас уважали, – научитесь сначала других уважать! А по поводу музыки – сколько сейчас на ваших часах времени?

– При чем тут мои часы? – пробубнила старуха, однако несколько сбавила тон.

– Ну сколько, сколько?

– Допустим, четверть шестого!

– Выкиньте свои часы. Сейчас без одной минуты пять…

– Это ты свои часы можешь выкинуть, профитроля несчастная! Мне мои часы сам товарищ полковник Семиногов вручил за безупречную работу! Еще в одна тысяча девятьсот…

– Вот я и говорю – давно пора их выкинуть! Ладка, включи радио! – Последние слова Татьяна бросила через плечо.

Лада молча протянула руку к радиоприемнику, щелк–нула клавишей…

– Московское время семнадцать часов, – раздался из приемника голос диктора.

– Вопросы имеются? – холодно осведомилась Татьяна и попыталась закрыть дверь.

– А тогда другой вопрос, – засуетилась старушонка. – А тогда насчет протечек, это вы меня сколько раз уже заливали… это сколько же можно нарушать…

– А насчет протечек – это вы не по адресу, это вы, пожалуйста, к хозяйке обращайтесь, – резко оборвала ее Татьяна. – Мы ей тоже говорим, что ремонт делать надо…

Старушка всплеснула руками, собираясь что-то возразить, и при этом на мгновение утратила бдительность. Татьяна воспользовалась ее оплошностью, захлопнула дверь и вернулась на кухню.

– Ну, мы будем наконец есть? – проговорила она, голодным взглядом окидывая стол. – Давай свое мясо…

Но в этот самый момент зазвонил мобильник Лады.

Она схватила его, бросила взгляд на дисплей и прижала палец к губам. Затем поднесла телефон к уху и заворковала:

– Да, Василиса… конечно, Василиса… поняла, Василиса… успеем, Василиса… третьего? Ну мы подумаем… обязательно… хорошо, Василиса! Все понятно! – Она выключила мобильник и повернулась к Татьяне: – Все, ужин отменяется! Василиса звонила, сегодня у нее полный сбор!

Татьяна с сожалением посмотрела на мясо.

– Может, сначала все-таки пожрем?

– Не успеем! – остановила ее Лада. – Через час надо быть на месте! Ничего, там покормят. У Василисы всегда хороший фуршет. Только она просила, чтобы мы третьего с собой взяли! – И она с сомнением уставилась на Катю.

– Ее? – Татьяна покачала головой. – Да нет, у нее рост не тот… и вообще ей лучше из дома не высовываться. Ладно, Василиса обойдется. Мы поедем, а ты посиди тут одна… Если Павлуша снова заявится – ты с ним не церемонься, дай ему в лоб, он и отстанет… Если Варвара – пошлешь ее подальше…

– А если Валентина? – с детским испугом проговорила Лада.

– Если Валентина – это, конечно, хуже… – вздохнула Татьяна. – От Валентины так просто не отделаешься…

– Можно не открывать… – с сомнением протянула Лада.

– Не открывать! – передразнила ее Татьяна. – Ты что, у нее же свои ключи!

– Да кто такая эта Валентина? – поинтересовалась Катя. – Почему вы ее так боитесь?

– Хозяйка! – вздохнула Татьяна. – Хозяйка квартирная! Дело в том, что мы ей за два месяца не платили… Если она придет – будет кошмарный скандал. Особенно если она тебя увидит. Она в этом смысле очень строгая – чтобы никого постороннего… Если, говорит, у вас третий человек живет, так я и деньги брать за троих буду!

– Вот зараза! – вздохнула Лада.

– Ну она, может, и не придет… – закончила Татьяна. – А Павлуше дашь в лоб…

Катя представила, как она будет выпроваживать здоровенного Павлушу, и настроение у нее еще больше испортилось. Татьяне хорошо говорить, она любому может запросто «дать в лоб», а Катя даже в детстве не могла дать сдачи дворовому хулигану Вовке Единичному, который с третьего класса не давал ей проходу…

– А вы куда поедете? – поинтересовалась она.

– Да это Василиса звонила, – начала Лада, – она отвечает за заполнение залов…

– За что? – переспросила Катя.

И Татьяна вкратце объяснила ей специфику некоторых светских мероприятий.

На всевозможных фестивальных просмотрах, модных показах и прочих массовых тусовках очень важно, чтобы в зале не зияли пустые места. Если половина или хотя бы четверть мест будет пустовать, это непременно попадет в телевизионную хронику, и конкуренты раструбят, что мероприятие не удалось, на него никто не пришел. Поэтому, чтобы избежать подобного казуса, специальные люди отвечают за заполнение зала подходящей публикой.

Во время кинофестивалей они приглашают студенток киноинститутов – симпатичных девушек, которые имеют в своем гардеробе приличные платья и могут заполнить свободные места в зале, украсив собой телевизионную картинку. Девушки с удовольствием ходят на эти показы – и кино посмотришь, и на людях покажешься, а может, и познакомишься с кем-нибудь из звездной тусовки. Кое-кто из студенток таким образом даже устроил свою судьбу.

На показах мод для тех же целей приглашают девушек, вращающихся вокруг модельного бизнеса. И Лада с Татьяной тоже попали в списки такой массовки.

– Василиса нам звонит время от времени, когда ей нужно зал заполнить… А там интересно, и фуршет обязательно будет…

– А во что вы одеваетесь? – поинтересовалась Катя, оглядев своих новых знакомых. То, что на них было надето, вряд ли соответствовало даже не очень строгому дресс-коду.

– Так это же Василиса! – пояснила Таня. – Она в модельном агентстве работает, у них там дежурных шмоток полно. А мы с Ладой подходящих размеров – высокие и худые, поэтому она нас и приглашает… нам все их тряпки подходят. – Татьяна еще раз с сожалением взглянула на мясо, сглотнула слюну и закончила: – В общем, остаешься на хозяйстве. Ужинай и отдыхай. Насчет прочего мы тебя проинструктировали: Павлуше – в лоб, Варвару послать подальше… Главное, не перепутай!

Катя представила, как останется одна в этой неуютной, крошечной квартирке с халтурными картонными стенами, со всеми этими Павлушами, Варварами, Мерзликиными и прочими местными жителями, и ей стало по-настоящему страшно. Она даже таинственного черного «лексуса» не так боялась, как этой незнакомой, невыносимой, на ее взгляд, жизни. Матерные надписи на стенах, запах кошек, подгорелых щей и застарелого перегара, протечки, ругань, звуки бурного скандала и еще более бурного примирения, доносящиеся из-за стены… Катя не представляла, как люди могут жить такой жизнью.

Ее собственная жизнь была до сих пор красивой и уютной, ее окружали внимание и забота. В детстве и юности, в родительском доме, не было, конечно, такой роскоши и изобилия, как в их с Виталием загородном доме, но и там все было аккуратным, чистым, благополучным. Все уважали друг друга, заботились о близких и старались сделать их жизнь как можно приятнее. Саму же Катю любили и баловали все.

Когда отец умер, мамина жизнь стала бы гораздо труднее, но Катя к тому времени была уже замужем, так что с материальной стороны проблем не было. Для нее самой забота родителей сменилась заботой мужа…

В общем, ей до сих пор не приходилось сталкиваться с непривлекательной изнанкой жизни.

– Может быть, я с вами поеду? – жалобно проговорила Катерина.

Таня посмотрела ей в глаза и, должно быть, поняла охвативший Катю ужас.

– Ладно, – ответила она со вздохом, – что с тобой поделаешь… собирайся!

– Рост у нее не вполне… – огорчилась на этот раз Лада. – Ну да ничего, Василиса что-нибудь придумает… если ничего подходящего не найдет, в крайнем случае булавками прихватит.

Лада скрылась ненадолго в ванной, а Татьяна вынесла Кате утепленную джинсовую куртку. Куртка была Кате так длинна, что захотелось прорезать дырки в рукавах примерно на уровне локтя, чтобы вытащить руки.

– Зато тепло, – вздохнула Татьяна, – я эту куртку люблю.

– Слушай, – помедлив, решилась Катя, – я хотела спросить… Зачем тебе все это нужно? Ну, модельный этот бизнес? Ты такая умная, смелая, решительная, дерешься ловко… Неужели другой работы не найти? Чем курьером бегать… Так хочется по подиуму пройтись? Что там хорошего-то…

– Хочется, – вздохнула Татьяна, – сколько себя помню, вечно меня за мальчишку считали. Высокая, сильная, айкидо занималась… Так хочется женщиной быть… настоящей женщиной, красивой, желанной… чтобы платья, каблуки… Ну наймусь я в охранники – возьмут, конечно, еще бы не взять. Да только кем я буду? Вроде няньки при бизнесмене каком-нибудь толстопузом. Так всю жизнь и проведешь, каких-нибудь богатых козлов опекая… Знаешь, как меня один парень назвал? Рэмбо в юбке! А если, говорит, не в юбке, а в штанах, то вообще непонятно, чем ты от мужика отличаешься.

– Дурак он! – в сердцах сказала Катя. – Если не понял, чем ты отличаешься, то и наплевать на него!

Татьяна так тяжко вздохнула, что Катя решила этой темы больше не касаться. Тем более что Ладка выскочила из ванной с вытаращенными глазами и заорала, что они опаздывают.

На этот раз девушки поймали машину и через полчаса высадились возле нового торгового центра.

Переулок был забит машинами и людьми, пытавшимися проникнуть внутрь. Охранники перед входом стойко держали оборону, как триста спартанцев в Фермопильском ущелье, пропуская внутрь только избранных.

– Смотрите, Гоша Куценко! – воскликнула Лада. – А этот мужик, который вылезает из «майбаха»… Я его видела по телевизору! Кажется, это Руга из «Сибнефти»…

– Ничего не понимаю, – удивленно проговорила Катя. – Если столько народу пытается прорваться на эту тусовку, зачем же Василиса вызывает сюда посторонних девушек? Зал и так будет полон!

– Все очень просто, – пояснила умная Татьяна. – Если сюда пропускать всех подряд, тусовка получится не слишком крутая. Если сюда может пройти каждый Вася Пупкин, звезды и известные тусовщики посчитают, что им тут нечего делать. А так – перед дверью ажиотаж, внутрь пропускают только самых крутых, а в зале – полно народу. Кроме того, девушки от Василисы всегда прилично выглядят, они не испортят телевизионную или журнальную картинку…

– Ой, смотрите, Ксюша Собчак! – заверещала Лада. – Какие у нее сапоги – обалдеть!

– Manolo, – прокомментировала Татьяна.

– А там – Чичваркин из «Евросети»! С кем это он? Кажется, это телеведущая с Рен-ТВ… забыла ее фамилию… А это кто такой, в клетчатом пиджаке?

– Да что в нем хорошего? – удивилась Татьяна. – Рост метр с кепкой, живот как арбуз…

– При чем тут живот? Ты видела, какой у него «порше»? С такой тачкой никакой живот не страшен! Ой… а там… смотрите, это ведь тот английский лорд, муж Водяновой! А где она сама? Как это она его отпускает одного? Не боится, что уведут?

– Ладно тебе, нас Василиса ждет! – И Татьяна потащила подруг к служебному входу.

Они взбежали на третий этаж и ворвались в комнату, где их встретила озабоченная женщина лет тридцати пяти.

– Ну где вы пропадали? – Она выразительно посмотрела на маленькие часики. «Картье», – отметила Катя с уважением.

– Василиса, пробки страшенные! – затараторила Лада. – Сорок минут на Петровке стояли!

– Меня дорожная обстановка не интересует! Я не «Авторадио»! Я перед клиентом отвечаю и хочу, чтобы мои люди меня не подводили! Еще раз опоздаете – вычеркну из своей записной книжки! Ладно, давайте переодевайтесь! Все девочки уже готовы!

Только тут она заметила скромно державшуюся в сторонке Катерину.

– А это что? – проговорила она с оттенком брезгливости, как будто увидела паука в белоснежной ванне.

– Подруга наша, Катя, – поспешно сообщила Лада. – Ты же сказала, что нужно троих, вот мы ее и позвали… Она, правда, ростом маловата, но мы что-нибудь придумаем…

– Маловата?! – повторила Василиса. – Да это карликовый пинчер! Это карманный тойтерьер, а не женщина! Что я с ней буду делать? В сумочке носить? Замену искать поздно… А это что?! – Она уставилась на Катино исцарапанное лицо. – Ты что, кавалера с кем-то не поделила? С кошкой подралась?

Катя уже хотела возмутиться и уйти, но Лада глазами призвала ее к молчанию и снова затараторила:

– Василиса, солнышко, но ты же знаешь – Мариночка это в два счета уберет! Мариночка же у нас гений! Она из Фредди Крюгера может Белоснежку сделать!

– Ладно, черт с вами! – скривилась Василиса, взглянув на часы. – Все равно поздно еще кого-то искать… отведите ее к Мариночке! Может, правда она что-нибудь сделает…

Мариночка оказалась унылой, ужасно некрасивой девушкой с собранными в тощий хвостик пегими волосами и быстрыми, ловкими и умелыми руками.

Она была гримером.

Она колдовала в крошечной комнатке, перед огромным зеркалом с яркой подсветкой и полкой, заставленной многочисленными баночками и ящичками.

– Кто ж это тебя так, милая? – ужаснулась она, увидев исцарапанное Катино лицо.

– Из машины выкинули, – честно призналась Катерина.

– Ух ты! – восхитилась Мариночка. – Вот у людей жизнь интересная! А тут проводишь весь день в четырех стенах!

– Я бы не сказала, что это было интересно! – напряженным голосом произнесла Катя. – Мне это, честно говоря, не очень понравилось! Я бы предпочла менее интересную жизнь!

– Ну ничего! – Мариночка наклонила голову набок, изучая Катино лицо. – Сейчас мы тебя починим, будешь как новенькая! Вот на прошлой неделе привели ко мне девушку – ужасно знаменитая, не буду говорить кто, у нее через час концерт, а ей кошка все лицо исцарапала! Между прочим, ужасно породистая кошка, перуанская черепаховая. Вот была картина так картина! Не то что у тебя! И ничего – починили личико, концерт прошел на ура, никто ничего не заметил!

За разговором она нанесла на Катино лицо какую-то сероватую массу, втерла ее в кожу плавными круговыми движениями, сняла излишки ватным тампоном, вытряхнула на ладонь несколько капель из маленькой бутылочки, слегка помассировала щеки, отстранилась, взглянула на результат, прикоснулась легкими порхающими движениями, затем нанесла на кожу тональный крем и наконец прошлась по ней мягкой беличьей кисточкой с пудрой.

Катя взглянула на себя в зеркало… и обомлела: от царапин не осталось и следа, лицо стало свежим, гладким и светящимся, как будто и не было сегодняшнего ужасного дня, как будто она только что проснулась в своем загородном доме и приняла ароматную ванну с маслом бергамота и гидромассажем…

Катя постоянно ходила к опытному косметологу, который пользовался успехом среди состоятельных московских дам, и его сеансы стоили тех денег, которые ему платили, но то, что сделала с ней Мариночка, было настоящим чудом.

Мариночка рукой мастера нанесла последний штрих и передала ее с рук на руки другой девушке – Ариночке.

Ариночка была невысокая, крепко сбитая особа с густыми, коротко остриженными черными волосами, командирскими замашками и низким уверенным голосом.

Она отвечала за гардероб.

– Вот блин! – проговорила она, увидев Катю. – Кого присылают! С кем приходится работать!

Катя хотела возмутиться и уйти, но Ариночка прикрикнула на нее:

– Стой спокойно! Не видишь – я работаю!

Это было трудно заметить, потому что она молча стояла, разглядывая Катю и шевеля губами. Наконец, видимо, приняв решение, она распахнула один из шкафов и вытащила из самой глубины дивное шифоновое платье цвета палой листвы.

– Какая прелесть! – восхищенно выдохнула Катерина. – Что это? Диор? Шанель?

– Один молодой московский дизайнер. Ее никто пока не знает, но она ужасно талантливая. Зовут Милена Рождественская. Ты смотри, как будто на тебя сшито!

Она где-то немного подколола, сделала пару стежков и отступила в сторону.

– Ну что, в принципе в таком виде тебя можно выпустить в зал!

Катя взглянула на себя в зеркало и пришла в восторг.

В ее гардеробе было много платьев от лучших европейских и американских дизайнеров, но, пожалуй, ни одно из них не сидело на ней так хорошо и не подчеркивало настолько удачно ее мягкую, сдержанную северную красоту.

Ариночка выдала ей золотистые босоножки от Louis Vuitton и выпустила ее в зал.

Впрочем, правильнее было бы сказать не «выпустила», а втолкнула, потому что зал был настолько полон, что войти туда можно было, только потеснив соседей.

Полосатые костюмы и элегантные пиджаки от Armani, Roberto Cavalli и Hugo Boss, платья от Paco Rabanne, Fendi и Donna Caran пили, жевали, пытались разговаривать с набитым ртом, махали знакомым, заводили новые знакомства, а в основном демонстрировали окружающим свою крутизну, свои возможности, свое знакомство с настоящими звездами шоу-бизнеса, политики и финансов.

Катя часто бывала на таких тусовках с мужем и точно так же приветливо улыбалась деловым знакомым Виталия и просто знакомым или полузнакомым людям, играя характерную роль жены процветающего бизнесмена. Но тогда она была одной из них, одной из тусовки, она играла по тем же правилам, что они, играла в той же пьесе, назубок знала свою роль и не могла взглянуть на все происходящее со стороны. Многие тусовщики казались ей славными, интересными людьми, безусловно, достойными внимания.

Теперь же она была здесь чужой, как случайно залетевшая в комнату бабочка, и видела всю искусственность, всю фальшь этих людей, как будто с ее глаз внезапно спала пелена.

Она видела, как юные (и не очень юные) красотки вьются вокруг солидного, лысоватого мужчины в таком же, как у всех, отлично сшитом полосатом костюме, и тут же вспомнила, что это известный нефтяной мультимиллионер, который только что развелся с третьей женой, тут же превратившись в объект охоты для половины женщин Москвы. Видела, как солидные, лысоватые мужчины в отлично сшитых полосатых костюмах кружатся возле невзрачного, довольно молодого человека с бегающими бесцветными глазами, и догадалась, что это недавно назначенный правительственный чиновник, от которого зависят серьезные бюджетные инвестиции.

Она вспомнила когда-то прочитанное стихотворение: «Жук ел траву, жука клевала птица, хорек пил мозг из птичьей головы, и страхом перекошенные лица живых существ взирали из травы…»

Пожалуй, в этом зале бушевали еще более серьезные страсти, чем в дикой природе!

На фоне этих двуногих хищников и хищниц новые приятельницы показались ей куда милее и естественнее. Она осторожно ввинтилась в толпу в поисках Татьяны и Лады и очень скоро нашла их в уютном уголке возле стола с закусками.

Татьяна поглощала один за другим бутерброды с осетриной.

– Угощайся! – Лада протянула Кате тарталетку с красной икрой. – Мы же не успели поужинать…

Катя вспомнила, что не успела также и пообедать, а завтрак был так давно, что воспоминания о нем были сродни воспоминаниям о раннем детстве. Она почувствовала зверский голод, благодарно кивнула Ладе и бросила в рот тарталетку, а затем, почти не жуя, проглотила пару бутербродов.

– Смотри! – зашептала ей прямо в ухо Лада. – Смотри, Ульяна Цейтлина! Какое у нее платье – отпад!

– Ungaro, – прокомментировала Татьяна. – Похожее выставлялось на весенней Неделе моды в Милане. Но конечно, не совсем такое – Ульяна не допустит, чтобы где-то существовало такое же платье, как у нее.

– Смотри! – опять зашептала Лада. – Плющенко! А кто это с ним? Какая красотка!

– Это новая ведущая с «Домашнего», – пояснила хорошо информированная Татьяна. – Она в прошлом году приехала из Уфы…

– В прошлом году приехала – и уже попала на телевидение! – завистливо сказала Лада. – Везет же некоторым! Катька, ты только посмотри, какая у нее сумочка!

– Ты лучше ешь. – Татьяна протянула Кате шпажку с нанизанными на нее тигровыми креветками. – А коктейль хочешь? Есть «Маргарита», есть «Текиловый рассвет»… или лучше шампанского?

Катерина вспомнила вчерашний вечер, шампанское, которое она пила с Виталием и друзьями… Неужели это было только вчера? Кажется, с тех пор прошли годы! Нет, шампанское она будет пить, когда вернется к преж–ней жизни.

– Пожалуй, лучше «Маргариту»!

– Ну и правильно, шампанское здесь ужасно кислое.

Катя взяла с подноса бокал с голубой «Маргаритой», пригубила и прикрыла глаза. Она представила, что все в ее жизни по-прежнему, они на этой вечеринке вдвоем с Виталием, муж просто отошел ненадолго в сторону переговорить с кем-то из деловых знакомых, сейчас он вернется, и они поедут домой.

Катя открыла глаза.

Не нужно прятаться в фантазии, не нужно зарывать голову в песок. Сама собой ее жизнь не наладится. Нужно искать выход…

Рядом с ней раздался приятный мужской голос.

Высокий худощавый мужчина лет сорока с выразительным, подвижным лицом и седеющими на висках волосами по-французски обращался к официанту:

– Здесь нет арахисового масла?

Официант мычал, пожимал плечами, но не мог ничего ответить. Он кое-как умел объясниться по-английски, но дальше его лингвистические познания не шли.

Катина мама была женщина устарелых взглядов. Даже слишком устарелых. Она считала, что девушка из приличной семьи должна уметь играть на фортепьяно и объясняться по-французски.

Катю в детстве ужасно раздражали эти допотопные представления, она предпочла бы что-нибудь более актуальное, но мама, при всей ее мягкости и любви к единственной дочери, твердо гнула свою линию и в итоге добилась результата: Катя прилично говорила по-французски и даже читала в оригинале романы Уэльбека. Так что сейчас она повернулась к незнакомцу и спросила с отличным французским произношением:

– Вы ищете бутерброд с арахисовым маслом?

– Напротив! – Француз очень смешно поднял брови, сделавшись похожим на расшалившегося фокстерьера. – Я хочу убедиться, что здесь нет арахисового масла. У меня на него ужасная аллергия. Я распухаю, как надувной бегемот, и покрываюсь красными пятнами. Уверяю вас, зрелище не для слабонервных!

– Можете не волноваться, – успокоила его Катя, – у нас арахисовое масло непопулярно, его почти никуда не кладут. Так что можете есть все, что угодно. Особенно рекомендую тарталетки с икрой… если, конечно, у вас нет на нее аллергии.

– Да уж, в России полагается есть икру, – усмехнулся француз. – Кстати, должен сказать, что у вас отличное произношение! Где вы учились – в Париже?

– Дома, у мамы, – скромно ответила Катя.

– А я, к сожалению, остался без переводчицы. Девушка, которую ко мне прикрепили, только что звонила – она застряла в пробке…

– Весьма сочувствую! Простите, а что у вас за произношение – не совсем привычное… может быть, нормандское?

– Я не француз, я бельгиец. Удивительно, что вы почувствовали разницу в произношении…

– Ну ты здорово чешешь! – подала голос Лада. – Это по-французски, да? Интересный мужик! Познакомь! – Она еще раз искоса оглядела мужчину и тихонько добавила: – Вообще-то одет простовато… Он бедный, что ли? Или так выпендривается? Я слышала, что некоторые аристократы нарочно одеваются как нищие… Он кто? Не лорд, случайно, как муж Водяновой?

– В Бельгии нет лордов. – Катя вынуждена была разочаровать подругу. При этом она почувствовала что-то вроде обиды за симпатичного бельгийца, тем более что он был одет вполне прилично – скромно, без вызывающей роскоши, но с несомненным вкусом.

– Так он бельгиец? – удивилась Лада. – Никогда не встречала бельгийцев! А почему тогда говорит по-французски?

– В Бельгии в основном и говорят по-французски.

– О чем спрашивает ваша подруга? – заинтересовался новый Катин знакомый.

– Интересуется тем, на каких языках говорят у вас на родине.

– На французском и на фламандском. Причем фламандский становится все популярнее…

– Смотрите, Василиса нас зовет! – проговорила Татьяна, глядя в дальний угол зала. – Пойдем к ней, а то она рассердится, мы сегодня и так проштрафились…

Катя извинилась перед бельгийцем и следом за подругами отправилась на инструктаж.

– Девочки, вы сюда зачем пришли? – начала Василиса недовольным тоном. – Поесть на халяву? Я за вами десять минут наблюдаю, вы не отходите от буфета! Ваша задача – фланировать по залу, вести светские беседы, создавать живую, непринужденную обстановку…

– Как аниматоры на курорте? – фыркнула Татьяна.

– Примерно, – сухо ответила Василиса. – Если вам это не нравится – так и скажите, я вас вычеркну из своих списков…

– Да нравится, нравится, очень нравится! – затараторила Лада. – Ты же знаешь, мы всегда готовы…

– Ты нас сорвала прямо с ужина, – добавила прямолинейная Татьяна. – Мы были голодные, конечно, немножко подхарчились… что – нельзя, что ли?

– Немножко – можно, но надо и совесть знать! Давайте ходите по залу. И следующий раз не опаздывайте!

– Есть, полковник! – Татьяна дурашливо приложила ладонь к виску. – Мы свободны?

Василиса не удостоила ее ответом, и девушки снова ввинтились в толпу.

– Посмотри! – зашипела вдруг Лада, схватив Катю за локоть. – Твоего бельгийца чистят!

– Во-первых, он не мой… – машинально отозвалась Катя, и только после этого до нее дошли слова Лады.

Она проследила за ее взглядом и увидела симпатичного бельгийца.

Он стоял неподалеку, прислонившись плечом к барной стойке, и оглядывался по сторонам, словно кого-то искал взглядом. Рядом с ним с независимым видом отиралась начинающая полнеть брюнетка в черном платье с пышной юбкой. Лицо ее показалось Кате определенно знакомым. В правой руке брюнетка держала бокал с шампанским, а левая рука скользила по пиджаку бельгийца.

Катя почувствовала неожиданный укол ревности. Она раздраженно проговорила:

– Ну что тебе померещилось? Эта брюнетка с ним обнимается… Нам-то до этого какое дело?

– Ну ты тупая! – прошипела Лада. – Говорю тебе, она у него бумажник тащит! Смотри, смотри!

Действительно, рука брюнетки быстро опустилась в карман пиджака и тут же выскользнула обратно, причем в этой руке мелькнул какой-то плоский темный предмет.

– Ты смотри! Она у него сперла бумажник!

– Надо же что-то делать! – возмутилась Катя.

– Незачем вмешиваться в чужие дела! – фыркнула Татьяна. – Думаю, этот мужик не бедный, а если мы устроим скандал – сами же и выйдем виноватыми. Эту бабу я встречаю очень часто, она здесь своя. А мы кто такие? Бедные девчонки без денег и связей! Нас еще и обвинят во всем, и Василиса больше никогда не пригласит!

– Ну это надо же! – изумилась Катя. – Даже здесь, где охрана, – и то воруют! Вроде бы приходят все люди не бедные, а вот поди ж ты…

– А что ты думаешь? – усмехнулась Татьяна. – У нее на лице не написано, что она у людей по карманам шарит, откуда охране знать…

– Может, она клептоманка? – с сомнением проговорила Катя.

– Это вряд ли! – уверенно ответила Таня. – Уж больно профессионально действует. Зарабатывает она таким способом, вот что. Здесь народ беспечный, да еще выпьют на халяву, совсем расслабятся… Опять же люди не бедные, сама сказала. Это тебе не тетка в автобусе, у которой в кошельке и тысячи не наберется, так она в свою сумку так вцепится – только с руками оторвать можно.

Брюнетка тем временем отошла от бельгийца и направилась в сторону дамской комнаты.

– Вы как хотите, а я с ней разберусь! Не могу смотреть, как обворовывают приличного человека! – решительно заявила Катерина и двинулась вслед за воровкой.

Туалет был отделан мелкой разноцветной плиткой, местами дизайнер создал яркие композиции из кусочков битого фаянса. Катя вспомнила парк Гуэль в Барселоне и другие творения Антонио Гауди.

Впрочем, ей некогда было раздумывать о дизайнерских удачах.

Она огляделась и увидела в дальнем углу, возле большого зеркала в керамической раме, наглую брюнетку.

Та как раз открыла краденый бумажник и изучала его содержимое.

– Ну-ка ты, Сонька – Золотая Ручка, отдавай бумажник! – проговорила Катя, подступая к воровке.

Однако та, нисколько не смутившись, повернулась к ней и прошипела:

– Это еще что за чудо в перьях? Ты откуда такая взялась? Птичка из курятника Василисы? Вали отсюда, если не хочешь нарваться на неприятности!