Текст книги "Крест командора"

– Что это? – удивленно протянула она, подняв глаза на Ивана. – Это все?

– Что он велел, то я и отдаю, – отозвался сторож. Он снова сидел на табурете, сложив руки на коленях, и безучастно глядел перед собой. – А уж что да как, вам, гражданочка, решать. Мое дело маленькое: отдал кому велено, и на том извиняйте…

– Нет, постойте! – заволновалась Полина, испугавшись, что Иван снова отгородится от нее глухой стеной непонимания. – Скажите, может быть, он что-то просил передать на словах? И вообще – почему он именно у вас оставил свой мешочек? Как вы с ним познакомились?

Она смотрела на мужика и не могла представить, что общего могло быть у него с Ильей. Казалось, трудно найти на белом свете двух более разных людей.

– Давно познакомились, – нехотя признался Иван. – Мы с ним тогда совсем молодые были…

Вдруг он замолчал, к чему-то прислушиваясь.

И Дружок негромко зарычал, встал с половика, шерсть у него на загривке поднялась дыбом.

– Кто ж еще к нам пожаловал? – настороженно проговорил Иван. – То никого не бывает, а то вдруг гости прямо валом повалили!

Он поднялся, метнулся к окошку. Движения его стали неожиданно ловкими, сноровистыми. Выглянув в окно, Иван обернулся к Полине и тихо проговорил:

– Вот что, уходить вам надо! Только не через дверь… я вас сейчас на зады выпущу. Вещички-то приберите. Коли он их так берег – значит, есть тому причина…

Полина торопливо собрала со стола странные предметы, сложила их в холщовый мешочек, спрятала в карман. Иван отодвинул стоявший в углу сундук, под которым оказался вырезанный в полу люк. Откинув крышку, он хрипло проговорил:

– Полезайте сюда, гражданочка! Не бойтесь, там сразу выход будет. Как выберетесь, к воротам не ходите, идите к задней стороне забора, там за прачечной дырка есть. Через ту дырку вылезайте, а уж дальше сами думайте, как поаккуратнее отсюда убраться.

– Спасибо! – отозвалась Полина, опасливо заглядывая в люк.

Оттуда тянуло сыростью, холодом и плесенью – чем, собственно, и должно было пахнуть из подвала.

– Не сомневайтесь, полезайте! – торопил ее Иван. – Да поскорее, а то они уж подходят!

Дружок, с по-прежнему взъерошенной на загривке шерстью, двинулся к двери. Размышлять было некогда, и Полина решительно полезла вниз по осклизлым деревянным ступенькам.

Иван захлопнул за ней люк, и она услышала скрип придвинутого на прежнее место сундука.

Спустившись до конца лестницы, Полина ступила на глинистую землю и перевела дыхание.

В первый момент она ничего не видела, но через несколько секунд глаза привыкли к темноте и начали что-то различать. Полина находилась в обыкновенном подполе, по сторонам от нее возвышались составленные друг на друга ящики с картошкой, лежали мешки с какими-то припасами. Скудный свет, позволивший ей ориентироваться в темноте, пробивался откуда-то из дальнего конца подвала, и Полина двинулась на него – ничего другого ей просто не оставалось.

Пару раз, поскользнувшись, она едва не упала. Вдруг откуда-то спереди донеслись писк и шорох.

Полина замерла на месте, схватившись за сердце. Только не хватало ей для полного счастья столкнуться с мышами или, не дай бог, крысами!

Однако бесконечно стоять здесь, в сыром и темном подвале, она тоже не могла, а потому снова двинулась вперед, нарочно громко топая, чтобы разогнать грызунов на своем пути. Наверное, поднятый ею шум помог или просто решительность сделала свое дело, но только больше она не видела и не слышала на своем пути ничего подозрительного.

Подвал оказался неожиданно большим, значительно больше, чем сторожка Ивана. Вот он стал уже и ниже – наверное, это был уже не подвал, а прорытый от него подземный ход. Так или иначе, Полина скоро прошла его до самого конца, и перед ней оказались ведущие наверх ступеньки. Оттуда, сверху, и пробивался тот слабый свет, который она видела перед собой. Полина ловко вскарабкалась по ступенькам и уперлась головой в деревянную решетку, через которую торчали стебли сухой травы.

Подняв ее, она наконец выбралась на свет божий и оказалась на задах лагеря, метрах в двадцати от сторожки Ивана и совсем рядом с деревянным забором. По сторонам к забору примыкали два приземистых бревенчатых строения – наверное, какие-то служебные постройки вроде прачечной или котельной. На легкую деревянную решетку, прикрывавшую выход из подземелья, для маскировки набросали сена. Полина задвинула решетку на прежнее место, расправила сено и пошла к забору.

Иван не обманул ее – возле задней стены прачечной в заборе не хватало доски, доска рядом висела на одном гвозде и сразу отошла в сторону, так что через полминуты Полина, протиснувшись в дырку, вылезла за пределы лагеря и огляделась.

К самому забору подступал лес. Но не тот высокий и светлый сосновый бор, который Полина видела со стороны шоссе, а густой сыроватый осинник. Такой лес имел одно несомненное преимущество – в нем можно было спрятаться от посторонних глаз. Полина нырнула в него и двинулась вдоль ограды в ту сторону, где оставила Лешину машину.

Пройдя метров двести, она дошла до угла забора и выглянула из кустов. «Девятка» стояла на прежнем месте.

Полина хотела уже подойти к ней, как вдруг заметила, что кусты в нескольких метрах от машины зашевелились. Она замерла, пригляделась… и тут из кустов показался мужчина в зеленой трикотажной куртке с капюшоном. Он вышел на дорогу, осмотрелся по сторонам, обошел машину и снова нырнул в кусты.

Полина поняла, что едва не попала в засаду, и пригорюнилась.

Кто эти люди? Если они пришли к Ивану, то отчего стерегут ее машину? Судя по тому, как встревожился Иван, люди эти очень опасны. Но какой интерес представляет для них Полина? И самое главное – как ей теперь быть?

Можно, конечно, дойти пешком до поселка – тут совсем недалеко, а там наверняка ходит рейсовый автобус. Но что делать с Лешиной машиной? Если она не вернет ее хозяину, тот ее просто живьем съест! И будет прав, потому что он человек небогатый и «девятка» – самое дорогое, что у него есть.

В таких грустных размышлениях Полина провела несколько минут.

В кустах рядом с машиной то и дело раздавался шорох – прятавшийся там человек переминался с ноги на ногу, нетерпеливо поджидая Полину.

Вдруг из-за забора донеслись один за другим два выстрела, а потом что-то оглушительно грохнуло.

Человек в капюшоне выскочил из кустов, растерянно огляделся, вытащил из-за пазухи переговорное устройство и заорал в него:

– Эй, что у вас там?! Да черт бы вас побрал, вы чего не отвечаете?! Что случилось?!

Видимо, так и не дождавшись ответа, он припустил в сторону ворот.

Едва мужчина скрылся за забором, Полина выскочила из своего убежища, подбежала к машине, открыла дверцу и плюхнулась на водительское сиденье.

Как назло, «девятка» никак не заводилась.

– Чтоб тебя! – выкрикнула Полина, снова поворачивая ключ. – Ну заводись же, старая кляча!

Мотор молчал. Полина вытерла со лба пот, сосчитала до десяти, покосилась в ту сторону, где только что исчез человек в капюшоне, и взмолилась:

– Ну, девочка, родненькая, я тебя очень прошу, заведись! Я тебя заправлю самым лучшим бензином и масло поменяю…

Видимо, вежливое обращение больше понравилось «девятке», и мотор наконец ровно заурчал.

Полина выжала сцепление, нажала на газ и помчалась прочь от пионерлагеря. Никто ее не преследовал.

Через час она уже подъехала к дому Киры Яковлевны.

– Что с тобой? – проговорила пожилая женщина, встретив Полину на пороге. – На тебе просто лица нет!

– Потом! – отмахнулась та, направляясь к Лешиной двери.

– Открыто! – отозвался он на ее стук.

Алексей сидел на диване в тренировочных штанах и майке. На табуретке перед ним стояла банка пива и валялся надорванный пакет чипсов. Телевизор орал как ненормальный. По нему шла реклама того самого пива, которое пил Алексей.

– Вот, Леш, я ключи тебе принесла! – попыталась Полина перекричать телевизор.

– Лады! – таким же манером откликнулся тот. – Машину-то не разбила? Ха-ха, шучу! Хочешь чипсов?

– Нет, спасибо… – ответила Полина, положила ключи на стол и собралась уже выйти, но внезапно замерла, повернувшись к экрану телевизора.

Реклама закончилась, пошла программа новостей.

– Только что пожарными области потушен пожар на территории пионерлагеря «Дружба» возле поселка Приветнинское, – бодро вещал круглолицый репортер. – На пожар выехали два расчета, в считаные минуты они справились с огнем.

Камера отъехала в сторону, показав красную машину с раскатанным шлангом и нескольких копошащихся возле нее пожарных в защитных комбинезонах. Вдалеке стояли деревянные корпуса лагеря, которые Полина видела всего час назад. Чуть в стороне она разглядела обрушившуюся, черную от копоти сторожку. Сердце ее тревожно, мучительно забилось.

– Благодаря быстрым и решительным действиям пожарных стихия огня была своевременно укрощена и лагерю причинен незначительный ущерб. Сгорело только здание сторожки, – продолжал тем же бодрым голосом репортер. – На месте пожара обнаружен обгоревший труп. Судя по всему, погиб сторож пионерлагеря, из-за неосторожности которого и возник пожар.

– Что с тобой? – окликнул Полину Алексей. – Ты прямо белая вся!

– Да что-то голова закружилась, – проговорила Полина, не сводя глаз с экрана.

– Может, беременная? – участливо проговорил Леша.

– Нет, типун тебе на язык…

Не говоря больше ни слова, на подгибающихся ногах она вышла в коридор и прислонилась к стене. Перед глазами возникло мрачное недоверчивое лицо Ивана.

Как там сказал репортер? На месте пожара обнаружен обгоревший труп сторожа… сторожа, по неосторожности которого пожар и начался. Но она-то точно знает, что пожар начался не случайно! В момент пожара в пионерлагере хозяйничали какие-то подозрительные люди, и они наверняка убили Ивана, а потом подожгли сторожку, чтобы огонь уничтожил следы их преступления!

И тут она осознала еще кое-что: если бы Иван не выпустил ее через подземный ход, если бы ее застали у него в сторожке, на месте пожара, вероятно, нашли бы не один, а два трупа. Более того – не ее ли искали те люди? Если не ее, то почему человек в капюшоне прятался в засаде возле ее машины?

Неужели Ивана убили из-за нее? Из-за того, что он согласился передать ей странную посылку от мертвого мужа… Бред какой-то! Вещицы в мешочке совершенно бессмысленны, бесполезны, ничего не стоят!

Но тогда зачем Илья оставил их ей? Зачем положил в тайник записку, в которой велел ей поехать к Ивану и кое-что забрать? Покойный Илья был человек дела, он никогда не совершал бессмысленных поступков!

– Поленька, ты что тут стоишь в темноте? – озабоченным голосом окликнула ее Кира Яковлевна. – Заходи в комнату, будем с тобой чай пить… Только руки сперва помой, у Алексея такая антисанитария!

* * *

Прошло три дня. Полина провела их, почти не выходя из дома, только изредка спускалась в магазин на углу за немудреными продуктами. Она заняла тысячу рублей у Киры Яковлевны и теперь старалась растянуть ее подольше, так что покупала только хлеб, овощи и дешевые супы в пакетах. Морозилка понемногу опустела, как и буфет, где чудом отыскались пакет гречки и сливочные тянучки в липких бумажках (бог знает, как они там оказались).

Чтобы не сойти с ума от тишины в квартире, Полина включала телевизор, магнитофон и радио одновременно, так что не слышала телефонных звонков. Впрочем, ее никто не беспокоил. Никому она была не нужна – ни полиции, ни сотрудникам Ильи.

Кира Яковлевна тоже не надоедала. Наверняка думала, что Полина хочет побыть одна. Кстати, старушка советовала не сидеть сложа руки и жалея себя, а заняться каким-нибудь делом. Лучше всего устроить в квартире генеральную уборку – и спится лучше после физической работы, и квартира будет чистая.

Как врач, Кира Яковлевна была немножко двинута на чистоте и гигиене, но в данном случае Полина решила последовать ее совету. Она мыла, пылесосила и чистила, так что по прошествии трех дней квартира блестела. Вся, кроме разоренного кабинета мужа. С тех пор как там побывал ворюга и мошенник Казимир, Полина не могла себя заставить войти в комнату.

На четвертый день Полина пила кофе на чистой кухне и размышляла над своей дальнейшей жизнью. Денег осталось совсем мало, нужно на что-то решаться. Завещание Ильи так и не нашлось, от той посылочки, что вручил ей Иван, тоже мало толку. Что делать? Продавать что-нибудь? Но, как справедливо заметил герой одного мультфильма, чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сначала купить что-нибудь ненужное.

Много ли у нее ценностей? Парочка шуб, но кому они могут понадобиться к лету? Может, кто и купит, но вдесятеро дешевле. А с бриллиантовыми сережками жалко расставаться – все-таки подарок мужа…

Нужно найти работу. Но куда сунуться? Директором в фирму мужа? Она понятия не имеет, чем они там занимаются. Кстати, надо бы туда съездить, узнать, что происходит.

Полина допила кофе и поняла, что в фирму ехать ей очень не хочется. Она перевернула пустую чашку, подождала, пока гуща высохнет, и стала смотреть. Вот неверные очертания дома, половины стены нет, как после бомбежки. Вот нечто, напоминающее согнутую фигуру женщины, в руках не то ящик, не то чемодан. Куча мусора, как на помойке… Ой, да ерунда! Какая женщина, какой мусор? Впрочем, мусор у нее в квартире остался – в кабинете мужа. И чтобы никуда не выходить из квартиры, Полина решила убрать-таки в кабинете.

Когда она вошла в разоренную комнату, сердце заныло. Илья с таким увлечением обставлял ее!

«Чтоб у этого Казимира вся коммерция лопнула. Чтоб обманутые клиенты на куски его разорвали и съели», – в сердцах пожелала Полина.

На полу валялись бумаги, которые грузчики вывалили из письменного стола. А может, не грузчики, а она сама, когда искала завещание. Спохватившись, что нельзя ничего выбрасывать, Полина заставила себя просмотреть каждую бумажку. Обнаружила гарантийные талоны на бытовую технику, почти все просроченные, многочисленные квитанции по оплате квартиры и электричества, координаты мастеров по ремонту мебели и сантехники и тому подобные документы, которые имеются в каждой квартире.

Личных записей Ильи не было. Возможно, для таких целей он пользовался компьютером на работе. Полина сложила все ненужное в пакет и подобрала последний листочек, на котором отпечаталась огромная подошва одного из грузчиков. На листочке почерком Ильи были записаны в столбик женские имена и цифры.

– Софья, – прочла Полина вслух первое имя. И дальше шли четыре цифры: 3895.

Список был короткий, там еще имелись Женя и Наташа, и каждое имя тоже с набором четырехзначных цифр. Номера телефонов? Нет, слишком мало цифр – ни домашний, ни мобильный телефон не бывает столь коротким. Что за девицы-то? Полина задумалась. Любовницы мужа? А цифры – их зашифрованные координаты? Чушь какая-то лезет в голову, у Ильи никого не было, кроме нее, она знает точно! У нее, кстати, тоже. И потом, одну любовницу еще можно допустить, но чтобы сразу три…

– Софья… – проговорила Полина вслух. – Какое-то старомодное имя… Где я слышала его совсем недавно?

Она походила по комнате и вспомнила, что имя Софья она видела на бейджике девушки из «Бета-банка», когда пришла туда разбираться с испорченной карточкой. Полина схватила листок и впилась глазами в цифры. Так и есть, это же ПИН-код карты «Бета-банка»! Определенно у нее от всех событий стало плохо с памятью!

Значит, Илья, не надеясь на собственную память, записал коды остальных карт и зашифровал их женскими именами. Наверное, в Балтийском банке его обслуживала Наташа, а в банке «Санкт-Петербург» – Женя. Или наоборот. И ей, Полине, нужно только пойти к банкомату и попробовать набрать код! Есть три попытки…

Вот и выходит, что Кира Яковлевна была абсолютно права: не зря она возилась с уборкой, нашла нужный листок. Да что там нужный – просто необходимый! И кофейная гуща не подвела – не зря на стенках чашки куча мусора вырисовывалась, нашлось в ней жемчужное зерно!

Полина рванулась, чтобы нацепить на себя что-нибудь и бежать к банкомату – проверять свою догадку. Но в это время в дверь позвонили.

Она вышла в прихожую и, ничего не спрашивая, щелкнула замком.

– Зря вы, Полина Сергеевна, открываете дверь всем подряд! – осуждающе проговорил стоявший на пороге невысокий темноволосый мужчина скромного вида.

– Всех подряд в наш подъезд не пускают, – отозвалась Полина неприветливо. – А вы что, рекламируете охранные системы?

Тут до нее дошло, что незнакомец назвал ее по имени-отчеству, и она пригляделась к нему внимательнее:

– Вы вообще кто?

Но, едва задав невежливый вопрос, она уже сообразила: перед ней тот самый неразговорчивый брюнет из полиции, что приходил в офис фирмы расследовать смерть Волованова (чтоб ему на том свете досталась пригорелая сковородка).

– Капитан Сидоров, – представился мужчина, продемонстрировав красную книжечку.

Полина неохотно посторонилась, пропуская неизвестного гостя в прихожую, и пробурчала:

– Виделись с вами три дня назад. Только тогда вы мне удостоверение не показывали.

Темноволосый капитан поглядел на нее очень серьезно и даже несколько печально, и Полина вспомнила, что тогда главным в тандеме был блондин, который страшно огорчился, что в сейфе фирмы не нашлось никаких неучтенных денег, а стало быть, и прицепиться ему было не к чему. Очевидно, после того случая блондинчик потерял к делу всяческий интерес и свалил расследование на своего скромного коллегу. А тот, тихий, забитый, такая рабочая лошадка, ходит, выспрашивает, надеется что-нибудь прояснить. Хотя даже Полине ясно, что если Волованова убили из-за тех больших денег, которые он наглым образом решил присвоить, то ничего капитан Сидоров не найдет. Серьезные, как говорят, люди шутить не любят, светиться не станут… Однако работает человек, старается… Нужно ему помочь.

– Вы что-то хотели выяснить по поводу смерти Волованова? – Полина улыбнулась приветливо. – Боюсь, я мало что знаю… мы и знакомы-то почти не были…

– Знаете, – начал капитан, все еще топчась на пороге, – я ведь теперь оба дела веду – и Волованова, и вашего… гм… мужа. Хоть на первый взгляд они и не связаны, но для удобства…

– Что-нибудь по поводу аварии? – оживилась Полина. – Я вроде на все вопросы ваших коллег ответила.

– И по поводу аварии тоже. – Капитан вошел наконец в квартиру, огляделся. – Где мы с вами можем поговорить?

– Ну, давайте на кухне… Куртку можете снять, а обувь необязательно…

Полина прошла вперед, отодвинула для него стул, села напротив.

Капитан устроился за столом, выложил перед собой толстую тетрадку в черном пластиковом переплете, развернул ее, уставился на исписанную мелким аккуратным почерком страницу и поднял брови, как будто удивился тому, что там прочитал. Полина была в очень хорошем настроении от того, что нашла коды банковских карточек, и капитан в ее глазах выглядел вполне симпатичным – человек делает свое дело, не ленится, на других не сваливает.

– Простите, капитан Сидоров, а как вас можно называть? – первой заговорила Полина. – У вас ведь тоже, наверное, есть имя и отчество?

– Наверное. – Он взглянул на хозяйку с некоторым сомнением, как будто не знал, достойна ли она таких ценных сведений. – Вообще-то, я Петр Степанович.

– А вы, Петр Степанович, чаю не хотите? – неожиданно для себя предложила Полина.

– Чаю? – Он снова поднял брови домиком, как будто предложение Полины поставило его в тупик. – Да, давайте выпьем чаю…

Откровенно говоря, Полина думала, что он откажется. Некогда ей чаи распивать с каким-то капитаном из полиции, ей нужно к банкомату бежать, деньги снимать, раз уже такое везение с кодами. И чего ради она решила изображать радушную хозяйку? Будто не знает, что менты вечно голодные и от дармового угощения никогда не отказываются.

«Ну ладно, – злорадно подумала Полина, – хочешь чаю – получи!» И она выставила на стол окаменелые мятные пряники и остатки тянучек, слипшиеся в неприличный комок.

Неизвестно, чего ожидал капитан Сидоров. Возможно, он думал, что Полина водрузит на стол торт «Наполеон» или «На графских развалинах», на самый крайний случай – обычный бисквитный с кремовыми розами. Либо она жестом циркового фокусника вытащит из духовки румяный пирог с капустой или шарлотку с яблоками и корицей. А может быть, в ее доме принято пить чай с бутербродами, тогда она уставит весь стол тарелками с ветчиной, сыром и копченой рыбкой. И что будет на том столе желтое масло в хрустальной масленке, а также свежий, теплый батон, который хозяйка собственноручно нарежет толстыми ломтями, и две одинаковые вазочки в цветочек – с медом и вареньем. И покажите мне женщину, у которой не лежит в укромном месте коробка шоколадных конфет на всякий пожарный случай? Не бывает таких женщин, считал, наверное, капитан Сидоров. В общем, если он так думал, то глубоко ошибался.

Сообразив, что больше к чаю ничего не дадут, Петр Степанович сильно расстроился, лицо его вытянулось, глаза еще больше погрустнели. Он обиженно пошуршал листочками и сделал вид, что рассматривает свои записи.

Полина бросила ему в чашку пакетик и залила его кипятком. На кухне запахло банным веником.

– А сахару можно? – робко спросил Сидоров.

– Можно, – смягчилась Полина. – Я сама его не ем, но держала для мужа…

Она встала, потянулась за фарфоровой сахарницей, и тут капитан проговорил ей в спину:

– Полина Сергеевна, а вы хорошо знали своего мужа?

– Что? – Она удивленно повернулась, взглянула на полицейского. – А как вы думаете? Мы прожили с ним почти три года… ну, два года и восемь месяцев, если точнее…

– Да-да… – Полицейский участливо закивал. – Я вас очень хорошо понимаю… хотя всякое бывает… иногда думаешь, что хорошо знаешь человека, а выясняется…

– Что выясняется? Что вы хотите сказать?

– Да ведь… – Капитан не договорил, с вожделением посмотрел на сахарницу в руках Полины, но решил, что сахара ему не дождаться, и отхлебнул из чашки несладкого.

– И вообще, какое отношение это имеет к аварии? – нервно продолжала Полина, машинально потрясая сахарницей.

– К аварии? – Сидоров глотнул еще из чашки, куснул пряник и поморщился. – К аварии действительно никакого отношения… А вот скажите, Полина Сергеевна, где вы с ним познакомились?

– Вот уж что точно не имеет никакого отношения! – На сей раз Полина не скрывала, что злится. Вот ведь пришел, уселся тут и задает всякие вопросы…

Она невольно вспомнила обстоятельства знакомства с мужем.

Илья сел за столик, который она обслуживала. С первого взгляда он ей не понравился – немолодой, надутый…

Впрочем, в ресторане ей не понравился бы и любой красавец. Ресторан находился недалеко от вокзала, вечерами там собирались развеселые шумные компании – братки с бритыми затылками со своими визжащими подружками либо мрачные молчаливые мужики, методично наливающиеся водкой (к таким даже шлюшки не подсаживались – пустой номер). А днем в ресторане обедали преимущественно мужчины.

Полину буквально тошнило от жующих людей, один вид равномерно двигающихся челюстей приводил ее в ярость. Против воли она присматривалась к клиентам, и ей становилось еще хуже. Кто-то жевал молча, с тупым и равнодушным видом, как корова. Кто-то пытался разговаривать, чавкая и выплевывая крошки вокруг себя. Кто-то обязательно проливал соус, и хорошо, если на собственные брюки, а не на скатерть. Кто-то ронял на пол столовые приборы и громогласно требовал, чтобы их заменили. Кто-то неумело управлялся с ножом и вилкой. Один такой страдалец как-то зафитилил кусок мяса в вырез своей дамы, сидевшей напротив. Дама была не лучшего качества, поэтому к ней Полина тоже не испытывала сочувствия. Кто-то доедал соус прямо с тарелки, шумно втягивая и отдуваясь. И почти все они после еды ковыряли в зубах. Возможно, это объяснялось отвратительным качеством мяса, но именно в такие моменты Полина чаще всего подумывала о смене работы.

В тот раз Полина положила перед Ильей меню и молча отошла к другому столу. Вернулась через пару минут, спросила довольно нелюбезно:

– Ну как, вы уже выбрали?

– А что вы мне можете посоветовать?

– Посоветовать? – Она фыркнула. – Ну… вот селянка сегодня вкусная…

– Отлично, давайте селянку! А что вы такая грустная, вас кто-нибудь обидел?

– Я не грустная, я нормальная… Значит, селянку? А что еще?

Он ел аккуратно, не глядя по сторонам, не заигрывал с ней, не приставал с пустыми замечаниями, после обеда поблагодарил кивком и оставил небольшие чаевые. Полине его манеры понравились – человек ведет себя прилично, не навязывается.

На следующий день он пришел снова, сел за тот же столик. И на третий день. А на четвертый спросил, когда заканчивается ее смена, и предложил где-нибудь вместе поужинать… Она отказалась и объяснила почему – терпеть не может рестораны, это у нее профессиональное. Илья посмотрел очень внимательно и улыбнулся. Улыбка его решила все…

– Мы с ним познакомились в городе Владимире, – неохотно сообщила Полина капитану Сидорову. – Я там в ресторане работала, официанткой. А зачем вам?

– Да вот, понимаете, хочу составить полную картину… – Сидоров сделал какие-то пометки у себя в тетрадке и снова поднял на нее задумчивый взгляд.

– С каких пор при расследовании аварий полиция так глубоко копается в жизни пострадавших? – поинтересовалась Полина настороженно.

– Можно мне еще чаю? – спросил капитан, словно не расслышав ее вопрос.

– Ах да, чай… – Она снова повернулась к нему спиной, наполнила чашку, положила пакетик…

И снова он задал вопрос ей в спину:

– Вы когда-нибудь встречались с его родственниками?

– С родственниками? – Полина застыла с поднятой чашкой. Поворачиваться к следователю не стала – ей совсем не хотелось, чтобы полицейский видел сейчас ее лицо. – Нет, Петр Степанович, с его родственниками я не встречалась. И муж с моими тоже не встречался. Потому что у нас нет родственников – ни у него, ни у меня. Как раз это нас в какой-то степени сблизило.

– Печально… – Капитан сочувственно вздохнул. – Печально, когда у человека нет близких. У меня вот, например, родственников много. Есть брат, есть двоюродная сестра, племянники…

– Петр Степанович! – Полина раздраженно повернулась к нему и плюхнула на стол чашку так резко, что чай выплеснулся на скатерть. – Вы ко мне зачем пришли? Чтобы поговорить о своих многочисленных родственниках?

– Почему о своих? – Сидоров потер подбородок, на который попали горячие капли. – Я пришел поговорить с вами о родственниках вашего покойного мужа.

Оставив надежду на сахар, капитан отважно развернул сливочную тянучку и положил ее в рот.

– Да какое это имеет значение? – Полина опустилась на стул, положила руки на колени. – Илья умер! Вы понимаете? Он погиб! Какие родственники? Что вам от меня нужно?

У нее застучало в висках, и перед глазами вдруг встала узкая холодная комната, похожая на пенал или даже на гроб. Койка с жестким колючим одеялом, руку охватывает ледяной браслет…

Полина почувствовала боль в запястье. Очевидно, она изменилась в лице.

– Успокойтесь, Полина Сергеевна! – Капитан привстал, на его лице появилось странное выражение – то ли смущенное, то ли виноватое.

Он помотал головой, потом попытался открыть рот, чтобы продолжить беседу. Не получилось: рот свело изнутри как судорогой. Капитан Сидоров попробовал подвигать нижней челюстью вверх-вниз и вправо-влево. Как ни была Полина рассержена, до нее дошло, что все дело в сливочной тянучке. Сидоров догадался по ее лицу, что она все поняла, махнул рукой и отвернулся, чтобы запустить пальцы в рот и отодрать проклятую тянучку от зубов. Очевидно, избавиться от нее ему удалось не до конца, поскольку дальнейшая речь капитана была довольно невнятной.

– Дело в том… – прошамкал он, – дело в том, что Илья Андреевич Моргунов умер не сейчас… он умер больше пятнадцати лет назад…

– Что?!

Полина уставилась на него широко открытыми глазами. И вдруг расхохоталась: уж очень уморительный вид был у Сидорова – весь всклокоченный, челюсть набок… Сообразив, что Сидоров хоть и недотепа, но все же капитан полиции, она мысленно призвала себя к порядку, но смеялась и смеялась, не в силах остановиться. Видимо, таким странным образом проявилось нервное напряжение последних дней.

Смех очень быстро перешел в слезы, а уж плакать при постороннем человеке – последнее дело. Наконец Полина взяла себя в руки, вытерла глаза, выпила одним глотком полчашки остывшего невкусного чая и уставилась на капитана с неприязнью:

– Если вы пришли, чтобы поиздеваться надо мной… если у вас такой странный юмор…

– Полина Сергеевна! – Капитан проглотил тянучку и приложил руку к сердцу. – Как вы могли такое подумать?

– А как вы могли такое сказать? Я только что потеряла близкого человека, и вдруг являетесь вы и заявляете…

– Но что мне еще остается? Вот, не сочтите за труд, взгляните… – Он достал из своего портфельчика цветную фотографию и положил ее на стол.

Полина осторожно, с опаской придвинула снимок к себе, словно боялась обжечься.

На фотографии был изображен скромный надгробный памятник. Возле него бархатцы и анютины глазки. На самом же памятнике были выбиты даты рождения и смерти, а также имя погребенного:

«Илья Андреевич Моргунов. 1962–1992».

– Ну и что? – Полина оттолкнула снимок и подняла глаза на капитана. – Мало ли на свете однофамильцев! Даже с тем же именем и отчеством.

– А также с той же самой датой рождения. Вы ведь помните дату рождения своего мужа? Да и место рождения тоже совпадает – как и ваш покойный… супруг, этот Моргунов родился в Нижнем Новгороде. Точнее, в городе Горьком, как тогда Нижний назывался. Правда, в отличие от вашего покойного мужа, у этого Моргунова родственники были. В частности, мать. Она, между прочим, регулярно посещает его могилу.

Капитан сделал выразительную паузу и в упор посмотрел на Полину:

– Полина Сергеевна, я понимаю, вам очень трудно в такое поверить, но… ваш муж – не тот человек, которым вы его считали!

– Не верю! – выпалила Полина, вскочив из-за стола. – Не верю! Не знаю, что за игру вы ведете, но не верю ни одному вашему слову! И вообще, чего вы хотите? Зачем вы ко мне пришли?

– Я вижу, что сегодня разговор у нас не получится. – Капитан встал, аккуратно сложил все свои бумаги в портфельчик, задумчиво потер переносицу. – Ну что ж, не буду вас больше утомлять. А вы попробуйте все же успокоиться, обдумать мои слова… И вот еще что: если вспомните о господине… гм… Моргунове что-нибудь интересное, необычное – позвоните мне! – И он, положив на стол карточку с отпечатанным на ней телефоном, покинул квартиру.

После его ухода Полина с трудом сообразила запереть дверь и снова притащилась на кухню.

Что же случилось? Почему со смертью Ильи вокруг нее стали происходить удивительные и странные события? Как будто мало того, что Полина потеряла мужа. Его нелепая смерть в дорожной аварии перечеркнула все. Оказалось, что у нее совершенно нет денег, а фирма почти не приносит дохода. Во всяком случае, так сообщил Волованов.