Текст книги "Ангард!"

Но Рощин всего этого словно бы не замечал. Как упорно не замечал многочисленных Сашенькиных недостатков. Списывал все на молодость и чувственную страсть, которой оба упивались вот уже полгода. Он был одержим идеей. Взять в жены девочку и воспитать из нее идеальную жену. Эхо, которое будет повторять каждый его вздох.

– Она красивая? – спросила Марго.

– Что?

Рощин покачал головой. Ах, эти женщины! Ну, как их понять? Но сказал правду:

– Да. Очень.

– Что ж… – Марго надолго замолчала, словно бы что-то обдумывая. Он стоял и тоже раздумывал: уйти прямо сейчас? Объяснение состоялось, она приняла известие спокойно.

– А она тебя любит? – спросила вдруг Марго.

– Я об этом не думал, – вновь честно ответил Рощин.

– Женя, Женя… Сказать по правде, мне тебя жаль.

Вот тут он и хлопнул дверью. И подумал, что на этот раз все. Точка. Туше, после которого поединок заканчивается, и противники расходятся навсегда. Один с победой, другой с засчитанным поражением. Любовный роман, почти достигший совершеннолетия, отпустил Евгения Рощина на волю. Избавил от роли няньки.

Через месяц была свадьба. На этот раз скромная. Заехали в ЗАГС, расписались, вечером посидели с друзьями в ресторане. Ужин был на десять человек, даже родителей Сашеньки на свадьбу не позвали. Дорога дальняя, а высылать денег на билеты новой родне Рощин не собирался. Он твердо решил приучать молодую жену к экономии. Путь от бедности к богатству они пройдут вместе. У нее будет все, но не сразу. Процесс воспитания начался.

…Сашенька освоилась быстро. Муж целыми днями пропадал на работе, брался за любую халтуру. Работал на открытых площадках, во время массовых народных гуляний, ставил Новогодние утренники для детей, шоу на корпоративных вечеринках… Словом, Рощин зашивался. Это был самый тяжелый период его жизни, период становления. Потом он вспоминал это как кошмар. Как дурной сон. И презирал себя за эту пахоту. Надо было бы малой кровью, но… Во всем виновата эта дрянь!

Сашенька училась, то есть, безбожно прогуливала занятия, прикрываясь мужем, целыми днями висела на телефоне, а вечера проводила с многочисленными подружками, задерживаясь допоздна в ночных клубах. Это оказалось бестолковое существо, безмозглое, пустое и, в довершение всего, нахальное. Вместо того чтобы смотреть мужу в рот, она огрызалась, не умела готовить ничего, кроме яичницы, и не желала брать у свекрови уроки кулинарии, ленилась делать уборку, а замоченное Сашенькой белье подолгу кисло в ванне.

Рощин был в ужасе. Она же ничего не умеет делать! И не хочет! Его уже тошнило от магазинных пельменей, в доме был бардак, а жена только пожимала хрупкими плечиками: «Тебе это мешает? Мне нет!». Наваждение прошло быстро. Через год Рощин понял, что сделал великую глупость. Тринадцать лет разницы в возрасте между ними – это пропасть! Жена абсолютно не разделяет его интересов. У нее на уме только танцы, пиво-сигареты и, не исключено, что мальчики. Она возвращается за полночь и на уместный вопрос законного мужа «где была?» огрызается:

– Гуляла! А что? Нельзя?

Дороже мужа ей многочисленные подружки, а что касается детей…

– Я что, похожа на идиотку? Мне карьеру надо делать!

Почему-то Сашенька была уверена, что ее, молодую актрису, после окончания института расхватают. Но Рощин-то знал: кроме внешности у Сашеньки нет ни-че-го. Ни грамма таланта. И если бы не он…

Ах, если бы не он! Ехать бы Сашеньке после первого же тура обратно в «Как-его-тамск». Либо заняться древнейшей профессией. Ни на что другое она не годится. А поди ж ты! Говорит о какой-то карьере!

Несколько раз Рощин не выдержал и отвесил молодой жене пару увесистых пощечин. За ночные гулянки. Глотая злые слезы, Сашенька обругала его нецензурно. Он ответил ей по-французски, на что жена сказала: «Козел». И Рощин понял, что Сашенька права. Только не козел, а осел. Ибо только осел мог жениться на потенциальной шлюхе. В Сашенькином будущем он ни секунды не сомневался.

Последней каплей был эпизод, в общем-то, рядовой. Он, усталый, замотанный, возвращался с очередной халтуры, и напряженно думал все о том же: где перехватить денег? Денег надо много. Идея есть, денег нет. Об этом Рощин и думал. Так напряженно, что голова гудела. Шел и думал. И шел.

Три девушки шли навстречу. Лет двадцати, в узких джинсах и маечках. Голые пупки, загорелые лица и плечи, на спинах рюкзачки, на колечках, свисающих с рюкзачков, болтаются смешные плюшевые игрушки. У одной голубой медвежонок, у другой – длинноухий розовый заяц с морковкой, зажатой в лапах. Молодые, беззаботные. Они идут и смеются. Пьют пиво, одновременно затягиваются сигаретами. И вот бредет он, Евгений Рощин. От смертельной усталости миллионолетний старик. Именно так он себя и чувствовал: на миллион лет.

Девушки прошли, не обратив на него внимания. И он прошел мимо. Потом обернулся. Взгляд задержался на розовом зайце. Рощин наморщил лоб: что-то знакомое. И только тут сообразил, что одна из трех – его жена. Его жена.

Они одновременно прошли по одной улице, и друг друга даже не узнали. На следующий день он выкроил время, забежал в ближайший ЗАГС и подал на развод. Препятствий к этому не было никаких.

Сашенька исчезла из его жизни легко. Получив официальное извещение о том, что их с гражданином Рощиным развели, собрала вещи и упорхнула. Должно быть, к одной из своих многочисленных подружек. Рощин подумал, что, слава тебе, Создатель, не успел ее прописать. Все времени не было.

Делить имущество девятнадцатилетняя девчонка не собиралась. Да и что делить? Однокомнатную квартиру? Сашенька была уверена, что денег у Рощина нет. А посему: невелико сокровище. Таких, как Рощин, она найдет вагон и маленькую тележку. Рощин был уверен в обратном: таких, как Сашенька, можно найти вагон и маленькую тележку. И актрис в том числе.

Их рассудило время.

…Она объявилась через шесть лет. Евгений Рощин за эти шесть лет прошел долгий путь. Научился делать деньги и стал известным режиссером. Он купил овдовевшей матери двухкомнатную квартиру в новом районе и в качестве компенсации за оставленную ему квартиру в центре обязался выплачивать ежемесячное пособие. Деньги эти позволяли матери вести тот образ жизни, к которому она привыкла.

Он построил загородный дом, потому что считал это лучшим вложением денег. И какая разница, чьи это деньги? Раз они попали в его руки?

Сам Рощин переехал обратно в центр и вновь оказался возле Марго. На расстоянии вытянутой руки. И все началось сначала.

Через шесть лет у него был свой офис, небольшое, но стильное помещение в центре города, на бойком месте. Аренда стоила безумно дорого, но зато престиж! Дела Евгения Рощина шли неплохо, так он, во всяком случае, говорил. Правду знал только он сам. Внешне все выглядело респектабельно.

И вот в этот стильный офис однажды пришла женщина, черты лица которой Евгению Рощину отдаленно кого-то напоминали. Он присмотрелся и ахнул: Сашенька! Потом порадовался за себя.

Во-первых, она располнела. Но по-прежнему носила джинсы в обтяжку. Глядя на ее выпирающий животик и расплывшуюся талию, Рощин злорадно подумал: пиво не надо пить в таком количестве. А глядя в лицо: не надо столько курить. Да и театральный грим сделал свое черное дело. В семнадцать лет она была девочка-цветочек. Сашенька. Сейчас перед ним стояла нахальная разбитная баба, с крашеными волосами и водянистыми глазами, под которыми залегли глубокие тени. Кожа ее лица была несвежей и помятой, словно простыня, которой пользовались не меньше месяца. Кто только ею не пользовался! То есть, Сашенькой.

– Здравствуй, Рощин, – сказала она.

Это была неслыханная наглость.

– Кто тебя пустил? – зло спросил он.

– Я сказала, что твоя жена!

– Бывшая жена.

– Не забывай: у меня есть паспорт. А в паспорте твоя фамилия.

Ах, да! По глупости он дал ей свою фамилию! Собственная-то оказалась неблагозвучной. Девочка «Как-бы-не-сморозить-глупость» из города «Как-его-тамск».

– А не пошла бы ты вон? – спокойно сказал Евгений Рощин. У которого к тому времени уже было три бывших жены.

– Я предпочитаю остаться здесь.

Она села в кресло, закинула ногу на ногу и достала из сумочки пачку сигарет. Он с откровенной брезгливостью смотрел на жирную Сашенькину ляжку. Его тошнило. Мелькнула мысль: «А не позвать ли охрану?».

– Не спеши, – сказала Сашенька. И с усмешкой оглядела офис: – А ты неплохо устроился. Знала бы, что так будет, ни за что не дала бы тебе развод.

– А куда бы ты делась?

– Рощин! Ты же меня любил! – она хлопнула глазами, как тогда, в семнадцать лет. Но это уже были не те глаза.

– Я заблуждался.

– Ты меня соблазнил.

– Ложь! Ты переигрывала, изображая девственницу! Ты всегда была скверной актрисой!

– Но мы два года жили вместе!

– Полтора.

– Ах, ты считал!

– Разумеется. День за два. Ты отняла у меня чистых три года жизни. И, хотя это был самый короткий мой брак, и самый легкий развод, я считаю себя пострадавшим. Кстати, как твоя карьера? – ехидно спросил он.

– Вот об этом я и пришла с тобой поговорить. Рощин, ты должен мне помочь.

– Что-о?!

Его рука машинально потянулась к тревожной кнопке. Выставить ее вон! Немедленно!

– Я ведь помню. За тобой есть грешок. Помнишь двадцать второе июня? Нам в школе все долдонили: «в этот день, мальчики и девочки, началась война». Потому я запомнила дату. Потом ко мне из милиции приходили. Я сказала все, что ты велел. И подписала.

Он побледнел. Кто бы мог подумать, что дуреха запомнит такую мелочь! Ну, пококетничала с оперативником, зеленым пацаном, только-только из училища, состроила глазки. И умчалась на вечеринку со сто долларовой купюрой, которую сунул ей муж. К тому времени Рощин уже знал настоящую Сашенькину цену.

– Конечно, это мелочь, – прищурившись, протянула Сашенька. Пардон! Александра Рощина! – Но ведь зачем-то тебе это было нужно?

Это пригодилось ему сейчас! Именно сейчас! Рощин задумался. Потом напряженно спросил:

– Чего ты хочешь?

– Женя, мои дела идут плохо, – жалобно заговорила она. – Главных ролей мне не дают, в кино не снимают. Правдами и неправдами добилась кинопроб…

Он внимательно посмотрел ей в лицо и усмехнулся. Правдами и неправдами! И есть желающие спать с этой бабой! А ведь была красотка! Истаскалась. Только бы не захотела обратно в его постель.

– Женя, у меня так мало шансов. Роль второго плана. Подруга главной героини. Но если я появлюсь на экране, это будет начало моей карьеры! Мне только двадцать пять!

– Давай начистоту: ты не умеешь играть.

– Но это же сериал! Всего лишь сериал! Я за Оскаром не гонюсь, меня и «мыло» устроит. Лишь бы на кусок хлеба заработать. В конце концов, я не так уж много прошу. Ты же можешь все, Рощин. Неужели тебе меня не жалко?

– А ты… Ты подумала, как я жил эти полтора года?! С тобой?! Пахал, как проклятый, а дома у меня даже тарелки супа не было! Я приходил, усталый, и видел только грязь, пустой холодильник, и ванну, полную киснущего белья! Тебе не было меня жалко?! Ты – женщина… – тут он словно захлебнулся.

– Женя… Я была дура. Я жалею об этом.

– Жалеешь… – он уже взял себя в руки. Усмехнулся: – хорошо хоть так. Ладно, я тебе помогу. Кто режиссер?

– Женя…

Она расслабилась и откинулась на спинку кресла. На лбу выступила испарина. Потом Сашенька поспешно полезла в сумочку.

– Вот визитка.

Он с некоторой брезгливостью взял карточку, глянул в нее, усмехнулся и потянулся к телефону. Через пять минут сказал:

– Роль твоя. Но чтобы больше я тебя не видел. Убирайся!

Она вскочила.

– Убирайся, – повторил Рощин.

В дверях Сашенька обернулась:

– Женя, если ты хочешь, мы могли бы…

Ее выразительный взгляд досказал остальное. Рощин вновь почувствовал, как к горлу подступила тошнота.

– Я очень занят, – сухо сказал он. – И у меня ревнивая жена.

– Насколько я знаю, вы разъехались.

– Ах, ты навела справки! Тогда надеюсь, ты знаешь, что у меня есть любовница?

– Она же старуха!

– Вон! Va-t‘en! – сказал он таким тоном, что Сашенька выскочила из кабинета как пробка. Бывший муж переходил на французский язык в моменты наивысшего раздражения. Это она помнила. После таких слов обычно следовала пощечина.

– Incroyable! – сквозь зубы сказал Евгений Рощин, когда захлопнулась дверь. – Невероятно! Elle dura compléte! И я должен уступить! Полная дура, – повторил он уже по-русски, постепенно успокаиваясь.

Никому он не позволит так говорить о Марго. Старуха! Тебе до этой старухи далеко! Так далеко, что…

Он подумал, что если бы не шантаж, покуражился бы над бывшей госпожой Рощиной всласть. Она даже не догадывается, что кроется за тем крохотным эпизодом. Какие грандиозные планы. На этом фундаменте выстроено здание его успеха. Этот бой надо выигрывать во что бы то ни стало.

Иначе он не Евгений Рощин…

повторная атака

На то, чтобы заметить очевидное, приехавшим сотрудникам уголовного розыска понадобилось гораздо больше времени, чем ему. Леонидов начал терять терпение. Работали они медленно и чрезвычайно небрежно.

Все понятно: Белкин определен в главные подозреваемые. У двери черного хода лежит его портсигар. Важная улика. А почему тогда она заперта, эта дверь, в то время как входная открыта? И какой лестницей воспользовался убийца, когда выходил? Возможно, что у него был ключ.

Алексей проверил: дверь черного хода можно закрыть только при помощи ключа. Либо запереть изнутри. Если просто захлопнуть, она останется открытой. Лестница ведет не во двор, а на противоположную сторону улицы. Маленькая такая улочка, которую можно пересечь, оставшись незамеченным, юркнуть под арку и воспользоваться проходным двором. Если у убийцы был ключ, он именно так и поступил. Но откуда у него ключ? Возможны варианты. Значит, надо опрашивать соседей. Искать случайных свидетелей. Рутина. Не факт, что будет результат. Не факт.

А кто у нас соседи? В том-то и дело! Простые люди здесь не живут. Попробуй, допроси известного певца или владельца нотариальной конторы! В которую тоже обращаются люди не простые. Здесь осиное гнездо. Потревожь его – в тебя вонзятся сотни жал. Поэтому опера и работают так небрежно. Есть подозреваемый, и хорошо.

А вот Белкин, похоже, попал. За него возьмутся всерьез.

– И как впечатление? – тронул его за плечо Барышев.

– Медленно работают. Пора опрашивать соседей. Чего они тянут?

– А что это даст? Видал, какие стены! Хоть из пушки пали – никто ничего не услышит!

И Барышев согнутым пальцем постучал по стене. С сожалением сказал:

– А говорят: современные технологии, современные технологии! Вот где технологии! Сколько десятков лет уже стоит, а? Нет, мы не совершенствуемся, мы упрощаемся.

– В простоте совершенство, – усмехнулся он.

– Чего?

– Я говорю, дело простое и вместе с тем практически не раскрываемое. Голова у кого-то варит. Я о двух трупах.

– Да тут же все очевидно, – отмахнулся Барышев.

– Пойдем, поговорим с охранником.

– Ты чего, Леха? Это же самодеятельность!

– А ты не кричи. По тихому. А эти пусть работают.

Он с усмешкой посмотрел на низенького, кургузого капитана, с важностью прохаживающегося по квартире. Это ж надо! Убит Евгений Рощин! Заколот дуэльной шпагой! Будет о чем рассказать!

Они с Серегой по-тихому выскользнули на площадку. Барышев, сопя, затопал по лестнице. У подъезда стояла толпа. Согласно теории А. А. Леонидова, который считал, что три человека – это уже толпа. Солировала дворничиха в оранжевом жилете. Захлебываясь, она рассказывала, что убили известного режиссера.

– Жена, – решительно взмахнула она метлой. Словно приговор подписала. – Больше некому.

– Заказали, – поддержала ее старушка в белоснежном парике. Сморщенное, как у обезьянки, личико окружали букли, старинная шаль была сколота у горла огромной брошью с камнем зеленого цвета. К ногам старушки жалось голое существо отвратительного вида, на четырех дрожащих тоненьких ножках. Существо было одето в голубой жилет.

– Мужика не поделили с Риткой, – поджала губы дама в кожаном френче. Из-под френча выглядывали спортивные штаны с лампасами, из-под штанов модные остроносые туфли. На руках у дамы сверкали многочисленные браслеты и кольца. Там же, на руках, пристроилось другое странное существо. По виду кот, пушистый, белоснежный, но стриженый под пуделя. Львиная грива, хвост с кисточкой на конце и выстриженные до гладкости ноги. Леонидов смотрел во все глаза. Картина, ему представшая, была чрезвычайно живописной. Не говоря уже о том, как озвучено!

– Ритка – это кто? – спросил Серега Барышев, подходя к толпе.

Дама ойкнула и спустила с рук кота. Вид у Сереги был внушительный. Кот оказался больше собаки. Ибо голое существо в жилете Леонидов после некоторого раздумья отнес к породе собачьих.

– Брысь, – сказала старушка, потому что кот начал жаться к левретке. Или как ее там?

– Да что вы, Анна Тихоновна, он у нас кастрированный! – сказала дама.

Леонидов опешил: она думает, что их можно скрестить? Кота и левретку? Впрочем, как знать. Ты, Господи, большой шутник!

– Ритка – это Женькина любовница, – ответила дворничиха. – Они чуть ли не с детства хороводятся.

– Да-да, – подтвердила старушка, подхватив на руки левретку. Кто знает, что там с котом? – Риточка Лепаш – прелестная девочка. Они живут в нашем доме вот уже много лет. Я помню еще ее бабушку…

– Анна Тихоновна, какая девочка! – всплеснула руками дворничиха. – Ей, небось, под сорок! И кто это они? Портниха-то Лепаш, ее мать, два года как скончалась!

– Леха, запомни: Маргарита Лепаш, – сказал Барышев. И рявкнул: – Номер квартиры?

– Третий подъезд, второй этаж, дверь налево, – по-военному отчеканила дворничиха.

– Значит, любовница Евгения Рощина живет в соседнем подъезде, – покачал головой Алексей. – Что тут скажешь? Удобно. А жена? Где живет его жена?

– Они разъехались, – тут же вмешалась в разговор хозяйка кота. – Валерия Станиславовна живет в загородном доме.

– Разъехались или официально разошлись? – уточнил Алексей.

– О, молодой человек! – тряхнула буклями старушка. – Это не так-то просто, когда речь идет о такой даме, как Валерия Станиславовна! Они же подписывали брачный контракт! Не то, что нынешняя молодежь. Все наспех, все кое-как. И никаких обязательств.

– А вы откуда знаете? О контракте? – подозрительно спросила владелица кота.

– У Валерии Станиславовны прелестная собачка. Персидский грифон по кличке Гарольд. В то время, как я выгуливала Бетси, она выводила Гарольда. Несколько раз нам удалось побеседовать, в то время как собаки делали свои дела. Вот на этой самой лавочке мы и сидели.

Острый подбородок указал на стоящую у подъезда скамейку. Массивные ножки, похожие на львиные лапы, изогнутая спинка, в узоре чугунного литья которой можно прочесть и королевские лилии и вензеля. Настоящий трон! Но трон такой длины, что при желании на нем может уместиться маленькая королевская династия. Значит, на этой самой лавочке…

– Валерия Станиславовна дама приятная во всех отношениях, – добавила старушка, тронув указательным пальцем брошь. Зеленый камень весело подмигнул Леонидову: а ты сомневался?

– Пардон, – отвесил вдруг Серега неуклюжий поклон. Левретка на это испуганно тявкнула, а кот фыркнул. Алексей же изумленно поднял брови. Обстановка-таки подействовала. Дуэльные шпаги, старушка с буклями, левретка…

Барышев отвел друга в сторонку:

– Леха, что скажешь? Две бабы, один мужик.

– Хочешь сказать, что одна из ревности заколола его шпагой? – чуть не рассмеялся Алексей.

– Но у нее мог быть мужчина. Хороший фехтовальщик.

– Значит, надо устанавливать круг знакомства.

– Мать их. Глянь, какая тварь, – сделал едва заметное движение бровями Барышев.

– В жилете или под пуделя?

– Почему под пуделя? Это и есть пудель.

– Это, Сережа, кот.

– Иди ты! – Барышев прищурился, потом удивленно сказал: – А ведь верно! Кот!

– А ты говоришь: зоопарк. Вот где зоопарк!

– А смысл? – покосился Серега на кота.

– Деньгам нужно лицо. А лицо денег есть что?

– Что?

– Вещи, которые на них можно купить.

– Кот не вещь, – разумно заметил Барышев. – Он – животное.

– Ты сам недавно спрашивал: за что мучаются слоны?

– Леонидов, ты жутко умный. Но мне сейчас не до этого. С которой бабы начать? С той, что под боком, или с той, что на даче? По логике вещей…

– По логике вещей начать надо с охранника.

Леонидов обернулся и поманил пальцем парня в камуфляже, который стоял у шлагбаума с застывшим лицом. Парень посмотрел на Барышева. Серега сделал выразительное движение могучими плечами. Парень тут же затрусил к ним. Они отошли подальше от толпы, за угол дома.

– Ты здесь с утра? – спросил Алексей у парня.

– Так точно. Мой день.

– Черный «Форд», в номере буквы «АГУ», видел? – деловито осведомился Серега.

– А как же! – оживился охранник. – То приедет, то уедет.

Они переглянулись.

– То есть? – напряженно спросил Алексей.

– Мне как? С самого начала рассказывать?

– Именно, – кивнул Серега.

– Значит, дело было так, – с готовностью откликнулся парень.

туше

… – Первый раз машина марки «Форд» черного цвета с комбинацией букв «АГУ» в номере, две в начале, третья, «У», в самом конце, появилась здесь в половине третьего, – отрапортовал охранник. – Из нее вышел знакомый мне мужчина. Я знал, что он приезжает к Евгению Рощину. Видал несколько раз, как режиссер его провожал. Имени и фамилии мужика не спрашивал, но по просьбе Рощина пропускал беспрепятственно. Мне, главное, машину знать в лицо, – тихо добавил парень.

– Чаевые берешь? – прищурился Барышев. Парень потупился.

– Не мешай, – покачал головой Алексей. И охраннику: – Продолжай.

– Мужчина припарковал машину, подошел к двери во второй подъезд, набрал комбинацию цифр на переговорном устройстве, связался с хозяином и тот открыл ему дверь.

– Открыл сразу? – уточнил Алексей.

– Сразу. Мужик вроде как сказал: «Женя, это я». После того, как Рощин спросил: «Кто там?» И дверь тут же открылась.

– Значит, в половине третьего Рощин был жив.

– Вот, вот, – кивнул охранник. – Я еще подумал: приятели собираются.

Алексей вновь переглянулся с Барышевым.

– То есть? – спросил тот.

– За полчаса до того к режиссеру пришел этот… Артист, – парень в камуфляже невольно поморщился. – Смазливый такой. Блондин.

– Белкин?

– Я сериалов не смотрю. У баб спросите.

Женщины, выгуливающие животных, не спешили расходиться. Но вряд ли они здесь с двух часов. Погода, конечно, хорошая. Но…

– Он вышел из подъезда минут через десять, – сказал охранник. – Хозяин «Форда». И молча направился к машине. Лицо у него было…

Он вдруг задумался.

– Какое лицо? – спросил Алексей.

– Ну, вроде как не в себе человек. И весь какой-то… зажатый. Или напуганный. Да, так… Словно бы даже ростом меньше стал. Съежился.

– А это точно был он?

– Спрашиваете! Я ж не слепой! И шрам под глазом в виде подковы. Приметный. Он достал ключи от машины, сел в «Форд». Я спросил: «Открыть?» Имея в виду шлагбаум. Он кивнул. Я поднял шлагбаум, и он уехал.

– А артист?

– Артиста не видел.

– А Белкин… То есть, артист, пришел пешком? Или на машине?

– Пешком.

– У него что, машины не было?

– Почему не было? Была. Может, сломалась. Или продал. Он их часто менял, машины. Я в них запутался. Вот артиста пропускал по фейсу. То есть, по лицу. Смазливый мужик, – не удержался охранник. – Уж больно бабам нравится. И баб у него! Как машины меняет. Покатается с месяц, глядишь, у него уже другая.

– Женщина или машина? – хмуро спросил Барышев.

– Обе. Путаный мужик.

– Вот даже как? У них что, были с Рощиным какие-то дела? – спросил Алексей.

– Спрашиваете! Частый гость! Да, примерно через час черный «Форд» вновь подъехал к дому. И я снова его впустил на территорию. Я почему запомнил, – виновато сказал парень. – Мне показалось, что машина помятая. Вроде как в ДТП попала. А хозяин ее вошел в дом, и буквально через минуту вылетел оттуда, как ошпаренный. И лицо у него было такое… Еще хуже, чем в первый раз! Сначала был черный, а потом бледный, словно смерть. Вот.

Парень перевел дух.

– Вот так, Леха! – возбужденно сказал Барышев. – А ты говоришь: купаться! Это был Самарин. Теперь ясно на сто процентов.

– Ты уверен, что его не было ровно минуту? – спросил у охранника Алексей.

– Ну, минут пять. Это максимум.

– Как же он вошел в подъезд? – удивился Леонидов. – Ведь надо было, чтобы ему открыли!

– Да! – хлопнул себя по лбу парень. – Так ведь света не было!

– Как так? – удивился Барышев. В таком месте да не было света!

– С полчаса. Точно. А когда нет света, кодовый замок не работает. То есть, дверь открыта. Но дело было днем, мы за дверями присматривали. Поскольку я знал этого мужика, то пропустил его беспрепятственно. А почему запомнил… Не успел я шлагбаум поднять, как он обратно вылетает! Ну, е-мое! Замучил!

– Машину ты хорошо рассмотрел? – спросил Барышев. – На ней точно были повреждения?

– Хорошо рассмотреть не успел. Со шлагбаумом возился. Но правое крыло сильно помято, это уж точно. И правая фара разбита.

Алексей был в шоке. Неужели он ошибся? Настя Воловая ошиблась?! Самарин и в самом деле убил своего лучшего друга! Но что он знает об этом человеке? Ровным счетом ничего. Просто доверяет Насте. Она сказала: Рома этого сделать не мог.

Но факты…

– Осталось уточнить время смерти, – мрачно сказал он.

– Волового убили в начале четвертого, – напомнил Барышев. – Согласно показаниям свидетелей. Ровно в три Петр Андреевич вышел из дома.

– А звонок…

– Звонок был в половине третьего.

– Из квартиры Рощина, – задумчиво сказал Алексей.

– То есть, когда к нему пришел Самарин. Все, Леша, пока сходится.

– Самарин пришел к Рощину, обсудить какие-то дела. Из квартиры Рощина позвонил Воловому, назначил встречу. По каким-то причинам убил его. И по непонятным причинам вернулся в квартиру Рощина, откуда через пять минут выскочил, как ошпаренный. И бледный, как смерть. Как смерть, чуешь?

– …потому что увидел труп, – закончил Барышев.

– А полчаса в доме не было света. Это еще надо выяснить: почему? Может, нарочно отключили. Один ли дом был обесточен, весь ли? Момент, – он цепко взглянул на охранника: – Когда Самарин, то есть, владелец «Форда», выскочил из дома, свет был?

– Только что дали, – кивнул охранник. – Потому что раздался писк. С той стороны нажали на кнопку.

– Рощина он за пять минут убить не мог, – покачал головой Алексей. – Надо же было подняться на третий этаж, затеять ссору, сойтись в поединке… Нет, это дело не пяти минут.

– Я же сказал: пять минут максимум, – напомнил охранник. – Мне показалось, он тут же выскочил из подъезда.

– Осталось установить местоположение артиста, – сделал вывод Барышев. – А с Самариным понятно: Волового убил он.

– Я не верю, – покачал головой Алексей.

– Верю всякому зверю, а тебе, ежу, погожу, – оскалился Барышев. И хлопнул парня в камуфляже по плечу: – Молодец! Осталось все это повторить у следователя и поставить подпись под протоколом.

– Есть! – вытянулся охранник. И спросил: – А вы кто?

– Из милиции, я же тебе сказал, – терпеливо пояснил Серега.

– Удар-то был фирменный! Когда вы меня свалили. Откуда?

– Для этого надо рассказать мою биографию. Это я делаю в двух формах: устно и письменно. Друзьям и начальству. Вот когда станешь генералом… – Барышев с сомнением посмотрел на парня в камуфляже. И Леонидову: – Леха, пошли к бабам.

– Да-да.

– А чего лицо такое кислое? Интуиция подвела?

– Интуиция меня никогда не подводит, – упрямо сказал Алексей.

Но факты… После того, как сотрудник вневедомственной охраны даст показания следователю, Самарина задержат. По подозрению в убийстве Петра Волового. И ничего тут не поделаешь.