Текст книги "Кара небесная, или Стикс-2"

День шестой

Утро – вечер

Дело сделано. Съездила в дом отдыха, договорилась насчет сауны. Все осмотрела и осталась довольна. Лешка, естественно, увязался с ней. Сделал вид, что идея ему нравится. Но спросил подозрительно:

– Откуда у тебя бабки?

По его расчетам, деньги у Ольги уже должны были закончиться. Но Маруся взял с нее гораздо меньше, только за консультацию. Поэтому она оплачивает сауну из своих. То есть из Лешкиных. Три часа отсутствия обошлись ему в пятьсот долларов. Где же все-таки он был? Но всего предусмотреть невозможно. Да и некогда ей. Надо еще позаботиться о транспорте. Ольге нужно, чтобы их всех доставили сюда, в «Лесное». Их тринадцать человек, включая Нахрапьева и эту Олесю. Менеджер по персоналу вчера звонил. Уточнили количество желающих отдохнуть за городом за чужой счет. Значит, маршрутное такси. От супермаркета и до дома отдыха «Лесное». Тринадцать человек. Несчастливое число. Случайность? Или знак судьбы? Но механизм запущен. Она уже ничего не в силах изменить.

А погода радует. Похолодало, накрапывает дождь. Это значит, что народу в «Лесном» будет мало, будни, холодно. А тем, кто сюда приедет, не до прогулок. В «Лесном» бассейн, два бара, бильярд. И сауна в такую погоду – в самый раз. Ей везет.

Домик для отдыха, где находится сауна, стоит на отшибе, в лесу. Вокруг высоченные ели, воздух чист, как горный хрусталь. Не дышится – поется. Она выражает желание осмотреть избу, и черный, как головешка, истопник охотно демонстрирует ей и комнаты отдыха, и обе парилки. Приговаривая: «Ай, хорошо! Ай, нравится!» По-русски он говорит плохо, с сильным акцентом. Но дело свое знает.

Все здесь сработано на славу. Изба бревенчатая, добротная, комнаты отдыха отделаны сосной, парные – осиновой вагонкой, помещение, где находится небольшой бассейн, – кафелем. Саун две, комнат для отдыха тоже две. Двери двойные. Пахнет березовыми вениками.

– Ай, хорошо, – улыбается истопник. И Ольга согласно кивает.

В оконных рамах снаружи торчат березовые ветки, листья давно засохли, стояла жара. В комнате истопника тоже веники. Пучки засушенных трав, связки лука и чеснока. Видимо, здесь он и ночует. Живет при доме отдыха, при сауне. Что ж, их таких немало. Переселенцев. Осели кто где. Некоторые при подмосковных санаториях, домах отдыха. Работают на совесть, потому как деваться некуда. И каждый мечтает перевезти сюда семью.

– Мне все здесь нравится, – говорит она.

– Чему тут нравиться? – морщится Лешка.

– Я не понимаю: ты поссориться хочешь? Все, что мне нравится, тебе противно.

– Ну, завелась! Я париться не люблю, что в этом такого?

– Зачем же тогда едешь?

– У меня отпуск, – бурчит он.

А у нее в сумочке квитанция. С четырнадцати ноль-ноль до двадцати ноль-ноль. Это ее время. Оплаченное. Вечером, в половине девятого, приедет микроавтобус и заберет напарившихся «клиентов». Для тех, кому с ними не по пути, автобусная остановка. Она все рассчитала. Будем надеяться, что правильно.

– Ну все, что ли? – раздраженно спрашивает Лешка.

– На сегодня все. Место хотя бы красивое?

– Что? Да, красивое, – соглашается он.

– О чем ты все время думаешь?

– О тебе, солнышко. О тебе.

– Это приятно. Я рада, что ты уже не находишь мою затею с сауной дурацкой.

– Я не понимаю, зачем надо тащить сюда столько народу?

– В тесноте, да не в обиде, – усмехается она. – И потом: что ты переживаешь? Они сами по себе, мы сами. Саун две. Комнат отдыха тоже. Они к нам не пойдут. А мы к ним.

– Будем надеяться, – кисло говорит он.

По дороге домой они с Лешкой заезжают в супермаркет. Ольга договорилась по телефону о встрече с менеджером по персоналу.

– Это недолго, – говорит она Ладошкину и добавляет: – Можешь присутствовать.

Вызывают Нахрапьева. Тот идет, сияя улыбкой.

– Ольга, здравствуйте! Весь наш коллектив, наша смена выражает вам благодарность…

– Не стоит. Мы с Алексеем Петровичем только что оттуда. Дом отдыха «Лесное».

Ладошкин стоит рядом, лицо у него безразличное. Все трое ломают комедию. У каждого своя цель. Она не знает, какие планы у мужчин и что они думают, но пока оба играют по ее правилам. Потому что они едут. Все-таки едут.

– Александр, вы будете удивлены, но дом отдыха, в котором я заказала сауну, находится в Р-ском районе.

– Вот как? – Он и в самом деле удивлен.

– Места там уж больно живописные. Спросите у Алексея Петровича. Вокруг ели, воздух чистейший, все по высшему разряду, – нахваливает она.

– И далеко от Р-ска? – интересуется Нахрапьев.

– Километров двадцать.

– Я почему спрашиваю… – Он мнется. – Мы с Олесей… Владимировной поедем из Р-ска.

– Ах, вот оно что! – «Выходит, они любовники!»

– Раз это неподалеку, нам нет никакого смысла ехать вместе со всеми от супермаркета.

– Да, конечно. И обратно вы ее отвезете?

– Разумеется.

– Это меняет дело.

Да, для нее это многое меняет. Если они любовники, меньше проблем. Значит, он подвезет свою спутницу прямо к дому. И доведет до дверей квартиры, если она будет, ну, скажем, навеселе. Это многое меняет. Ольга улыбается:

– Я хотела как лучше. Если вы за рулем, значит, пить не будете?

– Если только пиво. Сколько мы там пробудем?

– Шесть часов.

– Ну, вот видите! Шесть часов в сауне! От двух бутылок пива и следа не останется!

– Это вам решать.

В разговор вмешивается Ладошкин:

– Ну? Вы обо всем договорились?

– Почти.

– Что еще?

– Так. Мелочи.

– Оля, у нас дела. В конце концов, есть телефон.

– Не буду вас задерживать, – поспешно говорит Нахрапьев.

Едва он отходит, Лешка начинает ей выговаривать:

– Я не понимаю, чего ты с ним церемонишься?

– Последнее время ты многого не понимаешь. Я слишком часто слышу от тебя эту фразу.

– Потому что я не понимаю. Ты выясняешь, с кем он поедет, на чем поедет, сколько собирается выпить. Он что тебе, родня? Или я чего-то не знаю? Говори прямо: он твой любовник?

– А ты ревнуешь? – усмехается она.

– Я просто пытаюсь понять…

Она тоже пытается понять: что случилось? Почему за кассой не видно знакомых каштановых кудрей? У нее что, выходной? У женщины, на нее похожей?

– Леша, мне надо кое-что купить.

– Но…

Не слушая его возражений, она идет в торговый зал, хватая по пути корзину для покупок. Что происходит? У нее что, вы…

О господи! Не может быть! Женщину, сидящую за кассой, она и узнает, и не узнает. Надо же! Сделала такую же стрижку, как у нее! Точь-в-точь! И стала блондинкой! Зачем? Она не знает, смеяться ей или плакать. Что происходит?

Женщина за кассой смотрит на нее с вызовом:

– Здравствуйте!

– Добрый день.

Ольге хочется спрятаться. Не нужно, чтобы заметили их сходство. Только не сейчас. Зачем это надо кассирше? Как ее? Олесе?

– У вас все? – спрашивает та.

– Да.

Покупок мало, Ольга поспешно сгружает их в сумку. Ладошкин ждет на улице. Кажется, он злится:

– Ну и зачем тебе все это? У нас и так холодильник забит!

– Успокойся: больше мы сюда не поедем. Дней пять.

Вроде бы никто не обратил внимания на стрижку новенькой. Заняты работой. А в сауне она накрутит на волосы полотенце, чтобы не пересушить. Неужели эта Олеся ей позавидовала? Захотела быть похожей на ту, что так щедро, с размахом, тратит деньги? Что ж, ей, Ольге, остается только внести маленькие коррективы в собственную внешность.

– Да, елочка, я записалась на сеанс к Марусе. Дай денег.

– Опять?!

– Мне необходимо кое-что сделать с лицом перед походом в сауну. Маску и массаж. Это не так дорого.

– Сколько времени понадобится?

– Немного. Ну, час. Мы поедем туда накануне.

– Ну, хорошо.

Он думает так же: в последний раз. Осталось потерпеть совсем немного.

Вечером Ольга лезет в сумочку и удивленно говорит:

– Леша, а где ключи от машины?

– От какой машины?

– От «Мерседеса» Ивана.

– А зачем они тебе? Я тебя вожу, туда, куда ты хочешь.

– Но они лежали в моей сумочке!

– Я их взял.

– Зачем?

– Потому что это моя машина.

– Я хотела бы получить их обратно.

– Ты куда-то собралась?

– Нет. Просто хочу посидеть в его машине. Что тут странного?

– Все. Твое поведение в последнее время странное. Я бы решил, что ты спятила, если б…

– Если б что?

Он не отвечает на вопрос, выходит из гостиной, а когда возвращается, на стол перед ней ложатся ключи. Серебряный брелок-дельфин, глаза из изумрудов. Дубль два. Это уже было. Она берет ключи и равнодушно кладет их в сумочку. Ей и в самом деле надо посидеть в Ваниной машине. Поговорить с ним. Что происходит?

Механизм запущен. Она вроде бы контролирует ситуацию. Вроде бы. Но что-то происходит помимо ее воли. Что-то, чего она не понимает. Ночью, во сне, она опять летит на восток, где встает солнце, и самолет ложится на крыло. Перед глазами Земля: бурые сопки, голубые озера… Но теперь Ольга точно знает, что она не садится, а падает…

День седьмой

Утро

– Руслан, проходи.

– Капитан Свистунов по вашему приказанию…

– Хорош! Вот что Руслан…

Он так и остается на ковре по стойке «смирно». Полковник какое-то время разглядывает его и повторяет:

– Хорош! Я ж понимаю: никто не без греха. Все пьют. Взять хоть твоего дружка Ваню Мукаева. Вот за кем подвигов числится! Но на работе его пьяным никто не видел. И чтобы он в обеденное время учинил драку в общественном месте…

– Это была не драка.

– А что?

– Задержание опасного преступника.

– А почему стекло разбил? Посуды сколько переколотил?

– Так задержание же! Положено бить и колотить.

– А почему графин водки перед этим высосал?

– Всего-то двести граммов…

– А до того сколько?

– Так это для храбрости, – бормочет он. – Задержание же. Особо опасного.

– Хватит паясничать! Ты шути, да не забывайся! Позоришь честь офицерского мундира!

– Вы знаете, почему я пью, – тихо говорит он.

– Знаю. Потому и терпел столько. Но всякому терпению есть предел. В общем, так. Пиши рапорт.

– По собственному желанию?

– В отпуск! Пока в отпуск. Лето на дворе, а у тебя, я знаю, дача. Вот и вали в эту… как ее? – морщится полковник.

– Первомайское.

– Вот-вот. С кадрами, сам знаешь, проблема. Пересидишь какое-то время в деревне, успокоишься. А там видно будет. И скажи мне спасибо, слышишь?

– Есть сказать спасибо! С какого числа прикажете отбыть?

– С понедельника. А завтра у тебя дежурство по району. И попробуй прийти пьяным на работу.

– Есть попробовать!

– Свистунов, твою мать!

– Я пошутил.

– Отставить шуточки! Меры не знаешь, Свистунов! И… Хватит пить, Руслан. Ивана все равно не вернешь, а жизнь продолжается. Я знаю, у тебя сын родился. Мы тут подарок готовим всем коллективом. Лапки-то обмывать будем? Как она, кстати, себя чувствует?

– Она?

– Жена. Да что с тобой?

– Я в порядке. Лена у мамы. Сын тоже. Здоров. Все здоровы. Кроме меня.

– В отпуск тебе надо. И… хватит пить.

Он и сам уже понял: хватит. Ивана не вернешь. Ни того, ни… Надо же: деньги послал. Зое. Похоже, он один только знает, капитан Свистунов, о том, что их было двое. Сидорчук повесился, близнецы погибли. Цыпин догадывается. Но какое это имеет значение? Ну, двое. Оба погибли. Закончилась история. Дело в архиве. Точка.

А у него завтра работа. Надо дотерпеть.

Полдень

– Как вы сказали?!!!

– ДНК не совпадает, Алексей Петрович. Эти люди не состояли в родственных отношениях.

– Как так: не состояли?

– Человек, труп которого нашли на пожаре, и тот, образец которого вы привезли…

– Постойте-постойте… Вы уверены?

– Точный анализ можно сделать только за границей, в Германии, у нас нет такой аппаратуры. Это дорого и займет много времени. Но я считаю, что бесполезно. Никакого сходства. Эти люди не состояли в родственных отношениях. Но если вы хотите…

– Я заеду за заключением.

– Будем вас ждать.

Он вытирает холодный пот со лба. Неожиданность. И тут же вновь берется за телефон:

– Это Ладошкин.

– Слушаю вас, Алексей Петрович.

– Сделали сравнительный анализ ДНК. Мне только что позвонили.

– Все в порядке?

– Как сказать…

– Говорите.

– Это не Саранский. Я привез из Горетовки прядь волос его матери. Отдал в лабораторию. ДНК не совпадает.

– Это что, шутка? Если шутка, то неудачная.

– Да какое там! Я сам ничего не понимаю!

– Выходит, это не он?

– Выходит, что так.

– А где же тогда он?

– Не знаю. Иван не объявлялся. Я видел его последний раз в июне.

– В июне?

– Он приезжал в офис на Волоколамском шоссе. Взял деньги.

– Много?

– Тридцать тысяч долларов.

– Ну, с такими деньгами далеко не уедешь.

– А счета за границей?

– Его документы по-прежнему лежат в посольстве. За ними никто не обращался. Ладно. Завтра состоится передача записей. Или что там у нее? Мы вас подстрахуем. В доме отдыха будут наши люди. Действуем согласно утвержденному плану. Но то, что вы сказали… Это меняет дело. До завтра, Алексей Петрович.

Рука, в которой зажат телефон, вспотела. Выходит, Иван жив? Но это невозможно! Чей же труп нашли тогда на пожарище? Кто сжег лабораторию? И где, наконец, сам Саранский? Может, в сговоре с Ольгой? Не в салоне же красоты они встречаются. Иван замаскировался под дамского парикмахера? Какая чушь! Но они правы: это меняет планы. Механизм запущен, его уже не остановишь.

Вечер

Лешка нервничает. Весь день кому-то названивает. А ее, Ольгин, телефон молчит. Но завтра все закончится. Для кого-то из них непременно.

Она почти готова. Заскочила к Марусе, подправила прическу. Час, что она там пробыла, Лешка ждал в салоне. Ольга была крайне удивлена, когда Ладошкин зашел внутрь, уселся в холле на диван и сказал:

– Я тебя здесь подожду.

Ему предложили кофе. Не отказался. Когда вышел Маруся, разглядывал его, словно рентгеном просвечивал. Стилист даже пожаловался любимой клиентке, усадив ее в кресло:

– Ну и жених у тебя! Мне показалось, он меня сейчас съест! Он мне что, не доверяет?

И оба вздрогнули: в дверях стоял Ладошкин. Ольга увидела его в зеркале, Маруся через плечо. Лешка стоял и смотрел… Нет, не на них. Осматривал помещение, где работает Маруся.

– Тебе чего? – спросила она, глядя на Лешку в зеркало.

– Да так.

И ушел. Они с Марусей переглянулись:

– Что с ним?

– Я же говорю: он мне не доверяет! Я что, плохо работаю? – пожаловался стилист. – Раньше никто не жаловался! Ни мужья, ни женихи мне отродясь не докучали!

Когда она через час вышла в холл, Лешка оживленно беседовал о чем-то с секретаршей. Это было странно. Ладошкин – сноб. Чтобы он снизошел до разговора с девушкой на ресепшен в салоне красоты?! Да он же всех женщин считает дурами! Недостойными внимания математика. Что это с ним?

– Леша!

– Ты все, солнышко?

Он поднялся. Лицо странное. Это выражение она знает. «Похоже, я чего-то не понимаю». А он не выносит, когда не понимает, что происходит.

– Я – все.

Он смотрит на ее волосы, но ничего не говорит. И в машине молчит. Она не выдерживает:

– Что-то случилось?

– Да так. Пустяки.

– Давай говори.

– ДНК не совпадает. Мне позвонили и сообщили результаты сравнительного анализа.

– Что?

– Это не Саранский.

– Ты, должно быть, шутишь?

– Да что вы все заладили! – орет он. – Какие уж тут шутки! Не он это! Не он!

– А где же тогда он?

– Тебе это лучше знать!

– Ах, вот ты меня в чем подозреваешь! В том, что я его прячу! – Она хохочет, потом принимается реветь. Это истерика.

– Замолчи!

– Значит, он сбежал! Бросил меня! Я так и знала!

– Не только тебя! Он нас всех кинул! Ты должна это понимать! И как только он объявится…

– Не учи меня, – всхлипывая, говорит она.

А вечером берет ключи и идет к его машине. К черному «Мерседесу». Что бы там Лешка ни говорил, это машина Саранского. Она стояла у дома в тот день, когда случился пожар. Только Иван знал, что под ковриком лежит ключ. Она садится в «мерс». Обратной дороги нет.

Протягивает руку и открывает «бардачок»…

День восьмой, бесконечный

После полудня

– Руслан Олегович!

– Да? Что такое?

Вздрагивает, поднимает голову. Надо же, задремал! С похмелья голова раскалывается, во рту сухо, ноги ватные. Сидел с час над раскрытой папкой, буквы расплывались перед глазами, потом уткнулся лбом в столешницу и отключился. Ему только что снился сон. Они с Ванькой Мукаевым на берегу речки. Почему-то в Горетовке. Сзади – сарай. Выпивают, закусывают. А в речке купается Леся. Вдруг Ванька поднимается и идет в сарай.

– Куда?! – орет он. – А ну, стой! Мука! Стой! Назад!!!

– Руслан Олегович!

– А? Что такое?

– ЧП в «Лесном»! Бригаду на выезд!

– «Лесное» – что это? – Спросонья он соображает плохо.

– Дом отдыха в двадцати километрах от Р-ска. Наша территория.

– И что там?

– Один труп. Огнестрел. Двое попали в больницу. Компания поехала на отдых. Заказали сауну. Разумеется, пиво, водка.

– Хорошо отдохнули! – щерится он. – Что, и девочки были?

– Звонивший не уточнил. Сказали только: труп. И вроде бы двое пострадавших.

– Ладно, на месте разберемся.

Он идет к выходу, чувствуя тошноту. На улице пасмурно. Молоденький практикант еще не при погонах рвется в бой, на труп. Руслан хватает его за плечо и говорит нетерпеливо:

– Слышь, ты. Как тебя?

– Николай.

– Сбегай, Коля, за пивом. Иначе не доеду.

– Торопиться ж надо! Там труп!

– Да куда он денется, твою мать… Вот ведь, перепьются и давай друг в друга палить! Чего людям неймется? Лето на дворе, живи – радуйся.

– Руслан, ты как? – Это его напарник, старлей. В курсе проблем непосредственного начальника, принимает дружеское участие.

– Нормально, – морщится он. – Сейчас пива выпью, и – порядок. Доеду. Вот ведь! Три дня до отпуска не дотянул! Теперь на меня дело повесят!

– Да ладно тебе! Раскроем по горячим следам! Они все там. И кто стрелял, и в кого стреляли. На месте. В санатории отдыхали сотрудники вневедомственной охраны из Москвы, они оцепили место происшествия, как только случилось ЧП.

– А кто звонил?

– Истопник. То ли таджик, то ли узбек. «За пива ходить, они пива хотеть. Денег давать. Многа. Не видеть, не слыхать, ящик тащить – видеть мертвый человек», – передразнил напарник.

– Где? В ящике видеть? О, вот и Николай! Спасибо, друг! Метеор! Полковником будешь. Генерала не обещаю. Генералом я сам буду. Если доживу хотя бы до завтрашнего утра. Холодное?

– Просил холодного, – отводит глаза практикант.

– Ну, в машину! Двинули!

В машине Руслан пьет пиво. Остальные смотрят сочувственно. Интересно, кто-нибудь в Р-ске не в курсе его проблем? Все они знают! Кроме одного. Интриги нынешнего лета. Загадочное исчезновение следователя Мукаева и два обгоревших трупа. Один в Горетовке, другой в ста километрах, в коттеджном поселке под Москвой. Второго он не видел, но в сводках происшествий по области значился пожар. Погиб хозяин особняка, Иван Александрович Саранский. Опять пожар. Какое «огненное» нынче лето. И месяца не прошло, как вот так же ехали с Ванькой на место происшествия. С Ванькой?!!

Он вздрагивает. Навстречу им в сторону Р-ска с сиреной несется «Скорая». Морщится: остановить? Интуиция подсказывает: оттуда. Сказали: двое пострадавших. Нет, сначала труп.

В «Лесном» он ни разу не был, несмотря на то что всю жизнь прожил в Р-ске. Мало ли таких санаториев разбросано по району? Выросли, словно грибы после дождя, как только дело стало прибыльным. Солидные люди или богатые организации, бывает, выкупают целые корпуса, реставрируют, под завязку нагружают современной аппаратурой и проводят там корпоративные праздники. Культурно отдыхают. Во время их отсутствия за имуществом присматривают сотрудники дома отдыха: сторожа, уборщицы, дежурные администраторы. «Лесное» на хорошем счету. Никаких ЧП там отродясь не случалось. По криминальным сводкам санаторий не проходил. И вот вам пожалуйста!

Корпоративный праздник, значит… С Новым годом!

Двадцать километров по трассе, потом поворот налево. И назад, параллельно шоссе. Потом дорога резко сворачивает в лес. Вокруг могучие ели, сразу становится темно. Машинально Руслан смотрит на циферблат: седьмой час. Денек не задался: пасмурно. Внезапно перед ними возникают ворота, новенькие, выкрашенные зеленой краской. И транспарант: «Добро пожаловать в дом отдыха «Лесное»!»

– Добро, – сквозь зубы говорит он. – Сейчас пожалуем.

Увидев полицейскую машину, из ворот вылетает перепуганная женщина средних лет, волосы ее растрепанны.

– Полиция?! – кричит она. – Ну, слава богу!

– Слава телефону, – морщится он. – Ну, что тут у вас? Показывайте!

И полной грудью вдыхает чистый, как горный хрусталь, воздух. Пахнет хвоей, влажной землей, которую только-только смочил дождь. Особый, лесной запах. Ему сразу становится легче. Вроде бы и голова проходит.

– «Скорая» от вас ехала? – спрашивает он у женщины, идя за ней по тропинке в лес. Следом тянутся остальные: эксперт, фотограф, старлей Серега и нетерпеливый практикант по имени Николай.

– Да. Вторая женщина от госпитализации отказалась. С ней сейчас Мария Семеновна.

– А кто это?

– Наша сотрудница. Врач. У нас есть медпункт…

– Ну, понятно. А вы кто?

– Я? Я директор, – с обидой говорит женщина.

– И часто у вас такое случается?

– Никогда! То есть драки бывают. Но мы своими силами обходимся. У нас есть охрана.

– И медпункт, и охрана. Автономия, значит.

– Всякое случается, но… Убийство? Кто бы мог подумать? С виду – приличные люди. Приехали на маршрутке. Двое на машине, а еще двое – на джипе. Мужчина и женщина. Красивая.

– Машина?

– Я о женщине, – говорит директор. – Жаль ее.

На подходе к сауне их останавливает мужчина лет тридцати – тридцати пяти, в джинсах и светлой футболке без всяких надписей, плечистый, подтянутый. «Спортсмен, – мгновенно ставит диагноз Руслан. – Бывший. Но поддерживает форму».

– Извините, сюда нельзя.

– Это полиция, – поспешно говорит директор.

– Ну, тогда нужно. Ждем вас.

– А вы кто? – спрашивает Свистунов у «спортсмена».

– «Витязи». Частное охранное предприятие.

– А такое бывает?

– Вот мои документы. И лицензия. Мы здесь на отдыхе.

– Но с документами и с лицензией?

– У вас хорошее чувство юмора. Кстати, вы еще не представились.

– Да без проблем! Сергей! – Руслан оборачивается к напарнику: – Представь нас товарищу. Оптом. Юношу не забудь.

Он кивает на засмущавшегося практиканта, а сам в это время проверяет документы «спортсмена»:

– Зайцев Петр Иванович. Начальство их, значится.

– Ну, какое начальство! – добродушно улыбается «спортсмен».

Улыбка у него хорошая. И сам располагающий товарищ. В ближнем бою капитан Свистунов поставил бы на него. Против себя. Пить надо меньше. И он морщится:

– Значит, вы решили оказать помощь сотрудникам правоохранительных органов?

К особо деятельным товарищам он относится подозрительно. Богатый жизненный опыт подсказывает, что суетятся те, кому что-то нужно. Люди заинтересованные. Прочие же граждане, а особенно к делу не причастные, полиции сторонятся.

– Мы же с вами коллеги, – еще шире улыбается Зайцев.

– В органах служили?

– И это было.

– Ну и какую помощь вы нам оказали?

– По сигналу вошли в здание, где обнаружили труп. Ничего не трогали. Все оставили как есть. Единственное, одну женщину пришлось госпитализировать. Она была без сознания. Похоже, впала в кому. Ее отвезли в Р-ск, в районную больницу.

– Мы встретили «Скорую». Остальные, значит, в здании? То есть в сауне? Тьфу ты! В бане.

– Да. В домике для отдыха.

– Сколько их?

– Четырнадцать.

– С ней, значит, было пятнадцать.

– Тринадцать и два. Тринадцать сотрудников супермаркета и парочка. Жених с невестой.

– Те, что приехали на джипе?

– Я не знаю, на чем они приехали. Мы здесь на отдыхе.

– Ну, показывайте.

У сауны остальные «витязи», человек семь. Все как на подбор – высокие, плечистые. Лица такие, словно и не на отдыхе, а на работе, хотя все – в штатском. Джинсы, футболки, кроссовки. Ощущение такое, что это камуфляж. Опытным взглядом Руслан пытается определить, есть ли у них оружие. Если есть лицензия…

– Где труп? – спрашивает он у Зайцева.

– В комнате отдыха, где его и нашли. Мы ничего не трогали. Остальных пока закрыли в другой комнате отдыха.

– Их что, две?

– Да. Но невеста сильно пострадала, она в каморке у истопника, с ней врач. И жених. С чего начнем?

– Мы начнем. А вы отправитесь дальше отдыхать. «Витязи», – хмыкает он.

– Я думаю, помощь вам будет кстати, – пуленепробиваемо улыбается Зайцев. У него и в самом деле не улыбка – бронежилет. Не поймешь: что за человек? О чем думает? Умный или дурак? Он любой, в зависимости от обстоятельств. Это настораживает. – И думаю, мы сможем вам помочь.

– А основания у вас есть так думать?

– Вам ведь захочется опросить свидетелей.

– А вы что, свидетели?

– Видите ли, я гулял в лесу…

– А…

Слова «гулял» и «Петр Иванович Зайцев» из разных весовых категорий. «Гулять» он не может. Он может осматривать местность с целью… А с какой целью Зайцев ее осматривал?

– Допустим, вы гуляли. И что видели?

– За двадцать минут до выстрела из сауны вышел сторож.

– Так. И пошел за пивом.

– Именно.

– А вы в это время посмотрели на часы?

– На часы я не смотрел, – без всяких эмоций говорит Зайцев. – Но, по моим прикидкам, прошло минут двадцать. Я хорошо чувствую время.

– Через двадцать минут вы услышали выстрел.

– Я не сразу понял, что это выстрел.

– Вы да не поняли? – усмехается капитан.

– Здание бревенчатое. Окна закрыты. Рамы двойные. Дерево, как известно, обладает хорошей звукоизоляцией. Если бы стреляли в лесу, я бы сразу определил, что это выстрел.

– И бросились бы на помощь?

– Разумеется.

– А сегодня не бросились. Кто нашел труп?

– Вернулся истопник с ящиком пива. Он вошел в сауну, и вскоре началась суета.

– И остальные прогуливающиеся в лесу «витязи» мгновенно оцепили здание.

– Что-то вроде того. Я думаю, вам пора приступить к работе.

– Попрошу мне не указывать!

«Не так все было, – злился он, поднимаясь по ступенькам. – Ой, не так! Интуиция подсказывает, что дело темное. Надо пробить по базе частное охранное предприятие «Витязь». Такое ощущение, что это камуфляж. Но что они здесь делали? Охраняли влюбленную парочку? Сотрудников супермаркета?»

Он входит в темные сени. Пахнет березовыми вениками. Спотыкается о ящик, раздается звон стекла. «О черт!» Похоже, тот самый, с пивом. Его принес истопник. Слева дверь. Она распахнута. Из маленькой «слепой» комнаты слышатся рыдания и низкий женский голос:

– Ну, успокойся… Все обойдется… Тебе надо было поехать в больницу…

– Ни в какую больницу она не поедет, – категорично заявляет мужчина. – Она поедет домой.

– Но почему?

– Потому что я не доверяю бесплатной медицине. Знаю я, какие у вас тут больницы!

Голос Руслану знаком. Настолько знаком, что он останавливается в сенях и переводит дыхание. Интуиция. Вот сейчас он вступит во второй круг ада. Потому что это голос Алексея Петровича. А кто же тогда девушка? Невеста? Неужели…

– Ольга? – неуверенно говорит он, заглядывая в комнату истопника.

Рыдающая женщина ничуть не похожа на самоуверенную холеную красавицу, которую он встретил на днях в ресторане «Девятый вал». Ничего общего. Волосы опалены, а лицо она закрывает полотенцем. Из одежды на ней лишь измятая белая простыня. Едва он произносит ее имя, женщина кричит:

– Не смотрите на меня! Я страшная! Уходите! Все уходите! – Голос у нее хриплый, практически неузнаваемый. Он обращает внимание на кровоподтеки на шее.

– Что с ней? – спрашивает у врача.

– Упала в сауне. Похоже, наткнулась на каменку. На левой щеке ожог, волосы, ресницы, брови опалила. Я обработала рану…

– Шрам! Шрам останется! – кричит Ольга. Или… не Ольга?

– Алексей Петрович, выйдем, – говорит он мужчине.

Тот мгновенно краснеет и начинает потеть. С места не трогается. Признал.

– Я хочу, чтобы вы рассказали: что случилось? – нажимает Руслан.

– Но я не могу ее оставить в… таком состоянии!

– А что за состояние?

– Похоже, она не в себе, – поясняет Мария Семеновна, врач. – У нее был шок. А теперь… Амнезия.

– То есть?..

– Она ничего не помнит. Даже как ее зовут.

– Но на имя Ольга отзывается?

– В том-то и дело, что…

– Руслан Олегович! – кричит эксперт. – Нам приступать?

– Да, конечно, – рассеянно говорит он и пытается разглядеть под полотенцем лицо потерпевшей. – Алексей Петрович, вы бы ее одели.

– Видите ли… Я вам все расскажу! – клятвенно заверяет тот и обращается к врачу: – Попытайтесь ее успокоить.

– Ей надо в больницу. Что я могу? – разводит руками та.

– Кстати… – Капитан смотрит на «жениха». – Ваши документы?

– Э-э-э…

– Водительские права. Вы – свидетель. Я хочу знать, с кем имею дело.

– Они в пиджаке, – нехотя говорит Алексей Петрович.

– А пиджак где?

– В сенях.

Они выходят в коридор. Пиджак висит на крючке. Почему здесь? Куда он собрался? Или… выходил? Все так же нехотя «жених» достает из кармана права.

– Ладошкин Алексей Петрович. Что ж, приятно познакомиться. Неожиданная встреча, да? – подмигивает капитан Свистунов.

– Я думал, тебя из органов выперли, – шипит Алексей Петрович.

– Значит, это твоих рук дело? Телегу ты накатал?

– Ка-какие у вас доказательства?

– Доказательства чего? Что ты бандит? Показания Илюши Сидорчука. Знаешь такого?

– Он же по… повесился.

– И это знаешь.

Ладошкин приходит в себя и говорит:

– Был сюжет в криминальных новостях. Смотреть телевизор никому не возбраняется!

– Ладно. Рассказывай: что случилось? Кого здесь убили?

Двери в обе комнаты отдыха приоткрыты. По голосам Свистунов определяет, что в правой полно народу. Там уже работает Серега, старлей:

– А ну, тихо! Опрашивать свидетелей будем по очереди!

Во второй комнате отдыха тихо. Там работает эксперт. Он входит первым, Ладошкин останавливается на пороге.

Вечер

Комната светлая и просторная. Окна занавешены кисеей, все форточки закрыты. А рамы и в самом деле двойные. Сквозняков они боялись, потому как напарившись. На столе самовар, чашки и две вазочки: с баранками и с шоколадными конфетами, рядом валяется скомканный фантик. Два пакета сока, коробка с чаем. Спиртного нет. Все это капитан оценивает мгновенно. Глаз ни за что не цепляется: все в пределах нормы. Кроме одного. В картину не вписывается труп. Кровь похожа на разлившийся сок. Он смотрит на пакеты: клюква и черная смородина. Потом переводит взгляд на труп.

Потерпевший – мужчина высокого роста, плотного телосложения, волосы темные, нос крупный, мясистый и сочный, полногубый рот. В момент выстрела сидел, а когда получил пулю в грудь, начал сползать, заваливаться на бок, да так и застрял между столом и лавкой. И непонятно, каким чудом удержался в таком положении до сих пор. Руслан подошел, потрогал стол. Мебель тяжелая, дубовая. Сработано на совесть. Лавка придвинута, зазор между ней и столом небольшой. Вот чем объясняется его странная поза. Одежды на потерпевшем нет. Простыня, в которую он был завернут, когда уселся за стол, сползла.

– В упор стреляли, – говорит эксперт.

– Убийца сидел напротив?

– Стоял. Напротив, у стола.

– Что, сказал «погоди, я тебя сейчас убью», встал, подошел к шкафчику, взял пистолет, вернулся и пальнул в упор? А это что?

Руслан кивает на полотенце, лежащее перед потерпевшим. В него что-то завернуто.

– Я сейчас все объясню, – поспешно говорит Ладошкин.