Текст книги "Метель"

– На ком я женился? – притворно ужаснулся он. – Не хозяйственная ты, не домовитая. Да еще и на чужой машине ездишь! Бесприданница, выходит!

– Раньше надо было думать.

– Вот попал! Целоваться хоть умеешь?

– А ты проверь! – с вызовом сказала она, осмелев от шампанского.

Странно, но ей с ним было так легко. Страстно захотелось вновь попробовать его губы на вкус, почувствовать на своем теле его сильные руки. То ли это шампанское заиграло в крови, отчего сильнее забилось сердце, а в ушах слегка зазвенело.

Маша ответила на поцелуй, муж воспринял это как согласие и стал снимать с нее свитер. Маша перестала что-либо соображать, теперь ей хотелось только одного: чтобы он не останавливался. Она теперь сама искала его губы, боясь при этом открыть глаза, щеки пылали, она это чувствовала, руки стали горячими. Со своим женатым любовником Маша ничего подобного не испытывала, а кроме Володи у нее никого не было. Ей все еще мешала природная стыдливость, но мысль «я замужем» положила сомнениям конец. Это, похоже, была самая необычная брачная ночь, которая когда-либо выпадала на долю молодоженов.

Маша вдруг поверила. Поверила и в свадьбу, и в то, что все это происходит наяву, а не во сне. Ее тело словно просыпалось, и муж терпеливо ласкал ее, сдерживаясь и ожидая, пока она не вскрикнула, удивленная. Это было настоящее открытие, ощущение настолько новое, яркое и необычное, что Маша даже испугалась. Да все ли с ней в порядке? Может, это из-за беременности?

Мужчина, сделавший ее такой счастливой, хрипло выкрикнул что-то и упал на нее, придавив к сиденью. Только тогда Маша поняла, насколько же он мощный, настоящий атлет.

Прошло какое-то время. Она открыла глаза и увидела луну, а потом звезды. Там, за окном, лежал, как одеяло, мягкий пушистый снег, а на круглом лице луны тоже было удивление: что это было? Маша невольно вздохнула. Сама судьба привела ее к этой церкви, и вот теперь она в машине, занимается любовью с парнем, который едва ей знаком… И ей так хорошо, как еще никогда не было… Все несчастья, которые случились с ней за последнее время, забыты…

– Тебе хорошо? – спросил он.

– Да. Очень.

– Хочешь еще шампанского?

– А разве еще есть?

– Все что осталось – твое.

Он вылил остатки в фужер.

– Уже полночь, – тихо сказала Маша.

– Что, твоя карета сейчас превратится в тыкву?

– Смеешься?

– Радуюсь. Значит, ты останешься здесь навсегда. Не поедешь же ты домой на тыкве?

– На тыкве не поеду. Но могу на попутках.

– Ты это серьезно?!

Маше показалось, что он обиделся.

– Я, что, тебе не нравлюсь?

– Да уже поздно об этом, – она стала застегивать бюстгальтер.

– Ты еще и легкомысленная!

– Отдалась первому встречному, да?

– Я твой муж, – с обидой сказал Жора. – А вот кто был первый встречный, которому ты отдалась…

– Это что, сцена ревности?

– Должен ведь я на правах законного супруга знать все. О твоем прошлом.

– Все? Что ж… – она еле слышно вздохнула. – Я работаю секретарем в крупной компании, у меня есть брат, который на семь лет старше, у него есть невеста, Надя. Отец ушел в другую семью, когда мы с братом выросли. Мама на пенсии по инвалидности, мы с Игорем каждый месяц высылаем ей деньги. Еще за съемную квартиру платим. За двухкомнатную, в десяти минутах ходьбы от метро.

– Сколько?

– Что сколько?

– Сколько платите?

– А почему ты интересуешься?

– Да вот думаю: где мы будем жить? Здесь или…

– Или.

– Тебе так нравится Москва?

– Мне нравятся деньги, которые там платят.

– А ты, похоже, та еще штучка!

– Возможно… О себе не хочешь рассказать?

– Что ж… Отслужил в армии, в ВДВ.

– Где?

– Десант, – коротко сказал он. – Высшего образования нет, но есть желание его получить.

– А зачем тогда женился? – улыбнулась она.

– Одно другому не мешает.

– Хочешь со мной в Москву?

– Я подумаю. Тебе когда на работу?

– На работу?

Она невольно вздрогнула. Ну, конечно! Работа! Володя! Он сказал: «Можешь больше не выходить. Вещи тебе вынесет новый секретарь…»

– Так когда?

– У меня отпуск, – соврала Маша.

– А почему зимой?

– Летом работы много.

– А… Понимаю… У меня тоже. Летом на селе самая работа. И все-таки: куда ты едешь?

– Я же сказала: в Москву.

– Хорошо. Поставим вопрос по-другому: откуда ты едешь?

– Из… У меня была путевка в санаторий.

– В Сочи, что ли?

– Вроде того.

– Всегда мечтал отдохнуть в Сочи! Только летом.

– Мечты, говорят, сбываются, – пожала плечами она. – Теперь твоя очередь. Хорошо, биографию ты мне свою, считай, рассказал. Теперь я хочу знать, какой ты?

– В смысле?

– Какой у тебя характер?

– Характер? – он задумался. – Мужской у меня характер. А вообще, я добрый.

– А как же ВДВ?

– По-твоему, там звери служат? Обычные парни. Это же работа, пойми! Здоровья хватает, вот я и попросился в десант. Я детей люблю. Собак.

– А кошек? – пошутила она.

– Кошек не люблю, – серьезно ответил Жора.

– А какое ты хочешь получить образование?

– Не знаю, – честно сказал он.

– Знаешь, а у тебя есть харизма.

– Кто?

– Мужское обаяние.

– Ты это заметила? – обрадовался он. – Это уж точно: бабам я нравлюсь. Все говорят: жил бы ты, Жорка, в большом городе, стал бы альфонсом. Самая твоя профессия.

– И ты с этим согласен?!

– Нет, конечно! Мужик я. Жить за счет женщин не умею и не буду. Беда только, что никаких особых талантов у меня нет. Машины вот люблю.

– И собак.

– И собак. А еще я сильный. И на здоровье не жалуюсь. Это как считается? Хорошо или плохо?

– Это здорово.

– Вот и я говорю.

– Все понятно с тобой, – она шутливо взъерошила его волосы.

Жора перехватил ее руку, прижал к губам. Тихо позвал:

– Иди ко мне.

Маша коротко вздохнула: вот и поговорили! Талантов у ее мужа нет, кроме одного: целуется классно. Вот этим он занимается много и охотно, времени на разговоры не тратит. Утомил ее так, что разнежилась, улеглась на его плече, прижалась крепко. Забыть обо всем, забыть… Так хорошо…

– Спишь? – покосился на нее муж.

– Нет.

– А что делаешь?

– Ничего.

– О чем думаешь?

– Ни о чем.

– Ну, спи.

Но уснуть она не смогла. Какое-то время они молчали, и Маше показалось, что муж задремал. Но нет. Жора тоже не смог уснуть.

– А не угорим мы здесь? – вдруг заволновался он. – Машина-то исправная?

– Все нормально, – улыбнулась она. – Можно окошко приоткрыть, воздуха глотнуть.

– Ладно, спи…

Она вроде бы задремала. А когда открыла глаза, поняла, что Жора так и не уснул. Спросила тихо:

– Что случилось?

– Слушай, я пойду к мужикам, а? Что-то не спится. А хочешь со мной?

– Куда? К мужикам?

– Погуляем.

– Пить, что ли, собрался?

– Зачем ты так? Воздухом подышать. Не спится.

– Что ж, иди.

– Отпускаешь? – обрадовался он.

– Для тебя это важно?

– А как же! Я вижу, ты понятливая. На коротком поводке меня держать не собираешься.

– Я подумаю.

– Хорошая ты. Я еще зайду.

– Только не буди меня, я хочу выспаться.

– Хорошо. До утра не буду. Но уж утром…

– Все-то тебе мало. – Она невольно улыбнулась.

Жора поцеловал ее, накрыл пледом. Тихо сказал:

– Спи.

И ушел. Светила луна, и в окно Маша видела, как муж, проваливаясь в глубоком снегу, идет во флигель. Она испытала какое-то облегчение. Надо побыть одной. Мысли придут в порядок, она разберется в том, что произошло, обо всем подумает и решит, что делать дальше, как жить…

…Маша не заметила, как уснула. Усталость взяла свое. Проснулась она от шума работающего двигателя. Села, глянула в окно: бульдозер расчищал дорогу. Маша сладко зевнула и потянулась. Кряжистый мужик в телогрейке выпрыгнул из кабины бульдозера, а вскоре Маша услышала, как в стекло постучали:

– Эй! Есть тут кто?

Она ойкнула и закрылась, чуть ли не до ушей теплым пледом. Опустила стекло до половины и пискнула:

– Я здесь!

– Дамочка, вы бы отогнали машину, я дальше буду чистить. Небось, подумали, что надолго здесь застряли?

– Думала, до завтра.

– Провода оборвало, – охотно пояснил бульдозерист. – Ремонтная бригада к столбам проехать не может, вот меня и подняли спозаранку. Мать твою! – он сплюнул. – Ну и погодка вчера была, а?

– Я сейчас. Минут пять подождите.

– Ежели забуксуете, я вас дерну, – пообещал мужик.

И отошел к бульдозеру. Запрыгнув в кабину, водитель тут же начал разворачиваться, освобождая дорогу, а Маша поспешно привела себя в порядок. Потом вышла, сложила сиденья, села за руль и повернула ключ в замке зажигания. Проехала метров пять и остановилась.

– Порядок! – из кабины крикнул бульдозерист.

«Что дальше?» Небо посерело, начинался новый день, и все теперь воспринималось по-другому. То, что случилось вчера, казалось Маше наваждением. Ночь, метель, деревянная церковь на краю села, венчание… Маша теперь не представляла, как посмотрит ему в глаза? Своему мужу… А ребенок? Ребенок от другого мужчины? Получается, что она его использовала, этого Жору! Надо было твердо сказать «нет», но на нее словно затмение нашло. Да еще эта цыганка! Будь она неладна со своими предсказаниями!

Маша была в смятении. А ведь, похоже, хороший он парень, этот Жора Бурмин. Жаль только, безбашенный. И зачем он поволок к алтарю незнакомку, случайно оказавшуюся в этих краях? Что же теперь делать? Развестись?

Она представила унизительную процедуру, хихиканье судьи, услышавшего историю скоропалительного замужества Маши Ложкиной, ее невнятные объяснения. «Пить надо меньше, гражданка Ложкина, то есть Бурмина! Вы все-таки женщина!»

«Да я и выпила-то чуть-чуть! Все дело в ребенке!»

«В каком еще ребенке?!»

Тут она представила себе красноречивый взгляд Жоры. Вот они, бабы! Одна обманула, другая тут же этим воспользовалась и тоже обманула!

И почему он оказался таким славным? Нет, это выше ее сил! Маша решительно надавила на педаль газа. Бежать… Скорее бежать отсюда… Она не выдержит его взгляда, когда Жора узнает всю правду, сгорит со стыда. Бежать…

Странно, но трасса оказалась близко. А вчера она ехала, Бог знает сколько! Это просто фантастика! Наваждение какое-то! Сегодня и впрямь все по-другому!

Куда ни глянь, лежит белый пушистый снег, ни следа вчерашней бури, а плотную ткань туч, в которых накануне не было ни единого просвета, вспороло по швам острыми иглами холодное, но такое яркое февральское солнце. И они местами расходятся, эти тучи, обнажая бледное, дрожащее от холода, тело зимнего неба. А ведь скоро весна! Весна…

А не приснилось ли ей все это? Маша остановилась на обочине, нашла сумочку, достала свой паспорт. На страничке «семейное положение» стоял штамп. «Зарегистрирован брак… С Бурминым Егором Александровичем… года рождения…» Он еще и Егор! Поздравляю, Мария Гавриловна! Вы замужем за Егором Александровичем Бурминым! Хорошо хоть, Бурминым! Вполне приличная фамилия.

Потом она достала свидетельство о браке. Нет, не приснилось. «После заключения брака присвоены фамилии: Бурмин, Бурмина». Что ж… Если у нее родится мальчик, будет Владимир Егорович Бурмин. А если девочка… Об этом она еще не думала. Тут же, в сумочке, лежала помятая коробочка с тестом на беременность, до которого руки так и не дошли. «После, – подумала Маша. – Не до того сейчас».

Она оглянулась: сзади никого. Вырулила с обочины на трассу и поехала в сторону Москвы. Пару раз у нее мелькнула мысль вернуться, но Маша отгоняла ее прочь. Чем дальше она отъезжала от церкви, тем реже вспоминала о Жоре. Погода вновь была хорошая, дорога ровная, на первой же заправке Маша остановилась и залила полный бак бензина. Страх куда-то исчез. В Москву теперь ехала уверенная в себе замужняя женщина, готовая бороться за свои права…

Жора Бурмин открыл глаза, и первая же мысль была: жена! Как она там? Одна, в машине. Раза три он выходил подышать свежим воздухом, подходил, заглядывал в салон: она крепко спала. Один раз он, стараясь не разбудить женщину, даже присел рядом, приоткрыл окошко. Маша заворочалась во сне, но глаз не открыла. Видимо, сильно устала, и сон ее был крепкий. Ему же не спалось. Разные мысли лезли в голову, он думал о Кате, об их многолетней любви-дружбе, о ее измене. Что ж, отомстил, так отомстил! Взял да и женился на другой!

Сном Жора забылся лишь под утро. Мужики лежали вповалку и храпели. Он притулился сбоку, на тулупе, и не заметил, как уснул.

Вспомнив поутру о жене, Жора тут же вскочил и ринулся на улицу. Прищурился на свет, и вдруг уловил звук работающего мотора.

– Много вас здесь? – услышал он.

– Ты кто? – тупо спросил Жора спросонья.

– О, как! Кореша не узнаешь!

– Леха, ты что ли?

– Ну, я.

– А что ты здесь делаешь?

– Рыбу ловлю, – заржал тот. – Не видишь: дорогу чищу!

До Жоры, наконец, дошло. Он не видит Машиной машины! Вот «Волга» в разноцветных ленточках, на которой приехали они с сестрой, вот Колькин автобус…

– А где… Девушка где?

– Какая девушка?

– В машине. Она спала в машине.

– Ах, девушка! Дык, уехала.

– Как уехала? Куда?

– А кто знает? Я дорогу расчистил, она и уехала.

– Зачем?!!

– Ну, дык… Работа у меня такая.

Жора спрыгнул с крыльца и понесся по расчищенной Лехой дороге.

– Маша!!!

За воротами церкви никого не было. Как ни вглядывался Жора вдаль, он видел лишь снежную равнину, пустую дорогу, небо в редких облаках. В отчаянии он закричал:

– Маша!!! Зачем?!! Куда ты?!! Маша, вернись!!!

Ответом ему было молчание. Ошарашенный, Жора еще долго стоял на дороге. Он все ждал, что жена вернется. Подошел Колька, протянул куртку и шапку:

– На. Надень, простудишься.

– Она уехала!

– Да вижу я. Ну, уехала. Бля, как башка болит! Похмелиться не хочешь? Может, в деревню сбегать за самогоном?

– Ты что, не понял? Она уехала!

– Видать, не глянулся ты ей.

– Но ведь это моя жена!

– Не ты первый, не ты последний, от кого жена ушла. Не припомню, чтоб так сразу, но всякое бывает. Может, ты ей сказал чего обидное?

– Я?!

– Да не ори ты, – поморщился Колька. – Бывает.

– Зачем же тогда замуж? Нет, ты мне скажи: зачем?!!

– Кто их поймет, баб? Идем, выпить надо.

– Отстань! – отмахнулся он.

– Идем.

Колька потянул его за рукав, и Жора нехотя, но пошел.

– Почудили, и будет, – уговаривал его друг детства.

– Ничего себе, почудили! Да мы же повенчались! Ленка документ выписала!

– Ну, выпили… Подумаешь, документ! Шлепнет сеструха тебе завтра в паспорт другой штамп. Был женатым, станешь разведенным.

– Да пошел ты…

– Я-то тут при чем?

– Давай, вали…

Он грубо толкнул Кольку в снег.

– М…к! – выругался тот, не удержав равновесия. – Правильно тебя бабы бросают!

– Как ты сказал?!!

– Пошел ты… – с опаской сказал Колька.

Жора шагнул в глубокий снег. Уселся на Кольку, и стал молотить кулаками, не разбирая. Подбежал Леха, из флигеля, как горох, посыпались мужики, даже батюшка кинулся их разнимать. Жора катался по снегу и плакал. Кричал что-то бессвязное, его пытались поднять, он вырывался, падал в снег, поднимался и снова падал… Его, как лихорадка, било горе.

– Нет, что это, почему?!! За что?!!

Колька сплевывал кровь, и с обидой тер снежным комком разбитый нос. Жору с трудом уняли и затолкали в машину. Там он, наконец, затих.

– Ехать надо, – вздохнув, сказала Алена. – С родственниками объясняться.

– Вот денек, а? – покачал головой Колька.

– Это вчера был «ну и денек», а сегодня… – Алена не договорив, махнула рукой.

– Бес попутал, – смущенно сказал батюшка, провожая их. – Замело, закрутило. Почудилось мне, что этим двоим быть вместе. Видать ошибся, в вере ослаб. Нынче же поеду в обитель, к старцу, пусть укажет путь. А вам дорога готова, – он вздохнул и указал на расчищенную граверку. – Езжайте с Богом.

– До свидания, батюшка, – сквозь зубы сказала Алена. Бес видишь ли его попутал! И она зло бросила водителю: – Чего стоишь? Уснул, что ли? Поехали!

По уже расчищенной Лехой дороге они поехали в Грибово. Все молчали, Жора тоже не подавал признаков жизни. Лежал на заднем сиденье, как мертвый. Только на краю родного села очнулся и спросил:

– Что, приехали?

– Приехали, – хмуро сказала Алена. – Вон он, наш дом! Ты глянь, сколько их понаехало! Машин-то, машин! Ишь! Гулянку им подавай!

– Так ведь свадьба-то была! – хохотнул водитель. – Молодые расписались! Можно и за стол! А про невесту после третьей все забудут! Нам и жениха хватит!

– Заткнись, – зло сказал Жора. И сестре: – Что делать будем?

– Сообразим, – отмахнулась Алена. – Делов-то! Выпрем всех, да и конец!

«Волга» остановилась у крыльца. Первой из нее вылезла Алена, последним Жора. Он выругался, со злостью оборвал заиндевевшую алую ленточку, и швырнул ее на снег. Потоптался у машины, тоскливо огляделся. Идти в дом ему не хотелось.

Во дворе было тихо, в ряд стояли заметенные снегом машины, и Жора не мог разобрать, где чья. Похоже, непогода подействовала не только на тех, кто укрывался от нее в церкви. Здесь, в Грибове, тоже не скучали. Не пропадать же молочным поросятам?

Жора начал замерзать.

– Ну, че ты? Идешь? – все так же хмуро спросила Алена. Она тоже чувствовала себя не в своей тарелке и в дом не спешила.

– Иду.

Он вздохнул и начал подниматься по ступенькам. У дверей отодвинул плечом сестру:

– Пусти. Я сам.

Мужик он или не мужик?

Жора вошел в просторные сени, оттуда, не спеша, направился в большую комнату, где женщины начали накрывать на стол, когда он собирался в церковь. Было это вчера, и Жора невольно вздохнул. Вчера и сегодня – большая разница. Дом Бурминых был чуть ли не самым большим в Грибове, строились с размахом. Сейчас Жора об этом пожалел. Соберись родня где-нибудь в другом месте, меньше было бы проблем. Он бы запер дверь в свою комнату и завалился бы сейчас спать, благо, что взял две недели отпуска по случаю своего бракосочетания. А через две недели…

Где же они все? В доме было тихо. Жора приоткрыл дверь в «парадную залу» и обомлел.

Во всю комнату тянулись сдвинутые столы, накрытые, как для банкета, но ничего на них было не тронуто. У девственно чистых тарелок красовались пузатые рюмки и хрустальные бокалы, лежали столовые приборы. В разных концах стола над тарелками с едой возвышалась троица: сдвинутые бутылки с шампанским, водкой и красным вином.

Блюда с холодными закусками были тщательно обернуты прозрачной пищевой пленкой. Словом, снимай ее, садись за стол, и празднуй!

На диване у окна дремала Катя. Она была в белом свадебном платье, при высокой прическе и в фате. И спала она, сидя, привалившись к спинке, чтобы не помять пышного наряда и прически. Жора замер у двери. Он уже понял, что произошла ошибка. Правильно сказал батюшка: бес попутал. Метя хвостом, поднял клубы снега, перемешал всё и всех, поперепутал.

А Катя-Катенька была так хороша, что Бурмин невольно ею залюбовался. Лицо той, вчерашней, расплывалось во мраке, Жора даже не мог с уверенностью сказать, какого цвета у нее глаза? А волосы? Вроде бы, темные, но не факт. А беленькая, разрумянившаяся во сне невеста походила на ангела, и это ради него, ради Жоры Бурмина, она соорудила на голове такую прическу, ради него надела фату и так принарядилась! Он чуть не завыл от тоски! Какая нелепость! Какая ужасная ошибка! Бежать! Немедленно отсюда бежать!

Жора попятился назад, в сени, но предательски скрипнула половица, Катенька вздрогнула и проснулась.

– Егорка! – сказала она с улыбкой. – Ну, наконец-то! Дождалась!

– Доброе утро, – с запинкой выговорил он.

– Что же ты встал в дверях? Иди сюда, любимый, – позвала она.

Жора сделал несколько неуверенных шагов по направлению к своей бывшей невесте.

– Ах! Я, кажется, уснула! – зевнула она, прикрыв ладошкой рот, и стала еще краше. – Что было вчера, Егорка! Мы пытались проехать к церкви, но не видели ни зги! Такая поднялась метель! Свернули сюда, в Грибово, решили переждать. А метель все никак не унималась! Ну, что же ты стоишь? Обними меня!

– Значит, вы здесь заночевали, – хрипло сказал он.

– Конечно! Я же тебе говорю: не проехать! Старожилы, сколько ни спрашивала, не припомнят такого! Потом нам сказали: там, у вас, провода оборвало, сидите, мол, тут, ждите, пока наладят. Все равно света нет. Я тебе звонила, звонила… На мобильный…

– И я… звонил…

– Егор! Да что случилось? Что ты стоишь, как чужой? Вы батюшку предупредили?

– В смысле? – напрягся он.

– Что венчание переносится на сегодня! Я велела за стол никому не садиться, твоя мама всех покормила, положила кого в доме, кого у соседей… Как видишь, все цело. Салаты в холодильник убрали, поросят в сени вынесли, на холод, туда же студень. Сейчас поедем в церковь, венчаться, а потом… Егор, да что с тобой? Почему ты меня не поцелуешь? Я так скучала! Истосковалась вся! Иди же сюда!

Он нехотя подошел. На диване рядом с Катенькой лежал слегка увядший букет невесты. Жора покосился на него и помрачнел. Она поднялась, обхватила его за шею. Жора невольно отстранился:

– Погоди…

– О, как! – раздался голос Алены. Та заглянула в большую комнату и хмыкнула: – За стол-то не садились! Нас ждали! И что теперь делать будем? – спросила она у брата.

– Как, что делать? – удивилась Катя. – В церковь ехать! Дорогу расчистили!

– Да он ведь уже женат! – ляпнула Алена.

– Кто женат? – не поняла Катенька.

– Да брат мой!

– Погоди… – хрипло сказал Жора.

– То есть… Как это женат? – оторопела Катенька.

– Видишь ли… – он прокашлялся. – Пока мы тебя ждали… Ну, в общем, в церкви оказалась другая женщина… И я…

– Что ты? – в упор посмотрела на него Катя.

– Да мы с ней как бы повенчались.

– Как бы?

– Ну да. А Лена нам выписала свидетельство… о браке.

– Ты на меня-то все не вали! – взвизгнула Алена. – Сам орал: хочу жениться!

– Погодите… – наморщила ясный лоб Катенька. – Я ничего не понимаю… Вы приехали в церковь. Выбраться оттуда не смогли, как и мы не смогли туда проехать. И ночью туда приехала другая женщина… Зачем?

– Она заблудилась, – пояснил Жора.

– Это я понимаю. Я другого не понимаю… Ты что же, выходит, с ней обвенчался?!

– В каком-то смысле.

Тут Катенька схватила с дивана букет и принялась хлестать его по щекам:

– Ах ты… Ах ты, гад! Ах ты, предатель! Изменщик!

Жора был с ней целиком и полностью согласен, поэтому контрмер не принимал, только жмурился, чтобы разозленная Катя не выхлестала ему сгоряча глаза. Не выдержала Алена. Подскочила и попыталась Катеньку остановить:

– Да погоди ты! Остановись! Ну, выпили, с кем не бывает!

– Ах, вы были пьяные! Теперь я понимаю! Алкаш! – и бывшая невеста влепила Жоре полновесную пощечину, поскольку букетом завладела Алена.

– За дело, Егорка, терпи! – прикрикнула та. – Можно ведь все исправить. Что вы, как ненормальные?

Но Катенька, не слушая ее, рухнула на диван и зарыдала:

– Какая же я несчастная! За что мне все это?! Какой позор!

Тут в дверях появились и Жорины родители, которые услышали крики и прибежали на них.

– Что случилось? Егор! Ну, наконец-то! Где же вы пропадали?

– А они женились, – рыдая, сказала Катенька.

– Как женились? – переглянулись отец с матерью. – На ком?

– А на первой встречной! Кстати, куда же она делась? Что-то я ее не вижу! Покажи нам хоть свою законную жену!

– А она сбежала, – вновь ляпнула Алена.

– Вот, как! – сквозь слезы рассмеялась Катенька. – Сбежала! И правильно сделала! Потому что тебе лечиться надо, а не жениться!

– Егорка! Ты что натворил! – всплеснула руками мать. – Лена! А ты куда смотрела?

– Куда! – сквозь слезы продолжала Катя. – Она их и расписала! Говорила я! В город надо было ехать! А вы все побыстрее хотели! За стол хотели! Вот вам! Расхлебывайте теперь! Празднуйте!

Она вскочила и понеслась к дверям. Ей пытались преградить путь Жорины родители, но в девушке от злости вдруг появилась невиданная сила. Она растолкала всех и вылетела в сени, а оттуда на улицу.

– Катя, Катя! Куда?! Егор! Что же ты стоишь!!! Беги за ней!

Он опомнился и ринулся за Катенькой. Соскочив с крыльца, та запуталась в длинном подвенечном платье, и Жора легко ее догнал. Схватил в охапку, стиснул, торопливо заговорил:

– Что ты распсиховалась? Сказано тебе: ошибка случилась! Ленка все исправит!

– А мне теперь что делать? Опозорил! – вырывалась Катенька. – Я теперь брошенная невеста!

– Ты подожди чуток.

– Подождать?!! Да меня засмеют!!! Ты же меня на всю округу ославил!

– Да ты сама меня позорила! – не выдержал он. – Думаешь, я не знаю про твои шашни с бизнесменом?! Чем ты занималась, пока я Родину защищал?!

– Кто тебе сказал?!!

– Да все знают!!! Весь район!!! Может, за то тебе и метель!!!

– Пусти!!!

Катя изо всех сил оттолкнула его и побежала к заметенным машинам. Ломая ногти, попыталась открыть дверцу, скребла снег… Жора подбежал к ней, схватил за руку и уже гораздо тише сказал:

– Что же ты делаешь, дура? Ты куда ехать собралась?

– Домой! Пусти!

– Ты бы оделась сначала. Замерзнешь. Захочешь ехать – я сам тебя отвезу.

На крыльцо вышла мать.

– Катя! Егор! Да что вы, как ненормальные! Идите в дом!

– Да погоди ты, мама! Катя, ну прости меня! Пьяный я был! И от ревности ошалевший! Мне сказали, что ты от другого ребенка ждешь!

– Кто сказал? – всхлипнула она.

– Колька.

– Он-то откуда знает?

– Так это неправда?

– Ну, конечно, нет!

– Прости меня, – взмолился Жора. – Прости, а? Ты меня еще любишь?

Он почувствовал, как задрожала Катина рука. Девушка враз ослабла и дала увести себя в дом. От крика все, кто здесь был, проснулись и теперь недоумевали: что случилось? Когда же в церковь, а когда за стол? Катеньку отвели в спальню, выгнав всех, кто там был, принялись отпаивать водой, успокаивать. Прибежала ее мать, разохалась, потребовала валерьяновых капель. В общем, в доме Бурминых началась суета.

Жора с Аленой вышли на крыльцо, передохнуть.

– Что делать будем? – тоскливо спросил он.

– Не бери в голову, – тряхнула кудрями Алена. – Я мигом вас разведу. С этой, как ее? С Марьей Гавриловной!

– А как же документ? Свидетельство о браке?

– Подумаешь, документ! Где он теперь, а? И где она? Твоя законная жена. Исчезли. А на нет и суда нет. Шлепну тебе в паспорте штамп «разведен», и через неделю женишься на Катьке. Поросят молочных жалко, и салаты пропадут, да ничего. Пусть их слопают сейчас, а мы потом посидим своей семьей, по-тихому и без поросят. А свидетельство я тебе новое выпишу.

– Выходит, я буду двоеженец? – криво улыбнулся Жора. – В Москве Марья Гавриловна, в Грибове Екатерина Ивановна.

– А чем плохо? Жорка-султан! У кого ни одной жены, а у тебя аж две!

– Нет, я так не могу. Что я, мусульманин? Меня ведь посадят за двоеженство!

– А кто узнает?

– Нет, не получится, – покачал головой Жора. – Нечестно это. И Катя ни за что не согласится.

– А ты бы взял, да и спросил у нее.

– Не пойдет.

– А ты что предлагаешь?

– Надо по закону. Найти эту Марию Гавриловну и развестись с ней официально.

– И где ты ее найдешь? Москва большая!

– Имя с фамилией знаю, год рождения тоже… – неуверенно сказал Жора.

– Ну а дальше? Думаешь, она прописана в Москве? Где живет, говорила?

– На съемной квартире.

– Ах, на съемной ква-артире… – протянула Алена. – Что ж, ищи. Ветра в поле.

– Дурак я, дурак!

– Это верно. В общем, так, Егорка. Я тебе предложила хороший вариант. Жена твоя поутру тоже, видать, пришла в себя и поняла, что глупость сделала. Погорячилась. Ты ведь о ней ничего не знаешь. Может, у нее есть кто? Может, она тоже назло? Как батюшка нынче сказал, бес попутал. Иди к Катерине, поговори с ней. С матерью ее поговори. Любите ведь вы друг друга. Любите?

– Наверное, – не слишком уверенно сказал Жора.

– Ты в себе ли, парень? – прищурилась Алена.

– Не-а, – честно признался он. – В голове туман. Мне бы с одной женой разобраться.

– Никак московская барышня тебе мозги запудрила? Тебе выспаться надо, Егор. Через день-другой придешь в себя. И поймешь, что я права.

Тут дверь приоткрылась, и на пороге появилась мать.

– Егор! Где ты там? Катя зовет, иди.

…Прошло три дня. Он помирился с Катей, объяснился с родней, ее и своей, и согласился с сестрой Аленой: сделать вид, что ничего не было. Ни метели, ни венчания, ни Марьи Гавриловны. Все эти дни Жора ходил тихий, задумчивый, много спал, много ел и в рот не брал спиртного. Катя жила у них, в грибовском доме, как будто все уже случилось. Будто бы это с ней Жора венчался в деревянной церкви под завывание ветра, после чего была первая брачная ночь. О ней, кстати, он благополучно умолчал. Остальные участники событий о подробностях тоже не распространялись. Пьяные, мол, были, спать повалились, не помним ничего. Молчала и Алена.

Жора на все отвечал только «да» и «нет», целыми днями лежал на диване, смотрел в потолок, и никто не мог понять, о чем он думает.

В четверг Катенька начала суетиться. Шушукалась о чем-то с Аленой, которая задержалась на неделю в Грибове «по семейным обстоятельствам», подолгу говорила с будущей свекровью, примеряла перед зеркалом наряды, прихорашивалась.

– Ишь, как ей замуж охота! – съехидничала Алена, присев на диван, где лежал, глядя в потолок, ее брат. – На все согласна! Что молчишь?

– А что сказать?

– Ты жениться-то хочешь?

– А я уже женат.

– И все-таки нехорошо это. Не по совести.

Жора поднял глаза: мать. Подошла неслышно, присела на стул. Заговорила:

– Нехорошо, Егор, не по-людски. Ведь вас повенчали.

– Перестань, мама! – отмахнулась Алена. – Кто теперь на это смотрит? Вон, селебретис, без конца то венчаются, то разводятся. Телевизор смотришь?

– Они нам не указ, – покачала головой мать. – Да и какая у них вера? Напоказ. И любовь напоказ. А я для вас другого хочу. Надо бы с батюшкой поговорить. В грехе ведь они с Катей будут жить. Нехорошо это.

– Вот, заладила! – поморщилась Алена. – Давай, жди. Патриарху пиши, к старцу езжай. А ты, Егорка, в Москву, жену искать. Тогда будет и по вере и по закону. Только ждать вам придется долго. Упаритесь.

– Тебя, Ленка, город испортил, – сурово сказала ей мать. – Злая ты стала, потому и замуж никто не берет. Небось, тоже в грехе живешь.

– А хоть бы и так! Много здесь мужиков, которые в мужья годные? А у меня, мама, молодость проходит! Мне скоро тридцать стукнет! Не учи меня жить!

– Да делайте вы, что хотите, – махнула рукой мать и ушла.

В пятницу Катя уехала ночевать в «Светлый путь» к родителям. Провожая ее, Жора с Аленой переглянулись: дубль два. Но уже без венчания. Завтра Катенька вновь приедет сюда в белом платье, с подругой – свидетельницей и с матерью. Алена торжественно распишет молодоженов в Грибовском сельсовете.

– Давай свой паспорт, Егорка, – сказала сестра, когда машина с Катей уехала. – Мне в город надо. Там я тебя быстренько разведу, я уже позвонила, договорилась. Магарыч, само собой, надо поставить. Деньги есть?

– Что? Да, есть. – Жора полез в карман.

Сестра взяла деньги и глянула на часы:

– Автобус у меня в полпервого. Пойду к подружке на полчасика, обещала. Документ приготовь.

И убежала. Родители хлопотали по хозяйству, готовились к завтрашнему праздничному дню. Жора остался наедине со своими мыслями.

Он прошелся взад-вперед по комнате, лег на диван, потом встал, потом снова лег, закрыл глаза. Вспомнил венчание, ночь в машине, как пили с Машей шампанское, как потом занимались любовью…