Текст книги "Первый человек"

– А ярики знают об этой заставе?

– Мы подозреваем, им известно что-то.

– А у них ведь тоже есть территории, скрытые от вас… В этом ваши тактики похожи, – сказала она.

– Да, и это нехорошо. Но разница в том, что их шпионы проникают на наши земли, а мы не можем и близко подойти к Цараненным горам.

– Почему? Ведь вы можете скрыться с помощью оснований…

– Мы посылали туда таленов. Но они не возвращались. Однажды мы даже пытались штурмовать горы, зашли в ущелье Щерегал Элена, но проиграли…

– Ого, давно это было?

– Да, достаточно давно. Тогда вален был с нами. Но и с ним мы не смогли одолеть войско яриков, – задумчиво сказал Падиф.

– Значит, не такой уж и всемогущий этот вален! – буркнула зло Энди.

– И Первопроходец не был всемогущ, раз допустил падение таленов, – печально повесил голову юноша.

– Да, точно… – протянула она, – Это странно, да?

Падиф не сразу ответил ей. Он посмотрел на нее долго, взвесил свои мысли и ее реакцию. Ему не хотелось говорить об этом, она чувствовала. Ведь так он признавал бы слабость в человеке, который по его мифологии создал этот мир. Это был контраст, который тяжело усваивался его мозгом.

– Это непонятно, по крайне мере, – наконец выдавил он, – И это главная загадка. Мы не знаем, что произошло тогда.

– Да уж, история – дело мутное… Вот бы вернуться туда и все разузнать! – мечтательно и отрешенно прошептала Энди.

– Хм, я пока еще не знаю способов сделать это! – улыбнулся он.

Они повисли в молчании.

– Отлично! Давай-ка выйдем! – вдруг скомандовал он и резво поднялся со своего места, снял со стены над своей кроватью две палки, на которых они сражались.

– Э-э-э, Падиф, а зачем тебе эти палки? – нервно поинтересовалась Энди, а кровь в ее жилах неприятно похолодела.

– Затем же, зачем и вчера, – не увиливая, сказал он, а сапог, что она натягивала на ногу, чуть не выпал из ее задрожавших рук.

Он ожидал ее у входа. Она чувствовала на себе его взгляд, но упорно делала вид, что любуется закатом, хотя в глазах у нее стояла пустота. Падиф тыкнул ее концом палки прямо в печенку, без смущений глядя ей в самые глаза.

– Нанеси мне удар! – громко, вызывающе сказал он и, отвальсировав от девушки на расстояние, с силой бросил одну из палок в ее сторону, а может и в нее саму, потому что ей пришлось отскочить в сторону.

Падиф, резво передвигаясь, подбежал к ней, обошел ее сзади, появился прямо перед самым ее лицом и болезненно ткнул ее в живот, тут же отскочив. Она согнулась пополам. Противник снова начал приближаться к ней, но на этот раз она не позволила ударить и уклонилась от атаки. Падиф быстро сориентировался и вновь поднял оружие. Увернувшись от очередного замаха, она, пытаясь не поскользнуться на обледеневшем камне, схватила палку и подняла ее повыше над головой. Падиф одобрительно улыбнулся, но тут же начал атаку.

Грудь Энди тяжело поднималась, когда она, словно в замедленной съемке, наблюдала за тем, как отлично выдрессированная, полная сильных мышц фигура Падифа надвигается на нее – тонкую, хрупкую, почти что ни разу не дравшуюся девушку, и дикий шок мешал ее мысли, путал ее сознание, которое отчаянно пыталось найти оптимальное решение. В глазах Падифа она не видела гнева или жестокости, наоборот, его глаза смотрели спокойно.

Падиф уже был на расстоянии одного шага от нее, и тут Энди подумала об том, что она слишком много думает. Она подставила свою палку под замысловатый удар соперника, и его оружие с глухим стуком отклонилось в сторону, но, не успела девушка порадоваться этому, как Падиф совладал с инерцией и ткнул девушку в бок. Вспышка гнева обожгла ее руки, она ударила палкой в том месте, где должен был бы быть Падиф, но только рассекла воздух.

Она всегда думала, что та невероятная стойкость, с которой герои криминальных фильмов противостоят своим врагам, есть не что иное, как режиссерское преувеличение. Но сегодня она поняла, что ошибалась. Схватка придала ей сил. Падиф, словно издеваясь над ее неповоротливостью, прыгал и вертелся совсем рядом с ней, колол ее палкой, а она не могла дотянуться хотя бы до шлейфа его куртки. Сначала он бил не сильно, но чем более солнце клонилось к земле, тем сильнее и настойчивее были его удары.

Наконец, она упала и поняла, что, несмотря на кипящие внутри эмоции, не может больше встать. Она отчетливо услышала топот пары ног, приближающийся к ней. Мозг ее сразу же начал рисовать жестокие фантазии, в которых Падиф с торжествующим видом добивает ее лежащей. Она увидела, что его сапоги встали совсем рядом с ней, но вместо ударов ощутила на своих плечах широкие ладони мужчины, и уже через секунду она стояла, пошатываясь и поскуливая от пульсирующей по всему ее телу боли. Лицо наставника смотрело прямо на нее, но для Энди все предметы вокруг превратились в размытые пятна.

Он завел ее в пещеру, посадил на кровать и дал ей баночку с какой-то мазью. Потом он сел к ней спиной у костра. Энди разделась и обмазала мазью все синяки, закуталась плотнее в одеяло, но долго не могла уснуть: ее тело дергалось, а мысли резвились в голове, словно дети.

Глава 9

– Давай, давай же! Пойдем! – черные, огромные глаза сверкают ярче золотистого солнца.

Она в нерешительности смотрит на юношу перед собою, за спиной которого пошатываются на ветру кроны деревьев, а там, выше, голубеет небо. Ступни ее неустойчиво опираются на покрытый мхом камень. Она стоит на вершине скалы.

– Давай же, давай, я покажу тебе кое-что! – зовет ее Падиф.

Она сомневается, но устоять на скользком мху невозможно, и если она не возьмет его руку, то поскользнется и упадет.

– Ах! – выдыхает она и, поддавшись вперед всем телом, прыгает Падифу на грудь.

Юноша легко, словно пушинку, подхватывает ее и взлетает ввысь – она прижимается щекой к его одежде, зажмурив глаза, но, словно бы внутренним зрением видит, как обрушается на мелкие осколочки весь монолит покинутой ими скалы, а они уносятся все дальше и дальше, и не понять, то ли они летят вверх, то ли земля уходит вниз. Она поворачивает голову и всматривается в ставшее вдруг сосредоточенным лицо Падифа, которое словно помутнело, расплылось.

– Куда мы летим? – кричит она, но голос ее звучит слабо и тихо, и она не получает ответа.

Резкий толчок – и Падиф мягко сбрасывает ее на металлическую площадку. Грациозно спланировав, она без затруднений приземляется на обе ноги, хватается за перила и, свесившись с них на животе, начинает вглядываться в пейзаж внизу. Розовые, маленькие, как игрушки, кораблики парят среди молочного тумана, и повсюду мелькают желтые огоньки.

– Что это значит, Падиф? – спрашивает она – слова ее эхом повторяются в пустоте.

– Падиф? – она касается его локтя.

Юноша поворачивается к ней. Два ослепительных, пронзающих голубых глаза упираются в нее презрением. Она в ужасе отшатывается от этого человека, а тот, хищно оскалив зубы, смеется жесткими звуками.

– Это мой подарок тебе! – бросает он ей в лицо и скидывает ее с площадки. Бесцветная пелена окутывает ее, а сердце стучит быстро и сильно!

Она открыла глаза и часто задышала. Ей потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что она в пещере. Сердце колотится в груди. Она прокручивает в голове сон, убеждая себя, что это неправда, и стук в ее грудной клетке понемногу стихает.

Впервые за долгое время она проснулась не от грома неизвестного голоса в голове, а от обычного кошмара, хотя, конечно, второй вариант не многим предпочтительнее первого.

Шорох раздался у входа, и на пороге возник Падиф – в волосах его и на плечах блестели снежинки, а сапоги покрыл иней. Он отряхнулся от снега, прошел к кострищу, свалил там какую-то тушку и начал разжигать костер.

Несколько минут она беззвучно следила за его действиями, не желая проявлять признаков бодрствования. Даже не двигаясь, она ощущала, как горячая кровь пульсирует в ранах – чувство такое же, словно она слушает вибрацию страйлковой платформы в ожидании поезда.

Но притворяться спящей было бессмысленно. Он знал, что она не спит. Энди медленно поднялась и села напротив Падифа у костровища.

– Ну что там у тебя? – спросил он, разрезая мясо и бросая его в котел с водой.

– Да все так же, – перевела дыхание она, – Много ли изменится за два дня?

– Сегодня отличный день! – воскликнул он и, подняв голову, окинул Энди придирчивым взором, – Снег припорошил землю, а воздух свеж и чист, причем солнце сокрыто за тучами.

– К чему это ты говоришь? – насторожилась девушка.

– Неужели нельзя просто поговорить о погоде? – фальшиво возмутился Падиф и улыбнулся.

– Неа, – только покачала головой она.

Юноша рассмеялся и объявил ей, что они снова будут упражняться с лошадьми. Она застонала, но не смогла переубедить Падифа.

– Квален, – с чувством обратился он к ней, – Многие травмы остаются на всю жизнь, и не только физические. Люди страдают от ущерба, нанесенного их разуму гораздо сильнее, чем от телесного, ибо боль тела – проходящее явление, и последствия подобных травм всегда можно исправить…

– Ага, я думаю, новую руку или ногу мне никто не пришьет, – грубо прервала она, но Падиф повелительно вскинул вверх палец.

– Ты думаешь, на моем теле нет отметин, что были оставлены мне временем и пережитыми событиями? Ты ошибаешься. Травмы, некогда полученные мною, до сих пор напоминают о себе, но я не вижу смысла напоминать себе и другим о них, ибо тален сильнее физического чувства. Ты не должна жалеть свое тело. Так что сегодня мы возобновим занятия верховой ездой. Тебе нужно регулярное общение с Ветром.

Она ничего не могла сказать в ответ. Если бы она сделала это, то Падиф просто предложил бы ей покинуть Предзакатную ступень. Было ли лучше сидеть здесь, выполняя его приказы, или в какой-нибудь тюрьме, но ничего не делая? Она не понимала, почему просто не попробует пойти прочь отсюда, прямо и прямо – раньше она была рискованной, а сейчас чувствовала себя старухой, которая боится перемен. Одновременно ярость клокотала в ней без удержу. Даже сейчас она чувствовала, как дрожат ее руки, удерживающие посуду. Это ощущение становилось все сильнее, и вконец она с подавленным криком бросила тарелку на пол и схватилась за голову.

– Не бойся, квален. Твое сознание путается и тревожится, потому что оно меняется. Ты не можешь справиться с этим – пока не можешь. Но суть не в том, что ты должна справиться с этим или искоренить это из себя. Ты должна научиться ладить с этим и принимать это в себе.

– Что? Я должна развивать это? Развивать эти настроения? – ошарашено спросила она.

– Да, но это не значит, что ты должна отдавать себя пассивным ощущениям. Они – часть расширения твоего сознания, для тебя это особенно болезненно, потому что ты уже взрослая. Со временем ты поймешь эти эмоции, их значение и то, во что можно их преобразовать. И тогда они уже не будут для тебя неприятны. Ты научишься использовать их, и, пожалуй, в этом заключается смысл твоего обучения у меня. Когда ты научишься делать это, тогда мои советы и приказы больше не будут иметь значения.

Энди напряженно обдумывала сказанное и вдруг осознала: когда-нибудь Падиф оставит ее. И хотя это было очень далеко во времени, а могло вообще не случиться, а может, это вообще не было реальностью, но ей вдруг стало тоскливо.

– Ты покинешь меня?

– Я всегда буду твоим другом.

« – Эх! Как бы все успеть! Дай небеса, сегодня спать лечь в полночь! И то я обрадуюсь! – сказала она своей сестре, ступая по мокрым страйлковым платформам и поглубже запихивая руки в карманы, а голову прижимая к плечам, защищаясь от промозглого ветра.

– Да времени вообще нет! Приходишь с работы, готовишь есть, готовишься к следующему уроку, проверяешь контрольные, а там уже и ночь! Где там отдохнешь? – развела руками Катарина, и изо рта у нее вывалил влажный пар.

– Время так бежит, что даже не верится! Поэтому я его перестала торопить. Раньше, знаешь, когда еще маленькая была, торопила дни, а сейчас думаю – нет уж! Время и так быстро идет, куда ж его еще подгонять! Потом оглянешься и пожалеешь, что не ценил каждое мгновение… – выдала она возбужденным голосом, и глаза ее заискрились среди пасмурности и уныния.

Одинокая машина медленно проплыла мимо них, осветив на несколько секунд дорогу впереди яркими голубоватыми лучами фар. Дождь на миг рассеялся и обнажил почти пустую улицу северной части электромагнитного мегаполиса. Прохожая женщина взглянула на них хмуро из-под бровей – она была закутана в длинное пальто. Женщина прижала к себе поближе сумочку, как будто опасалась, что она и Катарина собираются ее ограбить, и быстро прошла рядом с ними.

– Странно это все-таки… – вдруг пробормотала она, проследив за незнакомкой, – Вот так вся жизнь у людей проходит в одних и тех же буднях, а чего они этим добиваются? Успеха, денег, славы… Но для кого это все? И что будет дальше? Кто вспомнит о нас, когда нас не станет?»

– А если я уйду, ты будешь помнить меня? – прошептала она.

– Еще бы. Но лучше было бы, чтобы ты не уходила, – не сразу ответил Падиф, а она улыбнулась, – Ты еще столько должна узнать! – воодушевляющее воскликнул он, а ее улыбка, наоборот, тут же исчезла. Но он не понял, почему.

Новый день встретил ее порывистым дуновением ветра, который выскреб ее волосы из шапки и запеленал ими глаза. Вокруг было серо: но не грязный снег, не пасмурное небо, а воздух пропитался серой краской, которая ложилась на землю, на камни, деревья, на ее собственные руки. Белые линии прорезали бледные тучи, а горизонт расплывался.

Не прошло и минуты, как она стояла у озера. Рядом фыркал в снег Ветер.

– А где Спасение? – спросила она.

Падиф повернул к ней свое лицо и внимательным, томным взглядом проник в ее сознание. Она почти телесно ощутила, как его мысли роются в ее голове. Неясная тревога вдруг зашевелилась в ней, но это были не ее чувства, а его. Он молча указал ей на седло.

Убедившись, что она уселась, он неторопливо отошел от нее в сторону холмов и помахал рукой издалека.

Она смотрела на него подозрительно и настороженно. Он что-то задумал, а она боялась боли. Она боялась неизвестности. Она пыталась унять в себе дрожь, нашептывая, но у нее плохо получалось. Конь почувствовал ее волнение и стал переступать с ноги на ногу. Но, в конце концов, она двинулась вперед.

Она не успела понять, почему она полетела вперед головой с Кристо. Она взвыла от взорвавшейся в ней боли и, оскалив зубы, схватилась ладонями за ушибленное место. Когда она поднялась, Ветер, перебирал копытами и возмущенно поднимал губы.

Она непонимающе огляделась. Она была уверена, что Кристо не споткнулся, а она сидела на его спине ровно.

– Что ты сделал, Падиф? – прошипела задумчиво она.

Они снова и снова пытались пройти через невидимый барьер, но снова и снова падала. Ветер тоже ощущал боль, она слышала, как он тихонько причмокивает губами, когда натыкается на преграду.

Падиф стоял недалеку. Она злилась на него, руки у нее были сжаты в кулаки.

– Что ты хочешь от меня? – воскликнула наконец она, слишком громко от боли.

– Просьбы.

– Просьба к кому? К тебе? К Ветру?

– Нет, нет, – мягко отверг он варианты, – Всего лишь к самой причине твоего препятствия.

– Что ты имеешь в виду?

Он не ответил. Она закрыла глаза и припомнила тех, кто вершит явления руками таленов. Падиф говорил ей об этом только вчера. Ламар – основание земли, Квирнар – основание воздуха, Илень – огня, Селемер – основание воды. Он всего лишь назвал их, сказав, что они – источник его сил. Но ведь это глупо. Она сама не может еще верить в свои способности, в свою власть. Но если от нее требуется всего лишь попросить – что препятствует нескольким словам?

– Разрушь эту стену, Квирнар! – повелительно сказала она.

Воздух словно зарябил перед ней. Внезапно она почувствовала опустошающее бессилие, сердце учащенно забилось, а из головы словно выдули все мысли. В глазах у нее потемнело. Последнее, что она видела, было ликующее лицо Падифа.

Кто-то настойчиво тряс ее за плечо. Отлепив веки друг от друга, девушка смутно разглядела человеческий силуэт, склонившейся над ней… «Это Падиф…» – пронеслось у нее в голове, и она, расслабившись, вновь начала погружаться в дрему. Она успела понять, что лежит у себя в постели, под надежным покровом пещеры на Предзакатной ступени. Дополнительная серия толчков, уже более сильных, снова сотрясла ее плечо, и она начала вслепую отмахиваться руками.

– Вставай уже время к ужину, – донесся до нее приглушенный голос, словно бы из тумана, и она резко распахнула глаза – потому что это не был голос Падифа. Это была женщина.

Она была стройной, под одеждой очерчивались мускулы. Угольные волосы спадали ровно на плечи. Уши у нее, как и у Падифа, сильно вытягивались вверх, а огромные глаза мерцали во мраке.

– Кто ты? – воскликнула Энди, сжав кулаки и выставив их немного вперед.

– Не волнуйся, я – друг! – спокойно, глядя ей в глаза, ответила незнакомка и слегка наклонила голову.

– Да? И что ты тут делаешь? – так же резко спросила она.

Пришелица сильнее склонила голову.

– Энди, я здесь по просьбе Падифа, – сказала девушка, и в звуках ее речи сквозила сила и твердость, которые не сочетались с ее нежной и хрупкой внешностью.

– И где же он сам? – недоверчиво бросила Энди.

– Он отправился уладить некоторые вопросы, и попросил меня присмотреть за тобою.

– Что-то не верится. Ранее он оставлял меня одну! – парировала она, но кулаки ее все-таки сами собою разжались.

– Ранее были другие условия, – естественно и легко ответила незнакомка.

– Я смотрю, ты так осведомлена в этом вопросе!

Но гостья никак не отреагировала на ее реплику. Она только стрельнула на нее загадочно глазами, и тут же опустила веки, словно бы соглашаясь. Ее поведение напомнило Энди Падифа.

– Когда вернется Падиф? – спросила она, давая своим голосом понять, что правила диктует здесь именно она; по крайней мере, пока не придет истинный хозяин этого места.

– К трапезе, – ответила маленькая девушка – Энди была выше нее на голову.

– Ты так и не сказала, кто ты! – вскинула она голову, но чужачка лишь продолжила молча смотреть на нее, – Скажи мне, кто ты, – уже мягче попросила она, снова вспоминая манеры Падифа.

– Прости, Энди, это моя вина – я не представилась тебе, – проговорила учтивым тоном девушка, – Меня зовут Тирис, я, как и Падиф, жительница горы Ревен. Я здесь, чтобы защитить тебя, если потребуется.

– Хм, как я вижу, не потребовалось, – немного уязвленная тем, что ее оппонент проявляет о ней заботу, огрызнулась Энди.

– Защита эта не от физического насилия, но от насилия духовного, что пыталось охватить твое сознание… – начала было объяснять Тирис.

– Нет, нет, хватит! Я не собираюсь выслушивать от тебя пространственные рассуждения насчет меня! – грубо прервала она, махнув ладонью в ее сторону. Не значат ли это, что Тирис имеет доступ в ее мозг?

– Прости, я хотела всего лишь объяснить тебе. Падиф сказал, ты нуждаешься в словесных дополнениях… – попыталась успокоить ее Тирис.

– Что? Падиф сказал? – ярость закипела в ее крови, которая хлынула ей в голову, – Ха, мне не нужны дополнения, мне всего лишь нужно ясное определение, кто ты и зачем ты здесь!

Она чуть было не сорвалась на крик – ее раздражало, что чужие люди относятся к ней, как к опытному образцу в лаборатории.

– Но я же уже сказала тебе, кто я… – вновь попыталась заговорить девушка, но Энди и на этот раз прервала ее нетерпеливым жестом.

– Не продолжай! Я все поняла! Будь уверена.

– Хорошо. Я не сомневаюсь в этом, – произнесла чужачка.

Тирис смотрела на нее спокойно, но в глазах ее мелькали обида и непонимание. Она постояла немного и присела за стол, где стала изучать какие-то тексты. Эмоции стали затухать в Энди и ей тоже стало неуютно от своей несдержанности. Досадствуя на ситуацию, она уселась на кровати и стала следить за девушкой. Так они и сидели, пока, наконец, не послышался шорох у входа.

Падиф шумно ввалился в пещеру и быстро задернул за собою кожаное на меху покрывало. Вид у него был слегка взбаламошенный: кудрявые волосы растрепаны, щеки горели румянцем, а глаза будто вращались в разные стороны. Юноша потряс головой, отряхиваясь от снега, а после взглянул на девушек. Его взгляд задержался на маленькой гостье, они кивнули друг другу, а потом он перевел взгляд на Энди. На лице его появилась доброжелательная улыбка.

– Рад видеть, что с тобою все в порядке, квален, – сказал он тепло и ровно, но она не проронила и звука, – И еще я рад, что вы с Тирис уже успели познакомиться друг с другом, – немного растеряно добавил он, – Я попросил ее остаться с тобою, пока твое сознание набирало силы, чтобы в случае опасности защитить его, – сказал он и, постояв с секунду, зашагал к кострищу, где бросил новую сизую тушку какой-то бедной птички.

Тирис, не дожидаясь приглашения, подошла к костровищу. Лицо ее по-прежнему лучилось спокойствием и благоразумностью. Оно вдруг показалось Энди знакомым, а в ушах пронеслись какие-то неразборчивые звуки, словно бы из прошлого, но она не смогла остановить эти мимолетные воспоминания – ее память тут же потеряла их, как дежа вю.

– Как ты себя чувствуешь, квален? – с безмятежным видом спросил Падиф.

– Э-э-э… Да нормально вроде… – пробубнила она: она не ощущала себя в безопасности и не хотела, чтобы их с Падифом разговор слышала Тирис.

Падиф ободряюще ей улыбнулся и принялся готовить пищу. Чем дольше длилось молчание, тем спокойнее становилось Энди. Она словно привыкала к Тирис, как к новому предмету. Последняя сидела тихо, сложив руки на коленях, и ее душевное равновесие передавалось в воздух вокруг, проникало в легкие и растекалось с кровью.

– Значит, то, что случилось на равнине, было результатом моей просьбы к Квирнару? – вдруг спросила Энди.

Падиф только улыбнулся и кивнул.

– Но… Это невозможно! – воскликнула она громко, словно очнувшись после кошмара.

– Как же это может быть невозможным, если ты сама это ощутила? – засмеялся Падиф, а глаза его азартно засверкали, – Ты попросила и получила – стена была разрушена, но взамен ты отдала все свои силы. Поэтому ты погрузилось в состояние, которое мы называем поиском. В тебе не остается почти ничего, твой разум растекается по миру, но ты все еще живешь, дышишь, твой мозг работает – но не более. Иногда этот процесс может затянуться на долгое, долгое время… Был даже случай, когда одна молодая тален не смогла контролировать свои желания и заглянула в Страту глубже своих возможностей. Ее тело так и не смогло найти свое сознание, и девушка погибла… Это очень печальная смерть… – Падиф сделал паузу, но продолжил, не сбавляя темпа, – Главное не допускать проникновения на освободившееся место чужого сознания, которое может начать паразитировать в тебе. В поиске ты открыта любому потоку мысли, что носится в воздухе, и твоему сознанию нужна защита. Именно для этого я оставил рядом с тобою Тирис, ибо мне нужно было удалиться. Именно поэтому я спрашивал тебя, что ты чувствовала. Мне было важно, чтобы ты не видела снов и ничего не слышала. Это как доказательство того, что твое сознание смогло найти путь домой.

Энди не сразу поняла, что она хочет сказать. Несколько раз она открывала и закрывала рот, мотая головой и рассеяно пытаясь схватиться за что-то взглядом. Тяжело нахмурившись, она пыталась осознать услышанное, выявить какую-то опасность. Но все было настолько ново, что не вызывало вопросов, и настолько неестественно, что провоцировало поиск иных смыслов для простых слов.

– Получается… Я могла погибнуть? Почему ты допустил это? – громко воскликнула девушка, и вспыхнувшее в душе разочарование гремело еще словами в ее горле, но от сильного дыхания эти слова не могли выскочить наружу.

– Я бы не допустил, чтобы ты ушла.

– Как? Ты бы нашел меня?

– Нет. Я бы попросил Квирнара вернуть тебя, – его взгляд его при этом словно остекленел – так неподвижны были его глаза!

– Но… Разве это возможно? – сразу же притихла Энди, пытаясь понять, сколько бы сил у него заняло это дело – насколько он готов пожертвовать собою ради нее.

– Да, квален, это возможно, – обрушил все ее сомнения Падиф, и по лицу его было видно, что следующий вопрос подобного типа приведет его к гневу. Она понимающе покивала.

– Падиф, а разве все должно было пройти именно так? Я почти ничего не почувствовала, я не контролировала этот процесс… Получилось, что не я, а Квирнар руководил мною. Ведь если бы все было правильно, то я смогла бы вовремя остановиться, так?

– Ты права, все должно быть не так. Но иного я не мог от тебя ожидать, потому что это был твой первый опыт, к которому я не дал указаний. Но и не преувеличивай свои навыки и знания, – он предупредительно сверкнул на нее глазами.

Энди закрыла глаза, поддавшись вдруг нахлынувшей меланхолии. Она глубоко вздохнула, впустив внутрь так много воздуха, насколько хватило объема ее легких, и почувствовала, как затрещали ее кости. Натянувшиеся кожу и мышцы пронзила приятная боль: тихая и ненавязчивая, словно бы она всегда была в ее теле. Неизвестный запах защекотал ее ноздри, и она глубоко втянула его в себя – кажется, это был запах снега и сырой прошлогодней листы, что лежит на влажной земле весной, когда почва наполняется новой жизнью. Каждая частичка ее тела расслабилась, согрелась, словно бы от внутреннего источника, и, неизвестно, почему, но тьма перед глазами начала рассеиваться, обнажая перед ней различные оттенки мира: нежно-голубой, бледно-желтый, болотно-зеленый… В мозгу ее уже шепталась трава, завывал ветер, журчал ручей и шумела бурливая река, только она не могла определить, в какой момент эти звуки появились внутри ее черепа.

Это музыка вливалась в ее мысли. Она открыла глаза – Падиф и Тирис играли эту мелодию. Он перебирал струны на инструменте, который лежал у него на коленях, она тонкими пальцами зажимала отверстия во флейте, изгибаясь в такт. Энди давно не слышала хоть какой-либо мелодии, и теперь внутри нее сталкивались чувства: ей было радостно так, что хотелось плакать.

– Это было замечательно! Это лучше всяких снов! – воскликнула она, когда музыканты остановили игру.

– Я рад, что мы помогли тебе, – улыбнулся Падиф, – Наш народ любит музыку. Иногда одна песня способна дать талену больше, чем тысячи мыслей.

– У вас еще и песни имеются? А что у вас за песни? Про что? Напойте мне одну, пожалуйста, я так соскучилась по песням! И мне очень интересно узнать, какие они у вас! – быстро протараторила она

– Наши песни рассказывают про многое… – начал Падиф и задумался, – Хм… Мы поем о прошлом, о свершениях людей, ушедших и живущих… я бы мог спеть тебе, но у нас нет песен на твоем языке. Наши песни – это шум мира, шум мыслей.

– Ого! Вы что, и песни поете без слов? – весело сказала она.

– Если упрощенно говорить, то – да, – рассмеялся он, а Тирис оглянулась на него и тоже слегка улыбнулась, – Мы поем голосами оснований.

Он открыл рот, и словно прошлогодняя листва оказалось у них под ногами. Из груди Падифа вырывались завывания холодного ветра среди облезлых стволов – пещера вдруг поросла густым лесом, наполненным скрипом и треском вздыхающих деревьев. Энди услышала, как из глотки Падифа выпорхнула птица и забила крыльями в тесном пространстве. Музыка раздалась из-под пальцев Тирис, и в каменное жилище хлынул тонкий ручей, пробивающий корочку первого зимнего льда. Небо, синее и глубокое, зазвенело в голосе и музыке, и листопад забренчал в пещере.

Падиф перестал петь, и иллюзия разрушилась. Они снова были в голой пещере, и музыка больше не создавала образов.

– Невероятно! – прошептала она.

– Это наречие – Нарве мы зовем его, – сказал он.

– А ты научишь меня этому Нарве? – через паузу спросила она.

– Конечно.

Несколько секунд они молчали. Падиф и Тирис многозначительно переглянулись, словно спрашивая друг у друга что-то.

– Давай, квален, мы с Тирис поучим тебя кое-чему! – интригующе воскликнул Падиф.

Они с Тирис встали в центре пещеры. Но Энди не двигалась, опасаясь, что же они от нее хотят.

– Ну же, Энди, подойди к нам! – вновь позвали ее, но на этот раз сама Тирис наполнила пещеру нежным, переливчатым и звонким, как колокольчик, голосом, в момент очаровав Энди. Не устояв, она снялась со своего места и подошла к паре.

– Мы хотим научить тебя танцевать! – воскликнул Падиф и перекатился с пятки на носок и обратно, а Тирис расправила плечи.

– Танцевать? Это, конечно, очень мило с вашей стороны, но… я совсем не умею танцевать…

– Квален, успокойся, – сказал Падиф внушительно и поднял ладонь, останавливая ее жестом, – Дело не в твоем умении. При помощи танца мы общаемся друг с другом, передаем друг другу дополнительную информацию… – он приостановился и, бросив на Энди многозначный взгляд, глубоко вздохнул, – Ведь ты ранее не задумывалась об этом, так? Понимаешь ли, квален, наш мир – это сплошной, непрерывный поток информации, вечно изменяющийся, и для того, чтобы уловить все явления мира, недостаточно знаний, полученных рациональным путем.

– Получается, что танец для вас служит сугубо информационным целям? Разве вы не хотите получать элементарное удовольствие? – спросила Энди в недоумении и уставилась на пару перед собой, поочередно переводя взгляд с девушки на мужчину и обратно.

– Квален! Я сказал это тебе, чтобы показать глубинное значение танца для таленов. Но одновременно это просто нравится нам.

– Ох, и умеешь же ты слова попутать!

– Слова – явно не моя специализация, – улыбнулся он, – А теперь, квален, подойди к нам! – и он поманил ее рукой.

– Ты такой танцор, каким захочешь быть, – сказал Падиф и, вдруг засмеявшись, схватил ее за локоть и потянул к себе.

Энди от неожиданности сдавленно пискнула, а он уже закружил по пещере, увлекая все ее тело вслед своим движениям, не обращая внимания на ее протяжные выкрики «ой» и «ай», когда он заделывал вместе с нею крутые виражи. Вдруг он резко остановился, и все органы Энди сдвинулись со своих привычных мест. В глазах потемнело, голова закружилась, ноги прожгло колющей болью, а сердце тяжело забилось в груди. Она бессильно обмякла в руках Падифа, не разбирая очертаний его лица.

– Тирис! – услышала она его требовательный призыв и в момент, оттуда же, из тумана, раздался звонкий, протяжный аккорд, и по всей пещере разлилась музыка, а Падиф снова подхватил ее и быстро закружил.

Музыка заглушала все вокруг, и Энди не могла воспринимать ничего, кроме ее быстрой, сбивчивой, сумасшедшей мелодии. Это не было похоже на те нежные мотивы, которые играли Падиф и Тирис. Эта музыка вводила, казалось, ее партнера в состояние нечеловеческой эйфории – он кружился все быстрей и быстрей, а она не могла и рукой пошевелить, чтобы остановить его. Стены пещеры расплылись перед ее глазами, в ушах гремело, и вдруг музыка оборвалось, словно кто-то перерезал струны. Падиф стремительно развернулся и усадил Энди на стул.