Текст книги "Двойная сплошная жизни"

Ягуар ей нравился тоже, но по-другому. Он был мужчиной до мозга костей. Мужское начало было в нём так сильно, что прочитывалось сразу в каждом взгляде, жесте, движении. Даже молчал он по-мужски. В наш унифицированный век «унисекс», где часто мужчину или парня иной раз невозможно отличить от женщины, и наоборот, такое проявление мужского начала не могло не радовать. Этот редкий вид современных мужчин вымирал на фоне эмансипации, то бишь, сомнительного равноправия между полами, которое, как известно, изобрела династия Рокфеллеров, для увеличения притока налогов.

Но Люся была женщиной замужней, мужем вполне довольна (прекрасно понимая, что совершенных людей не бывает, а совершенствованию нет предела…), поэтому как потенциального кавалера Ягуара не рассматривала, а значит, верх взяла «женская солидарность». Правда, в отличие от неё все остальные представительницы слабого пола болели за Ягуара. «Неужели все незамужние?» – подумала Люся и на последнем «аккорде», когда Клео, прижав всем своим весом противника к полу, уселась ему на шею, а Йодо тихим, но доходящим до каждого уха голосом произнёс: «Победила Клео», единственная, сквозь вздох разочарования всех остальных, воскликнула: «Ес!».

Агния и Варвара зашептались между собой, за что и получили замечание от тренера. Потом началась непосредственно тренировка. Возможно, Люсе и показалось, но Йодо гораздо чаще подходил, давал советы, показывал и объяснял именно ей, хотя, с другой стороны это могло быть вызвано и более поздним её вовлечением в учебный процесс, хотя особенного «отставания» от многих, в частности, женщин, Люся не почувствовала. Как бы то ни было, ей такое внимание было приятно, и она очень старалась.

Переодеваясь после душа в свои вещи из шкафчика, она решила для себя разгадать загадку цифрообразования на своём шкафчике. Последние цифры она расшифровала, как 26 марта – день, когда она пришла первый раз в школу. Р – латинская буква от имени Пандора, а вот 46 она никак не могла понять, хотя, как в «Секретных материалах», ей всё казалось, что «истина где-то рядом», никак не могла вспомнить, где же она видела именно это число.

И только подходя к лифту, поднимающему её наверх, она увидела сверху эту цифру, – 46. Не откладывая в долгий ящик возможность разобраться в разгадке этого ребуса, Люся спросила об этом у Ленуси, на что та, улыбнувшись, промурчала:

– До понедельника, дорогая. Как следует отдохни. Не исключено, что следующая неделя будет особенно напряжённой. К тому же тебе нужно будет вникнуть в тонкости «своей работы». Чао.

То, что первое время рабочая неделя у неё будет всё же пять дней в неделю, а позже и шесть и, если придётся, даже и все семь, к чему ей придётся постепенно приучить мужа, её предупреждали. Поэтому она, как человек, умеющий получать удовольствие от самого процесса жизни, радовалась, что впереди у неё два выходных, и была намерена провести их с любимым мужем и действительно отдохнуть.

С этими мыслями она, подъехав к своему дому, увидела возле него неизвестную машину, а в окне собственного дома до боли знакомый силуэт Дины. Люся слегка расстроилась: «почему, имея свой собственный дом в более престижном районе города, она постоянно трётся у нас. Надо что-то с этим делать». И, настроившись решительно, вошла в дом. Каково же было её удивление, когда в холле на её диване увидела Дину в платье и кокетничающую с… Никитой!

– Здравствуйте, Люся! – Он подскочил к ней и галантно поцеловал руку, не дав даже опомниться от пусть лёгкого, но всё же шока. – Простите нас за наше вторжение в ваш дом, но Дина Геннадьевна много рассказывала о вашем гостеприимстве (при этом он лукаво глянул на Дину и подмигнул ей, из чего Люся сделала вывод, что ничего подобного она ему не говорила). Так что мы рискнули зайти в ваше отсутствие, воспользовавшись ключом… (который уже давно не мешало бы и отобрать. – подумала Люся, но, мило улыбнувшись, лишь сказала:)

– Конечно, мы всегда рады гостям. (Вот он – побочный эффект цивилизованности – лицемерие и враньё. А что делать?)

– Но вы не переживайте, мы приготовили пусть скромный, но зато – от души, ужин.

– Ну, Никита, ты преувеличиваешь. Готовил только ты…

– Зато ты была моей музой… – томный многозначительный взгляд Никиты и скромно опущенные глаза на покрасневшем лице Дины.

– «Ещё чуть-чуть и меня стошнит…» Как я рада, что каждый в данном случае получил то, чего ему так не хватало: кто повара, кто музу, а лично я – возможность, надеюсь, всё-таки действительно вкусно покушать. – Вслух сказала Люся и, не дождавшись ответа и закатив, отвернувшись от парочки, глаза, прошла на свою собственную кухню.

В это время подъехал Сергей. Все четверо приступили к «милому» ужину в столовой. Цели Сергея и Дины на вечер были ясны: один хотел поскорее отправиться с любимой женой в спальню, а его сестра «обаять и приручить такого симпатичного и хорошо готовящего (ужин был действительно лёгким, вкусным и с замечательным грузинским вином), мужчину. Люсе было непонятно, какие цели преследует Никита. В то, что он совершенно случайно встретил Дину и напросился в гости к ним с Серёжей, она, конечно же, не верила, но пока ответа на вопрос: что ему здесь надо, – она тоже не находила.

– Дина сказала, что вы совсем недавно устроились на работу, а до этого были домохозяйкой. – Подождав, пока все трапезничающие утолят первый голод, начал разговор Никита. – Мне кажется, что любая женщина мечтает не работать. Нет?

– Так я ей о том же всегда и говорю. Вот вы, Никита, в какой сфере работаете?

– «Молодец, Серёжа, как обычно любит брать инициативу в свои руки» – Люся гордилась своим мужем.

– Подбор кадров…

– Ага. И крупное производство, где вы работаете?

– Достаточно, но, давай на «ты».

– Окей. А вот в сфере строительства, пусть даже и с переменным успехом, прибыль есть всегда. И раз уж так распорядилась жизнь оказаться мне именно в этой сфере, я считаю, что могу позволить содержать неработающую жену. Для меня гораздо важнее её отличное настроение и отсутствие усталости вечером, после «впахивания» и расхода нервов на «чужого дядю» для его обогащения, да и получая при этом копейки.

– А как же, стесняюсь спросить, моё мнение?! – Не могла больше молчать Лючия, – Может, иногда всё же можно и женщину спросить, чего хочет она? Или, получая высшее образование, пределом мечтаний должно быть именно сидение дома для обеспечения улыбки и хорошего настроения к приходу мужа после работы?

– Ты прекрасно знаешь, что твоё мнение для меня очень важно. И именно поэтому ты сейчас работаешь, хотя мне это и не нравится…

– Ох, спасибо!.. Низкий поклон в ножки!.. Мне, оказывается, разрешили…

– Так, всё! Стоп! Не ссориться. Согласен – не лучшая тема для ужина – Никита, как будто расстроился поднятой больной для хозяев темой, но Люся, немного придя в себя, понимала, что на самом деле это была провокация с его стороны, на которую поддалась даже она. Впредь нужно быть более сдержанной… – Давайте сменим тему. Вот вы с Диной – брат и сестра, – снова обратился он к Сергею, – мне интересно, какой ваша сестра была в детстве?

Дина при этом зарделась и опустила скоромно глазки, польщённая таким вниманием к её совсем нескромной, с точки зрения Люси, персоне.

– Ну, даже не знаю… – как-то растерялся Сергей, – как все младшие сёстры – доставучие, ябеды…, но (вовремя спохватился он, увидев, как меняется выражение лица Дины) очень сообразительной, умной… (больше ничего придумать не смог и пожал плечами).

– Ясно. Такие вопросы нужно задавать родителям, а не братьям… – улыбнулся Никита. – А вы, Люся, какая была в детстве? – Как бы для приличия добавил он.

– О, да самая обычная…

– Чего?! – возмутился, усмехнувшись, Сергей, – Это называется «обычная» – в пять лет держать в напряжении весь двор вместе с малышнёй и родителями или залезть на котельную трубу с зонтиком, намереваясь спрыгнуть…

– Во-первых – это всё из рассказов мамы, а во втором случае – я же не спрыгнула…

– Конечно, ты спустила привязанного к зонту кота…

– Который, кстати, вполне удачно приземлился.

Бросив случайный взгляд на Никиту, Люся поняла, что тот получает истинное удовольствие от происходящего, в отличие от Дины, внимание с которой опять переключилось на «эту противную Люську». Сергей, похоже, абсолютно не обращал внимания на реакции присутствующих, продолжая рассказывать о «боевом» детстве своей любимой Люсеньки, коей он не уставал восхищаться ни сейчас, ни ею в детстве, пусть даже и по рассказам её родителей.

– А давайте мы лучше о вас поговорим. – Прервала Люся монолог Сергея, – как вы с Диной познакомились? – В Люсиных глазах засветился озорной огонёк.

– О, можно я расскажу? – Вопрос был адресован Никите и после положительного его кивка, Дина начала свой рассказ:

– Представляете, я на всех парах лечу к своей машине, чтобы успеть забрать Галюню из музыкальной школы, – у гувернантки внезапно заболел ребёнок. Так вот, сажусь я за руль и понимаю, что машина не заводится… У меня начинается истерика – Дина стала возбуждённо жестикулировать – я не знаю, что мне делать, урок заканчивается через 10 минут, а мне ещё до неё ехать минут 15! И тут появляется он («В смысле принц» – чуть не ляпнула Люся). – Дина нежно посмотрела на своего спасителя, опять легко покраснев («интересно, как это у неё так получается?» – с лёгкой завистью подумала Люся – «Мне бы вот так, когда надо – шух! – и мило покраснела…»)

В общем, опуская эмоционально подкрашенные жестами и мимикой подробности, оказалось, что Никита, «совершенно случайно» оказавшийся рядом, предложил несчастной женщине помощь, но, определив, как опытный механик-любитель, невозможность починки в ближайшее время, предложил к школе Дину доставить самому. А Дина, будучи поставленная в безвыходное положение, вынуждена была принять любезное предложение Никиты… И вот теперь они здесь.

– А Галюня где? – Не выяснила до конца из-за чрезмерного проявления Дининых эмоций Люся.

– Мы её по пути к бабушке отвезли (при этих словах, Дина многообещающе взглянула на Никиту, чего он и не заметил). Завтра ведь выходной, пусть немного у них погостит.

Люся знала, что и по субботам Галюня занимается в ансамбле, но тактично промолчала, дабы не испортить партию Дине, в которой, как той казалось, в данный момент она весьма преуспевала.

– Ясно. – Люся зевнула. Понять, зачем весь этот цирк был устроен Никитой, она так и не смогла, а усталость, внезапно накатившая после того самого трудового дня, о котором говорил Сергей, начинала не так уж медленно, но достаточно верно, клонить Люсю ко сну. – Если вы не возражаете, я очень устала сегодня и хотела бы пойти спать. Спокойной ночи. – И, не дожидаясь реакции, она просто встала и вышла из столовой.

Сон её застал в процессе опускания головы на подушку, так что момента касания она даже не запомнила.

Глава пятая
Выходные

СУББОТА

Спала Люся долго. Ни запах сваренного Сергеем по своему волшебному рецепту кофе с корицей, ни даже её любимая яичница с помидорами и сыром не смогли разбудить её раньше одиннадцати часов.

– Ну, ты, мать, даёшь! – Выдал Сергей, увидев в дверном проёме гостиной заспанную Люсю. – Ты знаешь, сколько времени?

– А какие у нас сегодня планы? – Вопрос Сергея был риторическим, так как большие часы висели на стене, поэтому Люся не удостоила его ответом.

– Вы же с Галюней собирались на выставку кошек сходить, ещё в понедельник собирались. Можем все вместе сходить.

– Все вместе – это кто: ты да я да Дина с Галей?

– Не совсем. Ещё и с Никитой. Представляешь, он её вчера домой отвёз, а машина Динкина уже возле дома стоит, как новенькая и заводится.

– Серёж, когда ты начинаешь говорить Диниными словами, меня это аж бесит! Она что, уже с утра пораньше тебе полный отчёт предоставила?

– Зря ты так. – Немного смутился Сергей. Он вообще считал себя мужчиной до мозга костей, что постоянно и доказывал, однако подобные обвинения в «обабливании» его всегда задевали. – Дина к тебе очень хорошо относится…

– Так, всё! Давай не будем. Если бы не Галюня, ноги бы её здесь не было под страхом развода. (Для Сергея это было действительно очень страшно). Так что скажи мне своё тихое спасибо за моё терпение и закроем на сегодня эту тему. А Никита что, сам вызвался сегодня с нами на эту выставку сходить?

– А почему ты о нём спросила? – В голосе Сергея послышались нотки ревности.

– Просто мне кажется, что кроме тебя, меня и Галюни твою Дину больше одного дня никто вынести не может…

– Лючия! Мы же договаривались!

– Извини, дорогой. Что там у нас на завтрак? – Люся никогда не перегибала палку и знала, когда лучше остановиться.

Сергей выдохнул. Он тоже не любил ссориться с женой, тем более что Люсин интеллект и острый, иногда даже со злым сарказмом, ум всегда брал верх над сверхэмоциональным отношением к предмету спора Сергея – слова и аргументы у него заканчивались быстрее, чем у жены.

– Я тебе сейчас приготовлю.

Люся пошла в ванную, а Сергей на кухню. Встретившись за сервированным столом, они ещё обсудили план дня на сегодня, неожиданное появление в жизни Дины, а значит и в их жизни, нового человека. В дополнение сделали ставки на количество времени, которое её сможет выдержать Никита (разумеется, Сергей, как любящий брат ставил на большее количество, хотя даже он понимал, что навсегда Дину не выдержит никто, чему было уйма примеров, а он, как человек деловой, никогда не принимал желаемое за действительное).

Люся же никак не могла понять, в чём заключается тайный умысел Никиты, чего он добивается, проникая в круг особенно близких ей людей. То, что организация достаточно серьёзная, чтобы иметь возможность и желание знать больше, чем хорошо, людей в ней работающих – это она понимала, но ей казалось, что делать это должен человек незнакомый. А так, чтобы всё это происходило в открытую, этого она понять никак не могла.

«Ладно, посмотрим, что будет дальше. Смотри, наблюдай, анализируй и только потом делай выводы» – на этом Лючия и остановилась.

Подъехав ко Дворцу Молодёжи, где проходила выставка, семейная чета встретилась с уже поджидавшей их троицей. Мужчины пожали друг другу руки, женщины же обошлись без формальных «чмоков», которые к общему удовольствию, не любила ни Дина, ни Лючия. Галюня бросилась к тётке с криком:

– Ты чего, совсем с ума сошла – на работу устроилась?!

«Хорошо с ней поработала заботливая Дина» – подумала Люся, а вслух сказала:

– Ты не представляешь, как там круто! Сидишь, работаешь себе, с клиентами, мечтающими об отдыхе, общаешься, денежка тебе, опять же, капает, а самое крутое то, что если у меня всё будет получаться, я смогу и по заграницам ездить, так сказать, налаживать новые деловые контакты. Так что зря ты, Галюнь.

– Блин, мама мне об этом ничего не говорила…

– Галина! Что за слова-паразиты в нашем лексиконе! – Сумничала Дина, понявшая, что её настоящие мотивы Люся снова раскрыла.

Люся не удержалась, подмигнув племяннице и тихонько прошептав на ушко: – Так она ещё много чего не знает…

Люся с племянницей смотрели на котов вдвоём, а взрослые, как называла всех взрослых, кроме Люси, Галя, не спеша, ведя неторопливую беседу, шли за ними.

Вдруг по всему павильону пробежал какой-то ропот, потом послышались вскрики и «интеллигентные» маты мужчин, и Люся, будучи девушкой не мелкой как в высоту, так и, чего греха таить, ширину, увидела, как впереди них хаотично расступается толпа, всё ближе приближаясь к ним. Она напряглась, отодвинув Галюню поближе к стойке с котами, и почти в ту же секунду лицом к лицу столкнулась взглядом с несущимся с бешеной скоростью и расталкивающим всех, кто попадётся на его пути, мужчиной, с женской сумочкой в руках.

Реакция Люси удивила даже её саму. Она резко присела, став внезапно образовавшимся препятствием несущемуся в сторону выхода «джентльмену», который, не ожидая подобного, и не успев вовремя остановиться, перекувыркнулся через девушку, теряя на ходу не только сумочку, но ещё и пару портмоне, и затих на полу, лёжа на спине с распростёртыми руками.

Люся испугалась:

– Он живой?!

– Солнце, если ты будешь так сильно волноваться об обиженных тобою преступниках, им придётся записать тебя в их профсоюз. – Сергей, когда очень волновался, вполне остроумно шутил, беря за руку поднявшуюся жену и рассматривая со всех сторон, не ушиблась ли та.

– Что это было? – Пошевелившийся было мужчина, тут же был скручен почти вовремя подоспевшей охраной.

Тут же обнаружились и хозяева портмоне и сумочки. Кто-то стал показывать на Люсю пальцем, на что она предложила всей компании, пока случившееся не получило резонанс, сходить куда-нибудь в другое место. Предложение было принято с восторгом даже Диной, а Галюня, приобняв тётку за талию (выше она не доставала) и так же тихо, как перед этим Люся ей, сказала:

– Какая ты, Люся, крутая – никого не боишься – ни воров, ни грабителей.

Уже на улице свою реакцию на произошедшее продемонстрировала и Дина:

– Ну конечно! Ей же больше всех надо! Вот не может, чтобы не отличиться. О девочке бы подумала…

– В следующий раз, когда у тебя кто-нибудь упрёт сумочку, я так и сделаю, а точнее – ни-че-го. – Парировала её выпад Люся. – Куда теперь?

Молчавший до этого времени Никита предложил на выбор: цирк, кино или кафешку.

– А давайте на лошадях покатаемся! Ма, ты мне уже давно обещала. Никита, ты можешь ездить на лошадях?

– Ну, более или менее, хотя на любой конеферме есть инструктор, который расскажет всё, что требуется для того, чтобы вы с лошадью поладили, и она согласилась бы тебя покатать.

– Здорово! Поехали!

Взрослым возразить было нечем. Дина хотела понравиться Никите, Люся вообще всегда говорила жизни и тому, через кого она говорила с ней: – ДА, а Сергей был счастлив, когда была счастлива она, поэтому все расселись по своим машинам и поехали за город.

Народу, несмотря на всё ещё холодную погоду, было много.

– Ну, кто ещё, кроме Галюни, хочет ощутить себя наездником или наездницей? – Никита обратился ко всем.

– Нет, я – пас. – Дина замахала руками и затрясла, как ненормальная, головой. – Я лошадей с детства боюсь – одна меня в деревне лягнула так, что все думали, помру.

– Ты, наверное, к ней сзади подошла. Они этого страшно не любят.

– Я уж и не помню. Но желание подходить к ним, без разницы – спереди или сзади, у меня на всю жизнь отпало.

– А ты, Люся?

– Тебе честно сказать?

– Сделай одолжение.

– Я никогда в жизни не сидела на лошади, не то, чтобы ездить на ней.

– Здесь очень опытный инструктор. Ведь ты же не боишься познавать новое? Решиться сделать первый шаг – вот что самое трудное. Всё остальное уже или получается или нет. Но ты никогда не узнаешь об этом, если не попробуешь.

– Ладно. – Люся обречённо-лениво посмотрела на Никиту, понимая, что сейчас он говорил с ней, как с подчинённой. – Только можно я вон на той лошади буду… – она не могла для себя определить, что же она будет на ней делать: ездить, скакать, сидеть.

– Эта лошадь не для прогулок. – Включился в разговор подошедший к ним по зову Никиты инструктор, – невысокий мужичок.

– Но она на меня СМОТРИТ! – Люся даже возмутилась.

– Её привезли только вчера. Она ещё не привыкла к новым условиям. Её нужно объездить…

– Так в чём дело? Если она так смотрит, может и хочет, что бы это сделала я? – Абсолютно не понимая, о чём говорит, настаивала на своём Лючия.

– Или как на жертву, которую она хочет принести своему плохому настроению в связи с переездом. – Сергей снова заволновался.

– А я делаю ставку на то, что у неё всё получится. – Никита достал портмоне и извлёк оттуда пятидесятидолларовую купюру. – Ну же, кто ещё верит в ловкость и чутьё на лошадей у Лючии?

У Люси в крови заиграл адреналин, призывая всё тело к немедленному действию.

– Люся, не надо. Он же тебя «на слабо» берёт. – Попытался остановить её муж, но голос крови был сильнее, и она уже шла с невысоким мужичком, которого Никита называл Семёном, к конюшням. Надев шлем и получив необходимые инструкции, Люся с инструктором подошли к уже осёдланной лошади – чёрной, как вороное крыло, Пантере. «Пандора – Пантера – есть в этом что-то» – подумала Люся. «Мы обязательно должны найти с ней общий язык».

Пока Люся карабкалась (по-другому этот процесс водружения на лошадь назвать было нельзя), Пантера всё время двигалась и косилась на Люсю своими умными лошадиными глазами.

– Не бойся, девочка. Я здесь тоже в первый раз. Мы обязательно поладим.

Но лошадь ничего не хотела слышать, продолжая нервно подёргиваться, даже когда Люся, выпрямившись, почти уверенно сидела в седле. Потом Пантера немного успокоилась, нервозность в движениях пропала и Семён сказал:

– Аккуратно возьми уздечку, она ещё под воздействием успокоительного находится, не будет чудить. Ты, главное, помни всё, о чём я тебе говорил.

– Помню я. – И Люся аккуратно взяла из рук Семёна уздечку.

Пантера, почувствовав, что с опытным Семёном ей больше ничего не связывает, попробовала отойти в сторону, но неуверенные движения наездницы, как будто вернули её назад. Лошадь лёгким шагом прошлась вокруг Семёна, потом, несколько раз мотнув головой, пустилась вскачь по огороженной невысоким забором площадке.

Люся, пытавшаяся сначала, как и учил её инструктор, натягивать поводья, но, чуть не свалившись при очередной попытке, решила больше не рисковать. Накрутив на левую руку поводья, она вцепилась в шею лошади обеими руками, а ногами обхватила бока, постоянно повторяя:

– Хорошая моя, не надо. Пожалуйста, не сбрасывай меня. Мне ещё Серёже надо мальчика родить. Мы же с тобой обе – женщины. Не опозорь меня в глазах мужиков…

Но лошадь эти слова словно ещё больше раззадорили, и она, пытаясь вырваться из кольца, образованного бросившимися на её усмирение инструкторами, перемахнула забор и рванула в поле. Поняв, что после прыжка, она всё ещё сидит в седле, Люся обрадовалась, но почти сразу же и разозлилась.

– Ах ты так, сучка крашеная, значит, не хочешь женскую солидарность понимать!? – И со всей силы, которой при помощи адреналина у неё оказалось раз в пять больше, чем обычно, прижала каблуки к её бокам, одновременно натягивая поводья, пытаясь развернуть её в обратную сторону. При этом ругалась она так нецензурно, что не будь лошадь такой чёрной, наверное, покраснела бы. Пантера ржала и сопротивлялась. Пандора ругалась и продолжала своё противостояние лошадиной силе.

Наконец, лошадь сдалась. Развернувшись в нужную Люсе сторону, она неспешным галопом скакала назад к загону. Движения Люси становились всё естественнее. Она ПОЧУВСТВОВАЛА лошадь. Навстречу бежали люди с фермы, но, увидев, что наездница уверенно сидит в седле, с прямой спиной, улыбаясь, лишь расступились, пропуская её вперёд.

Уже в загоне, спустившись с лошади при помощи Семёна, Сергея и Никиты, Люся приобняла Пантеру и сказала ей в ухо:

– Я же говорила, – мы поладим. Я ещё вернусь, – дождись меня.

Никитино лицо светилось. Сергея, пытавшегося было изобразить недовольство, вызванное тревогой и волнением, сменилось на «по-детски» довольное – ну это ж его Люсенька! Галюня прыгала возле неё тоже довольная. Лишь Дина была разочарована и поездкой, и постоянным повышенным вниманием не к ней. Ну, вот как при всём при этом можно любить свою родственницу?!

Пообедать решили в небольшом ресторанчике на окраине. Ожидая заказ, Никита обратился к Сергею:

– Неужели ты не видишь, какой огромный потенциал закопан в твоей жене? Неужели надеешься спрятать его от людей. Она ж не выдержит такого напора изнутри?

– Что-то я не понял – только вчера ты считал, что женщина должна сидеть дома, а сейчас…

– Я лишь сказал, что любая бы об этом только мечтала. Но ты же видишь, что она у тебя не любая.

– Ага, ещё скажи: необыкновенная. Ей об этом постоянно родители внушали, вот её и прёт. – Не выдержала Дина.

– А что плохого в том, когда родители внушают своим детям мысль о необыкновенности? Может, это им как раз и помогает раскрыться, найти себя, не пытаясь походить на кого-то. Я думаю Люсе нужно сказать спасибо своим родителям. – Никита явно издевался над Диной, хотя та, похоже, не оставляла мысли остаться с ним.

– Что будем делать после обеда? Ещё только четыре…

– Извините, но я вынужден буду вас оставить – мне нужно родственницу из Варшавы встретить. А вы отдыхайте. Вечером созвонимся. – И Никита, попрощавшись со всеми, встал из-за стола и, оставив деньги на столе, вышел из ресторана.

Обед был замечательным – то ли от голода, то ли действительно вкусный – об этом в точности уже сказать никто не сможет. Сели в «Ауди» Сергея и отправились домой, заехав перед этим на книжную выставку и «побадявшись» там с часик.

Люся купила книжку по коневодству. Она не любила читать ни по планшету, ни по монитору компьютера. Ей нравился шелест книжных страниц, их запах…, Даже сами книги она выбирала не столько по содержанию, сколько по её восприятию: нюхательному, осязательному и зрительному. Ей казалось, что ничто не может заменить человеку тот восторг, когда, держа в руках новую книгу, перед тем как открыть её, включаешь на полную катушку все органы чувств, пытаясь дотронуться до неё душой.

Но она также знала, что это исключительно её «заморочки». Так сказала ей когда-то подруга после того, как она попыталась ей всё это объяснить, поэтому больше никого своими «книжными восторгами» Лючия не утомляла. Просто взяла, расплатилась и ушла довольная.

Ужин провели дома у Люси с Сергеем. Люся с Галюней на кухне резали салатики и запекали рыбу, а Дина в это время учила Сергея, как им нужно жить с Люсей правильно. У Сергея, конечно же, на этот счёт имелось своё мнение, но сестру, несмотря ни на что, он очень любил, и, чтоб не ссориться, делал вид, что внемлет каждому её слову, доставляя ей тем самым удовольствие. Ведь что может быть лучше мира в семье.

Положив Галюню в десять часов спать в детской (да, в их доме имелась даже детская для Галюни, ну и её мамы, когда та здесь оставалась), и, допивая на троих уже вторую бутылку «Киндзмараули», Дина разоткровенничалась:

– А знаете, мне Никита очень понравился. Он такой надёжный, мужественный, уверенный в себе… Сейчас такие мужчины – редкость. Такой, даже если и пошлёт, то сделает это мягко и честно и не станет юлить, как все остальные – ни рыба ни мясо, ни кафтан ни ряса.

– Ты что, не успела даже как следует его узнать, как ждёшь, что он тебя пошлёт? – Сергей попытался её подбодрить. – Не рановато ли ты с ним прощаешься?

– Что, я не вижу? Будто у меня глаз нет. Таким мужикам нужна слабая, беззащитная барышня, которая без них просто пропадёт. А я что? Я – сильная. Стоит ему хоть раз увидеть или услышать, как я со своими водилами общаюсь, сразу свалит. А я долго кисейной барышней прикидываться не смогу. Правильно он сказал: себя не спрячешь.

– А зачем прятать? Может, просто попробовать самой немножко измениться? Изменить отношение и к себе, и к людям, и к жизни? – Люсю тронула её откровенность, и она пыталась, как могла, помочь.

– Что ты понимаешь? – Устало махнула Дина рукой. – Себя изменить невозможно. С каким набором хромосом и чего там ещё ты родился, с тем тебе и помирать, без вариантов.

– А зачем тогда человеку жить, раз как родился, так и умрёт?

– Не знаю, может ради возможности дать шанс своим детям родиться с более удачным набором. Чтобы они были счастливее.

– Думаю, Дин, это ты как раз заморачиваешься. Нужно жить здесь и сейчас. И счастливой тоже быть. И не нужно для этого искать причины и возможности…

Но Дина уже спала, свернувшись на удобном диване под пледом, шевеля губами, возможно, продолжая беседу уже во сне.

– Пусть спит. И мы пойдём. – Сергей заботливо поправил на сестре одеяло, выключил свет и повёл Люсю за руку наверх.

Через пару часов, нежась в объятьях друг друга, Сергей, исполненный чувств к Люсе, начал разговор на тему, мучавшую его весь сегодняшний день:

– Я тут подумал, и, ты знаешь, Никита прав. Нельзя держать тебя дома как на привязи. Ты действительно у меня талантище. Я уверен, что за что бы ты ни взялась, у тебя всё получится, будь то туроператор или суперагент. И если тебя удерживать, ты свою энергию можешь направить не туда, куда нужно. Поэтому, если тебе действительно нравится работать, я не буду вставлять тебе палки в колёса.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Обожаю тебя. Ты знаешь, ты у меня – самый лучший! Никому тебя не отдам.

И они уснули с улыбками на лицах – кто со счастливой, а кто и с довольной…

ВОСКРЕСЕНЬЕ

Сегодня раньше проснулась выспавшаяся вчера Люся. Тихонечко вынырнула из-под одеяла, чтобы не разбудить сладко спавшего со вчерашней счастливой улыбкой на лице Сергея.

На кухне уже вовсю шла возня: Дина с Галюней пытались приготовить завтрак. Обычно, когда это происходило, Люсе на ум приходило выражение «Слон в посудной лавке»: неуклюже перемещаясь по, казалось бы, уже давно знакомой кухне, продукты для приготовления завтрака находились в самых неожиданных для себя местах, в том числе и на полу. Но процесс шёл. Люся закрыла глаза и тихонько, чтобы не спугнуть поварих и своим косвенным вмешательством не пополнить список лежащих на полу ингредиентов для завтрака, вышла из кухни.

Когда завтрак был готов, и Галюня метеором пронеслась по всему дому с криками: «Подъём! Все идите кушать! Завтрак готов! Все в столовую!», Люся уже была в полной боевой готовности: и с причёской, и накрашенная, и одетая.

– В тебе умирает прапор! Дина, ты её не тому учишь, её надо в армию готовить… – заспанный Сергей со смешно взлохмаченными волосами лениво спускался по ступенькам в столовую.

– Сплюнь сейчас же! Не неси чушь! Ей уготовано светлое счастливое будущее!

– Дин, а, правда, куда ты её готовишь? – Заинтересовалась тётка.

– Или в консерваторию, или в музучилище, или в институт культуры…

– То есть, у неё ты спрашивать не будешь. – Не унималась Люся.

– Она ещё маленькая и неопытная, чтобы спрашивать…

– Ну, это сейчас, так сейчас перед ней выбор и не стоит.

– И потом она не будет настолько опытной, чтобы решать самой…

– А почему ты, Динуль, не спрашиваешь сейчас разрешения у своей мамулечки, что тебе делать? Для неё ты тоже ещё слишком маленькая и неопытная, если исходить из твоей теории.

– А я бы вот и хотела, чтобы мне кто-то говорил, что делать, постоянно обо мне заботился, и чтобы мне не приходилось «впахивать», как сумасшедшей, для обеспечения нам с Галюней должного уровня жизни. Только мне теперь уже поздно. Я – личность сформировавшаяся. А вот Галюня – нет. И я всё сделаю, чтобы ей и не пришлось. Чтобы вот как ты – сливочки только снимать всю жизнь…

Дина попыталась «куснуть» Люсю, чего та допустить не могла. Атмосфера резко накалилась, и Сергей, постоянно в схожих ситуациях игравший роль громоотвода, приступил к своим обязанностям: