Текст книги "Наркология: помощь или утопия? Зачем кошке пирожное?"

Задача № 4

Вопросы для раздумий: почему Владиславу уводить с улицы пьяную полуголую жену не так стыдно, как не заплатить за нее спиртной долг? Что удерживает этих людей вместе? Какие шансы у Елены выздороветь? И что будет значить выздороветь конкретно для Елены?

Мы, конечно, никогда не узнаем правды, только Владислав может ее знать. Но поразмышлять об этом будет полезно. Так ли важна мужу трезвость жены или есть что-то, что он ценит гораздо больше, потому и остается с ней жить? Пока человек наделен важными для нас качествами, мы будем прощать ему его зависимое поведение. Само по себе зависимое поведение не причиняет нам прямого зла, но, углубляясь в свои пороки, человек может потерять то сокровенное, что делает его для нас единственным и неповторимым. Возможно, Владислав ценит в Елене ее верность, он как-то вскользь упоминал об этом. В его мире живут в соответствии со строгими понятиями. Если человек предан тебе, то и ты его предать не можешь. Владислав отдает ей долг преданности.

Елена, Владислав и пьющий сын – это еще не вся семья. Есть дочь, непьющая, которая живет с мужем и воспитывает двух маленьких детей. За все разы госпитализации я ни разу не слышала о ней от ее лечащейся матери. Елена зациклена на себе и муже, звонит только ему, а о дочери и внуках не вспоминает. Дочь появилась в поле моего зрения недавно и то только потому, что Владислав заболел и не мог в очередной раз приехать навещать многострадальную Елену. Дочь не без основания высказывала обиду на отца и мать, которые заняты исключительно друг другом, а она и внуки получают очень незначительную толику внимания с их стороны и никакой помощи.

Отношения этой пары стоит обозвать созависимыми. Об этом термине мы поговорим позже. Сейчас следует увидеть, как плотны и неделикатны становятся отношения в случае пренебрежения границами друг друга. В них просто нечем дышать. Елена и Владислав – пример очень глубокой созависимости, которую они оба не хотят осознать и исцелиться от нее. Давайте пофантазируем, что останется от их отношений и от них самих, если на минутку представить их свободными от привычных взаимных ожиданий, требований, претензий?

Внимание

Внимание – вот тайна жизни!

С. Курилов

Невнимание к мелочам может стать сильной помехой в наших отношениях с зависимым человеком, чья жизнь сужается до строго определенных вещей, тогда как жизнь здорового человека продолжает расширяться и углубляться. Здоровые интересы растут, а интересы зависимого и созависимого беднеют. Жизнь ставит перед нами все больше вопросов, раскрывает свои необъятные просторы и возможности, в то время как существование зависимого изо дня в день повторяет один и тот же сценарий. Из сложной, высокоорганизованной личности человек превращается в примитивный набор однотипных желаний и моделей поведения. Конечно, процесс деградации происходит не за один день, но наблюдать нам его приходится ежедневно. Мир начинает терять свою красоту. Красота начинает терять свою ценность. Полезность становится приоритетным качеством в глазах зависимого. Такие категории, как эстетика и самопознание, не могут быть практически использованы, поэтому быстро теряют свою привлекательность, если когда-то и были небезразличны. Чувства утрачивают тональную проработку. Грубые, резкие, неровные мазки густо ложатся на слой когда-то нежного пейзажа. Эмоциональный мир зависимого напоминает природные катаклизмы. Когда ураган обрушивается на населенный остров, нам уже не до деталей. Стихия разбивает в щепки эстетику нашей жизни, часто вместе с самой жизнью. К чему заботиться о красоте, когда назавтра она будет поглощена чревом океана? Фокус заботы смещается на выживание. Живя под одной крышей с зависимым, в одно время и в одних условиях, на деле мы являемся жителями разных планет с разными внешними условиями. Переменчивая погода, на которую ежедневно сетуем, ничто по сравнению с бурями на небосклоне зависимого. Его горизонт никогда не бывает ясен, а погода всегда экстремальная. Грязь, хаос, неряшливость не имеют значения в сводках военного времени. Там, где мы, пораженные, разглядываем небывалой красоты закат, зависимый нетерпеливо думает о встрече с барыгой. Если наше настроение может внезапно улучшиться при встрече со случайно замеченной красотой, то зависимый не сможет воспринять этот подарок. Среди тысяч пациентов я могу припомнить лишь нескольких, кто имел отношение к творчеству и проявлял интерес к искусству. Зарисовки наркоманов и алкоголиков (за редким исключением) имеют диагностический смысл, но не несут никакой эстетической ценности. Их попытки выразиться через творчество рождают в душе наблюдателя чувства, похожие на те, которые мы испытываем в кунсткамере, разглядывая человеческие уродства: смесь любопытства и отвращения. Даже прекращение употребления наркотиков не восстанавливает способности души созерцать и испытывать эстетическое наслаждение.

Знакомясь с работой одного из православных реабилитационных центров, я прогуливалась по его территории с одним из реабилитантов.

Олег жил в центре уже три года. Один раз даже сбегал, вскоре самостоятельно вернулся. Олег обладал достаточной способностью к рефлексии, чтобы замечать нюансы и заниматься самоанализом. Он с горечью рассказывал мне, что, несмотря на три года воздержания от употребления опиатов, он по-прежнему не может любоваться природой. Он разглядывает красивое небо, понимая, что оно красиво, но ничего не чувствует при этом. Если нам, здоровым, хватит аромата утреннего свежемолотого кофе, чтобы наполнить предстоящий день волшебными предчувствиями, то зависимый может не отыскать и во всем прожитом дне ни одного достойного его внимания факта. Мир скучен и сер либо зол и неприветлив. Похожую картину мы наблюдаем, общаясь с больными старыми людьми. Немногие из них сохраняют способность удивляться, восхищаться, радоваться. Порой старики обескураживают нас нескончаемой ворчливостью, недовольством, им все не вкусно, не интересно, все не так. Такое впечатление, что восприятие мира зависимым приобретает черты болезненной старости.

Вы можете справедливо возразить мне, что среди людей творческих больше всего наркоманов и алкоголиков. Не соглашусь с вами. Вы просто не знаете, сколько зависимых среди простых смертных. Их легион. Чем тяжелее наш багаж, тем дольше мы его теряем. Для отягощенного интеллектом человека деградация будет происходить медленнее, но заметнее. Когда перед нами неоперившийся подросток, его незрелая личность распадается под действием кайфа так же быстро, как извлеченная на свет божий мумия. Если же речь идет о людях искусства, то их истории заканчиваются не менее трагично и печально. У каждого есть запас времени для творчества, но у зависимых он в гораздо большей степени лимитирован.

Стыд, вина и забота

Тайная мысль каждого: «Я недостаточно хорош».

Л. Хей

Взирая с высот своего совершенства на больного члена семьи, мы не можем понять, чего ему не хватает. Мы создаем идеальные условия для жизни, так мы полагаем, а он вместо благодарности «гадит там, где мы едим», – по меткому замечанию автора книги «Шантарама». Мы начисто забываем или не хотим понять, что идеальные условия можем создать только себе и только сами. Выстраивая идеальные условия для другого, мы получаем идеальные условия для его праздности, безответственности, лености, иждивенчества. Сталкиваясь с неожиданной реакцией, мы, тем не менее, не прекращаем, а утраиваем свои усилия. А условия вопреки нашим ожиданиям требуют все больших вложений и, как ни странно, все более отдаляются от идеальных. Несмотря на парадокс, мы чувствуем даже некоторую гордость по поводу хорошо отработанной нами роли золотой рыбки. Мы обнаруживаем в себе способность справляться с трудными ситуациями. Наша воля, компетентность растут, мы находим все новые выходы из все более сложных ситуаций, в которые попадают наши больные близкие. Мы уже имеем право полагать, что многое сделали для того, чтобы решить основную проблему. Мы начинаем прощать себе зависимость близкого человека, вложив в его жизнь все имеющиеся у нас ресурсы.

Таким образом, мотивом наших усилий может оказаться не желание помощи, как мы полагаем, а усмирение собственного чувства вины, во-первых, а во-вторых – оправдание потраченных усилий. На первом мотиве хорошо играют зависимые родственники, а второй мы успешно эксплуатируем сами. Чем больше жертв принесено во имя благой цели, тем большей привлекательностью она наделяется, даже если время обнаруживает ее ошибочность.

Задача № 5

Вам предстоит подумать над вопросом: «В чем я чувствую себя виноватой?» Напишите все, что приходит в голову. Не думайте только о проблеме зависимости.

Если вам удастся найти пункты для ответа, спросите себя: «Перед кем я испытываю или испытывала когда-либо чувство вины?», «О чем я сожалею в своей жизни?» Этот похожий на первый вопрос раскроет тему с другого ракурса.

Чтобы еще глубже исследовать неудовлетворенность собой, спросите себя: «Что бы я не сделала из того, что успела натворить в жизни, если бы можно было повернуть время вспять?»

Подсказка: вы должны что-то накопать по всем пунктам.

Поддержка: в этом задании, как ни в каком другом, существует соблазн скатиться до трагизма. Не позвольте этому случиться. Следите за тем, чтоб улыбка не сходила с ваших уст. Сначала улыбнитесь, зафиксируйте состояние и потом уже начинайте работу.

Выдуманный пример

1. Когда-то нагрубила маме.

2. Увела парня у подруги.

3. Не пришла вовремя домой, заставив бабушку волноваться.

4. Проявила малодушие (примеры).

5. Не отдала долг.

Этого мало. Это только разминка. Продолжайте.

Подобные темы лучше обсудить со специалистом с психологическим образованием, можно проделывать их самостоятельно письменно, предварительно позаботившись о том, чтобы записи не были найдены и прочитаны кем-либо из ваших домашних. Бумага и ручка всегда более доступны и хорошо справляются с ролью вашего поверенного, нужно только иметь некоторый опыт ведения дневников или желание его приобрести.

После того как вы глубоко погрузились в пучину недовольства собой, спросите себя: «Готова ли я простить себе свои проступки, свои ошибки, свое несовершенство?»

Вам придется постараться это сделать, хотя бы для того, чтобы не совершать их вновь. Прощение наступает тогда, когда ошибочное, с нашей точки зрения, поведение, образ мыслей остаются в прошлом. Если вам не удается простить себя, это может означать, что вы продолжаете повторяться в своих ошибках. Эффективное покаяние и прощение освобождает внутреннее пространство для нового, нивелирует негативные последствия прошлого. Только очистившись от примеси собственных эгоистичных желаний, коим является потакание своему чувству вины, мы можем попытаться здраво увидеть, чем реально помочь другому.

Обдумывая неудачи своей жизни, мы можем натолкнуться на проблему обвинения других людей. Очень емкая фраза, услышанная по радио: «Если бы не ты, дорогой, мы были бы идеальной парой», демонстрирует абсурдность и нелепость обвинения в принципе. Если перефразировать и направить вину на себя, станет ли фраза более глубокой и исцеляющей? Если разделить вину на всех, то и тогда ее терапевтический заряд представляется очень сомнительным. Похоже, что ни чувство собственной вины, ни желание обвинить в чем-то других никак не могут помочь справиться с проблемами.

Кроме чувства вины за когда-то содеянное, мы можем испытывать стыд. Если вина касается неблаговидных, с нашей точки зрения, поступков, то стыд имеет отношение к нашей самости. Когда нам стыдно, мы чувствуем себя униженными. Когда нам кажется, что мы чего-то недостойны, это означает, что мы испытываем стыд. Стыд говорит нам, что мы не такие, какие должны быть: не такие успешные, не такие богатые, у нас не те родители, у нас не те дети, мы не такие добрые, женственные, умные и пр. Стыд плох тем, что смиряет нас с нашим бедственным положением, заставляет сдаться без борьбы и позволяет стыдить и винить нас окружающим людям. Трудно не впасть в соблазн обвинить или пристыдить нас тому, кто рядом постоянно чувствует нашу готовность испытывать эти разрушительные для нас и выгодные для других чувства. На эту тему существует масса анекдотических историй разной степени давности. Приведу, к примеру, одну древнюю. Когда Ходжу Насреддина ограбили и он просил наказать вора, обвинили Ходжу Насреддина: в том, что он плохо берег свое имущество. С кого проще спросить, того и обвиняют. Вот еще поговорка: «Дурака и в церкви бьют».

Когда Косте стало внезапно плохо и он начал умирать у нас в стационаре, мы несколько часов ждали реанимационную бригаду из областной больницы. Мать Кости была рядом с ним, на ее глазах сыну становилось все хуже, он задыхался от развивающегося пневмоторакса. Наконец-то долгожданная помощь подоспела. Вместе с реаниматологом прибыл торакальный хирург, светило нашей области, поджарый седой мужчина строгого, неприступного вида. Когда хирург с сомнением покачал головой, мать Кости, не сдержавшись, небезосновательно укорила его вопросом, где тот был раньше, почему так долго ехал к тяжелобольному? Неожиданно для всех хирург обрушился на мать с ответным обвинением, гневно повышая голос: «Это вы где раньше были и куда смотрели, когда ваш сын начал употреблять наркотики?!» Жестокость его реплики в данной ситуации трудно переоценить. Костю увезли в реанимацию, где он через несколько часов скончался. Горе матери, потерявшей сына, умножьте на чувство вины, которое она, вполне вероятно, испытала или (точнее) умножила уже имевшееся после столкновения с гуманным медицинским работником. Но не на ту напали, как говорится. Мама Кости – очень сильная женщина. Она не сдалась. Кроме Кости, у нее еще есть младший сын, который тоже злоупотребляет инъекционными наркотиками. Мама теперь борется за него. Надо сказать, что ей это даже удается. Невероятным терпением, последовательностью, верой, неспособностью отчаиваться она не дает сыну развернуться в своих порочных пристрастиях. Никто не может знать, какова цена ее непрестанных усилий, но они, безусловно, достойны уважения и преклонения.

Мысленно слышу комментарии специалистов. Пример мамы Кости можно было бы приводить в качестве созависимого поведения, но у меня никогда бы не повернулся язык это сделать. Почему? Трагические глубины, в которые погружены матери, потерявшие сыновей, доступны, слава богу, немногим. И совершенно неважно, по какой причине произошла потеря. Предельное человеческое горе находится по другую сторону обычных мерок и не может быть вписано ни в какие диагнозы, расчленено на изучаемые и оцениваемые составляющие.

Часто приходится слышать от психолога по работе с зависимыми и созависимыми, а также консультантов реабилитационных центров, которые вырастают из ранее употреблявших наркотики, или «бывших» (как они часто называют друг друга), их нелицеприятные реплики в отношении поведения родителей. Все родственники зависимых пациентов признаются ими априори созависимыми. В это понятие вложена масса негативного смысла и нисколько положительного. Как только родственники попадают к ним на прием, эти специалисты начинают учить их правильному поведению, исходя из постулата, что правильно с зависимыми никто не живет. Обычно учеба основывается на американской 12-шаговой программе. Сама программа, безусловно, хороша. Считается, что она успешно работает во многих случаях. Никто не ведет статистики выздоровления по данной программе, но ее широкая распространенность по всему миру – тому свидетельство. Некорректно лишь считать ее единственно возможной и эффективной, а именно это и пытаются доказать многие специалисты реабилитационных центров, работающих по «12 шагам». Программа построена на обобщениях и не центрирована на индивидуальных особенностях, она исходит из постулата, что проблемы зависимых и созависимых имеют типичные черты и особенности, которые и оказываются в центре внимания. Она обучает определенному образу мыслей и поведению. Ее ценность ни в коей мере не может умалять ценность и полезность других видов психологической помощи.

Миф третий: Контроль, ложь и агрессия. Про то, что чужая зависимость находится под нашим контролем

«Если я его брошу, он погибнет». «Если я не выполню его просьбу, я потеряю его. Он не простит меня никогда».

– Эти серебряные часы отмеряют ваше время, а золотые мое. Я ношу их вместе для того, чтобы знать, который у вас час.

М. Павич. Страшные любовные истории

Почему нам так кажется? Потому что зависимые люди, как и другие, когда на них давят, готовы идти на уступки, тем самым создавать видимость, что они нас слушаются. «Значит, мы можем влиять на ход событий», – думают родственники. Но это ложное утверждение, поскольку оно основано на слишком упрощенной и плоской посылке: «Раз я считаю, что так правильно, значит, другой должен вести себя в соответствии с моими представлениями о правильности, добре и необходимости». Еще проще: «Я хочу, и поэтому он должен». Мы рады поверить в любую ложь потому, что правда о зависимости слишком горька. Полученный контроль над зависимым всегда временный и неполный. Когда ложь обнаруживает свои изъяны и ее бальзам протухает, становясь несъедобным, неизбежные разочарования приводят к реакциям гнева и разным формам агрессивного поведения с обеих сторон. Поэтому контроль всегда связан с ложью и агрессией.

Ложь

…А то вы подумаете, что я все это рассказываю из-за своего бесстыдства и что мой рот полон ветра, а под моей шапкой у меня глупый камень.

М. Павич. Страшные любовные истории

Привычка обманывать формируется быстро. Все, что стыдно и плохо, мы стараемся скрыть, чтобы не испытывать боль от собственной несостоятельности. Чем более мы неудачливы в собственных глазах, тем больше стыда испытываем. Чем более нам стыдно, тем больше не хочется об этом говорить. Это правило работает для психически здоровых людей. Мы либо прекращаем делать стыдные вещи, либо переступаем через себя и меняем свои ценности в сторону понижения их морального градуса.

Чем глубже человек погружается в порок, тем меньше стыда у него остается.

Лариса жила с мужчиной, не предупредив его о том, что она ВИЧ-инфицирована. Когда я спросила ее об этом с намеренно укоризненной интонацией, она лишь пожала плечами, сказав, что ее совесть выдержала уже столько всего, что такую мелочь даже не заметит.

Ложь начинает использоваться как основной инструмент манипуляции миром и достижения желаемого. В сравнении с поведением зависимых людей, все их семейное окружение поражает своей наивностью и неискушенностью. Это касается и медицинских работников, помогающих людям с зависимостями. Увидев перед собой в кресле пациента ухоженную красавицу с хорошими манерами, богатой речью и драматической историей, мы готовы поверить, что наркотики в ее жизни случайны и ошибку будет легко исправить. Мы начинаем расцветать надеждой на счастливый случай.

Мила поступила к нам впервые и первый день была прелесть как хороша. Ее обаяние в сочетании с незаурядной красотой произвели нужный эффект, и мы растаяли. Она рассказала, что забеременела в период учебы в вузе, собиралась вынашивать ребенка, несмотря на то, что предстояло воспитывать его одной (папа был неблагонадежен и не точно известен). Родители настояли на аборте, пророча дочери более светлое будущее, законный брак и потом уже дитя. Мила подчинилась их воле, поскольку зависела от них материально. Сделала аборт, ее переживания оказались настолько сильными, что она не смогла с ними совладать самостоятельно. Вовремя подвернулись друзья, которые быстро сориентировались в ситуации и помогли справиться со стрессом, предложив героин. С тех пор и понеслось. На приеме Мила искренне раскаивалась и сожалела, что позволила себе согласиться на первую инъекцию, проявив непростительную слабость и глупость. Она уверяла, что приняла твердое решение покончить с наркотиками навсегда, что это не ее путь, у нее есть обширные планы на будущее, несовместимые с ее теперешним образом жизни. Прошли сутки стационарного лечения, и, к нашему глубокому сожалению, все встало на свои места. Мила легко заняла свою, как оказалось, вполне привычную нишу среди других наркозависимых, быстро скинула пристойную маску, явив нам совсем другое, нежели при поступлении, лицо. Она легко сблизилась с наркоманами, стараясь завоевать их авторитет, в том числе избитым дешевым приемом грубых провокаций медперсонала на скандал. Звонок доктора матери для сбора объективных сведений подтвердил вновь увиденное, опрокинул первое впечатление о пациентке вверх дном. Мать Милы рассказала, что аборт был сделан исключительно потому, что она вовсю употребляла героин к моменту зачатия, как и предполагаемый отец ребенка, беременность была ни для кого не желанной и незапланированной. Мила в 16 лет ушла из дома, сожительствовала с мужчиной вдвое старше нее и была полностью на его содержании. Домой приходила изредка в моменты ссор с ним и исключительно из материальных соображений, как считала мать. Аборт нужен был в том числе для того, чтобы ее основной мужчина не знал о ее блудных похождениях. Несмотря на вопиющую неправду, я почти не сомневаюсь, что Мила была искренна в своей лжи и ни один детектор не уличил бы ее: «когда она врет, она не врет».

Как бесполезно и опасно разубеждать бредовых пациентов в их неправоте, так и попытка уличить наркомана во лжи похожа на глас вопиющего в пустыне. Вас не услышат. Ложь прирастает к личности и становится частью натуры. В итоге три медицинских специалиста – врач, психолог, психотерапевт – выслушали от Милы три различные версии ее жизни и проблемного поведения, и каждый специалист ей поверил: настолько убедительна казалась ее искренность. Возможно, ее рассказы – пазлы одной картины, которую предстоит сложить в процессе терапии.

Ложь и манипулятивное поведение – одного поля ягоды. Разнообразие ассортимента ухищрений, к которым прибегают пациенты для достижения желаемого, поражает воображение. При первом знакомстве с врачом пациент надевает на себя благообразный облик раскаявшегося грешника. Можно заслушаться гладко льющейся речью. Изобилие фактов насилия, страдания в жизни пациента порой зашкаливает и вызывает ответную жалость. К окончанию беседы можно только удивляться жизнестойкости пациента, выжившего в бесконечных катаклизмах судьбы. Невольно примерив услышанное на себя, начинаешь с недоверчивым уважением смотреть на сидящего напротив человека, испытавшего столько мучений в несовместимых с жизнью ситуациях и умудрившегося выжить.

Их рассказы звучат так убедительно, что приобретенная зависимость от наркотиков и алкоголя воспринимается не итогом нравственного падения, а смертельным ранением, полученным в неравном бою с жизнью. Каждый раз в конце первого знакомства с наркозависимым я почти верю в серьезность и правдивость всего им сказанного и в то, что наркотики были единственно возможным выходом из тупика. Каждый раз я готова снять шляпу перед множеством испытаний, выпавших на долю больного. В сказанном пациентами много правды. Их жизнь действительно далека от сказки. Трудно иногда понять, как на долю одного человека может выпасть столько несчастий.

Но если наркоманы выдумывают свои трагедии, чтобы красиво оправдать приобщение к наркотикам, а реальные и неизбежные катастрофы, происходящие в их жизни в результате употребления наркотиков, используют с этой же целью, то у алкоголиков одно с другим связывается в их сознании в гораздо меньшей степени. Жизнь сама по себе – пьянство само по себе.

Аня – веселая деревенская девушка с вызывающим взглядом на миловидном лице с явными признаками преждевременного старения, характерными для злоупотребляющих алкоголем (вялость кожи, неровный и несвежий ее цвет, опустившиеся вниз щеки) – трижды была на грани смерти, хотя ей всего 28 лет. Сначала она попала в автокатастрофу, застряла на железнодорожном переезде вместе с мужем и была основательно помята поездом. В другой раз ее избили до полусмерти железными прутьями, теперь виновные отбывают наказание в местах не столь отдаленных, а она чудом осталась жить и не стала калекой. В третий раз, переходя дорогу, попала под машину, и ей снова здорово досталось. У Ани есть дочь, которая воспитывается бабушкой. Сама Аня задолжала своей дочери алиментов на сумму 300 тыс. руб. Настроение у Ани всегда бодрое, она не умеет унывать и не пытается вызывать жалость. Ей есть чем гордиться. Сожительствует с пожилым мужчиной, работающим, непьющим, некурящим. Он трудится в Москве, удовлетворяет ее простые запросы и на жизнь тоже не жалуется. Выписавшись, Аня устроилась в магазин на зарплату 15 тыс. руб., чтобы гасить накопившиеся долги. Она пьет для удовольствия и не старается оправдать свое пьянство. Она прямая и откровенная.

С наркоманами все по-другому. Любой, даже совсем очевидный мотив, поступок наркозависимый попытается скрыть или представить в более выгодном свете, даже если это не имеет никакого смысла. Ложь на всякий случай. Все, что потенциально может быть использовано против наркомана или истолковано не в его пользу, будет им представлено в искаженном, оправдывающем его и очерняющем других виде. Всегда и везде он должен выглядеть безупречно в собственных глазах и глазах окружающих. Такая ложь имеет прямой прагматический смысл. Во-первых, ложь позволяет избежать наказания. Во-вторых, она оправдывает употребление наркотиков. «Зачем нужно оправдывать употребление наркотиков наркоману?» – можем задаться вопросом. Каким бы падшим ни был человек, у него есть представления о себе идеальном. Чем больше разрыв между образами «Я идеальный» и «Я реальный», тем больше внутреннего дискомфорта испытывает человек, тем сильнее страдает его самооценка. Чтобы жить дальше в том же ключе и не стараться бороться за более трудное лучшее, необходимо найти инструменты самоутешения. Ложь прекрасно справляется с поставленной задачей.

Возвращаемся к истории о Миле. Она так убедительна в своем повествовании только потому, что сама себя убедила в правдивости альтернативной о себе истории. Она уверена, что наркотики она начала употреблять после аборта, который сделала по настоянию родителей. «Что же за родители такие?» – спешим возмутиться мы. Мила зависима от родителей, живет на их содержании, учится в вузе, не замужем. Она не могла их ослушаться и теперь никак не может утешиться, даже были мысли о суициде. Наркотики принесли долгожданное забвение боли. Но в собственных глазах она борец. Четыре трудных месяца она провела в реабилитационном центре и осталась бы там на дольше, но судебные разбирательства требовали ее постоянного присутствия в городе проживания. Бесконечный суд подкосил еще слабые нервы Милы, она не удержалась. Но вот наконец она здесь, в больнице, и надеется навсегда покончить со своей пагубной привычкой. Рассказ Милы позволял надеяться, что ее случай менее безнадежен, чем большинство других. Разговор с мамой полностью развеял ореол жертвы над красивой Милиной головой. Выяснилось, что Мила ушла из дома еще шесть лет назад, будучи несовершеннолетней, и с тех пор возвращается только в случае крайней нужды. Обратилась за лечением из-за судебного решения.

Ложь свойственна не только больным. Пока пациенты придумывают сказки, родственники плетут свою паутину лжи, оправдывая ее благими намерениями.

Мы никогда не знаем, что можно ждать на выходе лечения от каждого конкретного пациента, от каждого конкретного человека. Для одного из них вновь обретенные навыки самообслуживания станут чудом, другой будет недоволен тем, что снова попал к нам после пяти лет воздержания от алкоголя или наркотиков. В последнем случае странно звучат упреки и сетования родственников: «Он опять сорвался!» Это может быть сказано с чувством глубокого недовольства и возмущения, несмотря на годы без – облачного счастья. На приемы обращаются семейные пары по поводу возобновления пьянства мужа после многолетней ремиссии. Я знаю немало примеров, когда за несколько лет трезвости этими теперешними пациентами, а еще несколько дней назад успешными здоровыми мужьями строились дома, покупались дорогие машины, совершались путешествия, в их семьях рождались желанные дети, и, вот основы семьи подорваны очередным срывом. Вторая половина кипит от праведного гнева, в ней не чувствуется тревоги по поводу здоровья мужа, в ней бушуют волны гнева и недовольства тем, что ее покой и стабильность нарушены. Жена требует гарантий от пациента и от врача в том, что подобные инциденты не повторятся впредь никогда, так как жить в ожидании очередного срыва мужа становится неудобно. Задачу врачам ставят четко и ясно: чтобы вылечился, желательно побыстрее, закодировался получше, понадежнее, на максимальный срок, лучше на всю жизнь.

Такой поверхностный взгляд на проблему зависимости проистекает из нежелания исследовать и понять суть болезни, из-за утилитарного подхода друг к другу, к миру, лечению и рождает в будущем сплошные разочарования. Не утруждая себя анализом случившегося, жены хотят, чтобы все стало так, как раньше, когда им было хорошо и комфортно. Они совсем не желают смиряться с новой реальностью, они начинают борьбу за свое благополучие, которое, как им кажется, основано на трезвости второй половины. Такая цель со всех сторон достойна и поэтому должна быть достигнута любой ценой, думают они. Возможно, они правы, но от общения с ними остается металлический привкус: уж слишком напористыми, самоуверенными, бескомпромиссными выглядят дамы на фоне безмолвных, пассивных, несмелых своих мужчин. «Возможно» говорю потому, что допускаю, что не всегда можно рассчитывать на кардинальные перемены в укоренившейся болезни. Врачу подобный подход жены в приведенном примере кажется неправильным и недальновидным. В идеале мы рекомендовали бы не просто «прокапаться, очиститься, закодироваться», по терминологии обывателя, и забыть о проблеме до очередного срыва, возможно скорого, а пройти реабилитационную программу, направленную не только на нормализацию самочувствия, но и, в первую очередь, на изменение образа мышления, психотерапевтическую индивидуальную программу, нацеленную на познание и решение внутренних проблем зависимого индивидуума. Мы настаивали бы на семейной терапии, на кропотливой, длительной работе жены по решению собственных психологических проблем. Потому что мы точно знаем, что если всего этого не делать, то очередной срыв неизбежен. Но это в идеале. Ничтожно малое количество пациентов и их родственников готовы прислушиваться к подобным нереальным для них рекомендациям. Поэтому приходится обходиться полумерами. Принять обезболивающее лекарство в надежде, что голова не скоро опять заболит и лекарство так же легко поможет впредь. Когда лекарство перестает помогать, родственники удивляются и возмущаются. Они начинают думать, что лекарство не то или доктор некомпетентный. Родственников, безусловно, понять можно. Перестраивать свое мышление таким образом, чтобы принять факт необходимости длительной работы с психологом и траты на эту работу немалых средств и времени, когда большая часть этих людей озабочена намного более насущными проблемами материального характера, – сложная духовная задача. И требовать ее выполнения доктору бывает невозможно. А помочь нужно, даже если помощь нацелена на временный и неполный результат.