Текст книги "Про наркологию и не только. Путеводитель по видам помощи зависимым и созависимым"

Разновидности центров

 
Палаты переполнены,
где страхами живут.
Страстями непритворными
подобится уют.
Чужой уют.
 

«Калинов мост», альбом «Холсты»

Если вам приспичит углубиться в изучение видов реабилитационных центров в интернете, то, скорее всего, вы натолкнетесь на три термина, характеризующих разновидности терапевтических сообществ: сообщество анонимных алкоголиков и анонимных наркоманов (АА и АН), МОНАР, DAYTOP. Теоретики каждой разновидности не могут избегнуть искушения в чем-нибудь упрекнуть конкурентов, если не очернить методику, отличную от проповедуемой. Например, монаровцы упрекают куда более известную 12-шаговую программу АА и АН в том, что она призывает отказаться от ответственности за свое зависимое поведение и переложить ее на Бога. Но данное обвинение не выдерживает никакой критики. Даже самое поверхностное знакомство с 12-шаговой программой не позволит нам делать выводы в подобном ключе. К Богу мы обращаемся не для того, чтобы снять с себя ответственность, – весьма странное толкование базовой человеческой потребности в духовной связи, и АА и АН не исключение. Родина терапевтического сообщества МОНАР – Польша. Оно родилось под счастливой звездой, и суждена ему была счастливая долгая жизнь. Монаровские сообщества быстро распространились по всей Польше благодаря тому, что получили всестороннюю финансовую поддержку государства. Реабилитация в центре входит в систему ОМС. Основной упор в монаровских центрах делается на труд. Именно он является главной преобразующей личность силой. Труд в определенных условиях общежития способен делать чудеса. Что же это за волшебные условия? Покорность правилам, строго регламентированный быт, вежливость, запрет на любые формы проявления агрессии, сексуальная абстиненция, круглосуточное пребывание на территории центра, отказ от медицинских вмешательств – основные нехитрые правила реабилитации не только в монаровских центрах, но и во всех остальных также.

DAYTOP-центры, если верить статьям в интернете, подчеркивают важность отсутствия индивидуального подхода к резидентам. Правила для всех одни, проявление жалости и сочувствия не приветствуется. Выздоравливающий сразу, минуя фазу адаптации, включается в жизнь сообщества на полную катушку. Правило, видимо, создано для того, чтобы не пестовать и без того раздутый донельзя эгоцентризм зависимых. К резиденту намеренно относятся как к звену, к винтику механизма, он должен научиться эффективно функционировать в социуме, а не просто привлекать внимание всех и каждого к своим проблемам. Думаю, это способ вывести зависимого из его излюбленной игры «Да, но…». Суть игры знакома каждому, но у зависимого она приобретает невиданный размах. Как правило, все, кто оказывается в поле зрения зависимого, предлагают ему варианты помощи, советы, эмоциональную и иную необходимую поддержку, чем он не преминул бы с энтузиазмом воспользоваться, да, как говорится, грехи в рай не пускают. Что-то всегда мешает зависимому бросить свое порочное занятие прямо сейчас – то условия не те, то обманули его, то момент неподходящий, то лечение не подошло, и так до бесконечности. Близкие начинают и продолжают ломать голову, как бы соблюсти все требования зависимого, чтобы обеспечить идеальные условия для его выздоровления. Но как они ни стараются, какой-нибудь один пункт, как ложка дегтя, портит безвозвратно все блюдо, и зависимому ничего не остается, как продолжать быть зависимым, ведь еще никому не удалось выполнить все его условия. Абсурдность требований перестает удивлять родственников, которые чрезвычайно серьезно к ним относятся, придавая им неоправданно большое значение, в ущерб потребностям остальных членов семьи.

Типичная ситуация игрового поведения наглядно проявилась с Денисом. Огромный детина с могучими плечами устремился мне навстречу, едва я переступила порог отделения. Последовала череда претензий, высказываемая в возмущенных крикливых интонациях, суть которых сводилась к требованиям срочной выписки. Был поздний вечер, решение о выписке с трудом удалось отложить до утра. После каскада брани он мирно уселся перед телевизором смотреть рукопашные бои. «Тебя бы сейчас туда», – не без некоторой злости предложила я, с досадой думая, как неудачно началось дежурство, и представляя, как его мутузит противник. «Не, не надо», – внезапно улыбнувшись, как ни в чем не бывало ответил Денис. Думаю, он просек мое состояние, я сама себя выдала, и остался им доволен, ему таки удалось вывести меня из себя, что и было его целью. Инъекции, которые не без долгих уговоров Денис соблаговолил сделать, не подействовали. Всю ночь он считал шаги по коридору, лишь к утру на несколько недолгих часов угомонившись. Проснулся он чернее тучи. При первом же на него взгляде стало понятно, что выписки не избежать, но надо было соблюсти формальности. Разговор с женой затянулся, она вновь и вновь спрашивала совета, что ей делать. Неделю назад Денис уже делал попытку лечиться, такую же безуспешную. Выписываясь через несколько дней от начала лечения, он старался поскорее покончить с заключительной беседой, уверяя в состоявшемся прекращении употребления наркотиков и таким образом в отсутствии повестки для разговора. Он нетерпеливо звал домой жену, которая выглядела несколько растерянной и отстраненной. Высказав свои сомнения по поводу его намерений, порекомендовала ей литературу для изучения, не обольщаться напрасными надеждами и всерьез думать о будущем. Жена впервые столкнулась с горькой правдой, хотя по виду Дениса можно было заподозрить, что стаж наркомании у него намного больший, нежели декларируемый. Официальная версия гласила всего о трех месяцах употребления героина. К слову замечу, что в семье двое маленьких детей. Как и предсказывалось, после выписки Денис сразу же возобновил употребление, но попыток бросить наркотик не оставил, согласившись долечиться и «подшиться» блокатором опиатных рецепторов налтрексоном. Но опять что-то помешало ему довести начатое до конца. Проинформировав жену о состоянии ее мужа, предложила пообщаться с ним по телефону. Жена, с одной стороны, уверяла, что понимает, что надо делать, так как за прошедшую неделю успела подключить к проблеме нескольких человек, среди которых депутат и им порекомендованный крутой бизнесмен из бывших наркоманов, которые советовали ей не тратить на мужа слишком много ресурсов, а предоставить его вниманию профессионалов; с другой стороны, в ее интонациях, вопросах сквозила явная неуверенность, она действительно не могла принять решение, как поступить, и продолжала выспрашивать алгоритм дальнейших действий. Если бы мы общались между собой, медработниками, мы, конечно, единодушно решили бы, что жене нужно делать ноги от такого мужа, тут даже обсуждать нечего, но сказать об этом жене напрямую было бы не слишком этично и экологично – во-первых, а во-вторых, отзываясь буквально на подобные ее просьбы, мы втягиваемся во все ту же игру «Да, но…». Я это поняла, когда стала пытаться найти подходящий способ ответить ей непрямым советом на ее просьбу. Я ей напомнила, что наркотики тесно и неразрывно связаны с криминалом, попросила ее подумать, имеет ли она право впускать криминал в жизнь своих маленьких детей, а также о том, что каждая инъекция героина чревата передозировкой и может закончиться смертью, о том, что путь выздоровления длинен, тернист и долог и она не обязана быть на этом пути постоянно рядом, а вот заниматься детьми и создать им безопасную среду обязана, и т. д. и т. п. На это она немного обреченно заметила, что все ей говорят то же самое. Она попросила двадцать минут, чтобы собраться с духом и перезвонить для разговора с мужем. Снова встретившись с Денисом, мне пришлось выдержать очередную атаку, еще более настойчивую, уже с применением физической силы, когда он пытался не дать мне закрыть дверь в отделение. Все в общем-то было решено, но жена должна была услышать его, чтобы лучше понимать происходящее. Он неожиданно стал отказываться от разговора, но деваться было некуда, ему пришлось взять трубку. Двадцать бесконечных минут отделение сотрясалось от злобного рева и раздраженных крещендо. Реплики Дениса не блистали ни логикой, ни аргументацией, их суть была простой, как банный лист: «Я хочу домой, мне здесь надоело, ты что, не понимаешь???!!!» Жена почему-то не понимала. После окончания разговора Денис мрачно объявил, что сегодня вскроется (пустит кровь), решительно направился в палату, так же решительно развернулся, ринулся в процедурную, оттолкнул нас с медсестрой, стал шарить сначала на процедурном столике, затем рванул дверцу холодильника, к этому моменту я успела подскочить к нему и с колыбельными интонациями стала нежно выпроваживать из процедурной наружу. Оказавшись за дверью отделения, он заметно успокоился, написал твердой рукой отказ от дальнейшего лечения и с укоризной «нельзя было так сразу» покинул наше учреждение. Жена была несколько обескуражена, видимо, она надеялась на другой результат, снова стала интересоваться, что ей делать, на что я просто попросила держать нас в курсе происходящего. На следующий день ей позвонила администратор, поскольку жена не объявлялась, а проведенное лечение оплачено не было. До звонка мы единодушно решили, что Денис дома. Так и оказалось. Я услышала, как она жаловалась администратору, что вчера ее напрасно пугали (камень в мой огород), а на деле все закончилось благополучно. Последний вопрос, который она обсуждала с администратором, был вызван ее интересом к состоянию печени Дениса и необходимостью ее подлечить. Она просила очередных советов по поводу эффективных препаратов. Администратор, конечно, дала ей необходимую информацию, а положив трубку, выразила мнение, что жене, очевидно, нравится происходящее. Я почувствовала себя несколько одураченной, что означало, что я вовлеклась в игру, – так мне и надо.

В ребцентре с такого рода поведением разбираются быстро. На одного качающего права наркомана найдется десяток резидентов из службы охраны, которые быстро приведут его в чувство. Без мордобоя, возможно, иногда не обходится. Чем быстрее наркоман покорится порядку, тем безопаснее будет его пребывание в центре. Трудно представить, что вызывающее поведение зависимого не спровоцирует бывших наркоманов на ответную агрессию. Каковы бы ни были идеалы и принципы реабилитационного центра, в нем трудятся мужчины с характерами и привычками, далекими от ангельских, а если позиция центра не позволяет расставаться сразу же с агрессивным пациентом, то других способов сдерживать его агрессию у них может попросту не оказаться. Ну а переступив границу и допустив физическое насилие в отношении новеньких и младшеньких, принятие решения о применении силы в дальнейшем сильно облегчается и происходит уже само собой, по накатанной. Вкусив власть над другими, отказаться от нее будет непросто, а может, и вовсе не захочется.

Изучение теоретических основ, на которых выстроена деятельность немедицинских реабилитационных центров, приводит меня к выводу, что, несмотря на подчеркивание различий, сходства в них все равно больше, даже если речь идет о конфессиональных центрах. Различие, как правило, касается структурирования времени реабилитационного процесса. В зависимости от понимания полезности того или иного времяпрепровождения формируется занятость выздоравливающих. Как нетрудно догадаться, в конфессиональных центрах львиная доля времени будет посвящена религиозным отправлениям, остальные делают упор либо на труд, либо на различные занятия психологического толка. 12-шаговые центры ориентированы на прохождение шагов, именно они являются путем перестройки мышления, выходом из когнитивных ловушек, расставленных влечением к алкоголю, наркотикам или любым другим предметам зависимости, в том числе нехимическим, способствуют духовному росту. Работа проводится непрерывно: лекции, семинары, групповые занятия, домашние задания. Трудиться над собой приходится много, это непросто для любого человека, а для зависимого сложнее вдвойне, а может быть, даже втройне и больше. Почему так? Об этом еще будет повод поговорить.

Небезынтересно познакомиться с распорядком дня, именно он без утайки расскажет вам, чем будет заниматься зависимый в центре. А после ознакомления со списком дел на день у вас, скорее всего, возникнут уточняющие вопросы, и, получив на них ответы, вы уже почти ясно сможете представить будущую жизнь выздоравливающего зависимого.

Помимо терапевтического сообщества существует Миннесотская модель помощи. Большинство современных РЦ работают именно в ее формате. В предыдущем абзаце именно о ней шла речь. Помимо равных консультантов и идеи самопомощи модель предполагает привлечение специалистов с целью психотерапии и просвещения зависимых, а также их родственников.

Но каким бы искушенным вы себя ни чувствовали, тщательно изучив интересующую вас тему, на практике все окажется по-другому. Любую идею можно исказить и опошлить. Не надо опираться на безликие сведения из интернета в выборе центра для близкого человека. Красивыми описаниями занимаются специально обученные люди, они получают за это деньги. Сделать хорошо работающий сайт с привлекательной рекламой – вопрос денежных средств, а не качества предоставляемых услуг. Большинство людей и не ориентируются на рекламу. Гораздо ценнее получить хороший отзыв от знакомого человека. Безусловно, рекомендации облегчают выбор, но не делают его окончательным. Чтобы принять полностью ответственный выбор, необходимо провести самостоятельное расследование.

Существует способ вполне легально проникнуть в реабилитационный центр на этапе ознакомления и выбора. Вы можете заказать туда экскурсию. Вряд ли вы дождетесь предложения о ней, поэтому попросите о ее организации сами. Безусловно, увидев все собственными глазами, вы получите богатый визуальный материал для анализа, что поможет сделать выбор.

Итак, у нас набралось несколько способов проверить надежность центра, помимо голой информации из интернета.

1. Изучить сведения, предоставляемые порталом органов власти интересующего региона, где указан перечень зарегистрированных и одобренных реабилитационных центров.

2. Запросить у центра уставные документы, включая распорядок дня.

3. Изучить информацию о конкретном центре в социальных сетях. Информация должна касаться определенного центра с определенным адресом, а не совокупности, что часто наблюдается, если речь идет о сети центров.

4. Познакомиться с непосредственным руководителем центра.

5. Изучить реальные отзывы от живых людей, если таковые доступны или, в крайнем случае, из интернета.

6. Попросить рекомендации у лечащего врача и задать уточняющие вопросы (почему именно этот центр он рекомендует, был ли он лично в этом центре, знаком ли с руководителем, отправлял ли туда пациентов, знает ли результаты и пр.).

7. Выспросить у знакомых, которые рекомендовали центр, подробную информацию.

8. Заказать экскурсию в центр, куда желательно отправиться не одному, а с будущим реабилитантом.

Агентурная сеть некоторых центров раскинута невообразимо широко. Звоня по горячим линиям, вы попадаете в кол-центры, которые переадресуют ваш звонок представителю нужного региона. Хорошо подготовленные к разговору люди на другом конце провода не дадут вам опомниться, выспрашивая о вашей ситуации, устрашая и подгоняя к быстрому принятию решения, используя разнообразные психологические приемы. Само по себе это ничего не значит и не свидетельствует ни о низком, ни о высоком качестве реабилитационного процесса в данном центре, но может помешать следовать запланированному плану расследования. Не давайте забрать им инициативу из ваших рук и не принимайте решений, пока не проясните все заранее подготовленные вопросы из списка.

Есть еще один важный пункт, без обсуждения которого вы не станете принимать решение. Речь идет о финансовой стороне вопроса. Если вы склоняетесь воспользоваться церковным служением, то, скорее всего, вам будет предложен вариант оплаты в виде пожертвований. Здесь тоже бывают свои варианты, и зависят они скорее от порядочности служителей. В идеале, зависимый сам отвечает за тот вклад, который он готов или может сделать для своего же содержания в центре. На него будут возложены обязанности, и он станет либо работником, либо домохозяйкой, либо тем и другим по очереди. Заработанные деньги, само собой, на руки не выдаются, расчет осуществляется с руководителем центра. Небогатый бюджет общины сосредоточен в его руках, и он должен суметь виртуозно им распорядиться, ибо пойти попросить у пастора недостающие деньги не принято. Центр должен самоокупаться. В монастыре ситуация аналогичная. Труд послушника и будет его платой за пребывание и духовную заботу о нем. Некоторые центры просят за реабилитанта небольшой первоначальный однократный взнос или конкретную, чаще относительно небольшую ежемесячную сумму. Если вы столкнетесь с просьбами или, еще хуже, требованиями об определенной мзде уже после начала реабилитации, есть смысл задуматься о целесообразности дальнейшего сотрудничества с центром.

Сложности поджидают родственников после того, как они заключили договор с платным светским центром. Нередки случаи, когда по прошествии некоторого времени пребывания в центре заказчиков услуг начинают засыпать различными предложениями, подразумевающими дополнительные траты. В число дополнительных услуг входят осмотры медицинских специалистов, посещение бани, спортзала, индивидуальные занятия с психологом. Складывается впечатление, что аппетиты у центра ограничены только финансовыми возможностями заказчиков. Если заказчик безропотно соглашается платить все больше и больше, то чек может вырасти в два раза по сравнению с первоначальным. Многим мамам отказать в предлагаемой дополнительной услуге сложно, несмотря на то что любая дополнительная копейка может означать для нее еще один дополнительный час или день работы, которая и так уже перекрывает кислород, встав поперек горла. Мамы испытывают страх, что отказ доплаты повлечет за собой последствия для ее сына (дочери). Скованная постоянной тревогой, не умеющая выставлять границы, стыдящаяся защищать свои интересы, она идет на поводу своих болезненных невротических переживаний, чем ставит под угрозу свое и своего дитя выздоровление.

Обладая этой информацией, поставить вопрос о потолке цены до начала реабилитации вам должно быть легче, и дальше вашей задачей будет удерживать достигнутую договоренность и не переплачивать. Для этого необходимо, чтобы потолок был установлен вами самими, ведь никто за вас этого делать не будет, наоборот, усилиями исполнителя он будет стремиться подниматься все выше и выше.

И еще один нюанс, касающийся физического здоровья будущего реабилитанта. Принимая непростое решение о госпитализации зависимого в стационар без его согласия (что случается сплошь и рядом, об этом рассказано выше), родственники прибегают к коммерческим услугам транспортировки зависимого в медицинский центр. Транспортировка осуществляется мотивационными бригадами из бывших зависимых, прошедших реабилитацию и ныне работающих в подобных бригадах. Бригады – это такое первичное звено в сфере коммерческой реабилитации. Задача кол-центра и мотивационной бригады не просто найти подходящий медицинский центр для зависимого и доставить его туда. Это проходная задача. Главное – убедить родственников в необходимости дальнейшей реабилитации. Если родственники соглашаются с идеей реабилитации, то сотрудники центра считают пациента «своим» и ставят условия медицинской организации о длительности лечения, которая, по их мнению, не должна превышать трех дней. В последнее время они пытаются сократить лечение до одного дня. Делается это исключительно из финансовых соображений. Деньги, сэкономленные на лечении, окажутся в РЦ. Родственники склонны верить первоначально полученной информации, то есть исходящей от сотрудников РЦ, и когда врач позволяет себе усомниться в правильности подобного урезанного курса лечения, они как минимум удивляются, а часто и возмущаются, ведь им обещали, что этого достаточно.

Стоит отметить, что за мотивацию и транспортировку придется платить немалые деньги. Сумма доставки пациента по адресу может равняться и даже превосходить сумму последующего трехсуточного лечения в медицинском стационаре. Это, согласитесь, немного странно. Поэтому, если вам, не дай бог, придется воспользоваться подобными услугами, уточняйте цены сразу и обозначайте свой потолок. Официального прейскуранта услуг перевозки не существует, поскольку и официальных услуг такого рода не существует. Попросив чек или договор, вы, разумеется, получите отказ.