Текст книги "Эфес и Троя"

Сложенные в кучку камни и одиноко торчащая из болота колонна – это все, что осталось от храма Артемиды

Артемисион поражал воображение своим великолепием и размерами, но сегодня… Сегодня на его месте небольшое болотце, которое, мягко говоря, не подходит для хранения бесценных антиков. Теперь здесь царство лягушек, водяных черепах и аистов, облюбовавших для своих гнезд аккуратно сложенные в кучки старые камни и единственную сложенную из обломков колонну – все, что осталось от величественного храма.

Римская провинция

Для того чтобы отыскать храм Артемиды, археологам понадобилось почти 7 лет. Трудности, возникающие в делах подобного рода, известны: мало денег, сложно нанять рабочих, да и сама работа, как правило, идет по принципу «пальцем в небо». Эфес несколько раз менял местоположение, поэтому искать не только конкретное здание, но и целый город (даже не один!) представлялось едва ли не фантастикой. Тем не менее удача пришла уже в начале раскопок, когда Вуд, отдав распоряжение выжечь кустарник, сквозь клубы дыма увидел стену, как оказалось, построенную Лисимахом. Потом обнаружились руины греческих строений – гробница Андрокла, гимнасий, храмы. Отыскав жилые дома, стадион, мощеные дороги, бани и туалеты, археологи поняли, что находятся в настоящем римском городе, заново отстроенном и обжитом, видимо, в начале I тысячелетия. Окончательно сомнения рассеялись у развалин амфитеатра, где римским было все, от площадки и характерной формы кресел до табличек, на одной из которых сохранилась латинская надпись: «К храму».

Из сочинений античных историков известно, что 88 году до н. э. Эфес присоединился к восставшим против Рима анатолийским городам. Повстанцев повел за собой царь понтийский Митридат. Почти 2 года шла борьба, в погромах погибло более 80 тысяч мирных римских поселенцев, гибли сами малоазийцы, но в итоге победа досталась сильнейшему, то есть Риму. Это была эпоха Суллы – хитрого и коварного политика, диктатора, умелого и опытного полководца, которому в данном случае не понадобилось воевать. Сулла воспользовался победой своего соотечественника Гая Флавия Фимбрии, а затем, заключив мир с Митридатом, получил завоеванную им Анатолию и 2 тысячи золотых талантов в придачу.

Развалины Эфеса

Эфесцы, как пособники врага, были наказаны, к счастью, только материально. Им пришлось платить дань сначала Сулле, а затем, после убийства Юлия Цезаря (44 год до н. э.), еще и понтийским царям. Слава богам, тяжелые времена продолжались недолго. Под властью Октавиана Августа (римский император с 27 года до н. э.) Эфес стал не только полноправным городом империи, но и неформальной столицей римской провинции Азия. Без свободы, зато с почестями и деньгами, он существовал спокойно, был по-прежнему красивым и просвещенным, оставаясь таким до тех пор пока не пришли варвары.

Когда малоизвестный зодчий Квинтилий уложил последний камень в храм Адриана, городу оставалось процветать больше столетия. Тогда, в 138 году н. э., ничто не предвещало упадка, и неудивительно, ведь никто не мог знать, что умерший недавно император из рода Антонинов, в честь которого эфесцы воздвигли этот храм, был их последней надеждой на благополучие. Он стремился к единству в администрации и призывал к единению народы. Он сохранял мир с ущербом для себя и своей империи, любил искусство, покровительствовал наукам, ввел много преобразований, не исключая и армейских реформ. Император объездил почти все провинции Рима, скорее всего, бывал и в Эфесе, недаром здесь ему посвятили не просто памятник, а целое здание.

Храм Адриана

Храм Адриана, не отличаясь ни размерами, ни богатым убранством, все же относится к шедеврам античного зодчества. Когда-то перед его монументальным пронаосом (от греч. pronaos – «преддверие») стояли статуи. Сегодня от них остались одни пьедесталы, однако по надписям можно определить, что они изображали последователей Адриана, кстати, не столь выдающихся: Диоклетиана (284–305), Максимиана (285–305), Констанция (293–306), Галерия (293–311). Немногое сохранилось от тимпана, как в античной архитектуре называется треугольное западающее вглубь поле фронтона, обрамленное со всех сторон карнизом. Форма капителей колонн, а также изысканные рельефные орнаменты свидетельствуют о том, что создатель этого здания тяготел к коринфскому стилю. Две центральные колонны пронаоса поддерживают легкую арку со скульптурным лицом Фортуны – покровительницы города и самой любимой богини Адриана. Узоры, обрамляющие ее изображение, устремляются дальше, продолжаясь во фризах, которые тянутся по антаблементу тонкой, но до сих пор четкой линией.

Богиня случая Фортуна на арке храма Адриана

…и Горгона Медуза в люнете

Тяжелые архитравы обоих порталов оформлены пышным орнаментом, как и полагается зданию, посвященному столь высокой особе, как римский император. Портал, ведущий в наос – второе помещение храма, – увенчан люнетом, или горизонтально ограниченной снизу аркой. О том, кого изображает помещенная в ней женская фигура, полемика ведется уже много лет, но большинство спорщиков утверждает, что это горгона Медуза. В греческой мифологии так именовалась одна из трех крылатых сестер, обладательница настолько ужасной внешности, что всякий, кто осмеливался взглянуть на нее, рисковал обратиться в камень. У литературной Медузы были широко раскрытые глаза, вместо зубов торчали клыки, а вместо волос клубились змеи. В отличие от сестер боги не наделили ее бессмертием, чем однажды воспользовался Персей, сумевший отрубить жуткую голову. Однако и в таком виде она, к изумлению героя, продолжала превращать в камень все, на что падал ее мертвый взгляд.

Рельефная сцена с амазонками в сегодняшнем интерьере храма Адриана

Древние воины, веря в убийственную силу Медузы, использовали ее изображение как талисман. Голова с вздыбленными волосами-змеями чаще всего располагалась на щите, чтобы хозяин, не видя ее сам, мог напугать врага. Похожую роль это существо играло и в храме Адриана, только здесь неизвестный скульптор сделал свою героиню не такой уж страшной и вдобавок окружил ее цветами, ветками, листьями аканта. От того, что некогда охраняла Медуза, не сохранилось ничего, кроме отдельных рельефов под несуществующим потолком и обломка подиума. На нем, скорее всего, стояла статуя самого Адриана, которая, если учитывать скромность этого монарха, была единственным предметом убранства.

Дорога куретов

Люди античной эпохи придавали большое значение регулярной планировке городов. Ее основу составляла прямоугольная сеть прямых, равной ширины улиц, проложенных параллельно двум главным магистралям и образующих одинаковые как по величине, так и по форме кварталы. Греческий Эфес разрастался хаотично, но римляне исправили этот, по их мнению, недостаток, сделав его таким, какими привыкли видеть свои города. Крупной переделкой в конце IV века н. э. занялся зодчий Гиподамус. Он выполнял поручение, а может быть, и пользовался средствами императора Аркадия, первого владыки разделенного Рима, получившего власть над восточной частью империи, тогда как его брат Гонорий правил западной.

Получив практически новый город, эфесцы по обыкновению забыли того, кто строил, зато увековечили память благодетеля, дав его имя одной из улиц, – не главной, зато самой широкой и красивой. Впрочем, через пару десятилетий и об Аркадии никто не вспоминал, а улица получила название Пути к гавани, что соответствовало ее назначению и представляло гораздо лучше, чем имя монарха. Сегодня ее именуют Мраморным проспектом. Обрамленная высокими коринфскими колоннами, четкими рядами статуй, от которых остались одни пьедесталы, эффектно убранными зданиями учреждений и магазинов, она и теперь выглядит впечатляюще, поэтому нетрудно вообразить, какой она была раньше.

Развалины Эфеса

Греки были способны на многое, но их дороги, мягко говоря, оставляли желать лучшего, да и те чаще всего тянулись от храма к храму. Если верить Гомеру, чьи рассказы подтверждены раскопками в Трое, отдельные тракты – узкие и всегда повторявшие рельеф местности – покоились на каменных блоках, скрепленных между собой гипсом. Залитые слоем глины, сверху они накрывались грубыми каменными плитами. Середина этого безыскусного сооружения отводилась для повозок, а сбоку были устроены, вернее, протоптаны дорожки для пеших путников. В исключительных случаях, если путь шел через болото, для дороги возводили земляную насыпь, а если ей предстояло спуститься с горы – вырубали ступени. В классический период дорожная система Анатолии ограничивалась примитивными колеями для колесного транспорта. Они были до такой степени узкими, что не позволяли разъехаться двум повозкам.

В эпоху Персидского царства, начиная с правления Дария I (522–486 годы до н. э.), анатолийские дороги соединились в сеть, хотя так и остались грунтовыми. Персы уделяли им гораздо большее внимание, чем греки: старались поддерживать древние, исторически сложившиеся пути, ремонтировали покрытие, по мере надобности расширяли, устанавливали сторожевые вышки. Эфесу посчастливилось стать одним из городов, лежавших на главной дороге персидской державы. Получив название Царского пути, она шла от Суз севернее реки Тигр, проходила по Малой Азии и, минуя лидийские Сарды, заканчивалась у ворот Эфеса. Протяженность трассы (2,5 тысячи километров) по тем временам была огромной. Столь же удивительным казалось ее оснащение – почти сотня станций с небольшими домиками для отдыха. Кроме того, Царский путь имел значение почтового тракта с постами конных курьеров, которые доставляли царскую почту эстафетой.

Путь к гавани, или Мраморный проспект

Практичные римляне не жалели ни сил, ни средств на то, чтобы сделать удобным и приятным любое путешествие, даже если ему предстояло быть недолгим. Они строили дороги с непостижимой для других народов монументальностью, поэтому люди пользуются ими по сей день. Всем известна знаменитая Виа Аппиа близ Рима – истинный шедевр античного дорожного дела. Ее создание началось с прокладки трассы, после чего строители, в качестве которых чаще выступали легионеры, тонкими слоями в две борозды снимали землю, стараясь добраться до скальных пород. На твердом основании, также слоями, укладывали связанные раствором плоские камни (statumen, 30–60 см). Затем насыпали щебень, перемешанный с осколками камней и кирпичей (ruderato, 20 см), засыпали его песком или гравием (nucleus, 30–50 см) и, наконец, укладывали последний, монолитный и гладкий слой (summum dorsum, 20–30 см), состоявший из широких каменных плит со швами, заделанными крупным песком или очень мелким гравием.

В ширину это сооружение достигало 10–30 м. По обеим сторонам дороги выкапывали рвы для стока дождевой воды. На дорогах уровня Виа Аппиа устраивали тротуары (margines). Мощеные мелкой плиткой или булыжником, они отделялись от проезжей части полосой из камней. Уложенными на определенном расстоянии валунами пользовались неумелые всадники, которым нужна была подставка, чтобы взобраться на лошадь. Для защиты покрытия от разрушительного действия осадков тракт обрамляли неглубокими канавами, куда стекала дождевая и всякая другая вода.

В эпоху империи все провинциальные магистрали, включая отдаленные ионийские, входили в единую дорожную сеть. Содержание главных, напрямую соединявших отдаленные города с Римом, являлось заботой государства. Дороги второстепенные, тянувшиеся к небольшим городам, деревням, а также центральные городские улицы, находились в ведении местных властей. По закону их нужно было поддерживать в хорошем состоянии, что тяжким бременем ложилось на плечи населения провинций. Еще больше хлопот доставляли дороги частные, то есть те, которые вели к виллам и пересекали жилые кварталы в городах. Закон требовал заботиться и о них, несмотря на то, что, прикрепленные к одному владельцу, такие дороги были доступны для всех, а значит, быстро изнашивались.

Эфес римской эпохи. План раскопок:

1 – Кайстрос (Малый Мендерес); 2 – канал; 3 – гавань; 4 – библиотека Цельсия; 5 – храм Домициана; 6 – храм Адриана; 7 – акведуки; 8 – римский стадион; 9 – агора; 10 – театр; 11 – Одеон; 12 – храм Артемиды; 13 – старая крепость; 14 – Сельджукский музей

Бурное строительство, мощный приток и скопление населения в крупных городах, плотная застройка улиц – все это вынуждало муниципальные власти вводить правила уличного движения. Так, Юлий Цезарь ввел закон, запрещавший движение любого колесного транспорта по городским улицам раньше, чем через 10 часов после восхода солнца. Исключение составляли мусорные телеги и те, которые доставляли материалы на общественные стройки. Всем приехавшим в город до восхода солнца следовало отправляться назад тотчас после разгрузки. Император Адриан, проявивший немало заботы о столичных и провинциальных улицах, издал указ, ограничивающий вес повозок, дабы мостовые как можно дольше сохранялись в исправном состоянии. Однако из-за масштабов имперского строительства и особенно его характера (для огромных дворцов и храмов требовались огромные каменные глыбы) этот закон не выполнялся, а вскоре после оглашения и вовсе был отменен.

Дорога куретов – главная улица Эфеса – принадлежала монахам-куретам. Она тянулась вдоль склона холма, не была длинной, не отличалась элегантным видом, зато имела статус священной, поскольку по ней ходили, выполняя свои храмовые обязанности, жрецы особой касты. Таинственное существование куретов каким-то образом связано с мифологическими героями с Крита, во всяком случае те назывались так же. В одних легендах они представлялись косматыми или, напротив, наголо остриженными воинами (в переводе с древнегреческого слово «курет» означает «стричь»), в других некими демоническими существами, в третьих – смиренными слугами богов.

Когда-то Дорога куретов считалась священной

Предания о куретах переплетаются с рассказами о священных обрядах, похожих на те, которые уподобленные им монахи совершали в Эфесе. Словом, куретов считали воинственными, доходившими до вакхического безумия людьми. Их эфесские последователи, причисляя себя к живым спутникам Реи-Кибелы, пугали народ военными танцами, причем плясали они в полном вооружении, издавая невообразимый шум музыкальными инструментами (флейтами, кимвалами, тимпанами), оружием и собственными воплями. Именно так они воспроизводили миф о рождении Зевса, так изображали Кроноса, пожиравшего своих детей тотчас после их рождения, и его жену Рею, пожелавшую оставить себе хотя бы одно дитя. Для того чтобы утаить роды и тем спасти ребенка, она взяла себе в помощники куретов. Воины окружили богиню, ударили в бубны, скрестили мечи, закричали, усилив какофонию музыкой, чем испугали Кроноса и смогли незаметно похитить новорожденного. По преданию, они же и воспитали младенца Зевса, да так заботливо, как это могла бы сделать только мать.

Сначала куреты совершали подобные ритуалы в храме Артемиды, а затем переместились в пританей, где о них самих и о том, чем они занимались, можно узнать из надписей на каменных табличках. Не владея ни древнегреческим, ни латинским, сделать это будет трудно, но возможно, ведь нынешний Эфес по сути является музеем, поэтому вся относящаяся к Античности информация здесь переведена на современные языки.

Священная Дорога куретов – первое, что стремятся посетить гости Эфеса, поэтому она практически никогда не бывает пустынной. Сегодняшний облик эта улица обрела в конце IV века н. э., после сильного землетрясения. Восстанавливая ее и другие центральные части города, строители выложили мостовую плитами из мрамора, отделили тротуары бордюрами из обычного камня.

К счастью, время все это пощадило. Сохранились, правда, в виде руин, многие античные строения по обеим сторонам дороги: остатки торговых лавок и жилых домов, крытые галереи с колоннами, пьедесталы без статуй и статуи без пьедесталов, непонятного назначения подиумы, фрагменты капителей, фризов. Старые камни хранят излюбленную римлянами мозаику, а на полуразрушенных основаниях можно прочитать надписи, представляющие тех, кому посвящался тот или иной памятник.

Когда-то статуй здесь было больше; по окончании раскопок некоторые, самые ценные из них, заняли место в Сельджукском музее, а на священную улицу прибыли антики из других кварталов Эфеса.

Ворота Геракла получили название из-за рельефных сцен на пьедестале

Куреты считали своей основной обязанностью поддержание огня в пританее, для чего требовалось немало топлива. Как часто бывало у храмовых служителей, даже такое банальное занятие, как заготовка дров, превращалось в ритуал. Монахи собирали хворост, связывали в большие охапки и медленно, цепочкой, поднимались по священной дороге, опустив глаза и зная, что здесь им никто не преградит путь. Остальное время улица была свободна и по ней ходили все, даже женщины, которым римская этика, так же как и греческая, не позволяла покидать дом без особой надобности.

Сегодняшние прохожие, мысленно следуя за куретами, глаз не опускают, ведь в таком случае они рискуют проглядеть много интересного. Осмотр чаще всего начинается с ворот Освобождения, названных так потому, что через них в определенные дни и часы на волю выходили рабы. Далее, пройдя между пьедесталами, увы, лишенных статуй Гермеса и Кадиуса, рассмотрев украшающие их рельефы с медицинской символикой (обвитые змеей чаши), можно выйти на площадь Домициана. Посвященная императору из рода Флавиев, правившему Римом в 81–96 годах н. э., она появилась уже после его смерти почти одновременно с храмом Домициана, который, простояв несколько столетий, был разрушен до основания. Чуть поодаль от этого места находится недавно отреставрированный фонтан Поллио. Здесь же стоит пьедестал не сохранившегося монумента создателю эфесского водопровода Гаю Мемиусу, предположительно внуку диктатора Суллы.

Мраморное обрамление с надписью на фонтане Траяна

Архитектурный комплекс за воротами Геракла, названными так по изображению на мраморных рельефах, ярко отражает великолепие античной эпохи. На этом участке Дороги куретов плохо сохранились колонны, от статуй большей частью остались одни цоколи, но все же некоторые постройки, например удивительной красоты фонтан, построенный, судя по надписи, в пору правления императора Траяна, гостиницы и магазины с просторными прихожими, все же уцелели. Когда-то за воротами Геракла возвышалась гигантская статуя самого Траяна, побеждающего даков и парфян, и еще 12 небольших скульптур, изображавших лиц менее значительных, чем он. Эфесские гостиницы, по римскому обычаю, располагались у городских ворот или в центре города, вблизи агоры. На первом этаже находился трактир, а на втором скудно меблированные комнаты. В самых бедных заведениях убранство составляли, кроме топчана, лампа и ночной горшок; последний был предметом обязательным для сервиса любого уровня. Своеобразный гостиничный этикет заставлял владельца думать о чистоте и гигиене, иначе посетители могли сделать ему антирекламу, написав на стене комнаты примерно такое:

 
Мы помочились в постель. Виноваты мы, ладно, хозяин.
Но почему же ты не дал нам ночного горшка?
 

Ф. А. Петровский. «Латинские эпиграфические стихотворения»

Поскольку сами постояльцы иногда вели себя не совсем прилично, хозяева помещали рядом собственные надписи, напоминая о правилах поведения в подобных местах:

 
Ноги пускай раб омоет тебе и насухо вытрет.
Ложе салфеткой покрой, наши платки береги!
…Будь приветливым здесь и досадные брось перебранки,
Если можешь, а нет, так ступай восвояси
 

Ф. А. Петровский. «Латинские эпиграфические стихотворения»

Хозяева гостиниц пользовались недоброй славой. Их считали ловкачами, норовящими выманить побольше денег у бедных постояльцев. Если каким-либо заведением владела женщина, ее нередко причисляли к колдуньям и могли обвинить в чем угодно, от примитивного обсчета до отравления. Доказать подобные преступления не представляло труда, после чего осужденная трактирщица оказывалась в яме.

Накрытые решетками, они находились и на Дороге куретов, и на некоторых других улицах Эфеса. Сюда после суда сажали преступников, осужденных за убийство или иные тяжкие злодеяния, подобные обсчету клиентов. Римское государство редко карало своих граждан смертью, чаще ограничиваясь позором: каждый прохожий имел право плюнуть в яму, выразив таким образом свое осуждение тому, кто в ней сидел. На той же улице находилась стена из светлого мрамора, на которой был начертан свод городских законов. Неудивительно, что они увековечены в камне, ведь Фемида в те времена отличалась постоянством.

Законы, увековеченные в камне