Текст книги "Русский Север – прародина индославов"

Б.А. Рыбаков, продолжая свой рассказ о том, как были зафиксированы в письменности сведения о древних воззрениях, пишет:

«...Автор “Слова об идолах” и так сказал нам очень много о далекой первобытности предков славян, отказавшись от простого перечисления культов солнца, огня, источников и рощений и т.д. и дав систему воззрений на мир, построенную из трех элементов: 1) силы зла; 2) силы добра; 3) люди, кладущие жертвы тем и другим. Вся эта система построена как бы в одной горизонтальной плоскости земной поверхности с ее почвой, древесами и водами; небо в нее не включено (с. 18)...

...В трехступенчатой периодизации славянского язычества, данной в “Слове об идолах”, мы рассмотрели первую стадию, неизмеримую по ее хронологической протяженности, длившуюся, вероятно, десятки тысячелетий...

О культе Рода и рожаниц наши источники говорят как о повсеместном, устойчивом и неистребимом. Известна даже календарная дата празднеств и пиров в честь рожаниц – 8 сентября, день рождества Богородицы; известно, что “череву работные попы” ради материальных выгод (“откладов”) примирились с бесовской трапезой в честь Рода и рожаниц...» (с. 19—20).

«Культ рожаниц как женских божеств, покровительствующих рождению чего-то или кого-то, должен был быть многозначным, в нем могли проявляться и черты культа общей плодовитости (людей, промысловых зверей, домашнего скота), и культ божеств, помогавших роженицам, и аграрно-магические представления земледельцев о богинях урожая» (с. 21).

На возможности сближения славянского Рода и индусского Рудры мы остановимся ниже, здесь же вернемся к оценке этих существ Б. Рыбаковым, который связывает этот культ с хозяйственными циклами. Подчеркнем то обстоятельство в жизни любого народа, что отправления ритуалов, праздники и многие культовые действия исторически всегда были и остаются привязанными к хозяйственной деятельности человека. Так:

Традиционные символические изображения рожающих женщин: а—д) Индия; е—з) вышивки Русского Севера (рожаницы)

«...Русский автор XII в., пишучи о Роде и рожаницах, подразумевал божества урожая, плодородия земли (может быть, плодовитости скота), так как жертва рожаницам приносилась бескровная – продукты земледелия и скотоводства (с. 22)...

...Очень важным аргументом в пользу того, что рожаницы связаны не с культом предков, а прежде всего с плодородием (или с благополучием через плодородие), является приурочение их годового праздника к празднику урожая – к следующему дню за рождеством Богородицы, т.е. к 9 сентября. К этому сроку завершался обмолот яровых, самой основной и архаичной части славянского хозяйства. К дню рожаниц становились явны итоги всего земледельческого года, страда была закончена, хлеб был уже в закромах, и объем урожая был окончательно известен. Праздник Рождества Богородицы назывался “госпожиным днем”, “госпожинками”, “спожинками”, в названии смешивались представления о Госпоже-Богородице и о завершенном жнитве. Рожаниц чествовали во время “второй трапезы” (т.е. второго пира после Рождества Богородицы) хлебом, кашей, творогом и медом...» (с. 23).

Да, извечная вера в покровительство, любовь и заботу со стороны богинь-матерей, какие бы имена им ни давали, начиная с глубокой древности, настолько неразрывно связана с природными календарными циклами, что язычники с готовностью встретили и приняли культ Богоматери, занявший в православии подобающее ей высокое положение. Можно даже сказать, что в народной вере, в религиозном мышлении простых людей этот культ зачастую выдвигается на первое место. Ее именем освящаются роды (пережиток культа рожаниц), главные ее праздники приходятся на время завершения жатвы: Успенье Богородицы – это прощание с летом, а Рождество Богородицы – встреча осени, т.е. дня осеннего равноденствия. И в этот день была также одержана историческая победа над Мамаем на поле Куликовом, что на долгие века осталось в памяти народной как знак высокой поддержки Пречистой Девой русских воинов. По преданию, Владимирская икона Божьей Матери сопровождала на бой с татарами наших ратников (она была через несколько лет после битвы перенесена из Владимира в Москву).

Равным образом, на дни вероятного (и обычного для северных областей) выпадания первого снега в середине октября – первого чистого покрова черной осенней земли – был определен духовенством и праздник Покрова Богородицы. И не случайно в России насчитывается свыше 200 икон Богоматери, считающихся чудотворными, в том числе известные всем Владимирская, Иверская, Казанская и Тихвинская.

В индуизме с верой в силу рожаниц связаны многочисленные культы богинь-матерей, имеющих одну суть, но тоже носящих разные имена и изображаемых по разным канонам.

Так безошибочно прослеживается вера в обязательное покровительство и помощь рожаниц, т.е. вселенского женского начала, всем живущим, опора и поддержка со стороны неземных сил.

Особую и очень высокую роль отводит Б.А. Рыбаков культу огня, который, как полагают, определил в далекой глубине тысячелетий начало человеческой цивилизации. Б. Рыбаков считает: «Культ огня в самых различных формах дожил до начала XX в. повсеместно. Огонь называют “богом”, “святым огнем”; при вздувании огня читали молитвы. Огонь переносят из старого жилища в новое. В определенных случаях зажигают путем трения новый, “живой огонь”. “Мы почитаем огонь как бога”, – говорили жители Подолии. “Его (огонь) нужно почитать все равно как бога. У нас огонь почитают, так как он может спалить”, – говорили на Полесье...» (с. 33).

Этому культу в цитируемой книге Б.А. Рыбакова отводится немалое место и описываются обряды, связанные с его отправлением. Ниже мы приведем сведения об этом культе в индуизме, здесь же следует указать на выявляемые в среде индусов и славян древние символы магии плодородия, сходные до взаимной неотличимости:

«...На свадебных “молодецких” напевах, на вышитых рукавах рубах, на девичьих головных уборах очень часто встречается один и тот же характерный узор: ромб или косо поставленный квадрат, разделенный крест-накрест на четыре маленьких квадрата или ромба. В центре каждого из четырех маленьких квадратов обязательно изображается небольшая точка. Так как квадрат есть частный случай ромба, то назовем эту композицию “ромботочечной”... (с. 41).

...Связь ромботочечного узора со свадебной обрядностью и с бытом молодой замужней женщины заставляет нас обратить на него особое внимание, так как весь свадебный ритуал пронизан магическим содержанием, и в первую очередь магией плодородия. Общеизвестно, что идея плодородия в свадебной обрядности выступает в двух формах: во-первых, как будущая плодовитость девушки-невесты, а во-вторых, как плодовитость вспаханной и засеянной земли (каравай хлеба, обсыпание зерном, подстилание соломы и т.п.). Женщина уподоблена земле, рождение ребенка уподоблено рождению нового зерна, колоса...» (с. 42).

Полное соответствие этому прослеживается в Индии, что явно указывает на единство представлений арьев и славян, сложившееся на землях Восточной Европы до времени ухода арьев на юго-восток из Прикаспийского побережья, где они к этому периоду уже стали осваивать земледелие, занимаясь им по мере использования земли под посевы на 2—3 года, т.е. во время своих вынужденных задержек при перекочевках со скотом.

Указываемая Б.А. Рыбаковым символика воспроизводится в Индии и в вышивках, и на ритуальной росписи стен, наносимой к дням свадеб и праздников. Б.А. Рыбаков нашел, что указанный ромботочечный узор не идет «далее IV тысячелетия», чем и подтверждает наше предположение о частичном временном занятии арьев земледелием, начавшемся уже во время перекочевок по нашим землям с севера к югу.

Женщины – покровительницы растений и знаки засеянного поля: а, б) древние славяне; в, г) Индия (одинаков ромботочечный узор)

«...Продолжим поиск, так как земледельческой эпохе предшествовал измеряемый сотнями тысячелетий период охотничьего хозяйства со своей особой идеологией, и для нас очень важно выяснить, сохранилось ли что-либо из той отдаленной эпохи в современном нам этнографическом материале...» (с. 50).

Анализируя различные виды символических изображений, Б.А. Рыбаков останавливается на символике, связанной с весенним днем нарастания солнечного света, с тем днем, который в христианстве был введен церковными уставами как день воскресения Христа, т.е. как праздник Пасхи. Красочность этого праздника выражается в Европе раскраской яиц.

«Символика пасхальных писанок связана с магией плодородия во всех ее аспектах. Прежде всего само яйцо является олицетворением начинающейся жизни; растительные узоры и символы аграрного плодородия покрывают писанки; приуроченность обычая (или обряда) катания яиц к весеннему циклу праздников тоже говорит об аграрной магии. Поэтому все сюжеты и композиции на писанках требуют внимательного отношения к ним и тщательной расшифровки...

...Представление о яйце как о микрокосмосе, в котором отразилась Вселенная, восходит к глубокой древности: индоиранские легенды говорят о появлении Вселенной из яйца» (с. 51—52).

Обращаясь вновь к индийскому материалу, вспомним о древней вере арьев в то, что бог Брахма, создавший мир, богов и все живое, сам возник из золотого яйца, образовавшегося в первичном океане из оброненного в его глубины семени некоего извечного надмирного и непознаваемого начала – Великой Первопричины. Воплощением этого начала и стал Брахма, разделивший яйцо на две половины – землю и небесный свод.

В завершение рассмотрения некоторых страниц из указанной книги Б.А. Рыбакова приведем одно из его бесспорных определений, снова напоминающее нам о важности обращения к архаике: «...Глубина народной памяти измеряется десятками тысячелетий. Конечно, нам очень трудно уловить тот исторический момент, когда исчезает содержание того или иного символа и когда начинается бессознательная традиция, сохранение одной внешней формы без знания смысла изображаемого...» (с. 95).

Рождение бога Брахмы из яйца (рис. С. Потабенко)

РОС – РУС – РУСЬ?

Эй, славяне, что с Кубани,

С Дона, с Волги, с Иртыша...

А. Твардовский

Наука не знает хронологической последовательности разделения древних славян на отдельные этносы, и в том числе до сих пор не определено время появления этнонима «рус/русский», а соответственно и слова «Россия» как названия страны, население которой в подавляющей своей массе пользуется русским языком с некоторыми его диалектными отличиями.

«Вопрос о начале Руси чрезвычайно сложен, общепринятого решения нет и сегодня, но его необходимо вырабатывать, и для этого должны быть сконцентрированы все позитивные научные усилия» [116, с. 7].

Никогда не следует забывать, что в глубине веков и тысячелетий существовала исторически складывавшаяся близость предков славян в пределах единой протославянской общности, а равно и близость их к общности арьев (о чем уже выше сказано достаточно для этой работы). Часто встречаемое в литературе утверждение, что славяне появились, например, на Москве-реке и Оке лишь в начале I тыс. до н.э., является выраженной уступкой финно-угорской теории, о чем повторно здесь говорить не будем.

Историки, к сожалению, под древними славянами и Древней Русью часто понимают лишь период жизни в I тысячелетии н.э., игнорируя до сей поры открытия исторической науки, связанные с началом формирования их культуры и древнейших форм группового самосознания (семейно-родового, а возможно и родо-племенного) в период существования кроманьонцев, который теперь датируют веками последнего межледниковья. Говоря о развитии этнического самосознания, вспомним хотя бы об упоминавшемся выше утверждении Я. Харматты о разделении в областях Центральной России балтов и славян не в I, а в V тыс. до н.э. Процесс этногенеза славян протекал на севере Восточной Европы задолго до этого, и формирование их этнических групп растянулось здесь на много веков до этой даты. И те ассимилятивно-адаптивные процессы, которые протекали здесь в процессе общения с предками других переселявшихся с севера индоевропейцев, отражены и в общих или сходных элементах их языков, и в сохранявшихся доныне обрядах и культовых представлениях, о чем так много сказано в книгах Б.А. Рыбакова, этих «энциклопедиях славянского язычества».

Когда многие историки, пассивно повторяя друг друга, пишут о заселении Русского Севера русскими, якобы пришедшими то с Балкано-Карпатских, а то и со средиземноморских земель, они и не вспоминают (или не знают?) о том, что здесь и реки и местности хранят в себе арья-славянские названия, которые восходят к Ригведе (Приложение III) и Авесте и никак с Южной Европой не связаны. Не вникают они и в то, что орнаментально-знаковая система северных русских хранит в себе множество общих с арьями элементов, как выявлен и ряд сходных и общих черт в славяно-русском язычестве и в религиозных воззрениях древних арьев (обо всем этом будет подробно сказано в нижеследующих разделах). Да, русские широко мигрировали по Восточной Европе и не только уходили со своих северных земель, но и возвращались на них в процессе своих передвижений, да и с самого начала, со времен таяния и исчезновения последнего ледника, расселялись по северным рекам, навсегда оставаясь на освоенных землях, о чем свидетельствуют многие археологические находки хотя бы на Кольском полуострове.

С финнами, а шире – с носителями финно-угорских языков носители русского языка стали входить в контакты, как уже упоминалось, не ранее I тыс. до н.э., и надо отметить, что нигде не зафиксированы враждебные выступления русских против таких людей «не своего языка», как коми, чудь, весь и других племен. Можно предположить, что должны были быть взаимные столкновения из-за земли или охотничьих угодий, но ни в летописях, ни в эпосе нет упоминаний об истреблении славяно-русами этих «не своих».

Русский язык, как и любой другой, прошел этапы частичной взаимной ассимиляции некоторых своих элементов с элементами языков окружающих племен, но никогда не менялся настолько, чтобы быть причисленным к языкам другой группы или другой семьи.

В науке и публицистике давно ставится вопрос о происхождении самого названия Русь, а отсюда и этнонима «русские». Остановимся вкратце на нескольких точках зрения. Следует для начала отослать читателя к статье В. Кожинова «История Руси и русского слова» [89], журнал, в котором она была напечатана, можно легко найти в библиотеках. В. Кожинов писал, что некоторые авторы ссылаются на византийцев, отождествлявших Русь с упоминавшимся в Ветхом Завете мифическим северным народом «рош». Писатель не соглашается с этим, не согласимся и мы. В печати проскальзывали и направленные на огульное осуждение русских «лингвистические» пояснения, что слово «рош» соотносится с глагольным корнем «руш», что говорит якобы о вечной тенденции русских к тому, чтобы «рушить». Не останавливаясь на этом, обратимся к Библии. Так, в книге пророка Иезекииля сказано: «Ты же, сын человеческий, изреки пророчество на Гога и скажи: так говорит Господь Бог; вот Я – на тебя, Гог, князь Роша, Мешеха и Фувала!» (Иез. 38: 2-3). Далее идет описание гибели этого Гога от израильтян. Кто таков этот Гог, не поясняется, как и нельзя понять, что это за места, где он княжил, но эти неясности каждый толкует как хочет, а поэтому видно, что в тексте нет никаких географических указаний на Россию, тем более что в этой главе пророк от лица Бога обещает дать место для могилы Гога – «долину прохожих на восток от моря» (Иез. 39: 11) на территории Израиля. Тут без особых разъяснений становится ясно, что в те века никакие славяно-русы не проникали для описанных массовых военных действий в страны Ближнего Востока. Надо заметить, что встречаются публицисты, развязно производящие и название Москвы от упоминаемого загадочного и до сих пор никем не открытого Мешеха, но здесь обойдем это молчанием. В указанной книге пророка говорится, что этот Гог «в земле Магог», и с ним на войну придут союзники его персы, эфиопы и ливийцы: «И пойдешь с места твоего, от пределов севера – ты и многие народы с тобою, все сидящие на конях...» (Иез. 38: 15). Каждому понятно, что здесь «север» и все эти народы никак нельзя связать со славянскими землями той давней поры, но, возможно, – лишь с какими-то северными соседями древнего Израиля, и указанные Рош, Магог или Мешех к Руси никакого касательства иметь не могли.

Традиционные мотивы вышивки: а, в) Россия; б, г) Индия

Слова пророка Иезекииля о том, что с Гогом придут его союзники, в числе которых будут персы и другие, «и все сидящие на конях», наводят на мысль об использовании коней арийскими воинами в их боевых походах по землям Древнего Ирана, Малой Азии и Ближнего Востока. Об ираноязычных (арийских) иммигрантах в Иран в конце II – начале I тысячелетия до н.э., о чем пишет Э.А. Грантовский [46] как об указаниях многих ученых, сообщал ряд источников, включая ассирийские тексты. Захват власти в Мидии, Хеттской державе и соседних областях Передней Азии индоиранскими военачальниками отразился в изменениях имен богов, царей, да и всех терминов, связанных с коневодством, которое было здесь новым видом хозяйственной деятельности. Историк В.Б. Ковалевская указывает, что передвижение древних индоиранцев в Переднюю Азию «стало возможным лишь после освоения коня» [88, с. 4] и что кони и колесницы стали известны и в Древнем Египте, а индоиранские завоеватели Митании, «митанийские арии», были первой волной индоиранцев в Передней Азии (с. 42).

Коневодство и колесничное дело были принесены арьями в Переднюю Азию и близлежащие страны

Так что пора прекратить и не возобновлять в дальнейшем все эти спекулятивные соотнесения Гога, Магога и Роша со славяно-русскими земледельцами Восточной Европы тех давних времен. Данные библейских пророчеств вполне поддаются объективной исторической дешифровке и разъяснениям.

В. Кожинов в своей упомянутой статье неоднократно ссылается на работы известного историка Н.В. Пигулевской, которая, как и ряд других исследователей, указывает, что сирийский хронист VI века н.э. писал о некоем народе «рус», обитавшем к северу от Кавказа. Русы действительно жили в Приазовье, и это уже не миф. Если принимать указание хрониста «к северу от Кавказа» более расширительно, то есть и к северо-западу, то он имел в виду и Северное Причерноморье, обширную область расселения групп арьев и славян, а впоследствии скифов и славян («русов»).

Историк Л. Гумилев в своих работах производил русов от ругов – племен древних германцев; эти руги (они же и россомоны) пришли в Австрию; на востоке они воевали со славянами, грабили их, захватив города Куябу (Киев), Арзанию (не то Белоозеро, не то Рязань) и Старую Русу (или Славию); нападали на Византию (Рим), на Испанию, где жгли церкви и «страшно свирепствовали»,«но, будучи изгнаны оттуда, уплыли на своих кораблях (ладьях) в Атлантику и все до одного утонули в бурном Бискайском заливе, оставив славянским народам название «рус» [49]. О такой странной трактовке передачи имени уже писали не раз, а О.Н. Трубачев просто назвал ее народной этимологией, поэтому в эту проблему мы здесь углубляться не будем.

Крытая деревянная повозка кочевников (реставрация находки у оз. Севан. II тыс. до н.э. Возможно, это тип переднеазиатской четырехколесной повозки, известный и в Малой Азии. В нее впрягали волов)

А.Н. Карсанов пишет в статье «Об этнической принадлежности племени росомонов» [86],что единственное древнее о нем упоминание встречается у хрониста-историка Йордана (V—VI вв.), говорившего о нашествии в IV в. гуннов на остготов. Исследователи по-разному определяют этническую принадлежность росомонов – Б.А. Рыбаков и ряд других историков считали их племенем восточных славян-антов бассейна реки Рось; комментаторы текста Йордана транскрибируют это название и как «роксаланы»; считают их насельниками Среднего Поднепровья; М.И. Артамонов в своей «Истории хазар» [16] называет это же население росами, о которых, по его мнению, и упоминает сирийский источник; некоторые считают их готами, которые после распада союза племен готов утратили название росомонов и стали именоваться аланами. Византийцы, писавшие в X веке, уже определенно говорили и о народе русов, и о географии страны России.

Русы в средневековой Европе (по статье А.Г. Кузьмина «Руги и русы на Дунае» в сб. «Средневековая и новая Россия», СПб., 1996.)

Целая историческая школа возводила, как известно, русских к норманнам. Не углубляясь во многие принятые в науке доказательства неверности этих утверждений, укажем лишь на вывод антропологов: «Единственная заведомо норманнская краниологическая серия из могильника в урочище Плакун в Старой Ладоге никаких аналогий в восточнославянских сериях не обнаруживает... Весьма интересно, что и в балтийских, в непосредственном контакте с которыми находились норманны в циркумбалтийском экономическом регионе, не прослеживается никаких антропологических связей с норманнами, в то время как у славян, так и у балтов, достаточно отчетливы черты генетического взаимодействия» [11].

Ведущий отечественный лингвист О.Н. Трубачев отвергает предположения ряда славистов (например, В.Н. Топорова) о том, что славянский язык является «вторичным продуктом» наслоения западного индоевропейского этноса на западно-балтийский языковый ареал, и славяно-русский был «языком-сыном», а балтийский – «языком-отцом». Концепция балто-славянского языкового единства стала во второй половине XX в. уступать место концепции «длительного соседства и общения балтов со славянами» [166].

Многие исследователи возводят русских к варягам, тоже, по некоторым утверждениям, именовавшимся русью (это взгляд А.Л. Шлецера, которому следовали и такие русские историки, как Н. Карамзин, С. Соловьев, В. Ключевский и другие). Но поскольку этноса под названием «варяги» нигде в мире не существовало, а это были воины-наемники, в состав которых входили представители разных этносов, то трудно понять, почему бы они именовали себя русью или русами, или почему следует считать их при этом еще и норманнами, как многие думали.

Можно сделать попытку предложить здесь такую возможную интерпретацию возможного происхождения слова «варяг»: снова обратившись к санскриту, находим в нем слово «варанга» – «меч», а поэтому не исключаем мысли, что этим наемным воинам было присвоено название меченосцев (слово «варанга» могло быть и издавна известно индоевропейцам, а могло быть и заимствовано ими из языка причерноморских арьев). В контексте этого предположения не лишним будет вспомнить и о том, что в английском языке сохраняется такое название варягов, как «варангианс», что может служить подтверждением высказанной нами догадки.

Интересное соображение о слове «варяг» высказал А. Карпов [85]. Считая варягов также воинами-наймитами из разных племен, занятыми охраной товаров на сухопутных и морских торговых путях, он связывает их название со словами бодричей «вара» – «товар» и «гаичь» – «охранять», откуда производится слово «варегайче» – «охранитель товаров». Карпов указывает еще и на то, что по-кирилловски «варяю» значит «разъезжаю», а «варяг» – «разъезжающий».

Карпов подтверждает, что и призванные на княжение «варяги» тоже были «руссами», и что ряд топонимов и гидронимов южного побережья Балтийского моря содержит в себе частицу «рус-рос». А. Карпов пишет: «Руссы не были скандинавами, т.е. ни шведами, ни датчанами, ни норвежцами, ни даже готами они не были. Судя по некоторым именам князей своих, были они чисто славянского племени». И имели эти русы свою страну, свою этническую обширную территорию, за независимость которой сражались ее князья вместе со своими войсками.

К многочисленным попыткам разрешить вопрос о славяно-варяжских отношениях было сделано в первые годы XXI в. новое и очень обоснованное заключение о том, что главное лицо, вокруг которого велись споры русских исследователей со сторонниками норманнской теории, а именно – Рюрик был сыном русской княжны, вышедшей за Готлиба 12 го, вендо-ободритского короля, правившего в Мекленбурге. Эти факты проанализировал и доказательно подтвердил историк В.И. Меркулов, глубоко изучивший материалы немецких хронистов, посвященные неоднократным династическим связям прусских королей с восточнославянскими князьями. В своей книге он приводит переведенные им со средневекового немецкого языка данные из таких хроник и воспроизводит графически схемы родословий, по которым видно, что прибалтийские славяне поддерживали политические и хозяйственные связи с прибалтийскими немецкими правителями, и эти связи распространялись и на восточноевропейских славян. Доверие, вызываемое этими источниками, автор поясняет тем, что «до середины XIX века германские земли не были объединены в единое государство... Соответственно, немецкие авторы в меньшей степени находились под жестким давлением политических интересов [116, с. 19]. Адам Бременский причисляет варягов и руссов к «славянским народам» и сообщает много сведений о населении юга Балтики и о маршруте вдоль южного побережья Балтийского моря на Новгород. Называя варягов «ваграми», он как бы давал знать, что это род этнонима, и это подтверждает продолжатель хроник Гельмольд (XII в.), который писал о Вагрском графстве за рекой Травной и сообщал, что это был «передний край Славии» на границе с датчанами и саксами. Далее в цитируемой книге указывается, что «великая провинция» Русь располагалась на южном побережье Балтики, и хронисты, как и немецкие историки, сообщают, что в южной и юго-восточной Прибалтике существовали «русские земли», а Саксон Грамматик (X в.) писал, что «россияне в его веке оным Балтийским берегом владели» [116, с. 21]. Историк А.Г. Кузьмин связывал имя «Русь» с его этническим содержанием, а слово «варяги» воспринимал как географическое понятие и полагал, что оно является производным от древнего индоевропейского корня «вар» – «вода» (укажем, что такое значение этот корень имеет в санскрите). Понятие «варяги» он связывал с морями, считая, что оно равнозначно определению «поморяне», отсылая при этом к летописному упоминанию о них как о «варягах-поморянах».

Остановимся и еще на одной точке зрения. Исследователь В.И. Паранин в своей книге «Историческая география летописной Руси» (132) пишет, что этноним «Русь» образован от древнего названия Карелии, которая раньше была островом, известным под названием Рус, или Гарда. Автор считает, что именно карелы и другие финно-угорские племена, населявшие север Восточной Европы, и легли в основу образования русского этноса, сообщив ему не только свое имя, но и многие хозяйственные навыки, включая и торговлю (мехами, медом, воском) со странами Востока.

Эту гипотезу можно понять как некое теоретическое построение, опирающееся на реальный исторический факт позднего (не раньше начала I тыс. до н.э.) периода жизни северных славян, непрерывно продвигавшихся из приполярных областей, где нарастало перенаселение, в южном направлении в среде расселявшихся в эти века из-за Урала групп финно-угров. Но согласиться с ней трудно хотя бы из-за несходства славянского языка и славяно-русского язычества с финно-угорскими. Частичное физическое смешение должно было иметь место, но культурная обособленность и этническое самосознание славяно-русов, судя по всем более поздним данным, сохранялось и было пронесено ими вплоть до достижения Черного моря, получившего в свое время название Русского моря.

А поэтому не следует ли предположить, что скорее остров Рус получил свое название от славянского этнонима? Уже в те давние времена одно из славянских племен могло обрести этноним «рус», хотя точных указаний на это и нельзя обнаружить в летописях, создававшихся в гораздо более поздние века.

Обсуждая данную проблему, следует еще раз обратиться к поиску возможных аналогов слова «рус» в санскрите. В нем, например, есть корень «pyx» (ruh), фонетическим вариантом которого служит форма «рус» (rus). Он означает «расти, расширяться в пространстве». Не таятся ли здесь возможные следы не раз упоминаемой в Ригведе борьбы арьев с соседними племенами за земельные, охотничьи или пастбищные участки? (Кстати, на санскрите слово «пас» (паш) тоже означает «пасти» (скот), но это мы вспоминаем, так сказать, попутно, без прямой связи с этнонимами.)

О.Н. Трубачев указывал, что в арийско-славянском Причерноморье и Приазовье прослеживается ряд местных древних топонимов, содержащих в себе частицу «россо» – «светлый, белый», и сопоставляет ее с древнеиндийским словом «рукща» – «светлый, белый» [167].

Обращение к санскриту наводит на мысль о возможности поиска в новом направлении, дополняющем уже проведенные работы.

Так, русское слово «роса» имеет не только смысл влажного утреннего или вечернего покрова листьев и травы, но обозначает и влагу вообще, воду. В. Даль точно выделяет корень «рос» в таких словах, как «оросить» (омочить водой), «смачивать», откуда производится с расширением смысла слово «орошение». Он также дает такое толкование словам «морось, моросить», то есть сводит смысл корня к понятию дождя, что более широко, чем роса на утренней земле или испарение влаги.

В. Даль указывает, что любой источник вод определяется в русском языке словами «русь», «русева», «русиловка» и им подобными, а значит, мы не можем исключать предположение, что другие народы имели все основания называть славян «народом русел» (т.е. рек).

В санскрите мы можем увидеть полное равенство между русским словом «роса» и древнеиндийским «раса», что означает влагу в самом широком понимании – это и роса, и влага, и сок растений, и всякий сок вообще в значении «сок» речи, музыки и т.п. В «Махабхарате» мы встречаем слово «раса» и как питье, жидкость, молоко. В старо– и новославянских землях многие реки обрели в своих названиях корень «рус», «рос», который настойчиво указывает на понимание его как обозначение потока влаги, воды: рукав Немана называется Руса, рукав Нарвы – Росс, известны многие реки Русь, Руса, Рось и т.п. От этого корня, видимо, производится и само слово «русло» как вместилище этого потока воды, а от него же, очевидно, родилось и слово «русалка». Здесь следует упомянуть и о том, что такое название реки, как Волга, является простым указанием на жидкость, т.е. словом «влага», но в древности и эта река называлась Rasa (Raha, Ra, Rha), что сохранилось в мифах индоиранцев.

Поневоле возникает дерзкая мысль, которую нельзя не высказать хотя бы в самой предположительной форме, – не от определения ли реки как «росы-воды» возникло и само название росов как «народа рек»? Известно ведь, что славяноросы издревле и неизменно расселялись по течению рек, а не по раздольным степям, куда сквозь лесные заросли стремились продвигаться кочевники-арьи. На приречных землях и лесных луговинах и развивались древние формы земледелия славян. Изложенное здесь предположение можно подкрепить и новой ссылкой на словарь В. Даля, где мы встречаем такие определения источника вод, как «раса, руса, русеча, русиловка, русиничи» (т. IV). Это еще раз заставляет вспомнить о необходимости сопоставления слов «роса-Рось-Русь» с санскритским словом «раса».