Текст книги "Княгиня Ольга – праматерь князей русских"

Ольга обустраивает государство

– Я хочу, чтобы в моей земле не было больше насилия, – сказала княгиня своим боярам. – Мой муж, князь Игорь, поступил неразумно и погиб. Один раз взятая дань – это закон. Повторно взятая – несправедливость. А сверх того – грабёж и разбой. Больше на Руси не будет этого!

Ей вспоминались слова древлянских послов об Игоре: «Повадился волк по овцы. Если б не убили мы его, сами погибли бы». Как ни горько было Ольге, она понимала: в этих словах есть своя правда.

– Право князя – брать с подвластных племён столько, сколько захочет. Так от седой древности было и так будет, – стали возражать ей некоторые. – Не изменишь ты этого, Ольга, как ни мудри.

Княгиня поднялась со своего кресла, обвела всех строгим взором и изрекла:

– Изменю!

Через год после войны с древлянами Ольга отправилась в долгий путь. Она намеревалась объехать все русские земли и начала с самых северных, лежащих окрест Новгорода, что стоит у Ильмень-озера.

Гибель Игоря послужила хорошим уроком, как не надо управляться с теми, кто у тебя под рукой. Хозяйству следует быть разумно налаженным. В доме, особенно в большом доме – таком огромном, как Русь, – должен быть порядок. Чтобы у каждой вещи в нём было своё место и назначение. Чтобы всякий исполнял положенное ему дело. Чтобы не было ссор, свар и драк из-за куска мяса за обедом или лучшей одежды.

Во всех землях, где побывала княгиня Ольга со своей дружиной, она устанавливала «уроки» – точные размеры дани, которую должны платить люди. Сколько мехов, звериных шкур, зерна, мяса, рыбы, мёда и воска местные князьцы должны отдавать сборщикам дани.

Везде, где проезжала, Ольга объявляла и новые правила – «устав», по которому отныне должна браться дань. Раньше это было целое событие: великий князь со всем своим войском выступал в поход за данью. Это называлось «полюдье». Полгода, с осени до весны, князь с дружиной обходили земли, города и веси, подолгу в них жили, бывало, что и творили насилие над местными людьми. А поди-ка прокорми ещё такую ораву да столько времени. Тяжкое бремя для населения!

Ольга отменила это грандиозное полюдье. Вместо всего киевского войска за данью теперь должны были ездить небольшие отряды. Для них были строго определены места постоя – становища. А кроме становищ Ольга повелела обустраивать погосты – малые крепостицы в дальних и глухих местах, куда не могли добраться дружинники. Туда должны были свозить дань со всей округи сами жители, а уж оттуда её отправляли по рекам в Киев.

– Пахотной земле нужно давать отдых, чтобы она не истощалась и могла потом вновь родить хлеб, – рассуждала вслух Ольга, стоя на палубе плывущей по Днепру ладьи. Рядом с ней находился киевский боярин Тудор, внимательно слушал и дивился. Княгиня продолжала: – Корову нужно хорошо кормить и содержать, чтобы она давала много молока. Так же и с людьми. Обращайся с ними честно и по правде, если хочешь от них того же. Если с купца брать слишком много мыта[1]1
  Мыто – пошлина, налог.


[Закрыть], он не сможет пускать в оборот вырученное за свой товар серебро и торговать дальше. А не сможет торговать – не будет у него и прибыли. Не с чего ему станет платить и мыто. Это же так просто понять!.. – Ольга помолчала и прибавила: – И князю не нужно самому ездить за данью.

– Как без князя? – заспорил боярин. – Князь в своей земле всё видеть и слышать должен.

– Верно, без князя дело не делается. Только глазами его, ушами и руками должны быть вы, мужи знатные, старшая дружина. А если я в своём дому начну сама готовить, прясть, шить, мыть, на торг сама ходить – кто за слугами уследит? Чтобы заведённый порядок работал, не рушился – вот моя забота. Только представь, Тудор, сколько времени у князя освободится от полюдья для иных дел.

– На что ж его ещё тратить-то, зимнее время?

– Найдётся на что, – улыбнулась Ольга. – Русь только начинает строиться. У князей русских впереди много забот. Вровень с иными державами надо нам становиться, чтобы не смотрели на нас как на дикую сторону.

– Мудра ты, княгиня, – изумлённо качнул головой боярин. – Иной раз даже боязно от твоего хитро устроенного ума. Неспроста князь Игорь выбрал тебя в жёны. Будто знал, что тебе на плечи ляжет эта ноша, вся Русь от Новгорода до Киева.

И впрямь премудра была Ольга. Не льстил ей боярин, правду сказал. Княгиня обладала умом и волей как у государственного мужа. Говоря по-современному, она выстроила сложную и чётко работающую систему сбора налогов. Скрепила русские земли воедино, обустроив опорные пункты княжьей власти в дальних уголках страны. Связала их в одно целое своими «уроками», «уставами», погостами. Прежние русские князья до этого не додумались. А Ольга, от которой никто ничего подобного не ожидал, стала родоначальницей Русского государства!

В те времена женщина во главе государства – это что-то необыкновенное, почти невообразимое, из ряда вон выходящее! Но княгиня Ольга умела всё тщательно обдумать, взвесить, взять всё в свои руки, настоять на своём, убедить, заставить себя слушаться.

Вот и сейчас – как быстро согласился с ней боярин Тудор, как легко она перетянула его на свою сторону! Хотя совсем недавно он смотрел на неё недобро, с осуждением, как на губительницу старых добрых порядков, заведённых ещё князем Олегом.

– Может, княгиня, рассудишь и то, как нам быть с греками? – продолжал боярин. – Хотя князь Игорь и заключил с ними договор, греки не считают русов ровней себе. Купцов наших в своём Царьграде притесняют и торговле русской препоны ставят. Новой войной на них идти не можем, пока Святослав мал…

При этих словах Ольга нахмурилась.

– …И пока не возрос князь, надо нам иначе улаживаться с греками, – закончил Тудор.

Княгиня не хотела до времени делиться своими мыслями о греках и Царьграде. Слишком ново, неприемлемо это было бы для дружинников. И так сколько новин она завела в стране, пускай сперва их переварят. Потом уж поговорим и о том, что не нужно больше Руси воевать с греческой державой.

Для княжьей дружины война и военная добыча – едва ли не главное в жизни. Ольга же была уверена, что от добрых соседских отношений и мирной торговли Русь получит гораздо больше пользы, чем от разбойных набегов на Царьград. Столица греков-христиан – средина мира, великий город, куда богатства текут рекой. К слову греческого царя прислушиваются даже неведомые франки и англы, живущие на краю обитаемой земли. Все соседи к западу от Руси – болгары, чехи, моравы, угры[2]2
  Угры – венгры.


[Закрыть] и иные уже приняли христианство, чтобы жить с греками в ладу, верить в одного с ними Бога, перенимать их обычаи и законы.

Бог христиан велик и могуществен. И, говорят, милосерд, не любит зла и крови. Так ли это? Надо ли и Руси отказаться от своих древних богов, управляющих ходом солнца и звёзд, ветрами и стихиями, дарующих человеку удачу и отнимающих её? Какие блага обретёт страна взамен? Может быть, всё-таки иным способом заставить Царьград считаться с Русью? Но как сделать, чтобы греки не презирали русов за язычество, не опасались их как хищных зверей и грабителей?

Одно пока было ясно: за разрешением этих вопросов Ольге нужно ехать в Царьград.

Путешествие за море

Стержнем, который соединял все русские земли, был Днепр. Этой рекой – доро́гой «из варяг в греки» – русы ходили уже полтора века. Плавали и в греческую Таврию, нынешний Крым, и дальше за море, в царственный град Константинополь – Царьград.

И был на Днепре остров со священным дубом. У могучего дерева-великана русичи приносили жертвы своим богам. Благодарили за успешное прохождение ладей через опасные днепровские пороги – узкие скалистые места, где вода буквально бурлила.

Так было и в этот раз. Княгиня Ольга смотрела, как жрецы режут жертвенных петухов, окропляя их кровью землю, дуб и деревянные чуры – изображения богов, слушала их заклинательные слова. Она стояла чуть в отдалении, а рядом с ней был священник-христианин – болгарин Григорий. Ольга позвала его, потому что хотела спросить, что он думает об этом обряде.

– Бог христиан не требует жертв?

– Нет, княгиня. Сын Божий Иисус Христос Сам принёс Себя в жертву за всех людей, приняв смерть на кресте.

Григорий был священником небольшой киевской общины христиан. Новая вера давно пробивала себе мало-помалу дорогу в русские земли: были христиане и в Пскове, и в Новгороде, и в других городах. В Киеве уже много десятилетий стояла церковь Святого пророка Ильи.

– Что даст Руси крещение? – вновь спросила Ольга.

Этот вопрос занимал её десять лет. Ровно столько времени прошло с тех пор, как она впервые задумалась о поездке в Царьград. Но лишь теперь княгиня решилась на этот трудный и долгий путь. Сыну Святославу уже столько лет, сколько было его отцу Игорю, когда он впервые повстречался с Ольгой. Если что случится с ней в дороге, юный князь сумеет взять бразды правления Русью в свои руки – он смел и решителен.

– Какая польза человеку, если он весь мир приобретёт, а душе своей повредит? – произнёс в ответ священник. – Это сказал Сам Господь. Видишь, как высоко Христос ценит человеческую душу – превыше целого мира. Языческая вера не даёт душе ни успокоения, ни примирения с совестью, ни прощения совершённого зла. Душа язычника мятежна, беспокойна, ищет и не находит. Она подобна неупокоенному мертвецу-призраку из ваших поверий, который приходит к живым и пугает их.

Перед внутренним взором Ольги в этот миг явились древлянские послы-сваты, сброшенные в яму на ладье. Она вновь увидела их глаза, полные смертного ужаса…

Да, Ольгина душа не находила покоя. И хотя княгиня не считала свою расправу с древлянами ни жестокостью, ни преступлением, она хотела забыть о ней – и не могла. Глаза людей, которых закапывают заживо, не давали ей забыть.

В начале осени 957 года огромное русское посольство прибыло к стенам Царьграда. Княгиню русских земель сопровождали несколько сотен человек – знатные бояре и боярыни, воины-дружинники, бесчисленные слуги. Ольге предстояло встретиться с царём греческой державы и вести с ним переговоры.

Для царьградских сановников из окружения императора визит русской правительницы стал небывалым событием. Уж кто-кто, а константинопольские греки знали толк в церемониях. Но тут они долго не могли сообразить – как же императору принимать не просто иноземных послов и не просто владетеля другой страны, а женщину-правительницу?! Никакие протоколы официальных церемоний такого казуса не предусматривали! Такого вообще не должно было быть, по их разумению! Но караван ладей русской княгини стоял в гавани Константинополя, и женщина-правительница терпеливо ждала встречи с императором.

Так долго ждала, что терпение Ольги чуть не истощилось.

– Вот если б царь Константин постоял у пристаней Киева столько, сколько я стою здесь, посмотрела бы я на него! – возмущалась княгиня. – Они думают, приплыла дикарка из варварской земли и можно ею пренебречь?!

Но наконец день приёма в императорском дворце был назначен.

Тот день Ольга запомнила на всю оставшуюся жизнь. Её поразила роскошь царских дворцовых палат. Мрамор, цветные камни, изумительные мозаики, дивные росписи на стенах. Всюду золото и серебро. Все залы, помещения, коридоры, куда попадала Ольга и её свита, были украшены драгоценными шелками, парчой, пурпуром, золотыми светильниками, сосудами тонкой работы.

Два княжьих дворца в Киеве тоже имели богатое убранство. Были там и мраморная отделка, и искусные росписи, и керамика, и золото. Но перед царьградским великолепием всё это меркло – куда там сравнивать! И всё же Ольга не подала виду, что поражена и смущена. С гордо вздетой головой она взирала на трон императора, на котором восседал он сам. Её сердце трепетало от восторга и страха, когда в зале защебетали бронзовые птицы на позолоченном дереве, и такие же позолоченные львы, стоявшие перед троном, раскрыли пасти и зарычали. Чудеса царского дворца потрясли княгиню, хотя внешне она осталась невозмутима.

Для переговоров же русской правительницы с императором были выбраны чуть менее роскошные внутренние покои дворца. Беседа их длилась долго. Ольга говорила, что Руси и греческой державе нужен прочный мир. Что торговля лучше войны и что Руси необходим новый договор с Царьградом. Что она готова отправить императору из Киева многие дары – меха, мёд, воск в обмен на такой договор, выгодный для русской торговли в Константинополе.

Но, говоря всё это, Ольга видела: император с неохотой слушает её. Она даже поняла, почему. Ведь он хорошо помнил жестокость русов, грабивших и сжигавших окрестности Царьграда. Предводителем их был её муж, князь Игорь. Царь Константин не доверял ни Ольге, ни её послам, и никому из русичей. Он боялся и презирал воинственных язычников с севера.

– Если я крещусь сама, а затем моя страна примет Христа как Бога, исчезнет ли твоё недоверие и враждебность к Руси? – прямо спросила Ольга царя.

Его ответ был туманным:

– Возможно…

В императорском дворце русской княгине оказали высокие, даже необыкновенные почести. За трапезой она сидела вместе с царём и его семьёй. Говорила с ними, сколько хотела. Потом она наблюдала из царской ложи за состязанием колесниц на ипподроме.

И всё-таки Ольга осталась недовольна. Она не сумела провести переговоры, ради которых приехала, к пользе своей страны. Слишком несговорчив оказался император Константин. Слишком не любил он русов.

Ольга принимает крещение

В Царьграде Ольга пробыла полтора месяца. У неё было вдосталь времени, чтобы налюбоваться красотой великого города и изучить его обычаи. Её интересовало всё: что греки едят, во что одеваются, из чего строят дома, храмы и дворцы, как торгуются. А главное – как они молятся своему Богу.

Ей показывали главные храмы Царьграда – дивные архитектурные сооружения. Её взору представляли великие христианские святыни, коими был полон этот город. Ольга видела тот самый Крест, на котором был распят Христос, Его терновый, с шипами, венец, гвозди, которыми были пронзены Его руки и ноги, и многое другое, привезённое в Константинополь из Святой земли.

Она побывала на богослужениях в соборе Святой Софии, подобного которому не было во всём мире. Тридцать лет спустя послы её внука, киевского князя Владимира, рассказывали ему о своих впечатлениях от торжественного богослужении в Софийском храме:

– Не знали, где мы, на небесах или на земле. Ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой…

Ольга могла бы сказать вместе с ними то же:

– Не знаю, как рассказать об этом. Знаю только, что пребывает там Бог с людьми. Не могу забыть той красоты. Кто вкусит сладость, тот не захочет потом горького, так и я – не могу уже оставаться прежней…

В храме Святой Софии, Премудрости Божьей, княгиня смотрела на большое мозаичное изображение Иисуса Христа-Вседержителя. Ей вспоминались слова священника Григория:

– Господь сказал: «Милости хочу, а не жертвы». Господь наш – свет и любовь. В Нём нет тьмы и зла. Он заповедал нам любовь к Себе и к людям.

– Как можно любить Бога? – спросила Ольга. – Его же не видно и не слышно.

– В ком есть хоть капля любви и милосердия к людям, тот исполнит и заповедь о любви к Богу.

В тот час, стоя перед иконой Христа, Ольга будто услышала внутри себя голос: «Если любишь своих людей, живущих в Русской земле, если хочешь им милости и блага, то крестись».

Ольга приняла Христа всем сердцем. В Царьграде она стала христианкой. И только после этого вошла в крестильную купель. Вовсе не для того, чтобы обмануть императора, не ради выгод своей страны она сделала это, отказавшись от веры предков, от многобожия. А потому, что ощутила истинность веры во Христа.

Ну а как же летописный рассказ про то, как царь позарился на Ольгу и хотел сделать её своей женой? Про то, как она перехитрила его, согласившись на крещение и попросив, чтобы царь сам стал её крёстным отцом. Ведь крёстный отец уже не мог быть ей мужем.

Эту фантастическую легенду придумали киевские дружинники. Сын Ольги Святослав оставался упрямым язычником-многобожцем, а дружина во всём поддерживала своего князя. Им было досадно крещение Ольги, они не понимали её новую веру. Не могли объяснить себе, для чего она это сделала. Вот и сочинили, что Ольга будто бы обманула таким способом сластолюбивого и недогадливого царя.

Ольга-христианка

В Киев княгиня привезла не только своё новое христианское имя – Елена. Не только священников, иконы и богатую церковную утварь для богослужений в киевском храме. И не только благословение и наставления константинопольского патриарха Полиевкта.

– Благословена ты в женах русских, – сказал ей патриарх, – потому что возлюбила свет, а тьму оставила. Прославят тебя сыны русские до последних веков.

– Но люди мои – язычники, и сын мой тоже, – вздохнула Ольга. – Как передам им свою веру?

– Верь, что Господь защитит тебя от всякого зла. Верь и в то, что настанет время, и заря Христова поднимется над Русью.

В Киев Ольга привезла совсем новую себя. Преображённую христианской верой. Она твёрдо отказалась от языческих суеверий и кровавых жертвоприношений, повелела сокрушить идольское капище возле своего терема. Теперь она посещала богослужения в киевской Ильинской церкви и каждый день беседовала со священником, своим духовником, который приехал с ней из Царьграда. Помня заповедь о любви к людям, Ольга привечала на княжьем дворе нищих и убогих, калек и бездомных бродяжек – тех, кто не мог сам позаботиться о своём пропитании. Она кормила их, щедро раздавала милостыню. По примеру княгини крестились многие знатные женщины, иногда им даже удавалось уговорить и своих мужей принять веру во Христа.

В христианской общине Киева изумлялись и радовались столь разительной перемене в Ольге. Но многие были недовольны – те, кто считал, что она предала старую веру в богов. Одни говорили:

– Нашу княгиню теперь не узнать. Была сурова, мстительна и крута нравом, а нынче как ласковое весеннее солнышко – кроткая, добрая, милостивая.

Другие бурчали:

– Стара стала княгиня, из ума выжила. Серебром убогих одаривает. Лучше б нам это серебро дала, если девать некуда.

– Пора ей отдать власть князю Святославу, – толковали меж собой дружинники. – Засиделись мы с ней в Киеве, войны́ сколько лет не нюхали – всё мир да мир! А теперь ещё и эта греческая вера у неё. С Царьграда мы добычу брали и будем брать! Святослав добрый воин, с ним мы повоюем, обогатимся!

Князь и вправду, возмужав, думал только о военных походах. Он каждый день упражнялся с мечом, копьём и луком, а слушать мать вовсе не хотел. Ольга убеждала его:

– Я познала истинного Бога и радуюсь тому. Если и ты познаешь Его, сын мой, тоже будешь радоваться.

Но Святослав лишь сердился на неё:

– Греки тебя перехитрили, а не ты их, навязали обманом свою веру. Только слабые и безумные верят в Бога, ставшего человеком. Если крещусь, как ты, моя дружина засмеёт меня!

– Если ты крестишься, то и дружинники твои сделают так же, – возражала Ольга.

– Не гневи богов, мать! – злился сын.

Зачем ему Христос, Бог любви, милосердия и прощения, если в жилах князя текла буйная кровь беспощадного воителя, для которого победа над врагом, упоение битвы, взятая силой добыча – вот смысл жизни?

Ольге оставалось лишь молиться о сыне и о всей Русской земле. Княгиня не хотела навязывать крещение ни ему, ни стране. Хотя могла бы, вспомни она о своей былой жёсткости и властности! Княгиня могла бы ещё немало лет крепко держать управление страной в своих руках, не отдавая сыну-язычнику. Но мудрая Ольга понимала: сын уже взрослый, станет враждовать против неё, возненавидит. А она любила Святослава и не хотела, чтобы он копил в душе зло. Ольга постепенно уступала ему власть над Русью, уходила в тень своего сына-воителя. И каждый день молила Бога:

– Да будет воля Твоя, Господи. Если захочешь помиловать род мой и землю Русскую, то вложи им в сердца то же желание обратиться к Тебе, какое даровал мне!..

Ольга понимала, что Святослав со своей жаждой завоеваний порушит всё то доброе, что сделала она на Руси. Опять начнутся разбойные походы за добычей. Вместо мирных русских купцов и послов в иных странах снова будут видеть жестоких воинов, пришедших для грабежа. Вместо разума восторжествуют вражда и насилие. Но она ничего уже не могла изменить.

Утешением для старой княгини стали внуки. Святослав женился, у него родились один за другим трое сыновей – Ярополк, Олег и Владимир. Малыши подрастали, и Ольга проводила с ними много времени. Часто рассказывала им о своей поездке в Царьград и о том, как возгорелась в её сердце любовь ко Христу, Сыну Божию. Она говорила им о Боге, о Его заповедях любви, о том, как зло и грехи помрачают душу, и о том, что эту злую тьму разгоняет искреннее покаяние.

– Баба, а ты тоже делала зло? – слюбопытничал однажды младший внук Владимир.

– И я делала, – вздохнула княгиня.

– А какое?

Ольга лишь молча погладила мальчугана по кудрявой голове. И подумала с внезапным страхом: что если внуки её, когда вырастут, станут враждовать меж собой и проливать невинную кровь? «Господи, убереги их от всяческого зла и козней дьявольских!» – взмолилась она в душе.

А князь Святослав тем временем воевал. Покорил племя вятичей на севере, сокрушил государство хазар на востоке, разбил болгар на юге. Болгарская земля так ему приглянулась, что князь остался там и захотел перенести на реку Дунай столицу Руси. Оттуда он собирался завоёвывать другие страны, не ведая, что над самой Русью и Киевом нависла беда.

Пришла из южных степей орда печенегов. Хищное воинственное племя набежало на Русь, грабило, жгло, угоняло людей в рабство. Печенеги осадили Киев, чтобы взять его измором. А там – княгиня Ольга и трое её внуков! Киевляне, изнемогая от голода, решили наконец сдать город врагу – и будь что будет. Но Бог смиловался. Подошла помощь – один из отрядов княжьего войска. Печенеги без боя убрались восвояси. Тотчас киевляне послали весть Святославу: «Ты, князь, ищешь чужой земли, а свою губишь. Разве не жаль тебе матери и сыновей твоих?»

Святослав примчался в Киев. Но печенегов нигде не встретил и хотел снова возвратиться на Дунай.

– Не любо мне в Киеве, – сказал он матери. – В Переяславце на Дунае средина моей земли, туда ко мне стекаются богатства со всех сторон.

– Ты видишь, я больна, – печально промолвила Ольга. – Скоро умру. Вот похоронишь меня, тогда иди куда хочешь.

А чуть позднее прибавила ещё просьбу:

– Не хорони меня как язычницу, но поставь на моей могиле христианский крест.

Спустя три дня Ольга отдала Богу душу. Весь Киев плакал по ней, жалея о кончине доброй княгини. Святослав исполнил просьбу матери: не устраивал по умершей языческий поминальный пир – тризну с жертвоприношениями. Он позволил священникам отпеть и похоронить её по-христиански.

Через три года Святослав погиб в бою с печенегами. Рухнула его мечта о великой державе со столицей на Дунае. А мечта Ольги и её молитвы сбылись. Христианское семя, посеянное ею во внуках, дало добрые всходы в младшем – князе Владимире. Он стал крестителем Руси. Принял веру во Христа сам и всему народу объявил:

– Кто мне друг, тот пускай крестится!

И когда начала Русь превращаться в христианскую страну, княгиню Ольгу стали почитать как святую. Русская Церковь даже назвала её святой равноапостольной – равной апостолам, ученикам Христа, в просвещении людей истинной верой. Гроб с её останками перенесли в храм Пресвятой Богородицы, который князь Владимир построил в Киеве. И шли туда многие, чтобы поклониться святой и помолиться ей. Немало чудес тогда совершалось у гроба княгини Ольги по вере людей в её святость и в милосердие Божье.

А летописец позже написал: «Была Ольга предвозвестницей христианства в Русской земле, как яркая звезда перед восходом солнца, как заря перед рассветом».

И все князья-государи Руси на много веков вперёд были её потомками, и прославляли её как первую христианку в своём роду и созидательницу русской державы.

Книги издательства «Символик», а также сувениры, иконы и церковную утварь вы можете приобрести в интернет-магазине www.simvolik.ru, а также в розничном магазине в Сергиевом Посаде.

Адрес интернет-магазина: г. Москва, Каширское шоссе, д. 17, корпус 5.

Время работы: Пн. – Пт. 9.00–21.00; Сб. 9.00–19.00.

Тел.: +7(499)288-88-60 (звонок бесплатный); e-mail: [email protected].

Адрес магазина в Сергиевом Посаде: г. Сергиев Посад, ул. 1-й Ударной армии, д. 4А.

Время работы: Пн. – Вс. 10:00–18:00.Тел.: +7(968)832-00-67.