Текст книги "Война мага. Том 2. Миттельшпиль"

…Первый легион так и не дождался приказа. Гномы врубились во вражеские палисады, опрокидывая их и выворачивая из земли. Они пробили преграду, словно гигантский таран ворота крепости. Лучники бежали, и баронские наёмники двинулись было встретить хирд; через головы гномов били арбалетчики Суллы, собирая щедрую дань со смельчаков.

Далеко не все из солдат удачи намеревались класть свои головы за обожаемых нанимателей. Хватило одного столкновения с длинными пиками хирда, окованными для вящей прочности железными полосами. Центр баронского войска рухнул; какой-то нобиль в роскошных доспехах и с пышным белым плюмажем на высоком шлеме пытался остановить бегущих, прикрытый с боков тремя сквайрами; кто-то из гномов метко метнул боевой молот, угодив прямо по белому плюмажу. Бесчувственного барона подхватили на руки оруженосцы; гномы не препятствовали. Император не приказывал устраивать истребление. Ему не нужны груды трупов его собственных подданных. Равно как и толпы кровников, и менестрели, поющие по баронским замкам баллады о «святой мести».

Сражение было выиграно. Огрызаясь, уползала с поля боя баронская конница, растрёпанная, очень уменьшившаяся в числе; пехота обратилась в бегство, торопясь спасти жизни; и Император повернулся к проконсулу, чтобы поздравить с очередной победой, когда…

Что-то ярко блеснуло на вершине холма, там, где только что гордо развевался штандарт победоносного хирда. И Император с болезненным стоном схватился за левую руку – перчатка вспыхнула, раскалившись, словно в кузнечном горне.

Взвыли за спинами волки – сотни голодных волчьих глоток.

– Они нападают! – выкрикнул побелевший Кер-Тинор.

Вольные мгновенно сомкнули кольцо вокруг Императора, бесцеремонно отпихнув даже проконсула. Они присягали Императору и защищали только его. До всех прочих им дела не было.

А из-за спин отступающей баронской кавалерии прямо в сомкнутые ряды центурий с шипением полетели огненные ядра. Простое и верное боевое заклятье. Доступное даже адепту невысоких степеней посвящения.

Там, где только что виднелся хирд, тоже вспыхнуло пламя, и строй гномов рассыпался. Под ногами пылала влажная, ещё напитанная вешними водами земля, горело то, что гореть никак не могло, и подземные воители кинулись в разные стороны, пытаясь разделиться на несколько меньших хирдов – без правильного строя гномов сомнут. Длинные пики хороши, когда налетают всадники, но в поединках один на один такое копьё почти наверняка проиграет мечу.

– Магия, повелитель! – завопил кто-то из младших легатов, однако Император уже выпрямлялся. Лицо повелителя Мельина побелело от боли, левая рука повисла плетью, но взгляд оставался ясен.

Радуга. Её победитель узнал заклятия, он готов был поклясться, что смог бы различить даже стиль разных орденов, каждый из которых следовал собственным правилам в базовом чародействе. Что ж, вполне разумно. Маги примкнули к баронам-мятежникам. Само собой, любовь между нобилитетом и волшебниками цвела и пахла далеко не всегда, но океан пролитых слёз – пролитых по поводу навсегда скрывшихся в орденских башнях сыновей и дочерей знатных родов – оказался недостаточно глубок. Общая ненависть сближает. А уж что до причин ненависти – Радуга бы с лихвой оставила в этом позади всех баронов Империи, вместе взятых.

Но они сглупили и тут, с холодной яростью подумал Император, поднимая правой рукой безжизненную левую. Им бы с самого начала атаковать с магами в боевых порядках. А они ждали до самого последнего момента… и опоздали.

От плеча до кончиков пальцев левой руки пробежала огненная дрожь. Уже привычно вздулись вены, готовые лопнуть, щедро отдавая сплетающемуся заклинанию собственную кровь Императора.

– Первому легиону. Общая атака! – прорычал Император, ударяя коня.

Вновь, как и в битве с семандрийцами, ему придётся решать исход боя.

– Скачем! – выкрикнул он, и свита вырвалась из леса.

Легионеры Второго легиона стоически встретили огненную смерть. Боевые порядки нескольких когорт разорвало и расшвыряло, на дымящейся, обугленной земле валялись тела – от чародейского огня не могли спасти никакие доспехи. Но на поле сегодня вышли многие из тех, кто уцелел в мельинской мясорубке, кто вместе с когортой Аврамия шёл сквозь пламя в Чёрном городе, и именно они спасли положение.

– А-а, бей магиков! – пронеслось над расстроенными шеренгами легионеров. Центурионы и младшие легаты большей частью погибли, приняв смерть в первых рядах; их места заняли легионеры постарше, ветераны множества схваток, в том числе – и дикой бойни против гномов и Дану возле сожжённой столицы.

Выдвинувшиеся на подмогу собратьям Шестой и Девятый легионы тоже не дрогнули. Воины перешли на бег, повисая на плечах отступающей баронской конницы. Кое-где бой превратился в беспорядочную свалку, но зато не показывавшиеся до сих пор маги Радуги лишились чёткой цели. Впрочем, похоже, только Гай и Скаррон думали, что чародеи не станут бить по своим. Ударили, и ещё как.

Огненные шары летели над полем даже несколько медленнее обычной стрелы. Касаясь преграды, всё равно какой, они с треском взрывались, обдавая всё вокруг волнами испепеляющего пламени. Гибли легионеры, но гибли и оказавшиеся рядом кавалеристы. Тем не менее в когортах второй линии потери были высоки.

– Рассыпаться! – хором орали одно и то же в разных частях поля и Сципион, и Гай, и Скаррон, и Публий.

Император со свитой скакали прямо туда, где гномы с упорством своей расы вцепились в вершину холма, кое-как отбиваясь от перешедшего в контратаку баронского резерва – отборных пеших дружин, людей, связанных с благородными домами давними и чуть ли не семейными узами. С вытянутой левой руки Императора срывались капли огневеющей крови – его собственное заклятье работало, сознание захлёстывала пьянящая ярость, смешанная с болью; он видел сейчас всех магиков, тщательно укрытых в самой дальней линии мятежников, не тратящих время и силы на сложные заклинания, бомбардирующих его легионы разящими пламенными ядрами; и он ненавидел их. Она, эта ненависть, раскрывала сейчас его жилы на левой руке, она, а даже не белая перчатка, просто захлёбывавшаяся в потоках небывалой силы, вдруг обрушившихся на неё.

А потом Император ощутил, что и за его спиной волки наконец ринулись в последнюю атаку – их погнало в бой нечто большее, чем просто страх. Могучие звери метнулись к ограждавшему лагерь частоколу, иным удавалось перемахнуть через колья, но куда больше зверья повисало и корчилось на остриях, марая их кровью и кишками из распоротых животов.

Две когорты Первого легиона и все бежане, способные носить оружие, встретили четвероногих убийц копьями. Охрана вокруг бесчувственной Тайде сомкнула ряды. Не так-то просто было найти тех, кто станет умирать, защищая «богомерзкую данку», кем наложница Императора, увы, по-прежнему оставалась для многих и многих даже его верных солдат.

…На поле битвы конь Императора с диким ржанием встал на дыбы, едва не сбросив всадника. Лошадь и её наездника покрыл купол прозрачного пламени, завеса, сотканная из мириадов капелек горящей человеческой крови; а потом эта завеса лопнула и прямо в небо устремился поток белоснежно-слепящих огней; описывая высокие дуги, они взмыли вверх, а потом стаей хищников ринулись вниз, каждый – к намеченной цели.

…Там, где только что стоял, творя пассы, облачённый в одноцветный плащ адепт Солея, Угуса или Флавиза, забушевал огонь. Император не промахнулся ни разу. Человеческие фигурки метались и падали, белое пламя рвалось с неподвижного тела на всё живое, что оказалось поблизости, и, прежде чем угаснуть, успевало обратить в кучку пепла двух-трёх нобилей. Часть белых огней низринулась на лагерь имперской армии, поражая перемахнувших через частокол зверей. Волки с воем бросились врассыпную, тотчас утратив бесноватую ярость.

…Император побил последнюю карту мятежников.

Но левая рука вновь обернулась кровавым месивом. Правитель Мельина упал на конскую шею, ничего уже не видя и не слыша. Он не досмотрел до конца последний акт драмы на Ягодной гряде, не видел бегства остатков мятежного баронства, не принимал вместе с проконсулом Клавдием почётную сдачу нескольких наёмных отрядов (как обычно, нижним чинам сохраняются их вещи, а командирам, начиная с десятского, – и личное оружие вроде кинжалов).

Клавдий доказал, что не зря носит изукрашенный проконсульский топорик. Армия не остановилась. Бароны рассеялись, но сейчас это не было важно. Марш к Мельину продолжался, а молчаливые, железокаменно-спокойные Вольные сомкнули ряды вокруг повозки, где рядом лежали Император и Сеамни Оэктаканн. Оба – странствуя по неведомым дорогам, куда уходят порой души, покинув на время бренные тела.

Армия шла к Мельину.

Глава седьмая
Эвиал

Отряд магов и воинов продолжал углубляться в лабиринт переходов под Пиком Судеб. Отец Этлау неутомимо шагал во главе; люди взирали на преподобного с благоговейным ужасом. И не только простые воины – маги из спутников Анэто и Меганы тоже заметно мрачнели, находя взглядом невысокую фигуру в сером.

Конечно, задуманный милордом ректором эксперимент с целью выяснить пределы сил Этлау и их источник – дело хорошее, но сперва всё-таки следовало покончить с Разрушителем. Первую атаку неупокоенных отряд отбил, и даже можно сказать, что не слишком дорогой ценой. Хорошо бы так и дальше.

Спуск продолжался. Наконец грубый природный камень расщелины сменился отшлифованными стенами явно гномьей работы. Владения Подгорного Племени приближались.

Отряд остановился, достигнув могучей стены, перегораживавшей подземный зал от пола до потолка и от одного края до другого. Никаких ворот не имелось, только наверху висело нечто вроде опускной клети.

– Мы пришли! – громко объявил Этлау. – Теперь вступим в переговоры с хозяевами. Не сомневаюсь, что слово Истины Спасителя озарит светом их заблудшие души и они, бесспорно, помогут нам расправиться с чудовищем!

Мегана и Анэто обменялись хмурыми взглядами.

Гномы, конечно же, держали на стене стражу. После первых же «Кто такие? Что надо?» отец-экзекутор решительно взял все переговоры на себя.

– Мы преследуем исчадие Тьмы, богопротивного Разрушителя, того, кто должен обратить наш мир в пепел и открыть сюда дорогу Западной Тьме! – напыщенно провозгласил инквизитор. – Сюда нас привёл его след! Не верим мы, скромные слуги Добра и Света, что прямодушные и мастеровитые владетели сих мест могли бы дать ему приют! Но вопрошаем – ведомо ли вам, о чём я толкую? Видели ли здесь Разрушителя, иначе ещё известного как некромант Неясыть?

Наверху мелькали огоньки гномьих ламп. Стражники совещались.

– Про то не с нами толковать надобно! – наконец раздалось в ответ. – Наши старейшины вам ответят.

– Но мы не можем тут оставаться! – возмутился Этлау. – Мы выдержали бой с неупокоенными, перебили их целую тьму по воле Спасителя, вложившего силу в наше оружие; просим дозволения вступить в ваши пределы!

– Ждите, – ответили сверху. – Не можем мы вот так просто пустить целую оружную рать… да ещё и с сильномогучими магами.

– Вы не понимаете! – вдохновенно продолжал Этлау. – Зрите, здесь знаменитейшие из магов нашего мира, милорд Анэто, ректор Академии Высокого Волшебства, что в Ордосе, и хозяйка Волшебного Двора, всем ведомая Мегана! Приди мы со злом, мы разнесли бы эту стену в секунду! Но мир – наша цель, мир и – общее дело, уничтожение проклятого Разрушителя! Неужто вы откажете нам в гостеприимстве?

– Старейшины решат, – отрезали наверху. – Имя твоё, инквизитор, нам известно… как и дела твои. Потому жди решения. Коли захочешь напасть… что ж, нападай. Мы угроз не боимся. И так всё время воюем. А значит…

Этлау картинно развёл руками.

– Не могу поверить, – провозгласил он, – что гномы, чья жизнь – созидание, строительство, творение, могли бы стать плечом к плечу с Разрушителем. Ведь он сроет до основания все до единой горы этого мира, иссушит моря и развеет пеплом леса. Предсказан был его приход и деяния его, как и то, что восстанут противу Тьмы и сила, и доблесть, и отвага…

– Не трать время и силы, инквизитор, – пробасили сверху. – Охолони. Мы послали весть. Ответ придёт быстрее, чем ты думаешь. У нас свои пути.

Этлау вновь развёл руками.

– Что ж, не с войной, но с миром пришли мы сюда. Не будем нарушать обычай хозяев… хотя неплохо бы им, хозяевам, понять, что промедление сейчас поистине смерти подобно.

Мегана и Анэто сидели в кружке своих, негромко беседуя. Если Разрушитель и в самом деле сумел договориться с гномами, большой войны не избежать. И одно дело, когда Старый Свет весь, как один, встал против новой угрозы, наподобие Империи Клешней или одиночки-Разрушителя, и совсем другое, если вспыхнет война людей против других рас. Тут уже и эльфы не останутся в стороне, как Светлые, так и Тёмные, нарнийцы. Нет, отец Этлау прав – не могли гномы вот так просто связаться с мессией Тьмы, провозвестником всеобщей гибели и разрушения. Просто не могли.

– Смущает меня это, – едва слышно шептал Анэто. – Гномы не из тех, чтобы вот так просто вставать на тёмную сторону. Или Разрушитель их каким-то образом обманул и улестил…

– Что он, бесспорно, может… – вставила Мегана.

– Может, но… – Милорд ректор наморщил лоб. – Нет, не так тут что-то. Не пустили б они его. Не помогли б…

– Да, но мы их и к Чёрной башне не звали, – заметила чародейка, поправляя волосы.

– Наша ошибка, – признался Анэто. – Моя, в частности. Эльфы не так уж редки в Академии, они не брезговали нашими знаниями, так что, быть может, я б и смог договориться с теми же нарнийцами. У них свои пути, но… А уж почему инквизиция, явно имея какие-то связи с Вечным лесом, не обратилась к владычице Вейде – мне поистине не понять.

– Так что ты хочешь сказать…

– Понимаешь, Мег, если гномы на самом деле впустили… э-э-э, некроманта Неясыть, то моя теория насчёт Этлау может оказаться не просто теорией. Понимаешь? Некромант может быть приманкой, отводом глаз – ведь Тьма хитра и у неё множество уловок.

– А настоящий Разрушитель – Этлау? – выдохнула Мегана.

– Именно, – мрачно кивнул волшебник.

– Но… Чёрная башня… штурмы… зомбирование ассасинов… кто может это сделать, кроме Разрушителя?

– Ты права, – согласился ректор. – Моё построение очень, так сказать, умственно. Недостаёт экспериментальной базы. Но это мы исправим… лишь бы выбраться отсюда живыми.

– Но если ты прав… – привалившись к плечу Анэто и не обращая внимания на красноречивые взгляды окружающих, шептала Мегана. – Если ты прав, зачем Этлау полез сюда, на рожон? Почему он уничтожает неупокоенных, это же самое надёжное оружие Тьмы?

Анэто скорчил гримасу, досадливо прикусив губу.

– Не знаю. Очень возможно, что Тьма ещё хитрее, чем мы с тобой полагаем. Я могу только отвлечённо теоретизировать, но… что, если Этлау ещё не осознал себя как Разрушитель? Что, если он искренне верит в свою великую миссию? А ведь Тьме достаточно будет только лишь слегка сместить акценты. Может, погоня за Неясытью только распаляет Этлау до той степени, что в конце концов он будет готов уничтожить всё и вся, находя повсюду «приспешников Разрушителя». Но… опять же, теоретизировать мы можем до бесконечности. Нужны факты! Подтверждения!.. Пусть даже косвенные, как этот случай с гномами…

Ждать ответа Подгорного Племени тем не менее пришлось достаточно долго. Какими путями старейшины передали его, оставалось только гадать, но они это сделали, и их слова не порадовали отца Этлау:

– Во владениях народа гномов нет персоны, именуемой вами Разрушителем. Некромант Неясыть, оказавший нам важные и неоценимые услуги, был здесь краткое время и покинул наши пределы земными путями. Это наше слово, и в вашей воле, верить ему или нет. Иного ответа явлено не будет.

Анэто с Меганой с трудом скрыли ехидные усмешки, однако отец Этлау казался ничуть не обескураженным.

– Мы будем искать следы Разрушителя! И если мы поймём, что народ гномов был неискренен с нами, – на вашу гору обрушатся гнев и ярость всего Эвиала! Пик Судеб рухнет, подобно тому, как рухнула Чёрная башня!

– Мы не обманываем, – последовал ответ. – Мы не хотим никакой войны. Но некроманта Неясыть «разрушителем» чего бы то ни было не считаем.

– Не зрели вы, слепцы, что сотворил он в Эгесте! – возопил Этлау. – Ну да будь по-вашему. Мы, кстати, тоже имеем заслуги перед народом гномов – уничтожая новых, небывалой силы неупокоенных!

– Мы сказали, – донеслось в ответ.

– Что ж, мы уйдём! – горделиво провозгласил Этлау. – Но не думайте, что мы забудем. Святая Инквизиция может простить, но она никогда не забудет!

– Как-нибудь мы переживём её долгую память, преподобный, – усмехнулись со стены.

Этлау картинно пожал плечами, делано-почтительно поклонился и направился к магам.

– Я не настаиваю на прорыве, – безо всяких предисловий бросил инквизитор. – Гномы, похоже, не лгут. Разрушитель и впрямь мог, как зверь, сделать скидку, запутать след…

– Но мы не нашли больше ничего, кроме этой тропы, – возразил Анэто. – Разрушитель должен быть где-то там, внутри.

– Что-то я сомневаюсь, – протянул отец-экзекутор. – Нет-нет, не возражай мне, достопочтенный ректор, мне ведомо, что ваши заклятия сработали как нужно. Но что, если гномы правы? И Разрушитель действительно покинул эти пределы?

– Разрушителя и его чудовище крепко попятнало молнией, – заметила Мегана. – От этого так быстро не оправишься.

– Может, и не оправишься, да уж слишком много верных слуг у Тьмы! Я очень хорошо помню, как Разрушителя вырвали из наших рук, и откуда – с аркинского лобного места! – скривился Этлау. – Я видел, как его вытаскивали. И кто это сделал. Двое гномов, двое – и ещё какое-то диковинное деревянное создание, заставляющее заподозрить эльфов-нарнийцев. И… в Аркине побывала гномья чародейка, господа маги. Вам что-нибудь известно о таких?

Мегана и Анэто переглянулись.

– Гномы порой поступали учиться в Академию Высокого Волшебства, – осторожно начал ректор. – Так что это вполне возможно…

– Магия эликсиров, милорд ректор, магия эликсиров, – нетерпеливо перебил инквизитор. – Причём таких, что алхимики Ордоса дружно повесились бы от зависти при виде их действия.

– Н-не припоминаю… – потёр лоб Анэто. – Надо запросить архивы, поднять списки… но… за последние лет десять… ни один гном не закончил факультет алхимии.

Этлау коротко кивнул:

– Я и не сомневался. Я узнал бы стиль Ордоса. Нет, это было нечто совершенно особое, своё, ни с чем не сравнимое. Гномы могут иметь свою собственную магию, и если они поставили её на службу Разрушителю…

– То они могут лгать и прятать его? – спросила Мегана.

Этлау покачал головой.

– Тьма хитра. Она может обмануть кого угодно… ну, кроме нас с вами, разумеется. Начинать войну с гномами можно, только если мы будем абсолютно уверены, что Разрушитель по-прежнему тут, под Пиком Судеб. Давайте сейчас отступим мирно. Драка нам ничего не даст.

Чародей и волшебница переглянулись. Да. Отец-экзекутор, преподобный Этлау умел быть и таким. Когда это входило в его планы, разумеется.

– Значит, наш поход был напрасен? – вырвалось у Меганы.

– Напрасен? О нет, конечно же, дочь моя, – покровительственно усмехнулся Этлау. – Ответ гномов очень важен. Может, это самое важное, что мы узнали за последнее время. Войска подходят с севера, очень скоро Пик Судеб будет полностью окружён. Мы наймём корабелов Семиградья, высадимся на взморье Железного хребта… это куда ближе к обжитым землям, нет никаких трудностей с доставкой припасов. Но, само собой, только в том случае, если Разрушитель по-прежнему здесь. В чём я лично сомневаюсь…

Отряд двинулся уже знакомой дорогой прочь. Гномы на стене безмолвствовали.

* * *

Без всяких приключений отряд Этлау выбрался на поверхность, и сразу же закипела работа. Против ожиданий Анэто, отец-экзекутор не стал вмешиваться во всё, что делали маги, а собрал в сторонке своих святых братьев, принявшись им что-то горячо втолковывать.

– Сейчас, Мег, – резко бросил Анэто.

– Будем искать след Разрушителя?

– Само собой. Но не только… Ты начинай, но, главное, не спеши. Надо протянуть время, пока мы сообразим, что к чему с преподобным отцом…

Как тянуть время, когда дело касалось магии, Мегана знала очень хорошо.

И, пока Анэто, отозвав уцелевших во всех перипетиях молодых «предельщиков», принялся негромко объяснять им задачу, Мегана не давала покою никому из оставшихся чародеев. Приготовления впечатляли. Вычерчивалась сложнейшая магическая фигура, добывались и раскладывались редкие ингредиенты, писались формулы – сегодня всё пойдёт в ход, даже архаичное рунное волшебство.

Какое-то время спустя появился и Анэто, принялся энергично помогать; и лишь только самый опытный маг сумел бы понять, что внутри громадной фигуры, старательно выводимой чародеями под руководством Меганы, начинает вырисовываться нечто совершенно иное. Молодые «предельщики» носились взад-вперёд с совершенно безумными лицами, перебрасываясь абсолютно никому, кроме них самих, не понятными фразами типа: «А вектор кривизны ты учёл?!» – «А ты – осциллятор, осциллятор не забыл?! Да и прецессию…»

Маги трудились весь остаток короткого зимнего дня и большую часть нескончаемой ночи, при свете факелов – им ничего (кроме отката) не стоило бы осветить работы посредством чародейства, но Мегана распорядилась не тратить зря силы.

С севера мало-помалу и впрямь подтягивались войска, отставшие во время стремительной погони за Разрушителем. Отец Этлау поутру встречал усталые полки, лично благословлял и напоминал, что Спасителем их труды и доблесть будут учтены. Армия Света растягивалась длинной подковой, охватывая южные и юго-восточные склоны Пика Судеб; северная же сторона, выходящая на пустой и безжизненный берег Моря Ветров, оставалась пока без присмотра.

К магам Этлау подошёл, лишь когда солнце перевалило за полдень и быстро заскользило вниз, к недальнему горизонту, опускаясь за изломанную чёрную стену гор. И заговорил – нет, не про заклятье, и так видно было, как чародеи трудятся не покладая рук, – а именно о северных склонах Пика.

– Мы должны учесть все возможности, – важно поднимая палец, изрекал отец-экзекутор. – Я лично склонен верить гномам, но… Если Разрушитель на самом деле ещё остаётся под горой, у него есть прекрасный путь бегства – вдоль морского побережья. Не смогут ли достопочтенные господа маги каким-то образом перенестись туда или переместить кого-то, кто смог бы хоть как-то следить за полночной стороной?

Анэто и Мегана дружно развели руками.

– Но мы сможем сделать лучше, преподобный отец, – медоточиво ответила хозяйка Волшебного Двора. – Поход к Чёрной башне и понесённые потери не были напрасны. Мы теперь можем определить местонахождение Разрушителя с куда большей точностью – плоды тесного магического соприкосновения и противоборства с ним. Так что, возможно, никакого дозора на севере и не понадобится. Если Разрушитель и воспользовался именно северным путём, мы это обнаружим.

– Превосходно, дочь моя, – обрадовался Этлау. – Благословляю тебя на труд и подвиги во имя Спасителя, истинного царя мира сего! Когда же вы думаете закончить? – Нам потребно ещё не менее суток, – осторожно проговорил Анэто. – И… пусть не удивляется преподобный отец… нам нужно и его личное участие.

– Что? Моё?.. О, несомненно, несомненно! – Отец Этлау быстро преодолел минутную растерянность. Глаз инквизитора хитро блеснул. – Я всегда готов отдать слабую плоть свою во имя торжества дела Спасителева! Полагаю, эта необходимость возникла… м-м-м… из-за нашего столкновения с Разрушителем?

– Ваше преподобие совершенно правы, – учтиво поклонилась Мегана. – Аура ваша, святой отец, несёт в себе отпечаток злобы и ненависти Разрушителя… по которым нам будет легче отыскать его.

– Несомненно, несомненно! – воспламенённо повторил инквизитор. – Скажите, что следует делать, господа маги, и я в вашем распоряжении.

– Теперь-то он про палаческие колымаги не вспоминает, – одними губами прошептал Анэто хозяйке Волшебного Двора, когда отец-экзекутор отдалился на достаточное расстояние.

– Ему только волю дай, – также шёпотом ответила чародейка. – Мигом вспомнит, как не нужны станем. Ан, а что ты задумал с… с его участием?

Милорд ректор криво ухмыльнулся:

– Конечно, проще всего было б собрать всю Силу, какую только возможно, и… так, чтоб и пепла не осталось… Но… помня нашу рабочую гипотезу и принимая во внимание никем не оспоренное замечание Анналов, что гибель Разрушителя вызовет чудовищные бедствия, если не знать, как их предотвратить, я не стану рисковать. Ничего радикального. Пока. Нет, Мег, я как раз и хочу подставить его в один из фокусов… чтобы выяснить раз и навсегда, откуда он тянет Силу. Кто его поддерживает, как мы и говорили.

– Я бы предпочла не настолько лобовой способ… – призналась волшебница.

– Я бы тоже, – кивнул Анэто. – Но, увы, ничего лучшего мы не придумали. Время поджимает, тратить его на долгие теоретические изыскания… ну, ты сама понимаешь.

– Понимаю. Но, Ан, что будет, если он догадается?..

– Вот тогда-то, боюсь, он и вспомнит о палачах, – нахмурился Анэто. – Правда, сейчас инквизиторов у него под рукой совсем немного. Разрушитель знал, куда нацелить удар. Честное слово, оставайся он студиозусом моей Академии – без колебаний присвоил бы ему адъюнкт-профессора за такое чародейство…

– Тебе б всё шутки шутить, Ан…

– В нашем положении, Мег, надо или плакать, или смеяться. Ну а я предпочитаю последнее, как ты знаешь.

– Да уж… знаю. – Мегана, не стесняясь окружающих, погладила Анэто по руке. – Когда хотите начать? Я-то все приготовления закончила.

– Как сказал, ещё не меньше суток, – вздохнул ректор. – Очень сложный протокол, и… ты ж понимаешь, неиспытанный, пишется на ходу, почти экспромтом. Мои мальчики уже давно строили теоретические модели Разрушителя, как выяснилось. В порядке личной инициативы, так сказать.

– Я ничем не могу помочь? – В голосе Меганы слышалась лёгкая ревность. Не женщины, нет – а чародейки, и притом далеко не последней в Эвиале.

– Да я и сам-то их едва понимаю, – развёл руками Анэто, имея в виду своих молодых «предельщиков». – В основном я у них на подхвате. Принеси-унеси. Совсем загоняли, негодные. Ну никакого уважения к убелённому сединами милорду ректору…

– Ой, посмотрите на этого старца, – тихонько рассмеялась Мегана. – Вот погоди, доберусь до тебя, посмотрим тогда, насколько тебя седины убелили…

Анэто только грустно улыбнулся.

– Пойду. – Он осторожно коснулся её щеки. – Время, оно…

– Ну да, конечно. Время. Оно всегда… – отвернулась Мегана. – Иди уж. Не стой с виноватым видом. Не собираюсь бросаться тебе на шею при всех…

…Маги и милорд ректор действительно работали всю долгую морозную ночь. Несколько раз менялись факелы, слуги без устали подбрасывали дрова в большой костёр; к следующему полудню чародеи буквально валились с ног, но начатое не бросали. Несколько раз подходил необычайно вежливый и сдержанный отец Этлау, осторожно интересовался, есть ли подвижки; выслушивал туманный отчёт, кивал и уходил – встречать растянувшиеся длинной и тонкой нитью войска.

…Был уже вечер, когда Анэто наконец плюхнулся у костра рядом с хозяйкой Волшебного Двора. Милорд ректор, похоже, отморозил себе кончик носа и пальцы, но казался необычайно бодрым.

– Готово, Мег. Всё готово. Уф, запарились…

– Оно и видно, что запарились, – потянулась к нему чародейка. – Сиди смирно! Обморожение, сразу ж видно, это запускать нельзя. Сейчас я его…

– Да ты чего, да я сам… – вяло отбивался милорд ректор, однако Мегана решительно взяла дело в свои руки.

– Не вертись. Голову прямо. Руки давай… сейчас рукавицы сниму… – Она хлопотала над чародеем, словно заботливая жена.

Здесь, у Пика Судеб, откат всегда отличался силой и болезненностью. Мегана чуть не до крови прикусила губу, однако исцеляющие заклятия сработали как надо.

– Спасибо… уф, а то я совсем выжатый, – виновато признался Анэто.

– Вы там хоть себя-то не убейте, – проворчала Мегана, сама поспешно натягивая меховые варежки.

Милорд ректор выразительно пожал плечами.

– Не знаю, Мег. Никто не предскажет, как сработает это заклинание. Плохо то, что и мне, и мальчишкам придётся там стоять, рядышком с преподобным нашим отцом Этлау.

– Эт-то ещё зачем? – нахмурилась волшебница.

– Так я ж и объясняю – протокол новый, неиспытанный… Да и необходимых ингредиентов не было, – скорчил гримасу Анэто. – Придётся самим вставать в фокус, корректировать, если что пойдёт не так. Знаешь ведь, как бывает.

– Знаю, – окончательно помрачнела волшебница. – Вот что, Ан, я с вами пойду.

– Ты что, ты что! – замахал руками милорд ректор. – С ума сошла? Это ж опасно, Мег!

– Именно потому, что опасно, я там и встану. Рядом с вами. Сделаю что скажете, – непреклонно возразила чародейка.

– Мег. – Анэто решительно взял её руки в свои. – Мег… м-милая моя… – Он запнулся и покраснел, точно мальчишка. – Мег, ты не понимаешь. Я… ну, в общем, я не могу не пойти. Заклятье может повернуться так, что… короче… одним словом… Надо, чтобы ты держалась от него подальше, – наконец собрался он с духом. – Да, всё может взлететь на воздух. Нас, того и гляди, расплющит, испепелит или просто сотрёт в порошок. Кто тогда возглавит магов? И Ордоса, и Волшебного Двора? Кто примет на себя бразды правления в Белом Совете? Кому я смогу доверить Академию? Я, я… я счастлив, что ты хочешь встать рядом со мной… – Он покраснел ещё гуще. – Но… обстоятельства…

– Плевала я на обстоятельства, – безмятежно отрезала Мегана. – Вы, мужчины, неисправимы. Думаете только о себе и своих игрушках.

– Ничего себе игрушка – целый мир…

– А в чём отличие? В величине? – Она в упор взглянула Анэто в глаза. Её собственные при этом подозрительно сверкали. – Мы с тобой не первый год на свете живём. Даже, страшно сказать, не первое столетие. А ссорились и подпускали друг другу шпильки, словно дети. И… сквозь пальцы утекло столько важного… Я это поняла только здесь. Смешно – обычные девчонки через такое лет в шестнадцать, наверное, проходят. И вот вдруг понимаешь, что всё, понимаешь, Ан, всё – становится неважным. Кроме одного-единственного человека. К спине которого хочется прижаться, глаза закрыть, и чтобы вокруг – тишина. И если… – Голос Меганы дрогнул. – Если этот человек… исчезает, то безразлично уже становится, что станет с миром, с небом, звёздами и всем прочим. Понимаешь, Ан? Без-раз-лич-но. Да гори он огнём, этот мир. Он нужен Западной Тьме – пусть им подавится. Поэтому я встану рядом с вами… и не смей меня отговаривать!

Анэто тяжело вздохнул:

– Мег, ну как же… ну почему ж другие должны отвечать за нас, за наши… чувства? Почему крестьянин где-нибудь в Эгесте должен умирать мучительной смертью только потому, что… одной чародейке стало всё равно и она не встала во главе тех, чей долг – защитить этого пахаря?