Текст книги "Война мага. Том 2. Миттельшпиль"

…Никогда ещё в Эвиале заклятье не давалось Кларе настолько тяжело. Она знала, что на неё вот-вот обрушится давящий откат, но, к счастью, многие и многие маги простых миров, с которыми боевому магу Долины случалось переведываться в прошлом, слепо полагались именно на всякого рода чародейские щиты, закрывая своих слуг. Это можно взорвать изнутри, и Клара взорвала – как уже не раз проделывала в иных мирах.

Рубиновая шпага описала в воздухе широкую дугу, оставляя за собой огненно-красный след, почти в тон пламени жертвенника под ногами. Старый приём – почувствовав узлы вражеского заклинания, вбросить в них как можно больше Силы, а миг спустя – резко её убрать. Заклятье дуоттов отразило бы прямой удар.

…Клара, само собой, не могла знать, что именно этот приём не без успеха применили эвиальские маги во время осады Чёрной башни…

Резкий и внезапный – но беззвучный – удар по барабанным перепонкам, словно у ныряльщика, проваливающегося на большую глубину. Воздух перед рядами копейщиков вспыхнул голубым и тотчас угас. И последнее, что видела Клара, перед тем как её сознание погасло от боли, – распластавшаяся в великолепно-тигрином прыжке Ниакрис, в руках обломок копья с наконечником, который она и всадила прямо в лицо оказавшемуся на её пути пикинёру…

* * *

Тело Клары Хюммель обмякло, когда её шпага не успела даже завершить круг. Валькирия Райна с лёгкостью подхватила чародейку, закинула одной рукой на плечо, другой размахнулась мечом. Ниакрис, точно настоящий дракон, метнулась прямо через пропасть, повисая на пиках столпившихся солдат; а сама Тави, завизжав что было мочи, рубанула по выставленным вперёд древкам, прорываясь ближе, и миг спустя её сабля прошлась под обрезом шлема стоявшего первым копейщика.

Великая Пирамида негодующе загудела – низко, басовито, так что всё вокруг задрожало. Тави ощутила приступ тошноты, но выучка Вольных сказывалась – она уже ворвалась на мост, рубя во все стороны. Несколько копейщиков с воплями сорвались вниз – магия их больше не защищала и не поддерживала.

Воины с остальных мостов качнулись было вперёд, однако тыл отряда Клары прикрывал не кто-нибудь, а некромант Бельт. Отец Ниакрис не терял времени даром. На гладкой рубиновой поверхности жертвенника осталось лежать мёртвое тело зарубленного Тави солдата; некромант рывком вздёрнул убитого на ноги, заглянул в широко раскрытые глаза, что-то прошептал – и несильно шлёпнул основанием ладони в затылок шлема, одновременно скривившись от боли, из пор кожи на его лице проступила кровь.

Труп конвульсивно дёрнулся и, пошатнувшись, шагнул вперёд, сжимая в руках обломок копья. Остальные пикинёры дрогнули, невольно попятились, однако один из них, похрабрее остальных, с отчаянным гаканьем всадил остриё в грудь недавнего товарища. Мертвец пошатнулся, однако не остановился. Одним ударом переломил вонзившееся в его плоть древко, вырвал его из рук живого и широко размахнулся обломком. «Обидчик» отлетел в сторону с пробитым шлемом и наполовину размозжённой головой. Нечувствительный к боли, уже один раз убитый труп успел сразить пятерых, прежде чем его в буквальном смысле изрубили в капусту и сбросили с жертвенника.

Но своё дело он сделал. Некромант Бельт успел «оживить» и послать навстречу преследователям ещё двоих зомби – из числа тех, кого срубили Тави или Ниакрис и чьи тела не сорвались вниз.

Лицо старого некроманта превратилось в жуткую кровавую маску, но его неупокоенные знали своё дело. Их век был недолог. Даже если не успевали постараться копья и косы недавних соратников – ходячие трупы сами падали, распадаясь отвратительной грудой гниющих останков. Но до этого момента они успевали собрать немалую дань с пытавшихся нападать копейщиков.

Ниакрис и Тави расчистили почти весь мост. За ними следовала Райна с бесчувственной Кларой на плече. Замыкал шествие старый некромант; Бельт с трудом держался на ногах, но теперь спины отчаянной пятёрки прикрывало полдюжины зомби – остальные тела просто сорвались вниз.

…Отряд вырвался из гибельной ловушки, Ниакрис в полной темноте повела их к выходу из лабиринта. Клара Хюммель пришла в себя, когда они оказались уже глубоко в лабиринтах Великой Пирамиды.

– С-стойте… – простонала чародейка, сползая с плеча валькирии. – Стойте… нам… нельзя… уходить.

– Почему?! – разом вырвалось у Тави и Ниакрис.

– Нельзя… оставлять… это… чудовище. – Голос Клары креп с каждой секундой. – Когда я расскажу, что видела в Кристалле… вы… согласитесь. Мы не можем уйти, пока стоит Великая Пирамида!

Глава пятая
Салладор

– Это здесь, папа, – девочка широко повела рукой.

Фесс и Рысь стояли на невысоком, но остром скальном гребне. Нагая красноватая скала поднималась над последними волнами песчаных дюн, с разбега ударявшимися о негустой барьер полузасохшего пустынного кустарника. Дальше на восток начиналась та самая «зелёная полоса», где сбегавшие с гор Восточной стены потоки давали жизнь траве и деревьям, отчаянно вцепившимся корнями в неплодородную почву. Напор суховеев из пустыни не ослабевал никогда – и всё-таки мёртвое песчаное море нехотя отступало здесь перед невысокими, пустившими глубокие корни деревцами.

И когда-то здесь стоял город. Его обитатели заботливо собирали воды срывавшихся с гор потоков, большое круглое озеро служило резервуаром. До сих пор сохранились каменные набережные из плотно подогнанных друг к другу красноватых глыб. Вокруг несколькими кольцами расходились улицы; можно было рассмотреть основания глинобитных стен, столбов, некогда подпиравших крыши, и тому подобное. Очевидно, обитатели погибшего (или просто покинутого) города занимались горнодобычей – даже отсюда были видны заброшенные карьеры, каменоломни, кое-где на отвесном склоне Восточной стены ещё можно было заметить входы в шахты с почти полностью развалившимися деревянными воротами и лебёдками. Уцелели и проложенные к скалам дороги – но больше ничего. Озеро давно высохло, ручьи нашли себе новые русла.

Но сейчас Фесса интересовали отнюдь не развалины чего-то наподобие дворца в самом сердце города или храма – на противоположном берегу круглого озера. Он искал городской погост. Люди жили здесь долгие столетия, в тени Восточной стены сменилось множество поколений. Здесь некромант мог рассчитывать на богатую поживу. Тем более что здешние обитатели никогда не знали кремации, предпочитая хоронить мёртвых в сухом песке, где тела, не подверженные гниению, могли сохраняться чуть ли не веками.

– Во-он там, папа, – вновь пришла на помощь Рыся. Она-то и нашла этот город, в образе дракона облетая округу.

Но Фесс уже и сам увидел погост – небольшой, куда меньше, чем он рассчитывал. На три четверти занесён песками, надгробия повалены, от небольшого храма при входе остался один фундамент. Но это было кладбище, а в положении Фесса выбирать не приходилось.

Он не сомневался, что его послание к поури уже прочли и в Аркине, и в Ордосе. Отец Этлау не может не понимать, что тут происходит. И двое врагов, скорее всего, вновь сойдутся именно здесь, в жаркой салладорской пустыне. Но основная гвардия Святой Церкви, инквизиторы, понесли изрядные потери ещё во время первой встречи[2]2
  Подробнее см. роман «Одиночество мага».


[Закрыть] – недаром к Чёрной башне их добралось лишь несколько десятков. Правда, если отцы-экзекуторы пустят в дело свой последний резерв – воинов замка Бреннер, с четвёркой которых он, Фесс, едва справился в Вечном лесу, – ему несдобровать. Поэтому действовать надо быстро, не дожидаясь, пока воинственные карлики услышат его призыв.

– Идём, Рыся.

Солнце садилось, беспощадный жар утихал. Фесс торопился – ночь коротка, а сделать предстояло многое. Некромант начинал вести войну по всем правилам.

…Они с Рысей трудились до самой темноты и много после заката, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами.

– Пап, эту линию левее надо. Ага, ага, вот так… хорошо!..

Сперва потребовалось раскопать как можно больше надгробий. Потом Фесс и Рысь при свете луны начали очерчивать погост, заключая его в одну огромную магическую фигуру. Не мудрствуя лукаво, Фесс раз за разом прибегал к магии начертаний, несмотря на всю сложность и капризность гигантских многолучевых построений. И, конечно же, это заклятье будет засечено. Его, как и послание к поури, почувствуют и маги и инквизиторы. Карательная экспедиция не заставит себя ждать.

Рысь не задавала вопросов, не спрашивала «а зачем?». Гордая драконица не слишком одобряла план Фесса, однако и она соглашалась – иного выхода просто нет.

…Действовать они начали, когда ночь вступила в полную силу. Сбор потребных ингредиентов для воплощения такого заклятия занял бы целый год, и потому Фесс, не колеблясь, проколол остриём кинжала палец, аккуратно капнув собственной кровью в вершину каждого из лучей магической звезды. Последнюю каплю он уронил в самый центр вычерченной фигуры, с астрономической точностью определённый Рысей.

Оставалось только привести в действие само заклинание, и тут Фесс отчего-то заколебался. Кровь волшебника всегда считалась могущественным компонентом, но сейчас у Кэра не было уверенности – словно его магическая конструкция возведена была на песке не только в прямом, но и в переносном смысле.

– Папа? – Рыся тревожно заглянула ему в глаза. – Пап, звёзды сместятся. С таким трудом выстраивали…

Она была совершенно права. Звезда ориентирована по небесным светилам, каждая минута промедления означает утраченную Силу. Фесс глубоко вздохнул, перед мысленным взором вновь и вновь представала вся конструкция его заклинания, конструкция, полностью соответствующая самым чёрным канонам некромантии. Вполне достойно Разрушителя, вполне. Оставалось только отдать приказ, произнести беззвучное слово – и пески пустыни оживут, могилы вернут своих мертвецов.

Не было сил проговорить это. Такое бывает, когда стоишь под накренившейся, нависающей скалой и кажется – она вот-вот низринется на тропу, погребая под собой всё и вся, и нет сил бежать, нет сил защищаться…

И всё-таки…

– Swarm at siidra!

Древняя формула подъёма неупокоенных.

Слова отзвучали, умолкли, втянулись в ждущую землю.

Некоторое время ничего не происходило.

Первой что-то почувствовала Рысь. Смешно морща нос, принюхалась. А потом, не говоря ни слова, вдруг перекинулась в свою истинную ипостась.

Фесс не успел и слова вымолвить, как жемчужный дракон взвился высоко над давно заброшенным кладбищем, изогнулся, и к земле устремился поток кипящего пламени, прямо в центр магической фигуры, и кровь некроманта тотчас же вспыхнула – столь же буйным огнём. Полыхнули, словно невиданные факелы, все пролитые её капли в острых вершинах. Пустыня осветилась далеко окрест, и по изрытой ветрами поверхности скал Восточной стены заметались причудливые тени. Драконий огонь впитался в песок, тонкие линии фигуры запылали изнутри, вбирая в себя мощь первородного пламени; заклятье Фесса заработало, обращаясь то к звёздам и небесным сферам, то к глубоким подземным рекам жидкого, вечнокипящего огня. Рысь молнией метнулась обратно, даже не достигнув земли, на лету возвращая себе человеческий облик.

– Папа! Что с тобой?!

Фесс застыл, оцепенел, не в силах отвести взгляд от разгорающейся неистовым огнём фигуры. Линии её начинали изгибаться, извиваться, словно живые, сползаясь ближе друг к другу, сливаясь воедино – в одну заполненную пламенем щель, наискось рассёкшую древний погост. Яростным, багрово-рыжим пламенем, бурлящим, кипящим, рвущимся из плена…

Заклятье должно было сработать совершенно не так.

– Папа?! Откуда этот плащ?! – взвизгнула Рыся.

Словно в трансе, некромант оглянулся. За плечами, уходя куда-то за линию барханов, вился серый плащ, сотканный словно из паутины. Фесс медленно протянул руку – пальцы коснулись лёгкого, легчайшего, но всё-таки вполне осязаемого, а не призрачного, шёлка.

«Серый плащ, тянущийся с твоих плеч в бесконечность. И залитая пламенем щель у самых ног. И языки огня, подобно змеям, пытаются вырваться из темницы, вцепиться пусть даже и в сухой песок, как будто он на самом деле может гореть.

Ты это уже видел, некромант. Глубоко в пещерах под Пиком Судеб, в гадании гномьей чародейки. Осталось только поверить…»

По всему погосту, по всему мёртвому городу пронёсся долгий стон, низкий, протяжный, исполненный злобы и муки. Пламя взвилось в нескольких местах, отхлынуло, отступило, обнажая древние надгробия. Камни шевелились, раскалывались, рассыпались пылью, и тогда пламя радостно взмывало вверх настоящими фонтанами.

– Милор-рд мэтр-р! – взревел за плечами до боли знакомый, но совершенно, абсолютно невозможный в мире живых голос.

– Милорд мэтр! Сударь некромант! – поддержал его другой и тоже – тот самый, тот самый…

И наконец…

– Кэр! Кэр, любимый!

– Папа, кто это?! – заверещала Рыся. Похоже, нашлось нечто, до полусмерти напугавшее обычно бесстрашную драконицу.

По всему телу некроманта пробежала сильная дрожь. Он едва заставил себя повернуть голову, потому что уже знал, что он там увидит…

И точно – на бархане, в огненно-рыжих отблесках пляшущего пламени, стояли трое. Теряясь в бесконечности, за их плечами вились иссиня-чёрные плащи, закрывая низкие звёзды.

– О… – вырвалось у Рыси. Драконица, похоже, вспомнила рассказы Фесса, слышанные ещё в Чёрной башне.

– Кэр, только не это! – Рысь-первая умоляюще протянула руки.

– Милорд мэтр, это, не глупите, вот что я вам скажу! – гаркнул Сугутор.

– Не могу с ним не согласиться, милор-рд! – поддержал давнего приятеля Прадд.

– Ч-что это?! – пролепетала Рыся, по-детски беззастенчиво и совсем недостойно дракона прижимаясь к Фессу. – Они ж погибли, все, ещё в Эгесте…

– Мастер, не делайте этого! – Сугутор потряс сжатыми кулаками. – Не делайте, милорд мэтр! Это ж… это ж прямая дорога к Разрушительству!

– Кэр! Вспомни, мы же были вместе! Один раз всего, но были! Я вспоминала это, когда меня пробивали стрелы, Кэр!

Фесс чувствовал, что вот-вот лишится рассудка. Трое давно погибших друзей стояли перед ним, словно бы и во плоти, и Рысь умоляюще протягивала руки… Видение Эйтери и реальность будто бы наплывали одно на другое, сливались, образуя новый мир, где воедино сходились все разнообразные планы бытия, материальные и не только…

Серый плащ за плечами. Заполненная кипящим огнём щель, рассёкшая пустыню. Пророчество исполнялось, в движение пришли чересчур могущественные силы, и Тьма, Истинная Тьма властно предъявила права на зашедшего слишком далеко некроманта.

«Чьё это дело? – мелькнуло в голове Фесса. – Они же мертвы, мертвы окончательно и бесповоротно, они…»

– Мы не мер-ртвы, милор-рд мэтр, – прочитал его мысли Прадд.

– Тогда кто вы? Отвечайте! Призраки или живые? – отчаянно крикнула Рыся-драконица, по-прежнему прячась за спиной Фесса.

– Мы живые! Конечно же, живые, раз говорим! – со слезами в голосе отозвалась Рысь. – Мы в руках инквизиции! В Арвесте! Они подобрали нас ранеными! Этлау вылечил нас!

«Я брежу… – невольно подумал некромант. – Это неправда, это не может быть правдой…»

– Твоё заклинание, Кэр, оно дотянулось до нас! Мы все трое умирали, Этлау пришлось наложить какие-то небывалые чары, чтобы удержать и меня, и гнома, и орка на самом краю Серых Пределов! А твоё волшебство неким образом… не знаю, мы видим тебя! Мы, валяющиеся сейчас на гнилой соломе в подземном каземате!

«Как же я хочу в это поверить… бросить всё, рвануться в Аркин… поднять на воздух бастионы и равелины, оставить там выжженную пустыню… Выручить друзей…»

– Не делай того, что задумал, Кэр, во имя той единственной ночи, что у нас была! – продолжала умолять Рысь. – Ты ещё не Разрушитель, но этот шаг – прямо в бездну! Хаос поглотит тебя, поглотит без остатка! Брось всё это безумие! Остановись, о Рыцарь Храма! Спаси нас! Выручи из аркинской темницы!

– Папа, это всё обман! – взвизгнула драконица, повисая на локте Фесса. – Ловушка! Западня! Действуй! Заклятье нельзя больше держать просто так! Оно должно исполниться!

Фесс уже и сам это чувствовал. Драконий огонь придал его чарам необычайную силу. Надо было направить эту мощь в глубь песков, вырвать из его цепких объятий дремлющие там костяки.

– Милорд мэтр! – завопил Сугутор, но Фесс уже отдал приказ.

«Это не могло быть правдой. Инквизиция лгала. Может быть, и даже наверняка, в руки Этлау попали мёртвые тела моих друзей. Конечно же, он поймал и перехватил отзвук, отражение моего собственного чародейства. И… ответил. А может, заготовил эту магическую ловушку заранее, чтобы я сломя голову бросился в Аркин, один, без армии, и второй раз они бы меня уже не упустили».

Вокруг нарастал глубокий подземный гул, и голоса по-прежнему что-то выкрикивавших призраков потерялись в этом рокоте.

«Это ловушка», – последний раз прошептал себе Фесс и…

Песок взметнулся бесчисленными фонтанами, словно по пустыне разом хлестнули тысячи тысяч незримых бичей. Вверх к звёздам устремилось множество алых огненных стрел, за их завесой совершенно исчезли фигуры Рыси, Прадда и Сугутора. Драконица ойкнула и ещё теснее прижалась к Фессу.

Но теперь уже всё шло как подобает. Угасло пламя, улёгся песок, и на гребне бархана уже никого не оказалось. А потом зашевелились остатки могильных камней и на поверхности одна за другой стали появляться руки мёртвых – всё как в классическом труде «Основы некромантии».

Фесс молча ждал, скрестив руки на груди, однако перед глазами стояли исчезнувшие трое друзей. «Ловушка, ловушка, ловушка», – повторял про себя некромант, до тех пор пока слово не распалось, не расползлось отдельными бессмысленными звуками, словно разбегающимися жуками.

А мёртвые всё поднимались и поднимались. Разумеется, не воители в проржавевшей броне. Самые обычные горожане в полуистлевших одеяниях, мужчины, женщины, дети, были и просто почти нагие костяки из самых древних захоронений. Фесс ощутил, как к горлу подкатывает тошнота.

Он уже прибегал к помощи мёртвых, в Арвесте, в самом начале своего пути, но только один раз, и всё очень быстро закончилось. Здесь ему предстояло вести на запад армию неупокоенных, командовать ею, заботиться о своих бойцах, лечить, приращивать отрубленные руки. Мертвецы не нуждались ни в еде, ни в питье, ни в отдыхе, но чародейского внимания, конечно же, требовали.

Головы, обмотанные однообразными тряпками, когда-то, очевидно, служившими погребальными чалмами, повернулись к Фессу. Некромант не мог даже рассчитывать на такой успех – армия мёртвых состояла самое меньшее из полутора тысяч неупокоенных. И каждый одержим только одним – свирепой и кровавой жаждой убивать всех, кто ещё дышит этим воздухом.

– Всё, Рыся… – с трудом проговорил некромант. – Дело сделано. Ещё один погост – и можно наступать.

Драконица ничего не ответила. На ряды новоявленных воинов она смотрела с откровенным отвращением.

…Искать второй город им пришлось недолго. Рысь кружила над пустыней до рассвета, а с первыми лучами зари принесла весть, что ещё одни руины находятся в двух днях пути к северу. Колонна мёртвых двинулась в путь. Заклятье разупокаивания дало Фессу просто ходячие вещи, свирепых бойцов, нечувствительных к боли и страху, нерассуждающих; командовать такими невозможно, нельзя осуществить никакой правильно выстроенной тактической комбинации, только если Фесс не примет на себя полностью роль кукловода и не станет управлять, как в театре, каждым неупокоенным в отдельности.

…Второй город мало чем походил на первый – почти полностью скрытая песками, оползнем и стелющейся колючкой цепь руин, вытянувшаяся вдоль пересохшего ручья. Здесь тоже имелось кладбище, правда, куда меньше первого, и заклятье получилось далеко не столь впечатляющим; однако к армии Фесса всё же прибавилось почти четыре сотни мертвецов.

После этого войско некроманта повернуло на запад.

Всё это время Рысь оставалась мрачной и подавленной.

– Не думала, что так испугаюсь, папа… мы ж такого натворили, такого наделали…

– Ничего особенного, – храбрясь, возражал Фесс. – То, что видели… ну, просто очередной морок, и ничего больше. Помнишь, в Чёрной башне Сущность и похлеще миражи нам подсовывала.

Рыся мрачно качала головой:

– Нет, пап. Сущность-то ещё выбирает, кого из Разрушителей ей поддержать. Тогда, у Башни, ей казалось, что Этлау – лучше. И не дала нам его убить.

– Что ж, пусть решит, что лучший – это я, и тоже не даст Этлау убить нас, – попытался отшутиться Фесс. – Нутром чую, нам это ой как понадобится.

– Не смейся, папа… Мне страшно, – вдруг призналась девочка-дракон. – Мы что-то такое сталкиваем… ну, запретное, словом. Хотела бы объяснить, да слов нету. Камень с горы покатился, и не просто так, а за собой что-то потянул, и это «что-то» нам в спину ка-ак бабахнет!..

– Бабахнет, не бабахнет – иначе с делом не справимся, – отрезал некромант. – Назад поворачивать смысла уже нет, девочка. Давно уже нет. Нас словно поток несёт.

– Поток… – горько и совершенно не по-детски усмехнулась Рыся. Фесса даже мороз пробрал – глаза девочки-дракона на миг изменились, поплыли, меняя форму и цвет, словно тот самый жемчужный дракон норовил занять своё место, как будто пытаясь слиться с человеческим началом в совершенно новую, невиданную сущность. – Мы сами поток, папа. Поток смерти. Сорвавшаяся лавина. Катящаяся на сушу океанская волна. Когда Эвиал был юн… тут часто такое случалось.

– И ты хочешь сказать, что нам лучше остановиться? – удивился некромант. – Но Рыся, дочка, что же нам тогда делать? Сущность не сегодня-завтра сокрушит последние преграды, и тогда… старого Эвиала просто не станет. Появится нечто новое, непостижимое, а быть может – и совсем ничего. Может, Сущность просто распахнула пасть пошире, стараясь заглотить всё вокруг, всю плоть этого мира – как мы можем не предусмотреть такого?!

– Ты прав, папа, – грустно вздохнула девочка-дракон. – Как всегда, прав. Только… мы пустили в ход оружие самой Сущности. Кто знает, поможет ли?

– Другого у нас нет, – покачал головой Фесс. «Вернее, – продолжил он про себя, – оружие это у меня есть – Мечи. Но они пойдут в дело лишь действительно на самом краю».

Конечно, и некроманту становилось не по себе, когда он оглядывался на мерно тащившуюся через пески армию мёртвых. Нельзя сказать, что она была слишком уж велика. В тех же отлучённых от церкви Зеленухах тоже пришлось иметь дело с несколькими сотнями неупокоенных. Но никогда ещё за подъятыми мертвяками не стояла живая человеческая воля, тем более – воля мага Долины, пусть даже и не закончившего формального образования. И хорошо, что вокруг – мёртвая пустыня, а не богатые живой добычей деревеньки, к примеру, того же Эгеста. Если долго сдерживать порыв неупокоенных к человечине (а точнее – к убийству ради убийства), мертвяки могут обернуться и против своего «повелителя». Никакое заклятье не абсолютно. Тем более созданное опять-таки человеком. Когда погосты разупокаивались «сами собой», а точнее – благодаря проникающим всё дальше и дальше на восток эманациям Сущности, – это, конечно, совсем другое. «Качество материала другое», – мрачно усмехнулся про себя Фесс.

«Есть ли у меня альтернатива? – вновь и вновь спрашивал себя некромант. – Может, с самого начала всё пошло неправильно, возможно, не стоило так в открытую поднимать бунт против инквизиторов? Отец Этлау закидывал удочки… кто знает, может, святым братьям не оказалось бы выгодно с места в карьер нарушать данное слово? Конечно, страшной ошибки с Эгестом и гибелью друзей уже ничем не поправишь (а в уши всё шепчет и шепчет невесть чей вкрадчивый голос: «А ну как они и в самом деле живы?! И в плену у инквизиции?») – но до этого-то, до этого? И не отмахивайся, старые ошибки не должны повториться».

«Я не повторю, – мрачно возражал Фесс самому себе. – Я уничтожу салладорских магов, пытающихся взломать саркофаг Эвенгара. Я уничтожу всех, кто попытается мне помешать, – инквизиторов, эмирских присных, даже воинов Храма Мечей, буде те окажутся настолько глупы, что вмешаются. Этот нарыв надо вскрыть быстро, безжалостно и решительно. А что потом?.. Потом – на запад. Я уже много раз думал, что «время настало», и всякий раз ошибался. Похоже, на сей раз ошибки не будет. Дел здесь у меня почти и не осталось. Занятия всегда можно найти, и тайн хватает – но это именно «занятия» и именно «найти». Я подозреваю, что Вейде знает куда больше, чем говорит (а чего ещё ожидать от королевы эльфов, помнящей дни юности ныне горящих звёзд?), я не знаю, что такое Храм Мечей или замок Бреннер, не знаю, где затаились маски и почему они медлят, не знаю, что такое загадочный храм посреди морей, в который ушла тень погибшей в Дренданне эльфийки вместе с её флейтой, не знаю, кто (или что) было то деревянное существо, пришедшее мне на помощь в Аркине… но сейчас это даже и не важно. Если то злое подобие истинной, благодатной Тьмы на западе рассеется, я найду все ответы. Или, быть может, решу, что их не стоит даже искать».

…Рысь слетала на разведку к некрополю и вернулась – хотя вернее будет сказать, примчалась сломя голову. Жемчужный дракон сложил крылья ещё в воздухе, с размаху врезавшись в гребень бархана и вздымая тучи песка.

– Папа! Они уже внутри! – задыхаясь, выпалила девочка, едва переведя дыхание.

– Значит, надо торопиться, – стиснул зубы Фесс. Что ж, ближайшие часы покажут, был ли он прав, потеряв время на второй погост, или надо было выступать немедленно, а задержка может оказаться роковой.

…Отряд в почти двадцать сотен неупокоенных вышел к некрополю, когда восток только-только окрасился зелёным – до рассвета оставалось ещё около часа.

Мертвяки замкнули некрополь в кольцо. Цепь получилась весьма жидкой, но некромант не без оснований надеялся, что в бою каждый из его воинов будет стоить десятерых. При себе Фесс оставил две сотни резерва. Рыся заранее перекинулась в дракона, прижалась к бархану, распластав крылья, чуть ли не перестав дышать.

Глаза тут были уже бесполезны, Фесс зажмурился, стараясь уловить возмущения магических потоков, понять, чего же достигли его салладорские соперники; а достигли они, как оказалось, весьма многого.

Никакого сопротивления в некрополе им никто не оказывал. Пирамиды, где ещё совсем недавно бушевала пленённая ярость, стояли молчаливо-пустыми; не требовалось высот магического искусства, чтобы понять, как поступили с пленниками победители.

– Хитро… – процедил сквозь зубы Фесс. – Приносить в жертву неупокоенных – до этого небось не додумался бы и сам Эвенгар!

Это, конечно, лучше, чем если бы тут погибали во множестве только невинные люди. Впрочем, обычных жертвоприношений салладорцы тоже не гнушались. Некромант видел загоны для рабов, некоторые пустовали, некоторые – забиты почти до предела. Готовят эти маги жертв по-разному, что ли?..

К некрополю армии Фесса удалось подойти незамеченной. Оно и понятно – кого бояться салладорским чародеям? Они в глубине собственной страны, скамары, раз забредшие сюда, еле унесли ноги (если вообще унесли). Некромант-Разрушитель заперт где-то далеко на севере, он в осаде и ничем помешать уже не сумеет. Если, конечно, Этлау не смог каким-то образом предупредить здешних чародеев. Если опять же они в союзе. Хотя с этой публикой никогда не знаешь, настоящие ли они соратники или только и ждут момента всадить «союзнику» нож под рёбра.

– Папа? – вопросительно прозвучал в сознании неслышимый для других голос Рыси.

– Мы начинаем, – вслух отозвался некромант.

Было желание: подняться в полный рост и – навстречу врагу, в открытый бой, почувствовать, как послушная сталь пронзает чужую плоть; но вместо этого Фесс лишь плотнее вжался в остывший за ночь песок бархана. Его зомби свирепы и беспощадны, почти неуничтожимы (но именно почти), однако, увы, тупы, как пробки. Считай, за каждым надо следить. Двигать их по некрополю, словно фигурки в жуткой тавлейной игре.

Не пели гордые рога, не трубили трубы. Не вились по ветру великолепные плюмажи закованной в сталь рыцарской конницы. Не выстраивались готовые встретить гибельный напор квадратные баталии ощетинившейся копьями пехоты; не было ничего, только негромкое шуршание песка под ногами сотен и сотен мертвецов, после веков сна вновь открывших незрячие глаза.

На гребнях барханов поднялась редкая цепь зомби и скелетов. Мерным шагом неупокоенные двинулись к некрополю, более не прячась и не скрываясь. Было что-то завораживающее в их неспешном, неумолимом движении – так могла бы надвигаться сама Судьба. Конечно, творениям Фесса было далеко до тех жутких созданий, что выпустила на волю саттарская ведьма; но для салладорских чародеев, надеялся некромант, и этого будет достаточно.

Сейчас он даже с каким-то злым предвкушением ждал, когда же наконец маги заметят, кто наступает на них. Это в корне противоречило, например, школе Серой Лиги (враг не должен заметить, что умирает), но Фесс слишком долго терпел поражения. И, пуская в ход такое оружие, действительно нельзя надеяться, что у тебя останутся чистыми и душа и руки.

Конечно, салладорцы выставили охрану, хотя и небольшую. И позёвывавшие стражи, уже мечтавшие о смене в этот предутренний час, с ужасом увидели, как через песок к ним бредут, пошатываясь, странные, если не сказать страшноватые, фигуры – иные так и вовсе составленные из одних костей.

Фесс слышал крики, прошелестела первая стрела, взбив фонтанчик песка у ног одного из зомби; сейчас маги придут в себя и ответят.

– Дочка, будь готова.

Это тоже предусматривалось планом – зомби свяжут чародеев, и, если станет ясно, что неупокоенные не справляются, в дело вмешаются Фесс и Рыся в своей драконьей ипостаси.

– Я всегда готова, папа. И лучше бы мы перебили их всех сами, своими руками.

– И это говорит девочка? – попытался усмехнуться Фесс, однако услышал только холодное:

– Нет. Это говорит дракон.

Фесс прямо взглянул в диковинные глаза прижавшегося к песку серебристо-жемчужного существа – ничего в них не оставалось от Рыси-человека.

– Я понимаю. Мы зашли слишком далеко. Но и ты и я – ставка весьма невеликая, если ценой станет спасение Эвиала. Пусть даже сам мир делает всё, чтобы погибнуть.

Драконица промолчала.

Стрелы полетели чаще, но пока это ещё били простые лучники, чародеи не успели или просто не поняли, что происходит. Некромант не чувствовал никаких магических возмущений; там, в глубине могильников, продолжалась та жуткая работа, остановить которую они с Рысей и явились сюда.

Кое-какие стрелы находили цель – но, само собой, остановить неупокоенных не могли. «Самое разумное, что могут сделать сейчас маги, – подумал Фесс, – не сопротивляться, а разбежаться кто куда, с тем чтобы потом собраться в условленном месте и вновь повторить попытку. Если только у них не идут сейчас такие заклятия, которые нельзя оставить даже на миг». Воскрешение Салладорца, скорее всего, как раз и требовало подобных чар.