Текст книги "Золотая рыбка"

–Приятная новость, ничего не скажешь, – вздохнул сталкер. – Что ж, спасибо, что предупредил. А что это за тварь, которая напала на меня у озера?

–Это ситяхоко. – Японец, казалось был удивлён. – Неужто не узнал?

–Как не узнал. Узнал, конечно. Это тот, из сказок, рыба с головой тигра?

–Именно, – кивнул старик и улыбнулся так, как улыбается учитель, когда его самый тупой ученик, наконец, понял довольно сложную тему.

Сам же Азиат чувствовал себя полным профаном. Да, в своё время он запоем читал японские сказки, интересовался японской мифологией, а потому знал, кто такие Ситяхоко, Каппа, Рокурокуби, Бусо, Нингё, Бакэнэко и многие другие. Но вся их прелесть в первую очередь в том, что все они существа МИФИЧЕСКИЕ. Ещё японцу простительно всерьёз о них говорить (как земляки самого Азиата говорят, например, о домовых, леших, Бабе Яге и других сказочных персонажах). Но он сам, майор Михаил Остапович Азименко, бывший разведчик СБУ своими собственными глазами ЭТО видел. Стивен Кинг с его «Лангольерами» и «Розой Мореной» просто отдыхает!

Неожиданно сталкер почувствовал сильнейший приступ тошноты. Изо рта хлынула какая-то жёлто-зелёная жижа, спазмы готовы были вывернуть наизнанку весь организм. Наконец приступ прекратился, и обессиленный Азиат откинулся на свою подстилку.

–Что это было? – слабым голосом спросил он по-японски. – Я отравился?

–Это Лекарь начал действовать. Чтобы защищать твоё тело, его необходимо для начала очистить от болезней. Боюсь, что в ближайшие два-три дня тебе будет не до расспросов и рассуждений, добрый путник.

Так и вышло. Столь паршиво Азиат не чувствовал себя никогда. Вскоре стало понятно, для чего старик раздел его и уложил на травяную подстилку – удержать в себе хоть что-то было решительно невозможно. Запах вокруг него, наверное, стоял тот ещё, но сталкер был решительно не в силах думать об этом. Да и о чём-либо другом, впрочем, тоже. Благо, уже на третий день приступы начали хиреть, хотя общее обезвоживание организма безжалостно казнило страшной слабостью.

Между тем дед постоянно держался где-то рядом: менял подстилку, кормил, поил, в общем, ухаживал, как мог. Вернув себе данную природой способность соображать, Азиат неслабо удивился. Так ухаживают за близким родственником – сыном, братом, племянником. Без лишней брезгливости, аккуратно, бережно. Но он не родственник и даже не друг – абсолютно незнакомый человек, прохожий мимоезжий. С чего вдруг?

– Почему ты ухаживаешь за мной? – спросил, наконец, сталкер. Вопрос явно застал старика врасплох.

– Прости, если я каким-то образом оскорбил тебя, но по-другому просто нельзя. Без посторонней помощи ты погибнешь.

– Тебе-то от этого какая выгода?

– Никакой. – Старик улыбнулся доброй, светлой улыбкой. – Люди должны помогать друг другу, не требуя взамен ничего. Сегодня я помог тебе, завтра – ты ещё кому-то. Мы – творения богов и их наследники. Каждая жизнь человеческая священна. Бескорыстно помогая другим, мы истинно служим богам.

– Слова истинного японца, – пробормотал Азиат едва слышно. – А ведь раньше говорили: «Любой день хорош для того, чтобы умереть». Как всё-таки мельчает народ.

– Ты прав, – пожал плечами дед (сталкер со стыдом понял, что эти слова он тоже произнёс по-японски). – Раньше я тоже так думал. Здесь взгляды меняются – ты и сам это вскоре поймёшь.

Здесь… Это странно-неприятное слово тяжёлыми сапогами протопало вдоль позвоночника и нахально дохнуло холодом прямо в лицо. Это всё-таки Восток, а не лживо-притворный Запад с его фальшивым гуманизмом, восточный человек с лёгкостью найдёт оправдание отнятию как своей жизни, так и жизни своего ближнего. Что же это за «здесь» такое, что оно смогло так перекроить сознание японца?

Однако додумать эту не слишком жизнеутверждающую мысль сталкеру не пришлось. Новый приступ изнуряющей дурноты бессовестно, по-хамски задавил любые мыслительные потуги, с лёгкостью превратив истинный венец божеского творения в несчастное страдающее животное.

На четвёртый день приступы сошли на нет, но дурацкая слабость по-прежнему не отпускала (хотя старик-японец обещал, что уже завтра возможно будет встать на ноги). Вот тогда-то и появился ОН – буддист-кришнаит в смешной ядовито-оранжевой хламиде. При виде этого священнослужителя дед, сидевший около костра, вскочил и, дробно кланяясь, провел гостя к костру. Посадил так, чтобы нечаянный ветерок не нёс к нему смрада от лежанки Азиата. Монах привычно-доброй улыбкой собрал лицо морщинками, сел на указанное место, принял из рук старика предложенную пиалу, наполненную бульоном из каких-то корений и, бросив задумчивый взор на страдальца, начал есть. Бывший разведчик ответил ему долгим недоверчивым взглядом. По старой пионерской привычке он недолюбливал любых служителей религиозного культа, считая их, по меньшей мере, мошенниками.

После еды пошли размеренные восточные разговоры: об урожае риса, о видах на погоду. Несколько раз упоминали о каком-то аномальном дожде. Старик рассказал монаху о появлении своего подопечного (точнее то, что сам об этом знал). Разговор сразу перешёл в другую плоскость. Речь обоих японцев тут же запестрела названиями разных мифических существ: бусо, нэкомата, бзюбоко, уже виденный здесь ситяхоко… Дракон… Больше всего настораживало, что собеседники обсуждали их так, как будто те были настоящими, реально существующими тварями.

Вдруг Азиат насторожился. Разговор вновь поменял исходное направление. Теперь проклятый кришнаит убеждал деда пойти с ним в храм – мол, там и безопаснее, и еды больше, и компания лучше. Старик же смиренно выслушивал своего духовного собрата, кивал на приводимые доводы, но… отказывался. Монах заливался соловьём, однако все его усилия пропадали в никуда: дед оставался непреклонен.

– Посмотри на него, – японец кивнул на сталкера. – Без меня он, быть может, был бы уже мёртв. А ведь каждая человеческая жизнь питает дракона. Пока сюда будут приходить несчастные, подобные ему – я буду здесь.

– Что ж, я уважаю твой выбор, – кивнул кришнаит. – Ну, пожалуй, мне пора.

Он поднялся, вынул из складок своего одеяния небольшой мешок, с поклоном отдал его старику и повернулся к Азиату:

– Удачи тебе, путник, и пусть провидение и боги хранят тебя в этом мире.

– Я не верю в Бога, – хрипло проговорил бывший разведчик.

– Напрасно, – монах снова улыбнулся своей приторно-доброй улыбкой. – Скажи по совести, неужели у тебя никогда не было такого: ты в отчаянии, не знаешь, что делать, почти хоронишь себя, и вдруг случается что-то, что буквально возвращает тебя к жизни.

Перед мысленным взором Азиата встало мёртвое лицо учёного, чей ПДА в своё время спас ему жизнь. Да не просто спас, а стал своеобразным пропускным билетом, гарантией его существования там, в Чернобыльской зоне. Однако…

– Дать шанс человеку ценой другой человеческой жизни?

– И такое случается, – согласно кивнул монах. – Значит, тот человек выполнил своё предназначение, а ты ещё нет. Смерть – это не худшее из зол, как думают многие. Это лишь начало нового витка жизни. И твоей жизни в том числе. Так что всегда будь готов к тому, что и твоя смерть однажды может стать чьим-то спасением. Ведь никто из нас не знает, каково наше предназначение и когда оно исполнится.

– Как-то всё это мерзко звучит.

– Вовсе нет. Оглянись вокруг, человек. Всё так и происходит в мире. Кто-то умирает для того, чтобы жили другие. Плохо, когда и жизнь, и смерть бессмысленны. Вот в чём настоящая Божья кара.

Да, с такой точки зрения Азиат на эту проблему не смотрел. Умереть для того, чтобы жили другие? Ну, здесь-то кришнаит прав, это в жизни – сплошь и рядом. Смерть – не худшее из зол? А вот с этим, пожалуй, можно поспорить. Можно… но не нужно. Зачем? Монах между тем по-доброму прищурился, улыбнулся лишь уголками глаз, сложил молитвенно руки, церемонно поклонился обоим. Миг – и его дурацкая рыжая тога исчезла в густой листве. Старик же, весело насвистывая, принялся хлопотать у костра.

Сталкер внимательно наблюдал за своим спасителем. Да, бывший разведчик был безмерно благодарен ему за помощь, но после сегодняшней беседы с кришнаитом, невольно подслушанной, одна мысль не давала покоя: уж не безумен ли дед? А что, явно не японские взгляды на жизнь и смерть (что и говорить, кришнаит оказался в этом вопросе более традиционен), отказ от человеческого общества (сам Азиат не в счёт – он пока сильно нуждается в помощи) – всё это может говорить о тихом умопомешательстве. Во всяком случае, пока сталкер для себя решил все слова японца делить примерно надвое.

– Как же звать-то тебя, спаситель? – решился, наконец, на вопрос Азиат, со стыдом понимая, что задать-то его нужно было гораздо раньше.

– Ты же раньше обращался ко мне Дед, – старик, повернувшись к своему протеже, с хитрецой улыбнулся. – Чем это плохо?

– Ну, к человеку нужно обращаться по имени. Разве нет?

– А к тебе давно обращались по имени?

Сталкера внезапно прошиб пот. О своей жизни он не рассказывал, да и рассказывать не собирался. Тогда к чему этот вопрос? Не может же японец читать мысли? Или может? Во всяком случае, осторожность не помешает.

– Просто имена разными бывают, – проворчал Азиат.

– Здесь ты прав, – со вздохом кивнул старик. – Однако я своё имя потерял. Вместе со смертью своей семьи. Другого пока никто не давал. Так что пусть будет Дед.

–А все мифические чудовища, о которых вы говорили – они что, и в самом деле существуют?

– Ну, ты же видел ситяхоко. Да и каппа уже не раз ел.

Резонно. Кто тут говорил о безумии?

– Откуда же они все здесь появились?

– Землетрясение было. Цунами было. Авария на Фукусимской АЭС была. Всё это разбудило Дракона.

Вот это да! Шах и мат! Авария на атомной электростанции! Это действительно многое объясняет. Азиат собственными глазами видел, что может натворить радиация, выпущенная из реактора на свободу. Становится понятно, зачем японцам срочно понадобился специалист по выживанию в Зоне. Тогда, скорее всего, дракон – всего лишь поэтическая метафора, обозначающая всё ту же радиацию. Вот только разве две Зоны, возникшие при одних обстоятельствах, не должны быть похожи, будто сёстры-близнецы? Между тем выжженная земля Чернобыля с её чахлой, больной растительностью и раздувшимися от радиации грибами совсем не напоминала цветущую красавицу Фукусму.

– В то время ты и потерял свою семью? – осторожно спросил бывший разведчик. Дед кивнул. – И давно это было?

– Давно. Очень давно. Я уж потерял счёт времени.

– Но ведь тогда находиться здесь очень опасно. Зачем же ты отпустил монаха одного через лес, полный мутантов.

– Даже Дракон не трогает служителей Истинного Бога, – пожал плечами японец.

А это уже полный бред! Радиации, так же как и любви, и смерти, все покорны. Абсолютно все. Да и разные монстры спрашивают о приверженности к какой-либо конфессии прежде, чем сожрать. Или всё дело в силе собственной веры?

– Истинного Бога? – насмешливо переспросил Азиат.

– Прости, Путник, я неправильно выразился. Видишь ли, давным-давно, ещё на заре человечества, Бог дал каждому народу толику правды о себе – ровно столько, сколько тот или иной народ способен был понять. Со временем человечество росло, появлялись новые знания о Боге, и, следовательно, новые религии. Как на компьютере: ты сидишь за ним, работаешь или развлекаешься, и вдруг приходит сообщение, что доступна новая версия какой-то программы – обновление. Кто-то бездумно скачивает её, кто-то нет, считая, что и так неплохо. Есть и такие, кто сначала пытается разобраться, чем новая версия лучше старой. По сути своей, новая религия – это апгрейд старой веры. Люди готовы драться за свою веру, убивать за неё, погибать самим, но мало кто видит, что иудаизм, христианство и мусульманство – суть одно, а буддизм и синтоизм, при правильном рассмотрении, хорошо их дополняет.

Честно говоря, бывший разведчик с трудом понимал, о чём ему толкует старик. Для него, воспитанного в лучших традициях советской школы и советской же разведки, вся эта религия, мифы, предания были чушью и мракобесием. Ну, в лучшем случае, забавным чтивом, позволяющем, правда, лучше понять суть народа, их придумавшего. Да и в компьютерах, по роду своей деятельности, он был не силён. Но этот разговор позволил понять Азиату, что его нечаянный спаситель религиозен. Следовательно, в высказываниях нужно быть поосторожней. Хотя бы из вежливости и благодарности.

– Как же ты сам здесь выживаешь? Один, почти без оружия…

Старик загадочно улыбнулся:

– Меня хранит мой собственный Дар Ками. А теперь ложись-ка спать. Нам завтра предстоит серьёзный поход. Нужно торопиться. Если дождь застанет нас в пути – никакие дары и боги не спасут.

Азиат мысленно застонал. Сейчас казалось совершенно немыслимым завтра встать и куда-то пойти. Но… не спорить же. Надо так надо. И потом, у спешки может быть и вполне объективная причина, а это уже серьёзно. Растянувшись поудобней на своей лежанке, сталкер по старой военной привычке моментально заснул чутким сном.

Наступившее утро, вопреки ожиданиям, было добрым и радужным. Первое, что почувствовал Азиат, очнувшись ото сна – у него ничего не болит! Нет жестокой дурманящей слабости, нет изнуряющей дурноты. Есть только скручивающий в дугу всепоглощающий голод, но над поляной стоял такой запах жаренного мяса, что поневоле слюнки распустишь. Однако к витавшему вокруг мясному духу примешивался ещё какой-то слабый, давно забытый запах. Сталкер открыл глаза. Ну да, так и есть: в котелке над костром побулькивал рис. Японец всегда остаётся японцем, эта нация, дай её волю, и на северном полюсе рис выращивать станет. Вот, значит, что за мешок принёс вчера кришнаит. Хоть какая-то польза от этого «слуги божьего».

Поднявшись со своего лежака, Азиат обнаружил рядом выстиранную и высушенную одежду – ещё ту, в которой он прибыл из Чернобыля. И когда только старик всё успел? Сам дед, сидевший у костра спиной к своему подопечному, обернулся и приветливо улыбнулся:

– Давай быстрее, путник. Время у нас немного, а путь предстоит неблизкий. Вот это – японец протянул большие кожистые листы, – оберни вокруг ступней. Здесь нельзя ходить босиком.

Уговаривать не потребовалось. Быстро облачившись, бывший разведчик подсел к костерку, принял из рук японца миску, полную парившей и вкусно пахнущей еды и начал с жадностью её поглощать. Да, дни болезненной перестройки организма давали о себе знать просто звериным чувством голода и жажды. Азиат уже знал, откуда старик берёт питьевую воду. На голове у каппа были костяные наросты в виде небольшого тонкостенного кувшинчика на пару-тройку глотков чистой воды. Одному только японскому Богу известно, почему эта живительная жидкость не выплёскивалась из «кувшинчика», размером не уступающему голове этой зверюшки, но факт остаётся фактом. Забавно, однако пронырливые ящерки все эти дни шныряли здесь с завидной регулярностью. Хотя… вот сегодня, к примеру, сталкер до сих пор не приметил ни одной.

– Ты насытился?

Голос деда выдернул сталкера из его мыслей и заставил с недоумением заглянуть в собственную миску. Та была девственно пуста и, кажется, даже вылизана. И когда только успел всё съесть – ещё минуту назад здесь было полно еды! Видя недоумение своего протеже, старик рассмеялся:

– Ничего, всё в норме. Для большой перестройки в организме нужно много энергии, а где ещё её взять, как не из пищи? А сейчас вставай, нам нужно торопиться.

Японец вновь обеспокоенно взглянул на небо. Азиат тоже поднял глаза, но ничего криминального не увидел. Напротив, с его точки зрения там всё было свежо, радостно и вполне благопристойно. Правда, он-то сам был здесь человеком пришлым, проходящим, а потому следовало не спорить, а слушаться более мудрых и опытных. Незнание от ответственности не освобождает, кажется, так говорят умные люди? Без лишних пререканий сталкер, взвалив на плечи тяжёлый мешок, покорно зашагал вслед за стариком, поведшим его куда-то вглубь джунглей.

Уже примерно к полудню Азиат понял, что дед был абсолютно прав. Неожиданно небо стало заволакивать тучами. Да непросто сизо-серыми клубами ваты, а ядовито-зелёными ошмётками слизи, излучавшими призрачно-фосфорический свет. Ничего подобного сталкер никогда не видел, и даже вообразить бы постеснялся – просто не хватало фантазии. Страшно было даже представить, какие непотребства таят в себе недра этого неестественного кошмара. И старик, и его спутник невольно прибавили шаг, прорываясь сквозь буйство растительности. Но, несмотря на спешку, Азиат приметил, как панически захлопывались цветы, скукоживались деревья и кустарники, стремясь обратиться в непроницаемые свечки. То тут, то там за кустами слышались шорохи, прерываемые невнятным повизгиванием – ещё кто-то стремительно удирал и прятался в лишь ему известных убежищах. Что ж, не они одни такие умные. Радовало лишь одно – по уши занятые спасением собственной шкуры, местные обитатели не помышляли нападать на двух человек, со всей возможной скоростью мчащихся через лес.

Им повезло – ещё до первых капель дождя оба спутника успели влететь в какой-то дом и плотно прикрыть за собой дверь. Помещение было явно обитаемо: бочка с водой в углу, чистый стол, стулья, вяленое мясо, очаг, заготовленные в углу дрова, плотно пригнанная и даже чем-то обитая дверь… Конечно, это жильё не слишком напоминало схрон, оставленный в Чернобыле, однако в общей атмосфере было нечто очень похожее.

– Значит, здесь твой… дом? – схроном назвать это место бывший разведчик всё-таки не решился, да и не знал этого слова по-японски.

– Это – мой второй дом. Здесь я обычно спасаюсь от Дождя.

– А первый где?

– В первый я наведываюсь время от времени. Жить там подолгу нельзя.

В этот момент зелёная слизь, по чистому недомыслию схожая с обыкновенными тучами, разродилась-таки потоками воды. Сталкер через окно наблюдал, как прозрачные капли дробно шлёпают о кожистые листья растений, превращают землю в студенистую грязь, ловко сбивают с деревьев какие-то плоды. Однако уже через полчаса праздное любопытство переросло в недоумение, а затем и в ужас. Потоки воды не просто смывали грязь и пыль, они РАЗЪЕДАЛИ всё, на что попадали. Вскоре растения – травы, цветы, листья на деревьях – начали оплывать и превращаться капающую слизь, перемешиваясь с землёй. По стволам деревьев заструились буро-зелёные потёки. Вот мимо окна проковыляло нечто на четырёх лапах, ещё недавно наверняка бывшее полным сил и энергии. Теперь это был всего лишь кусок заживо разлагающейся плоти, дико страдающей и наверняка дурно пахнущей. Невдалеке выползло ещё нечто. Вот оно упало прямо напротив окна, и жадные струи дождя принялись слизывать с костей ошмётки мяса.

– Завтра от него даже скелета не останется, – проговорил стоящий за спиной Азиата старик. – Вот это и есть Аномальный Дождь.

– И часто это у вас бывает?

– Раз в три-четыре месяца. Первое время было не так страшно – после дождя можно было выжить. Но постепенно отрава в тучах набирала концентрацию – и вот результат. А может, и Дракон свою лепту внёс – кто знает? Сейчас от Дождя спастись можно только в закрытом помещении. На открытом месте никто не способен выжить. Кроме нэкомата – в силу её природной живучести.

– Долго он идёт? – уже более деловитым тоном спросил сталкер.

– Сутки. Но ещё дней пять выходить будет нельзя – пока вся вода не впитается и не испарится.

– Ненадёжна хибарка-то.

– Не бойся, путник. Дождь разъедает только живую органику. Даже дерево, должным образом высушенное, ему не одолеть. Так что спокойно ложись спать, не стоит пристально смотреть на этот пир смерти.

Глава 4.

Как и обещал старик, на следующий день разгул стихии закончился. Выглянувшее солнце окатило своими лучами удручающую картину: голые остовы деревьев с задранными вверх лапами-ветвями, толстый ковёр из слизи, покрывающий всё вокруг, ни единого клочка зелени. Трудно представить, что совсем недавно здесь всё полыхало жизнью.

– Как тут вообще что-то выживает, – проговорил поражённый Азиат. – Это просто невозможно, если время от времени природа напалмом вот так выжигает всю территорию.

– Не скажи, путник, – подал голос из своего угла дед. – Да, большинство растений погибло, но их семена, одетые в мёртвую оболочку, уже упали в землю. Вся та слизь, что образовалась из разложившихся растений и животных, является прекрасным удобрением. Неделя – и всё вокруг снова будет покрыто травой и цветами. Ядовитая вода намного легче обыкновенной, а потому всегда находится на поверхности. Испаряется она тоже первой, почти не причиняя вред тем, кто успел найти убежище в его недрах. У молодняка, который вот-вот появится, почти не будет взрослых соперников, готовых закусить кем-то неопытным и неосторожным – кроме разве что тех, что сумели найти убежище. Но и эти хитрецы, надышавшись ядовитыми парами, скоро умрут, превратившись в пищу для малышей.

– А сами малыши как сумели уцелеть?

– Здесь есть пещеры, в которых и откладываются будущие семена жизнь. Аномальный Дождь могут пережить лишь бусо, находящиеся под покровительством Дракона, да нэкомата. К тому же эта вода каким-то образом смывает ловушки, расставленные демонами.

– Ловушки?

– Ну да. Попадая в них, люди и животные гибнут почти всегда, редко кто спасается. Да и дары ками тоже растворяются. Потом они снова возникают сами по себе, но следующий дождь вновь их смывает. Кроме тех, конечно, которым повезло образоваться под крышей.

Сталкер задумался. Если перевести на обычный человеческий язык, то ловушки – это, скорее всего аномалии, а дары ками – артефакты. Тогда Аномальный Дождь – своеобразный аналог выбросов Чернобыльской Зоны. Догадки о том, для чего японцам понадобился некто, способный выжить в таких условиях, постепенно подтверждалась. Всё это возможно лишь при наличии одного пункта – если это и впрямь новая Зона. Но, чёрт возьми, почему они такие разные?! Или это специальное предложение для Японии – Зона с японским колоритом?

– Меня привезли сюда из Чернобыля. Слыхал о таком?

Старик сдержанно кивнул.

– Твои земляки наняли меня как спеца по выживанию в Зоне. Но эта Зона в корне отличается от той, здесь все мои знания теряют смысл.

– Не скажи! Они похожи, как две сестры, рожденные одной матерью, но вышедшие из чресл разных отцов. Да, тебе придётся заново учиться жить здесь – и в этом я тебе помогу – но твой собственный опыт будет тоже весьма полезен. И потом, лучше всё-таки иметь под рукой хоть кого-то, кто не понаслышке знает о жизни в Зоне, чем вовсе никого, не так ли?

– Но, я вижу, у них и собственные специалисты имеются.

–Ты прав. Раньше я даже сотрудничал с научным институтом здесь, в Зоне. Но потом ушёл.

– Почему?

– Мне не нравится, когда меня препарируют, – пожал плечами дед. Что ж, в этом Азиат был абсолютно с ним солидарен.

– Ты лучше вот что скажи мне, путник, – проговорил старик, внимательно глядя на своего собеседника. – Что думаешь делать, когда всё закончится, и не будет необходимости прятаться здесь?

– А что ты можешь мне посоветовать? – осторожно спросил сталкер.

– Ты попал сюда в очень удачное время. После дождя большинство хищников погибло, а те, что случайно остались – не опасны. Малыши ещё маленькие, больших неприятностей причинить не могут. Дары и ловушки смыл дождь. Первую неделю или две здесь почти безопасно. Я без помех и почти без риска могу проводить тебя в научный лагерь. Но есть и другой путь. Ты можешь остаться со мной. Тогда я научу тебя всему, что сам знаю о Стране Дракона, ты увидишь весь цикл жизни – от дождя до дождя. Уйти же сможешь в любой момент.

Азиат задумался. С одной стороны, у него как бы есть некоторые обязательства перед научниками – договор о найме был подписан ещё в вертолёте, его провожатые сразу связались со своим начальством и по всей форме отрапортовали о проделанной работе. Документы и контракт лежали в нагрудном кармане, в пластиковом непромокаемом конверте. С другой… Что мешает попристальней изучить место текущей дислокации с тем, чтобы стать ещё более ценным специалистом?

– Спасибо за предложение, дед. Я, пожалуй, задержусь тут у тебя.

Уроки выживания начались незамедлительно. Надо сказать, что педагогом японец был, что называется, от Бога. С каждым часом старик стал казаться бывшему разведчику всё более и более разумным – по крайней мере, в вопросах дальнейшего бытия. Он ничего не скрывал от своего подопечного, всё объяснял и показывал – по крайней мере, насколько это было возможно в пределах замкнутого пространства их убежища. Вскоре панибратски-равнодушное «дед» сменилось почтительным «учитель», а сквозь спокойно-претенциозное «путник» то и дело стало пробиваться умилительно-ласковое «малыш». Однако сталкера по-прежнему не покидала мысль, что японец либо что-то не договаривает, либо сильно преувеличивает. Хотя… Мудрено ли стать чуточку сумасшедшим, пережив собственную семью, живя в одиночестве и наблюдая вокруг все эти ужасы? Даже одиночество самого Азиата и вся та борьба за выживание на фоне жизни его Учителя казались просто сказкой. По крайней мере, живя в Чернобыле, сталкер всегда знал, что стоит ему выйти из схрона, как уже через полчаса (а то и раньше) он вполне может встретить человека. И даже сильно не обрадоваться этому.

Единственное, что импонировало бывшему разведчику – это то, что здешняя Зона не делала большого различия между собственными созданиями и человеком. Несладко приходилось всем. Чернобыльская Зона настырно стремилась подчинить человека себе, превратить его в монстра, лишить разума и воли, а если не удастся – то хотя бы жизни. Снорки, зомби… Раньше они были обычными людьми, а теперь вынуждены влачить такое полудохлое-полудикое существование. Нет, уж лучше сразу к праотца на вечный покой.

Все знания о Зоне, полученные в Чернобыле, постепенно летели в тартарары. Раньше Азиат, по крайней мере, точно знал – нельзя потреблять в пищу ничего, что долго живёт или произрастает в Зоне. Нельзя пить воду из природных источников. Всё вокруг заражено и съеданию не подлежит. Единственный источник питания – это бары с их консервами, крекерами и бутилированной водой. Правда, ходили ещё слухи о некоторых случаях людоедства, но это, скорее, исключения. Как говориться, кому что больше нравится. Но здесь баров не было, и еду приходилось добывать самому. Тут уж просто необходимо знать некоторые тонкости.

Во-первых, вода. Каппа, конечно, являлись не единственным её источником. Лучше всего, если удавалось найти кувшинку. По словам японца, этот цветок хранил в себе довольно много питьевой влаги. Но такие находки случались нечасто, да и сражаться за питьевую воду с местными аборигенами приходится, а пить хочется каждый день. В итоге у старика появилась бочка, дно которой устилали камни. Да не просто булыжники из ближайшего оврага, а минералы, поглощающие радиацию. Старик безбоязненно набирал воду из ближайшего водоёма и отстаивал её в этой самой бочке примерно в течение суток. И, конечно, кипячение – куда без него? «Лишь после Дождя воду набирать нельзя, – напутствовал японец. – В дождевой воде после Аномального Дождя и помимо радиации ядов хватает. Благо, они нестойкие, под действием солнечного света быстро распадаются и испаряются».

Во-вторых, еда. Вполне съедобны побеги деревьев, кроме, пожалуй, бамбука – у него другие функции. А вот большинство плодов, как это ни странно, несъедобны. Неплохими вкусовыми качествами обладают почти все животные, исключая всё тех же бусо и нэкомата (бусо слишком похож на человека, нэкомата слишком жёсткая и ядовитая). Правда, многих из них ещё нужно умудриться добыть, а потому главным источником пищи всё-таки являются каппа и кавадзу (как объяснил Учитель, кавадзу – это огромные лягушки). Ну и, конечно, рис (в Японии, как и в Китае, без него никуда). Хотя добыча этот продукт будет посложнее, чем любого, даже самого страшного зверя. Растят рис в буддийском храме где-то в глубине Зоны (никто самостоятельно ещё не смог этот храм отыскать), и только сами монахи решают, кого подкормить этими маленькими, но во всех отношениях замечательными зёрнышками. Единственное условие для желающих поесть – любая еда должна быть должным образом обработана огнём либо высушена на солнце.

Ну и, наконец, оружие. А куда без него? Хотя старик и утверждал, что он провёл все эти годы почти без оного средства выживания, вскормлённому другой Зоной Азиату было всё-таки спокойней, когда его руки либо мешок отягощает нечто, способное защитить или напугать. Как выяснилось, Фукусимская Зона отчуждения была намного более закрытой территорией, нежели Чернобыльская. По периметру постоянно курсировали отряды внутренних войск (Учитель называл их самураями), которые отлавливали и выдворяли из Зоны авантюристов всех мастей. В основном это были подданные других стран – японцы, как известно, законопослушные граждане. К тому же, большинство местного населения просто панически боится радиации. Даже научно-исследовательские лаборатории находились у самой границы Зоны. Для таких предосторожностей были весьма серьёзные причины. Во-первых, губительные погодные условия, во-вторых, зловещие мутанты и радиация. Третья причина оказалось не совсем понятна: из живых людей некий Гений делает бусо.

– А ещё души умерших здесь людей питают жизненные силы Дракона, – почти шёпотом благоговейно поведал японец страшную тайну Факусимы.

В общем, всё это делало добычу нормального человеческого оружия делом почти безнадёжным: человекоподобным бусо оружие не нужно, самураи своё не отдадут по доброй воле, действующих баров нет. Однако ситуация отнюдь не была безнадёжной: кое-что для человека, способного пользоваться своими руками и головой, заготовила матушка-природа, до безобразия изменившаяся под действием радиации. Эти маленькие тайны своего места обитания старик обещал показать своему ученику, едва только окружающий мир оправится от нашествия безжалостной стихии.

– Скажи хотя бы, как ты спас меня от той тигровой рыбы, что напала на меня в первый день пребывания здесь.

– Видишь ли, у ситяхоко очень тонкий слух, – хитро усмехнулся дед. – Громкие и резкие звуки для него невыносимы.

– То есть при нападении ситяхоко достаточно погромче заорать – и всё?

– Не так это просто. У тебя разве не закружилась голова перед его нападением?

– Ну и что? Я ведь как раз перед этим дар схватил.

Старик покачал головой.

– Это ситяхоко нанёс тебе удар прямо в мозг. Он так охотится.

Это был один из уроков, преподанный учителем своему ученику. Всё, что говорил японец, сталкер впитывал, словно губка, прекрасно понимая: от того, насколько его слова усвоятся, улягутся в голове, напрямую зависит, сколько сам Азиат ещё сумеет прожить. Эх, жаль ПДА покоится на дне, так порой хотелось вести записи!