Текст книги "CUBA LIBRE!"

Мы снова углубились в улочки, которые, к моей радости, становились чуть более ухоженными. Я заметила, что на пути стали появляться кафешки и туристы. Жизнь определенно налаживалась!

– О! – сказала я обрадованно, показывая на красивую архитектурную постройку, увенчанную флюгером. – Узнаю это здание! Я его на этикетках рома «Гавана Клаб» видела. Тьфу ты, опять ром!

– Точно! Флюгер называется Гиральдилла, а здание – дворец капитанов-генералов Гаваны. Когда-то тут заседало правительство острова. Мы сейчас на одной из старейших площадей города – Армас. Здесь когда-то стояла церковь, но вместе с испанским кораблем она была сожжена молнией.

– А почему на флюгере женщина? – спросила я, присмотревшись.

– О, это знаменитая женщина, она считается хранительницей Гаваны. Ее звали донна Инеса де Бобадилья. Она заменила на посту губернатора Кубы своего мужа, когда тот отправился в военный поход. Очень романтическая история! Супруги любили друг друга и часто писали нежные письма. Потом губернатор погиб, а его письма все продолжали приходить, и донна Инесса, вопреки всему, не верила в смерть мужа.

– А ты хорошо знаешь историю Гаваны! – удивилась я.

– У нас иногда проходят конкурсы, кто лучше знает наш город, они не совсем официальные… Но я несколько раз побеждал на них! Мне очень интересна история, культура, я стараюсь много читать. Мы сейчас на улице Эмперадо. Хочешь, заглянем в «Бодегита дель Медио»? Обычно все туристы хотят там выпить «Мохито».

Я взглянула на скромную небольшую вывеску впереди. Можно было бы пройти мимо – и не заметить!

– Там, кажется, Хэмингуэй любил бывать? – припомнила я, когда мы входили. – Бар именно этим знаменит?

– Да, старина Хэм действительно жил тут неподалеку, в отеле «Амбос Мундос». Тут пил «Мохито», во «Флоридите» – «Дайкири». Да и в казино нередко заглядывал. Раньше это местечко называлось «ля Каса Мартинес», хотя теперь об этом вряд ли кто-то помнит. Кстати, тут сейчас можно и поесть, но туристы приходят только ради «Мохито».

– А почему Хэмингуэй любил Кубу?

– Наверно, она была близка ему по духу, – пожал плечами Даниэль. – Бывает такое чувство, как любовь с первого взгляда. Он приехал сюда впервые в 1932, а потом возвращался снова и снова. Сам говорил, что ему тут пишется легко. Обстановочка у нас такая, что для него оказалась очень уж творческой! Да и порыбачить старик не дурак был – предпочитал марлинов. После победы революции Хэм и Фидель вместе их ловили на всекубинском чемпионате!

– Да, об этом роман «Старик и море»… Противостояние человека и стихии! Мне очень нравится.

– Всем на Кубе известно, что прототип героя жил неподалеку от Гаваны, в городке Кохимар. Жители все и дом его знают, и к потомкам с уважением относятся, – сказал Даниэль. – Даже памятник писателю в Кохимаре такой же поставили, как в знаменитой «Флоридите». Сами жители собирали и металл на него, и деньги! Там легенды ходят, как он любил разговаривать с рыбаками, выпивать с ними… Никто так не пил, как Хэм: он смело мешал коктейли, вино и крепкие напитки, за что его тоже уважали. Хороший человек был, простой, поэтому и дружил с кубинцами. Многие европейцы, да и вы, русские совсем не такие. Кубинцы любят открытых людей, без задних мыслей и недомолвок!

Бар был забит до отказа, но свободный столик нашелся. Даниэль заказал нам по знаменитому коктейлю.

– Цены заоблачные! – предупредил он. – Кубинцы тут – редкие гости.

– Но место-то знаменитое! – рассмеялась я в ответ.

– Тут еще работает дедок, который, как говорят, «Мохито» самому Хэмингуэю подавал. Но его сервис вон за тем столиком стоит дорого – порядка сотни баксов. Да и не уверен я в правдивости этой байки…

Я с любопытством оглядывалась. В двухэтажном баре было шумно и полно иностранцев. Стены заведения были увешаны фотографиями знаменитостей, разрисованы и расписаны благодарственными автографами. Маленький музей – да и только!

– В «Бодегите» на самом деле любил бывать не только старик Хэм! – сообщил Даниэль, когда нам принесли запотевшие бокалы с мохито. – Смотри, вот автографы Алехо Карпентьера, Николаса Гильена, даже Джейн Фонда с Тэдом Тернером, Фрэнсис Форд Коппола, Бриджит Бардо и Пьер Ришар в «Бодегите» в разные времена отметились! Только сейчас, мне кажется, тут снова слишком много туристов…

– Да, коктейли действительно не самые дешевые! – добавила я, заглянув в счет. – Хотя, смотря с чем сравнивать! Если с Москвой… А на вкус – ничего особенного, если честно!

Даниэль улыбнулся лукаво. Мы снова вышли на улицу и двинулись в сторону «центра», как анонсировал мой гид.

– А сейчас мы по главной улице города Пасео-дель-Прадо выйдем к мемориалу «Гранма». Говорят, этот бульвар очень похож на барселонскую улицу Рамбла.

– «Гранма»? – удивилась я и стала соображать. – «Бабушка»? Это тот самый корабль, на котором Фидель и другие революционеры приплыли Кубу освобождать?

– Именно! Хотя «корабль» – это сильное название. Ты все поймешь, взглянув только на это суденышко! Я сколько хожу вокруг, никак не верю, что там восемьдесят человек поместилось! И как оно в шторм сразу не утонуло! Наверно, боги помогли.

– Или выпивка! Так у нас говорят, – засмеялась я.

Мы шли по знаменитой гаванской улице. Время от времени мне казалось, что передо мной – старый Мадрид. Похожие дома в староиспанском стиле с высокими узорными балкончиками, узкие окна. Середина бульвара вымощена цветными плитками.

– На Пасео-дель-Прадо обычно проходят гаванские карнавалы. А еще любят гулять местные жители и туристы, – сообщил Даниэль. – А вот и мемориал, одно из культовых мест революции!

Старушка – «Гранма», совершившая на старости лет свое самое громкое путешествие, прославившее ее в веках, гордо стояла в стеклянном саркофаге под круглосуточной охраной солдат. Почти как Ленин в мавзолее! Я хмыкнула. Меня просто распирало поспрашивать Даниэля про хитросплетения современной кубинской политики, отношения кубинцев к Фиделю, Раулю, но я решила подождать еще немного, чтобы сначала осторожно попытаться понять, а что думает по этому поводу Даниэль.

Мы дошли до местного Капитолия. Мне захотелось обойти его, чтобы получше рассмотреть с разных сторон.

– Он что, точная копия вашингтонского? – с любопытством спросила я. – Выглядит, как будто один в один!

– Да, копия, только уменьшенная. Построен во времена Мачадо. В мире всего два Капитолия! – с гордостью сообщил мой друг.

– Наверно, там сейчас заседает ваше правительство или парламент? – предположила я.

– Да, сенат там на самом деле заседал, но сейчас здание занимает Министерство науки, техники и экологии Кубы, Национальная научно-техническая библиотека и Музей Истории. Внутри, кстати, расположена знаменитая статуя Республики. Среди скульптур, находящихся в закрытом помещении, она в тройке самых больших, уступает только статуе Будды в Японии и Мемориалу Линкольна в Вашингтоне. Она была создана итальянским художником Анджело Цанели. Тут же находится нулевая отметка расстояний на Кубе, отмеченная редким бриллиантом, который когда-то принадлежал вашему царю Николаю II!

– Чего только не бывает! – пожала я плечами. – А это кто такие?

Мое внимание привлекло несколько групп, которые совершали странные телодвижения, отдаленно напоминающие восточные единоборства.

– Сейчас на лужайке перед Капитолием собираются дзюдоисты, ушуисты – тренируются ребята, движения отрабатывают. Есть детские кружки, есть – взрослые. Короче, спортивные занятия на свежем воздухе, ничего необычного, – сообщил мой гид с таким видом словно все происходящее наблюдалось не у стен уникального строения, а на школьной спортплощадке.

Я с любопытством озиралась вокруг. Когда мы покидали Старую Гавану, у меня было ощущение, что мы вот-вот попадем в привычный суетливый европейский город с его высокими домами, супермаркетами, офисами.

Ничего подобного! Вокруг Капитолия стояли те же колониальные постройки, в большей или меньшей степени разрушенные. На обшарпанных балконах сидели люди, задумчиво уставившись в пространство. Обрушившиеся этажи некоторых зданий напоминали сгнившие зубы во рту старика. Странное ощущение от наблюдений… Как будто город только-только приходит в себя, оживает после недавних тяжелых уличных боев.

Жара между тем наступала на столицу Острова Свободы, я только порадовалась, что прихватила с собой широкополую шляпку, прикрывающую лицо. Дышать было очень тяжело: загазованность в Гаване примерно такая же, как в Москве, притом, что машин во много раз меньше. Чудеса!

– А теперь мы отправимся на кладбище Колон. Это знаменитое мемориальное кладбище! – тоном, не терпящим возражений, сообщил мне Даниэль. – И оно – действующее.

– Ну, хорошо… – неуверенно согласилась я. – Давненько по таким местам не прогуливалась! А почему именно туда?

Мой спутник взглянул на часы.

– Просто через час с четвертью там состоится повторная эксгумация останков моего дяди, мама просила быть! – спокойно сказал он. Я усмехнулась и сочла шутку не слишком удачной. Но я пока не очень хорошо ориентировалась в местном юморе.

– Пс-с-с! – свистнул мой друг велорикшу, и мы покатились в сторону Колона. На дороге была причудливая смесь старинных легковых авто, автобусов, разнокалиберных грузовиков американского советского, изредка французского производства, велосипедистов и велорикш.

– А это что еще за чудище? – спросила я, показав на горбатый гибрид огромного грузовика и автобуса.

– Это метробус! – буднично сообщил Даниэль. – Он построен на базе старого советского тягача. На нем, кажется, раньше такие здоровые ракеты перевозили. Мы называем его «верблюд», поскольку у него два горба. А еще их называют «субботними автобусами»!

– Почему «субботними»? Они разве только по субботам ездят? Так сегодня, вроде, понедельник.

– Да, ездят они каждый день! – улыбнулся мой спутник. – Просто на Кубе по субботам всегда показывали западные фильмы. Ну, там ужастики или мелодрамы. Кубинские умельцы же всегда фильмы с американских спутников воровали. А перед такими фильмами писали, что в них присутствуют секс, нецензурная лексика и насилие. Так вот, в этих автобусах с лихвой и того, и другого, и третьего. Людей же полно, они там еле дышат, такая давка… Поэтому автобусы и «субботние»!

Я хихикнула – довольно остроумный народ! Даниэль оглянулся по сторонам.

– Почти приехали! Скоро уже Сементеро-дель-Колон!

– А почему дель Колон? – удивилась я. – Разве там был похоронен Христофор Колумб?

– Нет, кладбище просто названо в его честь. Сюда планировалось переместить останки первооткрывателя из собора Гаваны. Ты, кстати, имей в виду, что называя его Христофором, ты повторяешь легенду, которую он сам придумал. Его настоящее имя – Кристобаль Колон. Но во время плаваний он себя начал величать Христофором, то есть – несущим Христа, ни больше – ни меньше!

– Ничего себе – миссионер! – присвистнула я.

– А то! Колумб сам не свой был до мифов вокруг своей персоны. Перед выходом в плавание ему даже был присвоен низший францисканский чин, так что свет христианства он нес на новые земли, вроде бы, с полным моральным правом! Хотя на самом деле он занимался поиском новых богатств для испанской короны. А с его останками тут вообще такая была свистопляска! Не позавидуешь!

– Я что-то припоминаю… Их, кажется, с Кубы куда-то увезли?

– Все было не так-то просто! – расхохотался Даниэль. – Старина Колумб и после смерти продолжил увлекательные путешествия по миру! Как известно, он скончался в бедности и отчаянии в 1506 году в Испании, в Вальядолиде. Через несколько лет его тело перевезли в Севилью, а оттуда в 1544 году – в Санто-Доминго, на открытый им в 1492 году остров Испаньола. А еще через пару столетий, после разделения острова на Сан-Доминго и Гаити, останки бедняги перезахоронили на Кубе в связи с тем, что испанские войска оставили Испаньолу. А с Кубы в 1898 году испанцы возвратили останки Колумба назад в Севилью.

– Да уж, путешественник-мореплаватель! – покачала головой я. – Кстати, ты не знаешь, а кто финансировал его экспедиции? Ведь недешевое по тем временам удовольствие было!

– Видишь ли, был расчет, что новые земли и их богатства перекроют любые расходы! По поводу изначального финансирования экспедиций есть разные мнения. Говорят, в те времена Колумбу было нужно два миллиона. Так вот, один ему вроде бы дали генуэзцы, а второй – королева Изабелла, с которой его связывали очень дружеские отношения. Моя сестра Леа говорит, это были деньги, отобранные у евреев. В те времена как раз начинались гонения в Европе. Но я точно не знаю. Говорят, королева Изабелла была сама не своя до золота, и Колумб сумел убедить ее, что его экспедиция точно добудет несметные сокровища! А потом слал необыкновенно напыщенные и красочные отчеты по поводу увиденного на новых землях, где, на самом деле, были тогда только дикие берега, полуголые индейцы-туземцы и колючий кустарник!

– Скажи, а что, вся команда была такая же фанатичная, как этот неутомимый искатель? Расстояние то они прошли немалое…

– В первой экспедиции команда была – просто сборная солянка! – махнул рукой Даниэль. – Кого в ней только не было! И евреи, и баски, и беглецы всех мастей! Конечно, моряки были недовольны: они-то не были посвящены в детали экспедиции. Вот и зрели среди команд, измотанных долгим плаванием, заговоры. Кораблей было несколько, с капитанами у него тоже не все ровно было. Например, капитан Мартин Алонсо очень критично относился к действиям Колумба. А тому – все нипочем! Ты бы только знала, какое самомнение было у командора Христофора – только позавидовать! Он себя называл и Главным Адмиралом Моря, и Вице-Королем, и еще, черте как! Ему на команду наплевать было, по большому счету. А вот местные его называли по-другому, например, инквизитором. И спасло его от неминуемой кровавой расправы, в конце концов, то, что в самый острый момент экспедиция пришла к островам, не зря первый открытый остров был назван Сан-Сальвадором – Спасителем! Однако, не повезло герою: после своей последней экспедиции он был доставлен в Испанию в кандалах, сокровища инков и майя испанцы нашли уже после его смерти. А сын Колумба стал губернатором Сан-Доминго на открытой отцом Испаньоле. У писателя Алехо Карпентьера в романе образ Колумба очень ярко и образно прописан, как будто этот моряк застрял между миров, потерпел свое душевное кораблекрушение.

– Действительно, сильный образ! Да и Колумб – персонаж неоднозначный! – согласилась я, хотя услышала о нем впервые от кубинского друга.

– Кстати, ты знаешь, что Карпентьер по матери наполовину русский? – неожиданно спросил Даниэль. – Может быть, поэтому у него так много глубокой философии и психологии в романах? Как думаешь?

– Честно говоря, не слышала об этом никогда, – устыдилась я. – У нас в последнее время вообще мало о кубинской литературе говорят.

– А еще он был дальним родственником вашего известного поэта начала прошлого века… – мой спутник задумался. – Такого, с красивой французской фамилией… Иван мне его стихи читал по-русски. Похожи на музыку – звонкие, переливные, напевные.

– Бальмонта что ли? – удивилась я такой тонкости восприятия, и порадовалась за себя, случайно угадавшую слово из кроссворда.

– Точно! Я и забыл.

– Пожалуй, почитаю Карпентьера! – воскликнула я. – Все это неожиданно. Но ты мне не дорассказал, упокоился-то этот первооткрыватель в итоге все-таки в Севилье? Или нет?

– Если бы все было так просто! Нет однозначного ответа! Теперь целый спор вокруг захоронений Колумба идет! Некоторые говорят, что его останки частично в Севилье, частично – в Санто-Доминго! Я читал, ученые даже проводили генетические экспертизы… Это Колумбу такое наказание свыше! – резюмировал Даниэль. – За то, что индейцев порубил и рабству дорогу открыл! Даже прагматичная и жестокая королева Изабелла посчитала, что работорговля – против любых религиозных заповедей и приказала закрыть невольничий рынок в Севилье. А Колумб считал работорговлю делом новым и перспективным, которое гораздо прибыльнее торговли золотом. Вот теперь покоя и не находит. Однако мы приехали.

Около кладбища было достаточно оживленно. Широкие ворота вели в смиренное царство мертвых, где на аллеях стояли красивые мраморные ангелы.

– Кладбище и вход в него, кстати, проектировал знаменитый архитектор Каликсто де Лойра, обрати внимание! Был целый конкурс по поводу дизайна Сементеро-дель-Колон! «Население» кладбища сегодня вполне сопоставимо с числом жителей Гаваны! Тут похоронено много знаменитых людей. Отец и мать великого Хосе Марти тоже на этом кладбище, – сказал Даниэль. – Ну что, ты со мной или в окрестностях погуляешь?

– С тобой! Хоть и не люблю я кладбища, но мне интересно! – я боязливо обернулась, и мы двинулись налево, в дальний кладбищенский угол. – И все же, куда мы идем?

– Я же тебе объяснил, маме прислали открытку, что сегодня повторная эксгумация останков моего дяди. Предыдущая была два года назад, но тогда он еще не разложился до конца, и пришлось еще на два года его замуровывать…

Улыбка стала медленно сползать с моего лица. Я потрясла моего спутника за рукав.

– Подожди. Ты что, шутишь так или говоришь серьезно? Черный юмор такой, да?

– Ничего подобного, все очень серьезно! – пожал плечами Даниэль. – Процедура эксгумации не из приятных, конечно, но куда деваться. Видишь, там впереди народ толпится и гробы достают. Нам туда!

– Я тебя, пожалуй, тут подожду, – заявила я, резко останавливаясь.

– Как хочешь!

Я стала нервно прогуливаться между роскошными старинными надгробиями. Прекрасные мраморные статуи, сиявшие в солнечных лучах, казались необыкновенными, располагавшими к возвышенным размышлениям о бренности мира и высших ценностях. Это кладбище похоже на музей скульптуры под открытым небом!..

Эксгумация? Чушь какая. У меня не проходило ощущение, что я стала объектом неудачного, даже жестокого, розыгрыша. В этот момент, задрав голову и заглядевшись на очередного печального ангела, я обо что-то споткнулась, и правая нога у меня поехала вперед, как на катке. Глянула под ноги – и подпрыгнула, взвизгнула, побежала прочь, что духу было. Все дело в том, что я наступила в чей-то открытый гроб, который уже явно использовался по прямому назначению. И в нем даже лежало полусгнившее тряпье.

Усилием воли я остановилась, подавила брезгливость и внимательно осмотрела аллейку. Около нескольких могил стояли совершенно одинаковые открытые коричневые гробики. Похоже, с эксгумацией меня действительно не дурили!

Минут через пять подошел Даниэль.

– Хорошо, что быстро. На этот раз все удачно прошло! Вечером расскажу маме.

– Что все значит? – потребовала объяснений я.

– А почему ты такая взъерошенная?

Я вкратце изложила мои приключения со злополучным гробом. Даниэль хохотал, держась за живот.

– Ничего смешного! – обиделась я. – Я чуть концы со страху не отдала!

– Нашла чего бояться! Подумаешь – старый гроб! Тут каждый день таких несколько десятков выволакивают!

– Но логика-то в чем? – недоумевала я.

– Смотри, – сказал парень, – большинство надгробий прикрыто тяжелыми бетонными крышками. Знаешь, почему?

– Нет!

– У нас на Колоне просто не хоронят покойников в землю, как у вас. Климат не тот, денег нет, да и пространства маловато. В земле сооружены специальные бетонные ниши. Туда один на другой ставят по восемь гробов. В день бывает примерно пятьдесят покойников. Потом крышку надгробия задвигают. Хочешь посмотреть, как все это выглядит?

– Да ни за что! – отшатнулась я. – И дальше…

– Проходит два года. Родственников приглашают на эксгумацию, крышку отодвигают, по очереди вынимают гробы… Потом из них достают останки и помещают в специальную коробочку. Коробочку замуровывают в стену. Вон там, дальше, целая стена такая. И мой дядя сегодня там тоже, наконец, оказался. Надо платить по песо в год, чтобы коробочка оставалась в стене, иначе ее перенесут в общую могилу, в cамый дальний край кладбища.

– А почему эксгумация-то была повторная? – не унималась я.

– А просто дядя болел долго, лекарства пил… Недоразложился за два года, короче. Вот его снова под землю и отправили. А мама второй раз на эксгумацию идти отказалась. Она у нас чувствительная! Хотя тут просто относятся к рождению и смерти, даже смеются над некоторыми явлениями. Мне очень нравится фильм «Смерть бюрократа», где показано, какие административные злоключения человек, бывший бюрократом при жизни, вынужден пройти после смерти. Поскольку отсутствие бумаг не позволяет признать его умершим! Нечастая удачная сатира на кубинскую действительность!

Мы шли по кладбищенской дорожке в историческую часть кладбища.

– Смотри! Это знаменитая могила, очень романтическая! – вдруг остановился Даниэль. – Сюда специально приезжают, о любви попросить. Здесь похоронены влюбленные – Маргарита и Модесто.

Я вгляделась в даты на надгробной плите. Маргарита прожила тридцать девять лет, а ее возлюбленный пережил ее почти на двадцать.

– После ее смерти он писал ей письма, признавался в любви. Еще при жизни они решили, что хотят быть похороненными вместе!

– Они были муж и жена?

– Нет. Это была высокая платоническая любовь!.. На плите, видишь, выбиты отрывки из писем.

– А это чьи склепы? – покосилась я на высокие, явно относительно современные постройки, больше напоминающие панельные домики.

– Тут похоронены пожарники. А там – электрики. В смысле, там замурованы коробочки с их останками.

– Те, кто при исполнении погиб?

– Не только. Все, кто профессионально работал в этой сфере.

– А кто оплачивает похороны? – спросила я. – И дорого ли это у вас сейчас стоит?

– Похороны целиком берет на себя государство. В день смерти тело увозят, предоставляют гроб, родственникам самим надо только венки купить. И цветы. Вот в этой церковке покойников отпевают…

– Я хочу зайти!

Внутри шел ремонт, тем не менее, священник оказался на месте. Я испуганно посмотрела на железные коляски на колесиках – на них явно перевозили гробы.

Они поговорили о чем-то с Даниэлем, и священник подошел ко мне, жизнерадостно поздоровался.

– Добро пожаловать к нам на кладбище! Правда, оно великолепно? А это очень старая церковь, – сказал он, – все первые захоронения находятся тоже поблизости. Но недавно у нас произошла беда. Я стоял вот тут, около порога. Как раз должны были подвезти трех покойников. И тут началась страшная гроза! Молния ударила через стекло прямо в центр церкви, где я обычно стою. От этого треснул даже мраморный пол. Вы только посмотрите!

Действительно, среди серых мраморных плит зияла здоровенная выбоина, как будто по полу долбанули снарядом. А по стене, от окна, пошла глубокая трещина.

– Наверно, это знак? – предположила я. – Я такое в Иерусалиме видела… На входе в Храм Гроба Господня. Только там история другая.

– Возможно… – не стал спорить священник. И радушно так продолжил, – Меня зовут Хесус.

– Подходящее имя! – съязвила я про себя и широко улыбнулась ему в ответ.

– Тут неподалеку от церкви есть несколько интересных могил, пойдем, я тебе покажу! – сказал Даниэль, распрощавшись со священником. – Вот довольно старый склеп, это единственная на кладбище могила, где покойник похоронен стоя!

– Почему стоя? – удивилась я.

– История говорит, что похороненный тут был сначала очень беден, но сумел удачно жениться на дочери сенатора, после чего стал богат и влиятелен. У нас есть поговорка про людей, которые родились стоя, что означает, что они всего добиваются. Вот его и похоронили стоя! Живая иллюстрация справедливости народной мудрости!

– А народ у вас ничего, юморной! – рассмеялась я.

– Что правда – то правда. Живем мы бедно, но весело! – кивнул Даниэль.

– А почему та могила, со статуей женщины с ребенком на руках, украшена цветами и так много народу? Не очередная эксгумация происходит, я надеюсь?

– Нет! – махнул рукой Даниэль. – Это Чудотворица, Милагроса, местная покровительница беременности и деторождения, так считается. К ней люди приезжают со всей страны помолиться. История была такая: похоронили однажды беременную женщину, а когда вскрыли гроб через два года – оказалось, у нее на груди дитя. Теперь ее просят об избавлении от недугов, о рождении здоровых детишек. А когда молитвы бывают услышаны, и люди исцеляются, они приносят живые цветы.

– Судя по количеству цветов, исцеленных немало!

– На кладбище Колон, да, наверно, как на любом другом кладбище мира, полно разных историй. Вот могила, которая в простонародье зовется «могилой собачки». Когда хозяйка Жаннетт умерла, пес пришел на кладбище и лежал на могиле, пока не умер. В итоге, собачку Ринти из уважения к преданности похоронили с хозяйкой. А вот могила заядлой доминошницы. Она умерла от инфаркта, когда в пух и прах проигралась. С ее могилы игроки периодически таскают, в качестве амулетов, на счастье каменные доминошки…А они как ты видишь немаленького размера!

– А где похоронены бывшие президенты Кубы? Тоже здесь? Мачадо, например?

– Тихо ты! – шикнул на меня Даниэль и покосился на охранника. – Мачадо точно похоронен тут, но где его могила – не знают даже те, кто на кладбище работает. Я специально разговаривал, спрашивал. Он для современных властей самый кровавый и самый запрещенный. Несколько президентов и их родственников лежат в той стороне кладбища, но лучше мы туда не пойдем. Еще тут большой некрополь революционеров, а отдельно – высокопоставленных членов партии… Там всегда охрана!

– А это мне не сильно-то и интересно! – пожала я плечами, невольно вспомнив про своего до невозможности высокопоставленного члена, брошенного мною в запале у отельного бассейна. – Ну что, движемся к выходу?

– Да, пожалуй…

– А это еще что такое? – я показала моему спутнику на большой полиэтиленовый пакет, весь облепленный мухами. – Расчлененка? Недозахороненные останки?

– Брухерия, – зевнув, ответил мой спутник. – Колдовство. «Палочники»» зарезали очередного петуха или кролика, бросили на кладбище. Обычное дело! Лучше не трогать, все же.

– Шутишь? Еще чего не хватало! Ничего себе, сюрпризы… – сказала я, ровным счетом ничего не понимая ни в его спокойствии, ни в палочниках, ни в брухерии, но на всякий случай старательно обходя зловонный мешок. – Колдовство! Надо же! У вас что, тоже верят во всю эту билиберду?

Даниэль посмотрел на меня немного странно.

– Знаешь, ты лучше на эту тему с другими людьми поговоришь, если тебе интересно! Я тебя познакомлю.

– Пойдем, съедим чего-нибудь, – сказала я, когда мы вышли с кладбища и двинулись пешком в сторону центра города. Аппетит просыпался по мере удаления от кладбища. – Я устала и проголодалась. Неслабые стрессы для девичьего организма!

– Я не против!

Мы уселись в небольшой закусочной типа фаст-фуд. Никаких международных опознаваемых брендов в заведении не было, но продовольственная корзина выглядела примерно так же, как в любой кафешке такого рода: курица фри, картошка, гамбургеры, софт-дринки. Только сильно дешевле, чем в Европе.

– Считается, что цены тут довольно высокие, – сказал между тем Даниэль. – Простые кубинцы нечасто появляются в таких заведениях.

– Не волнуйся, я плачу. Ты провел мне классную экскурсию!

– Правда? – по-детски обрадовался Даниэль. – Тебе понравилось? Здорово!

Мы поели и двинулись дальше.

– Сейчас я познакомлю тебя с моей сестрой Леа, эту ночь ты переночуешь у нее, чтобы тебе было нескучно! – сказал мой спутник. – У меня допоздна занятия музыкой. А ночью я играю в баре. Завтра мы встретимся, и я покажу тебе еще кое-что интересное.

* * *

С Леа мы встретились около здания гаванского университета.

– Моя сестра получает тут степень кандидата наук, – с гордостью сказал Даниэль. – Ей еще год учиться.

Леа была красивая, меднокожая мулатка лет тридцати с длинными вьющимися волосами, собранными в высокий хвост. Она мне сразу понравилась. В джинсах и футболке, с прекрасной стройной фигурой, она была очень похожа на европейку африканского происхождения. Таких красоток можно встретить в Лондоне или Париже.

– Все, оставляю вас наедине и удаляюсь! А то опоздаю! – поспешно сообщил Даниэль, чмокнул меня в обе щеки и исчез.

– Я сейчас иду в синагогу, на вечернюю службу, – неожиданно заявила Леа. – Пойдем вместе. Думаю, тебе будет интересно! Даниэль никогда не ходит… И мама не ходит, хотя наш дедушка Мигель до последнего дня ходил.

– А почему в синагогу? – удивилась я. – Ты разве еврейка? Я и не думала, что на Кубе есть евреи!

– Даниэль тебе не сказал? Наша мать Лючия – кубинская еврейка, – поделилась Леа. – Старший брат Иван – от русского отца. А сейчас Лючия замужем за известным бабалао из племени йоруба… Так что у нас с братьями много кровей намешано. Впрочем, как и у всех на Кубе.

– Замужем за кем, извини?

– За бабалао! Колдуном высокого посвящения, последователем африканского культа йоруба, – буднично сообщила Леа. – В переводе с их языка бабалао – «отец тайны».

– А ты замужем?

– Пока нет! Мой бойфренд Алекс – тоже немного еврей, но только по отцу. Это у нас не считается. Ему предстоит гиюр, принятие иудаизма. После этого он будет считаться настоящим евреем. А вообще представителей народа Книги на Кубе сейчас немного – примерно полторы тысячи, большинство живет в Гаване. Раньше было гораздо больше, только уехали все.

– А синагога тут одна? – полюбопытствовала я.

– Нет, в Гаване их сохранилось три. Но наша – самая крупная, в ней еще находится большая библиотека и общинный центр. Мы собираемся там на праздники. Тогда наши друзья-евреи из благотворительных организаций Канады и других стран присылают нам кошерную еду и религиозные принадлежности. К Песаху приходит целый контейнер мацы!

Мы подошли к замечательно отремонтированному, почти игрушечному на общем фоне зданию синагоги «Бет Шалом» в центре Гаваны. На широких белых дверях сверкали барельефы всех колен Израилевых. Символы не вполне понятные, но какие красивые!

– А меня пустят? – заволновалась я.

– Не волнуйся, у нас всех пускают! Это консервативная синагога.

Мы прошли в синагогу и сели на скамейки на первом этаже.

– У вас что, мужчины и женщины вместе сидят? – изумилась я. – Женщины разве не должны подниматься и сидеть этажом выше? Я слышала, у евреев так обычно бывает…

– Да, – пожала плечами Леа, – раньше это была ортодоксальная синагога, теперь – консервативная. На втором этаже сейчас комнаты для занятий. А мужчины и женщины во время служб сидят вместе на первом этаже. У нас это считается нормальным.

– А где же раввин? – спросила я. По моему примитивному представлению, на еврейской службе должен был обязательно быть седовласый ребе в кипе.

– У нас нет раввинов, – развела руками девушка. – Только хазаны. Семейная пара – приезжают по линии еврейских организаций на два года. А для особо важных ритуалов приглашаются раввины из Аргентины. На Кубе невозможно содержать своего раввина – слишком дорого…