Текст книги "CUBA LIBRE!"

За ужином в ресторане Виталия тоже все раздражало: невозможность найти на шведском столе нормальных красных помидоров и зеленых листьев салата, медлительность официанток, которые смотрели на него коровьими влажными глазами, демонстрировали невзначай вылезающие нескромно из-под юбки синтетические кружевные панталоны, но не торопились принести выпить…

– Ты помнишь, что завтра пять лет нашей встрече, и мы здесь именно поэтому? – спросила я, раззадоренная красным кубинским вином, желая поднять любимому настроение.

– Конечно, помню. Как такое забудешь! – криво усмехнулся Бобровский.

– Будут сюрпризы? Может, пройдемся на яхте под закат?

– Терпеть не могу яхты! – сморщился мой спутник. – Меня от них мутит. Лучше съездим в «Тропикану», поглазеем на местных телок. Они, говорят, классно зажигают!

– Ладно, я не против, в принципе, – пожала плечами я, немного обиженно. – Хотя я бы предпочла провести этот вечер только с тобой. Он очень важен для нас, то есть – для меня! А для тебя – важен?

– Несомненно! В общем, пойду я, посижу в баре, гамбургер нормальный съем, – заторопился сразу Виталий. – Насчет «Тропиканы» с мужиками перетру заодно. Может, в карты поиграем. Надоела мне уже твоя Куба! Ты тут развлекись сама как-нибудь.

– Ладно! – постаралась снова скрыть обиду я, предчувствуя одинокий печальный вечер.

Виталий, покачиваясь, удалился в бар, я еще какое-то время поборолась с желанием показательно разрыдаться, поковырялась в злосчастных макаронах, которые при некоторых усилиях хоть как-то можно было запихнуть в себя, в отличие от всего остального. Мне стало грустно, в номер идти не хотелось. От этой поездки я ожидала чего-то совсем другого – меня душило разочарование.

Я двинулась в лобби, где вечерами, как я уже знала, проходили концерты местных исполнителей. В этот вечер симпатичный темнокожий мальчик лет двадцати пяти с фигурой Аполлона играл на фортепиано. На нем была свободная белая рубашка и темные брюки. Когда он музицировал, кисти рук как будто существовали отдельно от исполнителя, то носились по клавиатуре с сумасшедшей скоростью, то замирали на взлете… При этом не было никаких нот, музыкант темпераментно играл по памяти, ловко жонглируя мелодиями разных лет и народов, импровизировал. После каждой композиции слушатели взрывались восторженными аплодисментами.

Мальчик отвечал интеллигентным полунаклоном головы и ослепительно улыбался направо и налево. Я слушала его игру, рассеянно теребя пальцами веточку мяты из давно допитого «Мохито». Неожиданно закончив играть, музыкант подсел ко мне за столик. Сюрприз! Я улыбнулась, но немного напряглась, не зная, как себя вести. Наверно, я должна заказать ему выпить? Или это способ познакомиться? Просто ко мне никогда в ресторанах еще не подсаживались музыканты. Я растерялась.

– Привет! – сказал между тем паренек очень доброжелательно по-английски. – Вы в порядке?

– Привет, – ответила я, продолжая смущаться. – Да, все отлично. Хотите выпить? Я закажу…

– Да я сам попрошу девчонок чего-нибудь мне принести! Просто Вы показались мне немного грустной, я решил поболтать с вами минутку, – улыбнулся он. – Не грустите! Вы же на Кубе! Это остров, где праздник и веселье круглый год! Кстати, меня Даниэль зовут.

– А я – Вероника.

– Откуда вы?

– Из России.

– О! Русски! – вдруг обрадовался Даниэль. – Я немного говорю по-русски! Можно, я буду говорить тебе «ты»? Нас учили, что с туристами лучше начинать общаться на «вы», чтобы показать вежливость.

– Конечно, будем на «ты»! – улыбнулась я в ответ.

– Вот и замечательно! Просто у нас говорят, многие русские обижаются, когда начинаешь с ними разговаривать на «ты». А у нас люди простые, открытые, обращения на «Вы» вообще не признают! А ты похожа не на русскую, а на кубинку. Нет, ты настоящая кубинка! – сказал Даниэль после паузы. – Я так сначала и подумал, потом засомневался…

– Мой отец кубинец. Только я его не помню совсем. Он уехал из России, когда я была еще маленькая.

– Ты знаешь его имя?

– Эрнандо Родригес. И еще у меня есть фотография… – я полезла в бумажник, где за цветной фотографией самодовольного холеного Виталия был спрятан старенький черно-белый снимок молодой счастливой пары. – Это мама и отец.

– Да… – протянул Даниэль. – У нас Эрнандо Родригес – как у вас Петя Иванов. Будет сложновато его найти, хотя – возможно, если ты захочешь.

– Ты серьезно?

– Абсолютно! Потом напишешь мне немного об истории твоего отца, что знаешь. Я отнесу, куда следует, сделаю запрос…

– Даже не знаю, как тебя благодарить! Я все время думала, к кому обратиться с такой просьбой, но в отеле мне сказали, что помочь мне смогут только в Гаване. А выбраться туда на денек у меня пока никакой возможности не было.

– Да ладно! Я как раз в Гаване живу, все сделаю. Может, и смогу чем тебе помочь. А ты одна приехала?

– Нет… – замялась я. Вопрос Даниэля вернул меня с небес на землю. Прошло уже два с половиной часа, а Бобровский так и не появился.

– С женихом? Или с мужем?

– Угу. Откуда ты так хорошо говоришь по-русски? – решила свернуть я с неприятной для меня темы.

– Не так уж хорошо! – застеснялся сразу Даниэль, хлопая ресницами. – Раньше лучше говорил, когда практика была. Мой старший брат Иван учился в России, потом вернулся на Кубу. У него было много русских друзей…

– Иван? – вдруг нервно расхохоталась я. – Почему Иван?

– Мама так его назвала, а что такого? Он родился как раз в расцвет советско-кубинской дружбы. Эх, хорошие были времена… Многие на Кубе изменили потом свое отношение к русским, а наша семья – нет. Мы любим русских! Отец Ивана тоже русский, военный, только мой брат не любит вспоминать о нем. Он их с мамой бросил, уехал в Россию. А я учил русский язык в школе, как и моя сестра Леа. Тогда еще между СССР и Кубой была большая дружба! Моя мама очень любила отца Ивана и самостоятельно учила русский, чтобы разговаривать с ним. Так что у нас вся семья немного говорит по-русски.

– А ты замечательно играешь. Я просто заслушалась! У меня даже настроение стало другим, очень люблю хорошую музыку в хорошем исполнении!

– Спасибо! – покраснел от удовольствия Даниэль. – Я тоже очень люблю музыку. Учился в музыкальной школе. Теперь в основном с детишками занимаюсь. Да еще в ресторанах играю, в свободное время.

– Я не видела тебя в предыдущие дни. Ты в этом отеле работаешь?

– Нет! Просто мой друг Диего попросил меня его подменить на несколько дней. Мне – только в радость! Я люблю играть в отелях, встречаться с новыми людьми…

– Ах, вот ты где! – как гром среди ясного неба, раздался у выхода пьяный голос. Я испуганно обернулась. В бар ввалился расхристанный Виталий, в облитой ромом майке, с бутылкой наперевес и сигарой в зубах. – Развлекаешься уже с мальчиками, значит! Стоило только оставить тебя ненадолго!

– Виталий, прекрати! – я поднялась ему навстречу. Даниэль переводил испуганный взгляд с меня на моего великовозрастного бойфренда. Тот подошел и закатил мне звонкую оплеуху.

– Сучка.

– Виталий, ты пьян. Ты не понимаешь ничего! Не позорься, пойдем в номер…

Мой любовник пробормотал что-то, обмяк и повис на мне тяжелым пьяным телом, и я, сгорая со стыда, поволокла его в номер. Такого опыта у меня в жизни еще не было!

– Помощь нужна? – нахмурившись, спросил Даниэль.

– Нет, справлюсь! Ничего страшного! – улыбнулась я, хотя в глазах стояли слезы от унижения и обиды.

Я кое-как затащила полуживого Виталия в номер, где он без памяти рухнул на кровать. Я вышла на балкон. В туманном бархатном небе стояла холодная узкая луна, напоминающая сверкающий серп. Она казалась высокой и недостижимой. В траве внизу стрекотали то ли кузнечики, то ли цикады. Я решительно бросила одеяло на лежак, и уснула под утро на балконе, наблюдая, как ранний рассвет раскрашивает сереющее небо в розовые тона.

* * *

Утром я, продолжая обижаться, решила Бобровского не будить и отправилась на завтрак одна. Хорошенькая выдалась годовщина! Я посидела в баре с книжкой, прихлебавая ароматный и крепкий кубинский кофе. Если нормального чая тут днем с огнем не сыщешь, то кофе просто великолепен – мертвого поднимет и силы вернет! Я немного взбодрилась, несмотря на беспокойную ночь.

Виталий очнулся ближе к обеду, когда я пришла в номер, чтобы переодеться для пляжа. На полу валялись полотенца, свернутые проказливой горничной в виде милующихся голубей, что было особенно некстати в этот момент.

– Я вчера слишком много выпил, да? – извиняющимся голосом спросил он, не вставая с постели, но тщетно пытаясь приподнять голову.

– Не выпил – ты нажрался, как свинья! Ввалился в бар и вел себя безобразно!

– Прости, пожалуйста. Просто так получилось… Дай рому. Голова трещит.

– Вот уж нет! – ответила я, закутываясь в полотенце. – Я на море, ты как хочешь. И вообще, ты помнишь, какой сегодня день?

– Какой? – снова рухнув на подушку, спросил Виталий.

– Праздник у нас, пять лет встречи!

– Серьезно? – неуверенно пробормотал мой любовник. – Слушай, Вероника. Ты иди на море. Я приду в себя, и вечер у нас будет такой, просто зашибись. Я тебе обещаю. Ты же меня знаешь! Я всегда отвечаю за свои слова.

– Посмотрим! – сказала я и хлопнула дверью в надежде, что Бобровский очухается, все вспомнит и устроит правильную сделку с собственной совестью.

Весь день я провела на пляже. Вокруг меня в воде и на суше назойливыми шмелями вились кудрявые кубинские юноши с зазывными взглядами, пытаясь поразить мое воображение накачанными шоколадными торсами. Стоило мне войти в воду, как рядом сразу выныривала черная голова, белозубо скалилась и говорила «хэлло!»

– Зря ты их футболишь! – понаблюдав за мной, сказала сорокалетняя подтянутая канадка Дейзи, с которой я познакомилась на пляже. – Они классные! Я их меняю по несколько на день. Очень полезно для здоровья!

– Ты не в первый раз на Кубе? – спросила я.

– Я тут бываю каждый год! – с гордостью сказала она. – От Торонто всего 3 часа лета. Тут полно канадцев потому, что Варадеро дешевле и лучше, чем Майами. Но главное – таких мужиков в Штатах днем с огнем не сыщешь! Только посмотри, какие красавцы, один лучше другого. Вот и рвутся дамочки всех возрастов сюда. Это называется секс-туризм. Мне попадалась статистика, что одна пятая туристов на Кубу – с этими самыми целями приезжает! И ты не глупи, пользуйся возможностью! Такого секса, как с кубинскими мачо, нет больше нигде в мире!

– И что же они такого особенного делают? – зевнув, спросила я. – Ты хоть расскажи, а то я понять не могу.

– Да как это можно рассказать! – взвилась та, и глаза ее сверкнули. – Это можно только пережить, прочувствовать! Просто кубинские любовники – лучшие в мире. И точка.

Я непонимающе пожала плечами и стала собираться в номер. Чтобы порадовать себя немного, я купила у местных торговцев белое кружевное пляжное платьице, которое точно будет выглядеть шикарным на любом курорте мира. Потом у отельного мачо, который ловким движением руки вскрывал кокосовые орехи, взяла небольшой кокос и, не спеша, выпила через трубочку содержимое и, затаив дыхание, вернулась в номер, когда солнце уже опускалось. Тропические закаты – это сказка невероятная! Я в такие моменты всегда жалею, что не умею держать в руках кисть. Так и хочется положить на полотно широкие алые мазки – багровые, лиловые, пурпурные!

Виталия в комнате не было. Я почувствовала неладное, но сразу подавила нахлынувшую тревогу.

– Ну, может, и правда, очнулся, сюрприз готовит! – успокаивая себя, вздохнула я и, несмотря на отвратительное настроение, стала наряжаться к вечеру. Уложила волосы, надела вечернее платье, высокий каблук. Для поддержания боевого духа поболтала по телефону с несколькими московскими подружками. Посидела еще полчаса в номере при полном параде, но Виталий не появился. Я решила выйти поискать его, все еще надеясь, что меня ждет что-то неожиданное, удивительное, очень хорошее.

Ловя восхищенные мужские взгляды, я прошлась по ресторанам, заглянула в бары. Потом увидела, что на пляже мигают разноцветные огоньки, негромко играет музыка. Я спустилась к океану, и сердце у меня забилось сильнее. Прямо на песке стояли украшенные живыми цветами столики, вдоль дорожки к ним горели свечи. За такое решение я уже готова была простить Бобровскому вчерашнюю отвратительную пьянку. Кто бы мог подумать, что он романтик в душе? В жизни бы не предположила.

– Вы на праздник? – спросил меня охранник.

– Думаю, да, – расцвела я.

Но радость моя была недолгой. Уже вступив на выложенную свечами волшебную огненную дорожку в песке, я увидела вдруг, что прямо передо мной танцует красивая пара, на хрупкой европейской девушке – развевающееся белое платье и скрывающая плечи кружевная фата. Свадьба! В поисках своего кавалера я нечаянно забрела на чужой праздник жизни! Какой ужас.

Закрыв руками лицо, я опрометью бросилась с пляжа назад к отелю. У бассейна остановилась, скинула туфли и присела на ближайший шезлонг, чтобы отдышаться. Такого позора я не испытывала никогда в жизни.

На другой стороне бассейна кто-то негромко смеялся. Я присмотрелась, потом встала, подошла ближе, все еще не веря глазам. И снова мне в лицо плеснулась горячая волна, пульс бешено заколотился в висках. Прямо передо мной в плавках на шезлонге валялся в стельку пьяный Виталий, а с двух сторон его оглаживали пышные кубинки в купальниках. На столике стояла целая батарея пустых бокалов и бутылок.

– Это что тут такое происходит? – вне себя от ярости спросила я, нависая над этой группой.

– О! Вероничка! – пьяно засмеялся Бобровский, не отрываясь от дам. – Знакомься. Справа – Хуанита, слева Марита. Или наоборот… Неважно!

Кубинки широко разулыбались и закивали, завозились, стараясь освободить место для меня.

– Да как ты смеешь, гад такой! – Повинуясь порыву, я сняла туфлю и запустила, что было сил, в Виталия. Дамочки заволновались, непонимающе защебетали, а мой любимый завопил отчаянно и стал тереть рукой ушибленный лоб.

– Ты чего буянишь? Лучше присоединяйся к нам! – томно сказала, махнув мне рукой, одна из мулаток с грудью седьмого размера.

– У нас очень весело! – подмигнула вторая, хлопая себя по бедрам.

На мгновение я потеряла дар речи. Потом пришла в себя. Все, с меня хватит! Лихорадочно сбросив вторую туфлю, я, в вечернем платье и босиком, устремилась в номер с единственным намерением немедленно уехать из этого проклятого места. Ни минуты больше тут не останусь! Гнездо алкоголизма и разврата! Кое-как запихнув в чемодан вещи, я фурией метнулась вниз с четким намерением улететь ближайшим же самолетом. Из бара между тем донеслись переливные звуки фортепиано. Как зачарованная, я пошла на них…

В баре снова играл Даниэль. Я ему коротко кивнула, закрывая ладонью распухшее зареванное лицо.

– Выпью для бодрости «Куба либре», успокоюсь, закажу такси и сразу поеду! – решила я, выискивая самый дальний и темный уголок.

Закончив первую часть «Лунной сонаты», музыкант подошел ко мне. Вид у него был весьма озабоченный.

– Вероника, что с тобой?

– Ничего! – попыталась ответить я, размазывая по лицу слезы. – Просто уезжаю домой.

– Домой? Прямо сейчас? Но почему?

– Не хочу говорить об этом! Помоги мне заказать такси в аэропорт. У меня никаких сил нет!

– Я тебя сам отвезу… – задумчиво сказал Даниэль. – Ты иди, умойся, а то у тебя краска по всему лицу размазана. Я доиграю программу, и мы сразу вместе поедем.

– Спасибо! – прошептала я.

В туалете я спустила в унитаз золотое колечко, предназначавшееся в подарок скотине-любимому. Так отчаянно-бесславно и фарсово закончился наш первый и последний совместный отдых с Виталием.

* * *

– Ой, это же «Ока»! – удивилась я, садясь в машину Даниэля. – А мой чемодан сюда влезет?

– Сюда семь человек с вещами влезает! – улыбнулся тот. – На острове всего две «Оки», одна – у друга моего брата. Вот, он дал мне ее на несколько дней, пока она ему не нужна. Всегда люди подходят, интересуются, что за машина. Думают, старый «Фиат». И полицейские останавливают – всем любопытно!

– Поехали скорее! – выдохнула я, когда Даниэль завел мотор. – Хочу в Москву, к черту на кулички, только подальше от этого места! Блин, я мобильник в номере забыла! Хотела попросить подругу, чтобы встретила…

– Из аэропорта позвонишь! – философически отозвался мой новый друг. – Тем более у нас на мобильный телефон цены драконовские. Мой брат Иван говорил, что одни из самых высоких в мире…

– И какого черта я вообще сюда приперлась? Дура! – снова начала рыдать я. – На историческую родину захотелось. С любимым годовщину встретить! Скажи, я полная дура, да? Я сама себе все испортила?

Даниэль ничего не отвечал, только гладил меня по руке.

Мы миновали шлагбаум поста оплаты въезда на вполне себе приличный по местным меркам автобан и помчались в направлении Гаваны. «Ока» похрюкивала, но довольно резво бежала вперед. Через открытое окно справа доносилось влажное дыхание моря. Чтобы успокоиться, я старалась дышать полной грудью. Глупость какая – сегодня рухнула моя личная жизнь, да и бизнес, скорее всего, а я на старой «Оке» мчусь куда-то с незнакомым мальчишкой-тапером! Даже непонятно, кто из нас кого снял в баре!

– Что ты на Кубе увидеть-то успела? – спросил вдруг мой спутник.

– Что? А, на Кубе… – с трудом оторвалась от грустных раздумий я и громко хлюпнула носом. – Да ничего, собственно. Пьяные рожи туристов! В центр Варадеро мы всего один раз вышли. Видели дом Аль-Капоне.

– А пещеры Бельямар? Тут, неподалеку от Матансаса, пещеры индейские есть, туда туристов возят.

– Мы нигде не были. Виталий, мой друг, бывший… не хотел никуда ездить. У него тяжелая работа… Он хотел просто отдохнуть.

– А хочешь, я покажу тебе ночной Матансас? – подмигнув, спросил Даниэль.

– Почему нет, – ответила я. – На вечерний самолет я, наверно, уже все равно опоздала… Придется лететь с пересадкой.

– Не волнуйся, что-нибудь придумаем! Иван работает в туризме, – успокоил меня музыкант.

Через минут пятнадцать Даниэль остановил машину и жестом пригласил меня выйти. Перед нами расстилалась красивая полукруглая бухта, в которой перемигивались огоньки.

– Где мы? – шепотом спросила я, оглядываясь.

– Матансас – крупный порт и большой по нашим меркам город. Вообще интересное место! Туристам рассказывают, что это местная Венеция, поскольку в городе мосты, их всего пять. Через Матансас две реки протекают, для Кубы необычная картина.

Мы шли по темной улочке вдоль бухты. Я вглядывалась в силуэты колониальных строений. Некоторые двухэтажные домики с резными балкончиками были деревянными. Не Венеция, конечно, но любопытно!

– А там что такое? – показала я рукой на силуэт то ли церкви, то ли монастыря, еле заметным силуэтом возвышавшегося над городом.

– Это часовня Монсеррат. Между прочим, ее близнец находится в Испании, в Каталонии. А вот там – развалины крепости восемнадцатого века, которая когда-то считалась одной из самых неприступных на Кубе.

За мостом улочки круто поднимались вверх. У меня было фантастическое ощущение, которое потом настигало меня на Кубе многократно: как будто я попала в другой, затерянный мир или брожу между декорациями к старому фильму.

– Ну что, едем дальше? – весело спросил Даниэль. – Нам до Гаваны на нашей машинке еще часа два с половиной пилить!

– Едем… – задумчиво сказала я. По крайней мере, я немного успокоилась и перестала плакать.

Дорога поднялась через город и ушла в горы. На дороге не было ни души.

– Слушай, Вероника, подумай сама, а зачем тебе сразу уезжать? Ты же, наверно, хотела посмотреть Кубу, как никак – это родина части твоих предков.

– Что ты имеешь в виду?

– Оставайся на несколько дней у нас в Гаване. Моя сестра Леа живет у жениха, а брат Иван все время в разъездах. Я живу практически один в двухкомнатной квартире в исторической части Гаваны!

Я задумалась. Собственно, что я теряю? Да ничего особенного. Даниэль показался мне очень приличным молодым человеком. К тому же, он прав: прилететь на родину предков за тридевять земель, ничего не увидеть и даже не попытаться разыскать отца… Это глупо.

– Уговорил! – объявила я. – Остаюсь на несколько дней!

– Вот и замечательно! Я так рад! – просиял мой спутник. – Завтра я покажу тебе Гавану, и ты поймешь, что это самый лучший город на свете. Сейчас ты, наверно, устала, я не повезу тебя на Малекон. Там надо погулять в хорошем настроении, когда силы будут! Наш дом находится в Старой Гаване, сразу туда поедем…

– А это что за вышки?

– Нефтяные! В этом районе у нас открытая нефтедобыча. В непосредственной близости от Гаваны. Тут нельзя купаться и ловить рыбу. Мы добываем нефть не очень высокого качества, но стараемся максимально обеспечить себя сырьем.

Я смотрела на лунную дорожку в море. У меня в душе появилась непривычная легкость. Как будто я вдруг освободилась от мучительного груза разочарования. Даже предчувствие приключений – давно забытое ощущение! – вдруг сладко заволновалось внутри.

Правда, разум тоже не дремал: пару раз, пока мы плутали по мрачным безлюдным переулкам Старой Гаваны, я на мгновение ругала себя, что пошла на такой абсурдный шаг, но тут же успокаивалась.

– Вот в этом доме мы живем! – радостно показал мне Даниэль на страшный даже в темноте, обшарпанный дом в темном узком переулке, куда еле-еле мы на «Оке» въехали. В ноздри проник сладковато-удушливый запах старости и гнили.

Из-под ног, отчаянно взвизгнув, выскочила кошка. Я вздрогнула. Даниэль легко ухватил мой чемодан и пригласил следовать за ним.

Узкая ненадежная лестница без перил вела на второй этаж.

– Осторожней! Тут ступеньки нет! – весело крикнул сверху мой новый друг. Я медленно поднималась наверх, не представляя даже, что при таком экстерьере меня ждет внутри. Даниэль громыхнул железной решеткой и отпер дверь в квартиру. Ожидая чего угодно, я вошла внутрь. На удивление, ничего страшного не приключилось.

Даниэль включил свет, и я увидела, что в квартирке две не самых маленьких комнаты, одна соединена с просторной кухней. Особенно впечатлили потолки – метра четыре с половиной или все пять – не меньше! Еще одна фантасмагорическая зарисовка сегодняшнего вечера!

– Душновато! – сказал Даниэль. – Сейчас включу вентилятор.

– Кондиционеров разве нет? – робко спросила я. – Тогда, может, окно лучше открыть?

Парень от души расхохотался.

– Жалюзи лучше не открывать, налетят ночные насекомые.

– Жалюзи?

Я удивленно подошла к окну и обомлела. Стекол в дивном старинном доме не было как класса. Вместо них висели тяжелые металлические жалюзи, сантиметров по пять-семь в ширину.

– Располагайся! – широким жестом показал Даниэль на дальнюю комнату. – Там живет Иван, но сейчас его нет. Я дам тебе чистое белье. Душ налево.

– А можно чаю или кофе? – робко спросила я.

– Чая нет, – бодро отозвался Даниэль, – кофе по карточкам будет через три дня. Но я пока могу занять немного у соседей. Ты устраивайся, я мигом.

Я огляделась в квартире. В одной комнате стоял старинный огромный комод красного дерева. Там же находилось тяжелое кресло. В комнате Ивана обнаружилась симпатичная тумбочка с резными ножками. Осколки прошлого?

Тяжело вздохнув, я направилась в душ. Он представлял из себя железную лейку на потолке и металлический поддон внизу. Горячей воды почему-то не было, сверху текла не очень уверенной струйкой вода комнатной температуры. Тем не менее, я с удовольствием сполоснулась.

– Слышишь, Даниэль, горячей воды нет! – сказала я, выходя из душа.

– А ее никогда нет, – спокойно ответил парень, отсыпая из банки кофе в турку.

– Как?

– Так. Горячая вода у нас на острове только для туристов. У простых кубинцев ее нет. Зимой не очень приятно, конечно, но зато как бодрит! На крышах бочки стоят, там вода за день здорово нагревается. Только наша бочка прохудилась, мы как раз с Иваном чинить собирались, там стенки подпаять нужно, только времени все не хватает. Поэтому напор не очень, извини. Кофе готов!

– Замечательно! – Я уселась на диванчик. Даниэль принес мне кофе в маленькой чашке. Она стояла на узорном серебряном подносе. Да и чашка тоже была необыкновенно красивая, фарфоровая.

– Угостить мне тебя особо нечем, – нахмурился он, осмотрев совершенно пустой холодильник. – Хотя, кое-что из отеля я привез.

Он порылся в рюкзачке и достал несколько измятых бутербродов с сыром и ветчиной.

– Девчонки из бара подбросили! – сказал он. – Обычно я побольше могу взять, с музыкантами делятся, но просто сегодня я торопился… Они всегда берут еду, чтобы потом продавать на рынке в Варадеро.

– Продавать?

– Ну, да, – смутился немного Даниэль. – За мостом в Варадеро есть большой рынок, это все знают. Там можно купить то, что несут из отелей: куриные окорочка, вино, ром… Все гораздо дешевле, чем в магазинах, и выбор хороший.

– Ну, теперь я понимаю, почему в отеле «все включено» время от времени то одного не было, то другого… – усмехнулась я.

– Да, есть такое дело… – потупился музыкант, терзая тарелку длинными пальцами.

– Боже мой, какая красивая посуда! – воскликнула я, пристально рассматривая чашку. – Откуда такая роскошь?

– От моего дедушки осталась! – с гордостью сказал парень. – Еще с колониальных времен! Я ее с самого детства помню. Она у нас служила для дорогих гостей! И мебель – тоже от него, он рассказывал маме, она еще испанская. Когда-то дедушке принадлежал весь дом, сейчас тут восемь семей живут. Большую часть мебели пришлось продать… Кресло, комод и тумбочка – вот, что осталось. Дерево такое крепкое, что никакой жучок не берет. И никакая влажность!

Чувствуя пиетет перед хрупкой стариной, я бережно взяла бутерброд с чудом уцелевшего в круговороте времен изящного колониального блюдца. В конце концов, и это еда, если больше ничего нет. После горячего кофе я почувствовала, что у меня отключаются последние тормоза, и от усталости и расстройства я засыпаю.

Даниэль проводил меня в комнатку, где я тут же уснула без задних ног, не раздеваясь, на чужой незнакомой постели.

* * *

Утром меня разбудил уличный шум и лучи света, бесцеремонно пробивающиеся сквозь жалюзи. Уже было жарко, и простыни казались липкими. Я осторожно встала и попыталась выглянуть в окно. Жалюзи повернулись с жутким скрипом. Я увидела, что окошко выходит во внутренний дворик, к моему удивлению – довольно просторный.

– Доброе утро! – бодро прозвучало сзади. В дверном проеме стоял Даниэль в шортах, но с голым торсом. У него была прекрасная стройная и мускулистая фигура.

– Привет, – невольно залюбовалась и сразу смутилась я. Он, казалось, не обратил никакого внимания на это. Странно. В России я слышала, что все кубинцы просто озабочены сексом! Да и в Варадеро всякого понаблюдала. Эх!..

– Сейчас позавтракаем и пойдем гулять по Гаване, пока не стало слишком жарко! Потом, как я и говорил, мне надо будет по делам прокатиться. Но тут недалеко.

На завтрак меня ждал кофе и остатки вчерашних бутербродов. Я ограничилась кофе.

– Потом где-нибудь перекушу…

– Как хочешь!

Даниэль с удовольствием слопал бутерброды. Я приняла душ, переоделась в белое льняное платьице и была готова к выходу. Видел бы меня Виталий сейчас!..

– Надо же, а ты чистоплотная! – с удивлением сказал Даниэль, возвращая меня на землю.

– В смысле? – обомлела я.

– Тут про русских наши мужчины говорят, что они грязные. А от женщин всегда пахнет потом, и они не бреют ноги, – пояснил весьма непосредственно мой кубинский друг. – Наверно, дело в том, что ты наполовину кубинка… Чистота у тебя в крови!

Я расхохоталась.

– Только ты этого русским не говори, ладно? А то обидятся, еще и побить могут, – предупредила я. – На самом деле, все обстоит немного иначе!

– Это мне знакомые рассказывали, которые с русскими женщинами еще во времена Союза встречались, – сообщил Иван. – Они говорили, когда их привозили автобусом, в него невозможно было зайти – такой был запах! Правда, что русские женщины моются один раз в неделю? И дезодорантами не пользуются?

– Байки все это! – уверила его я, продолжая про себя смеяться.

Мы вышли на улицу. Я посмотрела вправо-влево, и сердце у меня екнуло. Увиденное немного напоминало старый Неаполь, но было еще выразительнее. Мы пошли вдоль узкой улочки. Дома на ней стояли явно колониальные, причем, возникало однозначное ощущение, что они не ремонтировались непосредственно с момента постройки – всего-то пару столетий.

Некоторые дома были разрушены полностью, от других уцелели только фасады. Часть зданий выглядела разрушенной наполовину, но между перекрытиями в них явно теплилась жизнь.

– Там кто, бомжи? – спросила я с замиранием.

– Кто такие бомжи? – нахмурился Даниэль.

– Ну, бездомные, кому жить негде…

– Нет, там живут обычные люди.

– Но это же опасно! – воскликнула я. – Эти дома в любую минуту могут рухнуть!

– А что делать? Надо же где-то жить! В Гаване большие проблемы с жильем, все хотят сюда приехать. В таких старых домах, конечно, нет воды, кое-где и света. Но есть хотя бы стены и крыша над головой.

Я примолкла, потрясенная. Навстречу нам катились велорикши. У входов в дома садились, устраиваясь поудобнее, широкозадые кубинки и морщинистые старики. У многих женщин, без тени смущения деловито идущих по улице в домашних халатах, красовались на головах разноцветные бигуди.

Между тем из окна третьего этажа одного из домов на веревке было спущено помятое ведро, которое подхватил мальчуган и умчался с ним.

– Зачем ему ведро спустили? – удивилась я.

– Это его маленький мальчишеский бизнес! В этом доме нет воды, чтобы не ходить с ведром по крутым лестницам, ведра спускают через окна. А в них – монетки. Потом ребята наполняют ведра и тем же образом отправляют их наверх!

– Все так непривычно и неожиданно! – вздохнула я.

– Это Гавана Вьеха, Старая Гавана! – с некоторым пиететом произнес Даниэль. – Я горжусь, что родился и вырос здесь. В этой части города так много старых домов, в том числе деревянных. Чудо, что они сохранились. Тут почти ничего не изменилось с давних времен, на каждом шагу – памятник архитектуры! Не зря ЮНЕСКО объявило Гавану городом-музеем! И настоящих музеев тут тоже полно. Исторический, музей революции, музей рома…

– Пожалуйста, не надо рома! – попросила я, снова вспомнив Виталия со стаканом в руке.

– Зря! – искренне расстроился мой гид. – Всем туристам нравится. В этом необычном музее можно посидеть на настоящих ромовых бочках, кино посмотреть про то, как ром делают, можно и вживую весь процесс понаблюдать, а потом – и продукт на вкус попробовать… Ну, ладно! Мы выберем места поинтересней!

– Отлично! – обрадовалась я.

Петляя по переулкам, мы вышли к набережной. Справа возвышался силуэт старой крепости, прямо перед нами, на другой стороне бухты, стояла огромная статуя Христа.

– На Малекон мы еще придем вечером! Сейчас там детишки купаются, ничего интересного! – объявил Даниэль, – пока я тебе просто показываю окрестности. Все в городе когда-то начиналось отсюда! Эти крепости, Кастильо-Дель-Морро и Кастильо-де-ла-Пунта охраняли Гавану от пиратских набегов. Это был один из самых защищенных портов, дальше еще несколько фортов было построено. Даже знаменитый пират Фрэнсис Дрейк в свое время не решился напасть на наш город! Хотя, в истории города были разные страницы. Несколько раз Гавана полыхала, сожженная пиратами. Кстати, пушки в крепости все еще действуют. Каждый вечер в девять часов производятся залпы! Развлечение для туристов и – напоминание о прошлом!