Текст книги "А-moll, или Как плачет дикий мёд. Стихи в тональности Любви"

А-moll, или Как плачет дикий мёд
Стихи в тональности Любви
Наталья Метелица

© Наталья Метелица, 2017

ISBN 978-5-4490-1592-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Из отзывов читателей

Искренняя благодарность моим верным читателям, вдохновляющим меня на новое и лучшее.

В том числе и на Жизнь.

Моё бесконечное спасибо Богу за то, что вы есть в моей жизни!

Н. Метелица

«Ночь… мне не спится. Удивительным образом попадаю на ваши странички… и растворяюсь в них. Ощущение полета грусти и (задумалась…) очарование владения словом так встревожило меня, что не могу уйти, не прочитав еще чего-либо. Спасибо!»

Альбина Челекова

«Мне нравятся ваши стихи, Наталья, потому что близки, потому что… это необъяснимо, но… это просто магия какая-то и… это здорово. Спасибо».

Ангелия Лист

«Прочла многое, всё не просто понравилось, а очень! Умными мыслями, наполнением, построением, настроением. Вы очень талантливы».

Дина Панасенкова

«Божественная высокая красота!… ритм роскошный… я давно влюбилась. Как всегда… глубокая философия, обрамлённая в дорогую оправу образов виртуозным ювелиром…»

«Беспрецедентный шарм, Наташа!… бархатная грусть твоих слов… их чуткое неравнодушие навсегда пленили моё сердце… Спасибо за стихи!…»

«Потрясающе!…

 
…что зализать все муки
не хватит…
в мире…
грязных…
языков…
 

Наташа, как грандиозен и бесконечно прекрасен… тонок и чувственен твой мир – это счастье – быть кому-то рядом с тобой…»

Ольга Бьорндален

«Хорошо! Очень точное наблюдение так тонко выражено. Ни единого слова не выкинуть. Понравилось».

Волков Северный

«Просто прочесть невозможно, надо думать!! Очень красивые, с подтекстом эпитеты и сравнения!! Хорошие стихи… Очень…»

Булычева Елена

«Жива! Пишете прекрасные стихи!

«Заполняя рот свой фразами» – здорово! В это время душа отстраненно наблюдает – сама за собой. Со стороны. Сильный и убедительный образ.

Открыто, честно. Снимаю шляпу, Наталья.

От сердца к сердцу – чтобы хватило сил на все, что выпадает в судьбе».

Владимир Тин

«И всё-таки, Вы – романтик, Наташа.

Такая, внутри себя и своего мира. Вы растёте в КАК и Вам есть, ЧТО сказать.

Юлия Малыгина

«Иногда тяжёлые времена рождают талантливейшие произведения… Браво, автор!

Наташа, Вы очень талантливы! Но сколько боли в Ваших стихах. И всё же их нельзя не полюбить!»

Ольга Меклер

«Что-то высокое, как… секвойя.

Перехватило дыханье. Смотрю вверх – на то, как… Вы «несете небо» …ломая руки, терзаясь и …любя».

Наталья Ширшова

«…как манкое зелье… не могла остановиться,

…случайно набрела… Пишите!»

Ангелия Лист

«Наташа, попал к Вам случайно и… зачитался. Спасибо! Успехов!»

Егор Овченков

«Наталья, вы чудо, пишите и радуйте нас. С теплом».

Людмила Стрельцова

«Восхищен Вашим произведением – это настоящая поэзия! Сильно, проникновенно написали! С теплом и большим уважением к Вам и Вашему таланту».

Михаил Белоногов

«Интересное сравнение несравнимого… искренне… тяжело… боль… сплошная боль… Наталья, вы молодец…»

Станислав Климов

«…Как ярко и свежо! – и с оттенком *Декаданс*. МЕРСИ!

Наталья, читается на одном вздохе. Впечатление оглушающее. Какие точные слова, какое глубокое чувство-образ. 100 процентов попадания!»

Владимир Войтенко

«Даааа. Сильное…!

Очень эмоциональное. Написано на нерве».

Марго Сергеева

«Как же это сильно!!! До мурашек!»

Наталья Муштакова

«Очень искренний, ненадуманный всплеск эмоций».

Елена Садохина

«Интересно. Неожиданные для меня поэтические образы. Энергетика стиха сильная. Понравилось».

Лариса Глушкова

«Великолепные стихи, Наталья! Вместе с Вами уносишься в мир образов, Вами нарисованных, и живешь с ними, освобождаясь в конце. Это поэзия, к которой мне надо стремиться. C теплом души и уважением».

Нина Бочкарева

Небольшое прозаическое предисловие от автора

Говорим на русском, но так по-разному, что люди перестают понимать смысл речи другого… А переводчиков с языка одной души на язык другой души не существует… Лишь одно слово приходит на ум – Любовь… Но и она чужая в собственном мире… потому что каждый примеряет к ней такие разные маски…

…

Лучше быть одиноко молчащей, чем одиноко прослушанной…

Два мира – две войны

Нельзя у человека отнимать мир, делающий его счастливым и внушающий ему веру в себя и смысл… отнимать – лишь потому, что вы уверены, что ваш мир сделает его куда более счастливым…

Не сделает…

Разве что вы сами, вдвоем, поможете вашим двум мирам подружиться и уважать друг друга, как бы вас что-то ни раздражало…

Ваше раздражение – не вина другого.. Это ваша реакция на его мир… Так не добрее ли просто уйти, не руша то, где другому без вас будет грустно, но естественнее, и понятнее, и радостее, чем с вашим насильственным непониманием… где ради кого-то нужно окончательно убить себя……

Всё можно очернить —

и всё возвысить,

Когда казнить иль миловать

взял

власть.

____________________________

Какими смешными кажутся люди, осуждающие тебя за то, что себе самим и простили бы…

и даже худшее себе бы простили… найдя оправдание и не желая себе в том признаться.

Верю ли я в это?

ЛИШИТЕ ЧЕЛОВЕКА ИСКУССТВА И ВОЗМОЖНОСТИ ТВОРИТЬ – И ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ПОГИБНЕТ ЕЩЕ БЫСТРЕЕ, УНИЧТОЖИВ (С) СОБОЮ ВСЮ ПЛАНЕТУ.

(Если Оттуда нас не остановят раньше…)

Без поэзии внутри человека все мы за чертой 21 века лишь обречёнее!

________________________________________________________________

А пока… верю в лучшее, в любовь и в то, что со своим человеком всегда встретишься. (Я – неисправимый романтик, но способный на экспансию. Эмоциональна и противоречива, соединяя в себе меланхолика и холерика. Мои стихи, разумеется, также живут на двух полюсах.)

Благодарю всех, кто пришел!

Если захочется предыдущую книгу, то заказать можно тут: https://ridero.ru/books/sekvoiya_i_nebo/

С каждым годом, опытом и каждой раной (счастье не может быть вечным), надеюсь, я расту. Поэтому стихи прежних лет и нынешние так разнятся.

С П А С И Б О * З А * В С Т Р Е Ч У!

 
Не грустите!
Не скучайте!
И оставайтесь собой!
 

Ваша Метелица

Стихи

Я на Земле

 
У небожителей Земля – иные тучи.
Там по земле не ведают ходить.
Унылый мир… Раскрашенный, но скучный…
И солнце – воспаленный жаром стыд…
 
 
Я на Земле не знала о любимом.
Он жил иначе и в ином краю.
Там облако четвероногим Бимом
Двулапому несло любовь свою…
 
 
И капля обронилась. Вырос колос.
Я вышла в поле – угадать тебя.
А небо в ревности на части раскололось,
Как будто Там без слез моих не спят…
 

«Углы искали место без царапин…»

 
Углы искали место без царапин.
Царапины скучали по углам.
И только кошка приносила в лапе
Осенний лист, отдавший сок дождям.
 
 
Не вытирайте ноги, когда вышли.
Не оставляйте запах на «авось»…
У кошки каждый листик словно мышка,
А мне любая мышка – добрый гость.
 
 
Скрипели петли, скидывая бремя.
Ломались ветки, не имея смысл.
И с бешеных качелей (…там ли?.. с теми?!..)
По-прежнему срывался кто-то вниз…
 

Бессонница

 
То вечный стон невыспавшихся звёзд
звучит симфонией мерцательного света.
Всё аритмичнее седой рисунок SOS,
растасканный по всем оттенкам спектра.
 
 
А люди на Земле глядят в беду,
любуясь высотой ее сиянья.
Нет шифра понимать ни красоту,
ни горькие обрывки умиранья.
 
 
Но если всё не так?.. и мой язык
не знает тоже перевода муки,
и то не стон —
торжественный призыв
их королевских снов
для близоруких?..
 

Мой дикий мёд

 
Пускай не будет волшебства ванильной выси;
пускай язык забудет мятный вкус;
цвет чердака изъест вчерашней мыслью
весь мир и станет сам безвольно пуст… —
 
 
е с л и
в безволии есть толика смиренья,
что будущему лёгкие плетёт,
и те кричат,
     не оценив
         пока
             плетенья
                  в гнезде иного цвета —
                         дикий мёд.
 

Мир перемешанного счастья

 
Вдохни белый цвет моих раненых радуг…
Пусть сохнет на солнце цветное белье,
сливаясь с поэзией белого фрака
танцующих лун над землей.
 
 
У каждой снежинки – отдельная радость.
У каждой – своя ностальгия луны.
А вместе – единой душой рассыпАлось,
чтоб снова  с_о_е_д_и_н_е_н_ы.
 
 
Куда ни посмотришь – всё части, всё дроби.
Куда ни вздохнешь – всё большая луна
без цивилизованных жалких пародий
на лик красоты, что больна.
 
 
Вдохни меня глубже. Мне раненой плохо.
На каждой строке и у каждого па
фрагменты изрубленной радуги вдоха,
чей выдох – всего лишь
з е м н а я  судьба.
 

Туда, где умеют

 
Если когда-нибудь
станет неважным
что мы любили
на грешной земле,
пусть этот мир
оригами отважным
к новому миру
успеет взлететь.
 

Холод, голод – всё одно…

 
Как снисходительно унижена тобой…
Всё растушёвано и не желает цвета…
На четвереньках ползают гурьбой
мои опознанные ультрафиолеты…
 
 
У бури кончился запасный ход.
На истощенном слове паутина
И ею залепить бы сразу рот,
но человек —
             гордынная скотина.
 
 
Ему исчезнуть проще, чем молчать.
Сухарики царапают мне сердце.
Уж лучше б я поела, чем глотать
такие чувства,
где гореть —
                не греться.
 

a-moll

 
Февраль не стал бы мелочиться,
Входя в тебя моей душой,
«Растрескав..» смоли черный зной
Твоей души…
 
 
Мне всё простится
За этот раненый позор —
Скитаться пылью вместо снега,
Растратой в пульсе человека,
Последним всхлипом ля минор.
 

Во имя новой жизни

 
Мир в это время отошел от дел
и любовался, глядя нашу встречу,
и думал, что я в счастье не замечу,
как счастлив он за нас, как тихо пел
то «Аллилуйя», то «Благословенны»*, —
и воздух в каждой клетке ныл стыдом
смущения и радости – вдвоем! —
друг в друге перепутав нервы, вены…
 
 
Люблю тебя!.. Нечаянно-давно.
Я капля, что несет в себе всё море,
в котором все едины… Ты повтОрен
во мне, которую ты повторял в одно.
 
 
Уже не разобрать, чей это свет…
Чья темнота закрыла нас от мира.
А ты во мне живи, дыши, пульсируй,
чтоб лишь перед тобой благоговеть.…
 
 
_______________________
 

*Благословенны – тропари «Ангельский собор», посвященные Воскресению Христову, поются на утрене в воскресенья всего года, кроме праздников Пасхи, Пятидесятницы, Входа Господня в Иерусалим и второго воскресенья после Пасхи. Называются по первому слову припева к тропарям – «Благословен еси Господи, научи мя оправданиям Твоим».

Останется моё

 
Уйдет все то, что приходило к часу,
Когда ломился стол, цвела сирень,
Не обронив свой юный цвет ни разу,
Каким бы ни казался длинным день…
 
 
Уйдет всё то, что приходило слушать
Мое дыхание, покорное ему,
Зашторив наглухо мою живую душу,
Где ритмы – рукопашный бой в дыму.
 
 
Уйдут чужие. Вещи. Строки. Люди.
Дела, не завершенные в словах.
Слова, что никогда не знали сути,
Достойной молча говорить в делах.
 
 
Останется мое. Мои. И только.
Растушевать себя под всякий вкус —
Такая лизоблюдственная ролька,
Что я себя, чужой себе, боюсь.
 

«Небогатый, но честный ум …»

 
Небогатый, но честный ум —
Это даже с изнанки чинно.
 
 
А бывает такой костюм —
С виду шик,
а раздеть
противно.
 

Слова, потерявшие душу

 
_________Погасли слова, как бусинки,
что стёрли лоск зазеркальный.
А ты всё гадаешь, злюсь ли я
иль просто губы устали
улыбкой сверять события
и смех раздавать черным воронам.
А я не устала —
з а б ы т а я,
словами да
               разворована.
 
 
И что мне то слово липкое?!
Болото красивого берега,
пропахшее пьяными всхлипами,
 когда я им – трезвая – верила!
 
 
Спешу и по клетке, и в линии.
Лианы сплетаю под кожею.
А только сгорают глицинии
дожитием
         лживым,
 
 
                          нарощенным___________
 

«У всех вчерашних твоих знакомых…»

 
У всех вчерашних твоих знакомых
Спросила, где ты. А день вчерашний
Не знает правды в объятьях комы.
И я спросила у дня, что старше.
Но завтра тоже кривило плечи
Растет, мол, ясень – с него и стребуй.
Бродил по времени человечек.
А был ли мальчик? А может, не был.
 
 
Сама гадала: а есть ли правда?
И в правде этой где правда наша?
А утро снова – бинтом заплата
На честной ране души вчерашней…
 

Иллюзии шансов

 
Разбитое сердце
не склеишь за час.
 
 
А если и склеить,
то дальше… всё – фарс.
 

Нечем слёзы поить

 
Не лихорадит и не радует… Смешно
мне даже думать о таком излишке
лабильного сознанья – поражен
случайным вирусом… (А я читала книжку
 
 
и не заметила, когда и что…
Наверное, уснула на десятой.
И был 10-главым в сердце шторм,
но – проспала.
Да крепко.
Виновата.)
 
 
Из темной глубины меня достали.
И вбили в рот заразную волну.
И головастики гигантами печали
росли, деля на всех
                                 меня
                               о д н у.
 
 
Я лишь от боли осознала это…
Ты лился через горло кипятком!
Во мне излишка не осталось для балета
красивой грусти о насилии твоем.
 

Осеннему ангелу

Даже печаль и боль могут быть красивы, если у них красивая причина…

Н.М.

 
Прощанье не должно быть слишком долгим.
Не выдержит ни время, ни душа,
Что времени не ведает, дыша
Вселенской вечностью —
да стынет у порога
Осенний ангел…
По-земному вечно
Скитается душа внутри аорты…
Любимый, ты теперь зачем?..
И кто ты… —
Когда раздавлены
под листопадом
плечи…
И горячо —
да так,
что мерзну стыло!
Под масками – кривляние гримас.
А за чертою – чей-то взрослый класс
Смеется над лицом, что ликом было…
Кусочки счастья – щепки детских скрипок,
Не пережившие жестоких рук.
Не ноты – это души,
                души
                  врут!
 
 
И нет мелодии…
Так ветрено —
и тихо…
 

Несовпадение

 
…И, вымерзший до треска льдов,
роман убогой нервотрёпки
царапал дёсна в виде слов,
что были брошены издёвкой.
 
 
Какое острое  н и ч т о…
И как ничтожно мало нежных…
Зачем для этих скучных ртов
такие страсти?!.. скол и скрежет
 
 
значений – смысла не найдя
в бездарном исполненье звуков…
Зачем слова, когда пустяк
не заслужил высокой муки
произнести
        «любовь»
                  душой…
 

Герой

 
Мне будет не хватать твоей войны,
в которой проиграл, – меня желая.
Но я всегда с тобой… пускай немая
и обреченная не слышать звук, —
двойным
              затменьем красных лун страдая…
А медсестра идет вдоль моих вен —
и всю меня в тебя переливает…
Ты победил.
Внутри тебя —
            мой плен…
 

Крепость одиночества

Поэтический отзыв на стихотворение Юлии Долгановских «Аметропия».

 
Был далеко этот лес одинокий.
Был человек далеко от него.
Черт распоясал ленивые ноги —
Лес зарыдал… Палача своего
Он принимал поначалу как брата.
Жилы свои не жалел для тепла.
И одиночество просит обратно
Стать себе крепостью… Только зола
Стыла пустыми слезами увечья.
Дети в лесу не рождались теперь.
Так беспредельная власть человечья
Миру сказала,
кто
зверь.
 

Ты не тронешь больше

 
Ты не тронешь больше аномальной зоны.
Не войдешь холеным в мой олений мир.
Ягель выстлал коврик для молитв влюбленных…
В этой тундре серой каждый блик – сапфир.
 
 
Я богаче в этом. Мой недуг опрелый
Не цветет ожогом лживых роз твоих.
У меня другие и душа, и тело,
И богатства тоже стали для – других.
 
 
Мне мой мел, размытый по губам остывшим,
Мне мой нерв матёрый на заплатках снов
Всё ценнее праздных украшений… Ты же
К тем вещам причислил и мою  л ю б о в ь?!..
 

Слышу тебя везде

 
Шумиха кончилась, и даже послешумье
не распыляло слух мой маетой.
Забыть все звуки, жившие тобой,
у заблуждений тишины прошу я —
и сомневаюсь, что бывает так…
Все чувства юзом стопорят в трясине,
и память льется дорогим бензином
в адреналин панических атак.
 
 
Себя не облапошить тишиною,
внутри которой колокол тоски
всю душу избивает до трухи,
но остается главное… – больною
мозаикой рассыпанных частиц
по-прежнему любовь сверяет списки,
находит там тебя на жестком диске —
и нет покоя для моих жар-птиц…
 

Пластилиновая

 
Я устала НЕЛЕПОЙ игрушкой
Быть в НЕЛЕПОЙ игре в «люблю».
 

Пробуждение

 
Ты думал,
я на ветру
синюшной вмятиной стану?
Ты думал,
раны мои
застынут мёрзлым плевком?
И память научится спать
под те голубые туманы,
где можно мне
полусонной
бродить на юру
босиком?
 
 
Ты думал,
летняя боль
под новогодним кривляньем
познает участь объедков
и сгинет в пьяную дурь?
И дряхлый полуфевраль
меня разметет над полями,
чтоб мною всё завершать
для будущих лжеувертюр?
 
 
А я —
представляешь! —
не знала
того,
что ты думал заочно.
А я, как настырная дура,
надумала всё поперёк.
Мне память моя по размеру,
по вкусу, по… —
впрочем,
отчёты закончились!
Я
восхожу
на восток.
 

Внутри

 
Для тех сомнений не хватает силы —
но и для веры
           не хватает вдвое…
Твои глаза в разлуке нашей выли…
я выпивала терпкое
                              мужское —
 
 
понять тебя…
 
 
но воспаленной верой
не выжила и дня в тебе…
внутри
я выла от увиденных слез зверя…
и сколько обглодал —
ради игры…
 
 
Себе ли доказать больную силу?
Себя ли проучить за доброту,
что не пристала маленьким громилам…
и вопреки —
 с собой не жить в ладу…
 
 
Я не нашла сомнения иль веры,
что были бы
достойными тех слов…
и вышла вне…
 
 
В разрезанном карьере
                        хотелось высоты!
 
 
Прощай, любовь!
 
 
Так страшно быть внутри, когда не можешь
ни исцелить
              и ни добить щенка,
который грезил о себе   х о р о ш е м…
и в каждой лапе виделась рука.
 
 
Ты целовал мои живые руки…
Ты пробовал на вкус живую кровь…
и – столько ран!.. —
что зализать все муки
не хватит…
в мире…
грязных…
языков…
 

Полгода

Высота людей

измерятся

только болью

за тех, кто тебя

слабей.

Н.М.

 
И не 6 месяцев —
                    6 душ выкрал.
Тело брошено
на шести простынях —
по частям забытое…
6 ножей – в горло тонкое…
6 – убитая…
Шестью клятвами уничтожена…
А у кошек не 6, даже – 9.
…живучие…
Можем – облаком быть…
Можем – бешено,
                         тучами!..
 
 
В небо выбросили…
 
 
Д о л е т е л а.
_________________________________
 

Одной строкой

 
То жмут, то отрезают лапу…
 

Оборотень

 
Мой ум умолк. Вся недоношенная ноша
однажды гибнет в генетическом табу.
Реанимировать не нужно… – невозможно.
По-доброму и вспомни, и – забудь.
 
 
Разврат разумного не радует мой череп.
И сердце мне не греет поцелуй.
Я лишь просила ветер на качелях
меня катать… Но он устал. – Подуй
 
 
сама! – всё просит. (Ты ли мерин?!)
И сбрасывает оземь… Друг ушел.
Он думает, что я могу по вере
крылатой стать, сглотнув жестокий шок?!
 
 
У человека нет такого чуда,
когда он с детства на качелях жил.
Я так привыкла, что ты  е с т ь, как будто
была тобой сама – из крепких жил!
 
 
Наверное, в тех жилах и пропала.
Тебя собой кормила. Ты – меня.
А где же Я?!.. И как начать с начала?
И стать свободною,
                   планету поменяв…
 

«Я виновата. Выньте сердце …»

 
Я виновата. Выньте сердце —
И вставьте камень!.. Проще жить.
Уйду в немое королевство —
Не мучиться – и не губить!
 
 
Пускай ничто, никто, нисколько!
Пускай не ведаю любви!
Я виновата. Сердце скользко —
Из двух кровавых половин!
 
 
Хотя б наполовину легче!
Пускай тот камень тянет вниз —
Душа найдет зимой скворечник,
Презрев желания каприз.
 
 
Забыв свое, чужое, наше,
Забыв ничей, но – общий грех.
Я виновата. Дольше… Дальше…
Чем может ранить человек.
 

Занавес

 
Долго стоны ветра
причитали.
Долго сыпался
колючий дождь.
Вся природа плакала
началом,
У которого
в гортани
нож.
 
 
Всё, что сказано
давно и нежно,
Всё, что сделано
сейчас
назло, —
Укрывалось пылью
белоснежной
И внутри
по капельке
текло…
 

«…А у веры всё платье в латках…»

 
…А у веры всё платье в латках.
Обносилась – да нет портного.
И плетётся за пяткой пятка —
как чужая душа за спиною.
 
 
То глазами уже не увидишь,
что для сердца невидимым было.
Боль не стала вчерашней… —
П р о к и с ш е й!
Жжет, как будто весна закровила.
 
 
Вроде жить бы, согретая солнцем.
Даже латаная – но жить!
Но опять где-то что-то да рвется —
мою веру до слёз рассмешить…
 

Маленькая хитрость

 
Я решила стать короче,
чем декабрьский день.
Вылезти из оболочки
в маленькую тень.
 
 
Спрятать всё, что неуместо
людям показать.
Мокнуть лужицей безвестной,
охраняя гладь.
 
 
Но куда – без рук, без ножек —
я сбежать смогу,
если ты неосторожно
стопчешь на бегу?!..
 

Я не чувства уже – только разум к тебе обращаю…

 
Разве дважды бывает одна и та же река? —
Помню, я рассуждала недавно об этом… с другими…
будто кто-то извлек самый темный урок из алхимий
и владеет тинктУрой… – младенца из старика
возрождать эликсиром великим – живи на века!
 
 
Разве наша любовь хуже этого дряхлого тела?!
Среди высших мутаций за что ей не выдан секрет
залечить в  ржаво-медных ожогах осенний хребет —
и всегда соблазнять новый вечер невестою белой…
 
 
Разве я забывать все обиды навек не хотела?!..
 

Прозаическое отступление

 
Как же хочется чего-то совершенно простого —
без банальности…
 
 
и достаточного ума для этого —
без гордыни…
 

Будто такое простое

 
Снег сыпал речами.
И речь не лепилась.
Затем замолчали.
И даже не злилась.
 
 
Ломалось.
Крошилась.
Хрустела.
Знобило.
Какая немилость,
что милостью было!
 
 
Зима – это просто
три месяца правды…
слова-альбиносы…
холодные даты…
 
 
морозы…
морозы…
по звукам…
по нервам…
 
 
Ведь ты не серьезно
сказал это первым?
 

Безумцы

 
Сверкали лампочки бессмысленного света.
Коптило истощенным смыслом Солнце.
Шел третий день с конца.
Нестройность звеньев
внушала робкую надежду,
что собьется
с шаблонной траектории толпы
хотя б один —
кто выжил
в мире рабства
и все клише нарушил
и забыл,
ради себя —
СОБОЮ состояться.
 

Самопредательство

Меняя себя,

не изменяйте себе!..

 
Был как шорох встревоженный
этой дрожи воробышек…
был рассветом, просеянным
через сито ресниц…
прилетал по-плохому, улетал по-хорошему,
но всегда бился пульсом
моих женских лисиц…
 
 
Птаха малая хитрости
обучалась, как хищница…
птаха малая верила,
что так надо порой —
всё хорошее под ноги
ради силы просыплется…
а потом наверстается
и пребудет с тобой.
 
 
Чудо было неправдою…
чудом нежность на донышке
не шумит океанами,
если сеяно злом…
я училась затратами
быть храбрее воробышка —
и себе стала коршуном,
спрятав свет под крылом.