Текст книги "Мемуары пришельца"

Добро пожаловать

День возвращения экспедиции был объявлен выходным. Вся Неболла гуляла, отмечая важное событие для всей планеты. По приказу Научного Совета, поверенные каждого поселения накрыли праздничные столы для своих каст. Всякая работа была приостановлена. Глобальное гуляние носило больше политический характер, чем благодарный и радостный. Неболлийцы долгое время во всем себе отказывали и трудились не покладая рук на благо планеты и конечно же Центрума, души Неболлы. Правление прекрасно понимало, что народ устал, дефицит ресурсов всех держал в постоянном напряжении. Обстановка накалялась, стали ходить слухи о восстании. Благоприятный исход Программы освоения Земли случился как раз вовремя, Совет и Центрум подтвердили на деле свою важность и значимость для Неболлы. После всеобщего праздника можно будет всем расслабиться и продолжать заниматься каждому своим делом, не боясь за будущее. Было принято решение доставить в каждую деревню провизию, в основном это были фангусы99
  Фангус – гигантский гриб.


[Закрыть] и скоробусы1010
  Скоробус – большие жуки.


[Закрыть], а в качестве питья сукус1111
  Сукус – напиток естественного брожения из выделений личинок скоробуса.


[Закрыть]. В период кризиса люди только работали и спали, о Мергере или нуптисе1212
  Нуптис – свадьба.


[Закрыть] уже давно никто даже не думал.

Мергер – это один день в году, когда девять лун выстраиваются в одну линию. Есть только одно место на планете, куда падает круг света от всех лун одновременно. Когда Сол1313
  Сол – солнце.


[Закрыть] гаснет, лунный свет падает на поляну, усеянную цветами. Серебро разливается по растениям, и они начинают сиять и переливаться как кристаллы. В это время встречаются созревшие особи обоих полов, готовые перейти в другую касту. Если из деревни уходит парень, то и прийти в нее должен представитель того же пола, тоже касается и девушек. Бывает такое, что один и тот же неболлиец посещает Мергер несколько лет подряд. Обычно такое случается, когда желающих нечетное количество, но если три года подряд кто-то не поменял свою касту, то остается в ней уже навсегда. Таких людей в поселениях называют майорами. У них своя, особая, роль в деревне. Именно майор решает, какой паре быть, а какой нет. Связь приветствуется только между местным и пришедшим из другой касты, свадьба между представителями одной касты запрещена законом. Наказание за его нарушение – смерть. Старейшина досконально изучает генус1414
  Генус – род.


[Закрыть], и если обе стороны совместимы, тогда быть нуптису, свадьбе. Нуптис не несет в себе какой-то праздник, застолье или гулянье. В этот день молодожены перебираются в новую сед1515
  Сед – хижина.


[Закрыть]. В инфадом1616
  Инфадом – дом ребенка.


[Закрыть] отправляют запрос на визит. Когда поступает запрос из касты, техникос1717
  Техникос – лаборант.


[Закрыть] сам прилетает на специальном плануме1818
  Планум – большой летательный аппарат.


[Закрыть] и берет у пары необходимые для создания ребенка ДНК. При создании эмбриона учитываются абсолютно все нюансы генуса, таким образом, в новом неболлийце будут собраны качества обеих каст и предпочтения родителей: пол, цвет глаз, навыки, особенности характера и прочие. Малыш развивается ровно двенадцать месяцев, при том, что год на Неболле длится шестнадцать. Инфадом или центр создания людей, естественно, находится в Центруме, куда обычному жителю вход абсолютно запрещен, поэтому новорожденного доставляют тоже техникосы, прямо в нужную деревню.

Центрум не просто гулял, в городе развернулось масштабное празднование. Сукус лился рекой. Умы были настолько довольны проделанной работой, что в этот день расслабились не на шутку. Милиты1919
  Милиты – военные.


[Закрыть], которые участвовали в миссии, тоже были здесь в знак благодарности. Для них праздновать в Центруме огромная честь, так как все военные живут в отдельном городе, а сюда прилетают только на службу. Для них даже триклим2020
  Триклим – столовая.


[Закрыть] отдельная, так как они являются на ранг ниже умов. В туррисе, центральной башне, проходил особый прием всех привилегированных особ. Среди них был Вивус, как не просто ум Неболлы, а важная персона, внесшая огромный вклад в развитие и процветание планеты. У неболлийцев нет особого понятия как дружба. Странная привязанность двух и несколько особей друг к другу здесь не приемлема. Существуют служебные отношения, обязанности или долг, даже нуптис в сообществах лишь для дальнейшего продолжения расы, а не для любви. Но самый загадочный и большой житель Неболлы имел некий интерес ко многим, особенно к Вивусу. Обсерватор улыбнулся так широко, как только смог:

– Вивус, много лун твоей жизни! Я очень рад благополучному твоему возвращению и жду конкурса, – хранитель обнял старого друга, привлекая тем самым к себе не одобряющие взгляды других гостей.

– Обсерватор, я очень тоже рад, только давай закончим объятия, – доктор был смущен, ведь обычно хранитель в обществе себя так не ведет.

– Моя коллекция изрядно пополнилась, такая масса новых знаний, что я нахожусь в эйфории и совершенно плевать, что там подумают о нас эти скучные политиканы. – Обсерватор взял с подноса пару сукусов, и они с Вивусом отошли в сторону, подальше от глазеющей толпы.

– Так значит, у нас теперь у обоих нескончаемый горизонт работы и исследований, – Вивус слегка скривил рот, изображая улыбку.

– Мой амикус, ты какой-то зажатый. У тебя все ли нормально?

– Меня занимают лишь мысли об изучении человека с Земли, не могу ни есть, ни пить. Не терпится приступить, но есть и страх, вдруг я что-то узнаю, что…

– Не терзай себя, Вивус. Что должно случиться, то сбудется. Это твое предназначение, ничего не бойся. Если ты согласен, я бы зашел к тебе как-нибудь и взглянул на особь с другой планеты.

– Я рад твоей поддержке, амикус, и буду рад тебя у себя видеть, тем более, я обещал тебе тхи, – доктор похлопал по плечу Обсерватора и ушел.

Стояла звенящая тишина, Мари осторожно открыла глаза, чувствуя резкую боль в голове. Последнее, что она помнила, так это мерзкую жидкость у себя во рту. Приподняв голову, она сразу же удивилась, на ней был белый комбинезон: «опять эти грязные пришельцы меня лапали…» Оглядевшись, девушка обнаружила, что находится в стеклянном кубе, размером где-то три на три квадратных метра. Она лежала на твердом столе, ничем не застеленном. Больше внутри куба ничего не было. Сквозь стенку она увидела Вивуса, сидевшего за компьютером. Неожиданно он повернулся в сторону Мари: – «Наконец-то очнулась! Столько работы, а женщина много спит».

– Где я? – спросила девушка.

– В моем кабинете, на Неболле.

Знакомство

Нутро Мари разрывало от бури чувств, хотелось рыдать, кричать, крушить все на своем пути. Она чувствовала себя лабораторной крысой. Техникосы то вкалывали какие-то вещества разного цвета, то брали кровь. Взяли образцы волос, ногтей, кожи, слюней и даже соплей. Лаборанты общались между собой на непонятном языке. Вивус постоянно был занят исследованиями образцов и давно не заходил к Мари. Все вопросы и просьбы оставались без внимания и ответа. Мысль о том, что до конца своей жизни девушка будет жить в этой стеклянной тюрьме, душила. Пару раз она даже думала о самоубийстве, но так как никаких подручных средств не имелось, данный вариант отпадал. Кормили Мари через вену, вкалывая какую-то энергетическую жидкость, но воду давали. Прозрачное вещество отличалось от Земной воды странным привкусом и быстрым насыщением. Туалета не было, вместо него в полу был люк, диаметром с блюдце, под ним шла труба. Справлять нужду было крайне унизительно и неудобно. Мари дожидалась, когда из помещения все выходили. За отсутствием твердой пищи, в туалетной бумаге нужды не было. Единственным развлечением было наблюдение за снующими туда – сюда помощниками доктора. Кабинет был большой. Слева от куба с Мари стояли шкафы с прозрачными дверцами, напоминающие холодильники, заполненные пузырьками с разноцветными жидкостями, а между ними столы техникосов с кучей склянок, пробирок, инструментов. Лаборанты что-то смешивали, роняли, ругались, в общем, химичили не по-детски. Прямо находилась дверь, как в рентген кабинет. Вивус и помощники часто туда заходили, а через окошко в двери были видны какие-то вспышки. Правее стояла большая компьютерная установка, множество кнопок и переключателей, несколько экранов с постоянно бегущими строками. На ней регулярно что-то включали и настраивали. Еще правее располагался выход. Заключала композицию комнаты рабочее место доктора. Стол Вивуса был скучным, на нем стояли три экрана, клавиатура и больше ничего. Он много времени сидел за компьютером и что-то набирал. Рядом стоял закрытый шкаф, его еще ни разу не открывали. Потолок был совершенно обычный, девять круглых дисков давали очень много света. И ни одного окна. Мари все представляла, как выглядит планета, на которой она сейчас находится, но, если учитывать страшных существ, видимо она какая-то радиоактивная и ничего красивого в ней нет. В какой-то момент они все уходили, видимо, рабочий день заканчивался, но свет всегда горел ярко. Спать на жестком столе, без подушки и одеяла, да еще когда постоянно слепит холодный свет, в таких условиях кто угодно с ума сойдет. Перед уходом лаборант всегда делал укол Мари и через некоторое время хотелось спать. Только сегодня, когда все ушли, она не собиралась ложиться. Выждав немного времени, она разбежалась, сколько позволила клетка, и со всего маха врезалась в стенку. Пластик отпружинил и откинул Мари в сторону. Надежда, что это могло быть стекло, да еще и хрупкое, угасла. Лежа на полу, она потерла ушибленные места и посмотрела на кровать. Сдвинуть ее было сложно, но можно, и девушка решила повторить попытку. Она оттащила кровать в один из углов и со всей силы, как можно быстрее, стала толкать ее на противоположную стену. При столкновении, Мари поскользнулась и ударилась головой об угол.

Девушка открыла глаза и обнаружила, что лежит на полу рядом со столом и ей сразу вспомнилась картина, как она «легла спать». Потрогав место удара на голове, обнаружила засохшую кровь, «значит прошло много времени» – подумала Мари и решила осмотреться. Перед кубом сидел Вивус. Он молча смотрел на девушку, не моргая ни одним глазом. Странно, но в тот миг Мари ощутила некую неловкость и даже вину. Возможно, ей было стыдно перед самой собой. Лаборантов в кабинете не было, доктор первым нарушил тишину: – «Женщина хочет умереть».