Текст книги "Седьмая раса"

– Интересно! – подошел к «клумбе» оператор. – Смотри, кто-то эти благословенные места посещает. Круг – как по циркулю выписан! – Он попробовал приподнять один из камешков, розовый, в серых и серебристых точках вкраплений.

Несмотря на то, что камень с виду выглядел совсем невеличкой, так, типа, придорожный булыжник, у Сереги ничего с его подъемом не вышло. Озадаченный оператор приналег на бок розового упрямца, пристроил к нему другой камень, плоский. Надавил, как на рычаг. Когда розовая попка нехотя вылезла из земли, оказалось, что на поверхности присутствовала ровно половина камня. А вторая половина, вмурованная в землю, как раз и держала булыжник крепко и властно.

– Слушай, сколько же времени он тут пролежал? – удивился оператор. – А на вид – будто кто-то этот круг вчера выложил. Ну-ка, а другой? – И он двинулся с уже опробованным рычагом к следующему камню.

– Сергей, прекрати! – одернула его Ольга. – Ты что, не помнишь, о чем Влад просил? Ничего не трогать!

– Он про сейды говорил, а это же не сейд.

– Откуда ты знаешь? Знаток, тоже мне! Вот, лучше сюда посмотри!

– Что там у тебя?

– Видишь, здесь почему-то нет ягеля! – Ольга удивленно крутила головой, рассматривая землю вокруг серого мегалита. – Вот, под теми камнями – есть, а здесь – пусто!

– Да? Точно. Ну-ка! – Оператор встал и быстро обежал уже обследованное пространство. – Оль, у теплых камней нигде ягеля нет! Голая земля! А холодные – сплошь заросли.

– Снял?

– Да нет, тебе же пришел сказать! Сейчас, мигом! – Оператор припал к камере. – Что за черт? – Он потряс чудо японской техники. – Не понял!

– Что, Сереж?

– Камера гикнулась!

– В смысле? Батарейка, что ли, села? Так вставь другую.

– Не учи ученого! – Серега уже ковырялся в кофре. Выудил запасной блок питания. Вставил. – Оль, мы, кажется, приехали…

– Что? – Славина нехотя отвлеклась от созерцания первозданной красоты, распростершейся перед глазами.

– Приехали, говорю, – непонимающе крутил камеру Сергей. – Не работает!

– Ты что, шутишь? – Ольга вскочила на ноги. – Как это – не работает? Мы что, без видео останемся? А запасная? Взял?

– Обижаешь, начальник! – оператор снова влез в кофр. – Вот она, палочка-выручалочка! – Понажимал знакомые кнопки, побледнел. – Оль, мистика какая-то! И эта тоже не включается!

Ольга, отчетливо осознав, что произошло самое страшное, что может только случиться на выезде, – отказ аппаратуры, лихорадочно выудила из кармана ветровки диктофон. Серебристый прямоугольничек был безнадежно мертв, не отзываясь ни на щелчки по кнопкам, ни на поглаживание, ни на уговоры…

Уже почти паникуя, она извлекла мобильник. Экран телефона безжизненно чернел никчемной стекляшкой. Сотовая трубка оператора продемонстрировала точно такую же реакцию.

– Серега, по-моему, мы влипли, – Ольга удрученно взирала на бесполезные образцы торжества технической мысли человечества. – Может, тут какая-то аномалия? Чтобы вот так, одновременно, отказало все…

– Не все. – Серега с ужасом смотрел на собственное запястье. – Кое-кто, наоборот, демонстрирует чудеса прыткости. Смотри! – Он пододвинул к Славиной свою руку.

На массивных часах-хронографе, которые оператор приобрел в Японии, кроме немереной тучи всяких модных прибамбасов, наличествовала и стрелка компаса. И эта стрелка крутилась сейчас с неимоверной скоростью! Причем, странными рывками, то разгоняясь в одну сторону, то вдруг резко останавливаясь и принимаясь столь же яростно вертеться в другую.

– Фу… – выдохнула Ольга. – Ясно. Мы, скорее всего, попали на какой-то природный магнит, поэтому и аппаратура отказала. И компас такие фортели выкидывает. Я про что-то такое читала. Давай скорее с этого места!

– Магнит, говоришь? – Серега продолжал пристально разглядывать хронограф. – На свои часы посмотри!

– Ну? – Славина задрала рукав ветровки. – Часы – идут. Время полдевятого.

– Сколько? – Оператор глядел на нее практически безумными глазами.

– Пол… – девушка осеклась. – Мы в десять из города выехали, а когда начали подъем, было двенадцать, я смотрела… Что? Почему полдевятого? – Ольга вдруг все поняла. – Как это может быть?

– Как-как! Часы назад пошли. Вот как! – Серега зло сплюнул. – Все, бежим с этого места. Пока мы с тобой сами в детей не превратились!

– А что, неплохо бы лет пяток скинуть, – неловко улыбнулась девушка. А сама почувствовала, как холодные щупальца страха так сильно перехватили горло, что ни говорить, ни тем более улыбаться она больше не может.

А если близнецы попали в такое же место? Тогда понятно, почему их нет. Они же не знают, который час! Думают, что все еще вчера, все еще время обеда. Может такое быть? Вполне! С ними-то Рощин подробного инструктажа не проводил. Хотя…

Ольга вспомнила, сколько информации собрали Тимки о аномалиях сейдов. Наверняка, там и об этом феномене что-то было.

Уже не обращая никакого внимания на окружающие красоты, телевизионщики резвой трусцой рванули с таинственного плато. Выскочили на самый лоб сопки, разглядели на противоположной горе ярко-красное пятно куртки Влада и понеслись туда так стремительно, будто кто-то неведомый и страшный, тот, кто выключил аппаратуру, заставил плясать компас и идти назад часовые стрелки, гнался следом, дыша буквально в затылок…

* * *

Глава эзотерического общества, экстрасенс и медиум Александр Васильев лихо подрулил к сопке Варничной, увенчанной, как шляпа пером, громадной телевизионной вышкой. Подождал, пока откроется шлагбаум и припарковал свой сверкающий серебристый «крайслер» с оскаленной тигриной мордой во весь капот, в заставленном машинами дворе. Заходить внутрь ядовито-зеленого здания, где располагалась областная телестудия, он не стал, просто вызвонил по мобильнику нужного человека.

– Иван, хочешь снять сенсацию? – спросил Васильев у высокого светловолосого парня, лучшего оператора местного телевидения и своего давнего приятеля.

– Сенсацию? – оператор насторожился. – Опять какие-нибудь оккультные дела? Я после прошлого скандала еще не отошел…

– Нет, настоящую сенсацию! Активацию сейда!

– Ну да, – Иван недоверчиво поморщился. – Кто активировать будет? Ты?

– Нет, Рощин. Слышал, что Ольга Славина приехала? Со своим оператором?

– Да ты что! Уже? Не может быть! У нас что-то такое говорили, вроде, должна, но ты же знаешь этих москвичей, они во время своей работы нас, местных, на пушечный выстрел не подпустят! – И вдруг, видимо, что-то сообразив, задумался. – Так, значит, Рощин специально для нее будет активировать сейд? Когда? Где?

– Э нет, – гость засмеялся, – так не пойдет! Если хочешь все это снять – принимай мои условия.

– Ну, и какие? – Оператор явно клюнул. Еще бы! Присутствовать при работе знаменитой Ольги Славиной, да еще и иметь возможность снимать самому… Это же неслыханная удача!

– Условия такие, – Васильев буквально пригвоздил оператора к сиденью автомобиля немигающим тяжелым взглядом. – Берешь камеру и не задаешь никаких вопросов. Вместо журналистки с тобой пойдет одна из наших, Аленка, и я в качестве консультанта. То есть вроде как ваша съемочная группа снимает свой фильм. Просто случайно в тех же местах, где и Славина.

– Ага, – Иван почесал ухо. – А она – дура. Ничего не поймет и позволит нам работать рядом. И Рощин тоже – дурак.

– Наоборот! Рощин-то нам и поможет! Ну, представь, когда еще Славина свой фильм смонтирует, когда выпустит… У нее, наверняка, заготовок для программ на год вперед. А мы – местные, свои! Но даже не это главное. Пришли, значит, мы на место, и я готовлюсь реконструировать древний обряд активации. И вдруг видим: рядом – Рощин! Совпадение? Конечно! Но как только я увижу Рощина, тут же от активации откажусь, чтобы не мешать мэтру. Все-таки, он – известный ученый, а я – дилетант! Ну а вы? Не возвращаться же без съемок! Вот тут-то Славина сама вам и предложит работать вместе! Из чувства журналистской солидарности.

– А Рощин?

– Что Рощин? Он же – фанат Мурмана и страшно боится, что как только общественность расчухает, какой здесь Клондайк для туризма, так повалит сюда как саранча. А после фильма Славиной точно повалит! Охраняемой зоны нет, историко-культурный заповедник – только в его мечтах. Представляешь, что наш предприимчивый народец сделает с сейдами? Распишет, раскрасит, разберет на кусочки. А мы как раз в процессе съемок и поставим вопрос в нужном для него русле – о создании охранной зоны. Более того, попросим на камеру рассказать о важности этого предприятия для всего человечества. Ну, а для наглядности пусть продемонстрирует и нам, и телезрителям ту самую активацию – как доказательство своей теории. – Васильев победно смолк. – Как тебе план?

– Дельно. Когда ехать надо?

– Сегодня вечером. К утру верну тебя домой.

– Да? – Иван загорелся. – Так быстро? Едем! Но если Рощин нас погонит…

– Не погонит, не бойся! Можешь готовиться к Тэффи.

* * *

Влад, выслушав сбивчивый, путанный рассказа Ольги и Сергея, нахмурился, искоса взглянул на сидящего рядом Макса.

– Ну, ты понял?

Тот молча кивнул.

– Или вы мне не все рассказали, или… – Рощин рассматривал совершенно не подающий признаков жизни Ольгин диктофон. Барт вертел в руках безжизненную камеру. – Не бывает здесь таких вещей просто так! Не бы-ва-ет! Да, случается, в некоторых местах зашкаливает аппаратура, да, часы могут остановиться, но чтобы назад пошли… Чтобы одновременно вырубилось все! – Он пристально уставился на путешественников. – Вы там что-нибудь трогали?

– Нет, – честно помотал головой Серега. – Только снимали…

– Стой, – вспомнила Ольга. – Там между трех валунов какой-то круг из камней был выложен, Серега попытался один камень вытащить…

– Вытащил? – недобро спросил Рощин.

– Да, – оператор пожал плечами, – но тут же на место поставил.

– Ясно, – ученый скрипнул зубами. – Трилистник и магический круг… Ну, елы-палы! – Он негодующе затряс головой. – Просил ведь, предупреждал! Зачем? Ну что, руки чешутся, что ли?

Ольга отвернулась. Оператор повесил голову.

– Извини, Влад.

– Да не передо мной извиняться надо! Эх! – Рощин махнул рукой и поднялся. – Пойду, постараюсь исправить положение. А вы без меня пока ни шагу! Макс, проследи!

– Ты куда, Влад? – поднялась за ним Ольга.

– Сиди, – равнодушно сказал Макс. – Он с духами сейдов беседовать будет.

– Влад? – Ольга вопросительно взглянула на Рощина.

– Вроде того, – кивнул он неохотно. И уже скоро его яркая ветровка посверкивала на противоположной сопке.

– Макс, ты что, тоже во все это веришь? – тоскливо спросил Серега.

– Во что? – уточнил Макс.

– Ну, в эту мистику… В то, что в сейдах духи живут. Вот куда он сейчас рванул? У кого мне прощенья просить надо?

– Во что я верю, значения не имеет. – Барт как-то странно посмотрел на телевизионщика. – А вот в том, что не надо лезть, куда не просят, Влад прав. Очень часто это плохо кончается. Не всякую тайну надо пытаться раскрыть, чтобы хуже не было.

– Ты о чем? – недоуменно подняла виноватые глаза Славина. – Мы ведь сюда именно за этим пришли. Кто ж знал, что этому кругу сто лет…

– Сто? – этнограф хмыкнул. – Ну-ну…

– Слушай, Макс, – поспешил увести разговор от неприятной темы собственной вины Серега. – А как такие громадные валуны могут сохранять равновесие? Мы с Ольгой обнаружили, что все они опираются на три небольших камешка, видел? Такое ощущение, что их кто-то специально на подставки посадил. Только кто?

– Ледник, – спокойно ответил Барт.

– Разумный какой-то ледник, – недоверчиво улыбнулась Ольга. – Чтобы так точно… Ровно на три точки…

– В этом как раз нет ничего удивительного. Вот, смотрите. – Максим взял ближний камень и быстро сдвинул им землю в одну сторону. – Вот – ледник. Он наступает с полюса, крушит хребты и двигает перед собой огромные массы земли вместе со скальным грунтом. При этом мелкая фракция, как правило, остается внизу, а более крупная – сверху.

Ольга с Сергеем, раскрыв рты, наблюдали за наглядным объяснением. Макс улыбнулся.

– Когда-нибудь трясли в миске… ну… скажем, горох?

Ольга кивнула.

– И что? Где находились самые крупные горошины?

Ольга честно попыталась вспомнить, увы… Горох, конечно, несколько раз в жизни она трясла, но вовсе не с целью рассортировать по величине…

– Слушай, – удивленно разглядывал горку земли оператор. – Точно, самое крупное – всегда наверху. Я так гайки с шурупами из банки вылавливаю…

– Вот, – удовлетворенно кивнул Максим. – Здесь – то же самое. Мелочь ушла под ледник, а громадины остались наверху. Потом ледник таял, мегалит опускался. Ветрами, водой, чем-то еще мелкие камни из-под него убирались, вымывались, выдувались, пока за миллионы лет их не осталось только три. Тех самых, на которых он и стоит сейчас.

– Но почему только три? – непонимающе спросила девушка. – Почему не четыре? Не пять?

– Потому что три точки опоры дают самое устойчивое равновесие. Физика! – Макс вытащил из земляной кучи три маленьких камушка и водрузил на них большой, тот, что держал в руке. – Вспомните обыкновенную табуретку: часто ли она стоит, опираясь на все четыре ноги?

Аргумент был убийственным. Ни одна табуретка на Ольгиной кухне идеально на всех ножках не стояла.

– В каком случае тело находится в устойчивом равновесии? – продолжал Макс. – Только в том, когда геометрическая проекция центра его массы не выходит за границу периметра площади его опоры. Сумма всех векторов давления камня на опоры равна собственному весу камня. Ясно?

Ольга на всякий случай согласно кивнула головой. Физика, математика и иные точные науки представлялись ее живому творческому уму вещами скучными и малопонятными. Векторы, масса, давление, периметр… для того, чтобы разобраться в тех тонкостях, о которых с необыкновенной легкостью рассуждал Барт, ей потребовался бы не один час детальных объяснений. В конце концов, она, конечно же, все бы поняла. Только – зачем? Разве что для того, чтобы ровно через минуту об этом забыть. Гуманитарный склад ума. Абсолютно. Сергей же, напротив, внимал Максу вполне заинтересованно и понимающе.

– То есть, если бы под валуном лежали четыре опоры, то все равно давление на одну из них оказалось бы меньшим? – уточнил он.

– Именно, – подтвердил Барт.

– Здорово! – восхитился оператор. И тут же обернулся к Ольге. – Ну вот, а я что говорил? Никакой мистики. Сплошная физика.

– Стойте, – вспомнила Ольга. – Но есть же гипотеза Чувардинского, мы ее сегодня с Владом обсуждали, что ледника вообще не было!

Макс ухмыльнулся.

– Сколько ученых, столько и гипотез.

– Хорошо, – решила до конца выпотрошить этнографа журналистка. – А как с точки зрения ледника объяснить, что все сейды стоят на местах тектонических разломов? Мы же видели, да, Серега?

Оператор понимающе кивнул:

– Оль, так тогда еще проще! Мелкая порода в эти дырки и провалилась!

– Ну да, – сама себе, ни на кого не глядя, сказала Ольга. – А каменюка многотонный, вместо того, чтобы прямо на эту дыру осесть, почему-то остался на трех небольших подпорках, как раз над разломом.

– Оля, – покровительственно произнес Макс. – Я понимаю, со сказками расставаться тяжело. Они гораздо красивее реальности. Но вы как журналист вряд ли имеете право навязывать людям свою точку зрения.

– А я и не собираюсь! – с вызовом парировала девушка. – Я как раз и хочу дать все точки зрения. И взаимоисключающие в том числе. Вот скажите, как, по-вашему, сейды эти древними людьми использовались? Или так, ландшафт украшали?

– Использовались, без сомнения. Только вот в качестве чего? – Ученый задумчиво выкладывал из мелких камешков какую-то причудливую фигуру типа дубового листа. – Я думаю, их назначение было сугубо прагматичным. Никаких сакральных дел. Либо некрополи, либо фортификационные сооружения…

– Точно! – весело встрял неожиданно вышедший из-за камня Рощин. – А коварные питекантропы прятались за мегалитами, с ядерными пушками наготове, ожидая прихода врага! Только злыдень подберется на расстояние выстрела, наши – раз! И все. Летит вражеский лазутчик вместе с сейдом на соседнюю гору. Отсюда и родились предания о летающих камнях.

– Влад! – обрадовалась Ольга. – Ну что, получилось?

– Посмотрим, – довольно ответил Рощин. – Проверьте-ка свою японскую технику!

Ольга еще доставала из карманов диктофон и мобильник, а счастливый Серега уже вопил радостное «ура». Все огонечки исправно моргали!

– Можно, в завершении вашей научной дискуссии, я задам вопрос уважаемому докладчику? – дурашливо согнулся в поклоне перед Бартом Влад.

Сергей с Ольгой весело закивали, а Макс, напротив, посмотрел на коллегу серьезно и настороженно.

– А скажите, профессор, – почтительно произнес Рощин. – Как вы объясните тот факт, что все без исключения сейды строго ориентированы по сторонам света? Даже не просто строго – идеально? Это подтверждается любыми замерами. Неужто ледник так управился? Странно, почему до сих пор никто не выдвинул теорию ледника разумного?

– Не ерничай, Рощин, – поморщился Макс.

– И не думал! – Влад теперь смотрел на оппонента столь же серьезно, как и он сам несколькими минутами назад. – И еще ответь мне на один вопрос, скептик от науки. Как ты объяснишь тот факт, что все сейды стоят в местах энергетической силы? Вдоль лей-линий?

– Не хочешь ли ты сказать, – взял в себя в руки Макс, – что древние люди умели управлять энергией Земли?

– Насчет «управлять» – не возьмусь утверждать наверняка. – Влад говорил необычайно серьезно и тихо. – Но вот то, что наши предки знали о строении Земли много больше, чем знаем сегодня мы, – определенно. И, заметь, не просто знали, а умели этим знанием пользоваться. Как мы сейчас электричеством. Ну что, – Рощин, потеряв интерес к Максу, обернулся к телевизионщикам. – Есть пара часов до обеда. Пойдете еще снимать?

– Конечно! – уверили в один голос Ольга с Сергеем.

– Давайте. Только далеко не ходите, чтобы нас с Максом из вида не терять. И… – Влад что-то хотел еще сказать, но просто махнул рукой. – Ладно, не буду занудствовать. Вы теперь ученые, ошибок, надеюсь, не повторите.

Серега горячо закивал, выражая безусловное согласие.

– Влад, а Федор наш где? – вдруг вспомнила Ольга.

– Да вон же! – Рощин показал на недалекое ровное плато, где ярким пятнышком одуванчика желтела знакомая куртка. – На морошке пасется. Ее нынче богато уродилось, а мальчик толк в северных витаминах понимает!

– Знаете что, – решил вдруг находчивый Серега, – я, пожалуй, запасные батарейки и блоки питания тут оставлю. От греха подальше. Мало ли что!

– Да? – Ольга немного посомневалась, потом точно так же выудила из карманов второй диктофон и блок питания к мобильнику.

Влад с интересом посмотрел на эти манипуляции, но ничего не сказал, только довольно хмыкнул.

– Слушай, – Ольга отозвала Рощина в сторонку, – ты можешь конкретно вспомнить, что ты моим красавцам показывал? Куда их могло понести? Я что-то места себе не нахожу…

– Оль, – ученый отвел ее подальше от остальных, – я не хотел тебя огорчать. Но тут их искать не надо. И вообще – успокойся.

– Что? – требовательно спросила девушка. – Говори!

– Ну… Только обещай на них не очень наезжать. Короче. После нашего первого похода сюда ребятки так впечатлились, что… запили. Я их позавчера выловил на улице, часа в три ночи. «Кыш» сказать не могли. Вроде, так на них здешние аномалии подействовали, чуть ли не отказаться от съемок вообще собрались…

– Как? – потрясенно вымолвила Славина. – Так они мне что, за этим пытались дозвониться? А смска?

– Сейды – не вино. Так? Ну, не огорчайся так! – Влад приобнял девушку за плечи. – Мальчишки! А сейды на всех по-разному действуют. Их вот, видно, не приняли…

– Спасибо, что сказал, – хмуро поблагодарила Ольга. – Серега, пошли работать! – и зашагала вперед, не оглядываясь.

* * *

Журналисты вышли на ровное каменистое плато, небольшое, аккуратное, с розово-коричневой землей и ярко-зелеными островками травы. Слева, не очень далеко, вздымались к невероятно высокому небу черные карандаши острых скал, справа начинался довольно резкий обрыв, где в самом низу, впрочем, не очень-то и далеком, громоздились почти правильные кубы и параллелепипеды валунов.

– Смотри, – Ольга показала вниз. – Такое ощущение, что эти камни специально обточены, уж больно правильных форм.

– Точно! – Оператор пригляделся. – Как будто кто-то сознательно из них что-то строил. Спускаемся?

Ольга с сомнением покосилась на яркую зеленую сопку позади, где маячком виднелся Влад.

– Давай, только быстро, чтобы Рощина из вида надолго не терять!

Добраться напрямую прямо к «строениям» не представлялось возможным. Слишком крут был обрыв. Пришлось искать пологую тропинку, а она оказалась метрах в двухстах, далеко. Зато небольшой каньончик, по которому они теперь спускались, упирался как раз в эти руины.

– Слушай, Оль, – вдруг вспомнил Серега, перескакивая с камня на камень. – А про какие-такие лей-линии говорил Рощин, не знаешь?

– Да это такая своеобразная система координат, которая указывает на то, что все сакральные памятники строго привязаны к геологическим особенностям Земли. Ее давным-давно ввели англичане, когда только начинали исследовать свой Стоунхендж. Понимаешь, оказывается, все мегалитические комплексы Земли установлены по определенным принципам и в совершенно определенных местах. Ты что-нибудь про Аркаим слышал?

– Только то, что он у нас стоит в плане съемок на октябрь.

– Аркаим – это очень древний город на Южном Урале. Я там неподалеку, кстати, родилась. Именно там, по преданиям, арийцы останавливались, когда мигрировали из своей загадочной прародины под названием Туле. Эта страна, кстати, находилась где-то на Севере, вполне возможно, в этих самых местах.

– Что? – Серега даже остановился. – Арийцы мигрировали именно отсюда?

– Да. И на Южном Урале они пробыли примерно двести-триста лет. Построили там Страну городов, ее тоже не так давно раскопали археологи. Примерно двадцать поселений, целое государство, представляешь? Сто пятьдесят километров с запада на восток и триста пятьдесят – с севера на юг! Огромная площадь! Арийский простор, так он называется в летописях. Так вот, а Аркаим – это главная находка! Его, правда, в свое время, кажется, в начале девяностых, чуть не затопили, хотели водохранилище делать. Хорошо, уральские ученые отстояли.

– Ну, и чего этот Аркаим? Чем он от других отличается? При чем тут лей-линии?

– Аркаим, как выяснилось, – это пригоризонтная обсерватория предельного класса точности, самая сложная из всех ныне известных человечеству. Идеально сооруженная, которая позволяла вести круглогодичные наблюдения за Солнцем и Луной, причем с такой достоверностью, которую и сегодня самая навороченная аппаратура не обеспечивает!

– Ну? – Сереге явно не терпелось.

– Так вот, когда соотнесли Аркаим со Стоунхенджем, выяснилось, что они идеально соответствуют друг другу! И расположены на одной широте! То есть именно по тем самым лей-линиям. Понял?

– Нет… – Серега явно растерялся.

– Ну, как же? Два одинаковых научных сооружения в совершенно разных местах Земли, за четыре тысячи километров друг от друга! А возведены примерно в одно и то же время! И для одних и тех же целей. То есть можно говорить о системе научных наблюдений!

– Как это? Они что, данными обменивались?

– Очень даже может быть, – задумчиво ответила Ольга. – Вроде, все мегалитические комплексы Земли возводились параллельно. Что здесь у нас, что на Тибете, что на Кавказе. Аркаим, кстати, ровесник египетских пирамид и цивилизации Крита, если не старше. И там люди умели все то, что и высокоразвитые египтяне или шумеры.

– У нас? В России?

– Да, – подтвердила Ольга. – Только Египет на своих пирамидах бюджет страны делает, а наш Аркаим едва-едва заповедником стал и финансируется понятно как. Да что далеко за примером ходить – вот, Мурманск. Явные следы протоцивилизации. И никому ничего не надо. Военные базы нужны, сейды – нет. А если хоть на минутку поверить в теорию Рощина, то все эти места под охрану ЮНЕСКО нужно брать! Тут не египетскими пирамидами пахнет, тут цивилизация на несколько тысяч лет раньше существовала.

– В смысле? Как это – старше пирамид?

– По теории Рощина, расселение человечества по Земле происходило именно отсюда, из Арктики. Волнами. Одна волна строила мегалиты, вторая – Стоунхенджи и Аркаимы… Смотри! Практически, жилой дом!

Они уже спустились к концу каньона, и справа открылось удивительно зрелище. Вблизи валуны оказались еще любопытнее, чем сверху. Два совершенно правильных огромных каменных блока – это стены, установленные строго вертикально, а сверху – точно такой же, горизонтальный параллелепипед – крыша…

У Ольги снова появилось навязчивое ощущение, что какой-то гигантский ребенок играл в кубики, строя из них дома, города, башни, пирамидки. А планета Земля была для него лишь детской песочницей… Иначе как объяснить, что три огромных валуна создавали внутри себя совсем крошечное пространство? Один человек, стоя, боком, протиснется, а вот сесть у него уже вряд ли получится! Вход в этот «домик» был прикрыт еще одним камнем, поменьше, чем три первых, но все равно настолько огромным, что сдвинуть его с места не просто человеку, роте солдат – вряд ли бы удалось…

Сергей прыгал вокруг, снимая странное сооружение с разных ракурсов. Вдруг остановился, убрал от глаза камеру.

– Оль, смотри…

На небольшой возвышенности, почти уткнув нос в белый мох, удобно положив лобастую голову на согнутые лапы, лежала… розовая собака. Громадная – метра три в длину и метра полтора в высоту. Круглое висячее ухо чутко оттопырилось, черные блестящие глаза смотрели мимо путешественников, куда-то вперед и немного вбок, словно выслеживая затаившуюся дичь. Короткий упругий хвостик застыл перпендикулярно земле. Правая задняя конечность была лениво приподнята, словно псина надумала потянуться, да расхотела. А лапу на место вернуть позабыла…

Ощущение совершенно живого, неизвестно по какой причине застывшего в неподвижности существа было таким явным, таким полным, что телевизионщики несколько минут не могли отвести глаз от симпатичной розовой собаки с игривой мордахой и черным, даже на вид влажным носом, подспудно ожидая, что вот сейчас она, наконец, подберет лапу, повернет к ним голову и тявкнет.

Еще одна игрушка того же самого малыша из песочницы, – подумала Ольга.

Розовую собаку очень хотелось погладить, и они, наверное, так бы и сделали, если бы сумели до нее дотянуться. Однако, во-первых, песик возлежал довольно высоко, а во-вторых, Славина вспомнила наставления Рощина, который предупредил, что розовые сейды – самые сложные, практически все – живые и активные, поэтому вести себя с ними надо особенно осторожно…

– Ну что, пойдем назад? – предложил оператор.

– Пойдем, – согласилась Ольга. – Только на секундочку заглянем, что там дальше, тупик или что-то еще.

«Что-то еще» оказалось восхитительной голубой речкой. Или ручьем.

Отсюда, с высоты каменной кладки, ясная лента спускающегося в низину потока сверкала на солнце так, что невольно хотелось прикрыть глаза. Оба берега ярко-синего ручья обрамлялись такой же яркой, но уже зеленой травой, а в густой кудрявой мураве радостными солнечными всполохами желтели какие-то крупные цветы. Речка весело шумела, даже отсюда, свысока, было слышно, как перекатывает она камни, просвечивающие сквозь прозрачность быстрых летящих струй.

Все это вместе: и речка-ручей, и трава, и цветы – выглядели восхитительной нарядной картинкой из хорошо иллюстрированной детской книжки. Немедленно и необоримо хотелось прыгнуть на этот роскошный зеленый бережок, пробежаться босиком по росистой травяной прохладе, а потом – по самой кромке воды, чтобы тысячи тяжелых синих брызг, взвихриваясь, опали и плавно разошлись правильными кругами по волнистому водяному стеклу.

И Ольга не смогла побороть искушения! Перепрыгивая с камня на камень, все ближе приближаясь к чудесной низинке, она вдруг самым краешком подсознания уловила какую-то странную несообразность, еще неосмысленную, но уже заставившую нетерпеливые движения стать медленнее и осторожнее. Серега опускался следом, ни на минуту не прекращая снимать чудесное видение.

Когда до ручья оставалось метров пять, Ольга остановилась. Она, наконец, поняла, что ее смутило.

Речка вытекала ниоткуда. Синий поток начинался прямо от подножья отвесной черной скалы. Оттуда же начинала расти и трава.

И еще. Здесь, внизу, ручей был абсолютно безмолвным. Только что шумел, развлекаясь с камешками и берегом, и вдруг – замолчал. Ни всплеска, ни шороха, ни даже тихого шелеста водных струй. Просто всепоглощающая, абсолютная тишина.

Так бывает?

Или она вдруг оглохла?

Ольга легонько хлопнула в ладоши. Мягкий объемный звук возник и тут же исчез, растворившись. Но он существовал! Его можно было услышать!

– Окунемся? – предложил веселый спутник.

– Погоди, – остановила его Ольга. – Что-то не так.

– Что? – насторожился уже наученный горьким опытом оператор. – Камера работает.

– Слава Богу, – только и сказала Ольга, продолжая медленный осторожный спуск.

Вот уже ноги ступили на изумительной яркости и цвета густую травянистую поросль, вот слева приветливо улыбнулась крупной чашечкой восхитительная кувшинка, вот…

– Сергей, это…

– Вижу! – выдохнул оператор и восхищенно, и встревоженно одновременно. – Воды нет. Совсем. А ведь только что была! – Он жалобным просящим взглядом уставился на Ольгу. – Ну, скажи, ведь была тут вода! Была?

– Сереж, я тоже ничего не понимаю, – девушка подошла к самому потоку. – Фу… – выдохнула облегченно и радостно. – Нам показалось!

Каменная речка. Вот что! Все остальное было вполне натуральным – небо, трава, кувшинки, только вместо воды немыслимым голубым сиянием светились камни. Вблизи – черно-серые, с беловатым сизым налетом на идеально обточенных боках, влажно отсверкивающие на солнце.

– Слушай, – Сергей недоуменно крутил головой. – Никогда не видел такого оптического эффекта!

– Эффекта или обмана? – уточнила Ольга.

– Пожалуй, и того, и другого… Пошли назад?

– Погоди. – Ольга погладила ближний голыш.

Камешек был шершавым и… влажным! Даже не влажным, а мокрым… Словно только что вытащенным из воды… Они сходят с ума? Или за те несколько минут, что спускались со скалы, таинственная голубая речка ушла под землю?

Оля шагнула в середину ручейка. Присела. Между блестящими камнями в крошечных луночках разноцветного мелкого песка стояла вода. Ее было немного, так, капельки, как будто только что ручеек пропустили через мелкое сито. Он и вытек, а остатки влаги солнце еще просто не успело высушить.

– Серега, пойдем отсюда! – резко поднялась Ольга. Отчего-то ей стало страшно. Даже не страшно – жутко. Среди этой нереальной яркой красоты и абсолютного безмолвия они, люди, представлялись совершенно лишними!