Текст книги "Седьмая раса"

Взобравшись на скалу, телевизионщики, не сговариваясь, обернулись. Внизу, между скал, светилась праздничной голубизной и снова призывно шумела колдовская речка. Солнце бликовало на воде, меняя цвета в зависимости от движения быстрых струй. По всей длине речки то тут, то там вспыхивали яркие праздничные радуги.

– Оль, ты что-нибудь понимаешь? – растерянно выговорил оператор.

Девушка лишь качнула головой.

* * *

Точно тем же путем, каким пришли сюда, по тем же самым валунам журналисты поднялись обратно. К той же самой гранитной верхушке. Но почему-то вышли не к каменному домику, а на совершенно другую площадку. Округлую, просторную, ровную, сплошь заросшую плотным серо-зеленым мхом. Вернее, так показалось поначалу, что сплошь. То там, то сям на меховой подстилке виднелись розово-кирпичные овальные залысины, как будто болезненные лишаи на мохнатой шкуре животного.

Рощин уже объяснял им, что это такое – выходы радона, того самого радиоактивного газа, который всегда соседствует с сейдами. Радоновые копытца, как сразу окрестила их Ольга, наравне с теплыми сейдами, не обмерзали зимой, на них не задерживался снег, даже в самый лютый буран. Красноватые проплешины шли по мху правильной округлой цепочкой. Пройдя строго по ним, девушка обнаружила, что замкнула правильный, как циркулем вычерченный круг. Типа того, каменного, только раза в три больше.

– Сергей, сними! – позвала она оператора. – Я встану в центр, тогда сразу станет видно, какая идеальная окружность.

– Давай! – кивнул оператор. – Я на камень залезу, чтобы план лучше взять.

Ольга вошла в круг. Примерилась, потопталась, выискивая точку центра, наконец, встала, раскинув руки широко в стороны.

– Снимай!

Едва слышно зажужжала камера, и вместе с этим звуком вдруг появилось множество разных голосов, тихих, нашептывающих что-то невнятное, важное, тревожное. Звуки сплетались в слова, но слова эти не были похожи ни на один известный Ольге язык. Она силилась понять, вникнуть в смысл странной чужой речи и, казалось, почти поняла, но в этот момент солнце над головой, скалы вокруг, Серега с камерой на камне – все закружилось в медленном ритмичном хороводе, с каждой секундой убыстряя темп. И вот уже вокруг не существовало ничего, кроме яростного цветосмешения и становящихся все громче, все напряженнее чужих гортанных голосов.

Что со мной? – успела подумать Ольга.

– Что с тобой? – донесся сквозь устрашающий стремительный калейдоскоп цвета и звуков знакомый голос.

Оператор с силой дернул ее за вытянутую руку, вытаскивая из круга.

Ольга без сил опустилась на землю, отдышалась. Постепенно все встало на свои места: солнце – на небо, скалы – по бокам, Серега – рядом.

Он смотрел на нее с тревожным интересом: что случилось?

– Голову, наверное, напекло, – пожаловалась Ольга. – Все закружилось, голоса какие-то чудиться стали…

– Голоса? И что говорили? – Глаза оператора загорелись от любопытства.

– Откуда я знаю? – удивилась вопросу Ольга.

– Слушай, Влад же говорил, что тут глюки случаться могут! Я тоже хочу попробовать!

Ольга еще не успела собраться с силами, чтобы вовремя пресечь эту глупую попытку, а Сергей уже вошел в круг, ровно на то место, где только что стояла Ольга, и так же раскинул руки.

Девушка наблюдала его движения, как в глазок камеры, у которой забыли навести резкость: вот он странно вытянулся, застыл и вдруг стал кружиться, быстро-быстро, какими-то лягушачьими движениями шлепая вокруг себя, будто ощупывая запечатавшую его невидимую стену.

Потом остановился, сжал руками голову, тут же крепко закрыл ладонями уши. Лицо его исказилось странной гримасой безотчетного ужаса.

Ольга вскочила и точно так же, как и он минутой назад, с силой выдернула Сергея из страшного круга.

Радоновая ловушка! Конечно, она читала об этом. Конечно, их предупреждал Рощин. Нет, они и в самом деле полные идиоты, наступающие на одни и те же грабли…

Не говоря ни слова, телевизионщики посидели, приходя в себя. Поднялись. Оба понимали, что приключений на сегодня достаточно. По крайней мере, без присмотра Влада…

Встали. Пошли в сторону знакомой сопки, надеясь за ближайшим валуном увидеть яркий маячок спасительной ветровки Рощина. Но, видимо, после радоновой ловушки оба двинулись не туда.

Прямо за валуном, чуть ниже, на черной скальной поляне стояла не поддающая описанию громадина еще одного сейда. Странной формы, словно посаженная на самое маленькое боковое свое закругление арфа… Высотой примерно с трехэтажный дом. Да не нынешний, блочный, а добротный, кирпичный, где потолки в квартирах под четыре метра… Серо-красная, мрачная, застывшая в угрожающем наклоне – вот-вот рухнет под собственной тяжестью.

– Ничего себе! – присвистнул Сергей. – Неужели и она – на трех камнях? Посмотрим?

Ольге бы самое время сказать «нет», повернуть назад, но правду, видимо, говорят, что журналистское любопытство – единственное, что выживет после вселенской катастрофы. Иначе – как потомки узнают, что же на самом деле произошло?

Съемочная группа осторожно спустилась к «арфе». Вблизи она была еще более величественна и громадна. И наклон… Градусов шестьдесят, не меньше! Телевизионщики обошли мегалит и, зайдя с тыла, поразились еще больше: здесь, с другой стороны, глыбища тоже стояла под наклоном! Он виделся чуть меньшим, градусов семьдесят пять-восемьдесят, но все равно – весьма ощутимым. Стоять под ним, рискуя каждую секунду быть расплющенным, было неуютно до жути, до неуемной дрожи в ослабевших коленях.

– Она что, расходится сверху, как цветок? – недоумевая, спросила Ольга.

Однако что с одного, что с другого бока вертикальные, уходящие ввысь грани были примерно одинаковой толщины…

Закругленное, на вид крайне неустойчивое основание «арфы» опиралось на три небольших камушка. Настолько небольших, что по сравнению с самой громадой мегалита они казались просто песчинками.

– Пойдем, а? – откровенно затосковала Ольга. – Что-то мне не по себе!

– Сейчас! – Серега медленно обходил «арфу» с камерой. – Где мы еще такое увидим?

Ожидая окончания творческого процесса, Ольга стала озираться вокруг. Вокруг «арфы», примерно в полутора метрах от основания, кучерявился папоротник. Необычного светло-салатового цвета, будто странно выцветший или – искусственный, пластиковый.

Сорвав одну пушистую ветку, Ольга растерла в пальцах узорчатый лист. Странно – он ничем не пах! Ни зеленью, ни даже свежестью, будто и впрямь – пластик. Девушка опустилась на корточки, внимательно разглядывая поросль. Там, где начиналась папоротниковая полянка, прямо у одного из камешков-подставок, лежала… записная книжка.

Набухшая от влаги, в простеньком черном переплете. Славина взяла ее в руки. Повернула.

Сердце сделало невероятный скачок и бухнулось куда-то в живот.

На черном пластике розовым перламутром лака для ногтей светились три буквы «ТиТ». «Бренд» будущего творческого объединения близнецов. А розовый лак был ее, Ольгиным. Помнится, она даже устроила Тимкам нагоняй за то, что взяли его без спроса…

– Пошли? – Оператор подал ей руку с ближнего валуна.

– Серега, смотри… – Славина протянула оператору находку.

– Опаньки… – обомлел тот. – Значит, они тут были? Постой, не дергайся, – он увидел посеревшее лицо девушки. – Может, они сюда с Рощиным спускались? Сейчас спросим.

Точно, – выдохнула горький воздух Ольга. – Как она сразу об этом не подумала? Конечно, с Рощиным! Чего она запаниковала? Не иначе, сейды действуют.

Поднявшись на знакомое плато, журналисты осторожно обошли коварную радоновую ловушку, вышли к противоположному краю. Здесь, насколько мог охватить глаз, простирались неоглядные сопки. Одинаково зеленые, с черными вкраплениями валунов, они были совершенно не теми, где остались Влад и Макс.

– Куда теперь? – вслух подумала Ольга. – Хорошо, что мы на ровном плато, не заблудимся. Направо или налево?

– Налево! – уверенно ответил спутник. – Мы же сюда поднимались по скалам, а скалы – только слева!

Но левые скалы, к которым они подошли, выглядели абсолютно незнакомыми: черные, с закругленными вершинами, издали они смотрелись единым массивом, а вблизи оказались близко составленными, одинаковой высоты и размера валунами. Даже не валунами, а установленными на узкое ребро прямоугольниками. Будто гигантский частый гребешок. Или громоздкий штакетник.

– Сереж, разве мы здесь были? – насторожилась Ольга.

– Вроде… – неуверенно протянул оператор. – Знаешь, мы же поднимались с их обратной стороны, может, там они обычные, серые, вот мы и не узнаем.

Однако в его голосе Ольга совершенно не почувствовала уверенности, наоборот.

– Пройдем, посмотрим? – И спутник первым двинулся в узкий проход.

Проход оказался неожиданно длинным, метров пять, и Ольга в очередной раз поразилась: если эта черная скала – единый массив, да еще и такой обширный, как тут могли образоваться такие узкие и совершенно одинаковые проходы? Но уже через секунду новые ощущения отогнали этот вопрос. Примерно в центре скалы, когда расстояние что до входа, что до выхода было одинаковым, вдруг стало нестерпимо жарко, будто они с разбегу угодили в перегретую сауну. Единственное, чего немедленно захотелось, быстрее вынырнуть из этого удушающего аппендикса. Но движения странно замедлились, ноги, руки, все тело внезапно и неимоверно отяжелели, голова нехорошо закружилась, и вторую часть пятиметрового пути телевизионщики преодолели едва ли не ползком.

Выйдя из зубьев страшной гребенки, они молча оглядели друг друга. На вопросы сил не осталось. Присели прямо у скалы, на странно багровую землю. Отдышались. Серега, как отметила Ольга, пришел в себя быстрее. Потому что грамотно сел в тень, а не как она, на самый солнцепек. Горячие июльские лучи просто плавили Ольгину спину, попутно превращая в кипящую кастрюлю ее раскаленный череп. Надо задвинуться в тень, – вздохнула девушка. Не вставая, попыталась волоком перетащиться в сторону и вдруг увидела солнце. Прямо над собственным темечком. Волна ужаса, накрывшая ее мгновенно и липко, оказалась значительно страшнее жары: если солнце над головой, что так печет в спину и затылок?

Ольга резко вскочила, так резко, что оператор отпрянул.

– Что?

– Серега, сядь на мое место!

– Зачем?

– Ну, сядь, не спрашивай!

– Ну… – Он нехотя передвинулся. Несколько секунд посидел бездвижно. И вдруг подпрыгнул вверх, как ошпаренный. – Там что, вулкан?

– Откуда я знаю… – хмуро проронила Ольга. – Вставай, надо отсюда уходить, пока живы…

* * *

Славина много прочитала перед этой поездкой. Как, впрочем, всегда, когда собиралась снимать новую программу. Она была готова к тому, что придется столкнуться с вещами странными, не поддающимися разумному объяснению. Но тех загадок, которыми до физической тошноты кормил их сегодня Сейв-Вэр, она не предполагала. Казалось бы, что может произойти с ними здесь, совсем недалеко от города, в компании опытнейшего специалиста, который, конечно, непременно придет на помощь, ежели что. Однако чувство отупляющего ужаса вкупе с безотчетным страхом, появившись, не покидало теперь ни на секунду. Кроме того, снова из головы не выходили близнецы. А что, если они все же не послушались Рощина и решили еще раз наведаться сюда без него? С них станется…

Передохнув после жутковатой «парилки», телевизионщики снова двинулись в путь. Спустились по валунам, вроде бы выбрали именно то направление, по которому и пришли сюда, Сергей даже узнал красивый белый камень, который снимал некоторое время назад. Значит, они на верном пути!

Отчего-то идти стало тяжело. То ли страх вымотал до крайности, то ли солнце набрало силу. По лицу и спине катился противный пот, ноги едва двигались, словно за спиной остались десятки километров тяжелейшего марш-броска. Желание было одно: сесть, нет, даже лечь, вытянуть ноги, прикрыть глаза и никуда никогда больше не ходить! Ольга сначала подумала, что это только на нее так подействовали страхи, но, оглянувшись на спутника, поняла, что и ему ничуть не легче. Серега, отфыркиваясь, поминутно вытирал пот и громко и тяжело дышал. Они шли уже минут двадцать, по Ольгиным прикидкам, конечно, потому что время никто не догадался засечь, но ни знакомую сопку, ни даже подходов к ней не видели. Свернули за очередной громадный валун.

– Е-мое! – разочарованно сплюнул Сергей. – Как это мы так?

Ольга проследила за его взглядом и почувствовала, как противно зашевелились на темечке влажные от пота волосы: слева, в узкой расщелине между двумя серыми глыбами, ясно виднелась громадина «арфы». Той самой. От которой они и начали свой обратный путь к Рощину.

– Пошли! – сквозь зубы процедил Серега. – Не нравится мне это!

Идти становилось труднее буквально с каждым шагом. Ольга не могла понять, что с ней происходит. Легкая, тренированная, спортивная, она играючи преодолевала расстояния и препятствия, практически никогда не уставая. А тут… По телу странными волнами, резко сменяя одна другую, гуляли то морозный озноб, то дикий иссушающий жар. Изредка взглядывая на оператора, Ольга понимала, что и с ним происходит нечто подобное.

Теперь Серега не отводил взгляд от стрелки компаса, пытаясь побыстрее и подальше уйти от странного проклятого места. Они миновали несколько неизвестно откуда выросших скальных массивов – с верхушки их совершенно не было видно. Перевалили небольшой хребет.

– Ну, думаю, вырвались! – облегченно вздохнул оператор. – Вот та сопочка, и мы увидим Рощина.

Радуясь, они поднялись на острый гранитный конус. Оглянулись.

Прямо перед ними, на этот раз – справа, высилась многотонная красноватая туша все той же «арфы».

Ольга тяжело опустилась на камень. Серега уныло пристроился рядом. Снова навалилась усталость, теперь уже просто непреодолимая. Глаза норовили закрыться, рукам не под силу оказалось даже расстегнуть молнию ветровки.

Откуда-то издалека, из каких-то интернетовских глубин, всплыло предание о сейде «Бабушка», который стоял где-то в районе саамского села Ловозеро. Там какой-то абориген стал строить избушку на священном месте, несмотря на предостережения стариков. И несколько дней не мог выбраться из заколдованного круга. Ольге вспомнились его слова: «Куда не пойду, все к бабушке выйду». Точно как они сейчас к «арфе»…

– Серега, мы снова сделали что-то не то, – едва шевеля пересохшими губами, прошелестела Ольга. – Сейд не хочет нас отпускать.

– Что – не то? – тоскливо спросил оператор, тоже едва ворочая распухшим от жажды языком.

– Не знаю, давай думать. Вспоминать каждый наш шаг.

– Что вспоминать-то? Звони Рощину, пусть нас отсюда выводит!

И точно! Как же она не сообразила! Ольга, путаясь в кнопках ветровки, лихорадочно извлекла телефон.

Мобильник жалобно мигнул, демонстрируя полное отсутствие зоны покрытия.

– Сергей… – Девушка беспомощно продемонстрировала трубку спутнику.

– Весело! – хмыкнул тот.

Думай! – приказала себе Ольга. – Думай!

Так, Рощин предупреждал, что от сейдов ничего нельзя брать. Даже камни.

– Сереж, ты никакого камешка не подбирал? – спросила она со слабой надеждой.

– Нет, зачем? – отмахнулся тот. – Мне своего добра хватает…

Стоп. Может быть…

Ольга быстро охлопала себя по карманам.

Неужели? – Она выудила волглую черную книжицу. Осторожно отделяя влажную бумагу, стала перелистывать. На предпоследнем из исписанных листочков значилось «Мурманск». Столбик цифр, обозначающих время. Рядом – имена и адреса, видимо, расписание встреч. Два раза фамилия «Рощин», «библиотека», «краеведческий музей», «Нина и Валя»… «Автобус в 7.15».

На последнем листке – несколько коротких записей. Две – аккуратные, мелким почерком: кромлехи, менгиры, дольмены, рядом – описания мегалитов.

Ага, классификация сейдов, – поняла Ольга. – Наверное, после похода с Рощиным сюда пытались разложить впечатления по полочкам.

Последние строчки были кривыми, рваными, словно их писали быстро, на ходу.

«Вход в пещеру – фонарик», «немцы, свастика, орден», «полнолуние – 17 июля»…

Семнадцатое июля? Это же сегодня! Что это означает?

Славина еще раз внимательно вгляделась в исписанный листок, пытаясь запомнить его накрепко, затем встала. Доковыляла до «арфы», осторожно положила находку у самого подножья. Подняла голову к далекому-далекому небу.

– Простите, пожалуйста! – сказала неизвестно кому. Могущественному и всесильному.

Сергей совершенно безумными глазами наблюдал за ее манипуляциями.

– Оль, ты чего? Зачем ты книжку обратно положила? У кого ты прощения просишь?

Девушка ничего не ответила, продолжая молча стоять на краю гранитной гряды.

– Пошли? – неожиданно легко поднялся оператор.

– Пошли, – согласилась Ольга.

Внезапно подул легкий свежий ветерок. И сразу стало легче дышать. Высох неприятный тягучий пот на спине, вновь сильными и упругими стали ноги.

Они едва успели повернуть за ближний серый камень и нос к носу столкнулись с Максом.

– Слава Богу, нашлись! – улыбнулся тот. – Вы чего так пугаете? Телефон не берете, на крики не отзываетесь. Мы с Владом уже искать вас кинулись, думали, случилось чего.

Телевизионщики облегченно улыбнулись: все в порядке.

– А чего нас искать? – уже совершенно другим тоном спросил Серега. – Договорились же через два часа!

– Так прошло четыре, – легко укорил его Макс.

– Просто зашли далеко, – оправдываясь, объяснила Ольга.

– Как – далеко? – удивился Макс. – Вон Влад, видите? В пяти минутах ходу!

Ольга и Сергей, как по команде, повернули головы к той самой сопке, которую они созерцали постоянно во время бесконечных кружений вокруг «арфы», и прямо напротив увидели знакомое алое пятно. И тут же затрезвонил мобильник.

– Оля, ну где вы? – тревожно голосил Влад. – Макс вас нашел?

– Нашел! – подтвердила Ольга. – Мы тебя видим, уже идем!

* * *

– Федор, как дела? – вице-губернатор улучил минуту в перерыве между двумя совещаниями.

– Все в порядке, отец! Тут так здорово! Солнце, тепло, морошки завались!

– А чем занимаются наши московские гости?

– Снимают! Бродят тут неподалеку.

– Рощин с ними?

– Нет, Рощин с Максом что-то измеряют. Записывают. А эти одни ходят. У них уже оборудование отказывало, переполошились все. Потом ничего. Наладилось.

– Надеюсь, ты себя ведешь осторожно?

– Как и обещал. Я же не козел – по этим сейдам скакать! Я уже все посмотрел, сейчас тут на хозяйстве. Мне главное – активации дождаться. Очень посмотреть охота! Я уже в бассейне искупался. Вода – как в ванной.

– Федор! – Голос вице-губернатора стал встревоженным. – Что за бассейн? Зачем ты туда полез?

– Отец, не грузись. Это я так сказал – бассейн. Впадина в скале просто. Заполнена водой. Ну, грех не окунуться! Рощин сказал, что это как радоновая ванна. Очень полезно.

– И как ты себя чувствуешь?

– Да я, наверное, на радости перегрелся. Все время ведь на солнце. Голова немножко побаливает, но ничего, я искупнулся, сейчас все пройдет.

– Хорошо. Никакой самодеятельности, ты понял? Кстати, когда вы выходите на место?

– Скоро. Сейчас все соберутся, пообедаем и выдвигаемся. Как там у вас? Все в порядке?

– Конечно.

– Ну, все уже собрались, пока.

Шубин нажал отбой и удовлетворенно откинулся на спинку кресла. Сын его радовал. Умный, рассудительный, правильный. Настоящий наследник. И главное – четко понимает, чего хочет от жизни.

* * *

Рощин не мог скрыть своего раздражения.

– Ольга, предупреждаю, если еще один раз вы отступите от оговоренных мною правил, поход заканчиваем.

– Влад, – пыталась оправдаться журналистка. – Ну, мы, честно, ничего такого не делали! Ну, кто же знал, что тут даже потерянную записную книжку подбирать нельзя… Кстати, когда они ее обронить могли? Вы у этой «арфы» разве были?

– Мы тут везде были, – отрезал Рощин. – Зря, что ли, маршрут для съемок прорабатывали? А прощенья ты попросила совершенно правильно. Иначе неизвестно что могло бы произойти.

– А что? – вновь залюбопытничал вполне пришедший в себя оператор.

– Да что угодно, – неохотно процедил Рощин. – Здесь были случаи, что люди по несколько суток кружили буквально в трех соснах. С ума сходили…

– А потом? – не унимался Сергей.

– Что потом? – не понял Рощин.

– Ну, потом, когда их находили, разум-то восстанавливался?

– Не всегда, – коротко ответил Влад, давая понять, что тема закрыта. – Все, больше от меня ни на шаг. Ясно?

– Ясно, – с готовностью согласились телевизионщики.

Путешествовать одним, пусть даже за совершенно сенсационными кадрами, больше отчего-то не хотелось.

– Влад, а что там у них в книжке написано «17 июля, полнолуние»? – вспомнила Славина.

– Июльское полнолуние – лучшее время для активации, – недовольно объяснил еще раздраженный Рощин.

– А еще там запись «вход в пещеру, немцы, свастика»… Это о чем, не знаешь?

– Понятия не имею. Здесь немцев не было.

Макс молча шел рядом, внимательно вслушиваясь в разговор.

– Так, что у нас с обедом? – Рощин потер руки. – Федя, ты достархан накрыл?

– А то! – довольно подтвердил Федор. – Уже слюной захлебываюсь!

На белой клеенке было разложено традиционное походное лакомство – вареные яйца, свежие огурцы и помидоры, кружки копченой колбасы, крупно нарезанный хлеб. В запотевшей бутылке призывно светилась вода.

Ольга жадно напилась, то же самое сделал Сергей.

– Искупнуться не хочешь? – смилостивился Рощин. – Уничтожить следы тяжелого перехода?

– А можно? – Ольга загорелась, представив, как смоет с себя противный липкий пот.

– Конечно! – Влад показал рукой на странную прямоугольную каменную чашу. – Вот тот самый бассейн.

– Интересно… – Девушка обошла странный водоем. – А почему тут ничего не растет? Как будто вода – мертвая.

– Она не мертвая. Она радоновая. Поэтому ни планктона, ни водорослей тут нет. И быть не может.

– Баден-Баден? – спросила Ольга.

– Именно! – подтвердил Влад. – Целебная, омолаживающая, короче – живая вода! Я думаю, этот бассейн использовался как ритуальный. Ну? Будешь купаться или нет?

– Буду! – радостно подтвердила Ольга, уже стягивая с себя надоевшую ветровку. – Серега! – крикнула она оператору, о чем-то весело разговаривавшему с Федором.

– Сейчас! – отозвался тот.

– Ну, чего-нибудь интересное наснимали? – допытывался в этот момент у оператора Федор. – Чудеса какие-нибудь? Или аномалии?

– Да полно всего! – важно сообщил Сергей. – Сенсация на сенсации!

– Расскажи! – загорелся Федор.

– Не могу, – развел руками Серега. – Профессиональная тайна.

– Эх, – поскучнел Федя. – Надо мне было с вами идти. – Чуть со скуки тут не двинулся. Даже автограф оставил на память потомкам! – Он подмигнул оператору. – Сними меня рядом, а?

– Какой автограф? – заинтересовался любопытный Сергей. – Чего снять?

– Пойдем. Покажу! – и Федор затащил оператора за ближний валун.

Валун был не очень большим. Почти идеально овальным, как положенное набок яйцо. Под основанием виднелись три розовых камушка. Саму же глыбу сплошь покрывал черно-серый чешуйчатый лишайник.

– Это же сейд! – вполне грамотно определил Серега. – А где автограф-то?

– Вот! – и Федор заговорщически, как фокусник на арене цирка, одним быстрым движением вдруг поднял с камня чешуйчатое покрытие.

Серега даже глаза протер от неожиданности. Как это? Это же не драпировка из ткани?

– Он что, не прирастает к камню? – озадаченно спросил оператор у Федора.

– Я сам удивился! Немножко ножичком подрезал, дернул, а оно раз – и все сползло! А под ним… – И он поднял серо-черное покрывало выше.

На шершавом темном боку «яйца» виднелись яркие серебряные буквы: «Федор-2005».

– Понял? И автограф есть, и никто не увидит! – Парень был собой очень доволен. – Хорошо, что фломастер захватил! Через двадцать лет детям покажу!

– Слушай, ты как пятиклассник, честное слово! – хохотнул Сергей. – Потом сниму, ладно? После обеда. Мне блок питания поменять надо.

Бассейн оказал неожиданно глубоким: только вступив, Ольга сразу окунулась почти по подбородок.

Вода была прохладной, внизу – даже холодной. Однако не вызывала ни ощущения озноба, ни немедленного желания выпрыгнуть на поверхность. И Ольга, и Сергей с удовольствием плескали пригоршни влаги в разгоряченные лица, омывали плечи, шеи, грудь. Казалось, каждая очередная пригоршня живительной жидкости смывала не просто пот и пыль, а саму усталость, само напряжение, возвращая телу удивительную легкость, а мыслям – ясность.

– Все, вылезайте! – прервал затянувшееся священнодействие неумолимый Рощин. – Ритуальное омовение закончено. Можете просто простудиться.

– Да брось ты, Влад! – отмахнулся оператор. – Дай покайфовать!

– Или вы немедленно вылезаете, – Рощин помрачнел, – или путешествие оканчивается.

Это было сказано таким тоном, что спорить тут же расхотелось.

Теплый ветерок быстро и ласково обсушил кожу. Обуваться купальщики пока не стали – пусть ноги отдохнут!

Бодрая, довольная, посвежевшая и даже уже повеселевшая – вся компания расселась вокруг импровизированного стола и принялась за еду. Надо ли говорить, что сваренные вкрутую яйца вкупе со свежим огурцом были намного вкуснее всех мировых деликатесов, вместе взятых. Блаженство. Именно это слово определяло общее состояние путешественников. Впрочем, все же, не совсем общее.

* * *

– Федор, а ты почему ничего не ешь? – вдруг спросил Рощин. – Говорил, что слюной исходишь, а сам… – Он внимательно посмотрел на парня. – С тобой все в порядке?

– Да в порядке, в порядке, – махнул рукой Федор. – Не хочу что-то. Видно, морошки объелся. Или голову на солнце напекло. Подташнивает…

– Федь, а ты чего-нибудь солененького пожуй, – предложила Ольга, – чтобы не тошнило. На, возьми колбаски! А то нам ведь идти надо, вдруг у тебя от слабости ноги откажут. Мы же тебя не унесем!

– Да ладно! – как-то через силу засмеялся Федор. – Что со мной случится? Я все-таки спортсмен!

– Слушай, что-то ты в пятнах каких-то красных, – более внимательно взглянула на него Славина. – Тебя, случаем, не знобит? – Она пощупала его горячий, словно раскаленный лоб.

– Так, самую малость, – неохотно признался парень. – Перекупался, наверное…

– Или это дух сейда тебе мстит за автограф! – хохотнул Сергей.

– Какой автограф? – побледнел Рощин.

– Да так, – явно не желая информировать о своем художестве широкую общественность, замял разговор парень.

– Какой автограф, спрашиваю? – Рощин вскочил на ноги. От благодушной улыбки и улыбчивых глаз не осталось и следа. – Покажи. Быстро.

Вслед за ним так же резко поднялся Максим.

– Ну и трепло ты, Серега, – зло сплюнул Федор. – Тебя что, за язык тянули?

Влад одним резким движением вздернул на ноги художника.

– Веди!

Реакция ученого настолько удивила всех остальных, что благостное поглощение походной пищи было прервано, все гуськом двинулись за Федором.

– Вот, – понуро продемонстрировал он свои достижения в области граффити.

Рощин мгновенно обсохшими губами только и произнес:

– Что ты наделал… Федя… Это же… – и, не закончив фразы, ушел за ближний камень и сел там, охватив руками свою большую голову.

К нему подошел Макс, они о чем-то быстро и встревоженно поговорили. Ольга разобрала только одно слово, последнее: «Подождем». Пожалуй, больше, чем реакция Влада, ее удивило мгновенно изменившееся лицо Барта. Обычно скептически невозмутимое, оно сейчас выражало крайнюю степень тревоги и озабоченности.

– Влад, – склонилась к Рощину журналистка. – Ну что ты так расстроился? Он же еще пацан совсем! Ну, не сердись так, пожалуйста!

– Оль… – Рощин взглянул на нее, и Ольге стало не по себе от болезненной обреченности, переполнявшей его глаза. – Оль… Он себе сейчас приговор подписал…

– Какой приговор, Влад? – Славина даже рассердилась. – Я все понимаю, но меру-то надо знать! – Почему-то вспомнились скептические слова вице-губернатора. – Ну, отругай, ну, домой отправь…

– Не знаю, доживет ли он до дома… – с той же тоскливой обреченностью взглянул на нее Влад. – Ты что, думаешь, что я из-за камня так переполошился?

– А из-за чего? – Ольга, уже плохо понимая, что происходит, тоже встревожилась.

– Он лишайник содрал, Оль…

– Влад, по-моему, это слишком… Ну, лишайник. Ну, содрал. Что ж теперь, его за это убивать, что ли?

– Ты знаешь, что такое мицелий?

– Вроде, грибница, – недоуменно пожала плечами Ольга. – А при чем тут грибы?

– Мицелий сформировался в эпоху позднего палеозоя, когда на земле образовался достаточный слой почвы и гумуса, и появились первые папоротниковые растения. Здесь, в Арктике, мицелий – это не просто грибница, или биокультура, это такой профессиональный диспетчер всех биологических процессов. То есть он задает принципы развития и распространения всех живых форм. Но главная его функция – это контроль за выживанием этих живых форм. Ясно?

– Ясно. – Ольга кивнула, по-прежнему совершенно не понимая, как связаны художественное творчество Федора, лишайник и этот… мицелий…

– Мицелий, как диспетчер, передает необходимую информацию каждому виду растений. И информация эта сообщается с помощью феромонов.

– Феромоны… – задумалась Славина. – Это же неуловимые запахи или импульсы, по которым нас к одним людям тянет, а от других, наоборот, отталкивает… Это, вроде, связано с избирательностью полового влечения…

– Да, рассуждая примитивно, можно сказать и так. Вокруг каждого живого существа, человек то или растение, существует свой, совершенно особый слой феромонов. Именно эти феромоны самым активным образом влияют на то, что все живое, существующее на данное территории, во-первых, связано в единую гармоничную систему, а во-вторых, они точно так же увязывают в единое целое флору и фауну с местными физическими и геомагнитными условиями.

– Ну? – упрямо повторила Ольга. – И что?

– Да то! – раздраженный ее непониманием, рубанул рукой воздух Рощин. – Роль феромонов – огромна! Они не просто выступают как стимуляторы гормонов или половой активности у животных и людей, они регулируют численный состав популяций, пути их развития. Они же дают команды к размножению, доносят сигналы тревоги, вынуждая систему защищаться, чтобы отразить агрессию чуждых биоорганизмов. А иногда даже вынуждают ее самоликвидироваться. Теперь поняла?

– Нет, – девушка откровенно затосковала. Ощущение было таким, как если бы ей рассказывали что-то из высшей математики, объясняя формулы на пальцах.

– Оля! – практически застонал Влад. – Этот придурок разрушил определенно организованную биосистему – накипной лишайник. Как в случае реальной угрозы поступает любой живой организм?

– Защищается…

– Вот именно! А чем может защититься лишайник? Только атакой феромонов!

– Ты хочешь сказать, что на Федора напали эти самые феромоны? И они его теперь добивают? Оттого ему и поплохело?

– Наконец-то, – почти презрительно взглянул на нее Влад. – Теперь поняла?

– Видишь ли, Рощин, – Славина решительно поднялась. – Если следовать твоей теории, то на Земле вообще людей остаться уже не должно! Кто-то в детстве дерево сломал, кто-то траву поджег. Кто-то кошку обидел. Стало быть, эти самые убийцы-феромоны должны были, защищаясь, все человечество давно истребить.