Текст книги "Стихи. Том 4. Время написания 2001-2002"

«Когда очень сильный, флюидный мужчина…»

 
Когда очень сильный, флюидный мужчина,
Почтил своим дерзким, таинственным взглядом,
Он чувства все ваши как спичкою чиркнул,
Иль это два поезда, и буфер лязгнул.
 
 
Уйти он него, не уйти, не пытайтесь,
Найдут его мысли, настигнут сердечко.
А в вашей душе лишь появится тайна:
Нашелся хозяин, на сердце – уздечка.
 
 
Он будет преследовать денно и ночью,
Без встреч, без свиданий, давя расстояния.
Он вас полюбил, полюбил взглядом прочно.
Сильнейшее чувство без чувств подаяния
 
 
Любовь или ненависть даже заочно,
Находят флюидами слов или мыслей.
А взгляд – это выстрел на чувства сверхточный.
Флюидный мужчина, он весь точно в мыле,
 
 
Пройдет все преграды. Найдет, если надо.
Обнимет, обманет, приманит, заманит,
Потом он пошлет вас куда-нибудь на фиг.
Флюидный мужчина – он тот, каких мало.
 

2002

«Десять месяцев любви…»

 
Десять месяцев любви,
но без любви.
Десять месяцев копилось вожделение.
Ситуация: не хочешь, не люби?
Возникала и взаимность и пленение.
 
 
Привыкание, восхищение,
первый пыл,
И касания. Поцелуи длились сочно.
Он один! Он Мир! Он солнце! Он не пыль!
Но не знала она радости от ночки.
 
 
И сомненья, и волнения,
и мираж.
Это было как строительство фонтана.
Вот задумали, вот смета, входят в раж.
Материал, системы, трубы, мрамор
Да, но.
 
 
Десять месяцев копился
нервный пыл.
Поднялось давление и внутри фонтана.
Он любил ее! Он был ее! Он был!
Ох, как людно, у фонтана что – то стало!
 

2002

«Давно не говорим мы о любви…»

 
Давно не говорим мы о любви,
Переросли мы сладости минуты,
В упреках искупались соловьи,
Воспоминания – это просто путы.
 
 
Акация забилась меж домов,
И рядом нет ни тополя, ни дуба,
Стоит между людей и их умов,
В цветах редчайших, словно это шуба.
 
 
Мы замолчали в собственных делах,
Забыли ожидания и признания!
Ну, что мой милый? Слезы на зубах?
Исчезла новь, остались лишь предания.
 
 
Акация цветет, ей все равно,
Цветы ее завянут как окурок.
А мы с тобой молчим и так давно,
Что соловей как тетерев токует.
 

2002

«Открыты окна. Стучат колеса…»

 
Открыты окна. Стучат колеса.
И в сером небе белеет путь,
Меняю что-то в душе и сердце,
В нем очень больно, почти чуть-чуть.
 
 
Опять итоги, опять заботы,
Опять скандалы, опять мираж.
И я устала творить законы,
Меняю имя, меняю стаж.
 
 
И прячу снова путь изобилия,
Опять ни с чем я, и все с нуля,
Но посмотрела и оглянулась,
Нулей и нет уж, вот в чем дела.
 

2002

«Не падают звезды в космических далях…»

 
Не падают звезды в космических далях,
Они лишь меняют пути.
Вам хочется звезды раздеть на детали?
Нет, лучше с дороги уйти.
 
 
Пускай пролетают, сверкая надменно,
Приятно от их красоты.
И вашим глазам, эта звездная смена,
Почти как падение листвы.
 
 
Они разноцветные и с полным ликом,
В падение блистают во мгле,
Когда пролетают, то мечутся блики,
Как солнца лучи на стекле.
 
 
Не падают звезды как слитки столетий,
Пусть их позабыты миры,
Сверкают алмазные грани на леди,
Галактик земные дары.
 
 
Не падают звезды – лицо в тонких нитях,
Стареют немного еще,
И пишут свои похождения как свиток,
Не падают звезды – и все.
 

2002

«Вновь пусто, светло и безоблачно мило…»

 
Вновь пусто, светло и безоблачно мило,
Но жутко бывает порой на душе,
С какой-то волшебной, неистовой силой
Тебя рассердила, ты взорван уже.
 
 
Но ты хладнокровно молчал, замечая,
Совсем уж иные печали судьбы.
Ты весь очень мирный и просто не чаял,
Когда же сойду я с военной тропы.
 
 
И я замолчала и канула в лету,
Исчезла, замолкла, забыла любя.
Меня ты нашел, и я вновь к тебе еду.
Ты ждешь молчаливо, листы теребя.
 
 
Какая – то верность в тебе неземная:
Ты любишь другую и любишь меня,
И годы меж нами невольно сминая,
Одну на другую не будешь менять.
 
 
Но будешь молчать, отвечать односложно,
Меня ты вернешь даже с края земли.
И будешь любить лишь в мечтах осторожно,
И тем, укрепляя устои семьи.
 

2002

«Я хочу вишневую дорожку…»

 
Я хочу вишневую дорожку
Проложить от солнца до двери,
Солнце пробежит по ней немножко,
 
 
А потом рукой его бери.
 
 
Я хочу тебя увидеть рядом,
Проложив заветную мечту,
В мысли у тебя вонзиться ядом,
 
 
А потом в глазах твоих прочту:
 
 
Ты идешь ко мне не той дорожкой,
Кто-то уцепился за тебя.
Кто это, та маленькая крошка,
 
 
Что идет листочки теребя?
 
 
Проложу вишневую дорожку,
Вопреки всем женщинам земли,
Подожду тебя еще немножко,
 
 
Средь поэтов солнечной семьи.
 

2002

«Футбол как секс, флегматиков не любит…»

 
Футбол как секс, флегматиков не любит,
Не победит техничный в нем игрок,
И нации спокойных – это люди,
Их поражение свыше – это рок.
 
 
И бег, сноровка, даже тренировка,
Не победят холериков никак,
Быть надо африканцем рядом с бровкой,
И чтобы была ловкая нога.
 
 
Себя в футболе трудно перепрыгнуть,
И обведут спокойно ни за что,
Футбол не кенгуру, чтоб с сумкой прыгать,
Мгновенье и сангвиник – это то,
 
 
Что надо для игры такой красивой,
Мгновение прошло и он стоит.
Холерик же бежит, всегда ретивый,
И спрута в своей сущности таит.
 

2002

«Всем нравится неведомая мощь…»

 
Всем нравится неведомая мощь
И сила неизвестная для многих.
И кто – то нам протягивает мост
От прошлого до будущего. Ноги
 
 
Того моста идут через тайгу,
Проходят сквозь моря и океаны,
С него луне повесили серьгу,
И помогли попасть кому – то в ванну.
 
 
И сила эта правит над землей,
И смешивает горы и долины,
Возьмет и поменяет хлопок, лен
На сказки и забытые былины.
 

2002

«Отраженные блики случайны порой…»

 
Отраженные блики случайны порой,
В них какая-то есть отрешенность,
Будто снова идем мы тенистой тропой,
Эти блики любви завершенность.
 
 
Весь ты весь на виду, словно солнце, луна,
Но когда мы вдвоем ты невидим.
Отраженные блики как сердца вина,
Друг на друга напрасные виды.
 
 
Ты тепло мне даешь отраженной волной,
Где-то сам ты остался невольно.
Эти блики из глаз засветились виной,
Дорогой, ты такой подневольный!
 
 
Что-то теплится вновь, луч упал на висок,
Серебрятся прекрасные нити.
Отраженные годы уходят в песок,
Солнца блики блестят словно лики.
 

2002

«Свобода от ревности, низменных чувств…»

 
Свобода от ревности, низменных чувств,
Салют всем проблемам, я вас позабыла!
Слетает на лоб друга ласковый чуб,
Совсем он свободен от горечи быта.
 
 
Сомненья, что мне это – не по годам,
Сомненья его – не тревожат нисколько.
Совет для него приготовлю и дам.
Со мной он идет, ну и что, что привольно?
 
 
Сквозь лес напрямик, мимо елей, берез.
Скользят мимо нас оживленные листья,
Сосед мой так молод, все мысли в разрез,
Сегодня по листьям росе не пролиться.
 
 
Сок дыни испить с непроторенных уст,
Сонливость любви где-то за горизонтом.
Сосна загляделась и веточки хруст.
Смысл в нашем общение? Нейтральная зона.
 

2002

«Земляные запруды в долине реки…»

 
Земляные запруды в долине реки,
Укрывают воды драгоценные капли,
В интернете запруды меня обрекли,
Быть скромнее в строках, спокойнее цапли.
 
 
Но бывает – замру, но бывает – замкнут
На странице одной, дальше нет мне и шага.
В древних странах всегда правил пряник и кнут,
Человек же всегда до аншлага так жаден.
 
 
Что же делаю я? Пирамиды из слов,
Но другим удалось до Величия добраться,
И Мемфис для них сайт, всех умнейших голов,
И поэты всегда в чем-то сестры и братья.
 
 
А запруда моя далека от реки,
Она быстро, увы, высыхает бесследно.
Видно боги всесильны. Для сильных – легки
И большие стихи, и небес эполеты.
 

2002

«Каскад великолепного фонтана…»

 
Каскад великолепного фонтана,
Сползает очень медленно с горы.
Он бережет влюбленных многих тайны.
Он бережет их нежные миры,
 
 
Когда вокруг него мелькают листья,
Когда зеленый соболь из цветов,
Когда идем с тобой мы, песне литься
Под солнцем, иль прикрытием зонтов.
 
 
Когда меня интересуешь очень,
Ты у фонтана в блеске шумных струй,
Когда ты прячешь чувственные очи,
Когда уходишь, – это сердца трюк.
 
 
Уют, уют прекрасного пейзажа,
Вокруг снуют, играют, воду льют,
Но нам с тобой фонтан не меньше важен,
Он в нашем сердце праздничный уют.
 

2002

«Прохлада августа легла оцепенением…»

 
Прохлада августа легла оцепенением,
Исчезла дикая и знойная пора.
Что это: вдохновение строк, судьбы везение?
И над водой от пара струи как строфа.
 
 
Туман возник с прохладой августа нежданно,
На удивление, успокоилось в душе.
И для уныния, милый, нет малейших данных,
И я иду, лечу, плыву к тебе уже.
 
 
Ах, извини меня, немного задержалась,
Ты звал уже давно, тогда была жара.
Меня кололо сильно солнечное жало,
А вот теперь иду к тебе. Пора – ра-ра-ра.
 
 
Но, нет и нет! Вновь дождь, он против нашей встречи
Ты улыбнулся, милый. Чувствуешь настрой?
С тобой мы проведем весьма пикантный вечер,
И восклицаний страсти явно будет рой.
 
 
Пока же волосы мои немного влажны,
Над головой от фена стелется туман.
Красивой быть с тобой, мне бесконечно важно,
Плыл удивительный в строках любви – роман.
 

5 августа 2002

«Сапфировый блеск удивленного взгляда…»

 
Сапфировый блеск удивленного взгляда
Спокойно бежал по знакомой тропе,
По милой улыбке в джинсовом наряде,
По стройному телу как будто стан пел.
 
 
Два отблеска счастья столкнулись незримо
На гранях ступенек, где небыль и быль.
Вопрос пролетел: «Ты из Вены иль Рима?»
«Что с ног не исчезла болотная пыль?»
 
 
Их радость общения в витавших флюидах,
И мраморный холод растраченных дней.
«Как пела сегодня на сцене Аида?»
«Я в первом, в партере». «С балкона видней».
 
 
Ресницы слегка встрепенулись надменно,
Сапфировый взгляд вдруг померк и поплыл.
И встреча сапфира с надломленной медью,
Всего лишь из прошлого временный пыл.
 
 
Бывают мгновенья, когда безвозвратно
Уходит из прошлого ваш человек,
Сапфировый взгляд не вернуть вам обратно,
Закончен, закончен ваш раунд. Все: «Брэк!»
 

28 августа 2002

«Ночь бесцветна…»

 
Ночь бесцветна,
нет цветов,
Есть темней, светлее.
Тени вьются
от цветов,
Месяц чуть светлеет.
Стук, да стук,
да шорох шин,
Стук дверей в подъезде.
Сколько не было вершин,
Жизнь как на разъезде.
Ночью слышно
далеко:
Всхлипы, вскрики, поезд.
Всем живется
нелегко.
Ночью спит лишь совесть.
Ночь бесцветна,
нет цветов,
Есть темней, светлее.
Тени вьются
от цветов,
Месяц чуть светлеет.
 

2002

«Вздохну в безвоздушном пространстве…»

 
Вздохну в безвоздушном пространстве,
Где форточки нет ни одной,
И выйду из грусти и транса,
Что встали меж жизнью и мной.
 
 
Тоска заболоченной гари
Плывет над моей головой.
Как выдержат это все твари,
Не их ли послышался вой?
 
 
Мы где это так наследили,
Что грустно от гари земле?
Горят в тех болотах без пыли,
В кромешной замученной мгле.
 
 
Я выскажусь рано иль поздно,
Я прозу в стихах погашу,
А это все засухи козни.
Любовь, я тебя подожду!
 
 
Вздохну в безвоздушном пространстве,
Войду, словно в воду, в леса,
Пусть едет замученный транспорт,
Пойду по тропинке. Кто за?
 

3 сентября 2002

«Слегка колышутся каштаны ветерком…»

 
Слегка колышутся каштаны ветерком,
Каштаны – страусы, букет на длинной ножке,
Они прикованы к земле перед броском,
Но не бегут, они не страус у повозки.
 
 
Вокруг каштанов бродят голуби: топ, топ.
А дальше что? Вдали, сосна вонзилась в небо.
Раз в десять выше ствол и крона в небе. Стоп.
Опять букет? Сосна букет? Молчит. Все, небыль.
 
 
Вороны каркают и там букет берез,
Собаки лают, им букет из нежной пихты,
А я сижу среди осенних, желтых роз,
Где ветки – страусы секреты эти пишут.
 

2002

«Икринки по маслу скользили неровно…»

 
Икринки по маслу скользили неровно,
Как шарики ламп над моей головой,
Как листья, что ветром сгоняются к бровке,
Но там за окном с желто – красной листвой.
 
 
И дети икринками ходят по сцене,
Затем у зеркал непременно встают,
Все их упражнения заманчивы, ценны.
Потом по домам разбегаются – юрк.
 
 
И осень одна отцветает листвою,
Деревья – шары, это те, что одни.
И скоро листвы будет скошенный ворох,
Но только икру мы всегда не едим.
 

2002

«Желто – зеленые дыни – арбузы…»

 
Желто – зеленые дыни – арбузы.
Желто – зеленые листья осин.
Желто – зеленые ниточки блузы.
Той, что ложится на ноги лосин.
Хрен лишь остался не желтый, зеленый,
Словно он летом навек опаленный.
 
 
Серо – прозрачное небо печали,
Серо – прозрачные очи твои,
Серо – прозрачные воды причала,
Серо – прозрачные ветки хвои.
Стекла остались прозрачною рамкой,
Ты – за стеклом, я – забытою дамкой.
 

2002

Жгучая встреча

 
Желтые гривы роскошных лесов
Ждут заворожено пристальных взглядов.
Жесткие игры как старый засов,
Жизнь защищают и лес от обрядов.
Жадно хватаем от жизни мы все:
Жирный кусок уходящих мгновений,
Ждем или любим, но только свое.
Жаркие взгляды – любовные звенья.
 
 
Жгучий брюнет весь пружинисто – гибкий,
В осень идет, раздвигая листву.
Он подчинил тренажеры и гири,
А вот теперь он поднимет и ту.
Где она? Где? За каким поворотом?
Мощно шагает красивый атлет.
Может, он выпил росу с приворотом?
Или травинок насыпали в след?
 
 
Яркие гривы лесных великанов
Он зацепил своим торсом. И, вдруг.
Вот она милая! Встал истуканом.
И отступили деревья за круг.
Рыжая грива на женских плечах
Ждет его нежно с лесным вдохновением,
Жарко искрится от чувственных чар,
Жухло трепещется от дуновения.
 
 
Медленно, медленно встретились пальцы.
Искорка взгляда. Пьянящий покой.
Рыжие волосы на руки пали,
Словно коснулись до нервов рукой.
Жгучий брюнет приподнял. Закружился
Лес вокруг них весь счастливый, хмельной.
Жгучий брюнет стал вдруг жадным до жизни.
В воздухе терпко запахло смолой.
 
 
Жизнь – это сказка, истома судьбы.
Жаркие дни очень часто – мгновенны.
Жалюзи леса – сквозняк без листвы.
Женское счастье – всегда переменно.
Жесткие игры – семейный дуэт,
Желтой судьбой он уходит с экрана.
Жаркие встречи исчезли, их нет.
Желтое солнце встает очень рано.
 

27 сентября 2002

«Люблю идти не по течению…»

 
Люблю идти не по течению,
Всегда я там, где нет других.
Люблю я кофе и печенье,
И свой спокойный строгий лик.
 
 
Я одиночка по природе,
Обои клею я – одна,
Я не могу быть при народе,
Там очень бурная волна.
 
 
Опять ремонт. И вновь все чисто.
Опять работа и чертеж.
Я все придумала, я быстро.
Опять одна я. Ну и что?
 

8 октября 2002

«А я его – околдовала!..»

 
А я его – околдовала!
Он просто счастлив, вот и все.
А быть приветливой так важно,
И здесь не важен рост и вес.
 
 
Мы где-то рядом, но не близко,
Компьютер встал меж мной и им.
И улыбаются лишь лица,
И человек любой, как мим.
 
 
Шумит наивно дисковод,
Он явно щелкает программы,
Мы не решаем здесь кроссворд,
И не рисуем диаграммы.
 
 
Листва растений – скрасит быт,
Нас обогреет нагреватель,
И надо просто, чтоб он – был.
У сердца есть свои вольт, ватты.
 

15 октября 2002

«Юбка солнечных лучей…»

 
Юбка солнечных лучей,
Улеглась на ели.
солнце греет без печей,
с инеем присели:
 
 
и травинки, и листва,
и вода в морозце.
Днем опять придет весна,
Все согреет солнце.
 
 
Ведь в автобусе весна
Ехала с красавцем,
И ее нога одна
Ослепляла солнцем,
 
 
А вторая под пальто
Спряталась надменно,
Но красавица на то
Посмотрела смело.
 
 
У соседки – брюки – лед,
Ноженьки сковали.
Что кому, увы, идет,
Нос свой не совали.
 

15 октября 2002

«Вся жизнь стихия столкновений…»

 
Вся жизнь стихия столкновений,
То с правдой жизни, то с судьбой,
И в разговорах откровения
Напоминают: в мыслях сбой.
 
 
Но столкновения в жизни – это
Есть некий двигатель вперед,
Пусть я для друга и комета —
Он с хризантемою живет.
 
 
А с ней столкнулась разговором
И телефон помог понять,
Что все решилось вдруг без спора,
Все в треугольнике на пять.
 
 
Как в красной вазе украшения,
Для интерьера красный сброд:
Травинки, прутиков вращения,
Столкнулись в вазе – натюрморт.
 

15 октября 2002

«Хорошие стихи как скрипка Страдивари…»

 
Хорошие стихи как скрипка Страдивари.
В них тонкий, нежный звук как линия пера.
В них можно отдохнуть как в Коктебеле, Варне.
Любовь ласкает их как Еву из ребра.
Звучат в устах стихи. В них точная рифмовка,
Как время на Кремле в любой подлунный миг.
За все, что на душе, слова стихов замолвят,
И так они крепки как в жизни славный мир.
 
 
Твой голос так хорош, что он меня волнует.
В нем если не любовь, так отзвук нежных чувств.
Ты молод. Ты хорош. И ты тот самый нулик,
Что цифру воскресит и мне не будет чужд.
Ты голосом меня пленишь в одно мгновенье,
В один прекрасный миг, что нас влечет опять.
Ты рядом. Ты со мной. Чудесное волнение.
И голос дрогнул твой. И строчки мирно спят.
 
 
Осенняя листва струится старой охрой,
На мокрую кору и дуба, и берез.
Еще пару ветров и не успеют охнуть,
И будут на земле и в шутку, и всерьез.
И гонит ветер прочь промозглую погоду,
Когда в душе моей нет света и огня.
А я опять иду, немного сбавив хода,
И тихо постою у старенького пня.
 

17—18 октября 2002

Летний пыл

 
Плыл яркий теплый день июня иль июля.
На солнечных полях. На грядках со свеклой.
В купальнике была, шла с тяпкой, звали – Юля.
Ферт на нее смотрел, рот варежку закрой.
И было на полях людей, возможно, сотню,
Но только между двух вдруг искорка пошла.
А грядка со свеклой была сестрою сводной,
Которая всю жизнь девчонке обожгла.
 
 
Он сам к ней подошел, сказал: «Я честный Юрий.
Я к дому подвезу, машина рядом есть».
Еще пару людей в нее успели юркнуть,
Да кто подумать мог, что жизнь готовит месть?
Поехали они, других он выпускает,
А девушке уйти он вовсе не дает.
И вот они вдвоем, как август рядом с маем,
И между них уже слегка расплавлен лед.
 
 
Привозит он ее на славную речушку,
Был берег одинок и теплая вода.
Он Юлю приподнял как легкую игрушку.
И в воду потянул. В купальнике. Одна.
Как цапли на воде вдвоем они стояли,
Не тронул Юрий ей не рук и не лица.
В машину вновь пошли, она была им ялик,
Не вспомнили они ни мать и ни отца.
 
 
Виолончель и альт играли в исступление,
Все струны пели гимн мелодии любви.
И это был фурор! Вот это выступление!
Под сводами лесов успех любви лови!
Настал последний миг, они лишь улыбнулись,
И Юра вскинул вверх красивую главу,
А Юля хочет пить, она уж поперхнулась.
Ей было так впервой. Перевернем главу.
 
 
Сиял осенний день, весь в золото окрашен,
Вновь сели на часок в остывшее авто,
И Юрий жал на газ, сам черт ему не страшен,
А с Юли сбросил он осеннее манто.
Что это в них за страсть среди пустого поля,
где по краям стоял осенний, дивный лес?
Они в расцвете лет. Последний выплеск что ли?
Последняя любовь под взглядами небес.
 
 
Он ехал по шоссе по самой середине,
Сам Юрий жал на газ к столичным берегам.
Плутал по городам. Она ведь не следила.
И быстро, наконец, подъехали к домам.
А Юрий жил один, он Юлю как хозяйку,
Забросил на часок, а сам опять исчез.
И стало жутко ей: она здесь заяц, зайка,
А за окном краса – чужих кварталов лес.
 
 
Какая – то тоска среди чужих предметов,
И чуждым Юрий стал, и хочется домой.
Но вот звенит звонок. И голос слышит: «Где ты?»
Как хочется домой и ей уже самой!
Она идет к двери. Навстречу входит Юрий.
Нахлынул чувств поток. Любовь была зимой.
В нем было много сил, он стал прекрасным, юным.
И Юле спорт-любовь так нравилась самой.
 
 
Весенняя любовь прошла, похоже, в Центре.
Огромный чинный дом чиновничьих удач.
Все было как во сне, как у последней цели.
Последняя любовь. Пришла пора отдач.
Он ехал по шоссе по самой середине.
Но выскочил с шоссе по встречной полосе.
Он врезался в авто. Глаза с небес следили.
Любовь оборвалась во всей своей красе…
 

20 октября 2002

«Из неких девственных лесов…»

 
Из неких девственных лесов
приехал Лева на неделю,
в рубашке черной – черта зов,
у щук просить как наш Емеля.
Что он хотел? Любви и злата
в другом лесу, где фея – Лада.
 
 
Без дум и мыслей о шампанском,
И без проклятия шамана.
 
 
Умен, хитер и поворот
любых доходных, диких мыслей,
тот Лева знал уж наперед,
в своих делах он знал все выси.
Но Лада, Лада в рестораны
с ним не ходила – там капканы.
 
 
Он не поил ее шампанским,
Он стал как призрак от шамана.
 
 
Да, коль есть общие дела.
То жизнь двоих сведет уж точно,
а наша девушка смела,
и в те леса ей ехать срочно.
У Лева там есть дом могучий,
нам ним и лесом бродят тучи.
 
 
Где он ее споил шампанским,
Он знал все таинства шамана.
 
 
Звонил ей Лева каждый раз,
Когда с визитами являлся,
В делах он словно водолаз,
И сам он в щуку превращался.
Он хризантемы Ладе нес.
В снегу стояли, как овес.
 
 
Он не споил ее шампанским,
Она с ним стала за шамана.
 

23 октября 2002

«Листва разглажена дождями…»

 
Листва разглажена дождями,
Лежит покрытием земли,
Льют с неба капельки и днями,
Все землю моют словно лик.
 
 
Деревья с каждым днем свободней
От высыхающей листвы,
Исчезли лиственные своды,
И промывает дождь стволы.
 
 
Кап, кап и кап с небесной сферы,
Никто не ходит по листве.
Не сушат землю ветры – фены,
Закончился осенний век.
 
 
Темнеет рано, ночь длиннее,
Из полумрака тишина,
И даже небо не синеет,
И даже шутка не смешна.
 

29 октября 2002

«Под зонтом, под небом и под крышей…»

 
Под зонтом, под небом и под крышей,
Двое бессознательно прошли,
Сквозь движенье чувств, дано все свыше,
Бабочки-капели обожгли.
 
 
Ненадолго и не прикасаясь
Друг о друга, просто шли в дожди,
Ждали их причудливые сани,
Нарушая в сердце давний штиль.
 
 
Рядом с ним всегда была другая,
Рядом с ней всегда шагал другой,
Друг на друга глянули сгорая,
Промелькнула радуга дугой.
 
 
Радуга мелькнула и исчезла,
Вечность из нее, увы, не та.
Радуга у дождика невеста,
Но как редко эта красота!
 
 
Так же редко милое мгновенье,
Притяжение ткани мокрой в дождь,
Под зонтом исчезло все волнение,
И остался без невесты дождь.
 

29 октября 2002

«К тебе все мысли протяну невольно…»

 
К тебе все мысли протяну невольно,
свои лучи из звездного огня.
Ты как туман меня окутал в волны.
Ты словно небо поглотил меня.
 
 
Упал туман роскошно над планетой,
прикрыв от глаз космическую даль.
Исчезла вмиг межзвездная вендетта.
И небо стало – сероватый тальк.
 
 
Упал туман на землю вместо солнца,
и охватил осенние снега.
Он песнь любви земле пропел весомо.
Она в тумане капельном – река.
 
 
За что в туман из слов меня окутал?
Я вся в тумане дебрей из тебя.
Твои слова, дела. Прости, не буду,
Не буду покидать тебя любя.
 
 
Коня как ревность спрятал ты от света.
Все хорошо. И не уйду я, нет!
Да, улыбнись, сверкни как луч ответом!
И мы с тобой растаем словно снег.
 

17 ноября 2002