Текст книги "Стихи. Том 4. Время написания 2001-2002"

«Отбросив все нескромные приветы…»

 
Отбросив все нескромные приветы,
и зная, этот вечер только мой,
забыв мгновенно лишние советы,
я ухожу под дождиком домой.
 
 
Дождь заставлял идти довольно быстро,
Бил по зонту и в буйстве был хорош.
Как хорошо, вода прибудет в Истре.
А дождь польет любимейшую рожь.
 
 
Но на балкон дождю закрыты двери.
Иду домой, чтобы полить цветы,
им отдаю и воду, и доверие.
Дождь за стеклом и мокрые листы.
 
 
Пусть зависть к постороннему ненастью,
да не коснется зелени моей!
Я все полью! Залью, пусть то опасно!
Пей мой лимон! И кактус тоже пей!
 
 
На этом все. Задерну мирно шторы.
А все ненастья смоет сильный дождь.
И дома против бед надену шоры.
А где-то уж растет спокойно рожь.
 

16 мая 2001

«Вы извините мой строптивый нрав…»

 
Вы извините мой строптивый нрав,
Я ревновала к маленькой кокотке,
И в глубине района и управ,
Я не была покладистой и кроткой.
 
 
Вы предпочли другую, не меня.
Быть может, и она была планктоном?
Года и ночи календарь менял,
А встречи откликались грустным стоном.
 
 
Когда проснусь, то вспоминаю Вас.
Когда засну, увижу Вас на фото.
Не думаю, что это только фарс,
И не сравню я Вас с любым и прочим.
 
 
Но облик Ваш на фото сберегу,
Он помогает в творческой работе,
И с Вами на одном я берегу.
Расцвел каштан, наверно быть субботе.
 

18 мая 2001

«Ох, какой ты неласковый, милый!..»

 
Ох, какой ты неласковый, милый!
Ты сегодня немного чужой.
И стоишь ты у крепости виллы.
Неприветливость – это, что шок?
Ох, какой ты неласковый, милый!
 
 
Встрепенулись все ветви у клена.
А березка поникла главой.
Ох, какой ты еще зеленый,
Хоть на вилле слывешь ты главой.
Встрепенулись все ветви у клена.
 
 
Эти здания, что нас окружают,
сероватые окна небес,
здесь за шторами много решают,
не обходится там без невест.
Эти здания, что нас окружают.
 
 
Неприветливый ты и ревнивый.
Мне скажи ты зачем? Почему?
Ты колючий и очень ранимый.
Так скажи это сердцу, ему.
Неприветливый ты и ревнивый.
 
 
Только мне улыбнись ты немного,
освети ты собой небеса.
Мой любимый такой недотрога!
И на клене всплакнула роса.
Только мне улыбнись ты немного.
 

7 июня 2001

«Вентилятор дует нежно…»

 
Вентилятор дует нежно,
Очень душно без него,
Автор трудится прилежно,
И одет весьма легко.
 
 
Взрывы хохота тревожат
Запотевшее окно,
Капли дождика не вхожи
В наше каменное дно.
 
 
Дождик бешено, надрывно,
Вдруг колотит по стеклу,
С миром он дает обрывы,
В жуткий дождь глаз не сомкну.
 
 
Это все за то, что было
Очень солнечно, тепло.
Было, было, грязь поплыла,
Но от сердца отлегло.
 
 
Воздух стал послушно влажный
И дыханье песнь поет.
Вентилятор хоть и важный,
Но он влажность не дает.
 

13 июня 2001

«Глаза шафера как мерцание звезд…»

 
Глаза шафера как мерцание звезд,
Они охотно едут за мечтами.
В московских пробках многих он провез.
Дома. Дороги. Пассажиры – дамы.
 
 
И все же есть маяк его дорог,
Вернется вновь к нему его машина.
Так много лет и это видно рок,
Между сердцами действует пружина.
 
 
Он завоюет ласку женских рук,
Ему прольются капли с полной чаши,
И дома он не вцепится в свой руль.
А чашка что? Ее любимый – чайник.
 
 
И вечный флирт – вечерняя мигрень,
Врачует все раскованность ладоней.
Колено – это что? Трамвайный рельс?
Но голос вновь волнуется и тонет.
 
 
А в голове сцепление сильных рук,
Их плен так упоительно реален,
А стан все ближе, как надежный друг,
А поцелуй от чая теплый, алый.
 

16 июня 2001

«А летней ночью нет окошек…»

 
А летней ночью нет окошек,
Открыты настежь, тьма, огни.
Спокойно летом спят и кошки,
И тишина, они одни.
 
 
А вот сегодня я спокойно
К Вам отношусь, совсем, совсем.
И слышу стук ночных вагонов.
Дорог железных рядом семь.
 
 
Могу не ехать никуда я,
Вокзал и так невдалеке.
А кто-то в поезде гадает,
А кто-то едет налегке.
 
 
И если ласки слишком часты,
Как солнцепек они нужны.
Любви порыв, друзей участие,
Все, если в меру, не страшны.
 

19 июня 2001

«Среди лесов есть редкие просторы…»

 
Среди лесов есть редкие просторы
Где только речка, берег, бастион.
Здесь ветры на свободе, ураганы,
И там, где бастион, встречает он.
 
 
Есть в этих встречах редкое везение,
Когда мы с разных мест спешим в одно,
Его я не увижу в воскресенье.
Коль я не с ним – в его глазах темно.
 
 
Какая-то нелепая влюбленность
Проходит затаенно – так года.
Все без касаний, словно накаленность
Исчезнет, прикасаясь – навсегда.
 
 
И это состояние нетленно.
Влюбленность мимолетная легка.
Он взглядом не касается колена,
Не упадет на грудь его рука.
 
 
Все точно заколдовано: «Так надо».
И быть красивой надо и всегда.
Коль солнце заглянуло нам в пенаты,
Он мимо пробегает как вода.
 
 
Он тридцать раз за два часа прошелся
Вокруг меня. А может не меня?
А может мимо плеч, что греет солнце?
А может что-то сам в себе менял?
 

19 июня 2001

«Мне опять немного повезло…»

 
Мне опять немного повезло.
Я смотрю с гранитного балкона.
Рядом пруд, в нем воду бьет весло.
А вдали, где были полигоны
 
 
белый город, словно облака.
В редкой чистоте дневного неба
жизнь спокойна, солнечна, легка.
Чудный день. Все горести нелепы.
 
 
Воздух свежескошенной травы
я вдыхаю вместе с теплым летом.
Господи, куда девался ты?
Проходная. Все. Ты под запретом.
 
 
Прохожу к себе как в бастион,
мощные природные расколы
не пройдет и опытный шпион,
не найдя охранные проколы.
 
 
Лето остается позади.
Исчезают окна дивных башен.
Окон нет. Пол – мрамор. Проходи.
И не видно. И пейзаж не важен.
 

28 июня 2001

«Остановись, не мчись, замедли ход…»

 
Остановись, не мчись, замедли ход.
Уйди, упрямая, тернистая дорога.
И так идет за годом новый год,
А ты грехи все пишешь, горести, пороки.
 
 
Тебе опять показывают жизнь,
Но осень кончилась. Листва пожухла, пала.
Тебе кричат, кричат: «Остановись!»
Волна проблем, невзгод вблизи восьмого балла.
 
 
Еще чуть-чуть, приблизится волна,
Не выдержишь, и сердце – вспыхнет сильной болью,
Но если сдашься, новою виной
Тебе напомнят: слабость – это рана с солью.
 
 
Не выдержишь, не вымолвишь и тишь.
А соль – скопление бед в одном простом мгновенье.
Так что? Уже не пишешь и молчишь?
Так просят твоего еще повиновения!
 
 
Нельзя сдаваться, час еще ни тот,
Нельзя сойти с пути, пусть боль невыносима.
Чем старше в море брошенный вельбот,
Тем больше надо тратить разума и силы.
 

2001

«Верхушки деревьев проткнули туман…»

 
Верхушки деревьев проткнули туман.
В траве усмехаются росы.
На окнах машин зайчик едет, он мал.
А бабочки спят и стрекозы.
 
 
В такой ранний час – мир для тех деловых,
кто едет на службу, работу.
И в это мгновенье меня ждешь лишь ты,
тем самым лишая свободы.
 
 
И все. Это миг. Это встреча всех дел.
Верхушка работ и заданий.
Потом день тумана, возможных побед.
Но все это будет уж в здание.
 
 
Здесь зайчик не бросит в компьютер свой блик.
Пора. Ожидают проблемы.
Растения – стрекозами выгнули лик,
А бабочки – галстуки схемы.
 

07 сентября 2001

«Капли на окне, капли на руке…»

 
Капли на окне, капли на руке,
Некогда стереть, некогда сидеть.
Я звоню ему, солнцу своему.
Он ответил мне: мысли в седине.
Ревности бросок, ровный, как брусок.
Может он и прав, уж такой мой нрав.
Ветер вдруг затих и родился стих.
 

9 сентября 2001

«Небо сине-черное и горит звезда…»

 
Небо сине-черное и горит звезда.
Что-нибудь беспечное в мыслях иногда.
 
 
Как же возникает жизненный наш путь?
Линий незамкнутой, ломанной чуть-чуть?
 
 
Или как недвижимость, редкая порой.
Может антикварная? Может лом горой?
 
 
Все с годами кажется – вишня отцвела.
А вишневка темная мысли вдаль вела.
 
 
Утро набирает за домами свет.
Темнота сникает. Сказанное – бред.
 
 
Кофе без батона. Лампа. Ручка. Тик…
Время пробегает. Город мой притих.
 
 
Только ненадолго. Слышно шум машин.
Дверь во двор смолкает мягко от пружин.
 
 
Дом как многогранник, как пчелиный рой.
Дом и есть недвижимость, только дверь закрой.
 
 
Где-то у подъезда вишенка стоит,
а на ней осенний красный лист горит.
 

19 сентября 2001

«Ты как Осень весь русоволосый…»

 
Ты как Осень весь русоволосый,
И красивый, только изнутри.
Я молчу. Кричат одни вопросы.
Твой ответ так тщательно побрит.
 
 
Занавес от солнца в ярком свете
Пропускает теплые лучи.
Открываю осени приветы,
Золотые, милый ты прочти.
 
 
Клена лучезарного зарницы
Явно среди осени царят,
И слегка качаясь как ресницы,
С ветром очень мирно говорят.
 
 
Грустные сегодня наши очи,
Ты молчишь как будто дикий клен.
Наши дни становятся короче,
Голос твой сезоном опален?
 
 
Утомилось солнце. Рядом тучи.
Не прочесть тебя. Ты извини.
Твой характер, это просто кручи,
И молчанье осени звенит.
 

22 сентября 2001

«Склонилась лампа надо мной…»

 
Склонилась лампа надо мной.
Металл светился золотисто.
И с деревянной темнотой
стекло соседствовало чисто.
 
 
Рука держала пред собой
страницы мудрого поэта,
и чем поэт писал сильней,
тем больше загоралось света.
 
 
Не удержалась вдруг рука,
взяла тетрадь, взяла чернила.
Но мысль о лампе так легка,
что лампа вовсе не светила.
 
 
Мне привезли перо жар птицы.
Оно над зеркалом царит.
В нем отражаюсь я царицей,
когда та лампа не горит.
 
 
Вдруг загорелась: лоб как мрамор,
и был величественным взгляд,
перо служило вместо рамы,
и с лампой все пошло на лад.
 
 
Склонилась лампа надо мной.
Металл светился золотисто.
И с деревянной темнотой
стекло соседствовало чисто.
 

23 сентября 2001

«Осенней порою навстречу…»

 
Осенней порою навстречу
Идет мой любимый Герой,
Ведет он об инее речи
Прекрасной осенней порой.
 
 
Как будто всю нервность земную
Немного пристукнул мороз.
Его не люблю, не ревную,
И мир очарованный прост.
 
 
Исчезли туманы и росы,
И иней лежит на траве.
Деревьев продрогшие позы
Плывут мимо дивных бровей.
 
 
А может быть это и прелесть
Пройти, будто два корабля.
И мысли у нас серебрились,
Как первый из инея плен.
 

28 сентября 2001

«Божественно свечение небосклона…»

 
Божественно свечение небосклона
На увядание лиственных пород,
На «Здравствуйте» и редкие поклоны,
На весь московский человечий род.
 
 
Уже замерзли стекла на машинах,
Вцепился иней, закрывая свет.
Домов, неугомонные вершины,
В антеннах посылают свой привет.
 
 
Привет и ты, родное Подмосковье,
Холодный воздух, солнце и леса!
Где положила Осень в изголовье
Златые, голубые чудеса.
 
 
Голубизна небес и водной глади,
Среди безбрежной лесополосы.
Здесь люди все прошли, по каждой пяди,
По каждой пряди лиственной косы.
 
 
А в изголовье кос лежат равнины,
А в изголовье осени леса.
И мчаться среди золота машины,
Где есть асфальта – лента, полоса.
 

1 октября 2001

«Голубые ели, голубые здания…»

 
Голубые ели, голубые здания,
Голубые очи, голубой простор.
За столом решают новое задание.
С перламутром ноготь вновь решает спор.
 
 
Кромка голубая – украшение ели,
Перламутра блестки – украшение рук.
За столом по кромке – совещание. Сели.
Надо всем обдумать цепь вопросов. Круг
 
 
Почти что замкнут, и лишь по цепочке
Беглые ответы собраны в одно
Новое решение. И сверкнули очи: все.
Похоже верно. С вами заодно.
 
 
И экраны кругом приняли задание,
И компьютер взялся разрешить вопрос,
У машины с мозгом новое свиданье,
И на их решение есть не первый спрос.
 
 
Голубые ели. Голубые здания.
Голубые очи. Голубой простор.
За столом решили новое задание.
С перламутром ноготь отвергает спор.
 

7 октября 2001

«Волшебство и уют среди древней листвы…»

 
Волшебство и уют среди древней листвы.
Полоса уходящей дороги.
Мы проделали путь сквозь учебы пласты,
Перейдя разногласий пороги.
 
 
И сегодня тепло. Бабье лето. Цветной
Полушалок набросила осень.
В отношениях с любимым какой-то цейтнот.
А листву осень бросила оземь.
 
 
Улыбнись, объявись и не будь ты вдали,
Подойди постепенно, не сразу,
И надежду свою на тепло утоли.
Но не склеить осеннюю вазу.
 
 
И поэтому мы каждый сам по себе,
Словно с дерева врозь разлетелись,
Вместе были еще мы с тобой в сентябре,
В октябре навсегда мы не спелись.
 
 
Видно больше и встречи совсем не нужны,
Мы созрели для личных свершений,
Но красоты листвы еще будут важны,
Для каких-то всех дел завершения.
 

2001

«Иду сквозь осени дубравы…»

 
Иду сквозь осени дубравы,
Среди осенней желтизны,
На листья нет в лесу управы,
И под ногами листья-сны.
 
 
Они лежат, шуршат от ветра,
Как сны дубов, берез и лип.
А до дороги пара метров,
Такая осень как верлибр.
 
 
Вся красота деревенеет
Без ярких красок. Цвет один,
Какой-то цвет в картон. Древнее
Мои шаги среди осин.
 
 
А по дороге мчатся, мчатся
Потоки новеньких машин.
Им не понять, что рядом – счастье,
Что рядом нет шуршания шин.
 

18 октября 2001

«На фоне красок листопада…»

 
На фоне красок листопада,
Возник мужчина словно лист.
Ему, наверно, что-то надо,
На желтой куртке – света блик.
 
 
А ноги, ноги лучше вряд ли
Встречала я. Роскошный вид.
Мужчина добрый или вредный?
С ним обойдусь я без обид.
 
 
Он очень рад. Скучает явно.
Фигура просто высший класс!
На сутки он виденье, ясно.
Увижу вновь я через час.
 
 
Но как с ним быть? Красив как осень.
Подруги нет. Светлы глаза.
Он ничего еще не просит,
Но я ведь тоже не лоза.
 
 
И не могу я гнуться вволю.
Да, он хорош как листопад.
Войти еще в одну неволю?
Фигура. Боже. Это пат.
 

19 октября 2001

«Спокойствие нарушил один плохой звонок…»

 
Спокойствие нарушил один плохой звонок,
Как пролетела птица. Какой в том есть порок?
 
 
И небо в грустных красках, деревья без листвы.
Щебенка, словно листья. Здесь позвонили Вы.
 
 
Ноябрь утомленный, в нем мало красоты,
Синица, будто камень, упала с высоты.
 
 
И хочется ответить, но только знать кому.
Определитель сломан, не знаю почему.
 

3 ноября 2001

«Мотор страдает за окном…»

 
Мотор страдает за окном,
Полоска снега в небе.
Я грусть не заглушу вином,
Страданья часто слепы.
 
 
Красивый друг не так и стар,
Но пьет он понемногу.
Любить, томиться он устал.
Вино – его итоги.
 
 
Машина глохнет за окном.
Его машина – тоже.
Еще дома покрыты сном,
А он уж жизнь итожит.
 
 
Все больше света среди туч,
Колышет шторы ветер.
Красавец был мой друг, могуч,
Глаза лучились светом.
 
 
И все прошло. Вино и жизнь.
Конец красивой песни.
Но пить вино? Я воздержусь.
И мы не будем вместе.
 

3 ноября 2001

«Каждый день – преодоление…»

 
Каждый день – преодоление
Неких внутренних проблем,
То ли боли, то ли лени,
То ли снов домашних стен.
 
 
Собираю мысли к мысли.
Осенит – все хорошо.
За окном из снега выси.
Поднимаюсь. Что еще?
 
 
То и это. Завтрак. Грим.
Пару строк, коль осенило.
Город мой в снегу, не Рим,
Ехать надо, но не к Нилу.
 
 
И каракуль на земле,
Так ложится снег спонтанно,
Воздух, словно в снежной мгле,
Это хлопья, но не манна.
 
 
Значит, этот день хорош,
Лень свою преодолела,
Посмотрела я на брошь.
Боль моя. Я не болела.
 

6 ноября 2001

«Остывшая земля приемлет новый снег…»

 
Остывшая земля приемлет новый снег,
И холодны сердца, уставшие, жизнь бег.
 
 
Им можно бы еще пылать, любить, скорбеть,
Но внутренний покой дороже новых бед.
 
 
И ровный, ровный снег лежит на мостовой,
А мудрая судьба прощается с тобой.
 
 
Оставлю позади твой тихий, кроткий взгляд.
Сказала: «Ты, прости, дороги нет назад.
 
 
И я не позову, я не сойду с пути,
По белой мостовой могу одна пройти.
 
 
Остыла я к тебе, и тихий мой покой,
Дает спокойный сон». Была я не такой?
 
 
А как же? Прерван сон. И мысли – кувырком
О том, что написать, коль скатан снежный ком?
 
 
Согрелась вдруг душа, затеплились слова,
Прошли все холода, есть новая глава,
 
 
И мозг мой захватил неведомый герой,
Не видела, кто Он, он где-то за игрой,
 
 
Игру придумал Он, Он захватил людей,
Мы не знакомы – нет, но Он же не злодей!
 
 
И мудро, исподволь ведет с игры в игру.
Где маленький цветок, который я не рву?
 
 
Но где-то есть цветок, он охлаждает пыл,
Он словно снег из слов по миру тихо плыл.
 

16 ноября 2001

«Любовь таится в подсознание…»

 
Любовь таится в подсознание
И греет душу изнутри.
Она как гений созидания,
И для нее глаза как стрит.
 
 
Казалось все прошли все страсти,
Ушли все муки – забытье.
И вовсе нет: «О, милый, здравствуй!» —
Душа кричит. Он страсть ее.
 
 
И вот Он рядом, даже близко.
И все друзья идут в обход.
Но в разговор подлили виски,
У новой пары – новый год.
 
 
Но год прошел до новой встречи,
И вновь столкнулись. Новый руль.
Машину он сменил для встречи.
Разлука вновь, словесный куль.
Любовь таится в подсознание…
Я избегаю новых встреч,
И не хочу я с ним свиданий…
Я так хочу любовь сберечь!!!
 

20 ноября 2001

«Я не буду актрисой на сцене…»

 
Я не буду актрисой на сцене,
Этот дар видно отдан другим.
Не дано в магазине мне цены
Назначать, продавать дорогим.
 
 
Я не буду летать в самолетах,
Налетала я время давно.
Не могу отвечать часто с лета,
А ответ при народе – кино.
 
 
Не найти меня в зале, на сцене,
Не найти меня даже в кино,
Не найти на трибуне, арене.
Я без карт и игры в домино.
 
 
Где же я? Я исчезла в тумане?
Заблудилась средь сосен, осин?
Не коплю я ни деньги, ни марки.
И в лесу не ищу весен, зим.
 
 
Казино, рестораны и бары —
Я совсем обошла стороной.
Не танцую, где давки и пары,
Но горжусь я своею страной:
 
 
Где есть то, что другим незнакомо,
Где есть все, но чего-то и нет,
Я люблю, что мое и знакомо,
Я живу в неизвестности лет.
 

26 ноября 2001

«Ладошки споткнулись о раму…»

 
Ладошки споткнулись о раму,
А взгляд посмотрел в темноту.
Похоже, ни поздно, ни рано,
И вижу луну не одну.
 
 
Летали прохладные взгляды,
Как холод скользили во тьме.
Вы вновь промолчали и ладно.
Возможно, в своей Вы семье.
 
 
А дом, он – напротив, с огнями,
И сверху – пятно луны.
Мольбам и словам Вы не вняли,
Вы может на гребне волны.
 
 
Я счастлива вовсе иначе,
Не знаю, что прячет Ваш дом.
Он может ни этот, тем паче,
Что думаю я ни о том.
 

3 декабря 2001

«Не все ожидания венчаются встречей…»

 
Не все ожидания венчаются встречей.
Не все начинания идут к завершению.
Не каждый в душе справедлив и доверчив.
Богатая рифма совсем не свершение.
 
 
А грусть нарастает от встречи с мечтою.
И все чем вы жили вода в решете ли?
И грустно и больно, и мысли листвою.
Игрушки забрали, вы их просвистели.
 
 
А может все верно. Вы сделали дело.
Дорога вперед, в ней так мало просветов.
И видно, что где-то тупик, камня тело.
А надо идти. Выходить надо к свету.
 

5 декабря 2001

«Полоски длинных листьев…»

 
Полоски длинных листьев,
Они как серпантин,
Мелодией сольются,
Но это фон один.
 
 
На этом чудном фоне
Искрит экран небес.
За стенкой телефоны
Разгадывают текст.
 
 
Над головой мелькнуло
От птицы лишь крыло.
Так щелкают минуты,
Все в памяти свело:
 
 
Сомкнулись нежно пальцы,
Как длинные листы,
Мелодии совпали,
В ней были я и ты.
 
 
Над головой искрился
Свечей прозрачный блеф
И праздничные крылья,
Как новогодний плен.
 
 
И медленно, и томно
В движеньях тихий плес.
Глаза? Они бездонны.
Ты руку нежно нес.
 

24 декабря 2001

«Замкнулся год лесного наблюдения…»

 
Замкнулся год лесного наблюдения
И рядом волны – снежные валы.
Мороза рукавицы невесомы,
Однако не оставили воды.
 
 
Луна и та лежит в своем свечение.
Холодный свет и темный небосклон,
Как будто в небе круглое печенье
Забыли на тарелке. Дом как слон.
 
 
Уходит год. Замерзли карусели.
Ступеньки, не очистив, не найдешь.
Деревьев ветви явно погрустнели.
И очень мало праздничных надежд.
 
 
Бывает неоткуда, вдруг, везение
И вопреки холодной пустоте,
Как будто открывают в сказку сени,
Но сказки – лунный свет или не те.
 
 
И вновь мороз морозит откровения,
И лунный свет отрада, редкий миг.
На небе это редкое свечение,
И лунный свет таинственностью мил.
 

26 декабря 2001

«Мягкая зима любви отрада…»

 
Мягкая зима любви отрада,
Пусть исчезли блеск и белизна,
Погулять с тобою нежным – рада.
Мягкая зима, чем не весна?
 
 
Иней на деревьях беловатый,
Снег без хруста, не морозит нос.
Шея у тебя, друг, не из ваты,
И размер как икры стройных ног.
 
 
Мягкая щека, как будто спорит,
Чуть скользит, тупит, потом стоит.
Клетки с клеткой или это поры?
Замолчавший сказочный пиит.
 
 
Ход движенья медленный и плавный,
А в морозы больше скоростей.
Может внутри щек теплеет лава,
Из эмоций, взоров, новостей?
 
 
Мягкая разведка, слово в слово,
Интерес друг к другу небольшой.
Мы знакомы так давно и снова,
Мягкое касание нежных щек.
 

29 декабря 2001