Текст книги "Клеопатра"

Наталья Павлищева
Клеопатра

И многих пронзит, царица,

Насмешливый твой клинок,

И все, что мне только снится,

Ты будешь иметь у ног.

Марина Цветаева

Клеопатра вздохнула:

– Пора…

Служанка чуть встряхнула корзину, которую осторожно держала в руках. Чтото зашуршало, и между плодами смоквы показалась голова змеи.

Кобра!.. Самая благородная из змей, царская… Она никогда не ужалит исподтишка, обязательно встанет в стойку, предупреждая: я здесь, я готова к броску, берегись!

Клеопатра, не сводя глаз с раздувшегося капюшона и раздвоенного язычка, напомнила Хармионе:

– Потом еще булавкой… обязательно. А потом себя.

Она видела маленькие глазкибусины и покачивающуюся темную полосу на желтой шее кобры. Сама кобра, казалось, наблюдала за уреем царицы. Живая змея смотрела на змею золотую.

– Ну, помоги мне!

А по коридорам к ее комнате уже топало множество ног – посланные Октавианом люди пытались опередить задумавшую умереть Клеопатру.

АЛЕКСАНДРИЯ

– Царица, это смертельно опасно! – пыталась убедить Клеопатру ее служанканаперсница Хармиона.

– Жизнь вообще опасна! Ты не знала?

– Но Пофин заполонил всю Александрию своими людьми, тебе не удастся даже добраться до дворца! Он страшен и не остановится перед тем, чтобы убить тебя исподтишка.

– Неужели ты думаешь, что я отправлюсь к Цезарю открыто? Я не столь глупа. Вели принести одежду служанки.

– И все равно опасно… – покачала головой Хармиона.

– Поживем – увидим!

Хармиона знала, о чем говорила.

Когда после смерти Птолемея Авлета выяснилось, что тот оставил трон сразу двум наследникам – Клеопатре и ее брату Птолемеюмладшему при условии, что они поженятся, воспитатель мальчишки евнух Пофин начал против Клеопатры настоящую войну и царице пришлось бежать в Сирию, спасаясь от гнева александрийцев.

Это же надо такое придумать?! Распустил слух, что юная царица стала любовницей прибывшего из Рима Гнея Помпеямладшего! В Александрии не слишком любили римлян, тем более Помпейстарший тут же явился за помощью и получать огромные долги, сделанные отцом Клеопатры в его бытность в Риме.

На Помпеев и долги Хармионе было решительно наплевать, но объявить ее девочку любовницей какогото римлянина?! Нет, он, конечно, мужчинакрасавец, вполне мог бы быть таковым, но ведь ничего же не было! Вот это самое обидное – что не было!

Клеопатру ничуть не беспокоили слухи о ней, распускаемые Пофином. Хармиона же так ненавидела мерзкого кастрата, что тому лучше не попадаться ей на глаза, испепелила бы одним взглядом.

Услышав такие речи, Клеопатра долго смеялась:

– Но пока прячется не он, а мы!

Хармиона не видела в таком положении дел ничего смешного. И как может Клеопатра не терять присутствия духа даже в изгнании?

Пофин перестарался – убил Помпеястаршего. Теперь следом из Рима прибыл бывший тесть и соперник Помпея Гай Юлий Цезарь и потребовал к себе всех наследников Авлета. Птолемейто на месте, младшая из сестер Арсиноя тоже, а что делать Клеопатре? Явиться в Александрию – значит попасть в руки проклятого Пофина, не явиться – потерять египетский трон навсегда. Хармиона представляла, как потирает свои белые пухлые ручонки евнух, при одном упоминании о котором ее тошнило.

Арсиноя, конечно, та еще штучка, но сейчас Пофину выгодно уничтожить Клеопатру и женить глупого Птолемея на младшей из сестер, чтобы воспитанник снова стал фараоном. А справиться с Арсиноей ему будет легче, чем с Клеопатрой. Над любимицей Хармионы нависла смертельная угроза…

Когда в Восточной гавани Александрии среди множества роскошных судов и простых рыбацких лодок появился небольшой утлый кораблик, он остался незамеченным даже шпионами Пофина. Мало ли приплывает всяких из разных концов света? Стражники ожидали появления опальной царицы Клеопатры, а та на лодчонках не плавает, любит наследница умершего царя роскошь, ох как любит!.. Рассказывают, что главные сокровища увезла с собой в Палестину, оставив Птолемеямладшего без ничего. Может, потому и бесится его воспитатель Пофин? Отдаватьто долги Риму надо, никуда не денешься…

Но это не слуг дело, их забота не пропустить появление роскошного корабля Клеопатры. Правда, тут можно не беспокоиться, его не проглядит и слепец.

С суденышка рослый раб выгрузил какието товары, большую корзину с рыбой, помог сойти на берег двум женщинам. Ничего особенного. Рыбу тут же забрал торговец, заплатив очень низкую цену, но женщины не торговались, согласились и на такую мелочь.

Вся троица направилась к стоявшим близ берега домам. Только один из моряков кивнул им вслед, обращаясь к другому:

– А девчонкато гибкая…

– Какая девчонка?

– Да вон та…

Через некоторое время тот же раб уже шагал к дворцовым воротам, неся на плече чтото, завернутое в большой ковер. На строгий вопрос стражи, что и куда несет, спокойно ответил, что это подарок, присланный Цезарю.

Будь стража александрийской, насторожилась бы, но Цезаря охраняли его римляне и против подарков, даже таких странных, не имели ничего. Правда, из ковра торчало какоето тряпье, но по тому, как бережно обращался со своей ношей раб, было ясно, что дар все же ценный.

Начальник стражи махнул рукой:

– Иди, иди!

По территории дворца раб двигался уверенно, словно прекрасно знал расположение всех его комнат. А ведь это было очень нелегко, слишком велики дворцовые постройки, каждый следующий правитель после основавшего Александрию Великого Александра норовил добавить в них свое, получился целый город в городе.

– Цезарь в том крыле, что ближе к морю! – крикнул вслед рабу один из стражников. Гигант только кивнул, не спрашивая как пройти.

Большой рост раба, перекатывающиеся буграми мышцы на руках и ногах, отливавшая масляным блеском коричневая кожа, видно, произвели впечатление и на стражу у дверей комнаты, где сидел сам Цезарь, раба с подарком на плече впустили.

Цезарь чувствовал себя очень неуютно. Он оказался в западне, причем никем нарочно не подстроенной. Удравший от Цезаря в Египет Помпей был убит услужливыми александрийцами, а его голова поднесена воспитателем малолетнего царя Птолемея Пофином и учителем риторики Теодотом на блюде. Конечно, Помпей для Цезаря хотя и бывший зять, но соперник, и ему бы радоваться такому исчезновению члена триумвирата, тем более третий член – Красс – тоже погиб, и теперь Цезарь оставался единственным правителем Рима, но как радоваться, если денегто все равно нет?!

В Египте беспорядок – меж собой не поделили власть двое наследников. Обычное дело, только Клеопатра исчезла, прихватив боˆльшую часть казны. Что делать? Ловить эту девчонку в филистимлийском Аксалоне? Глупо. Трясти местных жрецов, наверняка сокровища у них, не могла же опальная царица утащить все на своем корабле? Но тогда и до собственного не добежишь, распнут по дороге возмущенные египтяне, итак, сидит во дворце как в осаде, за пределы царского квартала Брухейона на улицы города ни один римлянин без риска для жизни носа высунуть не может!

Положение глупейшее, выйти в море невозможно, не было попутного ветра, да и как уходить ни с чем? Но и сидеть, попросту выжидая у моря погоды, тоже нелепо.

Снаружи раздался какойто шум, стража у двери выясняла у посетителя цель. Цезарь крикнул, чтобы впустили. Может, принесли хоть какието известия о беглянке, ведь он отправлял людей в Сирию.

Но это оказался не посланец, в комнату вошел рослый раб, таща на плече чтото, завернутое в ковер. Голос его был подобен внешности – груб и громоподобен:

– Это подарок тебе, Цезарь.

С такими словами раб бережно опустил свою ношу на пол.

– От кого? – чуть нахмурился римлянин, махнув рукой, чтобы положил в угол, и отворачиваясь обратно к столу.

Но объяснение заставило повернуться обратно:

– От царицы Клеопатры.

Однако куда больше слов Цезаря поразило то, что он увидел. Ловкими движениями раб освободил содержимое своего свертка от ковра и тряпья, и взору изумленного Гая Юлия предстала… девушка!

Одним взглядом Цезарь окинул «подарок» с ног до головы, оценивая представшую перед ним картину.

Девушка невысокого роста, тонкая и гибкая. Одета в роскошный наряд, подходящий для танцовщицы – собственно сам наряд начинался на бедрах, все же открывая ножки с красивыми коленками, а выше не было ничего, кроме украшений. Даже красивая упругая девичья грудь вся на виду. Мелькнула мысль: Клеопатра решила порадовать его танцовщицей?

Но чуть подняв глаза, Цезарь замер. Прошло всего мгновение, девушка успела переступить через опавшее вниз тряпье и замерла в блеске своего наряда и украшений. То, что он увидел на голове незнакомки, заставило судорожно глотнуть. На густых волосах сиял… урей – кобра в стойке, знак царского отличия в Египте!

– Клеопатра?..

Юная царица чуть склонила голову:

– Приветствую тебя, Цезарь. Ты звал меня?

Цезарю понадобилась вся его воля, чтобы взять себя в руки. Однако… Царица Египта, самая богатая женщина из известных ему, появилась из вороха тряпья, принесенного на плече раба!

А та чуть оглянулась на самого приникшего к полу слугу и повелительным жестом отправила его прочь. Даже если бы на ней не было короны, уже то, как ползком удалился раб, подсказало, что это не простая девушка.

Гай Юлий встал и подошел ближе. За свое недолгое пребывание в Александрии он немало наслушался об этой дочери Птолемея Авлета.

– Ха… хаха…хахаха!..

По дворцу разнесся хохот Цезаря. Множество людей, выставленных Пофином и им самим, ждут ее с моря, перекрыли все подступы к Александрии, ловят по городу, днем и ночью караулят, соревнуясь, чтобы перехватить царицу, а она вот так запросто появляется из груды тряпья, наплевав на все усилия шпионов!

– Откуда ты?!

Клеопатра спокойно дождалась, пока Цезарь закончит смеяться.

– Ты меня звал, я пришла.

– И не боишься, что я прикажу тебя убить?

– Убить? Все, что я знаю, говорит о твоем уме, а только глупец станет убивать человека, не выслушав его.

Цезарь усмехнулся, в этой царице определенно чтото было. Он сел в кресло, показав жестом, чтобы садилась напротив. Клеопатра подчинилась, но такая покорность не обманула римлянина, он прекрасно разбирался в людях и понимал, что женщина в любой момент может выпустить когти. Мало того, всего два шага, сделанные молодой царицей до второго кресла, продемонстрировали Цезарю такую гибкость, какой могла бы позавидовать любая танцовщица, а покорных женщин с грацией дикой кошки не бывает.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу объяснить тебе коечто про Египет.

У Цезаря слегка приподнялась бровь. Она непохожа ни на одну их тех, кого он знал. Неужели в этой голове есть еще и ум?

– Я чегото не знаю об этой стране из того, что должен знать? Ну, кроме вашей семейной свары за власть…

– Конечно. Кемет много старше Рима и эллинского мира и в нем свои тысячелетние законы. Птолемеи тоже многого не знали…

– А ты знаешь?

В ответ на откровенную насмешку Клеопатра чуть вскинула голову:

– Я – да! Я знаю египетский и могу читать папирусы из библиотеки Мусеума. Могла, пока ты не сжег его.

– Ты пришла укорить меня за эту оплошность? – Цезарь раздраженно отбросил в сторону один из свитков, лежавших на столе, и поднялся на ноги.

– Оплошность?! – Клеопатра тоже встала. – Уничтожение библиотеки, которую собирали тысячи лет, ты называешь оплошностью?!

Глаза молодой женщины возмущенно сверкали. Цезарь с изумлением отметил, что некрасивое лицо мгновенно преобразилось, видно, обаяние Клеопатры было именно в ее живости. Почти смущенно пробормотал:

– Ну ладно… ладно… Да и сгорелото немного… Только книги, привезенные для библиотеки.

– Прости, я не хотела пенять тебе сейчас. – Было видно, что она с трудом взяла себя в руки, чуть вздохнула и продолжила: – В Египте власть передается от отца к дочери и фараоном можно стать, только женившись на дочери фараона.

Цезарь замер, соображая. Думал он, как делал и все остальное, очень быстро, почти сразу усмехнулся:

– Ты хочешь сказать, что, только женившись на тебе, можно стать новым правителем Египта? – Его глаза насмешливо заблестели. – Если ты обо мне, то успокойся, я не собираюсь на тебе жениться, у меня есть супруга в Риме. Или хочешь, чтобы заменил тебе мужа? Но ты замужем за одним братом, если не нравится, то почему бы не выйти за другого, ведь это в обычаях Кемета?

Клеопатру просто передернуло от такого предложения.

– Я не хочу мужем Птолемея!

Цезарь вспомнил младшего Птолемея, дебелого, рыхлого мальчика, воспитанного евнухом в его же понимании жизни, и пожалел молодую женщину.

– Хорошо, мы обсудим это позже, – примирительно произнес он, наливая в кубок вино и протягивая царице. Чуть звякнули браслеты на узком запястье, тонкая, изящная рука приняла поднесенное вино спокойно. Залюбовавшись ее пальцами, он едва не перелил свой кубок через край. Клеопатра тихо рассмеялась. И смех у нее такой же, как голос – низкий, грудной, обволакивающий… Его хотелось слушать и слушать.

Цезарь уже чувствовал себя во власти звуков этого голоса. А еще запаха… Было желание принюхаться, она определенно пахла чемто забытым детским. Борясь сам с собой, он снова встал, для вида прошелся и, остановившись позади нее, слегка наклонился, чтобы действительно понюхать волосы, уложенные в замысловатую прическу под царственным уреем. Вкусно пахло медом и молоком, от этого вдруг стало радостно и светло, словно легкий запах перебивал вонь гари с улиц Александрии и все остальное тоже. А еще мелькнула мысль, что волосы густые и наверняка укутают ее до самых колен, если распустить.

– А если я все же оставлю тебя замужем за братом?

– Я убью его! – голос прозвучал почти спокойно и твердо, не похоже, чтобы она произнесла это в минутном порыве.

– По крайней мере, откровенно, – пробормотал Цезарь. – А знай ты, что я завтра лишу тебя власти, смогла бы убить меня сегодня? – Цезарь впился взглядом в глаза Клеопатры.

Ей и мгновения не понадобилось, чтобы осознать, что от ответа зависит все, даже сама ее жизнь. Солгать нельзя, отшутиться тоже, Цезарь поймет, и его доверие больше не вернешь. Клеопатра не отвела глаз, в них не мелькнули ни страх, ни замешательство:

– Да.

Сколько длилось молчание, они не знали оба. Первым отвел взгляд Цезарь, чуть кривовато усмехнувшись, протянул руку к кубку с вином, отпил глоток.

– А ты меня? – Ее голос спокоен и требователен, такую не испугаешь шпионами Пофина или буйством толпы на улицах Александрии!

От резкого движения вино выплеснулось из кубка, рука схватила ее за волосы на затылке, рывком притянула ближе, глаза снова уставились в глаза, губы насмешливопрезрительно изогнулись:

– Я тоже!

Она не показала, что больно, напротив, почти довольно улыбнулась:

– Мы квиты…

И пальцы, державшие волосы, разжались. Цезарь ничего не мог противопоставить откровенности этой юной женщины.

Не мог или не хотел? Он знал ее меньше часа, но в глубине души уже понимал, что на всю жизнь болен этим низким грудным голосом, пьянящим запахом ее кожи, завораживающим блеском синих глаз.

И это Цезарь, перед которым падали ниц самые красивые женщины Рима, стоило лишь бросить на них взгляд!

Он видел все ее недостатки: крючковатый нос, выступающий подбородок, неровные зубы, пухлые, как у хомячка, щеки, маленький рост… Пожалуй, столь некрасивой любовницы у Цезаря еще не было. Но и столь необычной тоже. Одно ее появление из мешка с тряпьем чего стоило!

Гай Юлий поймал себя на том, что пытается найти оправдание своему внезапному увлечению опальной царицей. Стало досадно, он как насекомое, попавшее в паутину, пытался избавиться от чар Клеопатры, одновременно страстно желая, чтобы эта паутина не рвалась! Получалось, что боролся не с этой женщиной, а сам с собой…

Хмуро покосившись на египтянку, Цезарь вдруг подумал о том… как она целуется. Губы не пухлые, напротив, узковаты… Не отрывая глаз от этих узких губ, попытался поставить кубок с остатками вина на столик, видно, не попал, хрусталь упал и разбился. Но это было уже неважно.

Его рука снова овладела ее затылком, правда, на сей раз не сжимала волосы, а лишь не позволяла убрать голову. Не понимая, чего он хочет, Клеопатра встала. Теперь бросался в глаза маленький рост царицы – чуть выше плеча самого Гая Юлия.

Медленно Цезарь приблизил свое лицо к ее, ожидая ответа. Ничего не последовало, она замерла словно в изумлении. Позже он узнал, что египтянки не знают поцелуя, а тогда коснулся губ сначала слегка, потом отбросил все сомнения и впился в ее рот со всей страстью.

От неожиданности Клеопатра вздрогнула, мгновение Цезарь даже чувствовал ее сопротивление, которое разожгло страсть еще сильнее, потом женщина поддалась. Но стоило ему погрузиться в блаженство, как она змеей выскользнула из рук!

Оторопевший римлянин резко выпрямился. Что себе позволяет эта красотка? Уж онто наслышан о ее любвеобильности, что за выходки? Набивает себе цену?!

И увидел, что она стоит, никуда не убегая и не заигрывая. Наоборот, Клеопатра таращилась на него, с изумлением трогая маленькими пальчиками свои губы:

– Как это ты… зачем?..

В ее голосе, позе, взгляде не было ни наигранности, ни даже кокетства. И сильный, жесткий мужчина растерялся. Шагнул ближе.

– Это поцелуй…

– В рот?

– Ну да… в губы… Вот так, – он снова осторожно притянул ее к себе и коснулся губ, мысленно отметив, что от них пахнет розами.

На сей раз Клеопатра не сопротивлялась и даже подалась навстречу. Цезарь с восторгом подумал, что впервые ему приходится учить женщину целоваться!

Эту науку Клео освоила быстро, а в остальном ей действительно не было равных.

Когда стало не хватать воздуха, Цезарь чуть отстранился, посмотрел на Клеопатру и с трудом узнал. В его объятиях была женщина, равная богине, охваченная страстью, в распахнутых глазах которой бушевало желание, не уступавшее по силе его собственному. Неужели это она всего несколько минут назад хладнокровно обещала убить своего брата?

Но Цезарь забыл и Птолемея, и весь Египет сразу, забыл обо всем. Глядя в ее синие глаза, чувствовал, как его поглощает горячая волна, сметающая все сомнения и мысли. В мире остались только он и эта юная женщина…

Он пришел в себя только с рассветом. Все было столь хорошо, что опытный любовник и сердцеед Цезарь чувствовал себя мальчишкой на первом свидании! Таких любовниц у него еще не было! Гибкая, как дикая кошка, неукротимая и ненасытная, Клеопатра не знала усталости, была одновременно страстной и робкой, требовательной и послушной, она дрожала то от желания, то словно девочка, к которой впервые прикоснулась мужская рука…

Цезарь осторожно покосился на спящую Клеопатру. Свернувшись клубочком, та неслышно дышала ему в плечо. Почемуто мелькнула мысль, что если бы сейчас она вдруг вытащила кинжал и заколола его, то за прошедшую ночь не жаль отдать и саму жизнь. Теперь он понимал, о чем говорили те, кто единожды побывал на ложе у этой царицы: после нее жизни уже нет! Все остальные женщины будут казаться просто пресными.

Рассыпавшиеся волосы покрывали ее почти всю, но крутое бедро и ягодицы оставались на виду. А еще крепкая красивая грудь. Он осторожно подобрался рукой под волосы и провел по спине и ниже, женщина чтото пробормотала и прижалась к нему всем телом, закинув ногу на его бедро.

– Ммм… – почти застонал Цезарь, чувствуя, как его накрывает новая волна. Перевернул ее на спину. Темные в полумраке спальни глаза раскрылись, в них мелькнула радость. Больше он уже ничего не увидел…

Пофин не поверил своим глазам, в низу лестницы стояла… служанка Клеопатры Хармиона! Причем не пряталась, напротив, держалась уверенно.

– Ты? Как посмела прийти сюда?

Евнуху даже не хотелось объяснять глупой женщине, что сейчас с ней будет. Хармиону передернуло от вида Пофина, брезгливо повела плечом, поморщилась:

– Я к хозяйке!

– К кому?! – расхохотался тот тонким визгливым смехом. – Где твоя хозяйка?

Служанка раскрыла рот, чтобы чтото ответить, но не успела, сверху раздался голос Клеопатры:

– Что ты пристал к моей Хармионе? Пошел вон!

– Клеопатра?! Откуда ты здесь?

– Тебя не спросили! – огрызнулась уже служанка и быстро пошла вверх по лестнице, так задев вставшего от неожиданности столбом евнуха, что тот едва не полетел вниз по ступеням. Потом Хармиона не раз пожалела, что действительно не столкнула ненавистного Пофина. – Приветствую тебя, царица Египта.

– Пойдем, мне нужно привести себя в порядок. Здесь нет нормальных слуг, только этот… – Клеопатра скорчила в сторону Пофина такую презрительную рожу, словно наступила во чтото гадкое и дурно пахнущее.

Обе женщины удалились с гордо поднятыми головами.

До самой спальни Клеопатры они вышагивали, держась прямо и неприступно, и только за дверью вдруг принялись хохотать как сумасшедшие.

– Как… ты?.. Все удалось?

– Ага!.. Цезарь ничего… – Клеопатра сладко потянулась, выгибая спину, как только что проснувшаяся кошечка. С лица Хармионы мгновенно сползла улыбка.

– Ты спала с ним?

– А не ты ли мне советовала…

Договорить Клеопатра не успела, на пороге показался Птолемей. Несколько мгновений он стоял, таращась на сестружену и привычно сопя, потом с диким криком вдруг бросился вон. Его вопли были слышны на весь дворец. Женщины метнулись к окну, смотреть, что станет делать горесупруг.

Неуклюже топая, Птолемей выскочил во внутренний двор, сорвал с головы свой урей, швырнул его на землю и принялся топтать, продолжая вопить. На царские крики, что его подло обманули, выскочили многие, в том числе и сам Цезарь. Римлянин немного постоял, недоуменно взирая на беснующегося малолетнего царя Египта, пожал плечами и ушел к себе.

Следом за Птолемеем пришла и Арсиноя. Уста младшей сестры изливали мед, а глаза – яд. Вот по поводу кого Клеопатра ни минуты не сомневалась – эта всадит нож в спину и не поморщится.

– Что, сестричка, не ожидала, что я смогу проникнуть во дворец, миновав ваших охранников?

– Ну что ты, я всегда рада тебя видеть…

И тут Клеопатра повторила вчерашнее движение Цезаря: она неожиданно схватила Арсиною за волосы и зашипела в лицо:

– Надеешься меня отравить? Не выйдет, сестричка! Я вас обоих сама к Осирису отправлю!

От неожиданности Арсиноя потеряла дар речи, только вымученно улыбалась, ее губы дергались, не в силах выдавить ни звука.

– И верни мне все драгоценности, украденные из спальни! – Клеопатра деловито вытащила свою сережку из уха Арсинои и протянула руку за второй. Младшая сестра, все так же криво улыбаясь, вынула вторую сережку и подала старшей. – Остальное принесешь немедленно!

Больше разговаривать с Арсиноей не хотелось совсем. Сестрица решила воспользоваться тем, что Клеопатру изгнали изза клеветы Пофина, даже слова не сказала в защиту, хотя прекрасно знала, что это ложь. Теперь старшая сестра не чувствовала себя ничем обязанной младшей.

Когда Арсиноя была уже у двери, ее вдруг остановил оклик Клеопатры:

– Арсиноя… а если бы ты увидела меня вчера до того, как я встретилась с Цезарем, выдала бы Пофину?

Девушка замерла, не оборачиваясь. Сзади раздался довольный смех:

– Выдала бы… выдала!

Вообщето Цезарю наплевать на семейные разборки отпрысков Птолемея Авлета. Но теперь он встал на сторону Клеопатры, почувствовав в ней необычную женщину. Арсиноя жила рядом немало дней, однако ей и в голову не пришло попытаться очаровать или хотя бы както заинтересовать римлянина, а эта даже появилась вон как!.. О ее умении в постели и говорить не стоило, Цезарь потом полдня ходил как шальной.

Когда малолетний супруг его новой любовницы перестал беситься и вернулся во дворец, Цезарь собрал всех наследников и объявил свою волю:

– Должно быть соблюдено завещание Птолемея Авлета. Править надлежит совместно Птолемею XIII и его сестресупруге Клеопатре.

Ответом были три бешеных взгляда – Птолемея, Клеопатры и Арсинои. Нет, пожалуй, еще и Пофина. Хотя тот постарался спрятать свои мысли, немедленно опустив глаза. А вот Клеопатра не скрывала, с трудом сдержавшись, чтобы не завопить сразу, она в своей комнате принялась швырять все, что попадало под руку:

– Мерзавец! Оставить меня с этим увальнем!

Как надолго хватило бы ее буйства, неизвестно, но тут в комнату безо всякого предупреждения вошел сам Цезарь. И едва успел увернуться от запущенной в голову вазы.

– Ого! Это так ты благодаришь меня за все?

– За что?! – Клеопатра стояла, уперев руки в бока, точно торговка на рынке. – За что мне тебя благодарить?! За то, что ты делишь трон между мной и этим толстым недотепой?!

– Тихо, тихо, тихо! Разбушевалась. Это воля твоего отца, я лишь подтвердил ее.

– У! – Клеопатра со всей силы ударила кулачками по его груди.

Цезарь схватил ее за руки.

– Чего ты хотела, чтобы я, сидя запертым во дворце, объявил, что смещаю законного царя Египта Птолемея в угоду тебе?

То ли ярость Клеопатры уже сошла на нет, то ли она всетаки понимала разумные речи, но царица лишь вырвала руки, фыркнув:

– Пусти!

Видно, все же сжал сильно, отошла, растирая запястья. Цезарь сокрушенно вздохнул, как ей объяснить, что он сам непонятно в каком положении? Из дворцового квартала не выйти, весь город занят людьми Пофина. Правда, сам Пофин вместе со своим царем под его охраной, только что это дает? Цезарь отправил посыльных за помощью, но она прибудет нескоро, а пока надо сидеть тихо и ждать, не нарываясь на серьезный штурм дворца, иначе дело может обернуться плохо.

Он сам себе не сознавался, что ему очень не хочется выглядеть перед этой юной женщиной бессильным или просто слабым. Клеопатра поняла и без объяснений, подошла и вдруг тихо спросила:

– Все плохо?

И снова Цезарь был поражен, куда делась только что бушевавшая строптивая красотка? Перед ним стояла спокойная, умная Клеопатра, та, что появилась вчера из свертка. Перед такой царицей красоваться не стоило, ответил честно:

– Плохо, Клеопатра. Дворец окружен, в осаде, когда подойдет помощь, не знаю.

Она задумчиво закусила губу, помотала головой:

– Если бы я знала…

– Не стала бы пробираться сюда?

В ответ на его насмешку она даже не усмехнулась, только глянула сердито, снова покачала головой:

– Заранее отдала бы своим войскам приказ напасть.

– На меня?

– На Птолемея! Вернее, на Пофина. Птолемей глуп, всем распоряжается Пофин.

– Я знаю.

– Ты следи за ними, особенно за Пофином.

Совет оказался нелишним. За Птолемеем действительно установили круглосуточную слежку, и первым, кто пострадал, был охранниклегионер. Сначала от яда его спасла Хармиона, увидевшая, как Пофин чтото подсыпает в еду. Второй раз бедолаге удалось избежать клинка самому.

Терпение Цезаря лопнуло, когда один из его личных рабов услышал разговор Пофина об отравлении самого консула. Но Цезарь схитрил, теперь тайное наблюдение установили за евнухом. Быстро выяснилось, что тот тесно связан с осаждающими и исправно передает сведения Ахилласу, командующему египетскими войсками.

Клеопатра метнулась к Цезарю:

– Позволь мне вернуться в войска. Я сумею убедить их, что александрийцам ничего не грозит от тебя!

– Нет уж, сиди здесь! Не хватало, чтобы тебя убили!

В этот момент слуги втащили в комнату Пофина. Евнух визжал, как поросенок, над которым занесли нож. Цезарь поморщился:

– Перестань кричать.

Но Пофин продолжал умолять, чтобы ему оставили жизнь. Его визгливый тонкий голос был настолько противен, что Клеопатра не выдержала. С откровенным удовольствием пнув ногой своего поверженного врага, женщина смачно выругалась поегипетски.

– Да заткнешься ты!..

У Цезаря изумленно приподнялась бровь. Хороша молодая царица, ругается, как старый центурион!

Пофин, видно осознав, что сейчас и от Клеопатры зависит его жизнь, принялся целовать ей ноги, умоляя помиловать. Та брезгливо поморщилась, но вырвать ногу сразу не смогла, пришлось помогать верной Хармионе. Служанка с такой страстью врезала ненавистному евнуху по пальцам, что тот завопил уже от боли.

– Казнить! – дольше слушать этот визг Цезарь уже просто не мог.

Тонкий голос Пофина раздавался во дворе до тех пор, пока его жизнь не прервал клинок римского воина. Облегченно вздохнули все.

Выходя из комнаты, Клеопатра тихонько бросила Цезарю:

– Следи за Арсиноей…

Ему бы послушать, но оказалось не до того, александрийцы начали штурм дворца. А когда нападение было отбито, оказалось, что Арсиноя исчезла. Почти сразу принесли весть, что она появилась в войске, где ее объявили царицей вместо Клеопатры. Теперь все зависело от того, как поведет себя Ахиллас, командующий войском Египта. У Клеопатры оставалась надежда на разум военачальника. Возможно, так и было бы, но Арсиноя быстро сумела избавиться от Ахилласа, убив того.

– Это все евнух Арсинои Ганимед! – утверждала Клеопатра.

– У вас что, больше всего надо бояться евнухов?

– Ты зря смеешься, царских детей долго воспитывают евнухи, потому и влияют на них так сильно.

Цезарь пригляделся к Клеопатре:

– А тебя кто воспитывал? Кто твой евнух?

Очень не хотелось сознавать, что рядом с его возлюбленной долго находился такой вот кастрат. Царица помотала головой:

– Меня – Хармиона. И отец. Я – любимая дочь! – с гордостью вскинула голову Клеопатра.

– Чего же он тебе одной трон не оставил? – пробурчал Цезарь.

У Клеопатры прекрасный слух, фыркнула в ответ:

– Я тебе объясняла про обычаи и законы Кемет!

Стояли прохладные месяцы, солнце не пекло, стараясь спалить все живое в Египте, а только грело, прохладный ветер с моря продувал всю Александрию насквозь, но Птолемей обливался потом, мучаясь, правда, не столько от жары, сколько от злости.

Если бы ктото прислушался, то смог сквозь злое сопение разобрать, как царь проклинает свою женусестру Клеопатру:

– Ничего, ничего!.. Придет время и эта сучка ответит мне за все!

Обида на несправедливость собственной судьбы захлестывала Птолемея. Он старший из сыновей Птолемея Авлета, неважно что рожден наложницей, сам отец тоже не от законной жены. Почему же Птолемей Авлет всегда предпочитал эту дерзкую девчонку?! Чем она лучше остальных детей? Старшую дочь Беренику не пожалел, казнил, а для Клеопатры был готов на все.

Тем более обидно Птолемеюмладшему вспоминать о собственном соперничестве с сестрой. Сколько раз мальчишкой он старался сделать все, как хотел отец, и подолгу стоял, ожидая похвалы, но Авлет замечал одну Клеопатру! Сколько раз в детских наивных грезах Птолемеймладший видел картину, как отец на смертном одре держит его за руку, прося прощения за прежнее невнимание, а Клеопатра умоляет нового царя пощадить ее. Казалось, после смерти Авлета все поймут, что настоящий царь – это он!

Но отец умер, и власть перешла к Клеопатре, правда, стараниями евнуха Пофина ненадолго. Если бы не Пофин, сам Птолемеймладший никогда не решился и слова сказать против сестры. Но как же он ненавидел Клеопатру! Разве она знает, что за мука – быть неуклюжим и лезть из кожи вон, стараясь выглядеть ловким и умелым?! Как тяжело сознавать, что ты не так быстр умом, не так памятлив, не так гибок и привлекателен?!