Текст книги "Твое желание. Фрол"

Глава № 5

– Не может этого быть! – мне кажется, я даже чуть трезвею, оттого мне обидно за мужскую состоятельность брата, которой, кстати, я только вчера лишний раз стала свидетелем.

– Может, – Катерина щедро обновляет себе вино, сообразив, что я за кофе еще даже не отправилась, а тут такой разговор, что и уходить мне нельзя, делится и со мной. – Он мне так и сказал! Не могу, говорит, я встречаться с девушкой, которую видел голышом на горшке и с конфетой в зубах! Не в состоянии, говорит, забыть этот шок!

Подруга грустно вздыхает, но видя, что я давлюсь смехом, не выдерживает и тоже улыбается.

– И главное умеет он как-то внушить, – добавляет она обиженно, – я теперь тоже думаю: надо же было попасть в такую нелепую ситуацию!

– Не переж-живай, – пытаюсь утешить ее, несмотря на приступы хохота, – будь он твоим братом-двойняшкой, ты бы не раз увидела его в шоковых, нелепых и даже дурацких ситуациях. Он тоже не без грех-ха!

Мы находим, что это отличный тост и выпиваем за то, что каждый имеет право на ошибку, но это не повод напоминать о ней спустя столько лет! А потом решаем, что, в принципе, хорошо посидели, можно и расходиться, а кофе у меня дома есть.

– Н-да… – окинув сцену и шест грустным взглядом, Катерина замечает пульт, который так и пролежал на диване, и просканировав помещение, обнаруживает на стене среди картин телевизор. – Давай разбавим впечатления мультиками.

Пока я восхищаюсь тому, что она не пьянеет и не с первой попытки нахожу свою обувь, Катерина со вздохом нажимает на красную кнопку пульта, откидывается на спинку дивана, и…

Мы обе нервно подпрыгиваем от неожиданности, когда вместо мультиков с экрана телевизора на нас смотрит девушка и дежурной улыбкой интересуется:

– Добрый вечер. Администрация клуба «Тайное желание» всегда к вашим услугам! Вы уже определились, чего хотите?

Показывая, что готова тут же броситься исполнять наши желания, девушка встает из-за стола, и теперь ее можно рассмотреть в полный рост. Симпатичная, светленькая, смутно мне кого-то напоминающая…

– Света! – радуюсь я тому, что опознаю незнакомку.

А рядом со мной слышится еще одно восклицание, но с другим оттенком эмоций:

– Так вот кому ты отдала юбку, в которую я заочно влюбилась! Интересно, при каких обстоятельствах…

До этого я рассматривала лицо девушки, но сейчас замечаю, что действительно, она в той самой зеленой юбке. И она на ней смотрится так же уместно, как на Катерине сапоги и желтая куртка. А на мне был бы кошмар как на том пареньке. В общем, прихожу к выводу, что некоторые просто не умеют носить Valentino.

– Оля, – узнает меня в свою очередь девушка, но в ее голосе радости нет.

Более того, даже услужливость пропадает.

Она оглядывается, словно кто-то нас может подслушать, а потом немного нервно интересуется:

– А твой брат знает, что ты в клубе?

– А з-зачем ему знать? – удивляюсь я. – Сам он меня приглашать не хотел, так что не его з-забота, как я сюда попала.

Девушка кивает, вроде бы соглашаясь со мной, а сама куда-то посматривает в сторону, и взгляд такой задумчивый-задумчивый… Ой, что-то мне это не нравится!

– Хорошо, я поняла, – бросив еще один взгляд в сторону и словно кого-то заметив, она опять растягивает губы в улыбке и предлагает: – Если вы определились, пожалуйста, озвучьте, ваше желание.

Я зависаю в растерянности от такой резкой перемены в человеке, но прислушиваюсь к себе и понимаю, что уже не хочу ничего. А Катерина, безошибочно угадав более удачную соперницу, и не только в борьбе за юбку, залпом осушает бокал вина, со стуком ставит его на столик и, пожалуй, в отместку за то, что здесь по телевизору даже мультиков не показывают, бухтит:

– Желание… что нам одно желание на двоих? Джинна хотим! Или Алладина! Да, Оль, ты как? Уж я бы потерла сейчас их восточную лампу!

Выдав эту тираду, Катерина ожесточенно нажимает на красную кнопку, снова откидывается на спинку дивана и закрывает глаза. Становится тихо, только камин потрескивает, да слышится обиженно сопение сбоку. Ну нет, так точно можно уснуть, а я хочу домой и чашечку кофе!

Я тянусь за сумочкой, ищу зеркало, но отвлекаюсь на телефон, который пронзительной мелодией призывает к ответу.

– Брат, – пожимая недоуменно плечами, надо же как быстро соскучился, принимаю вызов: – Ну как тебе отдыхается!

– Мелкая! – практически орет в трубку он. – Уходи из этого клуба! Быстро!

Я больше реагирую не на его приказной тон и практически приказ, а на то, как он ко мне обратился. Мы родились с разницей в пятнадцать минут, и мелкой он меня называл, только когда в детстве отбирал конфеты и когда уже во вменяемом возрасте сильно злился или переживал за меня.

– По какому праву? – выныривает Катерина из неги.

А я бросаю взгляд на наш опустевший столик, на бар, который мы слегка потрусили, и прихожу просто в священный ужас:

– Здесь все платно, да? И очень дорого? Мы что, не расплатимся?

– Мелкая, ты меня слушаешь вообще?! – громкий раздраженный голос Ильи чуть не дырявит мои барабанные перепонки. – Быстро взялись за руки со своей подружкой и сматывайте!

Я едва не роняю телефон от расстройства, но успеваю услышать извинения Ильи за горячность и обещание, что он по возвращении мне все объяснит. Он действительно волнуется, понимаю я, слышу по его голосу, поэтому даю обещание покинуть клуб как можно скорее.

– Отлично, Ольчик, – уже более спокойно говорит он, и я слышу его длинный выдох.

– А вино? – беспокоюсь я. – Мы здесь обнаружили бар…

– Не о том переживаешь, – отмахивается он. – Это презент от клуба. Все, Ольчик, давай, давай, собирайтесь. Светлана вас проведет.

Он не назвал ее Светиком, что лишний раз убеждает меня, что дело серьезное. Ну ладно, мы все равно уже собирались на выход, и с проводником даже лучше, а то у меня подозрения, что тот мужчина из бара еще не ушел. А встречаться с ним мне хочется еще меньше, чем раньше.

Я прекращаю поиски зеркала, жду, пока Катерина обуется, про себя негодую на то, что новая пассия брата оказалась предателем. Такая взбучка от брата точно не входила в горячий список моих желаний. Вот ничего толком сделать не могут – не клуб, а одна замануха!

Уловив краем глаза какое-то движение за пустующей сценой, я поднимаю взгляд, и…

И понимаю, что нельзя торопиться с выводами и оговаривать новый клуб и практически незнакомого человека.

Потому что с королевскими почестями у них, конечно, не получилось, но желания, даже такие странные, которые озвучила Катерина, они действительно воплощают в жизнь.

Потому что, несмотря на то, что дверь остается до сих пор на замке, в этой комнате появляется не только джинн, но и два Алладина!

А в руках у одного из Алладинов… ну да, да, – сама не сразу поверила, – лампа!

– Ты посмотри! – слышится восхищенный шепот подруги. – Надо же, как они выкрутились! Темноволосого не нашли, и потому прислали сразу двух Алладинов!

Мазнув взглядом по светловолосым парням, я понимаю, что помимо того, что типаж у них не восточный, оба одеты в современном стиле – джинсы, свитера ручной вязки, кроссовки. А вот с возрастом угадали – им максимум двадцать два-двадцать три, для юных наивных девушек в самый раз.

– Интересно, кто из них исполнит мое желание? – Катерина бросает в сторону ребят заинтересованный взгляд и прикусывает губу. – Я теперь просто теряюсь!

Хм, судя по всему, на не очень юных и уже далеко не наивных их очарование тоже распространяется.

Но не только Катерина в растерянности. Алладины тоже выглядят слегка озадаченными, впрочем, это можно списать на специфику заведения и тематический день. Наверняка думали, что увидят мужланов, потому и с костюмами не заморачивались.

– Оль, – шепчет подруга, томно поглядывая на ребят, – подскажи, кого из них мне помучить?

– Любого, – безразлично пожимаю плечами. – На тысячу и одну ночь вряд ли можно рассчитывать.

– Да знаю, знаю, – вздыхает она и снова съедает парней глазами.

Ни лампа, ни джинн у нее интереса не вызывают.

А вот я не могу прекратить рассматривать мужчину на первом плане, вопреки тому, что он совершенно не в моем вкусе. Слишком высокий, слишком массивный, хотя не из-за обилия жира – черная рубашка так обтягивает его плечи и руки, что я отчетливо вижу мускулы. Когда он делает глубокий вдох, как сейчас, ткань еще больше натягивается, и это удивительно завораживает.

С трудом отрываюсь от его грудной клетки и с интересом рассматриваю несколько цепочек со странными амулетами, которые видны благодаря распахнутому вороту. А еще, кажется, виднеется часть черной татуировки, но я не уверена. И только пытаюсь сосредоточиться и присмотреться, как слышу медленный выдох мужчины. С трудом поднимаю взгляд вверх, и тут же возвращаюсь к цепочкам и амулетам.

Безуспешно пытаюсь выровнять дыхание и еще раз посмотреть в глаза джинна, но не могу. Он меня откровенно пугает. Не тем, что лысый, хотя такая прическа и не входит в десятку моих фаворитов, просто…

Разве мужчина, который пришел, чтобы воплотить наше желание, смотрит так, словно не может понять, почему до сих пор ЕГО желание не исполнено?

Хотя, возможно, мне все это кажется. Как и то, что он мне смутно кого-то напоминает. И один из двух Алладинов. И лампа.

Это все вино, не иначе.

Набираюсь храбрости, чтобы опять взглянуть джинну в глаза, и чуть не падаю с дивана, когда понимаю, что он откровенно меня рассматривает. Так, словно прикидывает: подхожу ему или нет.

Заметив, что темный взгляд прикипает к моей груди, я скрещиваю руки в защитном жесте. Нет, ну это уже ни в какие ворота…

Но вместо того, чтобы понять что к чему, мужчина прищуривается и переключается на мои губы!

А когда я от возмущения наполняю легкие воздухом, он снова устремляет взгляд на мою грудь. Чуть склоняет голову набок, приподнимает вверх светлые брови и… усмехается довольно, пресыщено.

– Так, вспоминаю считалочку… – бормочет Катерина и начинает тыкать пальчикам то в одного Алладина, то в другого.

И, пожалуй, понимая, что это ответственный момент, те наконец оживают. Переглядываются между собой, потом устремляют взгляды на джинна.

– Ты же говорил, что сегодня у нас по плану скучный день для одиноких мужчин, – удивляется один Алладин.

– Для меня это тоже сюрприз, – отзывается джинн.

И мне даже жаль, что такой хрипловатый голос с пряными нотками безразличия обычно ударяет по нервным окончаниям мужчин, а не женщин. Хотя… может быть…

Я даже не успеваю вкусить эту мысль, как второй Алладин растягивает губы в улыбке, приветливо машет рукой и радостно восклицает:

– Привет, ночная спасительница!

И здесь я наконец понимаю, почему джинн мне показался знакомым, он же пара этого мальчика! Его нудная, побитая жизнью, но любимая половина.

Становится немного стыдно за откровенное разглядывание чужого мужчины, и я, надеюсь, что никто не замечает моего смущения.

– Привет, – выдавливаю улыбку ночному знакомому и опускаю руки, потому что смысла прятаться никакого.

Наверное, джинн просто не ожидал, что на него будут так откровенно пялиться, а я…

А у меня вино, отголоски от расставания с Толиком – вот и все.

– Пойдем, – подавив вздох, тяну подругу за руку, и неожиданно получаю отпор.

– Нет, погодика-ка! – она высвобождает ладонь, сдувает со лба длинную челку и бросает туманное объяснение. – У меня считалочка закончилась.

После чего поднимается и плавно, грациозной кошкой, крадется к мужчинам. Джинна минует – он ей ни разу не интересен, а вот Алладины…

Останавливается рядом с ними, зачем-то растрачивает себя на улыбку, закусывает губу, а потом кокетливо признается:

– Все равно не могу определиться, кого из вас двоих назначить ответственным за мое желание.

– Есть желание? – первым приходит в себя мой знакомый, бросает в мою сторону вопросительный взгляд, но я только руками в стороны развожу.

Пока Катерина не получит от них то, что задумала, я вряд ли ее уведу. Но, естественно, мужчине во всех случаях отказать женщине легче. Силу она не применит. К тому же, вряд ли задумает что-то серьезное – может, попросит станцевать у пилона?

Я бросаю взгляд на пустующий шест, и снова чувствую, что меня нагло рассматривают.

На этот раз смотрю на мужчину смело – несмотря на ауру власти, которую он излучает, опасаться мне нечего. Это раньше я таких избегала. Мне казалось, что они могут меня поглотить, подчинить, а во мне и так было достаточно сломленных веточек, чтобы позволить это сделать постороннему человеку.

На удивление, джинну нравится такое внимание. Он воспринимает его как должное, на его жестких губах мелькает усмешка, взгляд лениво прохаживается по моему телу, а потом устремляется к моим глазам. И черт знает, почему мне отчетливо читается в нем приказ: «Поднимись… поднимись, чтобы рассмотрел тебя всю!»

Но пугает меня не это, потому что это фантазии, этого просто не может быть. А то, что я лишь в последний момент останавливаю себя от того, чтобы не сделать так, как он требует.

А ведь он даже слова не произнес!

Только смотрит.

Смотрит так, что…

Лицо горит, ноги ватные, ужасно хочется пить, у меня стойкое ощущение, что пока джинн терзает меня своим взглядом, в меня въедается какой-то редкий, прилипчивый и трудно поддающийся лечению вирус.

Нет, брат был прав – надо срочно бежать. Наверное, здесь в вино что-то подмешивают!

– Катерина, – не узнаю свой голос, настолько он низкий и хриплый, и мне кажется, его едва слышно, тем более что подруга увлечена разговором с ребятами.

Но, к счастью, она оборачивается. И даже подходит ко мне.

– Катерина, нам надо идти, – сиплю я.

– Дай мне пару минут, – просит она и, негромко смеясь, поясняет. – Слушай, они такие озорники… предложили вариант, что их будет двое, а я одна…

Не успеваю я поразиться, как она умоляюще складывает ладони и канючит жалобным ежиком:

– Ну, пожалуйста, Оль. Ну, ради меня. Я только посмотрю, как они целуются. Никогда не видела, как двое мужчин… А эти еще и симпатичные такие… Только пару минут, и сразу домой! Мы недалеко, здесь смежная комнатка есть, так что… Ну невинное ведь желание!

– Две минуты, – я со вздохом смотрю на свои часы, за что получаю поцелуй в щеку и радостное «хе-хе», полное предвкушения.

Катерина времени не теряет – и она, и двое ребят заходят за сцену и исчезают – видимо, смежная дверь где-то там. Я то и дело смотрю на стрелки часов, и потому не сразу замечаю, что джинн уже рядом.

Точнее, не просто рядом, а практически надо мной нависает.

Не отвлекаюсь, слежу за стрелками – две минуты я выдержу.

Хотя он так дышит… и пахнет приятно, моей любимой арабикой…

Так, все!

Его здесь нет, я одна, убеждаю себя.

И, видимо, настолько погружаюсь в этот процесс уговоров, настолько пытаюсь выбить себя из реальности, которая для меня неудобна, что лишаюсь рассудка, теряю контроль.

И словно со стороны вижу, как мужская ладонь небрежным жестом задирает подол моего платья.

Оторопело поднимаю взгляд на мужчину – ведь не может он делать то, что мне кажется?

Не может.

Наверное, я устала, да еще и вино, вот и ненадолго уснула.

Встряхнув головой, облегченно выдыхаю, снова пытаюсь взглянуть на часы, но неожиданно мой подбородок приподнимает вверх мужской палец, чтобы я увидела толику недовольства в темных глазах. А потом этот чудесный волшебный джинн, видимо, сам сходит с ума, потому что непререкаемым тоном ставит меня в известность:

– Чулки – это хорошо. Мне нравится. А вот трусики надо было давно уже снять.

Глава № 6

Трудно сказать, что поражает меня сильнее – наглое, самоуверенное поведение незнакомца или его заявление.

– Интересно, когда я должна была это сделать, – удивляюсь я, безуспешно отпихивая его ладонь. – Может, сразу при входе в клуб?

– Можно было при выходе из квартиры, – отвечает прохладно он и сам убирает руку. – А можно было с утра вообще их не надевать.

– Это такие правила клуба?! – выдавливаю ошеломленно, пытаясь понять, почему мужчина, который должен спрашивать «Чего изволите, госпожа?», выглядит недовольным, как будто ожидает услышать эти слова от меня.

– Это мои правила, – чеканит он, с укором мазнув взглядом по платью, которое я одернула.

Сговорились эти волшебники, что ли? Дед Мороз в детстве требовал рассказать стишок и спеть песенку, прежде чем отдать мне подарок, который купили мои же родители. Джинн тоже сначала выдвигает свои требования, вместо того, чтобы хотя бы узнать, чего хочу я.

– Я жду, – приказной тон джинна помогает вспомнить, почему его прототипа вообще заточили в лампу.

И только я собираюсь поинтересоваться, помнит ли об этом и он, как понимаю: скорее всего, он просто привык работать по сценарию одной шоу программы! По типажу ему больше подходит роль доминанта, вот он и пытается ее применить ко мне.

– Скучно, – сообщаю я, с трудом давя зевок, все же меня разморило, – я была уверена, что уж вы… – обвожу взглядом такую фактуру, – способны на какую-то импровизацию!

Я слышу, как он с шумом наполняет легкие воздухом, но честное слово, с дедом Морозом было куда интересней – тот все-таки вместе со мной плясал возле елочки, а этот хочет, чтобы все сделала я.

– Импровизация, значит… – задумчиво тянет джинн. – Разве что в качестве исключения…

Зевать тянет так сильно, что я все-таки прикрываю ладонью рот, устало закрываю глаза, и…

И в следующий момент буквально взлетаю!

Я только и успеваю разок хлопнуть ресницами и понять, что это джинн зачем-то выдернул меня с дивана, как этот наглый субъект обхватывает мою голову руками, с победным блеском в глазах ловит мой растерянный взгляд, и… накрывает мои губы своими!

Попытка отпихнуть мужчину проваливается с треском, как и попытка его укусить. И потом, он ведь не медлит, а действует! И причем так напористо, с таким жаром и так умело, что спустя пару мгновений я вынужденно признаю: свою шоу программу он делает мастерски. И еще этот запах арабики…

И я даю себе разрешение посмотреть еще один маленький акт, а потом уж…

Не знаю, не хочу думать, на ком он оттачивал свое мастерство, но его поцелуи выбивают из моей головы все связные мысли. И единственное, что я пытаюсь теперь – устоять на ногах, когда перед глазами туман, а в ушах гулкий шум. И уже на вино не списать, потому что я точно знаю – во всем виноваты губы мужчины, жесткие, властные, которые заставляют меня задыхаться и хвататься за единственную опору, которая мне доступна.

Естественно, это джинн. Только по чистой случайности мои ладони хватаются не за его рубашку, а за шею, соскальзывают чуть ниже, в ту область, где мне мерещилась татуировка, и самовольно пытаются провести маленькое расследование. Джинн издает странный гортанный звук, который действует на меня как щедрая доза афродизиака, и даже мелькает мысль, что, пожалуй, я пересмотрю свое отношение к этим волшебным мошенникам.

А потом и она разбивается вдребезги, когда одна рука мужчины опускается вниз, игриво очерчивает мое декольте, скользит жаркой змеей по моей спине и притягивает к себе, заставляя пойти на еще одну уступку и признать, что обоюдное желание – это лучше, гораздо лучше. А еще жарче, безумней, и…

– Сними их, – слышу чуть хриплый шепот, когда мне позволяют сделать единственный вздох.

Но, не давая времени вынырнуть из наваждения и понять, чего от меня хотят, джинн снова меня целует. На этот раз мягко, будто уговаривая, хотя для него это состояние и непривычно.

– Сними… – повторение просьбы, еще один вдох, и снова мои губы в сладком плену, из которого не тянет освобождаться.

Я все еще пытаюсь сориентироваться, чего добивается джинн, а он уже понимает, что я не та послушная девочка, которой всегда была в детстве, и начинает действовать сам. Ловким движением руки, никакого мошенничества, поднимает подол моего платья, скользит горячими пальцами вдоль линии моих чулок и, впитав в себя мой стон, пытается вклиниться в тот участок моего тела, где сейчас горячее всего…

Не знаю, что быстрее меня отрезвляет – легкое касание к коже или осознание, что собственно происходит, с кем я. Не знаю, как мне удается все-таки оттолкнуть от себя джинна, просто переполненного желанием – скорее всего, он просто не ожидал сопротивления, потому и позволил мне отстраниться.

Приложив ладони к щекам, смотрю куда угодно, но не в глаза мужчины, потому что просто не могу на него посмотреть! Нет, я уже понимаю, что в клубе к такому привыкли, но у меня от незнакомца так сносит крышу впервые. И впервые мне ужасно хочется снова все списать на вино, но…

В голове проясняется, и я понимаю, что не могу. Не могу, когда так, с первым встречным, даже не зная имени.

– С-спасибо, – выдавливаю из пересохшего горла. – Это было довольно… в общем, можем считать, что вы справились, но этого хватит.

Мелькает мысль: может, дать ему чаевые, и в поисках сумочки, я все-таки бросаю взгляд в сторону джинна. И застываю. Потому что кто бы подумал, что когда в глазах сильного и мощного мужчины штормит океан растерянности – это до невозможного мило?

Вот говорю ему это, но с большим трудом, потому что наконец различаю, что у него не только запах арабики, но и глаза кофейного цвета!

Не удерживаюсь и все-таки позволяю себе последнюю вольность.

Сделав вид, что поправляю на джинне рубашку, любуюсь кусочком черной татуировки – увы, она тянется так далеко, что рассмотреть ее полностью – это только избавить его от одежды.

– Да нет, – говорю, отступая от него с разочарованным вздохом, – у вас правда выходит неплохо.

Мне кажется, что шторм в глазах мужчины густеет и угрожает перерасти в ураган, но испугаться не успеваю. Слышу какой-то треск, стук, поворачиваю голову и вижу, как в комнату практически врывается Катерина, и выглядит она так, что вот здесь мне действительно становится чуточку страшно.

Взъерошенные волосы, которые будто долго перебирали пальцами, губы припухшие, в глазах такой лихорадочный блеск, что сейчас они напоминают два отполированных изумруда, но самое главное – блуза. Такое ощущение, что перья, которые щедро украшали ее горловину, вспомнили свою бурную молодость, загрустили и перешли в стадию линьки!

Довольно активную, кстати, потому что каждый шаг Катерины оставлял за собой маленький черный след.

– Что случилось?! – пугаюсь я.

– Нам пора, – поравнявшись со мной, она подхватывает мою дубленку и свою куртку, хватает за руку меня и в качестве прощания оставляет у ног джинна еще одно пушистое перышко.

За дверь мы практически выбегаем и тут же сталкиваемся со Светланой, успевшей заскучать у стены в коридоре.

– Наконец-то! – она бросает удивленный взгляд на блузу Катерины, но удерживается от комментария.

Честно говоря, мне кажется, ее больше волнует не то, что случилось с моей подругой, а то, как она могла довести дизайнерские вещи до такого убогого состояния. Но на этот раз я с выводами не тороплюсь.

– Идемте! – командует Светлана.

Мы успеваем сделать всего несколько шагов, как замечаем в проеме мужчину, который очень жаждал, чтобы мы его развлекли.

– Ух ты! – он восхищенно разводит руками и расставляет в стороны ноги, тем самым почти полностью перекрывая нам выход.

– Конфликты нам не нужны, – тихо бормочет Светлана и, вопреки воинственным уверениям Катерины, что она с готовностью потопчется каблуками по его ногам, разворачивается обратно.

– Каблуками… Хотя бы к сапогам прояви уважение, – слышу я возмущенный шепот нашего проводника.

Катерина бросает взгляд на юбку Светланы, но придраться там не к чему – даже разреза того уже нет. В полном молчании мы довольно скоро снова оказываемся в помещении с лампой и мрачным охранником. Нам дают пару минут на то, чтобы одеться, а потом выставляют на холод, обозревать все те же густые кусты.

Едва мы выбираемся на освещенную дорожку, и я открываю рот, Катерина качает головой и просит:

– Лучше не спрашивай!

Я честно держусь пару минут, пока мы безуспешно пытаемся поймать попутку в ночном городе и снова бросаю взгляд на подругу.

– Потом расскажу, – сдается она. – Сейчас я просто не в состоянии!

– Случилось что-то плохое? – выпаливаю я, замечая, что скоро мимо нас проедет машина полиции.

– Я бы так не сказала, – уклончиво отвечает Катерина.

Не вдохновленная ее ответом, я становлюсь впереди нее с твердым намерением все-таки остановить полицейских.

– Оля! – подруга вовремя хватает меня за руку и, когда я оборачиваюсь, тяжело вздыхает, еще чуточку медлит, а потом признается: – Если хочешь знать точно, это было порочно и феерично!

– Они что, при тебе…

– Нет, – она прячет взгляд за ресницами, – они при мне… и со мной.

И тут я понимаю, что мы с джинном в сравнении с развратными Алладинами и белокурой Жасмин вели себя более чем прилично! И совершенно не понимаю, почему Катерина прямо сама не своя – да, опыт необычный, но у кого хоть раз не возникало такой фантазии? К тому же, сейчас у нее отношений нет, так что она имеет право делать любые глупости. Хотя бы для того, чтобы потом, в глубокой старости, было не так скучно вязать носки для внуков и тапочки для кота.

– Я правильно понимаю, – заставляю подругу проговорить вслух то, что ее беспокоит, – ты «натирала лампу» одновременно двум Алладинам?

– Нет, – на ее губах наконец-то появляется улыбка, а глаза перестают рассматривать скучный асфальт. – Просто… мы целовались. Это было так неожиданно! Я была уверена, что они хотят это сделать между собой, а я только посмотрю и уйду, а потом…

– А потом? – подначиваю выкорчевать занозу из себя окончательно.

– А потом мы неожиданно увлеклись… – признается она, встряхнув головой. – До сих пор не верю, что я это сделала!

– Что тебя удивляет сильнее, – интересуюсь я с хитрой улыбкой, – то, что ты целовалась с двумя красавчиками или то, что сбежала от них?

Мы хохочем. И настроение ужасно прекрасное, на душе легко и как-то воздушно. Оно чем-то похоже на белый пушистый снежок, который принимается скрывать лед и участки дороги. И, конечно, позитив срабатывает как мощный магнит, и вскоре находится водитель, который не только нас подвозит, но и денег с нас не берет.

Мне кажется, что жалеть совершенно не о чем. Разве что, но только самую капельку… пожалуй, мне бы хотелось чуть продлить практику поцелуев с джинном. И полностью увидеть его татуировку – это мой личный фетиш.

Но я решительно выбрасываю из головы эти мысли, потому что вне зависимости от того, что расскажет Илья, больше я в этот клуб ни ногой! Катерина со мной согласна, и мы даже находим два неоспоримых минуса, которые портят все волшебство заведения. Подруга ставит в претензию, что там не водятся официанты. А я – что у них пахнет кофе только от джинна!

– Кстати, – говорю я, когда мы поднимаемся по лестнице на третий этаж, – может, по кофейку? Отдохнем, расслабимся, посмеемся.

Катерина соглашается, предупреждает маму, что вернулась, но задержится у меня. В приподнятом настроении я открываю дверь в квартиру, и… снова слышу в ней посторонние звуки!

В полночь, на минуточку.

И когда Илья автоматически вычеркивается из подозреваемых барабашек.