Текст книги "В дециметрах от рая"

Мышь – это не ЩУР!

Истошный визг прервал лунную песнь собаки и дрёму мужчины.

– Ииииии!

– Ииииия!

– Ааааяяяяяяяяяяяя, – раздавалось во мраке.

– Меееееееелвин Ге Ге геееееетааааааарпвич!

– Меееееееелвиииии-ииииии!

Вопль принадлежал Стакановне.

Она верещала так, как будто ее резали на кусочки.

– Чтооооооо случилось?

– Идите сюда! На огонек.

Мужчина чиркнул зажигалкой, псина гавкнула.

Повизгивание и ойканье зигзагообразно, с парой прерываний, перемещалось в нужном направлении.

Из кустов вылезла Помпоша с туфлей в руке, прижатой под мышкой своей маленькой сумочкой и перемазанным в грязи боком. По пути на огонёк она, естественно, почтила своими телесами какую-то кочку.

Мелвин поинтересовался: «Ну, и…..».

Помпеинья с выпученными глазами, слезами и судорожным дыханием изрекла:

– Там!

– Там!

– Говорите же!

– Там!

– МЫШЬ!

Кто бы мог подумать, что кто-то, прошедший не раз налоговую проверку, может испугаться мыши.

– Ну, мышь же это не гигантский щур! – неожиданно изрек Мелвин.

– Какой щур? – поинтересовалась Помпа.

Он задумчиво посмотрел вокруг…

– Проехали…

В сумерках кавалер взял даму под локоток и сказал:

– Помпеинья, присядьте на скамейку. Я поищу садовую тележку.

Дама умудрилась сесть мимо скамейки.

Мелвин подхватил ее подмышки и разместил куда надо. И как она управляется с делами?! Может это на нетрезвую голову такая несуразность.

Человек направился на поиски элемента садового инвентаря. Кто бы мог подумать в начале пати, что такое вообще возможно: по закоулкам сада, по земле, в элитных башмаках, шаркая не менее элитными штанинами по кустам и цепляясь карманами за сучья.

Вот садовый домик. Тележка… Не совсем легкая.

– Справлюсь, – подумал Мел, – не тяжелее штанги в зале.

Как бы не так. Катить эту колымагу через садовые заросли оказалось не так уж и просто. Канава, пригорок, куст… Опять канава, опять куст. Куст, куст, канава. И откуда тут столько канав?

Он тащился на звуки Помпеиньи, которая распевала на лавке какую-то песенку милым пьяным голоском. Пес комментировал эту арию легким поскуливанием.

Мел присел на скамейку рядом с Помпеиньей. Четвероногий с радостью лизнул его руки.

– Ну что, в обратный путь, Помпеинья Стахановна?

– Пойдемте, пойдемте, – закокетничала дамочка.

Парочка двинулась в сторону гаража, но, не пройдя и десятка шагов, Мелвин понял, что Помпошу очень интенсивно раскачивает из стороны в сторону. Что же она такое пила?

– Садитесь в тележку, подвезу!

Восторженный хохот был ответом.

Мел и сам ухмыльнулся. Никогда он еще не подвозил женщин таким образом. К тому же он принял вызов. Вызов его мускулам от тележки и разместившейся в ней женщины. Выбравшись из кустов, он достаточно легко катил конструкцию.

– Да, я могу нести что-то больше, чем перо элитной ручки, – с удовольствием констатировал он.

Тусовка торчала на балконе. При их приближении раздались аплодисменты.

– Смотрите Мел!

– Он тележку тащит!

– Мел в роли рикши!

В ответ Мелвин картинно раскланялся. Достал сигарету и закурил.

На балконе мамаша блондинки что-то любезно втирала одному из его друзей. Наверно рекламировала дочь, постреливая в ее сторону глазками и тыча туда же пальцами. Друг не без интереса смотрел в залу, где в танце блондинка спиной к ним извивается телом под поднятыми вверх тонкими руками с длинным красивым маникюром. Вверх-вниз, вверх-вниз.

Шатенка общалась с каким-то незнакомым ему толстяком. Явно обсуждали высокую или не очень кухню. Толстяк потел на развесистое декольте шатенки и, похоже, облизывался и причмокивал на расписываемые ему вкусности.

На массивные её ляги под обтягивающим платьем хищно нацеливался и куряший тут же «Пупсик». Его сигара, пожевываемая зубами, поднималась чуть-чуть вверх-вниз.

– Так, дама без шлейфа скоро нас покинет, – ухмыльнулся Мел. Шатенка была тощевата на вкусы «Пупсика». – Ничего, он ее откормит, – еще раз про себя улыбнулся мужчина. – А вот покерфейсу он так и не научился – как нервно сигару то жует.

Под балконом, в компании сигареты и резной скамейки, сидела стройняшка-ученая.

Мел помахал ей рукой:

– Что не с ними?

И указал на балкон.

– Это не тема моей диссертации.

Тележная Помпеинья внезапно активизировалась.

– Правильно, – пьяно крикнула она. – Нечего Вам там делать!

Взмахнула руками. И вывалилась из тележки.

Партер и балкон, обернувшись на выкрик, ржал…

Беседка

Мелвин, поржав вместе со всеми, поднял окончательно перепачканную Помпошу, плюхнул в тележку и повез к беседке.

Зачем? Там всегда был запас горячительного для полирования впечатлений.

Сколько раз он говорил своему приятелю-программисту: в беседку девушек не затаскивать. Хоть кол на дисплее чеши – не понимает!

Там, говорит, романтично. А то, что камеры на улице стоят, и охрана потом красная неделю ходит, ему не понятно?

В беседке было не только романтично, но был и отличный бар. Из которого некоторые любители окрестных населенных пунктов как-то попытались (после подсматривания на увеселения в бинокль с сосны в близлежащем лесном массиве) приватизировать некоторое количество стеклянной тары с благородными жидкостями внутри. Не получилось…

Филин и Фея

– Двадцать третий двадцать второму. Пшшшшшшшш, у нас, похоже, незваные гости.

– Кто там?

– Кто-то перелез через забор, идет внутрь территории.

– Там табличек до хрена про частные территории.

– Может в темноте не видно.

– Скажи еще, что читать не умеет.

– Ржунимагу.

– Серьезнее. Серьезнее!!!

– Ба! Да это же Филин.

«Филином» охранники котеджного поселка звали возрастного жителя близлежайшего наспункта, который периодически приходил в лесной массив, откапывал из листвы старый бинокль и, забираясь на дерево, уже несколько недель наблюдал за отдыхом жителей коттеджа.

Особенно часто он наводил свои окуляры на беседку. Охрана при близлежайшем рассмотрении видела, как жадно он облизывается и сглатывает во время коктейльных вечеринок. Он ерзал на ветке, утирал потные ладошки о рубашку, перелезал туда-сюда и пару раз чуть не свалился вниз в алкогольных позывах. Иногда, обозревая танцы молодых девчонок, он тянул ворот рубахи вниз, как будто его что-то душило, тормошил штаны. Его слюнявая нижняя губа оттопыривалась и подрагивала в такт неровному дыханию.

– Двадцать второй главному. У нас старый знакомый гость из близлежайшего наспункта.

– Неужели «Филин»?

– Подтверждаю.

– Что делает?

– Бредет в сторону беседки. Упал в канаву. Снова бредет. В беседке встреча.

– Что будем делать?

– Может, попросим Мауризио выпроводить его? (Мауризио – это кличка того на вид добродушного пса, который был на самом деле гремучей и тщательно выдрессированной помесью ньюфа и мастино-неополитано). Он изгонял незванных одним своим видом улыбающейся слюнявой огромной пасти.

– Не надо. Залижет насмерть.

– Мелвин Гетармович, на территории гость. Идет к беседке, ранее наблюдал за домом, из местных.

– Ничего не предпринимаете.

Мел попросил присутствующих выключить смартфоны и приглушил внешнее освещение на умном доме. Шорох где-то в саду сначала пошел куда-то в сторону после выключения света, потом вернулся на ту же стезю. Присутствующие ловко поднялись с лавок и притаились за перилами.

Покачивающаяся фигура поднялась в беседку и уверенно пошла в сторону скрытого шкафчика со спиртным. Мел набил месседж темным на темном фоне: «знает куда направляться».

Бряцанье бутылок. Что-то выпало из шкафчика и разбилось. В воздухе потянуло запахом спирта и нежным фруктовым ароматом. Гость шарился вслепую. Искал что-то определенное.

– Какого года было вино? – Мелу пришел месседж.

– Похоже, 1982 и неплохое, – последовал ответ.

– Появляемся?

– Одновременно. На три-четыре!

Клац. По мановению кнопки на пульте в беседке и на доме зажглось освещение, и незваный гость нежданно оказался окруженный людьми со смартфонами в руках.

Гость был жалок. Тощий, в спадающих штанах, в рубахе с оторванными пуговицами непонятного цвета, в сношенных несношаемых пыльных обрезках сапог времен среднего СССР. Он стоял под светом камер и сжимал в руке предмет его вожделения – большущую бутылку импортного элитного коньяка. На худом горле под щетиной туда-сюда ходил кадык в предвкушении. Темные глазенки горели агрессией ребенка, у которого отнимают долгожданную игрушку. Он дергал головой с сальными, давно не мытыми ветхими волосиками.

– Ты кто?

Воришка аккуратно поставил бутыль на лавку и, не снимая ладони с ее горлышка, показал жилистой рукой на себя и переспросил:

– Кто я?

Потом наклонил голову ниже, причмокивая, пошевелил губами и сказал:

– Я? Я – Юраша. Не бейте.

Он вытянул голову вперед и стал заглядывать в лица тех, кто окружил его неплотным кольцом, пытаясь угадать реакцию. Половина лиц им вообще не интересовалась, уткнувшись в гаджеты. Но от одного лица его передернуло так, что он чуть не уронил вожделенную бутылку на пол.

С этим лицом Мелвин и остальные мужчины переглянулись. Он покивал головой и пожал плечами, содержимое которых так напугало Юрашу. Последний побледнел, стал переминаться с ноги на ногу, подседать и елозить на одном месте.

Плечи пошевелились еще раз:

– Юрий Николаевич Ш., «Юраша», такого-то рода рождения, производил наблюдения за данным коттеджем из лесного массива с применением марки бинокля такого-то года выпуска столько-то времени, такого-то числа упал с этого дерева, проживает с матерью, от матери столько-то жалоб, задерживался тогда-то, общался с тем-то и т. д. Так?

Юраша остолбенел:

– Не бейте, – еще раз пробубнил он, гладя бутыль по горлышку.

Мужчины быстренько перекинулись месседжами и взглядами, по результатам которых все сморщились в презрительной гримасе и покачали отрицательно головами. Судьба Юраши была решена.

– Куда его? – пришел вопрос от начальника охраны, сопровождаемый знаком «3» в верхнем регистре.

– Вот еще! – «Пупсик» и еще некоторые была за экономию средств бюджета.

– С территории выкинуть, с пенделями, но без рукоприкладства, пачкаться еще… – поступило коллективное решение.

Появившиеся в беседке как из ниоткуда натренированые улыбчивые молодые люди ловко подхватили нарушителя празднества за все места и поволокли к воротам. На его лице, уносимом в темноту, был взор отчаяния, направленный к бутыли, так и не ставшей его. Он открыл мокрый рот со сношенными зубами и даже протянул к удаляющейся беседке скрюченую руку. Одна из присутствующих щелкнула его и наложила фильтр. Получился кадр из ужастика.

Туловище Юраши было транспортировано за ворота с минимальными церемониями и минимальным количеством синяков.

Перед «выпархиванием» возрастной охранник наклонился к пьянице:

– Чтоб сюда больше ни-ни, понял? Мы с тобой одинаково начинали за одной партой, с отцами гулящими, с мамками заплаканными, с лопатами на огородах вон в той деревне. Ты в такое безобразие сам превратился. Сунешься еще раз – валандаться с тобой не будут. Узнаешь меня? Понял?

Юраша утвердительно и мелко покивал засаленной башкой.

– Летел, как филин, – отрапортовал в беседку самый молодой из охранников.

Вся деятельность «Филина» за последние несколько недель и детально последних часов была выслана подчиненным с указанием о необходимости усиления воспитательной работы среди широких масс и наизлобнейшим смайликом.

– Сердит, – сразу поняли получатели. А к началу рабочей недели будет лют. И пошли отлавливать Юрашу для профилактической беседы.

Соблазнение юриста программистом

– Ему в жизни нужно больше радостей, нужно занять его досуг, отвлечь его мысли об алкоголе, – любитель девушек в беседке (наверно для привлечения внимания вот этой длинноногой и умной красотки с юридического факультета) выступил в просветительском стиле по этому поводу, в связи с чем был закидан подушками и освистан.

Красотка, впрочем, отодрала взор голубых глаз от очарования смартфона и посмотрела на программиста не без интереса:

– Если переодеть его из этого жуткого вытянутого свитера и старых джинсов, то он вполне симпатичный культурный нежный на вид и не такой рациональный и сухой, как парни с моего университета. Он чуть толстенький. Может сам себе готовит? Это было бы прекрасно! Потому что я и дальше смогу завтракать одним кофе, – мелькнуло где-то посреди высокого юридического АйКью.

Сердце любителя беседочной романтики забилось чаще. Неужели прецедент состоится? Он стал шарить где-то за обрешеткой беседки в попытках срочно нарвать букет с окружающих кустов. Такой грациозной фламинго нужно что-то поднести, пусть пока только букет. В программисте опять проснулся самец. Токующего тетерева.

Потом он пересел к ней поближе и, взглянув мельком на экран ее смартфона, восхитился ей еще больше – никаких лайков – четвертая глава Гражданского кодекса, интеллектуальная собственность на программное обеспечение. О! Какая фемина! Шарман! Даст? В смысле пообнимать? Хотя бы за коленочки?

Приятели загалдели:

– Электронные твои мозги! Пойми же, что он с ног до головы булькает и его несколько десятилетий его жизни ничего, кроме этого бульканья не интересует! – объясняли окружающие программисту. – Он тебя с твоими намерениями пошлет куда подальше, особенно если в тебе материальной заинтересованности иметь не будет на алкоголь. Так отец его жил, так дед и прадед его жил, может и прапрапрадед. А ты про досуг какой-то мелешь.

Потопленный в небесной голубизне, перетекающей где-то внизу в стройнющие ноги, программист уже почти забыл про Юрашу…

Тут на главной дорожке мелодично посигналил импортный гудок. На «бегемотике» приехала опоздавшая «наша Фея», как ее за полноту, любовь к романтическим нарядам и благотворительности называли окружающие.

Это была впечатлительная дама, прожившая многие годы в изящной и легкомысленной Италии, окутанная любовью старинных римских родов, одевавшаяся в длинные просторные платья-балахоны и закалывавшая в высокие прически блестящие волосы цвета крыла ворона.

Несмотря на большую массу, она целыми днями легкой походкой сновала по своим подопечным организациям, помогая то тут, то там. И прекрасно водила здоровенный внедорожник, в салоне которого иногда были кучи гуманитарки. Подгузники – детям одиноких матерей, питание – одиноким старикам, лекарства для лиц без определенного места жительства, подарки на новый год малоимущим, льготные билеты, подарочные сертификаты и многое другое феерично распределялось в пользу бедных.

Сейчас она вышла из машины и, пройдя с распростертыми руками и поцелуями через компанию, как любили говорить «защебетала»:

– Представляете, представляете! Подъезжаю я к вам, а тут у меня в фарах высвечивается персонаж, прямо как с картины «Бурлаки». Помните, как мы ходили на выставку? Худой такой, бредет поникши главою, руки изможденными плетьми повисли вдоль ветхой одежды, ноги заплетаются, что-то бормочет и синяк под глазом. Может? Может на него напали?

Мужчины посмотрели на начальника охраны, который в это время внезапно стал рассматривать лампочки под потолком, покачиваясь из стороны в сторону, будто его это не касается.

Потом он посмотрел на них и сделал пальцами жест «чу-чуть».

Остальные скептически поджали губы и закатили глаза вверх и в кучку: «Фею» наверняка опять проставили.

Она воспринимала все через призму роскошной итальянской действительности. Однажды, только приехав с благотворительностью на родину своих предков, она подала нищему в евро столько, что он не только мгновенно вылечился от болезни ног, но и стал впоследствии преуспевающим человеком.

Она продолжила:

– Я ему побибикала и подзываю подойти. Мол, помогу сейчас. Он такой худющий-прехудющий, – продолжала она, потрясая изящной головкой с десятками годовых доходов «худющих» в ушах. – И достаю портмоне, то, мое любимое, итальянское, для рублевых купюр….

Все выдохнули, итальянское с рублевыми купюрами – это еще ничего. Экспрессивнее было бы достать кенийское портмоне из кожи белого аллигатора с американскими купюрами. Синьорита в своих порывах иногда забывала о валютном курсе. Удивительно то, что она иногда забывала свое белое портмоне в самых неподходящих местах и его почему-то всегда его возвращали с неизменным содержимым. Может, потому, что в тех местах валюту в глаза не видывали и принимали за диковинные фантики? Или одним портмоне всех не накормишь.

«Плечи» пошевелились:

– Дорогая …… все ценят Вашу истинно женскую реакцию обогреть и накормить, вы слишком эмоциональны. Этот худенький-прехуденький за всю жизнь палец о палец не стукнул, чтобы потолстеть или купить себе приличную одежду, – разъяснил ей чин, уже пролиставший краткую биографию лица, забравшегося за емкостью с алкоголем. К тому же он алкогольный язвенник, судя по его медицинской карте. Он дебошир, избивавший под воздействием алкоголя свою мать. И недавно предпринял попытку кражи прямо вот из этой беседки…

– Ах, неужели!?

Вобщем, в тот вечер все удискутировались до хрипа, ища ответ на вопрос: «Что делать?». Подушки с беседочных скамей летали только так.

Дама обнаглела

Мел выбрал пару бутылок получше.

Прихватил и пачку свечей. Для романтизму, столь ценимому его программно-образованным приятелем. И, приведя в действие секретный замок, подняв одну из решеток беседки, взял из ниши еще и полпачки валютной и рублевой мелочи в карман – пригодится.

Его спутница тем временем выбралась из тележки и что-то слюнявила, причмокивая губами в полумраке.

– Чем это вы там лакомитесь?

– Тут что-то солененькое, мелкое.

– Да Вы соль из Тибета кушаете. Я ее из туристической поездки привез, прямо там глыбу выломали. Экологически чистая, кстати. Является остатком от моря, которое существовало двести миллионов лет назад.

– Я, что, получается, двести миллионов сосу? Лет?

– Получается. Давайте, садитесь в тележку.

Тележка из беседки к гаражу катилась легко и беззаботно по гладким плиткам, изредка натыкаясь на камешки. Помпоша чуть ойкала. В свете гаражного фонаря обнаружилось, что мадам здорово перепачкалась и попортила и без того отсутствующую прическу. Мел поморщился.

– Я же просил от гаража не отходить!

– Но мышь!

– Ах, да, мышь… забыл…

Не за один и даже не за два похода на тележке части аудиосистемы были извлечены из гаража – настолько она была огромна.

Мелвин, потягивая глоточками из бутылки алкоголь, разложил провода для подключения и уже стал присоединять их друг к другу.

Как внезапно все куда-то потянулось и запуталось. Выругавшись, он повернулся.

К нему в одной туфле, загребая другой ногой провода, шла, протянув руки, Помпоша.

– Мелвин Гетармович, я хочу пить.

– Пить или выпить? – уточнил Мел.

Женщина нахмурила лоб.

– Так пить или выпить?

– Подождите, соображу… Выпить!

– Держите. – Мел передал даме бутылку с остатками пойла. – И отойдите. Иначе Бумо-Бам не подключить.

И вот Бумо-Бам готов!

ОООООООООО! Этот неистовый звук!

На близлежащих деревьях дрогнули листья, в лужах по воде пошли круги.

Женщина расставила на земле горящие свечи, ритм музыки задергал их нервные окончания. Они запрыгали в такт.

Потом прекратили.

– Что-то не так, – нахмурился мужчина. Женщина в ответ охотно покивала головой. Он сел и закурил.

Деревья вокруг обжимали поляну, на которой находились эти двое с музыкой. И только звездное небо с полумесяцем было бескрайним и глубоким. Такие ритмы и мощь звука были не для этого места. Требовалось пространство, огромное пространство под небесами для этих громких танцев.

У совсем осоловевшей Помпоши появилась крайне нетрезвая мысль. Дохнув спиртными испарениями, она изрекла:

– Нам надо поехать в Сахару. Там много места для потанцевать.

– Кудааааааааааа?! – Мужчина решил, что дама обнаглела.

Однако весь предыдущий вечер уже прошел в таком неожиданно офигительном духе, что завершить его можно хоть в Сахаре, хоть в сахаре или даже сахарном песке. Грузовичок под Бумо-Бам до аэропорта, и еще несколько часов приключений.

– Могу ли я заказать грузовое такси? До аэропорта, – в приказном тоне босса произнес Мел в свой дорогой смартфон.

Дорогое такси для дорогих клиентов появилось со скоростью света, или чуть менее. Водитель был элегантен в своей форме и галстуке и предупредителен до безобразия.

Разэлегантной посадки в прибывший автомобиль у Помпеиньи Стахановны не получилось.

Как нужно: посадить сначала зад, потом аккуратно втянуть ножки.

Она же полезла в подъезжавший грузовичок вперед головой, поползла на коленках, держа в руке туфлю.

Золушка хренова!

Да еще потом, вместо того чтобы сидеть с прямой спинкой, сложив ручки на коленочках, поставив голени чуть наискосок и склонив локоны на бок, она заснула, прислонившись к дорогому костюму Мела. Хорошо хоть не испачкала.

Мужчина задумчиво смотрел на дорогу. Густая растительность мелькала за окнами, нигде ни огонька. Его дама иногда сквозь сон иногда приоткрывала глазки.

Внезапно взвизгнули тормоза, и Мел чуть не стукнулся о спинку сидения спереди. Шофер пулей вылетел из машины и стоял поодаль.

– В чем дело? – спросил пассажир, выйдя следом. – Вам помочь?

Шофера трясло. При приближении мужчины он стал пятиться с дороги куда-то в кусты.

– Ни-ни-ни ни в чем, – ответил водитель, стуча зубами.

– Так поехали!

– Се-се-се-сейчас поедем.

Клиент был архимегасуперпуперсверхважный, поэтому ошарашеному водиле нужно было придумать оправдание.

– Чтобы не беспокоить Вас я вышел, чтобы принять важное сообщение от фирмы по поводу оказания Вам дополнительных услуг в рамках имеющегося пакета.

Водитель подошел к машине, сел за руль и с ужасом, исподволь, взглянул в зеркало заднего вида, в котором, на самом деле, десять минут назад он видел испугавшие его мерцающие зеленовато-голубоватые искорки в глазах парочки.

Такси тронулось с места.

– Какие допуслуги! Я чуть шишку не набил! – повозмущался про себя Красавчик.

Помпеинья вздрогнула во сне…