Текст книги "Держись подальше"

Глава 9. Лиза

В выходные мои родители решают, что будет не плохо съездить всей семьёй в дом отдыха. Поэтому все эти два дня я не вижу Руслана. Зато осторожно выспрашиваю у папы насколько серьёзным было его ранение. Папа отвечает не охотно, хмурится и снова просит меня держаться от него подальше. Знал бы он, что их с Русланом мнения схожи – удивился бы. Наверное.

Что касается ножевого ранения – рана выглядела так, словно метились совсем в другое место, либо вообще задели бедро случайно. Ни артерии, ни кость задеты не были – и это очень хорошо. Полное восстановление Руслана – дело нескольких недель. А ходить без чьей-либо помощи он сможет уже через одну неделю. То есть, совсем скоро.

Все выходные я загораю рядом с мамой на пляже, либо играю с ней же в теннис, а вечером мы наблюдаем за папиной игрой в гольф. Мы вместе завтракаем, обедаем и ужинаем, беседуем при этом о пустяках, и, наконец, в воскресенье поздним вечером возвращаемся домой.

И да, все эти дни у меня из головы не выходит Руслан. Даже покурить – если вспомнить смешной еврейский афоризм.

Я включаю прикроватный свет в своей комнате и хочу отправится в душ перед сном, но естественно останавливаюсь у окна. Руслан сидит в кресле, с книгой в руках, и смотрит на меня. Недолго думая, я поднимаю руку и не смело махаю ему в знак приветствия. Он усмехается и отворачивается, возвращаясь к книге. Я же, чувствуя себя до невозможно глупо, отправляюсь в душ.

В туже ночь я решаю по возможности игнорировать окно в своей спальне и действительно держаться от Руслана подальше. Нет, мне по-прежнему интересно узнать о нём всё-всё, но и обида имеет место быть – не очень приятно чувствовать себя навязчивой.

А днём происходит это.

Я смотрю сериал в гостиной, когда в дверь звонят. Для Леры рано, она должна была прийти только через полчаса. Гордей с этой недели должен проводить будни в офисе отца – что-то вроде летней стажировки. Поэтому я заинтригована, пока иду открывать.

На пороге стоит молодой человек в фирменной футболке, поверх его плеча, у дороги, я вижу припаркованную грузовую газель. Тоже фирменную.

– Здравствуйте. Ваш велик, – улыбнувшись, делает он шаг в сторону, открывая мне обзор. – Распишитесь, пожалуйста.

У меня глаза лезут на лоб от вида велика.

– Это… это какая-то ошибка, – смотрю я на доставщика. – Я не заказывала…

Он опускает глаза в планшет, читает пару секунд и вновь смотрит на меня:

– Сорокина Елизавета, в скобках: блондиночка, – поворачивает он планшет ко мне. – Вы, вроде как, блондинка, – кивает он, явно сдерживая улыбку.

Вот же! Гад! Не доставщик. Руслан Климов!

Я непроизвольно смотрю в сторону его дома, словно жду, что Он будет стоять на крыльце, скрестив руки на груди, и издевательски улыбаться. Но, конечно же, там пусто.

– Мне бы дальше ехать, – привлекает моё внимание молодой человек.

– Да, конечно.

Я беру из его руки электронную ручку и рисую на сенсорном экране свою подпись.

– Всего доброго! – прощается со мной доставщик и уходит.

Я смотрю, как он садиться на пассажирское сидение газели, наблюдаю, как машина выезжает на дорогу и вскоре скрывается за поворотом, а затем иду к крыльцу и сажусь на ступени.

По одному взгляду ясно, что велик качественный, дорогой. Но… Он полностью розовый! Вплоть до спиц в колёсах! Даже на ручках у руля колышется от лёгкого ветерочка розовая бахрома. И как самая главная насмешка – к раме прицеплен большой подарочный бант. Розовый, да!

Глупая блондинка и розовый велик – очень смешно!

Я касаюсь прохладными ладонями горячих щёк и не могу оторвать взгляда от издевательского подарка. Сколько же Ему сайтов пришлось облазить, чтобы найти спортивный – полностью розовый! – велик? Подозреваю, что много. А значит… Эти выходные не только я думала о Нём, но и он обо мне. Пусть и с мыслью поиздеваться надо мной.

Кажется, я сижу, разглядывая велик, целых полчаса, потому что из хаотично скачущих мыслей меня вырывает вопрос Леры:

– Ты полюбила розовый?

– Что? – смотрю я на неё, она лукаво улыбается. – Нет, я по-прежнему его не выношу.

– Даритель тебя совсем не знает, – смешно удручённо качает она головой, глядя на велик.

– Не знает совершенно, – согласно киваю я и начинаю громко хохотать, а затем меня и вовсе сгибает пополам от смеха. Я держусь за живот и не могу остановиться. Лера смеётся вместе со мной. Или надо мной. Но это не важно. Мне сто лет не было так весело. До колик. До щекочущего чувства в груди, которое разрастается всё больше с каждой минувшей секундой.

Что ж, Руслан, твоя шутка удалась.

Вскоре я аккуратно отцепляю от велика бант и пробую на нём прокатиться. Затем тоже самое делает Лера. Мы балуемся и смеёмся, и мне в голову приходит идея устроить "блондинисто-розовую" фотоссесию. Я нахожу в шкафу у мамы розовые босоножки на высоком каблуке, Лера одалживает мне на время ядовито-розовый комбинезон, в котором пришла. На нём, естественно, есть чёрные шипы – они усеивают плечи, – но это не страшно. Мы собираем мои волосы в высокий конский хвост, и опять же у мамы я нахожу украшения в тон.

Фотографируемся мы прямо на газоне перед домом.

Я строю из себя глупую блондинку, которая не представляет даже, как обращаться с великом, словно держит в руках гранату, а не руль. Эти фото предназначены специально для Руслана Климова. Такой он меня представляет, верно? Я ни разу не видела, как он смеётся, но смешно позируя перед камерой, чётко представляю его глубокий смех и широкую улыбку. При этом я ощущаю ещё и злорадство.

Конечно же, не факт, что Руслан увидит эти фотографии, но я чувствую себя отомщённой, и мне этого достаточно.

Вдоволь повеселившись, мы с Лерой усаживаемся прямо на газоне и рассматриваем получившиеся снимки. Через минуту она задаёт вопрос, который был неминуем и заставлял меня волноваться:

– Это, конечно, всё здорово, но… Признавайся, Зефирка, кто даритель? И для кого всё это веселье? – выразительно очерчивает она взглядом мой наряд.

– Для меня, – пожимаю я плечами. – А даритель… это…

От ответа меня спасает звук мотора, а через пару минут у подъезда к дому останавливается джип Паши. Гордей смотрит на меня недоуменным взглядом, не спеша выходит из машины и идёт к нам.

Господи, я совсем забыла, что обещала сегодня погулять с ним и его друзьями!

– Что с тобой, детка? – хмурится Гор, останавливаясь рядом.

Я блокирую телефон и поднимаюсь с травы:

– Ничего. Дай нам с Лерой пять минут – мы переоденемся.

– Но ты мне расскажешь, что это за прикол? – оглядывает он меня с ног до головы смешливым взглядом, который разбавляют оттенки раздражения.

– Конечно. Позже.

Я киваю Лере и подхватываю с земли велик, чтобы быстро отвезти его в гараж, а Гордей возвращается к машине.

Пока я привожу себя в порядок, возвращая Лере комбинезон, подруга молчит, а вот, когда мы спускаемся на первый этаж, она замечает:

– Лиз, кажется я не совсем в курсе, что происходит в твоей жизни, и мы ещё обязательно об этом поговорим, но сейчас я не поеду с вами, ладно?

– Почему? Мы на Детскую. Немного погуляем и по домам.

– Тусоваться с вами на Пляже – одно дело, там и покупаться и позагорать можно, другое дело, когда сбежать некуда… Прости, Зефирка, ты же знаешь, как я отношусь к Гордею и его подробным… – виновато поджимает она губы.

– Знаю, – тоже поджимаю я губы, на секунду задумываясь о том, что, как и Лера, предпочла бы никуда не ходить. Но…

Мы прощаемся с Лерой у крыльца и идём в разные стороны. В этот раз Гордей тянется меня поцеловать, но я в последний момент почему-то подставляю щеку и цепляю взглядом тёмную фигуру в окне коридора второго этажа в доме Климовых. Сердце начинает стучать быстрей. Гор запрыгивает в джип сам и помогает забраться мне. Усаживает меня рядом, приобняв одной рукой за плечи, и утыкается носом в мои волосы.

Именно в этой позе мы и проезжаем мимо дома Климовых, со второго этажа которого прямым взглядом на меня смотрит Руслан. Я первая отвожу глаза, сосредотачиваясь на русом затылке Павла. Руслан не улыбался, не насмехался и не презирал – выражение его лица было абсолютно бесстрастным. Он просто смотрел. Неотрывно. И это тревожило похлеще того, если бы он мне в лицо сообщил, какая я ничтожная…

До детского комплекса с качелями, каруселями и разного рода тренажёрами мы доезжаем за пятнадцать минут. Здесь уже находятся кое-кто из наших знакомых. Сюрпризом, о котором я, кажется, подсознательно догадывалась, оказываются Кристи и Вика. Последняя должно быть полностью покорила сердца наших парней и некоторых девочек, и теперь предпочитает гулять в нашей компании. А значит, и её брату стало значительно лучше, раз она оставила его одного.

Я вспоминаю наш с Викой последний разговор и досадливо морщусь. Если она вздумает что-нибудь выкинуть, я не уверена, что смогу ей нагрубить в ответ при всех ребятах.

К счастью, девушка ведёт себя так, словно меня здесь нет. Я, конечно, ловлю её редкие взгляды, но затем она смотрит на Гордея рядом со мной и непременно отворачивается.

Это наводит меня на одну мысль…

Неужели, он ей нравится? Настолько, что она не рискует позорить его девушку, чтобы не опозориться перед ним самой?

Интересно…

Я отхожу к ножной карусели и присаживаюсь на её круглый край. Ребята решили поиграть в "Правду или действие", а я не фанат этой игры. И вообще мне хочется то ли домой, то ли ещё куда-нибудь. Ощущение, что я нахожусь не на своём месте, грызёт нутро, как собака – кость. И мне это не нравится. Неужели, я настолько отвыкла от всего привычного?

Через пару минут ко мне идёт Гордей и садиться рядом. Касается губами моего виска, на что я неловко улыбаюсь, а затем в очередной раз ловлю на нас взгляд Вики. Девушка криво улыбается своим мыслям и тут же отворачивается.

– Гор?

– Да, малыш?

– Ты когда-нибудь думал встречаться с кем-нибудь другим?

– Что? – смотрит он в сторону ребят с тревогой. Меня это озадачивает. – О чём, ты, детка?

– Мы с тобой начали дружить с седьмого или восьмого класса, верно?

– С восьмого, – нахмурившись, кивает он.

– И тебе с того времени ни разу не нравилась какая-нибудь другая девочка?

– Конечно, нет, малыш, – снисходительно улыбается он.

– Разве, такое возможно? – искренне удивляюсь я.

Даже девочкам в отношениях может приглянуться другой парень. Ничего серьёзного – простая симпатия, визуального характера. Я сама такого на себе не испытывала, но Катя и Лера рассказывали мне о подобном. Что тогда говорить о мальчиках? Они же по природе своей полигамны, опять же, если прислушиваться к словам моей сестры…

– Конечно, возможно! – широко улыбается Гор. – Я тому доказательство.

– Я не расстроюсь, если ты мне скажешь правду, Гордей, – обещаю я.

– Я сказал, – исчезает улыбка. – К чему вообще этот разговор?

Я отворачиваюсь и смотрю вдаль, на верхушки сосен, которые словно плавятся в свете заходящего солнца. Ещё несколько часов и совсем стемнеет. Я делаю глубокий вдох свежего соснового воздуха и выдыхаю:

– Меня не было полгода. Это большой срок, Гор…

– Что ты хочешь сказать? – напрягается он – я чувствую это своей кожей. – Что встречалась там с кем-то?

– Нет, – смотрю я на него. – Но мы с тобой не общались всё это время… Ты мог… В принципе, даже право имел…

– Это Лерка? – зло прищуривается он, а его щека нервно подрагивает. – Она тебе что-то обо мне наболтала? Она врёт, Лиза. Я ей никогда не нравился, знаешь же.

– Нет, Лера мне ничего такого не рассказывала, – хмурюсь я, потому что его реакция мне не нравится. – Ты от меня что-то утаиваешь, Гор?

– Ничего, малыш, – выдыхает он как-то облегчённо и тут же заключает меня в свои объятия. – Ничего, честно. Испугался, что ты могла… там… с кем-то…

Я чувствую, что он мне врёт… Нутро заполняет тревога, а объятия Гордея резко становятся непринятыми. Я не ревную, нет, но ощущение, что меня пытаются обмануть мне не нравится. Признайся он честно, что встречался с кем-то, пока меня не было, я бы…

А что я сделала бы?

Я бы приняла это, как факт, да. Я тогда исчезла неожиданно, без предупреждения, без возможности выйти на связь. Он имел право разорвать наши отношения в одностороннем порядке. И я бы это поняла. Но, если он сорвался и встречался с кем-то, а теперь пытается это от меня скрыть… Я не уверена, что должна с этим мириться.

– Гор, – высвобождаюсь я из его рук и заглядываю в голубизну его глаз, – почему ты со мной?

– Малыш, – досадливо кривится он.

– Ответь. Пожалуйста, – прошу я.

– Мы всегда были вместе, – замечает он немного раздражённо. – Так и должно быть.

– Но почему так должно быть? – не сдаюсь я.

– Потому что… – почти рычит он, а в следующую секунду его взгляд становится растерянным. Всего на мгновение, но всё же. Он берёт себя в руки и твёрдо перечисляет: – Мы любим друг друга, наши родители дружат и рады нашим отношениям, я не представляю с собой никого, кроме тебя.

– А пробовал? Представить?

– Лиза, – цедит он сквозь зубы, кажется, теряя терпение.

– Но ты уверен, что это любовь? – осторожно спрашиваю я, прекрасно осознавая, что ступаю по тонкому льду.

– А ты – нет? – раздражённо подскакивает он на ноги. – Что происходит, Лиз?

И тут я вижу за его спиной, как по дороге достаточно быстро проезжает красный автомобиль. Его автомобиль. Руслана.

Вика тоже видит машину своего брата. Как-то странно улыбается своим мыслям и медленно переводит взгляд на меня. Я быстро перевожу свой на Гордея, пытаясь вспомнить тему нашего разговора. У этих двоих всегда получается сбивать меня с толку. Что вместе, что по отдельности.

Вот и сейчас я задаюсь вопросом куда направляется парень, вместо того чтобы продолжить разговор с Гордеем.

– Лиза?

– Я…

Мне на телефон приходит сообщение. Моё сердце наращивает темп, потому что я, кажется, догадываюсь о том, кто мне написал… Но с чего бы Ему мне писать, верно? Вот только я всем нутром чувствую, что это Он.

– Прости, – быстро говорю я Гордею и заглядываю в экран.

"Через пару домов. Жду".

Меня трясёт от нервов, и я не могу этого контролировать. Даже скулы сводит. Ужасные ощущения. Ещё и дыхание сбивается, словно на грудь что-то давит, не давая сделать и коротко глотка воздуха. Знакомые и незнакомые одновременно ощущения. Отдалённо похоже на то, что случилось полгода назад, но в тоже время – это совершенно другое…

– Что-то случилось? – слышу я неподдельную тревогу в голосе Гордея.

– Нет, – прячу я телефон, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице. – То есть, да…

– Что?

Господи, я собираюсь врать своему парню, чтобы пойти… к Руслану? Который издевается надо мной? Который не хочет рассказывать мне о том, что тогда произошло? Который не должен был мне писать о том, что ждёт меня! Откуда у него мой номер?!

– Мама, – выдыхаю я, пряча глаза. – Просит… чтобы я… Чтобы я пришла домой.

– Зачем?

– Не знаю, – резко поднимаюсь я с места, контролируя себя чуть лучше. – И потом, я уже давно хотела уйти. Извини, Гор.

Я целую его на прощание в щеку и, не давая ему времени опомниться, направляюсь вон с площадки. Что я творю – я не представляю.

Мне приходится сделать небольшую петлю, чтобы ребята, да и сам Гордей, не увидели, что пошла я вовсе не домой. Меня грызёт совесть весь путь, что я проделываю, но интерес… Он в сто крат острее прочих чувств. Острее ощущения собственной глупости…

Возможно, Он наконец решил мне всё рассказать?

Руслан сидит в машине и видит меня в боковое зеркало на водительской дверце. Ухмыляется, отводя взгляд. Это действие царапает мою грудь горьким на вкус чувством, но я не сбавляю и не прибавляю шаг. Твёрдо иду до самого конца. Ну, то есть, до Его машины. Останавливаюсь ровно напротив открытого окна с водительской стороны и вопросительно поднимаю брови.

– Садись, – кивает Руслан на пассажирское место, не глядя на меня.

– Зачем?

Он медленно поднимает глаза на меня, смотрит, как тогда в комнате – пристально и пронзительно. Словно видит на сквозь. И от его следующих шутливых слов в моём сознании происходит некий диссонанс:

– Я подарил тебе просто потрясающий велик, но ты так и не поехала туда, куда тогда собиралась.

– Ты… ты хочешь отвезти меня…

– Да, – перебивает он меня. – Чувствую себя обязанным. А мне не по душе это чувство.

– Ты вовсе не обязан, – тихо говорю я.

– Садись, – вновь отворачивается он. А через секунду насмешливо спрашивает: – Или ты хочешь вернуться обратно? К своему горячо любимому парню?

Не хочу. Но и ехать куда-либо с Русланом не считаю хорошей идеей. Или считаю?..

Господи, как мне быть?!

Руслан снова поворачивается ко мне, сужает глаза, словно бросает вызов. А я…

Я не знаю, что делать.

Глава 10. Лиза

С одной стороны, ужасно хочется принять этот вызов, что блестит в тёмных глазах напротив. С другой – мне не известно, чем эта поездка может обернуться. Вдруг Руслан довезёт меня и оставит прям там? Мало ли… А мне потом обратно пешком добираться? Да и не уверена я, что хочу ехать туда сейчас. С ним.

– Долго думаешь, блондиночка, – бросает Руслан, отворачиваясь и прекращая терзать меня своим пронзительным взглядом.

– Ладно, – выдыхаю я, словно ныряю в ледяную воду.

Я обхожу машину, открываю дверцу и утопаю в кресле, вжавшись спиной в спинку. В нос ударяет сладкий аромат салонной пахучки в виде шарика Чупа-чупса размером с бейсбольный мячик, закрепленный на панели со стороны пассажира. Шар… розовый.

И его точно не было в машине, когда я везла раненного Руслана домой.

Я сдерживаю улыбку, чтобы хозяин машины не решил, что его очередной подкол сработал, и немного расслабляюсь. Мне отчего льстит, что несмотря на его внешнюю холодность, этот парень, пусть так, но думает обо мне.

– Пристегнись, – вновь бросает Руслан и заводит машину.

Я выполняю указание только, потому что это важно, но отмечаю, что сам он пристёгиваться не спешит. Решаю, что это дело его и осторожно смотрю на его сосредоточенный профиль. Красивый. И красота эта какая-то особенная. С оттенком остроты и ранимости. В анфас лицо Руслана выглядит по-другому. Возможно, всё завит от выражения его тёмных глаз? А сейчас он на меня не смотрит.

Отмечаю, что синяки и ссадины полностью сошли, и неосознанно перевожу взгляд на перебинтованное бедро.

– Хорошо заживает? – спрашиваю я осторожно. – Ты не рано решил сесть за руль? Да и вообще ходить самостоятельно.

– Не рано, – коротко отвечает он, поворачивая в очередной переулок.

Что ж, на приятную беседу, похоже, рассчитывать не стоит.

Я смотрю на его сильные руки и пальцы, которые перекручивают руль. Они тоже в сплошь в татуировках. Вот машина выезжает на прямую, и Руслан расслабленно позволяет рулевому диску вернуться в исходное положение. Я слышу мягкий шелест под его пальцами. Руслан укладывает локоть левой руки на бедро и держит руль снизу, а правую – сгибает, облокотившись на выемку дверцы, и некоторое время пальцами трёт подбородок.

Интересно, о чём он думает?

– Нравится? – хмыкает Руслан через полминуты. Взгляд по-прежнему устремлён на дорогу.

– Что? – озадачиваюсь я.

– То, что видишь? – лениво переводит он глаза на меня.

Я смущаюсь его прямого и тёмного взгляда и тут же отвожу свой:

– Я… Прости.

– За что? – вновь хмыкает он.

– Просто так! – досадливо выдыхаю я и вовсе отворачиваюсь к окну. За ним проносятся дома соседей. Первый. Второй. Пятый… Вот так. Уже легче. И я не буду зацикливать внимание на издевательской усмешке, прозвучавшей сразу после моего ответа. Да.

В напряжённом молчании мы и выезжаем на шоссе. Руслан прибавляет скорость, и холмистые пейзажи за окном превращаются в зелёно-серые разводы. Не знаю, нравится ли мне такая высокая скорость, но я точно не боюсь. Правда, откуда это доверие к парню, которого я едва знаю, тоже не известно.

Я снова задумываюсь о посещении Обрыва.

Буквально в считанные минуты машина достигает района, в котором всё тогда случилось. Руслан вынужденно сбавляет скорость, потому что здесь есть редкие, но пешеходы. А я… я вновь чувствую, как в груди скребёт, как когтистое чудовище по стеклу за окном, любопытство.

– Тебе не опасно появляться здесь? – решаюсь я спросить.

– Ты решила, будто в этом районе существует некая группировка, которая, вонзая в людей ножи, даёт понять, что им тут не рады? – насмехается этот несносный тип.

– Нет. Я решила, что ты не такой засранец, каким хочешь казаться. Но, очевидно, ошиблась.

Руслан снова усмехается, но ничего не говорит, а через пару минут замечает:

– Хм. Объявлений о потерянной и блондинистой хозяйке велосипеда нигде не видать.

– Очень смешно, – кисло отзываюсь я.

– Ты так и не сказала, как тебе мой подарок.

– Если бы ты меня не злил, я бы показала как.

– Показала?

– Заинтригован? – позволяю я себе хитрую улыбку.

– Да, – весело хмурится он, словно сам от себя не ожидал такого.

Я снова смущаюсь и отворачиваюсь. Этот парень вызывает во мне разнообразную палитру чувств буквально в одну минуту. И я не знаю, как к этому относиться.

Мы проезжаем последний переулок и вновь оказываемся на открытом пространстве. Здесь можно увидеть далёкий берег моря, бесконечная синева которого уходит за горизонт. Но долго любоваться порхающими в безоблачном, густо-синем небе чайками не приходиться, потому что через пару минут мы сворачиваем с основной дороги налево. Туда, где виднеется аккуратно высаженный лес, в основном состоящий из высоких сосен.

Руслан догадался верно. А это значит, что он знает обо всём. Ну или по крайней мере, о главном.

Я вновь смотрю на его профиль. Он выглядит серьёзнее, чем несколько минут назад. Над этим Руслан, в отличие от своей сестры, насмехаться не будет. Я это чувствую. И он чувствует мой взгляд. Поворачивается ко мне. Я не смущаюсь. Я благодарна за его серьёзность и понимание в тёмных глазах.

И поскольку до этого момента я сомневалась, то сейчас вдруг понимаю, что хочу. Хочу поскорее добраться до места и навестить сестру. Мне это необходимо ещё с того самого дня.

Но стоит Руслану остановиться рядом с другими немногочисленными машинами, я начинаю чувствовать неловкость. Словно вынуждена пустить кого-то постороннего в своё личное. Потому, в тайне надеясь, что он не пойдёт следом за мной, быстро выскакиваю из машины и почти бегу к кованным воротам. Пусть он ждёт здесь или же сразу уедет – не важно. Сейчас не важно ничего.

В первое время мне было очень тяжело сюда приходить. Сейчас легче не стало, но и горе душит не с прежней силой. Со временем, наверное, можно смириться с чем угодно. Если жить дальше. Если стараться радоваться каждому мгновению. Глупо, обидно и больно, но твоя собственная жизнь продолжается. А кладбище… Кладбище – это лишнее напоминание, что она продолжается без дорогого тебе человека. Без самого родного из всех родных. Но ты приходишь именно сюда, чтобы почувствовать с ним связь.

Смешно, правда?

Я с таким же успехом могу войти в её комнату и не увидеть её. Я не увижу её ни там, ни здесь. Потому что она больше не смеётся, не улыбается, не кричит и не плачет. Её больше не существует нигде в этом мире.

Я, наконец, останавливаюсь напротив черно-белого фото с улыбающимся лицом, так похожим на моё собственное, и выдыхаю:

– Здравствуй, сестрёнка.

В детстве мы были особенно похожи, и нас часто путали. Чем мы с сестрой непременно пользовались, считая себя маленькими гениями. Позже стало понятно, что родители, родственники и близкие знакомые нам попросту подыгрывали. В большинстве случаев.

С годами наша разница становилась только очевиднее.

Я всегда была спокойным ребёнком, и в подростковом возрасте это не особенно изменилось. Катя же была из тех, кто не в силах усидеть на месте дольше минуты. Яркая, дерзкая и жаждущая приключений. Прыгнуть с крыши дома на матрас? Легко! Исследовать едва замёрзшее озеро, ступая по тонкому льду, который громко хрустит под твоими ногами? Пожалуйста! Парасейлинг* с трусишкой-сестрой, которую нелегко было уговорить? Конечно!

Господи, как я тогда визжала! Мы обе визжали…

Катя обожала экстрим, любила пробовать всё новое, пусть и часто ради этого бросала всё старое.

Уроки танцев, занятия вокалом, тренировки по боксу, а потом и по каратэ. Йога, которая наскучила ещё за первое занятие. Вегетарианство, продлившееся не больше пяти дней. Курсы кройки и шиться… Да, было и такое.

Неизменными оставались капитанство в группе поддержки, любовь к моде и макияжу.

Рисование, к слову сказать, её не привлекало совершенно. Возможно, поэтому его так полюбила я…

Катя всегда была живой, подвижной и затейливой. В отличие от меня… Справедливо ли, что из нас двоих жить продолжаю именно я?..

– Вы похожи.

Я вздрагиваю, резко оборачиваясь к Руслану, и не понимаю, рада ли его видеть.

– Вы, в самом деле, двойняшки, – не спрашивает он, подходя ближе.

– Да. Как и вы с Викой. Забавно, если задуматься.

Руслан неопределённо ведёт плечами, не отрывая взгляда от фото моей сестры:

– Что с ней случилось?

Я молчу. Смотрю на парня, которого никак не могу разгадать и молчу. Зачем он пошёл следом за мной? Почему вообще решил меня сюда отвезти? Неужели, и правда считал себя обязанным? Ничего не понимаю.

Руслан медленно переводит взгляд на меня, и у меня перехватывает горло. Его глаза… Они отражают понимание. Словно он хорошо знает, что такое – потерять близкого человека.

– Её убили.

Выдыхаю и словно лишаюсь последних сил. Ноги подкашиваются, глаза застилает пелена слёз, а сердце сдавливает боль. Отчаянная, невыносимая и безысходная. Я падаю на аккуратно подстриженный газон и вонзаю ногти в землю. Из горла вырывается хрип. Первый. Второй. Слёзы душат. Душит осознание, что Её нет рядом. Что Она мертва.

Воздуха не хватает катастрофически!

Правы были родители в том, что не хотели, чтобы я сюда приходила.

Ещё не готова. А буду ли когда-нибудь готова?

И тут…

Я не слышу и не вижу ничего вокруг от удушающей боли, просто хватаю ртом воздух в бесполезной попытке вдохнуть, но ничего не выходит. Совсем скоро мне станет страшно. До такой степени, что я могу потерять сознание. Скорее всего так и случится. Но…

Я чувствую.

Чувствую чужое тепло на тыльной стороне своей ладони. Горячие пальцы вырывают мои ногти из земли, массируют ладонь, вынуждают ощущать, как кровь пульсирует в том месте, которого они касаются.

– Дыши, – слышу я удивительно чётко сквозь вату в ушах.

Делаю судорожный вздох и ощущаю во рту вкус прохлады вечернего воздуха, различаю на языке нотки сосны, травы и чего-то ещё. Острого и в тоже время терпкого. Отчего-то знакомого… Позволяю этому необычному сочетаю вкусов проникнуть в легкие, держу в себе несколько секунд, согревая, и отпускаю. Но лишь для того, чтобы вдохнуть новую порцию.

Удивительно, как с каждым новым глотком свежести, становится лучше. До лёгкого головокружения. Но мне мало. Как слепой котёнок, я тянусь к странному сочетанию запаха и вкуса. Утыкаюсь лбом во что-то тёплое и упругое. И дышу. Как и просили.

– Умница.

Голос слишком близко, над головой. Распахиваю глаза – моя ладонь в руках Руслана, а лбом я утыкаюсь в его плечо. Медленно, словно резкие движения могут причинить мне новую боль, я чуть отстраняюсь и заглядываю в тёмные глаза напротив. Они непроницаемы, но я всё равно тону в их глубине, испытывая при этом не страх, а желание окунуться глубже. Словно это доставит мне удовольствие, словно свободно дышать я могу только так, а не иначе.

Меня пугает эта мысль.

Я резко отстраняюсь, поднимаюсь на ноги и спешу покинуть это место:

– Зря ты меня сюда привёз.

_____________

* Парасейлинг (Parasailing) – это полет на парашюте над морем.