Текст книги "Счастье напрокат"

– Гуманно, ничего не скажешь! А расследование было, почему взорвался кислород?

– Было, конечно! Установили, что была диверсия конкурентов.

– Ну, так, по идее, они должны нести расходы за свои деяния.

– Они тоже заплатили и нашей фирме, и пострадавшим, а потом они и вовсе закрылись.

– Ммм-да! Ситуация!.. – я не нашлась, что ответить. – А где сейчас твой старший сын?

– Он в Крыму, служит на военном корабле в Севастополе. Служил еще при Украине, но когда Крым ушел в Россию, принял присягу и остался служить дальше. Женат, она из Севастополя, имеет дочь… мою любимую внучку, – лицо Володи засветилось, – хотя я не прочь и еще своих детей заиметь.

– Ну так женись! Заводи деток, семью! Зачем хоронить себя заживо, жизнь ведь продолжается!

– Не готов пока, – ответил он и как-то по-особому посмотрел на меня.

От этого его взгляда у меня по телу пробежала сладостная дрожь, в момент я почувствовала, как заострилась моя грудь, потянуло низ живота, и между ног начался жар. Я быстро овладела собой, но моя заострившаяся грудь не ускользнула от взгляда Владимира.

Зазвонил телефон. Это был Александр, он сообщил, что вылет послезавтра в полдень, Владимир отвезет нас в аэропорт.

– Ты не хочешь лететь? – спросил Володя.

– Я должна… Я обещала… – поникшим голосом ответила я. – Он сказал, что ты отвезешь нас в аэропорт.

Мы оба молчали.

– Ну… мне пора, – сказал Володя.

Наши взгляды встретились, и я снова ощутила то же, что несколькими минутами раньше. Не понимая, что творю, я хотела сейчас только ЕГО, такого любимого и родного, с которым хотелось прожить всю жизнь. Я поднялась из-за стола и медленно подошла к Владимиру.

– Нет! Прошу тебя, останься, – едва слышно прошептала я.

Снимая с него пиджак, я начала целовать его в губы, и он ответил. Целуя, он подхватил меня на руки и понес в спальню. Продолжая меня раздевать, он разделся сам, его страстные горячие губы обжигали все мое тело, его сильные руки просто лепили меня, было чуть больно и хорошо одновременно. При каждом его движении я издавала приглушенный стон и шептала: «Еще… еще…» «О господи, что это?!» – на секунду ясно соображая, подумала я, и моя голова снова затуманилась в дурмане страсти. Мы оба сошли с ума, его глаза горели любовью (не нужно слов, глаза – зеркало души, и говорят они более красноречиво, чем любые красивые, но пустые на самом деле слова), в этот миг я была на седьмом небе от счастья… Я была в руках любимого и любящего мужчины. О боже, как я всего этого хотела, как мечтала именно о такой любви и страсти… Обрывками, как пленка в старом фильме, приходили ко мне здравые мысли.

Наконец, выбившись из сил от нашей страсти и наслаждения друг другом, мы уснули, не разжимая объятий. Это была самая волшебная ночь в моей жизни.

* * *

Проснувшись утром, я посмотрела на часы в спальне: было десять утра. Я поняла, что дома одна, Владимир ушел на работу, не став меня будить. Провалявшись полдня в кровати, все еще находясь в бликах своего счастья, я не раз вспомнила слова моей подруги Ольги: «Есть еще душа и тело, которым тоже нужна услада!» Как она права!

Затем, поборов в себе сладостную лень (как говорит мой брат, лень – это приятная болезнь!), я потопала в душ, который меня отрезвил, и вышла из ванной в чудесном настроении, напевая свою любимую песенку Юрия Антонова «Мечта сбывается». Я поставила себе кофе. Как точно подмечено – женщина преображается с мужчиной! Так оно и есть. Я даже чихнула в момент этой мысли. «Значит, правда!» – улыбнулась я. Хотелось все сразу – и петь, и кричать, и танцевать от счастья, и это в сорок пять лет!

Потом я притащила на кухню свой ноутбук и уселась за работу. Проверив всю почту и сделав необходимые деловые звонки, я позвонила своему заму:

– Елена, добрый вечер!.. На работе все хорошо?.. Я завтра улетаю в Новосибирск, вернусь как смогу, если что будет срочное, звони на тайный номер. Удачи! – и я закончила разговор.

На часах было уже десять часов вечера. Осталось только собрать чемодан. Я легла в постель, но никак не могла заснуть, в голове была такая каша, все смешалось – и остатки сладостной ночи, и горечь от предстоящей поездки, и снова мысль: «Что дальше?!..» И я утонула в полусне.

* * *

И снова аэропорт… Я стояла в стороне, смотрела, как разговаривают Володя и Саша, понимая, что видят они друг друга в последний раз. От этого на душе становилось так муторно, словами не передать, это только можно чувствовать. Обняв друг друга в последний раз, оба мужчины не скрывали выступивших слез, это были слезы настоящих друзей, настоящих мужчин, которых судьба на этот раз разлучала навсегда.

– Ты все сделаешь, как я просил? – тревожно спросил Александр.

– Да! – кратко и сухо ответил Володя.

– Ну… Иди!.. – сказал Саша и долго смотрел вслед Володе, пока фигура того не скрылась из виду.

Не в силах выдерживать эту тяжелую сцену прощания, я отвернулась к окну, наблюдая за прилетающими и улетающими самолетами.

– Ну что, Наташа, пошли на самолет? – обратился ко мне Саша уже своим обычным тоном.

– Да, пойдем, – ответила я.

Пока мы шли к трапу, я думала о том, что не перестаю поражаться силой духа этого мужчины.

* * *

Через несколько часов мы приземлились в Новосибирске. Александр взял такси, и нас привезли в город. Расплатившись и взяв наши чемоданы, Саша открыл дверь в свою квартиру, впустил меня вперед, зайдя сам, включил свет, поставил чаши чемоданы на пол в прихожей и пояснил:

– Там ванная, а там кухня, а там спальня и гостиная, и моя бывшая детская. Это квартира моей бабушки, она осталась мне после ее смерти. Будь как дома! Переночуем сегодня тут, а завтра поедем в лесной домик, – сказал Саша.

– Хорошо. – И я медленно начала обходить квартиру. В ней было чисто, уютно и старомодно, как во времена восьмидесятых.

– Я ничего не менял, все осталось, как было при бабушке. Я ее боготворил, и она меня тоже. Я буду спать в гостиной, а ты располагайся в спальне, если что будет нужно, не стесняйся!

– Хорошо, – ответила я и, войдя в спальню, закрыла за собой дверь.

В комнате была двуспальная кровать, пахло чистотой и накрахмаленным бельем. Я достала свежую одежду и отправилась в душ. Выйдя из душа, я увидела, что Саша хлопочет над ужином. Александр стал вдруг такой домашний и теплый, что я едва удержалась, чтоб его не обнять.

– Давай помогу! Что нужно делать? – предложила я свою помощь.

– Ничего не нужно, я уже почти закончил, – ответил Саша. – Если хочешь, доставай тарелки и бокалы, – он показал на ящик, где они находятся.

Беря из моих рук приборы, он расставил их на столе, накладывая ароматно пахнущий ужин.

– Ну! Прошу к столу!

– У-у-у-у-у-у-у! Ты вкусно готовишь! Зря ты не женился, из тебя вышел бы идеальный муж, – улыбаясь, похвалила его я.

– Ну я ж тебе говорил уже, почему не женился: не встретил такую, как ты, – сказал Саша, посмотрев мне при этом в глаза так, что я виновато потупила глаза, уставясь на вилку, которую крутила в руке. – А кулинария – это моя вторая страсть после строительства. Одно время стоял перед выбором профессии: быть поваром или стать строителем. Стройка победила, – улыбнулся он.

– У тебя и другое получилось бы, я знаю, – сказала я. – А обе страсти нельзя было совместить?

– Э-э-э не-е-ет! В жизни так не бывает. Дело жизни должно быть одно. Можно, конечно, заниматься тем, что приближает тебя к твоему делу жизни, к твоей цели, но оно должно быть единственным. Побежишь за двумя зайцами – останешься ни с чем!

После ужина я помогла Александру убрать со стола, и мы начали пить чай, к чаю тоже было что подать. «Какой предусмотрительный, – про себя подумала я, – все предусмотрел. Хозяин! Да, как ни крути, – продолжала я свои размышления, – одиночество многому учит, сначала оно тебя тяготит, а потом ты начинаешь получать от одиночества кайф, по себе знаю». Еще долго мы сидели на кухне, гоняя чаи, ведя беседы о жизни, обо всем и ни о чем. Затем Саша предложил посмотреть его детскую комнату, он взял меня за руку и повел вглубь квартиры.

– Вот, это моя детская! – с ностальгией в голосе сказал Саша. – Я обитал тут до самой армии.

На тусклых обоях висели его детские рисунки, плакаты модных в восьмидесятые годы рок-групп, канаты, шлемы. На полочках стояли учебники того времени и маленькие модели автомобилей. В общем, все, как у обычных мальчишек того времени. Мой взгляд упал на фотографию, стоявшую на письменном столе. На меня смотрела пожилая женщина лет шестидесяти, в ее больших глазах было столько доброты, тепла и нежности, что казалось, она сейчас заговорит тихим, чуть с хрипотцой голосом.

– Это была самая большая утрата в моей жизни, когда ее не стало, – проговорил Саша, видя, куда упал мой взгляд. – Бабушка дала мне все, главное, свою безграничную любовь.

– У меня так же было с мамой, мне очень не хватает ее любви и нежности, – тихо вставила я.

– Говорят, чтоб воспитать настоящего мужчину, ребенку нужен отец, и это верно, – продолжал Саша, – но и женщина сама, одна может воспитать настоящего мужчину. Во время войны и после сколько было вдов, и все они воспитали нас, наше поколение достойных людей. Не то что современная молодежь, что она предложит своим детям?

– Это так! Но и сейчас есть хорошее воспитание, но только не в целом поколении, как у нас было. Сейчас воспитывают интернет, американская кинопродукция, айфоны и прочая дрянь современного мира, которыми пичкают мозги нашим детям. А знаешь, – продолжала я, – ты прирожденный строитель!

– Почему ты так решила? – удивленно спросил он.

– А ты сам посмотри! Взгляни на свои рисунки, почти на всех нарисованы то дома, то краны подъемные.

– Ты что, психолог?

– Нет, но в некоторой степени, по старой работе… Я пришла в недвижимость не сразу… Так вот, если хочешь знать, кем будет твой ребенок, советуют смотреть на рисунки малыша или на его действия.

– А чем ты занималась до недвижимости? – с интересом спросил Саша.

– Я была гадалкой, – спокойно ответила я, продолжая рассматривать его детские рисунки.

– Ух ты! И что? Колдунья, что ли?

– Да ничего, была на каком-то этапе жизни, а потом вдруг осознала, что это не мое и я не хочу этим заниматься. И я бросила, ушла в более традиционный бизнес.

– Не жалеешь, что бросила? Ты могла бы озолотеть на этом, сейчас это модно – маги, колдуны и гадалки, – говорил мне Саша, улыбаясь.

– Да озолотеть? Возможно, но конец ждал бы меня печальный. Высшие силы просто так не дают информацию, за все надо платить как на земле, так и на небе. Платят и те, кто гадает, и те, кто просит. Только на небе спрос с тебя будет гораздо круче.

– А откуда это у тебя, передали по наследству дар?

– Да нет, пришло, можно сказать, само, ниоткуда, из ничего, но одна потомственная гадалка сказала мне, что это неспроста, что кто-то в моем дальнем роду владел этими тайными знаниями.

– Ясно! – и Саша посмотрел на часы. – Ну, Натали, засиделись мы с тобой, уже четвертый час ночи, давай по кроватям.

– Ну давай! Доброй ночи! Во сколько завтра поедем в лес? – шутя спросила я.

– Завтра и посмотрим, я больше уже никуда не спешу. Может, пройдемся по городу. Главное, ты со мной, и мне больше ничего не надо! – и он побрел в свою комнату. – Наташа, мне очень хорошо с тобой! Спокойной ночи!

– Спокойной ночи! – пожелала ему я и начала разбирать свою постель.

Я долго не могла заснуть, вспоминая вчерашний день. «Наташа, позвони мне, если понадоблюсь, я прилечу», – спокойно сказал мне Владимир в момент, пока Александр отвечал по телефону. В тот день он ни взглядом, ни жестом не напомнил о том, что произошло между нами.

Я слышала, что Саша тоже не спит, ворочаясь на диване в гостиной. Может, ему плохо, подумала я, но, наверное, он позвал бы на помощь. Вдруг я услышала, как шаги босых ног приближаются к моей спальне. Дверь тихонько скрипнула. «О боже, только не это! – с ужасом подумала я. – Я же с ним не справлюсь!» Я притворилась, что сплю, и через минуту дверь снова скрипнула, и Саша поплелся в свою постель. «Слава богу, пронесло!» – подумала я с облегчением и наконец уснула.

Мы проспали до часу дня, выпили кофе и отправились гулять по городу.

– Позавтракаем где-нибудь по пути, – сказал Саша, закрывая квартиру на ключ.

Денек выдался чудесный, был май, весна. Свежая зелень листвы сверкала в лучах ласкового солнышка, такое бывает только весной… И ничего не предвещало страшного вечера, что произошел позже. Единственное, Саша чаще, чем обычно, прибегал к помощи ингалятора, нам даже пришлось зайти в аптеку купить на запас.

– Может, домой пойдем? – с тревогой предложила я. – Полежишь, отдохнешь.

– Да, пожалуй! А то мне нехорошо что-то.

– Может, «скорую» вызвать?

– Не нужно, отойду.

Войдя домой, я провела Александра до дивана, помогая ему прилечь. Кажется, он заснул. Я сидела рядом в кресле. Вдруг его сон прервал истошный кашель, который, казалось, вывернет Сашу наизнанку. Я в панике всадила шприц с его лекарством через рукав, ибо от ингаляторов толку не было. Я позвонила в «скорую», сказала адрес, там ответили «Ждите». Я подбежала к входной двери, открыла ее для прихода бригады, горький опыт болезни моих родителей не прошел бесследно – я уже знала, что и как делать.

– Наташа! – захлебывающимся голосом позвал меня Саша. – Полотенце!

Едва я успела подать ему полотенце, как кровь с кусками легких хлынула из горла.

– Это конец! – успел прошептать Саша и потерял сознание.

В дверях появилась бригада врачей (быстро приехали, наверное, были где-то рядом). Пожилой врач подошел к больному, проверил пульс – его не было.

– Везем в центральный морг! – скомандовал врач.

Пока Сашу перекладывали с дивана на носилки, врач задавал мне свои формальные вопросы: рак, как долго болел, кто я и кем ему прихожусь – и записывал все это в карточку.

– Я поеду с вами, – хрипло сказала я и пошла за ними, в шоке даже забыв закрыть дверь на ключ.

В морге я выполнила все формальности, мне сказали, что нужно будет привезти, чтоб одеть покойного. Выйдя из морга, я села на скамейку и несколько минут сидела в оцепенении: вот она, реальность нашей жизни! Утром ты еще жив, а вечером тебя уже может не стать. Цените жизнь, люди! Каждую минуту… секунду… миг! Я засунула руку в карман за телефоном и позвонила Владимиру.

– Что случилось, Наташа? – тревожно спросил он.

– Володь… Саша… Он умер! – и я разрыдалась прямо в трубку.

Володя не перебивал, словно ждал, пока я перестану плакать, и тихонько потом спросил:

– Ты где сейчас?

– Сижу… возле морга, – снова оцепенев, ответила я.

– Я вылетаю первым рейсом.

– Хорошо, – ответила я и дала отбой связи.

Под утро Володя вошел в квартиру Саши. Двери я не закрывала, и Володя нашел он меня сидящей в кресле. Я тупо смотрела в одну точку. На полу все было разбросано: шприцы, пустые флаконы Сашиных ингаляторов и кровавое полотенце…

Володя тихо подошел ко мне, обнял и тихонько сказал:

– Наташенька, я тут!

И меня прорвало, захлебываясь слезами, я говорила:

– Володя… любимый… не покидай меня… никогда!

– Никогда! – сказал он и начал целовать мое мокрое от слез лицо.

* * *

Все по организации похорон взял на себя Володя. Народу на похоронах было много, были все его друзья, деловые партнеры и даже делегации иностранных фирм, с которыми сотрудничала компания Александра. Похоронили его рядом с его родителями и бабушкой (наверное, все было заранее условлено). Поминки прошли в самом лучшем ресторане города. К четырем часам дня все уже завершилось. В квартиру Саши мы вернулись лишь за вещами, я даже не поднималась наверх, ожидая Володю в такси.

Он сел в машину, и водитель дал ход. Куда мы едем, мне было все равно: со мной был мой любимый, сильный и надежный человек, с которым хоть в огонь, хоть в воду.

* * *

Через час машина притормозила возле шикарного дома из дерева в стиле «президент». Дом просто утопал в лесной зелени, а неподалеку сверкало в закате весеннего солнца зеркало озера.

– Какая тут красота! – восхищалась я. – И покой!

– Идем в дом, Наташа! – пригласил меня мой любимый.

Дом был двухэтажный, с мансардой, в охотничьем стиле внутри. Огромная гостиная была наполнена охотничьей снастью и трофеями, чучелами лесных птиц и животных, а перед огромным камином грубой кладки, в котором уютно потрескивали березовые дрова, лежала шкура большого бурого медведя, вокруг нее, повернутые к камину, располагались мягкие и глубокие два кресла и диван.

– Садись к камину, ты вся дрожишь, – сказал Володя.

– Это, наверно, нервы.

– Ужинать будешь? Я пойду приготовлю. Нет?.. Ну, тогда пойду принесу тебе горячий чай, – сказал Владимир, видя, что я отрицательно мотаю головой.

Через несколько минут Володя появился с подносом чая, подал мне чашку, затем взял свою и опустился в кресло.

Мы долго сидели молча, смотря на весело играющие языки пламени в камине, вдыхая аромат дерева и пропитки для древесины.

– Саша был охотник? – спросила я, снова разглядывая чучел, которые и восхищали своей красотой, и пугали одновременно. Я знала опасность такого «декора» с точки зрения оккультизма.

– Не то чтобы был, просто иногда любил поохотиться в здешних лесах и порыбачить, особенно в компании людей, важных для фирмы.

– Понимаю… Он был хороший человек! Как жизнь порой несправедлива, отнимает жизни у достойных людей, полезных стране, обществу… а наркоманы, убийцы-подонки, алкаши живут. Я их не осуждаю, нет! Каждый может встать на плохой путь, кто по ошибке, а кто-то и сознательно. Но этот люд живет, портя жизнь не только себе, но и тем, кто имеет несчастье столкнуться с ними, – размышляла вслух я.

– Наташа, но для чего-то такие люди тоже должны быть на Земле, есть природный баланс, в котором присутствуют и те и другие, – спокойно отвечал Володя.

Мы снова замолчали. Я, уставшая от треволнений последних дней и разморенная от чая, древесного запаха, тепла от камина и ощущения того, что я в безопасности – рядом был такой надежный и дорогой мой мужчина, – незаметно заснула. Проснулась я уже лежа на огромной кровати, укрытая теплым и легким одеялом. Я улыбнулась, понимая, что Володя принес меня сюда и уложил. На часах было девять утра.

– Привет! – с доброй улыбкой встретил меня Володя и поцеловал меня в щечку, когда я спустилась в гостиную. – Кофе? Чай?

– Кофе.

– Какие у тебя планы на сегодня и вообще? – спросил Володя.

– На сегодня жду предложений от вас, а вообще планирую сделать несколько звонков по работе, и хотелось бы вернуться домой поскорее.

– Тебе тут не нравится, Наташа?

– Нравится, но меня ждут дела, агентство осталось без хозяина фактически.

– У меня другое предложение. Твоя и моя работа никуда не денутся, там есть кому поработать за нас. Пробудем здесь до девяти дней Саше, сходим еще к нему на могилку, помянем, когда еще мы снова попадем в эти края? Никто не знает… Ну? Что скажешь?

– Как скажешь, – ответила я. – Ты друг от Бога! – сказала я, вспомнив фото Саши и Володи на столе в Сашиной детской, где они еще подростки, где в армии, и на фоне логотипа фирмы.

– Ну тогда каждый по своим делам. Ты за работу, а я пойду готовить нам завтрак, а после завтрака пойдем погуляем к озеру.

– Нет, давай я тебе тоже помогу готовить, работа подождет.

И мы приступили к обдумыванию и обсуждению того, что будем готовить. Это была полная идиллия, какая бывает только у по-настоящему любящих зрелых людей, переживших в своей жизни все – и боль утрат и поражений, и вкус счастья и радости. Мы понимали друг друга с полуслова и были счастливы, насколько позволяли границы дозволенного в текущей ситуации.

После завтрака мы отправились в кабинет. Он находился в мансарде, там же находилась и игорная зона – стоял большой бильярдный стол и столы для карточных игр. Из кабинета был выход на открытую веранду, там тоже находились столики и плетеные из ротанга кресла. И я уютно уселась за работу на свежем воздухе, благо интернет и ТВ обеспечивала огромная спутниковая тарелка. Ласковое солнышко согревало меня своими добрым лучами, таким ласковым солнце бывает в мае и сентябре.

Внизу послышались шаги и хлопанье дверьми.

– Мы не одни? – спросила я Володю.

– Это наша экономка. Она следит за домом. Работает тут много лет, уборка, холодильник и все бытовые вопросы – все на ней. Она смотрит и за Сашиной квартирой в городе. И, пока мы тут, Дарья Михайловна будет через день приносить свежий хлеб и молоко, ну и все остальное по надобности. Ты можешь давать ей список, она все привезет.

– Ясно, – ответила я.

Когда с работой было покончено, мы отправились к озеру, прихватив с собой куртки – к вечеру еще было прохладно. Мы медленно брели по березняку, держась за руки. Я была счастлива в этом тихом и таком красивом месте, где рука грубой цивилизации еще не успела навести свой грязный «порядок». Здесь царствовала сама природа своей нетронутой чистотой и покоем. Листва шелестела, где-то стучал дятел, выполняя свою санитарную работу с деревьями, где-то куковала кукушка, квакали лягушки, и то там, то тут раздавались крики птиц, обитающих возле воды.

– Володь! А в этом доме найдется чугунный казан?

– Сделаем! – с улыбкой ответил Володя.

– Хочу сделать узбекский плов с говядиной, на костре. По идее, нужно бы баранье сало и саму баранину, но я не люблю ее. Так что нам понадобится свинина с прослойкой и все, что нужно для этого. Короче, придем домой, я посмотрю, что есть в наличии. Мангал для шашлыка есть, я видела, ты рыбу ловить умеешь? – продолжала я.

– Конечно! – смеясь, ответил Владимир.

– Отлично! Тогда будем варить уху «с секретом»! И тоже на костре и в котелке.

– С каким еще секретом? – удивился мой любимый.

– Всему свое время, друг мой! Всему свое время, – загадочно произнесла я. – А пока я знаешь чего хочу?

– Чего?

– Картошки, печеной на костре, как в детстве, в пионерских походах.

– Да нет проблем! Сейчас организуем! – и Володя направился к дому.

– А я?!.. А меня с собой? Я посмотрю, что еще прихватим для ужина на пионерском костре.

– Хорошо, идем, я просто хотел сам все принести.

– И заодно я посмотрю, что есть для узбекского плова, и если экономка еще на месте, сделаю ей заказ!

Я, подпрыгивая от радости предвкушения приятного вечера у «пионерского костра», забежала в дом, благо здоровье позволяло пока так делать. Я промчалась прямиком на кухню, открыла холодильник и начала свою «ревизию». Экономка была еще дома, слышен был гул пылесоса. «Убирает, – подумала я, – отлично, значит, я смогу составить список продуктов для плова, если чего не будет хватать».

А тут и Володя зашел на кухню.

– Я в кладовку, там все овощи и консервы, – взяв корзину, он вышел.

Через несколько минут он вернулся с картошкой и двумя бутылками домашнего вина.

– Так, садись, пиши список, чего не хватает.

Молча усевшись за стол, на котором лежала груда продуктов, вывернутых мной из холодильника и ящиков, Володя взял ручку и блокнот и принялся записывать под мою диктовку, а я тем временем возвращала все обратно в холодильник и ящички.

– Я сейчас, пойду отдам список Дарье Михайловне, и пойдем жечь твои пионерские костры, – шутя сказал Володя.

Вот мы уже на природе. Володя разжег костер, я закинула картофель, когда огонь хорошо разгорелся, а Володя возился с салатами из свежей зелени и делал бутерброды. Я нашла подходящую палочку, чтоб переворачивать картошку в костре, и, когда все было готово, мы, обжигая руки, чистили ее, как в детстве, аромат от костра, вкус – все было, как тогда в пионерских походах. Вечер удался на славу, как я и хотела, было радостно, но и грустно от того, что пионерское прошлое ушло безвозвратно, хотя в России планируют возродить пионерскую организацию – вот и правильно! Детки наши конфетки смогут быть заняты и будут счастливы, отдыхая летом в пионерских лагерях, как были счастливы мы. Ммм-да, как ни крути, а наше советское детство было лучше.

– О чем ты думаешь? – прервал мои ностальгические думы Владимир.

– Я? Да о нашем счастливом пионерском детстве, – со вздохом ответила я.

– Да, это было здорово!

– Еще спросить хочу, – желая закончить эту грустную тему, сказала я.

– Давай!

– Ты как насчет грибов лесных, разбираешься?

– Ну-у-у-у, не скажу, что я грибник от Бога, но могу отличить съедобные от несъедобных.

– Дак и я могу отличить белый от мухомора, но этого мало.

– Не боись, не потравимся.

– Эх, не хотелось бы умереть раньше времени, как Саша. Он ничего толком и не увидел, кроме своей работы: ни жены, ни детей, ни внуков. Царствие ему Небесное! – глядя на потухающий костер, сказала я.

– Ну, это его был выбор! Я ему не раз говорил об этом, женись!

– Ой, а сам-то! Тоже недалеко ушел от него, в женихах тоже все еще сидишь, – и посмотрела на него, ожидая, что он ответит.

Наши глаза встретились, и он ничего не ответил и отвел глаза в сторону. Я поняла, что мои слова задели его, он стал мрачный какой-то. «Странно, почему у него так испортилось настроение? – подумала я. – Ведь ничего обидного я не сказала, ну, больше этой темы не буду касаться, раз он так завелся».

Вечер подошел к концу, стало холодно и сыро, поднимался ветер, и Володя, тщательно затушив огонь в костре, начал собирать в корзину вещи и в отдельный мешок мусор.

– Ну что, пойдем до дому, до хаты? Уже совсем темно, – спросил он.

– Да, пойдем. – И мы молча пошли в дом.

Войдя в дом, я присела у камина, меня почему-то бил озноб.

– Я пошел спать, спокойной ночи! – сказал Володя, поднимаясь наверх. Я услышала, как он закрыл дверь своей спальни.

– Ага… давай! – ответила я, продолжая неподвижно сидеть в кресле у камина. Спустя час я поднялась в свою комнату, залезла под горячий душ, после чего совсем отогрелась и, нырнув под мягкое одеяло, уснула мертвым сном.

Наутро пришла экономка, принесла мой заказ. Они с Володей уже пили чай и тихо беседовали.

– Доброе утро, Наташенька! – по-доброму поприветствовал меня Володя. – Как спалось?

Я поняла, что от его обиды не осталось и следа. «Ну и слава богу! Не люблю, когда на меня дуются», – про себя подумала я.

– Здравствуйте, Дарья Михайловна, привет, Володя! Да нормально все! А вы как все?

– И мы нормально! – хором ответили обитатели нашей кухни.

– Садись! Твой кофе! – усаживая меня на стул, Володя налил мне кофе. – Я так до сих пор и не понял: кофе – он мой или оно мое?

– У меня хоть в школе по русскому была пятерка, но, если честно, я тоже не помню, – с улыбкой ответила я. – У-у-у-у-у-у-у, какой аромат! А кто варил сегодня кофе? Просто нет слов.

– Варила Дарья Михайловна, – пояснил Владимир.

– Спасибо огромное! Очень вкусный кофе, – поблагодарила я.

– Ну, я пойду, – заявила экономка, – до свидания!

– До свидания! – тоже хором ответили мы.

Экономка была женщиной лет пятидесяти восьми, вышколенная до мозга костей, этакая Мери Поппинс в пожилом возрасте. Она очень была похожа на актрису Клару Лучко из советского фильма «Карнавал».

Так и пролетели эти дни до девятого дня смерти Саши. Утром на такси мы отправились на кладбище, с нами была и экономка. Постояли молча, положили цветы и медленно пошли прочь, мы с Володей шли впереди, экономка, немного отстав, плелась за нами.

Домой мы прибыли к полудню, и экономка принялась готовить поминальный обед. После обеда я хотела было помочь убрать посуду, но экономка заявила, мол, не нужно, спасибо, я все уберу сама!

Я молча поставила назад тарелки и направилась к своему любимому камину. Сидя в кресле, я услышала, как Володя позвал экономку к себе в кабинет. В руках у него была папка для бумаг, и Дарья Михайловна молча поднялась наверх. О чем они говорили, я не знаю, мне не было интересно знать, да и незачем. Последний раз я видела Дарью Михайловну на выходе из дома, когда ждали такси, чтоб ехать в аэропорт.

– Мы еще вернемся! – сказал Володя на прощание.

– Да, конечно! Звоните! – ответила Дарья Михайловна со своей неизменной невозмутимостью и сухостью прибалтийки.

* * *

Наконец-то мы приземлились в Москве.

– Поедем ко мне! – предложил Володя, усаживая меня в машину.

– Нет, Володя, отвези меня домой! Я хочу домой! – ответила я.

– Хорошо, как скажешь! – и он повез меня к дому.

Мы с чемоданами, что нес Володя, поднялись ко мне.

– Останешься?

– Нет, Наташенька, тоже домой нужно, завтра я позвоню, – и, поцеловав меня в дверях, он быстро сбежал по лестнице.

– Боже! Неужели я дома? Неужели весь этот кошмар позади, – вслух сказала я, закрывая дверной замок. Хоть и было в лесном доме неплохо, но тень смерти Саши как покрывало окутывала нас, не давала искренне радоваться хорошему, что происходило в том сказочном месте: все было тихо, сдержано и натянуто, а я такая, что если плакать – то от души, и если радоваться – то тоже от души, а там сплошной холод, бр-р-р!

У меня хватило сил только постоять под душем и выпить стакан воды, и я брякнулась в свою любимую постельку – господи, какое это счастье! Говорят, хочешь понять, что такое настоящее счастье, – вернись в родной дом после дальней дороги.

* * *

Утром, проснувшись, я посмотрела на часы: было полвосьмого. Провалявшись в еще полчаса, я встала и побрела на кухню, поставила чайник на газ, чтоб заварить себе кофе, и задумалась над планами на день сегодняшний. В полдесятого, как и обещал, позвонил Володя.

– Да, любимый! – ответила я.

– Наташа, доброе утро! Ты уже встала? – зная мою любовь поздно вставать, спросил он. – Одевайся! Через полчаса я буду у тебя, спускайся, я ждать у машины буду. У нас с тобой есть важное дело.

– Да, хорошо! А что случилось? Ты мне ничего вчера не говорил, что поедем куда-то.

– Вчера не говорил, а сегодня говорю! Нас ждут, – и отсоединился.

«Странно, – подумала я, – ничего не понимаю, что за важное дело и кто нас ждет?» – но сама продолжала тем временем быстро собираться.

Володя посадил меня на заднее сиденье, по пути он посадил в машину мужчину моего возраста. Все молчали. Минут через двадцать мы подъехали к одной из сталинских высоток, не из «семи сестер», а к той, что как две капли похожа на высотку из кинофильма «Москва слезам не верит». У меня аж дыханье захватило: боже, как я всегда хотела иметь свою квартиру именно в такой «сталинке»! Меня всегда манили дома этого проекта, они завораживали своей строгостью, красотой и могуществом. Кстати, я тоже жила в таком доме в три этажа, не таком роскошном, но зато бесконечно родном. Я обожала свою «трешку». Это была квартира родителей, после их смерти я так и осталась жить в ней и долгие годы ничего не меняла, лишь делала косметический ремонт по мере надобности. Старые и такие родные стены моей квартирки держали меня тогда, когда некому было поддержать в момент горя и отчаяния и радости тоже. Я бывала так счастлива и несчастна в своей квартирке… От этих дум слезы выступили на моих глазах.

– Ты чего? – спросил Володя, заметив мои влажные глаза, открывая добротную, тяжелую дубовую дверь, которая не была заменена на металлопластик, пропуская вперед меня и нашего попутчика, вошел вслед за нами. Охрана нас молча пропустила (наверное, была в курсе, что мы придем), и вся наша тройка направилась к лифту. Мы поднялись на седьмой этаж и подошли к одной из квартир. Володя открыл дверь и пропустил нас вперед.