Текст книги "Последние дни Венедикта Ерофеева"

«Наверное, – говорю Ерофееву, – не случайно приснился мне ночью кошмар, как некоторые твои приближенные хоронят меня, да еще живую! Я проснулась утром от своего крика и тут же написала стихотворение». – «А ну прочти», – попросил Ерофеев. Взяла и прочла:

 
Мне снился ночью странный сон.
На кухне, под кастрюльный звон
Стоял на стульях гроб открытый.
В нем кем-то в спешке недопитый
Алел стакан. Все суетились.
«Что в этом доме приключилось? —
Спросила я. – Кого хоронят?»
«Тебя», – услышала в ответ.
«Но почему? Еще жива я,
И мне совсем немного лет!»
«Тебя», – повторен был ответ.
Охапками несли цветы.
Они тотчас же осыпались,
Как будто за меня боялись,
И улыбались странно рты…
И в лицах не было пощады.
И были лица рады, рады…
И руки жадные тянулись
Ко мне.
Но вдруг переглянулись
Между собою палачи:
«Ну ладно. Только помолчи.
Прими снотворное заранье.
Во сне ведь легче умереть.
Не надо так на нас смотреть…
Допей вино вон в том стакане.
Ведь знаешь: эта жизнь в обмане.
Зачем тебе ее терпеть?»
«И правда», – мысль меня коснулась.
Зачем же мне ее терпеть?
Любить, страдать, прощать, гореть?
Я благодарно улыбнулась
И в гроб спокойною вошла.
Глаза закрыла, отвернулась…
К утру в испарине проснулась —
О ужас! Я не умерла.
 

Веничка прослушал очень внимательно, но ничего не сказал. И то хорошо. Уехала поздно вечером, не дождавшись Галину.

____________

9 марта

Она звонит мне. Сообщает, что был врач. Сказал, что Ерофеева срочно надо отправлять в Онкологический центр.

«Приезжай обязательно завтра, – попросила она, – не так грустно будет».

____________

10 марта

Веничка рад моему приезду. Зачитала ему Лилино письмо, в котором она описывает литературную конференцию в Нью-Йорке. Один знаменитый профессор в своем выступлении сказал, что Ерофеев – самый яркий талант в России.

Уже поздно вечером, перед сном Веничка мне сказал: «Не хочу в больницу, не хочу операцию. Я ведь знаю, что мне предстоит…»

____________

11 марта

Утром еле-еле меня отпустил. Несколько раз звонила ему из университета. Разговаривает сухо, а то и вешает трубку.

Вечером снова на Флотской. Галя уверена, что у него пошли метастазы, что он наверняка откажется от операции.

Веничка не сомневается, что свой день рождения – 14 марта я буду отмечать в бурной компании.

Удивился, когда я сказала, что приеду к ним, только без вина (врач запретил перед больницей две недели употреблять спиртное).

Галя внешне ко мне весьма дружелюбна. Вечером заезжал Муравьев. Забрал с собой рукопись «Москва – Петушки», которую Веня успел мне уже подарить, а я ему – вернуть, сделав с нее ксерокопию.

____________

12 марта

По дороге к Веничке случайно встретила Рому Чепига (мужа моей близкой подруги Ольги). Рома – сам врач. Работает в клинике Святослава Федорова. Очень меня напугал, сказав: «Метастазы могут перейти на мозг, а это – самые мучительные боли».

Уже с Флотской ездили вместе с Галей за корвалолом.

Долго говорили с Веничкой о литературе. Чуть не поссорились: перепутала год пленума, на котором Жданов громил Зощенко и Ахматову. Он страшно возмутился: «Сколько у тебя было в школе по литературе?» С расстройства пошел на кухню пить от сердца корвалол. Пригрозил, что задаст мне десять вопросов по литературе. «Смотри, если не ответишь, то…» С трудом перевела разговор на другую тему.

____________

13 марта

Утром Галя принесла мне в постель манную кашу и вообще со мной очень любезна.

Меня удивила Ахмадулина. Сегодня она с Мессерером отчаливает в Нью-Йорк и не звонит Веничке, чтобы попрощаться. А ведь наверняка слышала от Льна о предстоящей операции. Веня намекнул на какую-то мелкую ее обиду.

Галя: «Белла – больной человек, и не надо лишний раз ее о чем-то просить». О чем просить?!

Вечером до часа ночи читали Веничкины выписки из книги Галины Серебряковой «Карл Маркс». Очень веселились. Например, такие строки: «Внутренний мир Женни был так глубок и обширен, что часто вырывался наружу». Или: «Аппетит Энгельсу никогда не изменял»…

Приятное событие: наконец-то Веничке вернули первое, иерусалимское, издание «Петушков», многие годы блуждавшее неизвестно где.

____________

14 марта

Утром позвонила Галя, чтобы разбудить, но поздравить, конечно, забыла. Взял трубку Веня. Очень нежно поздравил с днем рождения. Пожелал повзрослеть, но потом сказал, что лучше не надо. Пообещала приехать с тортом, но он попросил, чтоб с шампанским: «Вы будете пить его с Галиной, а я вечером засяду за письменный стол. Я не из тех, кто вшивает в себя всякие торпеды. Если захочу, то брошу пить в любой момент. Я даже могу пококетничать со смертью».

К вечеру приехала. Веничка был очень расстроен, что ничего мне не подарил, даже обещанной для волос заколки. Но я подсунула ему ксерокопию «Петушков», и он мне ее подписал: «По случаю дня рождения самой милой из всех девок – Наталье Шмельковой от автора рукописи 14 марта 1988 г.».

До меня приезжал организатор «Вечера двух Ерофеевых». Веня с Галей все-таки дали свое согласие. Виктор Ерофеев выразил желание выступать вторым.

____________

15 марта

Утром на своей машине приехала Яна Щедрина, давняя Веничкина знакомая, с мужем, и мы все отправились в Онкологический центр. Веничка спросил меня: «Страшно?» – «Ничуть, – ответила я, – все будет хорошо». Назвал умницей.

В Онкологическом центре чудовищные очереди. Обреченные лица… Очень много нацменов, платящих большие деньги, чтобы только сюда попасть. Веня удивлен: «Какая борьба за жизнь!» Галина отыскала хирурга Огольцову, которая делала Веничке первую операцию. В кабинет № 28 они вошли с Веничкой вместе. Долго не выходили. Ждала и молилась… Когда они вышли, по лицам их все поняла. Диагноз: один узел. Необходима операция. Будет полегче первой по продолжительности. Веня с трудом добрался до выхода. Его от волнения заносило. По дороге на Флотскую Галя купила торт и две бутылки вина. «Рождение продолжается», – чтобы как-то отвлечь Веню, сказала она.

Потихоньку от Гали Веничка сказал мне, что он не хочет, чтобы я была приходящей. Чтобы я пожила у них, когда он ляжет в больницу.

____________

16 марта

Утром Веничка еле-еле меня отпустил. Надулся. Простились сухо. К вечеру снова приехала. Галя открыла дверь со словами: «Не может он без тебя». Смотрели «Телемост» – Горбачев в Югославии. Звонил друг Венички – артист Леша Зайцев. Ему дали студию, а репертуара нет. Веничка обещал минут на 40 написать ему пьесу. Я звонила поэту Саше Сопровскому. Просила, чтобы его друг поэт Бахыт Кенжеев связался с Веней, чтобы обсудить с ним, как пробить деньги из Бостона за издание там «Петушков». Мои знакомые Петя и Инна дали мне телефон замечательного врача, их друга Мацаева. Он уже много лет как занимается раком, очень многим помог и не берет даже за лечение денег. Он просил меня, чтобы позвонил ему кто-то из домашних, чтобы узнать некоторые нюансы. Галя не реагирует. Никакой инициативы, мрачнеет с каждой минутой. Ее, наверное, раздражает моя бурная деятельность. Но мне не до деликатности. У Венички настроение, как ни странно, неплохое, хотя Галя при нем мне рассказывает: «Сколько раз умирал от похмелья, горячек, вот теперь от рака горла и все валяется с бабами. В общем, каждый раз начинает новую жизнь».

Веничка очень стойко держится. Не просит ни глотка. Сказал, что готов не пить 10 лет, лишь бы не делать операцию.

Приезд Льна. Вручает мне подарок к прошедшему дню рождения – альбом «Американское искусство в Спасо». Все поражены такой смене отношений. Советует уходить из университета. Обещает помочь найти работу – съемки в кино, издание статей и т. д. Галя по этому поводу: «Веня, за ними надо посмотреть, какими они стали друзьями».

Новости: в Шотландии на международном фестивале театрального искусства постановка «Москва – Петушков» заняла первое место. Первый приз – за перевод на английский «Петушков» неизвестной Вене переводчицы.

____________

17 марта

Приезд на Флотскую Леры и Коли Мельниковых с двумя детьми, пластинкой Высоцкого и воблой. Стоит страшный шум. Галя, не любящая детей, нервничает. А Веничка с ними очень нежен. Особенно с девочкой.

____________

18 марта

Галя у кого-то в гостях. Веничка по секрету сообщил мне, что она сдалась и купила ему бутылку коньяка. Упрашивает меня купить ему еще «гостинец», но тут с бутылкой водки появляется Игорь Авдиев[15]15
  Старинный друг Ерофеева. Один из персонажей поэмы «М – П»: «То был Черноусый в жакетке и коричневом берете…» После смерти Ерофеева – скрупулезный исследователь его творчества и биографии. Умер в 2001 году.


[Закрыть] со старым Вениным другом из Владимира Андреем Петяевым.

Игорь предлагает перед операцией Веню соборовать. Галя, конечно, относится к этому скептически. Агрессивна. Грозится все бросить и т. д., и т. д.

Настроение у Венички чудовищное. Страшно боится операции. Вечером звонок от художника Калугина и его жены Тамары с приглашением Вене и Гале прийти к ним на вечер памяти Вадима Делоне[16]16
  Талантливый московский поэт. Внук знаменитого математика, академика Бориса Делоне. Правозащитник. Участник демонстрации на Красной площади (август 1968) против оккупации Чехословакии, за что и был осужден на 3 года уголовных лагерей. В 1976-м эмигрировал в Париж (на родину предков), где прожил 7 лет. Умер в 1983 году.


[Закрыть].

Ночью мне домой звонит из Мюнхена моя близкая подруга Рубина Арутюнян[17]17
  Представительница московской богемы (диссидентка), коллекционер современной авангардной живописи. Эмигрировала в Германию в начале 80-х годов.


[Закрыть]. Я много рассказываю ей о Ерофееве, в частности о его плохих материальных делах. Собирается выслать мне для него деньги.

____________

20 марта

Утром заехала в мастерскую архитектора Ираклия Мосешвили – близкого друга художника Владимира Яковлева. Он и его жена Тамара очень чтут Ерофеева как писателя и не прочь подарить ему замечательную яковлевскую гуашь – одинокий цветок в громадном, пустынном поле. Ираклий рассказал мне, как они недавно с Тамарой были на авторском вечере Татьяны Толстой. Как из зала ей задали вопрос о «М – П». Она назвала «Петушки» гениальным произведением. Сказала, что обязательно и как можно скорее его надо напечатать.

Являюсь на Флотскую с подаренной Ираклием картиной. У Венички в гостях только что приехавший из Парижа Саша Бондарев. Очень скептично отнесся к предстоящему «Вечеру двух Ерофеевых».

Веничка говорит, что собирается взять в больницу необходимые для работы над «Фанни Каплан» материалы. Когда я усомнилась в том, что он сможет работать в таком тяжелом состоянии, ответил: «Ты меня плохо знаешь. Ведь я человек сюрпризный». И, немного помолчав, добавил: «Наверное, Господь от меня еще чего-то ждет, и, скорее всего, еще две вещи, а иначе зачем все это тянуть?»

Звонок Игоря Авдиева: сегодня вечером приезжает со священником для соборования. Оказывается, до моего приезда на Флотскую звонил Ерофееву Муравьев. Соборование очень одобрил.

Веничка сопротивляется. Ему так хочется спокойно побеседовать с Бондаревым за бутылочкой парижского коньяка. Чуть не плача, его все-таки уговариваю. Он на мои всхлипывания: «Тебе что, уже надоели мои капризы?»

Приезд Игоря Авдиева со священником.

Как потом сказал мне Ерофеев, он очень понравился ему своим спокойным, красивым, благородным лицом. Весь обряд соборования происходил при нас с Игорем. Ерофеев очень волновался. А когда началась исповедь, священник попросил нас с Игорем выйти из комнаты.

В конце обряда батюшка сказал Ерофееву: «Попросите у всех прощения». – «И у Галины тоже», – сказал ему Игорь. – «Все это по ту сторону», – отмахнулся рукой Венедикт.

P.S. Не помню от кого, случайно узнала, что многие православные священники отказывались Ерофеева соборовать: «Ведь он же католик!»

____________

21 марта

Приезжаю на Флотскую. Галя на вечер памяти Вадима Делоне ушла одна, оставив Веничке две бутылки сухого вина. Настроение у него мрачное. Не покидают мысли о предстоящей операции. Все время заводит 4-ю симфонию Сибелиуса.

Занавески на окне плотно задернуты. У него – Борис Сорокин. Раскланялись холодно.

Веничка о предстоящей операции: «Ведь я ни закричать не смогу, ни застонать, а ведь это так облегчает».

____________

22 марта

Состояние тяжелое. Агрессивен. Моя близкая подруга Юля Паль обещает мне через военный госпиталь обеспечить любой наркоз и даже ухаживать за Ерофеевым в больнице.

Вечером по «Би-Би-Си» читают «Москва – Петушки»…

____________

25 марта

Познакомились на Флотской с Ниной Васильевной – младшей Веничкиной сестрой, живущей в Москве. Рассказала мне, что после первой операции его больше всего потрясла потеря речи. Все время снились сны: что он говорит, говорит…

Галя Вене при Нине Васильевне: «Да разве Наташка даст тебе умереть? Она поднимет на ноги всю Москву!» (Ну, не ожидала от нее такого!)

____________

26 марта

Освободилось место в больнице, и мы – Ерофеев, Нина Васильевна, Галя и я поехали в Онкологический центр. Сначала Веничка был чуть ли не в панике, но потом, уже в больнице, быстро успокоился, адаптировался.

____________

27 марта

Веничкины именины – день святого Венедикта. Приехала с розами и корвалолом. Чуть позже – с нарциссами и шоколадкой приезжает Татьяна Щербина. Сообщила, что есть шанс опубликовать «Петушки», «Василия Розанова», а может быть, и «Вальпургиеву ночь» в журналах «Нева» и «Родник». У нее приятная новость. Вступила в Союз писателей. Рекомендации дали Белла Ахмадулина, Лев Аннинский и Фазиль Искандер. Очень деликатно спрашивает о моих отношениях с Галей. Предлагает, ради спокойствия Ерофеева, мне чем-то помочь – поговорить с ней.

У Венички самочувствие неважное. Говорит, что умрет 1 апреля. Панически боится операции и не скрывает этого. Вспомнила, как он мне, может быть в шутку, говорил, что если бы его взяли в плен, то он под пытками выдал бы все тайны.

Несмотря на плохое самочувствие Ерофеева, прошу его подписать письмо талантливого поэта и переводчика Анатолия Гланца главному врачу 13-го психоневрологического диспансера. Подписали его всего 10 человек, хотя Гланца в Москве очень многие знали. Наверное, испугались. Вот отдельные строчки письма: «…Как можно на четвертом году гласности и демократии, когда все газеты переполнены статьями, за которые еще пять лет назад давали минимум пять лет тюрьмы – как можно в эти дни травить человека за его убеждения? Как могут врачи, представители самой гуманной профессии, подвергать травле поэта, т. е. человека тонкого и ранимого во всех отношениях? К чему это ведет? Как известно, общество, убивающее своих поэтов, обречено на гибель (Овидий, Пушкин, Лорка, Мандельштам и др.). Как можно, осуждая злоупотребления периода культа личности, повторять преступления 37 года, в наглом циничном варианте 87-го?» И т. д., и т. д. Веничка, практически не прочитав письма, сразу внизу написал: Ерофеев (пенсионер). Но я попросила, чтобы он подписался как литератор. Забегая вперед: 14 июля 88 года меня вызвали по поводу этого письма и моей подписи на нем на Петровку, 38. Веничку, слава тебе господи, вызовом не потревожили.

____________

28 марта

Галя по отношению ко мне, как всегда, непредсказуема. Вытащила из вазы принесенные мной Вене прекрасные розы и под предлогом, что они осыпаются, раздраженно засунула их в сумку. Уже потом, когда она ушла, Веничка намекнул, что на ее любовь мне не приходится рассчитывать.

Вечером по телефону она сообщила мне жуткую новость: Огольцова и другие врачи после осмотра Ерофеева пришли к решению, что скорее всего операции не будет – слишком большая опухоль.

Веничка, конечно, об этом не знает. Уже просит, чтобы я после операции дежурила у него ночью, что он поговорит на эту тему с Огольцовой.

____________

30 марта

Увидела Ерофеева в коридоре с подносом (ужин). Радостно мне улыбнулся. Слава богу! Думала, что он в тяжелой депрессии.

В палате – Галя. Настроение у нее боевое. Уговаривает Ерофеева писать «Фанни Каплан». Обещает: за одну страницу текста – 100 г коньяку. Все время цитирует Сашу Бондарева: «Первое перо».

Веня, оказывается, еще не видел Огольцову и не верит Гале, что пока операции не будет. Еле убедили.

Мечтает, чтобы я ушла из университета: «А то ты уедешь в свои “Тольятти”».

Галя (язвительно): «А ты, конечно, не переживешь?»

____________

31 марта

Приехала с букетом цветов. В палате одна Галя. (Веничка на ужине.) Встретила злобно. Рвет и мечет. Тем не менее сообщает новости: приезжал Лён с каким-то артистом с «Таганки». В театре идет чтение «Вальпургиевой ночи». Хотят ставить.

Появление с букетом нарциссов Бориса Сорокина. Несмотря на принятие Ерофеевым католичества, он, как сказал мне Веничка, считает его практически православным: соборование, первая исповедь и т. д. Предлагает в церкви подавать записки за его здравие.

Галя перед уходом Ерофееву: «Ты помнишь наш уговор на завтра? Сто грамм коньяку за страницу текста». Стало немного не по себе, хотя и сама хочу, чтобы он писал. Но как-то все не так.

Поздно вечером собираюсь уходить. Веничка уже лег спать.

____________

2 апреля

Приехала к Ерофееву с вербой (завтра Вербное воскресенье). На столе – пустая маленькая бутылочка коньяка, а текст Веничкой так и не написан. Полтора часа гуляли. Дошли почти до Коломенского. По возвращении увидели в коридоре ожидающего его Льна. Вручил ему выступление Бродского по случаю присуждения ему Нобелевской премии и свою подборку стихов «Послание», которую собираются опубликовать в Париже. Попросил написать предисловие. Сообщил новости: издательства «Книга» и «Московский рабочий» собираются опубликовать чуть ли не полное собрание сочинений Ерофеева. Вовсю начинают печатать Аксенова, собираются Зиновьева и т. д., и т. д. Пророчит Веничке очень скоро стать миллионером. «Вот только бы выжить!»

У Ерофеева настроение неплохое, верит в свое выздоровление. Сказал, что в августе собирается ехать в Хибины и штурмовать все сопки. Зовет меня с собой. Собрались с ним 3-го поехать в Коломенское, зайти в церковь на службу, погулять в лесу, пропустив даже обед.

Спросила, почему Галя 28-го была так со мной груба? Ответил: «Ну как же! Она ведь Ерофеева! А тут перед мужиками крутится какая-то бабенка».

____________

3 апреля

Приехала в 11 утра. У Вени уже Галя. Пошли втроем гулять в Коломенское. Встретили Светлану и Колю Мельниковых с кучей детей. Мельникова весьма раздраженно отреагировала на принятие Веничкой католичества: «Хорошо, что не обрезался», – сказала она. Галя скоро уехала, а мы еще все вместе зашли в церковь на службу. Фотографировались. Веничка доволен: на целых пять часов он вырвался из больницы.

Вечером звонил мне Коля Мельников. Сказал, что связался с очень хорошим врачом, который обнадежил: облучение очень может помочь. Пожалел, что не взял в Коломенское кинокамеру. Ориентировочно договорились, что в следующую субботу все вместе снова туда отправимся. Про Галю сказал, что у нее двойная роль, но у Вени к ней свои привязанности: он понимает, что никто так с ним не будет возиться, как она.

____________

4 апреля

В больницу не ездила и вечером позвонила Гале. Разговаривала со мной сухо. Под конец обвинила в том, что из-за меня Ерофеев не дописал «Фанни Каплан»: «Надо было беречь его силы, а не ходить по выставкам!» Спросила ее: «Почему же за 13 лет совместной жизни с тобой он написал только “Вальпургиеву ночь”?» Она перешла на крик.

____________

5 апреля

Я у Вени. Галя таинственно вывела меня в коридор. Сообщила, что некий Кривомазов согласился за 100 рублей продать ей пленку с ерофеевским исполнением «Петушков» (ну и знакомые у Венички!).

Веню сегодня облучали. Чувствует себя неплохо. Даже улыбается. Сообщил, что завтра приедет Кривомазов его фотографировать.

Ерофеев верит в выздоровление, а мне страшно: мудрая Луговская сказала мне, что вера в это прямо пропорциональна тяжести заболевания.

Веничка хочет пойти на открывшуюся в «Пушкинском» выставку Сальвадора Дали (очень любит его). Обещаю достать билеты. Долго разговаривали о Набокове. «Когда же ты успела все это прочесть? При мне за столько времени знакомства ты прочитала только два стихотворения Льна».

Вечером Галя по телефону: «Ты что не звонишь?» Сказала, что Давыдов подписал все бумаги и скоро выйдут «Петушки». Поздравила ее. Выясняли отношения. Галя: «Я терпела тебя только для того, чтобы в доме не было тишины, которой я так боюсь».

____________

6 апреля

Застала Веню крепко спящим. Принял четыре таблетки снотворного! Опять сильные боли в голове. Проснувшись, сказал мне, что гонорар, который он получит от Давыдова, положит на сберкнижку, потому что, если умрет, не на что будет хоронить. Веня Гале: «Ты привезла Лиду?» (т. е. вино «Лидия»), Галя, показывая на меня: «ш-ш-ш-ш-ш-ш…» Веня: «Да не скрывай. Наташка ведь своя. Уже давно своя».

____________

7 апреля

Приехала в 7 вечера. У Вени Галя. Самочувствие чуть получше. Никаких новостей. Из отдельных реплик – Ерофеев: «Я никого и ничего не люблю». Галя: «А Наташку свою разве не любишь?» Ерофеев мне по поводу предстоящего моего визита к зубному врачу: «Ты ведь так рада, что не придешь в пятницу и отдохнешь от меня». После ухода Гали: «Почему ты при ней стараешься выглядеть чужой?» – «Как почему, – отвечаю, – чтобы лишний раз не раздражать ее своим присутствием». Сообщил, что с середины апреля его будут отпускать домой на субботу и воскресенье. Жалуется на Галю: «Входит в комнату без стука, а уходя, хлопает дверью, чтобы показать мощь домовладелицы, а ведь я у себя дома такой же хозяин, как и она».

____________

9 апреля

Встретились в вестибюле в 11 утра. Хотели погулять, но пошел дождь. Настроение у Вени жуткое. Во-первых, очень болезненной оказалась гипертермия (американское изобретение). Во-вторых, дежурная медсестра сделала замечание, что приходит много народу и в палате нечем дышать. Веня в ярости, отказался даже от уколов.

Новости: приезжал за разрешением поставить «Вальпургиеву ночь» режиссер Театра на Малой Бронной. В журнале «Крокодил» намереваются печатать «Москва – Петушки». Веничку это нисколько не смущает: у журнала большой тираж и в нем хорошо платят. Собирается на все плюнуть и в субботу поехать в Абрамцево.

____________

11 апреля

Приехала к вечеру. Веня сообщил, что его навещал поэт Бахыт Кенжеев. Очень ему понравился. Долго беседовали за чаем. Веничка, конечно, большой ребенок: так и не развернул огромную плитку шоколада, которую принес Бахыт, чтобы не испортить красивую яркую обертку, так ему понравившуюся.

С грустью поделился со мной, что каждый день во сне видит Кольский…

____________

13 апреля

Приехала с тюльпанами и пирожными. У него журналист Леонид Прудовский. Самочувствие плохое – сильные боли, депрессия. Мрачно шутит: «Единственная надежда на то, что врачи наконец-то поймут – это «“всё” и отменят эти экзекуции». Прудовский сказал Веничке, что популярность его необыкновенна. Что ему передают самые теплые приветы даже те, кто его не знает. Возмущен Кривомазовым. Обещает Ерофееву устроить посещение «Пушкинского» – выставки Сальвадора Дали. Ушла в 11 вечера.

____________

14 апреля

У Венички Галя и Борис Сорокин. Галя рассказала, как они со Льном встретились в метро с Кривомазовым: он привез пленку с ерофеевским исполнением «Петушков» и его фотографии в молодости. Ему отдали обещанные за пленку 100 рублей, а Лён (конечно, эффектно) влепил пощечину, сообщив при этом номер Веничкиной сберкнижки и выразив надежду, что в ближайшее время эти деньги будут на нее переведены.

Веня сказал, что днем его навещал Саша Епифанов со своим знакомым из Баку, не так давно лежавшим в этом же отделении. Цель приезда бакинца – хоть раз в жизни увидеть живого, обожаемого им Ерофеева.

Настроение тяжелое: «Ты должна мне предлагать не рубашки стирать, а саван шить».

____________

16 апреля

Веничка рассказывает: «Приезжали из Театра на Малой Бронной за разрешением поставить «Вальпургиеву ночь», хотя сценарий еще не готов. При чтении пьесы стоял страшный хохот. Режиссер Портнов хочет сократить текст до 3-х часов, ссылаясь на то, что наша публика не привыкла к четырехчасовым спектаклям». Но дело, как мне кажется, не в этом. Портнов по секрету сказал, что хочет опередить «Таганку», где собираются ставить «Петушки».

На субботу и воскресенье Ерофеева отпустят домой. Первое, что он сделает – это сдаст накопившуюся дома посуду и пересадит на балконе цветы. Он в ужасе от больницы. Рассказывает, как в прошлый раз, когда ему делали первую операцию, молодые девки (медсестры) с гиканьем и улюлюканьем везли его на каталке в операционную. А сейчас, когда после болезненной гипертермии он, обессиленный, опускается на стул, чтобы перевести дух, они торопят его подняться. «И зачем только эти девочки поступают в мединституты?» – недоумевает он.

Галя стонет: «Сколько можно страдать?» – а Веничка просит меня поддержать его дух.

Вечером мне домой звонит Галя. Очень возбуждена. Чувствую, что она хочет поговорить со мной о Вене. Уже в который раз рассказывает о его детстве: «Отец сидел. Мать уехала на заработки в Москву. Веня в Кировске почти до девятого класса был в детдоме. Голод. Особенно в 48-м. В школе, несмотря ни на что, был не просто отличником, а вундеркиндом. Встретился со мной в 36 лет. Я нашла его просто на помойке. Помогла, конечно, дача Делоне. Там он оживал. С тех пор я всегда старалась накормить его курочкой»…

____________

19 апреля

По непонятной мне причине встретил холодно. Придрался к тому, что не читала Лотмана. Назвал невеждой. Галя радостно: «С кем связался!» Не задерживал, как обычно, когда собралась уходить: «Поезжай домой, тебе ведь должна звонить Галя из Дубны». Напоследок Галя мне сообщила: они со Льном мечтают, чтобы «Вальпургиева ночь» была поставлена к дню Веничкиного рождения. А Веничка мечтает, если будет жив, поехать в Хибины за голубикой и черникой. Он знает места…

____________

20 апреля

Встретилась в МГУ с Бахытом Кенжеевым. Передал для Вени деньги. «Протяните его хотя бы полгода, чтобы при нем вышли книги, а то все как-то страшно несправедливо», – с горечью сказал он.

____________

21 апреля

Встретил радостно. Попросил сопровождать на гипертермию: «Мне так будет намного легче». – «А как же Галя?» – «Я ей скажу, чтобы не приезжала». Ушла в 11 вечера. На улице, у выхода, присела на лавочку. Закурила. Подошли два дежурящих пьяных милиционера. Попросили сигарету. Из их разговора: «Кто второй раз сюда попадет, тому уж конец». Поднялась и направилась к метро. Вослед услышала сочувственное: «Не проводить ли вас?»

Шла и ревела. В час ночи позвонила Галя. Сообщила, что Веню вот-вот отпустят домой, а через две недели – операция, но он не должен об этом знать! И еще новость: издательство «Московский рабочий» перепечатало «Вальпургиеву ночь» и оттуда запрашивают за проделанную работу 84 рубля (!).

____________

22 апреля

Приезжаю к вечеру. Веня сообщил, что до меня было много народу: Белла Ахмадулина с Мессерером, Сорокин, неизвестная мне Алиса (которая в свое время носила в медальоне прядь его волос) и т. д., и т. д. Самый низкий поклон через Беллу передал ему Иосиф Бродский. Аксенов вроде бы занялся в Америке его финансовыми делами и собирается выбить хотя бы тысячи две. Из Польши в Москву приезжал ксендз и первое, что сделал, справился о его здоровье. Кажется, собираются публиковать в «Новом мире». Огольцова (хирург) уже прочитала половину «Москва – Петушков» и вошла во вкус.

Веня в ярости от того, что за перепечатку «Вальпургиевой ночи» издательство берет с него 40 рублей, при его пенсии 50 рублей. Он не знает, что на самом деле просят 84: мы с Галей от него скрыли. «Они все пользуются моей болезнью!» Называет все это «кривомазовщиной». Подозревает, что Галина опять заболевает. Вспомнил, как она из стодолларовых бумажек делала кораблики и пускала их по воде, приклеивала валюту к портрету Фета. Сказал, что она совершенно не умеет вести дела, назвал «отродьем», и т. д., и т. д. Короче, когда из издательства вернулась Галина с коньяком, ей здорово нагорело. Она вскипела и сказала, что сегодня же встретится с главным редактором К. и порвет договор. Так с ней и сделали. Назначили К. свидание, встретились на улице под проливным дождем и выясняли отношения.

____________

23 апреля

Приехала к Вене после выставки Сальвадора Дали. У него Галя. Встретила дружелюбно. Сообщила, что по «Свободе» передавали «Лениниану». У Венички настроение хорошее. До слез смеялся над моим рассказом о выставке, как одна разодетая в пух и прах дама, глядя на офорт Сальвадора «Леда и лебедь», недоуменно спросила свою подругу: «Лебедь очень красиво написан, но за что же он так ее клюет?»

____________

25 апреля

Приезжаю с опозданием из-за страшной зубной боли. Ерофеев (подозрительно): «Глаза блудливые». Прошелся и по Сорокину: «С нескрываемым раздражением говорил о ксендзе, приехавшем из Польши и справившемся о моем здоровье. Сорокин ругает Леру за то, что не слушается свою свекровь Светлану Мельникову и редко ходит в церковь, а у нее трое детей!» Досталось и Леше Зайцеву: «В присутствии посторонних людей ругает Жанну. Говорит, что любит другую». Веничка признался, что уже с юности он не переносит кратковременных романов, увлечений. Сказал, почему думает, что я часто приезжаю к нему через силу: вспомнил мою поездку в психиатрическую больницу к Володе Яковлеву. Я ему призналась: «Устала. Сил нет ехать, но надо». В общем – полный разгром.

Галя сообщила мне, что на днях издательство «Московский рабочий» ей все вернет и Веничка очень этому рад. Им понемногу отовсюду идут деньги. Веня 600 рублей хочет положить на книжку для поездки на Кольский: «Не с пятью же рублями ехать!» Хочет, чтобы я отправилась с ним, хотя сказал: «Тебе там будет скучно без людей», но потом вдруг шепнул на ухо: «Да без тебя я никуда не поеду, девчушка!»

Попросил прочесть ему вслух опубликованную в «Огоньке» «Элегию» Введенского. Поражена. Ведь только вчера в кои-то веки я разбирала свой книжный шкаф и из одной папки случайно выпало перепечатанное на машинке и кем-то подаренное мне именно это стихотворение! Веничка тоже очень удивился такому совпадению.

При расставании: «Веничка, когда ты возьмешься за перо?» Ерофеев: «У меня болит попа от уколов». – «Но ты же не ею пишешь!»

____________

27 апреля

Судя по всему, Веня об операции и не думает. Верит, что все закончится гипертермией. Сказал: «Если бы предложили операцию, я бы ответил: «Лучше лягу в могилу и засыпайте». Галя приносит ему читать какие-то детские книжки. Веня считает, что это симптом заболевания. Правда, мать его старинного друга Марка Фрейдкина, врач-психиатр, сказала ему еще до первой операции: «Пока у тебя опасный период, с Галей ничего не случится. Она мобилизует все силы, а вот потом возможно обострение».

Веничка собирается, покинув больницу, праздновать это событие не меньше недели. Я в ужасе. А предстоящий наркоз? Все время агитирую его начать писать. Веня: «О работе ты мне не говори. Думай обо мне что хочешь, но я сам в этом заинтересован, из-за денег, для экстренного случая, например, для путешествия на Кольский. А пьеса – это тысячи две». Недоволен приближающимся «Вечером двух Ерофеевых». Считает, что ничего из этого не получится. Сокрушается, что у него нет голоса: «Я бы такое наговорил!» Очень сожалеет, что не навещает его Любчикова: «Ничто ей не мешает. Ни возраст, ни здоровье. Всегда веселая такая!»