Текст книги "Продавец ужасов"

Глава 15

Москва

Артеменко было отлично известно, что проникать в чужую квартиру незаконно. Нельзя открывать отмычкой чужую дверь, заходить внутрь и рыться в чужих вещах. Но он был обязан обследовать жилище сценариста Самбурова!

Тот очевидно куда-то уехал, потому что его серебристый джип «субару» отсутствовал на парковочном месте. Самбуров, как предварительно выяснил детектив, все лето ставил машину во дворе, чтобы далеко не ходить. А сейчас ее не было. И окна в квартире темные, хотя на дворе поздний вечер.

У детектива руки чесались забраться в логово соперника. Он сам назначил Илью своим конкурентом в борьбе за Ирину и действовал согласно этому решению: начал отбивать женщину у «объекта наблюдения». Такое с ним произошло впервые за всю его сыскную карьеру. Он ничего не мог с собой поделать. Хоть плачь!

В квартире сценариста стоял запах кожи и дорогой мужской парфюмерии. Незваный гость не рискнул зажигать свет и воспользовался фонарем. Хозяин мог вернуться домой с минуты на минуту, и это подстегивало детектива, подогревало его азарт. Ведь по натуре он прежде всего охотник! Без этого успешная работа немыслима. Он потому и ушел из органов, что ненавидел и презирал любые рамки. Когда идешь по следу – никакие препоны не должны мешать. Иначе провал неизбежен. Любые средства годятся для достижения намеченного результата, кроме вопиющего нарушения морали и права, разумеется. Осмотр квартиры без ведома хозяина не входил в перечень этих нарушений.

Артеменко осматривался, освещая стены, пол, мебель и прочие предметы домашнего обихода господина Самбурова. Обстановка в квартире была под стать запаху, – хорошие кожаные диваны и кресла, ворсистый ковер, шкаф-купе, модная люстра, торшер и настольные лампы, роскошная кровать в спальне, большое зеркало, импортная сантехника, джакузи. Все новое, купленное за приличные деньги. Судя по внутреннему убранству жилища, заработки у сценариста что надо: обычная двушка обставлена красиво и со вкусом. Денег хозяин на это «гнездо разврата» не жалел.

Сыщик имел основания присвоить квартире Самбурова подобное название. Он навел справки об этом человеке и не питал иллюзий. В отличие от Ирины, которой сценаристу удалось запудрить мозги. Такие беспардонные гуляки имеют необъяснимое пагубное влияние на женщин, даже самых порядочных и не обделенных умом. Артеменко не раз сталкивался в своей работе с вышеозначенным феноменом. И до сих пор не смог найти этому вразумительной причины, кроме извечной тяги человека к пороку со времен Адама и Евы.

С этими мыслями он продолжал обследовать жилище соперника. Пыли мало, все лежит на местах, одежда не разбросана, посуда вымыта. Ничего криминального сыщик к своему огорчению не обнаружил. Что это могло бы быть? Незарегистрированное оружие, к примеру, драгоценности, наркотики, на худой конец – женское белье и прочие мелочи, доказывающие, что у Самбурова шашни не только с Ириной. Без смены любовниц его творческий фонтан иссякает и перестает приносить бабло. Такие, как он, черпают вдохновение в страстях без разбору!

Артеменко так разгорячился, что его внутренний критик вынужден был вмешаться и осадить ретивого блюстителя нравов.

«Желая опорочить Самбурова любой ценой, ты ничего не добьешься, а лишь вызовешь у Ирины возмущение и протест. Действуй профессионально! Эмоции до добра не доводят».

– Ищите и обрящете! Сказано в Святом Писании, – пробормотал детектив, оглядываясь по сторонам в порыве зацепиться за что-то посущественней собственных фантазий.

Увы, никакого компромата на сценариста в квартире не было. При беглом осмотре выявить «улики» удается редко. Чтобы провести более тщательный обыск, нужно больше времени, хорошее освещение и гарантия безопасности. А сейчас пора уходить. Пока хозяин не застукал его на месте преступления…

Какой-то шорох в гостиной, откуда Артеменко недавно вышел, заставил его затаить дыхание и прислушаться. Неужели, показалось?

Шорох повторился, будто кто-то плюхнулся в кресло, потом щелкнул выключатель, раздались тихий стук и звон. Сыщика обдало жаром, он погасил фонарь и замер.

«Я забыл запереть за собой входную дверь? И какой-нибудь страдающий бессонницей сосед заглянул к Самбурову на огонек? Черт! Тогда бы он уже подал голос. Не дай бог, это сам хозяин!.. Тогда мне хана!»

Стоя в спальне, где он поспешно искал следы другой женщины и ревниво гадал, приходила ли сюда Ирина, детектив приготовился к любому повороту событий. От любопытных соседей можно ускользнуть, а вот от хозяина…

Артеменко не понимал, почему тот, кто находится в гостиной, помалкивает и не дает о себе знать. Звуки, похожие на бульканье жидкости, которую переливают из одной посудины в другую, навели его на мысль, что неизвестный – пьет воду или спиртное. Это уж совершеннейший нонсенс! Зайти к соседу, чтобы выпить без его ведома?

Значит, человек в соседней комнате не подозревает, что он в квартире не один. Или ему все равно. Неужто он полагает, что хозяин ушел и случайно оставил дверь открытой?

Для самого Самбурова такое поведение и вовсе странное. Разве что тот абсолютно не в себе. Под градусом… или в наркотическом трансе.

Как бы там ни было, сыщик решил взглянуть, с кем ему придется иметь дело. Он осторожно выскользнул из спальни, подождал пару секунд, тихо прошел по коридору и заглянул в гостиную, откуда лился тусклый желтый свет…

* * *

Ирине не верилось, что все это правда: телеграфист-медиум, спиритические сеансы, статьи из газет того времени: «Киевлянин» и «Ребус». Хотя вряд ли серьезные издания стали бы печатать галиматью.

Она зарылась в сайты по спиритизму. О загадочном русском медиуме в конце XIX века писали не только киевские журналисты, но и пресса Санкт-Петербурга. Некто Виктор Прибытков, на которого ссылался в своих материалах частный детектив, действительно существовал и являлся издателем журнала «Ребус». Он заинтересовался способностями Самбора и пригласил того в столицу. За каждое выступление медиум получал по 25–30 рублей. Деньги по тем временам немалые.

Не остались в стороне от удивительного явления писатели того времени, ученые, сановники и военные. Знаменитый Алексей Брусилов, тогда еще в чине полковника, состоял в спиритическом кружке, где Самбор не раз демонстрировал свои «чудеса». Позже он дослужился до генерала и прославился прорывом австрийского фронта в годы Первой мировой войны.

Более всего будущего героя военных баталий поразило умение Самбора изменять свойства материи. Брусилов был свидетелем, как в присутствии медиума стулья сами «надевались» на руки участников опыта, которые при этом ни на секунду не разрывали цепь, а на веревках с запечатанными концами сами собой завязывались узлы.

Впоследствии, будучи в эмиграции, некий граф Михаил Петрово-Соловово вспоминал о своих попытках уличить Самбора в мошенничестве. Для этого он создал кружок проверенных людей, которым безоговорочно доверял, дабы исключить любую фальсификацию. И что же? Стулья все так же «проходили» сквозь тела людей, а на кольце без швов, выкроенном из цельного куска кожи, так же завязывались узлы!

«Стулья принадлежали мне лично и были вне подозрений, – утверждал в своих записках граф. – Наш кружок провел 17 сеансов. Мы предприняли все предосторожности. Однажды стул наделся на мою руку, которой я крепко держал соседа по цепи. В другой раз на мадам Юденич, держащую Самбора, наделись сразу два стула! Она хотела прижать локтями их спинки, но стулья прошли сквозь ее тело и с грохотом упали на пол!»

Ирина изучила еще несколько восторженных отзывов современников о невероятных способностях Стефана Самбора, которые впрочем, могли быть вымыслом. Падкие на сенсации граждане, желая быть в центре событий, могли преувеличивать и неосознанно приукрашивать то, что видели. Это свойственно почти всем поклонникам сверхъестественного.

Не подлежит сомнению лишь то, что безвестный служащий железной дороги, благодаря своему дару побывал в салонах у князей, министров, блестящих аристократов и экзальтированных дам высшего света.

«Его толпами окружали поклонники и поклонницы, эти страстные психопатки, которые сами ищут, кого бы превозносить, – прочитала Ирина. – Роскошно одетые барыни наперебой уступали ему место, чуть ли не дрались за право принести ему стакан чаю и дрожали от возбуждения, готовые в любой момент с благоговением поднять оброненный им платок, и жужжащим роем окружали его при появлении в обществе!»

Ей пришло в голову, что если не способности медиума, то успех у прекрасного пола Илья Самбуров точно унаследовал у своего предка. Женщины его обожали.

– И я поддалась его чарам, – прошептала она, ощущая, как по коже бегут мурашки. – Он меня околдовал!

Это пошлое выражение годилось для мелодрамы, но претило ее натуре и отторгалось ее требовательным, избирательным умом. Однако же она произнесла эти слова из плохой пьесы, в которую вот-вот превратится ее жизнь.

Ирина была не в силах противостоять обаянию Ильи. Так же, как и он не в силах противиться своему чувству к ней. Их тянет друг к другу. Они обречены быть вместе!

Память услужливо подбросила ей сценки любовной игры, в которой Илья был большой искусник, и кровь резво побежала по ее венам, бросилась в лицо, огнем разлилась в груди. Разве хватит ей воли отказаться от его губ, объятий и ласк, напора, перед которым невозможно устоять? В постели с мужем она ни разу не переживала такого исступления и экстаза, как это было с Ильей. Именно поэтому Ирина регламентировала их встречи, упорно отказывалась от более частых свиданий и брала паузы. Чтобы не пристраститься к наркотику! Чем больше доза и чаще прием, тем быстрее возникает зависимость.

Она боялась этой зависимости. В сущности Илья оставался для нее тайной. Он пугал Ирину своими действиями и поступками, не посвящал ее в свои намерения, не допускал в свой мир. Словом, как и она. Оба были наглухо закрыты друг для друга, и от того загадочны, недоступны. Физическая близость не в счет… Чем больше они открывались в сексе, тем меньше откровенничали в остальном. Раздеться для любви не то же самое, что просто раздеться при мужчине. Ирина не позволяла ни себе, ни Илье обычных для супружеской пары вольностей. Да они и не были супругами. Они жили врозь и не собирались сходиться. Она бы ни за что не согласилась. Между прочим, Илья и не думал предлагать.

Выходит, Ирина загорелась, запылала страстью к мужчине, которого до конца не знала и не понимала. Так ведут себя испорченные женщины, привыкшие прикидываться скромницами. Похоже, Илья ее раскусил и вовсю пользуется этим несоответствием. А его цинизм и беспринципность влекут ее, как воспитанную в хорошей семье девочку влечет уличный хулиган.

– Так, хватит! – она встала и начала ходить по комнате из угла в угол. – Мне нужно решить, что делать с браслетом. Как быть с Ильей, я решу потом.

Частный детектив запросил за работу немалую сумму. Столько наличных денег у Ирины не было, а снимать с депозита – неразумно. Оставалось что-нибудь продать и рассчитаться с Артеменко. Начала с браслета и – оп-ля! Новая вводная! С Ильей, вероятно, всегда так будет.

На улице стояла теплая летняя ночь. Шелестели липы во дворе, кто-то переговаривался, курил. Женщина и мужчина спорили: она что-то доказывала, он отпирался. Ирина вышла на балкон, вдохнула запах табака и пыли. Вот тебе и свежий воздух!.. Вдали темноту расцвечивала россыпь огней. Город тонул в их зареве, а ум Ирины тонул в ложных предположениях и сомнительных догадках. Илья – не прост, ох, не прост!

Она не придавала значения генам, вообще упустила из виду этот фактор. Очевидно, ошибочно. Не даром же в семьях артистов и музыкантов растут артисты и музыканты, а потомки спортсменов склонны к занятиям спортом.

«Не обязательно и не всегда! – возразила она себе. – Полно обратных примеров, когда в семье гения рождаются обычные дети, а в семье простых работяг появляется вундеркинд!»

Она вернулась в комнату, уселась на диван и задумалась. Илья что-то скрывает. Откуда у него дорогущие изумруды? Неужели, краденые? Миша Гольдман хоть и не эксперт высшей категории, но в ювелирном деле разбирается. И сегодняшнее нападение о чем-то говорит. Чтобы кто-то вырвал у нее из рук сумочку?.. Такого еще не случалось. Почему грабитель сказал, что его нанял Илья? Если Артеменко лжет, какая ему с того выгода?

«Он хочет нас поссорить! – осенило ее. – Выставить Илью негодяем, злодеем, преступником… Стоп!.. Я же сама дала ему повод копаться в жизни человека, который… с которым…»

– А что у меня с ним? – прошептала Ирина. – Мы всего лишь любовники. Временно сошлись и скоро разойдемся. Когда выяснится, что он…

Ее размышления прервал телефон. На экране была надпись: «номер абонента скрыт». Ирина сбросила звонок, но телефон зазвонил снова. Назойливые звуки сверлили мозг, от них пробирала жуть. Ей захотелось немедленно набрать Артеменко, который напрашивался в телохранители…

Глава 16

Яхта «Глайд», Клязьминское водохранилище

Яна безвылазно находилась на судне. Ей некуда было идти, да и ни к чему. Эдгар изредка отлучался по делам. Вице-президент компании пользовался его доверием, но принцип «доверяй, но проверяй» никто не отменял. У Лавинского этот принцип распространялся на всё без исключения.

Он обожал свою новую возлюбленную, и все же остался верным привычке пристально наблюдать за женщинами, которых подпускал слишком близко. Кроме того, видеть Яну в каждую минуту ее жизни стало для него насущной необходимостью, наваждением.

Он поселил ее в роскошной каюте, где были установлены скрытые камеры. Только в ванной и туалете Яна была недосягаема. Каким-то непостижимым чутьем она уловила, где может скрыться от бдительного ока хозяина, и пользовалась этим уединением для своих сомнительных ритуалов.

Чем она занималась в такие моменты, Эдгар мог только догадываться. Для него стало шоком, когда Яна призналась, что пьет кровь. Не то, чтобы он чувствовал отвращение к красной жидкости, наполняющей человеческое тело, но сам никогда крови не пробовал и не испытывал ни малейшего желания это сделать. Хотя читал о подобных вещах в книгах по магии, которых перелопатил великое множество. Ему были доступны все земные блага, но чего-то не хватало. Это неведомое и влекущее «что-то» он мог получить из рук Яны, если верить ее словам. Они заключили своего рода сделку: он не задает лишних вопросов и финансирует ее план, а она помогает ему снимать самое захватывающее кино в его жизни.

Яна не предполагала, что киносъемка – главная страсть Эдгара после любви к деньгам и оккультным практикам. Он осуществлял собственное шоу, напичкав свой плавучий дом камерами слежения, приглашая различных гостей и втихаря наслаждаясь «эксклюзивными кадрами», которые ему удавалось заполучить.

Однако при всей его хитрости и блестящем, но извращенном интеллекте, господин Лавинский столкнулся с особой, которая по некоторым параметрам не уступала ему. Надо заметить, что он не был посвящен во все тонкости их совместного предприятия и действовал вслепую. Оба утаивали друг от друга часть информации, чтобы продолжать игру. Нельзя заранее раскрывать карты!

Яна умело разыгрывала похотливую демоницу и так ловко вуалировала свои истинные намерения, что нередко ставила противника в тупик. Да, они с Эдгаром были не столько партнерами, сколько конкурентами! Каждый вел свою партию, блефовал и стремился обойти другого. При этом цель у них вроде бы была общая!

Лавинский решил выяснить, как Яна поступает с кровью, а главное, зачем ей это нужно. Требование «испить крови» третьей убитой женщины, – неожиданный поворот в сценарии запланированного триллера, – вызвало у партнера легкий шок. Эдгар сначала оторопел, потом пришел в замешательство. Он привык держать себя в руках и визуально сохранил спокойствие. Но в его сумрачной душе возникло смятение.

«Это уж слишком, – подумал он, глядя в холодные светлые глаза Яны. – Чего ради так рисковать? Предыдущие смерти были обставлены как суицид, и это сошло за правду. Теперь же герою придется устроить жертве «кровопускание» и… что дальше? Каким-то способом срочно передать эту кровь мне или Яне? Усложнение задачи влечет за собой непредвиденные риски. Кровь – это улика! А если исполнитель откажется браться за нож?»

Он покачал головой.

– Зарезать живого человека не так просто.

– Повысь гонорар вдвое! – потребовала она. – Втрое!

– Вдруг, даже это не сработает?

– Ты переоцениваешь людей, Эд. Они корыстны по своей сути и не откажутся от денег, если предложенная сумма превосходит их ожидания.

– Мы говорим о вполне конкретном индивидууме.

Он внимательно наблюдал за Яной, но не заметил и тени колебаний на ее красивом лице.

– Пусть жертва ляжет в теплую ванную и вскроет себе вены! Хороший способ покончить с собой. Древние римляне…

– Мы не в Риме! – оборвал ее Лавинский. – Никто не поверит, что…

– …обезумевшая от горя вдова убила себя, не в силах пережить потерю любимого мужа? – съязвила девушка. – Разве в мире больше не осталось преданных женщин? Разве люди в Москве не страдают от жестокой депрессии? Разве одинокие дамы не подвержены душевным болезням? Насколько мне известно, госпожа Полухина как раз страдает нервным расстройством…

– Хватит! Я тебя услышал! Я подумаю.

– Ты пасуешь? – презрительно скривилась она. – Теперь, когда до финала остался один шаг? Идешь на попятную?

– Объясни, что за нужда менять сценарий в последний момент? Кажется, мы все обговорили и согласовали.

– Ты не поймешь!

– А ты снизойди до такого тупицы, как я, – рассвирепел он. – Растолкуй несмышленому, в чем тут фишка! Почему нельзя обойтись без крови?

– По кочану! – злобно выкрикнула Яна. – Ты со мной или нет? Струсил, так и скажи! Без тебя справлюсь!

Ее глаза засверкали, щеки раскраснелись, волосы растрепались, как у фурии. Она была чертовски соблазнительна в своей ярости, дьявольски желанна. Эдгар в порыве неукротимого вожделения вскочил, сгреб ее в охапку и повалил на диван. Его сердце билось в бешеном ритме, во рту пересохло. Яна смеялась, дразня его и шепча любовный бред, который заводил их обоих…

* * *

Москва

В кресле, спиной к двери сидел человек небольшого роста. Артеменко видел его макушку, покрытую черными курчавыми волосами.

«Это не Самбуров! – заключил сыщик. – И не грабитель. Тот бы не стал пить в квартире, которую собирается обчистить. Скорее всего, сосед. Может, он уже пришел навеселе и теперь догоняется дармовым виски».

Неизвестный чувствовал себя как дома. Он, не скрываясь, щедро наливал себе спиртное. При этом горлышко бутылки со звоном касалось края стакана.

Артеменко уловил запах хорошей английской водки.

– Ну хватит топтаться у меня за спиной! – сердито заявил неизвестный. – Терпеть этого не могу!

Он обладал недюжинным чутьем, и будучи пьяным ощутил направленный на него взгляд. Либо у него был острый слух, который уловил чужие шаги.

Детективу ничего не оставалось, как тоже подать голос.

– Кто вы? Как вы сюда попали? – сурово осведомился он.

– Сначала ты представься, – нагло отозвался неизвестный.

Он сидел все так же спиной, не поворачиваясь и не выказывая ни малейшего беспокойства.

– Я охраняю эту квартиру в отсутствие хозяина, – на ходу сочинил Артеменко.

– Да ладно… Не гони пургу, «охранник»! Ты бы лучше управдомом назвался! Правда, от тебя ищейкой за версту разит. Я едва вошел, сразу почуял: в доме – ищейка.

– У тебя есть ключ? – осведомился Артеменко, стоя на месте. У него была более выгодная позиция. Он держал наготове фонарь-дубинку и мог в любой момент огреть сидящего по макушке.

– Мне не нужен ключ, – ухмыльнулся тот. – Я прохожу сквозь стены.

– Вижу, тебе палец в рот не клади! Шутник!

Сыщик силился вспомнить, запирал ли он дверь на замок, когда вошел, или оставил открытой. Пятьдесят на пятьдесят.

– Хочешь выпить? – предложил неизвестный тоном хозяина положения. – Промочи горло, прежде чем мы познакомимся поближе. Не помешает.

– Угощаешь чужим виски?

– Почему бы нет? И вообще, чем ты недоволен? Ты меня искал, – вот он я! Радуйся! А ты, кажись, растерялся малость. Плохо тебя готовили на твоей прежней службе! Надо бы наверстать упущенное. Считай, тебе подфартило. Такой наставник, как я, не каждому попадется. Выходит, ты – избранный! Это все благодаря Ирине. Кто с ней поведется, беды наберется! Но критические обстоятельства воспитывают смекалку.

Артеменко смешался. О чем говорит этот коротышка? Он издевается? Почему он не поворачивается лицом? Хотя последнее как раз логично.

«Откуда ему известно об Ирине? – поразился сыщик. – Как он меня вычислил? Что происходит?»

– Иди сюда, мил человек, – приказал неизвестный. – Я головой вертеть не люблю. И дубинку свою опусти! Не то пожалеешь.

Последняя фраза прозвучала настолько убедительно, что Артеменко дрогнул и выронил фонарь из рук.

– Так-то лучше, – удовлетворенно проговорил коротышка. – Я никому зла не делаю. Если меня не вывести из терпения! Тебе жизнь дорога?

Тело сыщика одеревенело, ноги налились свинцом, в голове помутилось. Несколько шагов дались ему с большим трудом. Оказавшись лицом к лицу с неизвестным, он обомлел. Похоже, это и есть горбатый дружок сценариста Самбурова!

– К-корней?

На него смотрел, не мигая, мужчина неопределенного возраста и безобразной наружности. Он был одет не по погоде, – в черный свитер и брюки, заправленные в короткие сапожки. Огромный горб ужасно портил его фигуру, зато лучше любого документа удостоверял его личность. Тонкие губы растянулись в ехидной улыбке, нос был крючком, из-под кустистых бровей сверкали маленькие круглые глазки.

– Ну, будем знакомы, – процедил он. – А ты, значит, частный сыщик? Зачем ты в чужую квартиру залез? Вместо того, чтобы ловить преступников, сам закон нарушаешь? Вот так всегда! Вроде благое дело, а дурно попахивает.

Более отвратительного типа было невозможно вообразить. Должно быть, Артеменко не сумел скрыть ужасного впечатления, которое произвел на него собеседник. Потому что тот неожиданно громко загоготал.

– Что вытаращился? Нравлюсь? Не дрейфь, я привык!

Пока горбун заливался хохотом, детектив пытался обрести присутствие духа. Не очень получалось.

– Чего тебе надобно, старче? – отсмеявшись, осведомился тот. – Молчишь? Ты же обо мне инфу собирал, вынюхивал что-то, в ломбард наведывался… Только я его продал! Зачем лишние хлопоты? Я свободу люблю…

Артеменко не мог выговорить ни слова. Язык его не ворочался, зубы выбивали мелкую дробь.

– Хлипкий ты, как я погляжу! – глумился над ним горбун. – Штаны-то сухие? Ну, вали отсюда подобру-поздорову! Пока я полицию не вызвал. Будешь моего друга донимать, узнаешь, где раки зимуют. Еще покажу тебе кузькину мать и все прочее, что в таких случаях принято показывать не в меру любопытным товарищам. Уразумел?

Артеменко против воли кивнул и к своему стыду ощутил позывы в туалет. Он не понял, как очутился там, спустил воду в унитазе и долго приходил в себя, повторяя один и тот же вопрос: «Что это было?»

Он умылся, посмотрел на себя в зеркало и… неумело перекрестился. Выйдя в коридор, детектив постоял, прислушиваясь. Из гостиной не доносилось ни звука. Горбун то ли ушел, то ли уснул под воздействием изрядной порции спиртного.

Когда Артеменко наконец заставил себя заглянуть в гостиную, та была пуста. О том, что горбатый человек ему не почудился, свидетельствовали порожняя бутылка виски и стакан. Еще, пожалуй, в воздухе витал запах табака и каких-то специй. Гвоздики, что ли?

Детектив встряхнулся, мотнул головой и обошел квартиру – никого. Что же этот урод, в окно сиганул? Высоковато для инвалида. Пятый этаж все-таки.

Он вышел на лоджию и осмотрелся. Если быть достаточно ловким, можно добраться до пожарной лестницы и спуститься во двор. В любом случае каким-то образом горбун покинул квартиру.

– Ну, я тупой! – хлопнул себя по лбу Артеменко. – Зачем ему лестница, когда он мог спокойно выйти через дверь?! Пока я сидел в туалете, этот придурок смылся!

В гостиной он еще раз взглянул на столик. Бутылка и стакан не исчезли вслед за выпивохой. Зато специи и табак выветрились.

«Он меня застукал в квартире Самбурова! – подумал детектив, обливаясь потом. – И обязательно доложит тому о моем визите. На его месте я бы и в полицию сообщил… Пора убираться отсюда!»