Текст книги "Эликсир для Жанны д’Арк"

Глава 3

Лавров проехал Верею с ее церквями и разбросанными в снегу домами и свернул направо. Указатель сообщил ему, что до пансионата «Лель» осталось двадцать километров.

Дорога была почищенная, но узкая. По бокам громоздились сугробы. Двум машинам не разминуться.

«Как они тут ездят?» – удивился бывший начальник охраны.

Холмы поросли лесом. Сыпал мелкий снежок. Проселок петлял, и перед каждым поворотом приходилось сбавлять скорость. Вдруг вылетит на своей крутой тачке какой-нибудь отдыхающий под кайфом? Мало не покажется.

За очередным поворотом Лаврова поджидал сюрприз. Посреди дороги стоял белый джип «ниссан».

Роман выругался, притормозил и вышел из машины. «Ниссан» продолжал стоять, как стоял.

– Что-то случилось? – крикнул он.

Ему не ответили. Он приблизился и увидел, что водитель «ниссана» – женщина. Она сидела за рулем и не собиралась освобождать дорогу.

Лавров наклонился и постучал костяшками пальцев по тонированному стеклу.

– Эй! Милая дама! Что с вами?

Женщина молчала.

– Мне ехать надо, – повысил он голос. – А вам?

Дама повернула голову. Сквозь стекло ее лицо казалось белым, словно луна. Она была молода и красива. Может, пьяна? Или травки накурилась?

– Я могу чем-нибудь помочь? – предложил он. – Откройте дверцу. Или хотя бы опустите стекло.

Барышня испуганно оглянулась, как бы ища поддержки. Но в салоне никого не было, кроме нее. Белая лента дороги тоже была пустынна. Видимо, тут не так часто ездят.

– Так и будем стоять? – начал сердиться он. – Холодно, между прочим. Мороз. И вообще, я спешу.

Женщина-водитель решилась и робко приоткрыла окно. На вид ей было лет двадцать пять. Короткие каштановые локоны с рыжим отливом вились вдоль щек и беспорядочно падали на лоб. Точеный носик, маленькие пухлые губы, тронутые помадой, карие глаза под тонкими дугами бровей – все выдавало в ней породу женщин, рожденных для восхищения. Странная бледность покрывала ее лицо.

– Вы кто? – настороженно спросила она. – Куда вы едете?

– В пансионат. Хочу повидаться с другом. Говорят, тут можно весело провести время.

– А-а, – недоверчиво протянула барышня. – Я тоже еду в пансионат.

– Что у вас случилось?

– Машина заглохла. Я не понимаю, в чем дело. Звонила отцу, но связи нет. Местами тут сотовый не берет. Это как раз такое место.

– Давайте я посмотрю, что с вашим «ниссаном». Откройте дверцу.

– Нет! – отчего-то испугалась она. – Не надо. Я буду ждать.

– Чего? Думаете, связь появится? По щучьему велению?

– Нет, – упрямо повторила она.

«Истеричка, – мысленно констатировал Лавров. – Капризная и вздорная бабенка, избалованная богатым папиком. Хоть и не блондинка, но мозгов явно не хватает, чтобы сообразить – на этом проселке можно проторчать до второго пришествия».

– За вами должны приехать? – скептически осведомился он.

– Не знаю…

– Послушайте, так нельзя. Если хотите стоять посреди дороги, то у меня другие планы.

– А я при чем?

– Мы не разминемся.

– Вы уж постарайтесь, – сказала она. – Ваша машина позволяет.

Он прикинул, что, если взять вправо и захватить подножие сугроба, пожалуй, «туарег» протиснется. Рискованный маневр, но попытаться можно.

– Ладно, – буркнул он. – Попробую.

Оставаться женщине одной на пустынном проселке было по меньшей мере неразумно. Вероятно, у нее есть на то причина. Интересно, какая? Владелица «ниссана» не казалась обкуренной, и спиртным от нее не пахло. Он уловил только слабый аромат фиалковых духов.

– Подождите! – опомнилась она. – Вернитесь, пожалуйста.

Лавров повернул обратно. Барышня ждала его с напряженным и бледным лицом. Спросила:

– Сколько проработает печка?

– Недолго. Аккумулятор быстро сядет. А за бортом пятнадцать градусов, между прочим. Вы замерзнете.

– Что же мне делать?

– Если я проеду, могу подвезти вас до пансионата, – предложил Лавров. – Вы ведь туда направляетесь?

– Да.

– Тогда нет проблем.

– Есть! – возразила женщина. – Я… не доверяю вам.

– Это еще почему? – изумился он. – У меня неблагонадежный вид? Я похож на бандита?

– Нет, но…

– Как хотите, – пожал он плечами. – Я не навязываюсь.

– Понимаете… откуда мне знать, что вы… не маньяк?

Лавров рассмеялся, настолько наивно и глупо прозвучали ее слова.

– У вас тут что, маньяк на маньяке?

– Я боюсь. Я вижу вас первый раз.

– Я вас тоже. Однако это не дает мне основания подозревать вас черт знает в чем.

– Мне страшно! – заявила она.

– Тогда оставайтесь и замерзайте.

Барышня нервно облизнула губы и отважилась открыть дверцу.

– Посмотрите, что с моей машиной, – жалобно произнесла она. – Только сначала я отойду подальше.

– Как хотите, – кивнул Лавров.

Она, пятясь, отошла на несколько метров и стояла, держа в руках сумочку и притопывая ногами в меховых сапожках. Ее пятнистая шубка из рыси стоила уйму бабок, на пальцах сверкали дорогие кольца. Как бывший опер, Роман не понимал, зачем так одеваться в дорогу, вводить в соблазн людей с дурными намерениями. Ей бы стоило опасаться скорее грабителя, чем маньяка.

Он сел за руль «ниссана» и включил зажигание. Работает, но двигатель не заводится. Лавров посмотрел на датчик бензина. Топлива вдоволь. Он вышел и открыл капот. Проверил все, что следовало.

– Думаю, предохранители полетели, – заключил он и повернулся к хозяйке. – Нужно менять.

– Меняйте, – согласилась она.

– Я не автосервис. Закрывайте машину и поехали в пансионат, там разберемся.

Женщина продолжала топтаться на дороге. Она повесила сумочку на локоть, сунула руки в карманы, подняла воротник. Голова ее была непокрытой, и снег падал на волосы серебряными блестками.

– Да не бойтесь вы! – усмехнулся Лавров. – Не стану я вас убивать. У меня сегодня выходной.

Шутка получилась мрачная. Барышня стучала зубами не только от холода, но, кажется, и от страха.

– Простите, – мягко произнес Роман, проникаясь к ней сочувствием. – У меня черный юмор. Я не причиню вам зла. Клянусь! Хотите, побожусь?

– Нет.

– Тогда доверьтесь судьбе. Считайте, что она послала вам ангела-хранителя.

Должно быть, он сумел расположить ее к себе, потому что барышня нерешительно двинулась вперед.

Лавров уселся в свою машину и распахнул для дамы правую дверцу.

– Прошу!

Она скользнула на сиденье, обдав водителя запахом фиалок, и бросила на него косой взгляд из-под ресниц. Снежинки на ее волосах начали таять.

– Я вас не трону, – как можно убедительнее произнес Лавров. – Я не маньяк. Успокойтесь и не дрожите.

Пассажирка молчала, кусая губы и глядя прямо перед собой. Он аккуратно, стараясь не задеть «ниссан», попытался проехать. Получилось со второго раза.

– Вы не ас, – тряхнула мокрыми кудрями барышня.

– Не хватало мне для полного счастья повредить ваш внедорожник, – огрызнулся Роман. – И потом оплачивать ремонт. Отличное начало отпуска! Надеюсь, продолжение меня не разочарует.

– Вы в отпуске?

– Можно сказать и так…

* * *

Поместье «Дубрава» —

деревня Веселки

– Ты кого мне оседлал? – рассердился Прозорин. – Эту ленивую кобылку?

– Вы сами просили смирную, – оправдывался конюх.

– Я для жены просил. А она отказалась кататься. Не по нраву ей лошади.

– Ваша супруга железного коня предпочитает.

– Ты прав, – кивнул Прозорин, поглаживая кобылу. – Ладно, пожалуй, прокачусь на ней.

– Холодно, – поежился конюх. – Мороз крепчает.

– Я не надолго, туда и обратно.

Его тянуло на дедову дачу, где он мальчишкой проводил школьные каникулы. Деревянный дом, похожий на терем с резными ставнями, остроконечной крышей и высоким крыльцом, был местом, где покойный Аким Иванович любил «отдыхать от мира», как он выражался. Фасад Терема выходил на реку, а задняя сторона упиралась в молодой сосновый лес. Живописный пейзаж открывался из любого окна, теша глаз и душу.

Сергей привязался к дому, который напоминал ему безмятежную пору детства. Родители его погибли, когда ему не исполнилось и пяти лет. Дед заменил ему мать и отца. Дом в Веселках остался внуку в наследство вместе с «Дубравой» и пробуждал в нем ностальгическую тоску по прошлому.

Катя побывала на даче всего раз, и ей там не понравилось. Слишком высокий обрыв над Протвой вызывал у нее страх; в лесу стоял сумрак, и она вообразила, что оттуда тянет сыростью. На самом деле сыростью тянуло с реки, и то в дождливое время года.

Словом, с тех пор Сергей наведывался в родные пенаты один. Проветривал дом, протапливал, иногда оставался на ночь. Только в Тереме ему снились волшебные сны, которые нигде больше не повторялись.

В отсутствие хозяев за домом присматривала сельская учительница на пенсии. Ее нанял дед, а Сергей продолжил традицию и даже прибавил сторожихе зарплату. Дом без человеческого ухода быстро ветшает и теряет жилой вид.

Кобылка доставила Прозорина на бывшую дедову дачу за сорок минут. Он соскочил в снег, привязал лошадь к почернелому столбу у ворот и тяжело вздохнул. Здесь протекли самые счастливые мгновения его жизни, просочились сквозь пальцы, ушли в песок. Унесла их река далеко, прочь от этого благословенного и проклятого места. Туда, где небо смыкается с кромкой леса и загорается вечерняя заря.

– Смогу ли я все вернуть? – прошептал Сергей в холодном отчаянии. – Смогу ли?

Кому он задавал этот горький вопрос? Бог весть.

Прозорин постоял у ворот, створки которых были раскрыты, словно ладони, готовые принять его в свои объятия. В глазах кипели слезы. Он сморгнул их, ступил во двор и поднял голову на то, что осталось от Терема.

Январские метели замели фундамент бывшего дома. Кое-где торчали из-под белого савана обугленные бревна сруба. Крыши не было, она выгорела полностью. Две кирпичные трубы от камина и печки покрылись инеем.

Пожар уничтожил дом три года назад, сухим и жарким июльским днем. Соседи не сразу заметили зарево на обрыве, а когда прибежали, тушить уже было нечего. Сторожихе повезло. Тем летом она расхворалась, и за домом приглядывал сам Сергей. Наездами, с редкими ночевками.

Он подошел поближе к обгорелому срубу. Снегу намело по пояс. Не пробраться. Словно зима оберегала пепелище от чужого вторжения.

– Прости меня, – вымолвил Прозорин в морозную тишину, нарушаемую лишь шумом сосен и криками галок, рассевшихся на заборе.

Казалось, дед сурово качает головой, оглаживает седую бороду, щурится. Осуждает внука. Дескать, не уберег ты, Сергуня, мою вотчину, не доглядел наше родовое гнездо.

– Прости, дед, – потупился тот. – Я обязательно все исправлю. Я восстановлю наш Терем. Сделаю его краше прежнего. Погоди немного. Мне сейчас надо главное дело сделать. А потом и до Терема дойдет.

– Каррр!.. Каррр-р!.. – презрительно отозвались галки. – Кар-р!..

– Кыш, вы, горластые! – замахнулся на них Прозорин.

Птицы перелетели на закопченные трубы и пуще раскаркались.

– Не верите? – разозлился Сергей. – Так вот же вам! Прочь, черти!

Он кое-как слепил снежок и запустил в галок. Снаряд не долетел до цели, рассыпался…

Глава 4

Пансионат «Лель» на Протве

Хозяйка «ниссана» попросила остановить у деревянного коттеджа, обильно изукрашенного резьбой. Смеркалось. В окнах коттеджа горел свет.

– Мне сюда, – сказала пассажирка.

Лавров притормозил, подал ей ключи от ее машины.

– Возьмите, вы забыли. Ну как, все обошлось? – улыбнулся он. – Вы живы и невредимы. Я реабилитирован?

– Кто вас знает?

– Вам есть к кому обратиться насчет джипа? Авто не стоит надолго оставлять на дороге.

– Это уже не ваша забота.

Она вышла, не поблагодарив, и скрылась за деревянной дверью. А Роман набрал номер Орешкина.

– Помогай после этого людям, – проворчал он, уязвленный пренебрежением молодой дамы. – Она еще и недовольна. Расстроена, что я не маньяк!..

– Привет, дружище, – раздался в трубке мужской басок. – Рад тебя слышать.

– Я прибыл, – расплылся в улыбке Лавров. – Встречай.

– Ты где? Подъезжай к центральному корпусу. Мы тебя заждались.

– Кто «мы»?

– Я и девочки-официантки, – захихикал Орешкин. – Я им расписал, какой ты умница и красавец. Они сгорают от нетерпения. Галантные кавалеры у нас на вес золота.

Роман устало зевнул. Он проголодался, ему хотелось спать. Возня с капризной и напуганной хозяйкой «ниссана» порядком утомила его. Они даже не познакомились. Всю дорогу до пансионата дамочка просидела тихо, как мышка. Вероятно, молилась, чтобы «маньяк» на нее не позарился.

– Давай, подгребай, братишка, – гостеприимно рокотал в трубке басок. – Девочки тебе столик накрыли. За мой счет.

– Чудесно, – обрадовался Лавров. – Я голодный как волк.

– Увидишь надпись «Трактир у Леля», тормози. Отведаешь наших фирменных блюд.

Через несколько минут друзья уже похлопывали друг друга по плечам, пожимали руки и обменивались комплиментами.

– А ты молоток, Рома! Качок! И модник, каких поискать. Жиру не нагулял, как я. Следишь за фигурой. Стройный, подтянутый. Девчонки, что я вам обещал? – подмигивал он молоденьким официанткам, которые глазели на гостя. – Сероглазый брюнет с голливудской улыбкой перед вами! Прошу любить и жаловать.

– Ладно тебе, – смутился Лавров.

Орешкину жизнь и работа в пансионате пошли впрок. Он отяжелел, отпустил второй подбородок, приобрел залысины. Бордовая жилетка, надетая поверх белоснежной рубашки, чуть не трещала по швам. На груди бывшего охранника болтался бейджик с надписью: «Вячеслав Андреевич, администратор».

– Ты хорошо устроился, Славик, – оценил приятель. – Как сыр в масле катаешься.

– Точно, – довольно хохотнул Орешкин. – Давно мечтал о таком месте. Чтобы еды вдоволь, свежий воздух, баня под боком и девочки! Чего еще желать, а? Одна проблема. Жениться мне пора.

– Так женись.

– Как подумаю, что всю жизнь придется с одной женщиной куковать, тоска берет.

– Понимаю, – усмехнулся Лавров.

– Ну что, по первой, за встречу? – предложил Орешкин, разливая водку. – Или тебе коньячку?

– Давай медовую.

Деревянный стол, накрытый вышитой скатертью, ломился от закусок. Грибы, соленья, рыбка, буженина, заливное, маленькие румяные пирожки.

– Что-то ты невеселый… – заметил после третьей рюмки Орешкин. – Из-за работы, небось? Забей, друг. Мы тебе вмиг выгодную службу спроворим. Только скажи. Такие кадры всегда в цене.

Лавров нервно дернул подбородком.

– Хочу отдохнуть пока, а дальше видно будет.

– Правильно, – одобрил Славик и потянулся за бутылкой.

– Ты же при исполнении. Может, хватит? Или у вас это в порядке вещей?

– У меня сегодня отгул. Могу я друга встретить, как положено? Сколько мы с тобой не виделись? – администратор, не дожидаясь ответа, подозвал девушку с косами, заплетенными калачиком. – Варька, неси горячее. Живо! И пельмени. С пылу, с жару!

– Где вы таких девчонок набрали? Косы, румянец, губки бантиком.

– По селам колесили, выискивали подходящих. У нас специфика. Все должно быть по-русски. И девочки, и баня, и кухня. У нас сбитень подают, чай из самовара, расстегаи.

Лавров неожиданно опьянел. Сказалось напряжение, бессонная ночь перед поездкой, встреча с хозяйкой «ниссана».

– Чует мое сердце, неспроста она мне попалась… Ох, неспроста.

– Кто?

– Дамочка одна.

– Ты, Рома, в своем репертуаре, – рассмеялся Орешкин, в очередной раз наполняя рюмки. – Не успел приехать, уже кого-то клеишь.

– Да не клею я никого…

– Врешь! По глазам вижу. Где ж ты успел ее подцепить?

У Лаврова кружилась голова. Стол, раскрасневшееся от водки лицо Орешкина, деревянные стены, все вдруг подернулось туманом, поплыло…

* * *

Поместье «Дубрава»

Хозяйский дом окружал каменный забор с деревянным верхом. Во дворе – сосны в снегу, голые березы, прогулочные дорожки, посыпанные песком. Вдоль аллеи, ведущей от въезда к дому, высажены молодые деревца.

Тарас Никулин работал у Прозориных охранником. Они с напарником дежурили посменно. Во флигеле, кроме них, проживали конюх, кухарка и горничная. Еще в поместье поселился Федор Прелатов, который помогал хозяину ставить научные опыты. Для опытов использовали подвал, куда имели доступ только сам Прозорин и его помощник.

Тарас держался в «Дубраве» исключительно из выгоды. Хозяин щедро платил охранникам. Где заработать такие деньги демобилизованному сержанту со средним образованием? В Верее вакансий нет, в пансионате штат укомплектован. А в деревнях охранять нечего.

Из обитателей «Дубравы» Тарасу больше всего не нравился Федор. Странный мужик и себе на уме. Охраннику претили его внешность и манеры. Тот одевался во все темное, словно монах, тщательно подбривал бородку и обладал колючим пронзительным взглядом, от которого кровь стыла в жилах. Говорил мало и непонятно, презирал прислугу и вел себя барином.

Все, кроме хозяина, от него шарахались. Хозяйка же как будто не замечала Федора. Она жила в своем отдельном мире, делами мужа не интересовалась, целыми днями прихорашивалась, спала, гуляла, смотрела телевизор и листала модные журналы.

«У богатых жизнь не сахар, – глядя на нее, заключил Тарас. – Можно свихнуться или взвыть от скуки».

Детей у Прозориных не было, и это обстоятельство усугубляло разницу в образе жизни супругов. Они все больше расходились каждый в свою сторону.

Впрочем, Тараса личные отношения хозяина и хозяйки не касались. Кухарка с горничной любили посплетничать на их счет, на то они и бабы. Охранников занимало совершенно другое.

С некоторых пор в доме случались происшествие за происшествием. То электричество вырубится, то окна сами собой распахнутся настежь, то дыму наберется откуда ни возьмись. Кухарка и горничная жаловались на страх и бессонницу. Им казалось, что в доме обитает привидение. Иногда в комнатах раздавался шум, что-то падало, звенело и скрипело.

Выслушав обеих женщин, Прозорин только усмехнулся, собрал весь персонал и предложил тем, кому не подходят условия работы в «Дубраве», немедленно уволиться. Он-де без проблем наберет новых людей. Стоит ему обратиться в фирму по найму прислуги, как ему предложат на выбор сколько угодно желающих потрудиться за достойную оплату.

После такой отповеди жалобщицы призадумались. Им придется искать новое место, и кто знает, каким окажется другой хозяин. Прозорин, по крайней мере, справедлив, щедр и относится к ним с уважением. А за нечистую силу он не в ответе.

Тарас чертей не боялся и в привидения не верил. Окна мог открывать сквозняк, а шум и треск бывают в любом доме. При должном подходе всему можно найти логическое объяснение.

Однако он решил быть начеку и внимательно ко всем приглядываться. Особенно к Федору, который возбуждал в нем тревожное любопытство. Если кто и якшается с нечистым, так именно этот молчаливый мужик. Он сам на беса смахивает, даром что рядится монахом.

– Слушай, а ведь я тоже кое-что видел, – после того собрания признался напарник, Леха. – Только говорить не хотел. Еще на смех поднимут. Неловко как-то.

– Что ты видел? – рассердился Тарас. – Хочешь, чтобы нас уволили?

– Курить будешь?

– Давай.

Они устроились под навесом, где хранились дрова. Леха достал пачку сигарет, щелкнул зажигалкой и оглянулся по сторонам.

– Ты сам-то ничего не замечал? – спросил он. – Тень в окне, например? Мужика с бородой?

– Ты про Федора? – не понял Тарас. – Он и правда тенью бродит. Не знаю, как ты, а меня от него воротит. Он нас развел на бабки, понимаешь? Всучил какую-то гадость, от которой никакой пользы.

– Не скажи. Я заметил разницу! А ты зачем брал, если не веришь?

Тарас насупился и пустил дым из ноздрей.

– У Федора борода короткая и черная, – гнул свое Леха. – А у того мужика длинная и рыжая.

Тарас затянулся, закашлялся и удивленно уставился на него.

– Ты че, Леха, сбрендил? Кха-кха. У кого из наших – рыжая борода?

– В том-то и прикол, что ни у кого.

– И где ты видел этого… рыжебородого?

– В окне на втором этаже дома. Иду я мимо и вдруг чую: холод пробрал с головы до пяток. Поднимаю голову, а на меня сверху мужик глядит. Рыжий и бородатый.

– Ага, – кивнул Тарас. – Нос крючком, брови торчком. Словом, Кощей Бессмертный.

– Зря я тебе сказал, – скривился напарник. – Знал же, что не поверишь.

– Ты трезвый был?

– Как стеклышко.

Он обиженно замолчал, затушил окурок, щелчком отправил его в снег и достал вторую сигарету.

– Ладно, дальше что было? – не выдержал Тарас. – Начал, так продолжай.

– Я подумал, к Прозориным гость приехал. Потом вспомнил, что никому ворот не открывал, никого не впускал. Что за чертовщина?

– Может, это любовник нашей хозяйки? Она его в машине привезла, тайком, и прячет в доме. Хозяин с Федором амуры крутит, а она тоже решила развлечься.

– Какие еще амуры? У них с Федором дела. Наука. Они опыты ставят. Прозорин по профессии фармацевт, между прочим. Может, он новое лекарство изобретает. От СПИДа!

– Умный ты, Леха. Тебе не в охрану надо было идти, а в академию наук.

– Может, еще пойду.

Леха, в отличие от Тараса, тяготел к интеллектуальной деятельности. Работу у Прозориных считал временной и надеялся исправить свое положение.

– Держи карман шире, – возразил Тарас. – Делать хозяину нечего, кроме как лекарства изобретать. У него и без того денег куры не клюют. С жиру он бесится, вот что. И жена его тоже с жиру бесится. Нам их не понять. Они инопланетяне, блин!

– По-моему, ты загнул. Прозорин – нормальный мужик. Ты ему завидуешь, небось? Сам бы хотел в таком доме жить, деньжищами ворочать, лошадей разводить? А вынужден на хозяина пахать. С утра до вечера, с вечера до утра одно и то же.

Тарас вспылил. Его можно было упрекнуть в лени, в невежестве, в цинизме, но только не в зависти. Он не на шутку разозлился, хотел уйти, но Леха схватил его за рукав, удержал.

– Не психуй! Я не то имел в виду. Ты, видать, парень с запросами.

Тарас рывком высвободился, хотел уйти, но остыл. В сущности, Леха прав. Ему не по вкусу жизнь, которую он ведет, но и напрягаться, что-либо менять слишком хлопотно.

– Ладно, проехали, – буркнул он. – Ну их к черту, запросы. От этого только голова болит. Как складывается, так и живем. Верно? Восточная мудрость советует плыть по течению. Так что ты там болтал про рыжебородого?

– Видел его в окне.

– И куда он потом делся?

– Исчез.

– Это все?

– Тебе мало? – ухмыльнулся Леха. – Тогда вот еще. Ты в дом к хозяевам часто заходишь?

– Только по необходимости. А что?

– Голосов никаких не слышал? Вздохов там… стонов.

– Каких стонов? – смутился Тарас.

– Не любовных. Совсем других! Протяжных… и зловещих. От которых дух перехватывает и волосы шевелятся.

Леха взъерошил свою шевелюру и скорчил жуткую гримасу.

– Ты нарочно придумываешь? Дуришь меня? – обиделся напарник.

– Фома ты неверующий. Думаешь, я вру? Меня иногда жуть берет, но я молчу. Не хочу, чтобы меня считали чокнутым.

– Оттого ты в пансионат зачастил?

– Представь себе! Там хоть оттянуться можно, выпить, потанцевать с девочками. На нашей работе можно на корню засохнуть. Что мы с тобой видим? Дежурство, телик, сон, опять дежурство. Знаешь, как это называется? Моральная деградация.

Тарас машинально кивнул.

– Может, у тебя глюки начались? От этой… типа деградации.

– Больше ничего не скажу, – надулся Леха. – Я знал, что этим кончится.

С тех пор Тарас, прогуливаясь вокруг хозяйского дома, – что входило в его обязанности, – начал поглядывать в окна. Не появится ли в одном из них человек с рыжей бородой?..

Сегодня, после отъезда Прозорина, он по обыкновению решил сделать обход и так задумался, что чуть не налетел на Федора. Ученый «монах», как окрестили его охранники, недовольно посторонился и буркнул:

– Спишь на ходу, отрок?

– Какой я тебе отрок? – огрызнулся Тарас. Брезгливая физиономия Федора вывела его из себя. – Дедушка нашелся!

На вид Федору можно было дать лет сорок. На его висках и в фигурно выбритой бородке проступали седые волоски, но в целом он хорошо сохранился. Среднего роста, крепко сбитый, он мог бы помериться с Тарасом силами.

– Ты со мной не шути, отрок.

– А то что?

– Плохо тебе будет, – опустил глаза Федор. – Захвораешь ненароком. Чахнуть начнешь, мужскую доблесть терять.

– У тебя типа глаз черный? Ты на это намекаешь?

– И на это тоже…

– Плевать! – не испугался Тарас. – Ты меня своими страшилками не проймешь, блин!

«Монах», не поднимая глаз, словно сдерживая готовый вырваться из них огонь, который испепелит дерзкого на месте, погрозил ему пальцем…