Текст книги "Жизнь и судьба Михаила Ходорковского"

В знаменитом цикле статей Владимира Перекреста «За что сидит Михаил Ходорковский» есть следующий пассаж: «Если в Думе-99 было, по некоторым оценкам, порядка ста подконтрольных «ЮКОСу» депутатов, то в 2003 году их число обещало быть намного больше. Во всяком случае, как говорили близкие к Кремлю источники, президенту доложили, что «ЮКОСу» «присягнули на верность» ровно 226 депутатов – количество, необходимое для обеспечения простого большинства. Подозрительная точность – возможно, преувеличили. Но и председатель комиссии Госдумы по противодействию коррупции Михаил Гришанков подтвердил «Известиям», что кандидатский «список «ЮКОСа» насчитывал не менее 200 фамилий».

На самом деле цифры были несколько меньше, да и история совсем другая.

– Все обвинения в наличии планов захвата власти – это абсолютная туфта, – говорит мне Василий Шахновский. – Все, что касалось финансирования партий и депутатов, было не то что согласовано, это был совместный с Кремлем проект. Совместный.

Помимо финансирования «Единой России», помимо финансирования одномандатных депутатов, которые были согласованы с Кремлем, а некоторых нас Кремль просил финансировать, к нам приходили люди, просили деньги, и это тоже согласовывались с Кремлем. Вот столько можно давать? Можно. Можно дать Морозову деньги? Можно. «Сколько?» – спрашивал я. Вот столько. И я давал столько Морозову.

Кого-то мы находили в регионах, в которых работали, кого-то просил поддержать Сурков, кто-то приходил к нам сам и просил о финансировании. И опять-таки технология этих договоренностей также была оговорена с Кремлем.

У нас была основная задача: создать нормальную следующую Думу. Потом быстро в течение года принять пакет жестких экономических реформ. Нас эта модель абсолютно устраивала.

– Экономические реформы, которые вы хотели, были приняты? – спрашиваю я.

– Нет. Потому что 2005 год – это не 2003-й. Даже 2004 год – это не 2003-й. Дума начала работать в 2004-м.

– То есть изменилась система принятия решений?

– Я однажды, где-то в 2005-м или 2006 году, в аэропорту европейском встретил одного из вице-спикеров Думы, с которым у меня хорошие отношения были и еще остаются. Я ему говорю: «Слушай, ты мне скажи, какого уровня вопросы сегодня решаются в Думе?» Он говорит: «Ты чего, издеваешься? Никакие вопросы в Думе не решаются». Никакие. Вопросы решаются в кабинетах у чиновников, вопросы решаются, когда какой-то депутат в силу хороших отношений приходит куда-то. Но в самой Думе, в комитетах, на фракциях, не решается ничего. Это абсолютно формальный институт.

Понимаете, когда Грызлов сказал, что Дума – не место для дискуссий, он был абсолютно прав. Потому что именно таким образом она в результате и была построена. Всех отстроили, всех посадили на зарплаты, все не могли никуда дернуться. А в 2002-м, 2003-м тогда еще не было этого. Были свободные СМИ, были разные силы.

А уже в созыве 2003-го года все было бессмысленно.

Увы, человек, о котором я пишу, приложил руку к построению имитационной демократии, которая его и сожрала. Прискорбно, каковы бы ни были его цели. Согласованные с Кремлем депутаты естественным образом перешли на сторону сильного.

– То есть Дума была та самая, в которую вы проводили людей? – спрашиваю я Шахновского. – В ней были ваши люди? И все легли под Кремль. Не потому ли, что были согласованы?

– Большинство, – говорит он. – Да и «ЮКОСа» уже не существовало, и никто не требовал выполнения стартовых договоренностей.

Я понимаю, что политика искусство возможного. Да и Кремль тогда еще не казался твердыней адовой. И сотрудничество с ним не воспринималось как предательство и позор.

Но сам принцип согласования – это путь к тому, что мы имеем сейчас! Понимал ли Михаил Борисович, что творит?

Ведь бывает и иначе. Советы в СССР тоже были декоративным органом власти, но когда в 1990-м туда пришли независимые люди, они смогли переломить ситуацию.

«Понимали ли Вы в 2003-м, что согласование депутатских списков с Кремлем – это прямой путь к имитационной демократии? – спрашиваю я Ходорковского. – Считаете ли Вы, что были правы, участвуя в такого рода сотрудничестве с властью?»

«Считал и считаю обсуждение списков между сотрудничающими политическими силами – нормой, – отвечает он. – Диктат – неприемлем, а разумный компромисс – это основа основ любой политики в любой стране. Мне с диктатом столкнуться не пришлось. Обсуждение в «утверждение» превратилось позже».

– Думу покупали оптом и в розницу в то время все, поэтому он мало чем отличался от всех, – рассказывает мне Ирина Ясина. – Просто, может быть, делал это умнее. В свое время он сказал, что хотел бы, чтобы мы не проплачивали, как все, каждый конкретно кивок, чих и так далее, а у нас были единомышленники, которые бы видели развитие России, как он это видел. И это было абсолютно правильно, потому что нужно было иметь образованных депутатов, а не просто марионеток, которые в нужный момент поднимут руку.

И юкосовских депутатов было не 200 человек.

Гораздо меньше.

«Он (Ходорковский. – Н. Т.) помогал пройти в Думу людям, которые были в состоянии отстаивать близкие ему идеи, – вспоминала Ирина Ясина в интервью журналу «Профиль»[91]91
  Журнал «Профиль» № 36(450) от 03.10.2005. Дмитрий Миндич, Мария Баринова. «Две политики».


[Закрыть]. – Он понимал, что демократия – это не единогласное голосование «за» и не наследная монархия. Ему были нужны активные люди, которые ответственно, а не тупо будут голосовать за те или иные законы. Ходорковский готов был давать им деньги, поскольку, как все мы знаем, проход в Думу у нас не бесплатный. Был ли он прав – не знаю. К чести Ходорковского могу сказать – к отбору людей он подходил очень аккуратно. И с точки зрения уровня IQ, и с точки зрения моральных критериев. Но много таких людей не нашлось. На моей памяти было отобрано всего человек 40. Это были люди из всех партий, включая ЕР, за исключением, пожалуй, только ЛДПР. Был еще и список побольше – на 88 человек, с включением туда тех, кого хотел видеть в Думе Кремль. Но это было в пору сильной любви между Кремлем и Ходорковским».

– Список был большой, – рассказывает Василий Савельевич. – Тех, кого мы финансировали. Список был, конечно, большой. Не двести, конечно. Реальная цифра сорок. Я думаю, она близка к истине. Но они были по разным квотам. Например, в обмен на поддержку кремлевских проектов, еще за два года до этого была договоренность, что всем компаниям будет дана квота по два-три человека на проходные места. В частности, госпожа Бурыкина прошла по квоте «ЮКОСа», и за нее дополнительно денег не платили, потому что она была вставлена на это место. Были люди, которых мы включили в результате договоренностей с Явлинским в список Явлинского. Были люди в списке КПРФ. А были люди, которых мы финансировали по одномандатным округам. Там были разные, пересекающиеся множества, но ближе всего к истине цифра сорок.

– И не только у «ЮКОСа» были свои депутаты?

– Конечно. Квоты, финансирование одномандатников. Одна из задач согласования с Кремлем – это чтобы мы не финансировали никого против Кремля в одномандатных округах. Если мы финансировали кого-то не от «Единой России», я вас уверяю, что в этом округе от «Единой России» были либо непроходные депутаты, либо те, избрания которых не хотел Кремль. Мы избежали конфликта даже по одномандатникам не из списка «Единой России».

Но 200! Если б мы финансировали 200 человек и могли дать им команду, мы бы просто развалили Думу после ареста Ходорковского.

И из сорока далеко не все прошли в итоге.

Тех, кого мы финансировали по просьбе Кремля, было в Думе человек 20. И это не значит, что можно было дать команду, и человек говорил «есть». С ними нужно было разговаривать, убеждать в справедливости того или иного шага и так далее.

Всего в Думе 450 депутатов. 20 из 450 – это меньше 4,5%…

Ходорковскому приписывали парламентское, а то и конституционное большинство…

А он до пяти процентов не дотянул.

В сентябре 2005-го в распоряжении программы «Однако» оказался один из депутатских списков «ЮКОСа»: одиннадцать человек. И еще четверо под вопросом.

– Ну, какая-то бумажка досталась кому-нибудь при обыске, – прокомментировал мне Василий Шахновский.

«Это конкретный проект захвата власти путем скупки за деньги по предварительному сговору большинства депутатов парламента», – объяснил Михаил Леонтьев в программе «Однако».

Ходорковский «не просто решил взять в свои руки власть, он строил для этого вертикально и горизонтально интегрированную структуру, сетевую партию под шапкой «Открытой России»», – утверждал Леонтьев в программе «Однако» от 14 сентября 2005-го.

В тот же день информационное агентство «Стрингер» опубликовало статью ««Буря и натиск» «Открытой России»» с копиями документов о совещании руководства «Открытой России» от 14 марта 2002-го об утверждении PR-стратегии этой организации.

Их Леонтьев уже успел обсудить в предыдущей программе.

Что же это за пиар-стратегии?

Первая так и называется: «Буря и натиск».

«Стратегия заключается в прямом и откровенном признании того, что крупный бизнес заинтересован в создании в России такой экономической ситуации, которая бы:

• минимизировала бы опасность национализации в стране;

• не вынуждала бы крупных бизнесменов покинуть страну из-за невыгодных условий для ведения бизнеса;

• создала бы условия для всего населения страны осуществлять предпринимательскую деятельность;

• стимулировала бы население к достижению материального благополучия;

• позволила бы снизить число бедных в стране;

• снизила бы уровень социальной напряженности в стране, выражающийся в ненависти к богатым из-за огромного экономического разрыва между бедными и богатыми».

Это полный вариант, выложенный на сайте «Стрингера». Честно говоря, под каждым словом готова подписаться.

А вот господин Леонтьев в «Однако» ее чуть-чуть сократил:

«Стратегия заключается в прямом и откровенном признании того, что крупный бизнес заинтересован в такой ситуации, которая бы минимизировала опасность национализации в стране, не вынуждала крупных бизнесменов покинуть страну».

И все! И никакого тебе снижения числа бедных, условий для предпринимательской деятельности и снижения социальной напряженности.

Неужто до конца не дочитал?

Это не ложь, конечно. Даже не полуправда. Правды здесь меньше двадцати процентов.

Но наибольшее раздражение господина Леонтьева вызвал субъект пиар-стратегии «МБХ – духовный лидер российской молодежи».

Нет, ну правда. Ну, какой МБХ – духовный лидер? В России может быть только один духовный лидер, и у него совершенно другие инициалы. А всякий, кто претендует на ту же роль, в скором времени оказывается либо за решеткой, либо за границей.

Пиар-стратегия эта была отвергнута и, думаю, не из-за высоких репутационных рисков и сопротивления общественного сознания, как счел Леонтьев, а из-за интеллигентского состава совещания руководства «Открытой России». Кроме топ-менеджеров и главных акционеров «ЮКОСа» присутствовали Ирина Ясина и Александр Осовцов. У последних, думаю, отвращение к любому культу личности в крови.

Да и сам субъект не особенно увлекался построением собственного культа. В отличие от некоторых товарищей из своего окружения.

Ну и дороговизна стратегии сыграла роль. МБХ всегда был расчетлив.

Еще одна стратегия, построенная вокруг личности Ходорковского, называлась «Русский Сорос», была третьей по счету и тоже была отвергнута.

Приняли второю под названием «Дымовая завеса».

Думаю, что пиарщики «ЮКОСа», упражняясь в ней в остроумии, никогда не предполагали, что их внутренний документ когда-нибудь станет достоянием специфической гласности от программы «Однако», где ведущий будет делать из названия далеко идущие выводы и перепутает пиар-стратегию с политической программой.

«Стратегия заключается с том, чтобы создать убедительную «дымовую завесу» или замаскировать истинные политические амбиции «Открытой России» и ее руководителей, – гласит текст на сайте «Стрингера». – Основное ключевое сообщение программы: Российский бизнес осознал свою социальную ответственность перед населением и хочет помочь согражданам получать образование, находить хорошую работу, много зарабатывать в России и для России.

Одновременно с широким информированием населения и в особенности целевых аудиторий о спонсорских, благотворительных и просветительских проектах «Открытой России» ведется последовательное информирование населения о преимуществах демократии и пропаганда соответствующих идей».

«То есть демократические идеи – это и есть дымовая завеса», – победно заключает Леонтьев.

Здесь я не могу утверждать, что он до конца не дочитал. Он шапку не посмотрел. Несколькими строчками выше есть заголовок «Пиар-задачи «Открытой России»». И первая пиар-задача – пропаганда демократических идей.

Именно распространение этих идей и есть политические амбиции «Открытой России», которые нуждаются в маскировке под просвещение и благотворительность, поскольку слишком абстрактны для населения.

Об этом совещании я расспросила Василия Савельевича Шахновского, который, если верить «Стрингеру», в нем участвовал, и дала ссылку на источник.

– Я не заходил на этот сайт, могу сейчас попробовать туда зайти. Вряд ли я сейчас вспомню, что конкретно было. Что касается «Открытой России». Я не могу залезть в голову Михаила Борисовича, поэтому выскажу свое мнение: думаю, что организация создавалась как инструмент участия в общественно-политической жизни. В какой-то момент Ходорковский понял, что власть, во-первых, ведет страну в неверном направлении, и необходимы возможности для влияния на ситуацию. Старые механизмы 90-х годов уже не работают по целому ряду причин. Ну и второе, он на протяжении достаточно большого количества лет был противником покупки власти, того, чтобы все решать коррупционными методами. Одна из идей было создание нормального, гражданского общества.

Возможно, какие-то проекты и обсуждались. В чем там пафос-то этого «Стрингера»?

– Якобы это был пиар Михаила Борисовича, чтобы построить партию под него. С целью захвата власти.

– Конечно, пиар Ходорковского там был, чего там говорить. Любая бизнес-структура пиарит своего руководителя. Но никакой речи о захвате власти не было. Вы представьте себе: идет разговор о захвате власти в присутствии там сорока свидетелей, причем все это фиксируется на бумаге. Вы можете себе представить такое?

Сам документ оригинальный. Второй документ «Задачи «Открытой России»», может быть, и был. Ну и что?

Я не могу вам сказать точно, был ли такой документ, потому что прошло столько лет, но обсуждения были. Да, это близко к тексту, но я ничего не вижу в этом документе, что могло бы быть интерпретировано как попытка захвата власти.

– Но не было ли действительно планов строительства партии на основе «Открытой России»?

– Не было, сто процентов. Была форма, организация, и был создан инструмент ее абсолютно цивилизованного участия в общественно-политической жизни. Партия – несколько другое. В первую очередь – это объединение людей по политическим целям. Задача построения партии не было 100%.

Вывод о партии Леонтьев сделал по чисто внешнему признаку.

В пятидесяти регионах планировалось открыть отделения «Школы публичной политики». «Школа» существовала, по крайней мере, до конца 2005-го, именно к декабрю этого года относятся последние новости на ее сайте, который еще можно найти в web —архиве. До пятидесяти отделений, правда, не дотянули, но в 2005-м их было более сорока.

«Политика, если отбросить горлопанство, это такая же профессия, как другие, надо знать ее азы и совершенствоваться. И молодой человек, в принципе, может выбрать профессию политика. Но, если идти своим путем, как у нас на рубеже 80-х – 90-х годов, он набьет все шишки, – рассказал мне один из бывших менеджеров «Открытой России». – «Школа публичной политики» была попыткой создать клубы, где люди, уже прошедшие такую школу, имеющие теоретический опыт, практический, могли бы делиться им, а главное – зарождать какую-то дискуссию, полемику. Чтобы молодые люди, которые хотят заниматься политикой, умели спорить, умели отстаивать свое мнение, имели обзор того, что вообще может быть, все же уже проходили, чего каждый раз на одни и те же грабли? И из фамилий, кого-то назвать… Делягин выступал, Иноземцев, Кара-Мурза. Ну, люди, которых и послушать-то интересно. Они вели занятия.

Среди слушателей были представители демократической волны, остальным-то полемика не нужна, чего там полемизировать, «не место для дискуссий»».

И действительно, список лекторов напоминал состав авторов «Новой газеты» и журнала «The New Times», и в большей части с ним пересекался.

«Основная задача проекта – формирование человеческого ресурса, нацеленного на практическое проведение демократических преобразований, – рассказывалось в программе «Однако». – Цель – к концу 2006 года – началу 2007 года создать вертикально и горизонтально интегрированную структуру, позволяющую осуществлять мониторинг происходящего в лидерских группах, способную влиять на эти процессы и формировать кадровый ресурс для решения текущих и перспективных задач. В течение 2003 – 2005-го годов должны быть открыты около пятидесяти школ региональных отделений».

Откуда господин Леонтьев взял конкретно этот абзац, мне обнаружить не удалось. На сайте «Школы публичной политики» формулировки несколько другие:

«Школы публичной политики – это образовательно-просветительский проект для активных и ответственных граждан, готовых отстаивать принципы демократии, участвовать в становлении институтов гражданского общества в России».

«Школы публичной политики – общественный институт, открытый для людей с разными политическими взглядами.

Школы публичной политики не вторгаются в сферу деятельности политических партий и не участвуют в борьбе за власть.

Школы строят партнерские отношения с региональными органами государственной власти и местного самоуправления.

Школы сотрудничают с другими гражданскими институтами, бизнес-сообществом.

Школы открыты для средств массовой информации».

А задачи «Школ» – содействие модернизации путем повышения образовательного уровня молодых политиков, общественных деятелей и бизнесменов; обеспечение равного доступа к информации, содействие становлению институтов гражданского общества и формирование экспертного сообщества, активно участвующего в образовательных и просветительских проектах.

Здесь уж господин Леонтьев до своего коэффициента правды не дотянул. Далеко до двадцати процентов.

И назвал прообразом партии дискуссионный клуб, у которого даже на сайте прямым текстом прописано, что он «не вторгается в сферу деятельности политических партий и не участвует в борьбе за власть».

Вообще, когда мы говорим о политике и Ходорковском, у меня возникает ощущение двухмерного пространства. Словно мы ползаем по плоскости и не можем подняться, забыв, что кроме длины и ширины существует третье измерение – высота, и вещи имеют объем.

И мы увязаем в дискуссии о том, хотел ли он организовать партию и захватить власть.

Захватывать власть можно разными способами: нелегитимным – почта, телеграф, телефон – ленинский план вооруженного восстания; и легитимным – организовав партию и выиграв выборы. И второе – заговор только с точки зрения Леонтьева, а вообще-то законом не запрещено.

И полно партий, сделанных под лидера. В России – вообще большинство. Потому как царь нужен, добрый и свой.

Более того, тогда, в 2003-м, когда «СПС» и «Яблоко» дискредитировали себя междоусобной войной и потеряли голоса избирателей, создание новой либеральной партии было просто жизненно необходимо, чтобы не дойти до того, что мы имеем сейчас.

А Ходорковский мог, но не сделал.

Потому что создавать транснациональную корпорацию ему было интересней.

Не мне его судить. Я сама сейчас, в данный момент, сижу и пишу книгу вместо того, чтобы 31 числа каждого месяца быть как штык на Триумфальной площади.

Потому что книгу писать мне интереснее.

Был еще один проект «Открытой России», отделения которого действительно открылись в пятидесяти регионах.

Но он был еще меньше похож на партию. Так что даже Леонтьев постеснялся его упомянуть.

Это Федерация Интернет-образования.

– Федерация Интернет-образования – это то, чем сейчас гордятся, во многих регионах ее отделения еще работают, – рассказывает мне Василий Савельевич. – И ее создание мы тогда еще с Валентиной Матвиенко обсуждали, она была вице-премьером. Правительство брало на себя задачу проводить кабели ко всем школам.

Федерация создавалась как дочерняя организация «ЮКОСа». Она должна была взять на себя задачу подготовки специалистов для преподавания Интернета в школе. Договорились, и мы свою дорогу прошли. Более чем в 40 регионах создали организации и стали готовить учителей, и губернаторы просили открывать эти центры, а не подводить Интернет к школам. До сих пор еще не все школы интернетизированы.

Ну, какой это прообраз партии!

О ФИО мне подробно рассказал один из менеджеров проекта Александр Капырин:

– Михаил Борисович считал, что за Интернетом будущее. Как бы тяжело ни жилось в России и в глубинке в конце 90-х, но с голоду народ не умирал. Деньги можно было раздать пенсионерам, учителям, врачам. Это, конечно, хорошо, но это значит – просто проесть деньги. В среднесрочной, долгосрочной перспективе образовательные проекты – более благодарное дело для развития страны.

Одна из многочисленных проблем образования заключалось в том, что мир уходил все дальше в области информационных коммуникаций, оснащения компьютерами и выхода в Интернет. И не просто выхода для общения, а использования Интернета в образовательном процессе.

И цепочка потянулась. Нет компьютеров – дети не знают, что это такое, но и некому объяснить, то есть нет учителей. По государственным программам пошли компьютеры в регионы, сначала в небольших количествах, но даже анекдот ходил: «Дети, поставьте на стол компьютер с пола. Поставили. Поставьте еще два. Сколько будет один плюс два?» Анекдот, конечно. Но компьютеры приходили, а зачастую не использовались, работали как пишущая машинка, причем у директора, детей к ним не допускали. Никаких не было программ по управлению школой, составлению расписания и тому подобное: электронная школа, е-ленинг, «Кирилл и Мефодий», как сейчас. Тогда люди не знали, что это такое.

В конце 1999 – начале 2000 года по инициативе компании «ЮКОС» был начат некоммерческий образовательный проект «Поколение. ru», его основная цель – содействие информатизации российского образования.

Проект поддержало Правительство Российской Федерации, и для его реализации в апреле 2000 года была создана Федерация Интернет Образования (ФИО).

Я работал в структуре, которая называлась «Фонд «Регионы России»». Это было объединение руководителей исполнительной власти регионов РФ (губернаторов, глав администраций, президентов республик). Возглавлял Фонд Егор Семенович Строев, губернатор Орловской области, а тогда еще и Председатель Совета Федерации. Тогда все главы регионов входили в Совет Федерации. Наш Фонд предоставлял им площадку для рабочих встреч, общения между собой и с руководителями федеральных министерств и ведомств, чиновниками президентской Администрации и Правительства РФ. Помимо этого Фонд оказывал поддержку социальным проектам в регионах. Среди объектов такой поддержки были больницы, детские дома, школы, интернаты, предприятия и учреждения культуры, искусства, спорта. Если в том или ином регионе случалось что-то чрезвычайное, Фонд не оставался безучастным. Трагедия в Беслане, наводнения в Якутии и на Северном Кавказе, другие события немедленно являлись поводом оказания благотворительной помощи.

Проект «Поколение. ру» также курировался Фондом, через который организовывались «выходы» на глав регионов, что и предопределяло успешность проекта. К сожалению, со временем деятельность Фонда стала угасать. На это были и объективные причины, и главная – изменение состава Совета Федерации, когда его покинули руководители регионов. Теперь они гораздо реже выбирались в Москву, причем каждый в свое время и по своим делам. Контакты с ними у нас, сотрудников Фонда, стали все реже… Тем не менее, можно сказать, что Фонд оказал регионам определенную помощь в экономическом и социальном развитии в довольно сложный период – когда цены на нефть еще не были такими запредельными, как сейчас. И очень приятно, что о Фонде и о его сотрудниках в регионах до сих пор добрая память. До сих пор на имя сотрудников Фонда приходят приглашения на крупные региональные мероприятия и праздники, поздравительные телеграммы и открытки, до сих пор там рады звонкам и приветам.

В руководстве «ЮКОСа» было решено, что на средства компании в 50 регионах будут созданы центры Интернет-образования как совместный проект «ЮКОСа» и региона, и в этих центрах будет проводиться обучение учителей школ, причем всего региона. Например, открыли центр в Самаре, значит, обучают учителей всей Самарской области.

И начали такие центры создаваться. Сначала в крупнейших городах России и регионах, где присутствовала компания: Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске, Томске, Самаре, Воронеже, Красноярске, Нефтеюганске, Барнауле, Белгороде, Иркутске, Брянске… Стандартный Интернет-центр – 4 класса. Или Интернет-центр «удвоенной» мощности – в Московском, Санкт-петербургском, Томском центрах было по 8 классов. В каждом классе по 10 рабочих мест для слушателей и рабочее место преподавателя. Одновременно обучаются 40 человек в течение 2 недель. Многие учителя приезжали из глубинки, из отдаленных сельских школ, они должны были где-то жить. Оплата проезда учителям, проживание, питание, зарплата сотрудникам Интернет-центра и преподавателям, закупка компьютеров, прокладка Сети – все на средства «ЮКОСа». Регион предоставлял помещение для Интернет-центра и брал на себя оплату коммунальных платежей. Потихоньку в регионах присутствия компании центры были созданы за первые годы реализации проекта. Проект был рассчитан на пять лет. Начало – апрель 2000 г.

Позже центры открывали в регионах, где не только не было деятельности «ЮКОСа», но вообще ни одной заправки. Например, я курировал юг России. Мы в Карачаево-Черкесии открыли центр. Два класса, маленький, усеченный, но и республика маленькая. Я участвовал в организации, договаривались, ездили, встречались с президентом республики и с министром образования. И вот – все сделали, все работает, помещение хорошее, техника… И люди спрашивали: «А мы-то вам сколько должны?» «Да ничего». «Как это? Так не бывает? Откат там…Заплатить? Как это вы нам компьютеры привезете, поставите… Два класса. Двадцать компьютеров и два для преподавателей, и еще серверные. Сколько мы вам должны? Ничего? Ну, у нас на Кавказе так не принято».

И потом, когда в центр пришли преподаватели… Понимаете, вдруг в селе, в горном, приходит разнарядка: прибыть такому-то. А преподаватели предметники, не информационщики: русский язык, история, физика, кто угодно. Приходят и не знают, что такое компьютер. Заходят в класс, им читают что-то такое бесплатно, они живут. Потом обед. «Нет, нет», – говорят. Но все уже организовано, и положен обед. Бесплатно. Они воспринимали это как сказку.

А через две недели они делали презентацию на компьютере. Директор Карачаево-Черкесского центра был совершенно не компьютерщик. А потом, когда проходил Интернет-фестиваль Юга России, (там участвовали все центры ФИО Южного федерального округа), так он тост замечательный сказал: «Хочу выразить слова благодарности Михаилу Борисовичу. Мы хоть знаем теперь, что такое компьютер, какую кнопку когда нужно нажать, что такое Интернет. Учителя возвращаются в школы, к своим ученикам другими людьми. Вообще не могли подойти к компьютеру, не знали, что такое компьютер. А тут можно что-то набрать, распечатать, а можно в Интернете посмотреть, что там газеты пишут, а можно общаться, есть электронная почта. Для них это было нечто необыкновенное».

Заработали центры. С 2000-го их прибавлялось и прибавлялось, и году в 2003-м набрали 50. Потом финансирование стали урезать. Но, в общем-то, мы регионам так и говорили. Мы поддерживаем в течение пяти лет, а потом вы сами берите на баланс. Естественно те регионы, которые поняли, что это для них нужно, не побоялись политических наездов, они центры взяли на обеспечение, закладывали средства в бюджет на приезд преподавателей, или они приезжали за свой счет. Например, Новосибирский центр с 2004 года начал финансироваться из областного бюджета, Ставропольский был поддержан губернатором и краевым правительством. А есть регионы, где быстренько свернули центры. Кто-то испугался. Например, Ханты-Мансийск. Мол, нет, нам этого не надо. Чтобы не ассоциировалось. А Новгородский центр перешел на коммерческую основу и берет деньги за обучение. Ну уж дальше кто как выживет. Есть помещение, компьютеры, Сеть. Хочешь – работай, хочешь – не работай. Каждый решал по-своему.

Помимо 50 региональных центров были открыты центры ФИО для священнослужителей под эгидой РПЦ. Был создан Интернет-центр в колонии для несовершеннолетних. ФИО открыла центр в Белоруссии, в Минске. Когда возникал социальный запрос, принимали решение об открытии центра.

Компания начинала деятельность в регионах. Наркомания, пьянство. Местная молодежь не знает, чем себя занять. А отсюда бандитизм, драки, в общем, нехорошо. Компьютеры были средством отвлечь молодежь.

Кроме центров Интернет-образования, для учителей был второй проект. Он не получил такого широкого распространения. Открылось всего несколько центров, может быть, чуть больше десяти. Назывался проект «Паутинка». Обычно центры Интернет-образования открывались в столичных городах регионов: Ставропольский край – в Ставрополе, Ростовская область – в Ростове, Карачаево-Черкесия – в Черкесске. А в небольших городах создавались Интернет-клубы: молодежь приходила, могла поиграть, получить почту. Сейчас это привычно, по крайней мере в Москве, а в 2003-м, в глубинке, это был определенный прорыв. Этот проект тоже работал под эгидой Федерации Интернет-образования. И «Открытая Россия» в этом участвовала.

Но «Открытая Россия» – более глобальная оболочка. У нее были и другие проекты, но когда открывали центры, торжественно украшалась сцена, и там висела эмблема «Открытой России».

На открытии центра присутствовало руководство региона на уровне губернатора или президента. С ними всегда была договоренность об открытии проекта. Всегда организовывали встречу с руководством Федерации Интернет-образования. Тогда возглавлял Монахов Сергей Владимирович и его первый заместитель Мушер Семен Львович. Определяли, что хотим делать, зоны ответственности, и тогда регион свои обязательства тоже выполнял. А иначе начинали разводить руками: «Денег нет, помещения нет». А если уж губернатор участвовал, таких вопросов не возникало.