Текст книги "Второй курс: Жезл Наполеона. Курс для отличницы по шпионажу"

Часть 7

– Нет! – уверенно говорит Люська, – Это еще не все! Я знаю, кто нам поможет!

И показывает на Мерседес, который на неприличной скорости влетел во двор дома. Машина выглядела так, слово она только что протаранила колонну домохозяек! Причем каждая из них несла как минимум кило печени! Весь капот, бампер и решетка Мерсика был залиты кровью. Первое впечатление просто приводило в шок! Но приглядевшись, я поняла, что это картинка. На переднюю часть машины была нанесена аэрография в виде размазанных пятен крови. Выглядела вся эта живопись очень реалистично.

– Леха! Привет! – заорала Люська, наплевав на всю конспирацию, и стала махать над головой руками, как утопающий моряк.

– Люська! Привет, соседка! – раздалось ей в ответ из окровавленного Мерса. Дверь разрисованного авто распахнулась, дав возможность всем гуляющим и просто идущим мимо услышать боевые звуки музыки. Люська подскочила к автомобилю. А я пристально вглядываюсь в темный прямоугольник кабины лифта на фасаде дома. Лифт ожил, кабина пришла в движение и неуклонно ползет вниз.

– Люська, нам надо поторопиться! – подгоняю я подругу.

После нескольких слов, которыми Люська перекинулась со своим соседом, подруга призывно помахала мне рукой, а сама плюхнулась на сиденье рядом с водителем. Мерс мягко подкатил ко мне:

– Садись быстро! Леха нас отвезет, куда скажешь! Да, Леха?

– Без проблем! – радостно закивал неожиданный спаситель, чем-то похожий на Аль Пачино в молодости, но без татуировок. Возможно, так выглядел бы сын Дона Вито Карлеоне, если бы Крестный отец жил сейчас.

Спортивный, небольшого роста, подвижный и худощавый, Леха не мог спокойно сидеть на месте. Притоптывал ногой в такт музыки, прихлопывал по рулю и качал головой. А недостатка в музыке не было! Компонентная аудиосистема создавала эффект присутствия в Большом зале консерватории. И музыка играла соответствующая. Когда я подошла к Мерсу, там как раз вовсю исполняли «Полет валькирий» Вагнера.

У меня есть друг-американец, немного странный тип! Он учится в Калифорнийском университете на техническом факультете, а живет в общежитии. Так вот у них в Калтехе уже долгое время есть традиция в дни экзаменов в семь часов утра включать «Полет валькирий»! Они так себе дух боевой поднимают. И нам это не помешает.

– Тогда поехали в центр, – командую я, показывая в сторону Кутузовского.

– Полетим, а не поедем! – обещает водитель, и, добавив звук, делает полет валькирий достоянием всей дороги.

Звонок телефона отвлекает меня от летящих дев-воительниц. Странно, это звонит полковник. Он же сказал, что связи не будет! Что-то у него случилось.

– Эту часть «Валькирий» надо слушать более камерно, – замечаю я, прежде чем ответить на звонок, – В этой части Гуддинг рассказывает Брунгильде, как он совершил обман.

Леха изумленно смотрит на меня, делает тише звучание громовых труб и замечает:

– О! А девочка в теме! Уважаю!

– Я слушаю! – отвечаю на звонок куратора.

– Натали, – голос куратора еще слышен, он говорит еще различимым шепотом.

– Что-то случилось, шеф? – странный вопрос, учитывая то, что я в бегах, а шеф меня прикрывает. Куда еще больше что-то может случиться!

– Случилось. Меня сейчас идут арестовывать. Грибус постарался! Обвинили в том, что я был с тобой в сговоре. Поместят в изолятор, связи не будет. Но это тебя не должно остановить, девочка. Найди письмо, этим ты спасешь себя и меня, заодно. Найди письмо, или найди жезл!

Все. Связь оборвалась. Это был удар. Если они замахнулись на куратора, то все очень плохо. Что ему может грозить? Самый легкий выход, это конец карьеры. Но судя по масштабу операции, на этом не остановятся. Я-то студентка, я могу ошибиться, а куратор на это не имеет право. Могут даже в тюрьму посадить. Я слышала, что есть специальные тюрьмы для спецагентов, нарушивших закон. И суда никакого не будет! Никто не захочет открыто обсуждать наши шпионские тайны.

– Леха! – ударом по руке проявляет себя Люська, – Ты на дорогу смотри! Ты чуть не въехал в зад жигуленку!

– Это он сам виноват! – Мерс вливается в поток машин. И Леха увозит нас, спасая от преследователей. Уже на выезде я поворачиваюсь и смотрю в заднее стекло автомобиля. Из Люськиного подъезда выскакивают трое одинаковых мужчин, что-то крича в трубки своих сотовых. У нас опять есть в запасе несколько десятков минут. Пока они сообразят найти в округе камеры видеонаблюдения, пока снимут с них всю информацию, мы уже будем далеко. У меня только одна надежда, а точнее, я запретила себе думать о том, что Грибус может привлечь к нашей поимке полицию. Вот тогда придется совсем плохо! Эффективность у полицейских небольшая, но они количеством берут!

– От кого бежим, девочки? – заметив мой взгляд, спросил водитель. Он все же сделал немного тише звуки любимой музыки немецких Люфтваффе.

– Да так! Ничего серьезного, – неопределенно отвечает Люська, раскинувшись в мягком кресле.

– Если ничего, то давай знакомиться, что ли! Я Леха! – смотрит на меня в зеркало заднего вида спаситель. У него смешливые черные глаза, красивый твердый рисунок губ, правильный прямой нос. Волосы подстрижены очень коротко, и надо лбом они поднялись в креативном ежике. Увидев, что я откровенно разглядываю его, Леха мне подмигнул, смешно сморщив свой правильный нос.

– Это Натка, – просветила его Люська, – она учится со мной в одной группе.

– А! – покивал головой в знак одобрения водитель, – Помню-помню! Это где выращивают будущих управляющих странами!

Я вопросительно смотрю на Люську. Нам категорически запрещено рассказывать о том, где мы учимся. Официальное место нашей учебы это Университет управления при Администрации президента. А если мы будем болтать, то в этом Университете и окажемся. Люська решает немного прояснить ситуацию:

– Ну да! В Универе управления! На факультете управления государством.

– Вот умора! – смеется Леха и лупит по рулевому колесу ладонью, – Я прямо вижу, как вы закончили свой универ, получили дипломы, и в приложении к ним вам дали под управление по государству. Тебе Люська что-нибудь восточное подойдет! Персия или что-то в этом роде. А Натке нужно брать под свой контроль племена берберов! У нее глаза бунтаря! Натка взбунтует племена, и покорит Люськину Персию, и еще парочку прилегающих стран! – дает свои советы шутник-Леха.

В это время я успеваю принять решение. Чтобы вытащить куратора и самим вернуться к нормальной жизни, нужно найти письмо во чтобы то ни стало. Если сейчас мы не можем найти письмо, то надо попытаться восстановить ход событий, связанных с ним, и с самим жезлом! И начать надо с квартиры Потворской, благо ее адрес я помню, а куратору сказать его я не успела. То, чего он не знает, он не скажет никому. Там Грибус нас точно не ждет.

– Леха, отвези нас в Калошин переулок, это в районе Старого Арбата. Знаешь, где это?

– Вот ты меня обидела! Конечно, знаю.

– Тогда давай туда.

– А повеселее у тебя есть что-нибудь? – спрашивает Люська, выключая Вагнера.

– Можно и повеселее! – соглашается Леха, – Тебе вот это подойдет?

Он нажал на следующий трек, и салон заполнил голос Инвы Мулы.

– Это из «Пятого элемента»? – догадалась Люська.

– Да, Инва Мула.

– Это ее голосом поет инопланетная Плава Лагуна?

– Точно! Нравиться?

Интеллектуальную беседу о музыке ведут Люська с Лехой, а я вспоминаю, все, что мне известно о жезле. И прихожу к выводу, что не так уж и мало! Я знаю вкратце его историю, знаю схематично его возможности. Мне известно, что он уже проявился в восемнадцатом веке. Старушка Потворская очень подробно описала и сам жезл, и то, как с ним работал Наполеон. Конечно, еще очень много вопросов остается и о жезле, и о Наполеоне. Например, почему Наполеон не искал жезл в Москве? Он же помнил, где оставил его последний раз! И память у него не такая, как у Люськи. Я бы на его месте, всю Москву перевернула, но жезл нашла. Взгляд упал на подругу. Она расспрашивала Леху о том, где он сейчас работает.

– В свободное время паркуром занимаюсь. А так машины из Германии гоняю, – просто отвечает ей ее знакомый. И я понимаю, откуда у моего нового знакомого такая гибкая, стройная и крепкая фигура. Знаю я этих ребят, что по стенам домов, гаражей и балконов прыгают. Их называют трейсерами, они сбиваются в команды и выделывают разные акробатические номера на стенах домов.

– И эту машину ты тоже из Германии пригнал на продажу? – спрашивает Люська о Мерсе. Интересно посмотреть на того, кто заказал такую кровавую красоту.

– Не-ет! Эту я себе взял! А картинку мне уже здесь ребята наваяли! – с гордостью говорит владелец карнавального варианте Мерседеса, – Только в Европу на таком лучше не соваться! Там полиция таких шуток не понимает!

Люська одобряюще кивает и опять лопочет что-то, времена смеясь. А я неожиданно понимаю, что сейчас больше меня о жезле не знает никто на всей Земле. И если я не смогу найти жезл, то он опять будет долгое время считаться утраченным, или его найдет случайный человек. Я почувствовала азарт охотника, идущего по следу. След, конечно, так себе! Но добыча того стоит. Куратор, как ты говорил? Действие побеждает бездействие? Отлично, будем действовать! Но мне больше нравиться то, что любит повторять мой геройский дед! «Жить – это плыть против течения. Работай веслами, Натка, а то течение отнесет тебя назад!» – всегда говорит он.

– Еще минут несколько, и приедем, – обращаясь ко мне, возвестил Леха. Мерс величаво проезжает Сивцев Вражек. Кривую, узкую и забитую улочку в старой Москве. Бедные люди, кто живет здесь! – подумала я. Мой дом находится недалеко отсюда, на Тверском бульваре. Но такой тесноты, как здесь, я не встречала нигде. Большинство коммуналок, которыми были забиты все дома Вражка, давно расселили. Но сами переулки производят впечатление коммунальных.

– Опачки! – остановил машину на повороте в Калошин переулок Леха, – Приехали, девочки! Дом-то какой?

Посмотрев на номера домов, я соображаю, что нужное мне здание находится где-то на середине переулка.

– Поезжай, я скажу, когда остановиться.

– О! Да здесь тайной пахнет! – не удержался от комментария Леха, – Обожаю тайны.

– Нет здесь тайн. Здесь просто тетя моя жила. Когда-то.

– В этом переулке не только твоя тетя жила! Здесь в конце девятнадцатого века жил историк Соловьев, если эта фамилия вам о чем-то говорит, – неожиданно нормальным голосом сказал Леха, оглядывая старинные дома за окном.

– Ну, фамилия говорит, и что? – опешила от неожиданной метаморфозы я. А наш водитель не так прост! – И что?

– А то! – усмехнулся знаток истории переулка, – Есть легенда, что он нашел-таки библиотеку Ивана Грозного. И вроде вход в нее где-то здесь был, поэтому он и купил себе дом в этом переулке.

– Сказки все это! – реагирую я. Раз в десятилетие появляется слух, что эта библиотека найдена, но каждый раз это оказывается только слухом. Особенно, когда новую ветку метро строят, то проходчики обязательно всем по секрету сообщают эту новость.

– Ну, ты даешь! – удивляется Леха, – Ты думаешь, откуда Соловьев брал материал для своих книг? Откуда он столько фактов знал? Он половцев описал так, как ни кто до него не описывал. И варягов! Точно говорю тебе, нашел! Но не успел сказать, где она, или не захотел.

Леха весело взглянул на меня в зеркало. Я слышу про библиотеку этого харизматичного царя уже второй раз за сегодняшний день. Куратору по должности положено знать о книгах Иоанна Грозного. А откуда простой перегонщик автомобилей знает про библиотеку, про Соловьева?

– Леха! Ну, ты даешь! – закричала Люська, – Все в исторические тайны играешь? Он даже ЕГЭ по истории не сдал, ответил на экзамене на вопрос о Разине не так, как в учебниках, вот и получил свой ноль! – поясняет мне подруга.

– Платон, ты мне друг, но истина дороже! – блещет знаниями Леха, – Я не виноват, что у них там ошибки!

– Стоп! Приехали! – останавливаю я машину. Леха паркуется на обочине, и я выхожу из Мерса.

– Я в машине? – спрашивает Люська. Это она права. По инструкции один должен обязательно остаться в машине и ждать возвращения группы. Только группа на этот раз состоит из одного бойца! Ладно, прорвемся.

А дальше куда? Хорошо про тетю говорить, но на самом деле куда идти? Здесь везде домофоны стоят. Но на этот случай у меня есть способ попасть в дом. Леха выходит за мной из машины.

– С тобой сходить?

Я с сомнением смотрю на него. Что он там про паркур говорил? Гибкое, послушное тело. Для него весь город – это одна полоса препятствий, которую он легко преодолевает. Но уточнять не стала. Потворская написала свое письмо много лет тому назад, кто сейчас живет в ее квартире, я не знаю. Огромный громила или наркоман, а может просто неуравновешенный тип. Сопровождающий мне не помешает.

– Давай. Если не боишься!

– А чего бояться? Я буду твоим телохранителем!

– А вдруг там и правда, вход в библиотеку?

– Тогда я планшет прихвачу! Чтобы сразу в Квик селфи выложить.

Я нажала на домофоне вызов квартиры под номером тринадцать. Дом по всем признакам остался жилым, его не успели превратить в один из офисных центров. И на первом этаже живут люди. Хорошо, что сегодня суббота, и вероятность, что эти самые люди дома, очень высока. Ответили мне не сразу, голос заспанный и равнодушный.

– Кто? – немного растягивая гласные, спросил владелец тринадцатой квартиры.

– Ветконтоль. Разрешения у соседей проверяем. Откройте.

Больше просить не пришлось. Услышав, что я несу неприятность соседям, дверь открылась мгновенно! Здесь, главное, это уверенность и строгость в голосе.

– Нам в тринадцатую? – войдя в роль искателя сокровищ, интересуется Леха.

– Нет. Но в ту, что нам нужна, мы сразу звонить не будем. Возьмем их тепленькими! – интригую я моего спутника.

По глазам Лехи вижу, что он уже сомневается в своем порыве. Но вопросы больше задавать не стал.

На втором этаже нужная нам дверь оказалась приоткрытой. Нехорошие предчувствия мелькнули на обочине души, но я не дала времени им сформироваться в полноценные сомнения. Толкнув дверь, мы зашли в квартиру.

– А это точно квартира твоей тетки? – тихо волнуется мой телохранитель.

– Точно, заходи! Сейчас она сама покажется, – зловещим шепотом отвечаю я.

Но в прихожей не было никого. Темное, узкое помещение было завалено одеждой, висевшей на открытой вешалке, и обувью всех цветов и времен года. Запах подгорелого лука добавлял интересный мазок в эту удручающую картину.

– Кто там? – раздался женский голос, – Это ты, Римка? Проходи! Я на кухне!

– А Римка это кто? Тоже твоя тетя? – шипит мне в затылок Леха.

– Сейчас все узнаем, – решительно говорю я и делаю шаг на кухню.

– Ой…, – несколько растерянно говорит хозяйка, – а вы кто? А где Римма?

Молодая, толстенькая, улыбчивая женщина нас не испугалась. Она даже попыталась заглянуть за наши спины, в надежде увидеть таинственную Римму. Хозяйка положила нож на стол и вытерла руки прямо о полы байкового старого халата.

– Да кто вы?!

Этот халат, разрисованный вытянутыми в одну сторону кругами, которые моя бабушка называла смешно турецкими огурцами, хозяйке подарили на совершеннолетие. И после этого она росла в нем! Она-то росла, преимущественно вширь, а халат остался прежним. Поэтому нижняя пуговица уже давно сдалась перед натиском пышной плоти и оторвалась. Другие держались из последних сил. Женщина носила в халате килограмм на десять больше предусмотренного по размеру!

Пора вступать с ней в диалог. Я глубоко вздохнула и, чувствуя себя как на практике по Психологии диалога, сказала:

– Я специалист управления культурного наследия фонда «Главспецнаука». Вы можете уделить нам немного времени?

– Я ничего не покупаю, – резко сказала толстуха, – Как… как вы сюда попали?

– Странно, – обернулась я на Леху, – А Павел Дмитриевич сказал, что предупредил вас.

Я уже пожалела, что не приписала мой вымышленный фонд Думе или президенту. И как бы спохватившись, добавила:

– Покупать? О, нет! Что вы! Мы ничего не продаем! Речь идет о вашей квартире!

У женщины, которая было расслабилась, опять напрягся взгляд.

– А что с моей квартирой? Учтите, я ничего подписывать не буду!

– Опять ничего не готово, – строго сказала я Лехе. И пока он непонимающе таращил глаза, добавила:

– Ваша квартира имеет большую историческую ценность. Вы знаете об этом? Как вас зовут? – и достала из сумки блокнот. Раскрыв его на первой попавшейся странице, я прижала нужную строку пальцем, как бы сверяя то, что мне сейчас скажет хозяйка.

– Да? – растерялась она, – Елена. Елена Павловна Смирнова.

– Ну вот, – постучала я пальцем по несуществующей строке, – Все правильно, а говорите, не знаете. Вы должны были уже составить перечень работ.

– Я действительно ничего не понимаю, – призналась под моим натиском Елена. Лев Владимирович был бы доволен, глядя как я «раскрываю» собеседника в нужном мне направлении. Он ведет у нашего курса «Психологию диалога». Только слово «диалог» у него звучит, как «диаог». За это, а может за удивительную форму лысой головы, студенты зовут его Шишка. Но дело свое он знает, и спрашивает с нас очень строго.

Здесь главное добиться веры собеседника в реальность образа, который я перед ним сейчас раскрываю. Нас учат быстро искать нужный типаж, близкий по менталитету собеседнику, быстро входить в образ, быстро убеждать собеседника в его реальности. Но для этого нужно искренне, до последней капельки самой верить в то, что говоришь. Сейчас я создала перед Еленой целый мир, в котором существует учреждение по сохранению памятников, и именно такая, каким она себе ее представляет, с бюрократией, формальностями и неожиданными благами для простых жителей.

– В этой квартире бывал известный историк Соловьев. И ваша квартира внесена в перечень объектов культурного наследия Москвы. А это значит, что у вас будут делать капитальный ремонт. За госсчет, разумеется. Вот собственно мы за этим и пришли.

Смирнова невольно оглядела паутину по углам, потемневший потолок и старые обои. Я решила придать ее мыслям динамичности, надо раскинуть перед ней прекрасные дали и раскрасить их в приятные цвета:

– Полный ремонт, теплые полы, новые окна, замена бытовой техники, монтаж системы кондиционирования и восстановление камина, – почему-то добавила я, – Камин в этой квартире был?

– Да! – радостно закивала Елена, – Был! Мне бабушка рассказывала. Только это было еще до войны.

– А бабушку как звали? – осторожно интересуюсь я, совершенно не надеясь, что это и есть моя Потворская Павлина Аркадьевна.

– Ольга. Ольга …э-э-э.. Васильевна! – радостно вспомнила Елена.

Ольга? Это уже неплохо. Потворская не писала про дочь, но вполне могла назвать ее так, в честь той Ольги, которая жезл у императора увела! По моим расчетам, если Потворская вообще имеет к этой тете отношение, то она должна быть ей прабабкой.

– Вы в этой квартире давно живете? – зашла я с другого конца. Если сейчас выясниться, что они живут здесь всегда, то можно попытаться осмотреть их архив. Но Елена неожиданно говорит:

– Давно, моя бабушка с семьей в конце восьмидесятых здесь квартиру получила. А до нее здесь жила одинокая старушка.

Разочарование настолько явно отразилось у меня на лице, что обладательница исторической квартиры забеспокоилась:

– А что? Так не подходит? Но мы здесь почти ничего не трогали! – принялась убеждать специалиста по культурному наследию Елена, – Даже кое-что из мебели сохранилось!

Она рукой показала в прихожую, где из мебели стоял только старый, требующий хотя бы минимального ремонта, столик. Такие столы называют ломберными. Небольшой, на резных ножках и с выдвижным ящичком, он смотрелся немного диковато среди простеньких пальто и курток. Хозяйка сняла со столика охапку перчаток и шарфов, и нам открылась его поверхность, покрытая потрескавшейся полиролью.

– Александр Владимирович, – обратилась я к Лешке, – Осмотрите систему отопления на предмет ее ремонтоемкости.

Лешка выпучил на меня глаза. Что?! Класс! Мы такие слова учим специально. На каждом занятии у Шишки есть раздел по работе со Словарем. А…. Понятно. Он не оценил моей лексической виртуозности. Его поразило то, что я обратилась к нему Александр Владимирович. Придется немного ему помочь, а то он еще надумает разъяснить мне мою ошибку.

– Александр Владимирович, – я еле заметно подмигнула ему, показывая, что это только игра, не больше, – может быть начать с кухни? Пока мы с Еленой Павловной осмотрим объект.

– Натка, ты кто? – шепотом спрашивает Леха, и в глубине голоса тихо поднимается испуг. Я показываю ему жестами, Т-с-с! Не бойся, Леха, я не грабитель. Я будущий спецагент!

– Да. Ремонтоемкость, – подтвердил Леха. Ну вот! Кажется, мой телохранитель понял, что от него требуется. Отлично! А теперь продолжим беседу с хозяйкой.

– Стол? – деловито осведомилась я, – Давайте его осмотрим. Возможно, его, как реликвию, в ходе ремонта можно будет оставить.

– Бабушка говорила, что он очень древний, – стала набивать себе цену хозяйка. А я быстро осмотрела стол, заглянула под столешницу, ощупала каждую ножку, и, наконец, выдвинула небольшой ящичек. Что я надеялась там найти? Прошло очень много лет. Та одинокая старушка, что жила в квартире до того, как в нее въехала семья Елены, скорее всего, и есть Потворская. Значит, семьи у нее не было. Письмо было последней попыткой сообщить миру колоссальную тайну, которой она владела. Не получилось. Письмо открыли только через много лет, и сделала это не очень прилежная студентка.

Я машинально перебирала мелочевку, которую складировала здесь хозяйка многие годы. Попалась старая засохшая черная масса в плоской коробочке, несколько высохших губок для обуви, старые тряпочки и пустые коробочки. Была даже одна перегоревшая лампочка. А ее, интересно, для чего хранила Елена? Дно этого хранилища ненужных вещей выстилала страница газеты «Труд». Номер был издан в конце прошлого века. А под газетой, на самом дне ящика лежал лист из журнала, с вырванным по правому краю куском. Я извлекла эту неожиданную находку на свет.