Текст книги "Практическая телепатия. Непосредственная передача мыслей. Экспериментальное исследование феномена"

«Когда мы мыслим, − говорит проф. I.Dejerine, − мы можем это делать двумя различными способами. Либо мы мыслим образами предмета, либо образами слов; в последнем случае мы беседуем сами с собой, т. е. мы мыслим при помощи нашей внутренней речи. При функции нашей внутренней речи играют роль все 3 центра речи − слуховой, двигательный и зрительный − но в различной степени. Прежде всего появляются слуховые образы; мы мыслим посредством слуховых образов, и в тот момент, когда мы слышим слово, у нас появляется представление о движениях, необходимых для его произношения; это значит, что слуховой образ вызвал соответственный двигательный образ. Иными словами, наша внутренняя речь (langage interieur) осуществляется при помощи слуховых и двигательных образов… Что же касается зрительных образов, то в механизме внутренней речи они играют второстепенную роль»[27]27
  Traite de pathologie generale par Ch. Bouchard, 1904, p. 425.


[Закрыть].

Следовательно, в тот момент, когда агент мыслит задуманное слово, т. е. повторяет его про себя, у него возбуждается, главным образом, слуховой центр речи; когда же он мыслит название предмета, то у него, вероятно, помимо слухового, возбуждается также и зрительный центр речи.

Сравним с этим наши наблюдения. Сама девочка заявляет, что, отгадывая какое-либо слово, она не может точно сказать, слышит ли она его или нет: «Мне, − говорит она, − почему-то приходит вдруг в голову такое-то слово или такой-то слог». Когда же задумывается какой-либо предмет, то ей, говорит она, представляется целый ряд предметов, и один из них она почему-то чувствует нужным назвать. Однако, есть основание предполагать, что и при отгадывании предметов у Софьи приходит в возбуждение преимущественно слуховой центр; так, при задумывании слова «портрет» (см. сеанс II) она начинает лепетать «пер… пра… перо…»; на «булка» она отвечает «ук… удк… бу… булка» (см. сеанс III); на «сюртук» получается ответ − «ту… тру… ю… сюртук» (см. сеанс IV) и т. д. В виду этого мы вправе сказать, что у Софьи в момент отгадывания появляются прежде всего слуховые образы тех слов, которые отец мыслит, т. е. что у неё возбуждается прежде всего и главным образом слуховой центр речи. А в таком случае, между этими двумя процессами − процессом мышления отца и процессом отгадывания девочки − существует, очевидно, полная гармония в том смысле, что в обоих случаях в возбуждение приходят слуховые центры речи, и при этом возникающие в голове отца слуховые образы каким-то путем воспринимаются Софьей.

На основании вышеизложенного мы можем с достаточной вероятностью заключить, что характер ошибок − зрительный или слуховой − при передаче мыслей обусловливается типом мышления у агента и особенной восприимчивостью тех или иных центров у перципиента. Это заключение является, как читатель увидит ниже, весьма важным для изыскания способов успешной постановки аналогичных опытов; а пока замечу, что на основании этого заключения можно решить, что у меня лично преобладает зрительный тип мышления.

Анализируя далее процесс передачи мыслей, мы можем заметить еще, что отгадывание, по-видимому, происходит бессознательно, т. е. без догадливости. Это отметил еще Richet в своих экспериментах, и это подтвердили все позднейшие исследователи. Бессознательность оказывает лучшую услугу, нежели самое сильное желание угадать: частичная бессознательность (inconscience partielle) играет, по-видимому, огромную роль в успешном чтении мыслей. Знаменитый Бишоп заявлял, что в момент отгадывания он погружается в какое-то полубредовое состояние, которое он определял словом «reverie». У Краинскаго для успеха опытов необходимо было даже глубокое сомнамбулическое состояние кликуш.

Что касается моего случая, то для успеха опытов не требовалось особенного состояния испытуемой: Софья всегда и при всех условиях в состоянии была отгадывать, при чем часто во время отгадывания она даже баловалась и шутила (этого я не позволял ей делать только в вышеописанных опытах, где необходима была предосторожность для исключения обмана). Однако же, для более успешного хода опытов нужно было всегда устранять всякое внешнее впечатление, которое могло развлечь Софью, так что она часто сама желала, чтобы ей во время сеанса завязывали глаза. Затем во всех тех случаях, когда она пыталась догадаться, какое слово задумано, она постоянно ошибалась. Наконец, в пользу того, что процесс совершается бессознательно, говорит еще то обстоятельство, что Софья часто совершенно не помнила слов, которые она за минуту перед тем отгадала. На основании изложенного можно с достаточной вероятностью заключить, что для успешного чтения мыслей высшие психические центры перципиента должны находиться по возможности в полном покое.

Исходя теперь из факта непосредственной передачи мыслей и переходя к вопросу о способе этой передачи, мы должны пока сказать следующее. Современное естественно-научное миросозерцание покоится на двух основных положениях: 1) нет действия без причины и 2) нет действия на расстоянии без промежуточных агентов-сил. Эти два положения служили всегда надежною путеводною нитью в научных изысканиях и особенно в последнее время они оказали науке огромную услугу в деле важных открытий.

Исходя из этих положений с одной стороны, а с другой основываясь на новейших научных завоеваниях в области физики, мы должны рассуждать по вопросу о способе передачи мыслей следующим образом. Раз мысль, возникшая в мозгу одного лица, может передаваться другому лицу без посредства внешних органов чувств, то эта передача должна совершаться посредством какой-то лучистой энергии, которая вероятно, развивается в мозгу мыслящего субъекта и, распространяясь оттуда по всем направлениям, вызывает в мозгу другого лица соответственные представления.

Что это за энергия? Этого мы пока не знаем; но на основании приписываемой ей нами способности вызывать в мозгу человека разные представления мы можем назвать ее психической энергией; причем, основываясь на сообщенных выше выводах из наблюдений, можем определить также некоторые свойства этой гипотетической лучистой психической энергии. Именно: так как передача мыслей при непосредственном контакте происходит сравнительно быстро и совершенно, то надо думать, что человеческое тело или какие-нибудь элементы его являются для этой предполагаемой энергии хорошим проводником, по которому она (эта энергия) и распространяется с большей легкостью и быстротой. Но так как мысль передается на расстояние и без контакта, то надо думать, что эта лучистая энергия распространяется также и через воздух: однако из того, что на расстоянии чтение мыслей происходит гораздо медленнее и несовершеннее, следует, что для этой неизвестной лучистой энергии воздух является худшим проводником; поэтому она, проходя через воздух, значительно ослабляется в своей силе и в своем напряжении.

Далее, передача мыслей через дверь указывает на то, что психическая энергия в состоянии проходить через непрозрачные перегородки; а улучшение и ускорение передачи при помощи медной проволоки указывает, что последняя служит для психической энергии хорошим проводником. Наконец, более совершенная передача названий обыденных предметов и знакомых слов, чем слов отвлеченных и непонятных, указывает, вероятно, на то, что излучение психической энергии достигает при мышлении первых более высокого напряжения, чем при вторых.

Таким образом, совокупность произведенных мною наблюдений и основанных на них теоретических выводов приводят нас, независимо от развитых во вступлении взглядов, к построению следующей гипотезы.

Существует лучистая психическая энергия, которая возникает в мозгу человека в момент мышления и которая в состоянии вызвать в другом мозгу зрительные и слуховые образы; эта психическая энергия бывает различного напряжения и обладает следующими физическими свойствами:

1) Легко распространяется в теле человека от мозга к оконечностям и обратно.

2) Проходит через воздух и непрозрачные перегородки, но отчасти поглощается ими.

3) Хорошо проводится медной проволокой.

Таковы неизбежные выводы из сообщенных мною наблюдений, если только признать последние правильно поставленными, а возможность всякого обмана − сознательного и бессознательного − вполне исключенной. Мне думается, что нет никаких данных не признавать этого в моих опытах, но каково бы ни было мнение на этот счет читателя, я прошу только твердо помнить, что кажущаяся невероятность чего-либо никогда не должна служить доказательством невозможности.

IV
О двойственности нашего сознания; автоматическое письмо и медиумизм

Как бы ни были обстоятельны и убедительны все вышеприведенные опыты, надо сознаться, что одних их недостаточно для научного установления такого факта, возможность которого до сих пор отрицается многими официальными представителями науки как с принципиальной, так и с фактической стороны.

Конечно, никакое явление не становится менее реальным оттого, что большинство ученых его еще не признало; однако, в положительной науке справедливо принято за правило, гарантирующее от скороспелых и часто ошибочных заключений, считать прочно установленным научным фактом лишь такое явление, которое любым исследователем может быть поставлено в условия эксперимента и повторено по желанию любое число раз[28]28
  Я говорю, конечно, только о тех областях положительной науки, в которых эксперимент вообще возможен; по отношению, напр., к явлениям космического происхождения науке приходится ограничиваться одними наблюдениями, результаты коих однако не менее точны.


[Закрыть].

Правда, в предыдущих опытах мне удалось в значительной степени выполнить эти условия и получить вполне удовлетворительный в смысле научной ценности материал; но все-таки значение этого материала умаляется, во 1-х, тем, что объектом моих опытов был редкий экземпляр, который не может быть в распоряжении каждого другого исследователя и, во 2-х, тем, что мои опыты скорее были экспериментальными наблюдениями, чем чистыми экспериментами, в которых я играл бы роль не только наблюдателя, но и агента. Конечно, и одни экспериментальные наблюдения имеют огромную научную ценность как в данном случае, так и вообще. Но раз мы становимся на ту точку зрения, что существование и излучение психической энергии есть постулат энергетической теории мысли, то возможность передачи мыслей следует считать не исключительным явлением, а правилом;

иными словами, с энергетической точки зрения каждый человек одним фактом существования своего мозга является агентом и, следовательно, должен обладать способностью передавать свои мысли подходящему лицу.

Однако, энергетическая теория не решает вопроса о том, может ли каждый субъект быть перципиентом, т. е. воспринимать психическую энергию любого агента. Если бы мы пожелали решить этот вопрос на основании сравнительной редкости случаев прямого наблюдения случаев передачи мыслей, то позволительно предполагать, что для восприятия чужих мыслей перципиент должен обладать какими-то особыми свойствами, которые встречаются, по-видимому, не часто. Следовательно, если бы нам удалось определить эти свойства и точные признаки, по которым можно открыть наличность этих свойств у того или другого субъекта, то нам уже было бы не трудно выработать точные методы для постановки опытов передачи мыслей, и доступное для всех научное доказательство трактуемого факта было бы вполне обеспечено. Попытаемся же найти в предыдущих опытах указания на те условия, которые могут нам помочь выполнить поставленную себе задачу.

Мы видели, что одним из тех условий, которые благоприятствуют процессу восприятия мыслей, является бессознательное или полусознательное состояние перципиента и что во всяком случае процесс восприятия происходит бессознательно. Для того, чтобы извлечь из этого наблюдения всю возможную для нашей цели пользу, нам необходимо несколько отступить от непосредственной темы настоящей работы и остановиться на вопросе о том, что такое бессознательная психическая деятельность и какова связь между процессами сознательными и бессознательными.

Дело в том, что целый ряд явлений из области нормальной и патологической психологии, равным образом и данные сравнительной психологии неизбежно приводят всех вдумчивых мыслителей к тому заключению, что «бессознательных» психических явлений не существует: все то, что до сих пор принято называть бессознательной мозговой деятельностью, обладает в действительности всеми характерными чертами обычного знакомого нам сознания.

Наличность обычного сознания обусловливается интенсивностью протекающих в мозгу мыслительных процессов и фиксацией на них внимания субъекта − сознание есть лишь результат синтеза определенных психических процессов. Явления гипнотического внушения доказывают, что все «сознательное» может в любой момент быть превращено в «бессознательное» и, наоборот, − все то, что протекало когда-либо в нашем мозгу без участия так называемого «сознания», может быть вызвано на поверхность его. Поэтому, в настоящее время в психологии все чаще начинают трактовать о двух видах сознания − верхнем и нижнем. «Человек, − говорит A.Binet, ссылаясь на известный случай полного раздвоения личности у больной д-ра Azama, − это уже не простое единство; ибо если бы это было так, нельзя было бы понять, каким образом при известных условиях некоторые больные… могут проявлять несколько различных личностей; то, что делится, должно состоять из нескольких частей: если одна личность может сделаться двойственной и тройственной − это доказывает, что она представляет собою комплекс, сочетание, равнодействующую нескольких элементов»[29]29
  A.Binet. Les alterations de la personnalite, 1892, p. 316.


[Закрыть].

В виду этих соображений и целого ряда других данных, о которых речь будет ниже, немецкий психолог Max Dessoir предложил делить наше общее сознание на два вида − верхнее и нижнее. Анализируя в своей интересной работе о двойственности личности некоторые «беcсознательные» проявления человеческой психики, названный автор, ставит их в связь с деятельностью нижнего сознания. «Необходимо, − говорит он, − делать различие между той областью сознания, которая известна самому индивиду, и той её областью, которая при нормальных условиях ему недоступна; мы несем в себе как бы скрытую область сознания, которая, будучи одарена разумом, ощущениями и волей, в состоянии обусловливать ряд действий»[30]30
  Max Dessoir, Das Doppel-Ich. Zweite Auflage, 1896.


[Закрыть]. Эту скрытую область сознания названный автор и предлагает называть нижним сознанием в противоположность той области сознания, деятельность которой всегда протекает у нас на виду и которую Dessoir именует верхним сознанием.

Нельзя, правда, признать такое деление нашего общего сознания на два вида − верхнее и нижнее − особенно удачным, так как оно как бы указывает на подчиненную роль второго по отношению к первому и таким образом предрешает тот вопрос, правильное решение которого возможно лишь после самого тщательного сравнительного изучения всех проявлений каждого вида сознания в отдельности. И сам Dessoir делает оговорку, что он этим делением отнюдь не хочет предрешать вопроса и потому готов заменить предложенные им определения какими-либо иными, которые окажутся более подходящими. Однако, не следует упускать из виду, что более подходящие определения могут быть найдены лишь тогда, когда мы вполне изучим оба вида сознания, которые желаем определить; а до тех пор мы можем принять деление Dessoir’а, которое во всяком случае имеет все преимущества перед ходячим делением нашей психики на сферу «сознательную» и «бессознательную»: последнее деление, вырывая пропасть между однородными по существу своему проявлениями нашей психики, создает непреодолимые трудности для решения вопроса о связи процессов «бессознательных» с «сознательными» и возможности перехода первых во вторые.

Эта искусственно созданная трудность устраняется делением Dessoir’а, подчеркивающим полную тождественность протекающих в нашем мозгу процессов − все равно, доходят ли они до нашего «сознания» или нет. Вот почему это деление нашло сочувствие у ряда других авторов, которые с своей стороны развили и дополнили положения упомянутого немецкого психолога. «Уже один опыт самонаблюдения, − говорит Forel, − экспериментально доказывает нам, что многие явления, представляющиеся находящимися вне нашего сознания, все-таки сознаются или сознавались нами. Да, известные чувственные ощущения остаются в момент их возникновения скрытыми от нашего обычного верхнего сознания, в область которого они вводятся только впоследствии. Целый ряд деятельных состояний мозга (сон, сомнамбулизм или второе сознание) в обыкновенных случаях, по-видимому, исключены из области верхнего сознания, но затем путем внушения или каким-нибудь иным образом ассоциируются с воспоминаемым содержанием последнего. Во всех таких случаях видимо бессознательное оказывается все-таки сознательным».

В виду этого Forel, следуя Max Dessoir’у, предлагает называть наше обычное сознание «верхним сознанием», все же другие виды сознания, частью забытое, частью находящееся в слабой или косвенной связи с содержанием верхнего сознания, т. е. все то, что обозначалось до сих пор термином «бессознательное», называть «нижним сознанием». «Сознание, − говорит он далее, − само по себе вовсе не существует и проявляется лишь благодаря деятельности мозга, внутренним рефлексом которой оно является… Наше верхнее сознание представляет лишь суммарное синтетическое неполное субъактивное освещение более интенсивной деятельности большого мозга»[31]31
  Проф. A.Forel. Гипнотизм. Рус. пер. 1905 г.


[Закрыть].

Этому же вопросу лишь в недавнее время посвятил специальную работу J.Grasset[32]32
  J.Grasset. Le psychisme inferieeur, 1906.


[Закрыть], который также делит нашу психику на две почти равнозначащие сферы; но он держится того мнения, что скрытая половина человеческой психики лишена элемента сознательности; поэтому он говорит не о двух сознаниях, а о двух психиках − высшей и низшей. «Психические акты, − говорит он, − делятся на две группы: 1) акты психические высшего порядка − сознательные, произвольные и свободные; 2) акты психические низшего порядка − бессознательные, автоматические и непроизвольные». Первые принадлежат высшей психике, вторые − низшей.

Однако, мнение Grasset об отсутствии элемента сознательности в низшей психике встретило со стороны Pierre Janet, Binet и других ряд существенных возражений, на которых мы не находим здесь нужным останавливаться, так как это есть спор о словах, а не о сущности. Достаточно указать, что Grasset наделяет низшую психику всеми теми свойствами, которые мы до сих пор привыкли приписывать сознанию, именно: памятью, воображением, ассоциацией идей, творческой фантазией, логикой и проч.; «низшая психика, − говорит он, − имеет такое же большое или даже большее значение, чем психика высшая; все психические функции находятся также в низшей психике и во многих случаях роль последней есть главнейшая»[33]33
  J.Grasset. Le psychisme inferieeur, 1906, стр. 355.


[Закрыть]. Из этого понятно, что, отрицая за низшей психикой элемент сознания, Grasset вкладывает в это последнее понятие свое особое содержание, которое, конечно, ни для кого не обязательно. Нам важно лишь констатировать, что работа этого автора вполне подтверждает тот факт, признание которого становится теперь общим достоянием и является весьма важным для дальнейшего развития психологии, именно, что личность человека слагается, по крайней мере, из двух сфер − двух сознаний или двух психик − из которых каждая обладает всеми характерными для обычного нашего сознания способностями.

Оба сознания − верхнее и нижнее − существуют рядом в том же самом мозгу и могут проявлять свою деятельность одновременно или последовательно. В то время, как наше обычное сознание (верхнее сознание) функционирует вполне заведомо для нас, мы не подозреваем даже о том, что в это же самое время наше нижнее сознание также действует, рассуждает, оценивает поступающие из внешнего мира впечатления и делает на основании их выводы. В обычных условиях нашей мозговой работы нижнее сознание почти ничем себя не проявляет, и потому мы о нем и понятия не имеем. Но при некоторых состояниях нашей психики, например, при сомнамбулизме, на сцену выступает нижнее сознание, которое исключительно себя и проявляет, отодвигая верхнее сознание туда, где в бодрственном состоянии находилось само.

Бывают однако случаи, когда верхнее и нижнее сознание действуют одновременно и независимо друг от друга, проявляют себя в различных актах и в то же время совершенно не знают друг о друге. Акты, в которых нижнее сознание проявляет себя независимо от верхнего, называют обыкновенно автоматическими, а способность к такого рода актам − психическим автоматизмом. Под последним разумеется, иначе говоря, способность к таким актам, которые, неся на себе все черты разумности и продуманности, в то же время совершенно не «сознаются» выполняющим их субъектом. Классической работой в деле изучения различных проявлений психического автоматизма − работой, которая послужила отправным пунктом для аналогичных исследований целого ряда других авторов и в том числе Dessoir’а, является книга Pierre Janet о «психологическом автоматизме»[34]34
  Pierre Janet, L'automatisme psychologique. Paris. 1889.


[Закрыть] у истеричных и загипнотизированных.

Из всех видов психического автоматизма нас здесь интересует главным образом автоматизм графический, т. е. автоматическое писание, которое дает богатый материал для весьма поучительных выводов. Автоматическое писание заключается в том, что некоторые лица при известных условиях, например, будучи заняты устной беседой с кем-либо, могут в то же время, посредством вложенного в их руку карандаша, записывать автоматически (т. е. совершенно не желая и не замечая этого) отдельные слова, фразы и целые связные периоды. Таким путем они могут иногда выболтать самые сокровенные свои тайны или рассказать о том, что им когда-либо было внушено в гипнозе и о чем их верхнее сознание никакого представления не имеет.

Подобные случаи графического автоматизма описаны были различными авторами, имя которых служит порукою за достоверность самых фактов − таковы Pierre Janet, Binet, Fere и др. Свои наблюдения эти авторы производили главным образом над истеричными и над лицами, подвергавшимися постгипнотическим внушениям: у первых пишущий автоматизм проявлялся обыкновенно в анестетической руке, у вторых − анестезии для этого не требовалось. Истеричный субъект, внимание которого отвлечено кем-либо, может незаметно для себя писать вполне толковые ответы на вопросы, которые ему шепотом ставит третье лицо, о присутствии которого он даже не подозревает. Человек, подвергшийся постгипнотическому внушению может таким же путем сообщить все, что ему когда-либо было внушено.

Графический автоматизм является, между прочим, одной из главных особенностей спиритических медиумов, т. е. тех лиц, посредством которых совершаются все спиритическия «чудеса». Так как я намерен в дальнейшем заняться изучением некоторых проявлений графического автоматизма у медиумов, то считаю не лишним выяснить теперь же свою позицию по отношению к вопросу о сущности медиумизма.

Всякая область знания в свое время проходила такую стадию, когда не находившие себе объяснения факты с одной стороны вели к отрицанию их, а с другой − к созданию суеверий и всяких фантастических теорий; в такой именно стадии находится сейчас вопрос о медиумических явлениях. Что касается того психического состояния, которое именуется медиумизмом, то сущность последнего в настоящее время трудами выдающихся психологов и невропатологов в значительной степени выяснена; но большинство тех явлений, которые наблюдаются при медиумизме, до сих пор еще ждут научного изучения и объяснения. И только это последнее в состоянии положить предел возникновению и распространению спиритических суеверий и фантастических теорий, которые находят себе оправдание в неугасимой потребности человеческого духа объяснять наблюдаемые явления.

«Не следует удивляться, − справедливо замечает Dessoir, − тому обстоятельству, что спиритизм захватывает все более широкие круги вокруг себя, раз представители науки до сих пор презрительно отказываются исследовать факты, лежащие в основе мистико-религиозных теорий, и таким образом отнять почву у предрассудков»; «…нет ничего более неправильного и антинаучного, как трусливый страх перед этой областью − особенно в наши дни, когда, к счастью, отказались уже от такой же тактики по отношению к гипнотизму»[35]35
  Max Dessoir, Das Doppel-Ich. Zweite Auflage, 1896, стр. 60 и 82.


[Закрыть]. Задача положительной науки заключается в том, чтобы между двумя одинаково ненаучными крайностями − отрицанием фактов и фантастическим толкованием их − проложить путь к отысканию истины.

Что же такое медиумизм как психическое состояние? Большинство авторов, занимавшихся исследованием этого вопроса, сходятся в том, что медиумизм есть такое состояние, когда нижнее сознание освобождается от связи с верхним и действует независимо от последнего, хотя и рядом с ним. Дело в том, что у так назыв. «нормальных» людей деятельность обоих сознаний настолько тесно связана, настолько прочно ассоциирована, что самостоятельная работа одного из них невозможна: проявление психической деятельности нормального субъекта есть лишь результат координированной работы верхнего и нижнего сознаний, хотя это проявление и исходит от одного верхнего сознания; характеристикой нормальной личности является прочная ассоциация всех элементов и комплексов общего сознания.

Но при некоторых состояниях нашего общего сознания, обусловливаемых неизвестными пока причинами, имеет место недостаточная или слабая ассоциация, благодаря которой наступает частичная диссоциация элементов сознания. Эта диссоциация может достигать различных степеней по своей длительности и объему затронутых ею областей сознания. При диссоциации или недостаточно прочной ассоциации всего комплекса сознания отдельные элементы его в состоянии проявлять свою деятельность самостоятельно, почти без всякой связи с остальным сознанием, и тогда мы получаем картину различных «истерических» проявлений, начиная от графического автоматизма и кончая ясно выраженной истерией. Называя графический автоматизм «истерическим» проявлением, мы, однако, очень далеки от того, чтобы отождествлять медиумизм с истерией, как это склонны делать многие. Общее между этими двумя состояниями лишь то, что в обоих случаях имеет место диссоциация или недостаточная ассоциация элементов общего сознания; но разница между ними значительна.

При истерии диссоциация является лишь одним из симптомов, характерной же для истерии нужно считать легкую подвижность элементов сознания, благодаря которой диссоциация одних элементов может также быстро исчезнуть, как может наступить ненормальная ассоциация других элементов; при истерии мы одинаково встречаемся с нарушением нормальных ассоциаций и появлением ассоциаций необычных, характерным же свойством этого состояния психики является легкая подвижность элементов сознания. И это же свойство истерии делает подверженных ей лиц столь благодарными объектами для гипнотического внушения: последнее всегда оперирует с отдельными элементами или комплексами сознания, соединяя или разъединяя их по произволу; само собою разумеется, что – легче всего этого достигнуть у тех лиц, у которых элементы сознания находятся в слабой связи и легко подвижны.

Совсем иначе обстоит дело с медиумическими лицами: для последних характерна не легкая подвижность элементов сознания (которая, конечно, тоже может встречаться у них), а именно сама диссоциация при почти полной её устойчивости. Диссоциация эта касается всегда двух почти равнозначащих сфер сознания, из которых каждая представляет собой весьма сложный комплекс и может функционировать как цельное сознание со всеми его атрибутами; одну из них мы назвали верхним, другую − нижним сознанием. Диссоциация этих двух сфер обусловливает возможность большей или меньшей независимости каждой из них, что и проявляется, между прочим, в автоматическом письме медиумов. − Помимо указанной разницы между медиумизмом и истерией имеется еще другая, о которой речь будет ниже.

По P.Janet «медиумы, когда они хороши, представляют собою тип почти полного раздвоения, при котором обе личности совершенно не знают друг друга и развиваются независимо друг от друга». По Grasset «медиумы суть субъекты, нижняя психика которых очень активна, весьма легко отщепляется от верхней и очень быстро осуществляет свою психическую деятельность в поступках»[36]36
  J.Grasset. Le psychisme inferieeur, 1906, p. 98.


[Закрыть] или еще так: «медиум есть субъект, одаренный живым воображением нижней психики и в то же время сильною способностью к диссоциации обеих психик»[37]37
  Grasset. L'occultisme. 1907. p. 163.


[Закрыть].

Хотя диссоциация обоих сознаний у медиумов отличается сравнительной устойчивостью, она, во всяком случае, непостоянна: временами, под влиянием невыясненных еще причин, диссоциация исчезает; вместе с нею исчезает условие для самостоятельного проявления деятельности нижнего сознания − и способность к графическому автоматизму пропадает; через некоторое время − несколько дней, недель или даже месяцев − вновь наступает диссоциация и исчезнувшая было способность возвращается.

Я счел нужным несколько остановиться на указании сходства и различия между истерией и медиумизмом потому, что большинство авторов склонно считать медиумизм одним из проявлений истерии и строить на этом самое объяснение медиумических явлений; объяснение это сводится к тому, что все медиумы являются жертвами истерического самообмана или самовнушения. Этот вывод основан, несомненно, на очень поспешных обобщениях при весьма поверхностном знакомстве с самыми фактами. И мне остается только настойчиво рекомендовать всем, кто глубоко интересуется наукой, приняться за самое серьезное изучение всех проявлений медиумизма, так как такого рода изучение обещает науке богатую жатву, как это можно видеть уже из моих дальнейших исследований.

Выяснив сущность медиумизма, как психического состояния, и переходя к вопросу о проявлениях его, я займусь здесь только графическим автоматизмом медиумов, который дает нам богатый материал для весьма важных выводов. «Медиумизм, − говорит Джемс, − есть явление очень сложное, и его лишь недавно начали изучать строго научным образом. Слабейшую степень медиумического состояния представляет автоматическое письмо; слабейшим проявлением последнего являются те случаи, когда субъект сознает те слова, которые пишет, но чувствует какой-то внешний импульс, понуждающий его писать. Далее следует бессознательное письмо, производимое даже во время чтения или разговора»[38]38
  В. Джемс. Психология. Рус. нер. 1905. стр. 177.


[Закрыть].

Что касается идейного содержания автоматического письма медиумов, то большинство авторов (Dessoir, Janet, Flournoy, Grasset и друг.) считает его изложением идей нижнего сознания медиума: последнее проявляет в автоматическом письме свою разумную деятельность, пользуясь при этом нашими телесными органами, по-видимому, также искусно, как и обычное верхнее сознание. На этом между прочим основана отчасти вера спиритов в потусторонний мир: не зная, откуда берутся те вполне разумные ответы, которые получаются от «психографических» медиумов, спириты приписывают их своим духам; последние-де избирают медиумов орудием сношения с живыми людьми; иными словами, деятельность нижнего сознания медиума спириты приписывают своим духам. Такое объяснение содержания автоматического письма во многих случаях, несомненно, соответствует действительности, но оно не исчерпывает всех случаев пишущего автоматизма у медиумов.