Текст книги "Легенды петербургских садов и парков"

Параллельно Пушкинской улице протянулся Лиговский проспект – первая улица Петербурга, если считать таковой еще допетербургскую, старинную Большую Новгородскую дорогу, по трассе которой и проложили знаменитую Лиговку. Большая Новгородская дорога связывала Новгород и Москву с многочисленными малыми поселениями в устье Невы. Новгородская дорога шла по самой возвышенной, а значит, и наиболее сухой части этого края. В этом легко убедиться и сегодня, взглянув с Лиговского проспекта в сторону отходящих от него улиц и переулков. Все они, включая Невский проспект, сбегают вниз.

В 1718–1725 годах из речки Лиги по трассе будущего проспекта прорыли канал для питания фонтанов Летнего сада. По обеим сторонам канала проложили пешеходные мостки. Образовавшуюся таким образом улицу вдоль канала назвали Московской, по Москве, куда вела бывшая большая Новгородская дорога. Одновременно улицу называли Ямской, от известной Ямской слободы, существовавшей вблизи дороги.

После разрушительного наводнения 1777 года, когда фонтаны Летнего сада погибли и их решили уже не восстанавливать, Лиговский канал утратил свое значение. За ним перестали следить, и вскоре он превратился в гигантское хранилище нечистот и источник чудовищного зловония. Петербургская идиома «лиговский букет» рождена устойчивым запахом застойной воды Лиговского канала.

Начиная с 1822 года, и вплоть до конца столетия, в названии улицы присутствует главная ее составляющая: «Лиговский». Изменялся только ее статус. Улицу последовательно называют сначала Лиговским проспектом, затем Набережной Лиговского канала и наконец в 1892 году – Лиговской улицей.

В 1891 году значительную часть канала забрали в трубу. Над ней проложили так называемые «Лиговские сады», или «бульвары». Первоначально бульвар протянулся от современного транспортного переулка до Знаменской площади. Очень скоро он превратился в место скопления всяческой шпаны, хулиганов, проституток и других асоциальных элементов, теснившихся вблизи Николаевского вокзала. Особенно много среди них было бездомных и беспризорных.

Репутация Лиговского проспекта стремительно падает, а его название становится нарицательным. Этапы этого падения отмечены яркими метами петербургско-ленинградского фольклора: «лиговский хулиган», «лиговская шпана», «блядь лиговская» – идиомы, хорошо известные не только окрестным жителям, но и всему городу. К сожалению, благодаря репутации Лиговского проспекта имидж Петербурга как портового города со всеми доступными удовольствиями, присущими подобным городам, поддерживается до сих пор. Вот «соленый», но смешной анекдот, придуманный в Ленинграде. Заспорил грузин с ленинградцем, где эхо лучше – в грузии или в Ленинграде. Поехали в Грузию. Пошли в горы. Крикнули: «Бляди-и-и-и-и…» И в ответ услышали многократное: «Бляди… Бляди. Бляди.» Вернулись в Ленинград. Встали посреди Исаакиевской площади: «Бляди-и-и-и-и.» И через мгновение услышали со стороны Московского вокзала: «Идем…»

В 1920-х годах на Лиговке, или Лигов-стрите, как ее тогда называли в народе, в помещениях гостиницы «Октябрьская» вблизи Невского проспекта организовали Городское общежитие пролетариата, куда свозили на перевоспитание всех отловленных в Петрограде беспризорников. По неизлечимой в то время страсти всякое название превращать в аббревиатуру, общежитие называли ГОП (Городское общежитие пролетариата), а их малолетних обитателей – «гопниками». Очень скоро эти маленькие полуголодные разбойники стали притчей во языцех всего и без того неспокойного города. Они вызывали постоянную озабоченность властей и неподдельный страх обывателей. Следы этого перманентного состояния сохранились в городской фразеологии – от формулы социальной обстановки на Лиговке: «Количество гопников определяется в лигах», до непритворного изумления: «Вы что, на Лиговке живете?!». В те же 1920-е годы Лиговка превратилась в общегородской центр сбыта наркотиков. Наркоманы называли его «Фронтом». На «Фронте» можно было легко приобрести кокаин «в любых количествах и в любое время».

На Лиговке, или «Лигавке», как презрительно любили произносить с непременным ударением на втором слоге петроградцы, обыкновенные добропорядочные граждане старались не появляться. Зато с удовольствием пересказывали о ней анекдоты. Один из них был более чем самокритичным: «Пристала на Лиговке брюнетка. Через час будет считать мои деньги своей собственностью». Согласно другому анекдоту, общество «Старый Петербург» ходатайствовало о сохранении за наиболее хулиганскими частями Лиговской улицы старого названия «Лиговка» – в честь Лиги Наций, с которой, как известно, отношения у Советского Союза в то время складывались не самым лучшим образом.

В начале 1950-х годов представился удобный случай попытаться изменить имидж Лиговской улицы путем изменения названия. Страна готовилась отметить 10-летие знаменитой Сталинградской битвы. В 1952 году Лиговской улице вернули ее былой статус и переименовали. Она стала Сталинградским проспектом.

Трудно сказать, как повлияло новое название на реноме улицы, но не прошло и четырех лет, как в сравнительно либеральной атмосфере так называемой хрущевской оттепели ей вернули старинное название. Она вновь стала Лиговским проспектом.

Как мы уже говорили, воды Лиговского канала, прорытого в 1718–1725 годах для питания фонтанов Летнего сада, проходили по трассе практически всего современного Лиговского проспекта. Затем они поступали в специальные бассейны, или пруды, существовавшие на территории современного Некрасовского сквера. Отсюда вода по специальным трубам, проходившим вдоль современной бассейной улицы, доходила до так называемой водовзводной башни Летнего сада. Во второй половине XVIII века эта же вода подавалась к водотокам и прудам таврического сада. Для этого использовали речку Саморойку, которую во второй половине XIX века забрали в трубу. Вся эта сложная система естественных рек, искусственных водотоков, прудов и каналов образовала в начале Лиговского проспекта островок, который в старом Петербурге был известен, как Лиговский. Островок принадлежал Евангелической женской больнице, главный корпус которой возведен в 1870–1871 годах архитектором Р.б. Бернгардом совместно с О.Т. Фон Гиппиусом. В дальнейшем больничный комплекс постоянно расширялся.

В настоящее время в здании бывшей больницы на Лиговском пр., 2–4, располагается Научно-исследовательский институт фтизиопульмонологии, а его ограда непосредственно примыкает к скверу, разбитому в 1882–1898 годах на месте засыпанного водосборного бассейна. Планировка сквера осуществлялась по проекту городского садовника А. Визе, а затем продолжилась его сыном садовым мастером В. Визе.

Долгое время сад назывался Греческим сквером, по Греческому проспекту, до которого он доходил, и греческой церкви Димитрия Солунского, возведенной в 1861–1866 годах на бывшей Летней Конной площади на берегу Лиговского канала. Ныне на месте снесенной церкви находится концертный зал «Октябрьский».

План Греческого сквера. Садовый мастер В.И. Визе. Проект 1896 года

Здания завода и особняка Сан-Галли на Лиговском проспекте

Франц Сан-Галли в своем заводском кабинете

В 1971 году в Греческом сквере установили памятник поэту Николаю Алексеевичу Некрасову работы скульптора Л.Ю. Эйдлина и архитектора В. С. Васильковского. С тех пор сквер стал официально называться садом имени Н.А. Некрасова. Однако память о первоначальных водосборных бассейнах-прудах в городской топонимике осталась. Она хранится в официальном имени Прудковского переулка и в неофициальном, народном названии сквера. Его до сих пор называют Прудками.

Франц Сан-Галли

В 2007 году завершилась реконструкция Лиговского проспекта, в результате которой вырубили последние деревья Лиговских бульваров. Их листва якобы закрывала дорожные знаки и светофоры, что представляло известную опасность для водителей и, соответственно, пассажиров общественного транспорта. Теперь о некогда зеленом убранстве Лиговского проспекта, пожалуй, не напоминает ничто. Если на считать нескольких зеленых уголков, разбросанных по левой стороне проспекта.

Среди них особенно выделяется так называемый Сангаллиевский сад, что находится у дома № 62, принадлежавшего в свое время известному петербургскому промышленнику Францу Карловичу Сан-Галли. В свое время это был заводской сад, разбитый на месте капустных огородов. Сад тянулся от Лиговского проспекта вплоть до Николаевской железной дороги. От проспекта сквер отделяет оригинальная чугунная ограда художественного литья, отлитая здесь же, на чугунолитейном заводе Сан-Галли, предположительно по рисунку архитектора К.К. Рахау или И. Горностаева. В советские времена сад одно время назывался «Кооператор», а затем – сад имени М.В. Фрунзе.

Особняк и решетка сада Сан-Галли

В центре сада установлен фонтан, украшенный бронзовой фигурой древнегреческой богини любви и красоты Афродиты. Фигура пеннорожденной южной красавицы овеяна романтическими северными легендами. Однажды во время летнего дачного отдыха на берегу Финского залива погибла одна из двух дочерей Сан-Галли. И тогда, если верить городскому фольклору, безутешный отец велел отлить образ любимой дочери в бронзе. Первоначально статуя Афродиты находилась в интерьерах особняка Сан-Галли. В сад скульптуру перенесли только в 1930-х годах.

Своеобразный памятник утонувшей девушке со всеми атрибутами прекрасной языческой богини исполнил неизвестный скульптор. Долгое время художественным качествам обыкновенного, как казалось в то время, садового украшения достаточного внимания специалистами не уделялось. В немалой степени этому способствовали и многочисленные толстые слои краски, в которую с ног до головы «укутали» Афродиту. Правда, совокупная народная память сохранила давние впечатления о первоначальной красоте бронзовой скульптуры. Неслучайно в обиходной речи сохранились ее лестные фольклорные прозвища: «Первая красавица», или «Первая леди».

Одна из фигур мальчиков у входа на завод Сан-Галли

Надо сказать, что история этой садовой скульптуры, судя по городскому фольклору, вполне соответствовала сентиментальному характеру и художественным вкусам хозяина особняка. Достаточно напомнить, что вход в особняк до сих пор украшают две чугунные фигуры мальчиков. Один из них облачен в рабочую одежду кузнеца. У скульптур своя романтическая история. По преданию, прототипом этих фигур послужил внук «чугунного магната». В день 50-летия завода, ранним утром мальчик, переодетый в костюм кузнеца, будто бы вбежал к деду и первым поздравил его с юбилеем. Растроганный дед в память об этом событии якобы и заказал скульптуры мальчиков.

Скульптура Афродиты в саду Сан-Галли на Лиговском проспекте

Если верить легендам, в интерьерах дома на Лиговке также запечатлен образ детей Сан-Галли. Говорят, скульптуры двух атлантов и двух кариатид на лестничной площадке особняка имеют весьма близкое сходство с детьми известного промышленника.

Чтобы продолжить рассказ о садах и скверах, сложившихся на улицах и площадях, расположенных параллельно Невскому проспекту, вернемся к Гостиному двору, перейдем на противоположную, четную сторону проспекта и по Михайловской улице пройдем на площадь Искусств. Формирование площади началось сразу по окончании строительства Михайловского дворца, возведенного для брата императора Александра I – великого князя Михаила Павловича. Ныне в помещениях великокняжеского дворца находится Русский музей. Дворец строился по проекту архитектора Карла Росси. Он же задал общий план площади перед дворцом, в центре ее разбили сквер, который по замыслу Росси должен был быть украшен фонтаном с чашей и гранитным бассейном. Проект Росси полностью не реализовали, и место, предназначенное архитектором для фонтана, еще долгое время не давало покоя отцам города.

Так, в 1912 году в Городской думе всерьез обсуждался проект памятника Александру II, который собирались установить в центре сквера. Между тем по периметру Михайловской площади выстроили здания, классические фасады которых определили характер всей площади. В 1834 году площадь назвали Михайловской, по одноименному дворцу, а после революции переименовали в площадь Лассаля.

В декабре 1940 года площадь вновь переименована, она стала площадью Искусств. Это было, пожалуй, одно из самых удачных решений топонимической комиссии Ленинграда, до сих пор вызывающее полное одобрение общественности. Площадь полностью соответствовала ее новому имени. Здесь, рядом с Русским музеем соседствуют Михайловский оперный театр, Музей этнографии, большой зал Филармонии, театр музыкальной комедии, Драматический театр имени В. Ф. Комиссаржевской, Музей-квартира художника Исаака бродского с его блестящей коллекцией русской живописи. Недоставало всего лишь некоего художественного акцента, который придал бы площади завершенный вид, соответствующий ее высокому культурологическому значению. Такой акцент найден только через сто лет после возникновения всего архитектурного ансамбля. В 1957 году в центре сквера на площади Искусств установлен памятник А.С. Пушкину работы скульптора Михаила Аникушина.

План Михайловского сквера. 1847 год

Памятник стал одним из лучших образцов советской монументальной скульптуры в Ленинграде. К 1957 году история создания монумента насчитывала уже более двадцати лет. Идея памятника родилась в 1930-х годах, в процессе подготовки мероприятий к 100-летию со дня гибели Пушкина. Состоялся конкурс на создание памятника поэту, победителем которого и стал Аникушин. Монумент предполагалось поставить на Стрелке васильевского острова, на Биржевой площади, которую тогда же переименовали в Пушкинскую и даже установили закладной камень на месте будущего памятника. Однако этим планам не суждено было сбыться. По одной из легенд, из-за того, что городские власти никак не могли прийти к окончательному решению: куда будет смотреть Пушкин – в сторону Невы или торговой биржи. Споры, да и работа над памятником затянулись. Затем началась великая Отечественная война. Потом было просто не до того. А вскоре для памятника нашли новое место, похоже, устроившее всех, включая художественную общественность Ленинграда. Этим местом стала площадь перед зданием Русского музея.

Памятник А.С. Пушкину

Мифология памятника на этом не закончилась. Рассказывают, что уже при монтаже монумента якобы произошла полуанекдотическая история, которую любил при всяком удобном случае повторять сам автор памятника Михаил Аникушин. Будто бы монтажники несколько раз пытались опустить пьедестал на подготовленный фундамент, а его все заваливало и заваливало на одну сторону. В конце концов усомнились в точности расчетов. Пригласили Михаила Константиновича Аникушина. Но и под его руководством пьедестал не желал принимать вертикальное положение. Еще раз проверили чертежи и расчеты. Замерили высоты фундамента в четырех точках. Все было сделано точно и все-таки с установкой фундамента ничего не получалось. В отчаянье скульптор заглянул в узкий просвет между фундаментом и плоскостью, нависшего над ним и удерживаемого мощными стальными тросами, пьедестала. И замер от радостного изумления. Почти у самого края основания постамента он заметил невесть как прилипшую к камню двухкопеечную монетку. Аникушин облегченно вздохнул, отколупнул монетку, выпрямился, облегченно вздохнул и скомандовал: «Майна!». Пьедестал, ничуть не накренившись, занял свое расчетное положение. Как и положено. И никакого конфликта. Словно в детском мультфильме.

Памятник Пушкину стал несомненной творческой удачей скульптора. Он так естественно вписался в архитектурную среду площади искусств, что кажется, будто стоит на этом месте еще с первой четверти XIX века, с тех самых пор, как архитектор карл росси закончил строительство Михайловского дворца и распланировал площадь перед ним. Даже придирчивый фольклор практически не смог найти ни одного изъяна в фигуре Пушкина. Разве что непропорционально длинная, вытянутая вперед рука поэта позволила заговорить в одном случае о «Пушкине с протянутой рукой», в другом – о неком метеорологе, который вышел на улицу, чтобы проверить, не идет ли дождь. Свое «сухое полено» в тлеющий костер мифологии будто бы подкинула сама Анна Андреевна Ахматова, всегда испытывавшая к поэту неподдельное трепетное почтение. По воспоминаниям ее сына Льва Гумилева, впервые увидев памятник, она будто бы воскликнула: «Фи! Как же он может так размахивать руками? Ведь он же дворянин». В остальном, судя по городскому фольклору, «памятник Пушкину во дворе русского музея», как иногда говорят о нем туристы, безупречен.

В сквере у памятника Пушкину всегда много не только туристов, но и жителей окрестных кварталов. Для них памятник Пушкину очень близкий, чуть ли не свой. Это они придумали для него фамильярную аббревиатуру «Пампушкин». Это они или их дети в школьных сочинениях писали: «У памятника Пушкину всегда много людей и писателей». Здесь действительно всегда многолюдно. Вот два пионера из нашего общего советского прошлого. Отдают честь Пушкину. К ним подходит мальчик: «Это кому вы честь отдаете?» – «Пушкину». – «Это, который „Муму“ написал?» – «Ты что?! „Муму“ Тургенев написал». – Мальчик отошел. Через минуту подошел снова: «Не пойму я вас, ребята, „Муму“ Тургенев написал, а вы честь Пушкину отдаете».

А вот два туриста из Франции. «Не пойму – говорит один другому, – попал дантес, а памятник Пушкину».

А вот мужик из местных. Сидит в сквере у памятника. Вдруг слышит голос сверху: «Послушай, друг. Постой за меня часок. Дело срочное». Мужик согласился и залез на пьедестал. А Пушкин с него сошел. Прошел час. Другой. Нет Пушкина. Надоело мужику на пьедестале стоять. И пошел он искать Пушкина. По Михайловской, которую переименовали в улицу Бродского. На Невский. По галерее Гостиного двора. В бывший Толмазов переулок. В 27-е отделение милиции. «Вам тут Пушкин не попадался?» – «А у нас тут все Пушкины. Вот медвежатник. Вот форточник. Вот бомж». – «А в уголке?» – «да тоже Пушкин. Рецидивист». – «А он что?» – «да чуть ли не каждый вечер ловит голубей и гадит им на головы. Говорит, в отместку».

Площадь искусств давно стала любимым местом встреч, свиданий, отдыха и прогулок горожан. Появилось даже фольклорное обозначение нехитрой траектории этих прогулок: «Орбита». А если в маршрут включалась еще и соседняя улица Бродского, то эта траектория превращалась в «Большую орбиту».

С противоположной стороны Михайловского дворца раскинулся обширный зеленый массив Михайловского сада, задуманный карлом росси и осуществленный по проекту архитектора Менеласа. Сад простерся между северным фасадом дворца и набережной реки Мойки. В начале XVIII века здесь простиралось большое болото, его осушили, а затем отвели под так называемый Третий Летний сад, на его территории выстроили парники, оранжереи, разбили участки для фруктовых деревьев и огородов. К началу XIX века Третий императорский сад представлял собой заброшенный безлюдный пустырь, местные жители использовали его под свалку мусора.

По свидетельству современников, Михайловский сад был «украшен вазами, статуями, бюстами и двумя павильонами». Хотя дворец и сад принадлежали Михаилу Павловичу, подлинной хозяйкой являлась его жена великая княгиня Елена Павловна, урожденная принцесса Вюртембергская. Это была образованная, интересовавшаяся искусством и литературой женщина с независимым прогрессивным образом мыслей, она, по ее собственному признанию, прочитала «историю государства российского» Н.М. Карамзина в подлиннике еще до приезда в россию. С легкой руки Николая I в доме романовых ее почтительно называли «ученой из нашей семьи». Салон Елены Павловны посещали лучшие представители русского общества, включая Пушкина, Жуковского, Вяземского, Рубинштейна и многих других. Она стояла у истоков многих благотворительных и культурных проектов. Елена Павловна прожила долгую жизнь. Она умерла в 1873 году, но петербуржцы помнят о ней. Михайловский сад и сейчас часто называют «Садом Елены Павловны».

Михайловский сад и павильон К. Росси

Как известно, соседний с Михайловским дворцом Михайловский замок выстроен в стиле средневековых европейских замков. С четырех сторон его окружали воды Мойки, Фонтанки и двух специально прорытых каналов: Церковного – вдоль фасада, выходящего на современную Садовую улицу, и воскресенского – под стенами главного входа в замок со стороны Кленовой аллеи. С внешним миром замок соединялся при помощи цепного моста, поднимавшегося на ночь. В первой четверти XIX века, после смерти Павла I, архитектор Карл Росси перепланировал территорию вокруг замка, и каналы засыпали. Однако мосты через них – один в Михайловском саду и другой – вдоль набережной Фонтанки – сохранились. Под ними никакой воды нет. Они выполняют чисто декоративные художественные функции. В городском фольклоре они известны как Сухопутные.

В 1959 году в Михайловском саду установили бюст скульптора Ф.И. Шубина, многие произведения которого находятся в Русском музее. После этого садовую поляну, в центре которой стоит бюст, стали называть Шубинской.