Электронная библиотека » Найо Марш » » онлайн чтение - страница 5


  • Текст добавлен: 3 мая 2018, 11:40


Автор книги: Найо Марш


Жанр: Классические детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава 5
До Лас-Пальмаса
I

Аллейн сидел у себя в каюте и листал материалы дела, которым занимался. Капитан Баннерман находился на мостике снаружи. Время от времени он проходил мимо иллюминатора Аллейна. Погода, как и предсказывал мистер Макангус, становилась все теплее, и через два дня «Мыс Фаруэлл» должен был прибыть в Лас-Пальмас. Волнение на море было сильным. Почти все пассажиры зевали, впадали в сонливость, принимали разные средства против морской болезни.

«Пятнадцатое января. Дом номер тринадцать по Хоп Лейн, Паддингтон, – читал Аллейн. – Берилл Коэн. Еврейка. Занималась торговлей вразнос. Иногда – проституцией. Внешность яркая. Хороша собой. Возраст – около двадцати шести. Рост пять футов шесть дюймов. Телосложение плотное. Волосы рыжие (крашеные). Была одета: черная юбка, красная кофта из джерси. Искусственное ожерелье (зеленого стекла). Обнаружена шестнадцатого января в пять минут одиннадцатого утра соседом по дому. Приблизительное время смерти: между десятью и одиннадцатью вечера накануне. Найдена лежащей на полу лицом вверх. Ожерелье порвано. Цветы (подснежники) на лице и груди. Причина смерти: мануальное удушение, возможно, предварительно преступник сорвал ожерелье. Сосед утверждает, что слышал, как посетитель выходил от нее примерно без пятнадцати одиннадцать. И пел. Арию “Маргариты с драгоценностями” из “Фауста”. Высоким мужским голосом».

Ниже следовало подробное описание комнаты, где нашли жертву. Аллейн пропустил все это и принялся читать дальше.

«Двадцать пятое января. Проезд близ Лэдисмит Кресчент. Фулхем. Маргерит Слэттерс, проживавшая в доме тридцать шесть А по Стэкхаус-стрит, Фулхэм. Лондон. Работала в цветочном магазине. Респектабельная женщина. Поведение скромное. Возраст тридцать семь лет. Рост пять футов восемь дюймов. Худощавого телосложения. Волосы темно-каштановые. Кожа светлая. Была одета: в коричневое платье, коричневый берет, перчатки и туфли. Искусственный жемчуг и вставные зубы. Возвращалась домой после службы из церкви святого Варнавы. Обнаружена в одиннадцать пятьдесят пять Стэнли Уокером, шофером. Приблизительное время смерти: между девятью и двенадцатью вечера. Лежала у входа в пустой гараж. Лицом вверх. Ожерелье порвано. Платье – тоже. Причина смерти – мануальное удушение. Цветы (гиацинты) на лице и груди. Когда ее видели в последний раз, цветов при ней не было. Альфрэд Бейтс, ночной сторож из близлежащего склада, слышал, как ему показалось, высокий голос, напевавший “Жимолость и пчела”. И было это, как он утверждает, в десять сорок пять».

Аллейн вздохнул и поднял глаза от бумаг. Капитан Баннерман как раз проходил мимо его иллюминатора. Судно то взбиралось на высокую волну, то соскальзывало вниз, горизонт то возникал, то исчезал из вида.

«Первое февраля. Проход между строениями причала номер два компании “Кейп”, док “Ройял-Альберт”. Корали Краус, проживала по адресу дом номер шестнадцать по Стип Лейн, Хэмпстед. Работала помощницей продавца в цветочном магазине “Зеленый палец” в Найтсбридж. Возраст: восемнадцать. Натурализованная австриянка. Живая, общительная. Рост: пять футов почти пять дюймов. Волосы светлые. Кожа белая. Была одета: черное платье, перчатки и туфли. Без шляпы. Розовые искусственные драгоценности (серьги, браслет, ожерелье, заколки). Взяла такси отвезти коробку с гиацинтами миссис Диллингтон-Блик, пассажирке “Мыса Фаруэлл”. Обнаружена вечером в одиннадцать часов сорок восемь минут капралом полиции Мартином Мойром. Тело было еще теплое. Приблизительное время смерти: между пятнадцатью и сорока восемью минутами двенадцатого вечера. Лежала лицом вверх. Чулки порваны. Украшения – тоже. Уши повреждены, видимо, преступник выдрал серьги. Причина смерти: мануальное удушение. В правой руке найден фрагмент посадочного талона на судно “Мыс Фаруэлл”. Цветы (гиацинты) на лице и груди. Дежуривший у трапа матрос с “Мыса Фаруэлл” утверждал, будто слышал, как кто-то напевал высоким мужским голосом. Туман на пристани был очень густой. Все пассажиры после посадки сходили на берег (согласно утверждениям все того же дежурного матроса), за исключением мистера Дональда Макангуса, который прибыл на корабль последним».

Аллейн покачал головой и придвинул к себе листок с неоконченным письмом к жене. Призадумался и стал писать дальше:

«… Так что вместо того чтобы уныло ломать голову над этими жуткими скудными и приводящими просто в бешенство обрывками информации, я предлагаю тебе следующее, дорогая. Присоединяйся и накапливай знания об этом деле. А я буду держать тебя в курсе и сообщать обо всех новых его поворотах, которые, как оптимистично считает Фокс в полете безудержной своей фантазии, непременно возникнут. Вот они, все перед тобой, и впервые за все время ты сможешь как следует развлечься и, да помоги тебе Господь, проследить за развитием расследования по этим записям. Вот первая и самая, возможно, главная проблема, над которой я ломаю голову: что общего могло быть между этими тремя несчастными женщинами? И вот тебе ответ: ровным счетом ничего, черт побери, если не обращать внимания на один факт. А именно: все они, подобно остальным девяноста процентам женщин на земле, носили фальшивые драгоценности. Во всех других отношениях между ними нет ни малейшего сходства – ни в физическом плане, ни в расовом или национальном аспекте, ни в поведенческом. Но с другой стороны, всех их настигла одинаковая смерть, и каждой жертве было оставлено разорванное ожерелье и это чудовищно циничное украшение из цветов. Да, и кстати, я обнаружил еще одно сходство, которое не сразу бросилось в глаза. А ну, попробуй догадаться, что это?

Что же касается обрывка посадочного талона, обнаруженного в правой руке мисс Краус, именно он оправдывает мое участие в этом развлекательном круизе. Нет чтобы его сдуло ветром и унесло по причалу – но несчастная в предсмертной агонии сжимала его в пальцах железной хваткой. Еще один пример напрасного расходования денег налогоплательщиков. Капитан по моему настоянию приказал стюарду (странноватому парнишке по имени Денис) собрать у всех пассажиров посадочные талоны, точно это является обычной процедурой. И вот тебе результат:

Миссис Диллингтон-Блик: Потеряла талон.

Мистер и миссис Кадди: У них был один на двоих. С вписанными в него именами. Впрочем, возможно, там был внесен только супруг, но выяснилось, что и он его потерял. Есть над чем поразмыслить. Можно проверить кассу выдачи талонов.

Мистер Мэрримен: Лежал у него в кармане жилета, и теперь он обвиняет стюарда, что тот его обокрал (!).

Отец Джордан: Выбросил талон за борт.

Мистер Макангус: Не смог его найти, но уверяет, что сохранил. Где только не искал, но не нашел.

Доктор Мэйкпис: Ему талон не выдавали.

Обин Дейл считает, что талон забрала его возлюбленная. С какой целью – ему неизвестно.

Мисс Эббот: Бросила его в корзину для бумаг. (Исчез).

Мисс Кармишель: Талон имеется.

Так что урожай небогатый. И ни одного порванного талона.

Я уже писал тебе о том, как гиацинты Диллингтон-Блик поместили в салон. Бурная реакция со стороны Дейла и Кадди. Объяснение внезапной мигрени Дейла (путаница на ТВ) весьма убедительно. Следует отметить, что у Кадди круглая дата – серебряная свадьба. Играю ли я честно, по правилам? Не знаю. И, дорогая, я очень, очень тебя люблю.

В морском путешествии, если помнишь, отношения между людьми быстро меняются. Они очень скоро знакомятся, довольно тесно порой сближаются, зачастую между ними возникают весьма интимные доверительные отношения. Попутчики словно теряют обычно присущее им чувство ответственности и находятся в каком-то подвешенном состоянии, как и корабль, между двумя мирами. Они склонны поддаваться страстным увлечениям. Так мистер Кадди, похоже, увлекся миссис Д.-Б., ну и еще мистер Макангус, хотя выражает это увлечение каким-то странным образом. Капитан принадлежит к хорошо известному типу “морских волков” среднего возраста. Высокое кровяное давление. Возможно, пьянствует в тропиках. Любвеобилен. (Помнишь свою теорию о мужчинах определенного возраста?) Он тоже положил глаз на миссис Д.-Б. Мэйкпис положил глаз на Джемайму Кармишель, как, впрочем, и все младшие офицеры. Она, похоже, славная девушка, но ее гложет обида, полученная в прошлом. Миссис Д.-Б. – настоящий букет дамских прелестей, и знает это. Миссис Кадди соткана из самых удручающих комплексов, и мисс Эббот – тоже, хоть и не показывает этого. Но достаточно сорвать предохранитель – и она может превратиться в самого настоящего сексуального монстра. Однако, полагаю, обобщать не стоит, рановато. И еще она наверняка бреется.

Что до мужчин, то я уже достаточно рассказал тебе о мистере Мэрримене, и ты поняла, что это за фрукт. Чтобы дополнить портрет, могу добавить, что он является типичным продуктом католической церкви Сент-Чэдс, певчего и вампира Кайуса, внешне немного смахивает на мистера Пиквика, но куда больше на мистера Чипса, хотя по характеру своему ничуть не похож на этих двух последних персонажей. Был учителем, вышел на пенсию, но использует все возможные и самые подлые педагогические приемчики – от держания камня за пазухой до попрания всех законов и правил приличия, даже когда это совсем неуместно. Он презирает полицейских, резок и ядовит в высказываниях и, готов побиться об заклад, еще устроит не один громкий скандал до конца плавания.

Обин Дейл. Образование: неизвестно. Вряд ли университет. Так любит себя на экране ТВ, что складывается впечатление – это какой-то двухмерный персонаж. Пытается быть свойским и приятным парнем, пьет раза в три больше положенного для человека, который хочет сохранить здоровье. Пока лично на меня производит впечатление славного парня. Стал предметом насмешек после нелепой оговорки во время передачи и нажил пожизненного врага в лице Мэрримена, который подговорил стюарда подать ему во время завтрака пластиковую яичницу на тарелке.

Джордан: частный колледж Лэнсинг и теологический факультет Кембриджа. Будь я обычным путешественником, то имел бы в его лице приятного компаньона. По мне – так самый интересный из мужчин здесь, но почему-то постоянно хочется понять, в какой момент интеллигентный священник вдруг превращается в капрала полиции Верующего и начинает регулировать движение. Готов поклясться: в этом случае попахивает психологией неосторожного пешехода.

Кадди: методистская школа. Торговец мануфактурой. Не слишком приятная личность. Любопытен. Скрытен. Несколько подловат. Возможно, потенциальный пациент для психиатра.

Мэйкпис: школа-пансион Фелстеда, колледж Оксфордского университета и университета Сент-Томас. Член Британской медицинской ассоциации. Доктор медицины. Хочет специализироваться по криминальной психиатрии. Производит впечатление здравомыслящего парня.

Макангус: средняя школа в Шотландии. Филателист. Этакий дружелюбный евнух, но не в прямом смысле, конечно, – слишком уж поверхностное определение. Производит впечатление страшно суетливого и беспокойного человека. Тоже очень любопытен. Легко возбуждается по пустякам. Красит волосы, как ты уже поняла.

Ну, вот тебе, дорогая, и весь список. Вечером накануне прибытия в Лас-Пальмас я, с согласия капитана Баннермана, устраиваю вечеринку. Сам он тоже будет – надеется выставить меня дураком. Ты только что прочла список гостей. Затея может оказаться удачным экспериментом, но может потерпеть и полный провал, оказаться пустым и скучным времяпрепровождением. С другой стороны – ради чего я здесь, черт возьми? Ведь меня проинструктировали не погружаться в это дело, не нырять в него, как в омут, с головой, не раскрывать, кто я есть на самом деле. Нет, я должен вынюхивать и высматривать, не пропускать ни единой мелочи, постараться выяснить, у кого их этих людей нет алиби на момент последнего из тех трех убийств. Мне было также приказано предотвратить возможные дальнейшие действия преступника и не раздражать Хозяина судна, который краснеет и впадает в ярость при одном лишь намеке на то, что на борту его парохода может оказаться убийца. С учетом всего вышеизложенного считаю, что Д.-Б. и мисс К. выглядят наиболее очевидными кандидатками на удушение, но никогда не знаешь наверняка. С другой стороны, у миссис Кадди тоже может иметься je ne sais quoi[16]16
  Нечто такое мне неведомое (фр.).


[Закрыть]
, что выпало из моего внимания, но полагаю, что мисс Эббот можно смело исключить из списка потенциальных жертв. Как бы там ни было, ты, наверное, уже вообразила, что по мере приближения к тропикам я буду все чаще устраивать маленькие вечеринки a deux[17]17
  На двоих, вдвоем (фр.).


[Закрыть]
в самых укромных уголках палубы и, таким образом, сам, возможно, буду убитым. (Да не волнуйся ты так, шучу я, шучу!) Просто женщин надо защищать. В Лас-Пальмасе я получу дальнейшие указания от начальства, а также последние результаты расследования, которое проводит Фокс в Англии. Остается надеяться, что они прольют хоть какой-то, пусть и маленький лучик света. А в данный момент – никакого света, лишь слабое мерцание…»

В дверь постучали. Аллейн сказал «войдите», и на пороге возник радист, усталый бледный юноша с радиограммой в руке.

– Мистеру Бродерику, закодировано, – сказал он.

Когда радист вышел, Аллейн расшифровал послание и через несколько минут снова взялся за письмо.

«Пауза усилила напряжение. Поступил сигнал от Фокса. Некая юная леди, продавщица из отдела фурнитуры в универмаге “Вулворт”, пребывала в сомнении целых тридцать дней и вот, наконец, позвонила Бижу Брауни и радостно сообщила Скотленд-Ярду, что пятого января сего года ее едва не задушили неподалеку от Стрэнд-он-зе-Грин. Нападавший протянул ей букетик геллеборусов (чтобы тебе было понятней, это такие рождественские розочки) и сказал, что на шее у нее сидит паук. Затем он ухватился за нитку бус, которая тотчас порвалась, но довершить черное дело ему помешал какой-то прохожий, и злодей убежал. Вечер выдался темный, и она смогла сообщить Фоксу о нападавшем лишь то, что он тоже был какой-то весь темный, говорил очень вежливо, носил перчатки, и на лице его красовалась густая черная борода».

II

Приглашение на ужин, который собирался устроить Аллейн, первым выслушал капитан Баннерман.

– Мероприятие может носить неформальный характер, – заметил Аллейн, – а потому есть шанс как можно больше узнать обо всех этих людях.

– Не понимаю, каким образом вы собираетесь этого добиться.

– Надеюсь, что поймете, буквально через минуту. И да, кстати, сэр, мне очень нужна ваша помощь. Если вы, конечно, не откажете.

– Моя? И в чем же именно она будет заключаться?

– Позвольте объяснить.

Капитан Баннерман выслушал его с видом крайнего неудовольствия. А когда Аллейн закончил, хлопнул ладонями по коленям и произнес:

– Затея просто безумная, но если поможет раз и навсегда доказать, что вы здесь охотитесь за химерами, думаю, попробовать стоит. Я не отказываюсь. Нет!

Получив это авторитетное согласие, Аллейн проинструктировал старшего стюарда, тот выслушал его с видом крайнего изумления. Все вечеринки, которые устраивались на борту этого корабля, пояснил стюард, являлись обычными коктейльными вечеринками, для которых Денис готовил напитки и весьма скромные легкие закуски. Включали музыку и слушали пластинки через динамик.

Однако у Аллейна имелись преимущества – он считался на судне VIP-персоной и родственником исполнительного директора компании – а потому возражения вскоре стихли. Денис даже раскраснелся от возбуждения, стюарды были сама любезность, а шеф-повар, португалец, в котором благодаря чрезвычайно щедрым чаевым вдруг ожил почти утраченный интерес к своей профессии, проявлял невиданный доселе энтузиазм. Столы были сдвинуты вместе и украшены, отобраны лучшие вина, и вот в назначенный час восемь пассажиров, а также старший помощник, главный механик, Аллейн и Тим Мэйкпис встретились в салоне за выпивкой. А затем, уже позже, прошли в столовую на праздничный ужин.

За одним концом стола разместился Аллейн, по правую руку от него сидела миссис Кадди, по левую – мисс Эббот. Ровно напротив, за другим концом стола, восседал капитан, и соседками его были миссис Диллингтон-Блик и Джемайма. Этот фактор сломил остатки сопротивления, Аллейн расточал улыбки и полностью вошел в роль, которую ему было предназначено играть.

Инспектор оказался прекрасным хозяином: помогло профессиональное уменье разговорить самых разных людей, к тому же он обладал шармом (жена, упоминая об этом его качестве, непременно добавляла прилагательное «непристойный») и как никто другой умел создать атмосферу праздника. Ему очень помогла в этом миссис Диллингтон-Блик, так и пылающая энтузиазмом и сверкающая драгоценностями в глубоком декольте. Наряд весьма провокационный и многообещающий. Она выглядела столь ослепительно, что каждое ее высказывание воспринималось как бриллиант чистой воды. По другую руку от нее сидел отец Джордан, и он тоже был восхитителен. Обин Дейл, явившийся на ужин в великолепном бархатном смокинге, излучал добродушие и развлекал своих соседей анекдотами и расхожими шуточками, которые доселе успешно апробировал на своих приятелях из мира, как он выражался, массовых коммуникаций. Эти истории находили радостный отклик у миссис Диллингтон-Блик.

Мистер Макангус вставил в петлицу гиацинт. Тим Мэйкпис получал, похоже, искреннее удовольствие, а Джемайма, казалось, дивилась собственной веселости. Мистер Мэрримен определенно расцвел, ну или по меньшей мере приободрился под воздействием великолепных вин и удивительно вкусной еды, а мисс Эббот шутливо пикировалась через стол с мистером Кадди. Оба офицера позабыли о хороших манерах и активно налегали на выпивку и закуски.

С супругами Кадди все обстояло сложнее. Миссис Кадди сидела с таким видом, точно ей известна некая тайна, но она ни за что ее не выдаст, а улыбка мистера Кадди заставляла предположить, что он владеет секретной информацией, возможно, дискредитирующей всех остальных, и это доставляет ему определенное удовольствие. Время от времени супруги обменивались взглядами.

Однако когда за «Монтраше» подали «Перье Жуйе», причем в каких-то неимоверных количествах, даже Кадди до определенной степени утратили скрытность. Миссис Кадди, уверявшую Аллейна, что почти не прикасается к спиртному, разве что выпивает капельку портера только по большим праздникам, удалось убедить отказаться от аскетизма, и она последовала совету. Мистер Кадди осторожно пригубливал бокал и задавал разные вопросы о вине, не преминув со свойственным ему занудством несколько раз отметить, что это выше его понимания, что он человек простой и не привык ко всяким роскошествам в еде. Аллейну этот мистер Кадди становился все менее симпатичен.

Тем не менее именно благодаря ему была затронута тема, которую собирался поднять Аллейн. Цветов на столе не имелось. Вместо них стояли большие вазы с фруктами и уютные лампы под абажурами, и Аллейн подчеркнул, что сделано это из-за аллергии мистера Кадди на цветы. Ну и уже отсюда уже не составляло труда перейти к теме Цветочного Убийцы.

– Похоже, что цветы, – заметил Аллейн, – оказывают на злодея совсем противоположное действие, нежели на вас, мистер Кадди. Какое-то жуткое пристрастие. Вы со мной согласны, мистер Мэйкпис?

– Да, вполне возможно, – весело ответил Тим. – С точки зрения клинической психиатрии, они, вероятно, вызывают у него подсознательную ассоциацию…

Он был достаточно молод и выпил много хорошего вина, чтобы похвастаться своими знаниями, и в то же время – достаточно скромен, чтобы ограничиться одним-двумя предложениями.

– Но вообще-то об этих случаях известно довольно мало, – извиняющимся тоном добавил он. – Так что, наверное, я смолол какую-то чушь.

Однако он послужил цели Аллейна, и все разговоры за столом теперь сосредоточились на Цветочном Убийце. Выдвигались разного рода версии. Припоминались известные дела. Высказывались разнообразные аргументы. Похоже, все были готовы высказаться на тему смерти через удушение Берилл Коэн и Маргерит Слэттерс. Даже мистер Мэрримен оживился и принялся вовсю критиковать методы полиции, которая, по его мнению, полностью провалила расследование. Он приготовился развить эту тему, когда капитан Баннерман, не глядя на миссис Диллингтон-Блик, вдруг вытащил правую руку из-под скатерти, приподнял бокал с шампанским и предложил выпить за здоровье Аллейна. Миссис Кадди неожиданно присоединилась и визгливым голосом стала требовать:

– Тост! Просим тост!

Ее поддержали капитан, Обин Дейл, офицеры и муж. Отец Джордан пробормотал:

– Да, ответную речь тут надо произнести обязательно.

Мистер Мэрримен смотрел сардонически, все остальные вежливо подхватили это требование и застучали по столу.

Аллейн поднялся. Он был высокого роста, и черты его лица освещались снизу, как у актера на сцене в те дни, когда еще существовали огни рампы и на публику это произвело впечатление, – все тотчас умолкли. Стюарды отошли к стене, в тень, воцарилась тишина, лишь с кухни доносилось звяканье посуды. И снова стали слышны рокот двигателей и шум волн.

– Очень любезно с вашей стороны, – начал Аллейн, – но я не большой мастер произносить речи и боюсь опозориться и выставить себя дураком, особенно в такой изысканной компании. Здесь церковь! Телевидение! Ученые мужи! Нет, нет. Я просто должен поблагодарить вас за ту чудесную атмосферу, которую вы создали за этим столом. Надеюсь, что вечеринка удалась, и сяду, пожалуй. – И с этими словами он уселся на свое место, ко всеобщему и, судя по выражению его лица, своему собственному удивлению. Тут мистер Кадди внезапно взревел голосом быка, которому еще в младенчестве наступили на ухо:

– Но… или!..

Звук, который он издал, был лишен хотя бы отдаленного сходства на нечто всем знакомое. Так что на мгновение все растерялись и никак не могли понять, что же его так взволновало. И только когда он добрался до слов песни «Веселый славный малый», намерение его стало понятно, как и попытка, сделанная чуть раньше миссис Кадди. И капитан с офицерами тут же ее поддержали. И отец Джордан добродушно пропел несколько строк, но его приятный тенор был почти не слышен на фоне тех оглушительных звуков, что производила луженая глотка мистера Кадди. Так что попытка спеть хором провалилась, и все смущенно умолкли.

Аллейн поспешил разрядить обстановку.

– Огромное вам всем спасибо, – сказал он. И вдруг поймал на себе взгляд мистера Мэрримена. –   Вот вы тут говорили, что полиция, проводящая расследование, просто запуталась. В каком именно смысле?

– Да во всех смыслах, дорогой мой, – ответил Мэрримен. – Что они сделали, чего добились? Несомненно, действовали согласно обычной своей методике, которую используют при раскрытии других дел, упустив из вида, что здесь совсем другой случай. Расследования ничего не дали, и они растерялись. Я уже давно подозревал, что методы нашей замечательной полиции, так превозносимые слишком доверчивой публикой, на деле являются неуклюжими, совсем не гибкими и напрочь лишены даже малой толики воображения. Убийца не оставил им на месте преступления ни залоговой квитанции, ни водительских прав, ни визитных карточек – вот они и ретировались, разинув рты от изумления.

– Лично я, – продолжил Аллейн, – не думаю, что они даже близко подступят к раскрытию и справятся с этой работой. Чем они, собственно, там занимаются? Ума не приложу!

– Вы лучше их сами спросите! – возбужденно подхватил мистер Мэрримен. – Нет, несомненно, они обыскали место преступления в попытке обнаружить следы так называемой профессиональной деятельности злодея, то, что я называю «пылью», в наивной надежде, что этот тип или укладчик кирпичей, или точильщик ножей, или работник мукомольной фабрики. Ничего не найдя, они принялись цепляться к ни в чем не повинным людям, которых видели поблизости, и в течение нескольких недель донимали их, просили предъявить алиби. Это надо же, алиби! – воскликнул мистер Мэрримен и всплеснул руками.

Миссис Диллингтон-Блик широко распахнула глаза и спросила:

– А как бы вы поступили, мистер Мэрримен, если бы работали в полиции?

Настала небольшая пауза, после чего мистер Мэрримен высокомерно заявил, что поскольку никогда не был детективом, вопрос не по адресу.

Капитан поинтересовался:

– А что там не так с алиби? Если у человека оно есть, стало быть, он непричастен, так? И пусть себе идет на все четыре стороны.

– Алиби, – важно заметил мистер Мэрримен, – это из той же категории, что и статистика. Если как следует проанализировать, ничего не доказывают.

– О, да будет вам! – возразил ему отец Джордан. – Если я провожу вечернее богослужение в Кенсингтоне в присутствии всех своих прихожан, то, ни малейших подозрений, что я в это же время совершил преступление в Бермондси, не возникнет.

Мистер Мэрримен заметно скис, и Аллейн поспешил ему на помощь:

– Определенно, многие люди просто не помнят, чем занимались в какой-то конкретный день и час. Я и сам принадлежу к их числу.

– Давайте, к примеру, предположим, ну, просто ради интереса, – вмешался капитан Баннерман, при этом избегая почему-то смотреть на Аллейна, – что все мы, здесь собравшиеся, предоставим алиби на время хотя бы одного из этих преступлений. Нет, ей-богу, просто любопытно.

Отец Джордан, не сводивший пристального взгляда с Аллейна, заметил:

– Что ж, можно попробовать. Я за.

– Один доброволец у нас есть, – сказал Аллейн. – Можно даже держать пари. А вы что скажете, мистер Мэрримен?

– Обычно, – заявил Мэрримен, – я не являюсь любителем всяких там пари. Однако dissipet Euhius curos edaces[18]18
  Ненасытность, да будет славен Бахус, неизлечима (лат).


[Закрыть]
. В данном случае готов рискнуть небольшой суммой. Просто ради интереса.

– Готовы? – уточнил Аллейн. – Точно? Что ж, прекрасно. Сколько ставите, сэр?

Мистер Мэрримен призадумался.

– Ну, давайте же! – подстегнул его капитан.

– Что ж, хорошо. Ставлю пять шиллингов за то, что большинство здесь присутствующих не смогут представить сколько-либо приемлемое алиби на определенную дату.

– Ловлю на слове! – воскликнул Обин Дейл. – Держу пари на ту же сумму!

Аллейн, капитан Баннерман и Тим Мэйкпис также подтвердили, что принимают ставку мистера Мэрримена.

– И если возникнет спор по приемлемости этого алиби, – заявил капитан, – те, кто не делал ставок, могут голосовать. Как вам такое предложение?

Мистер Мэрримен кивнул.

Аллейн спросил, о какой именно дате должна идти речь, и капитан вскинул руку.

– Предлагаю вот что, – сказал он. – Первое преступление Цветочного Убийцы. Все согласны?

Все тут же заговорили разом, и на общем фоне отчетливо прорезался голос мистера Кадди, прозрачно намекающего на то, что, по его мнению, ответ на столь простой вопрос никого нисколько не затруднит. И между ним и мистером Мэррименом тут же разгорелся жаркий спор и с тем же пылом продолжился и за кофе в салоне. Аллейн лишь осторожно подливал масла в огонь, и вся компания возбудилась чрезвычайно. Он почувствовал, что ситуация созрела и что надо как можно быстрее собрать урожай, пока остальные, в первую очередь капитан и Обин Дейл, не напились.

– Так как насчет пари? – спросил он, воспользовавшись короткой паузой. – Дейл против мистера Мэрримена. И все мы должны предоставить алиби на день первого убийства Цветочника, хотя лично я даже не помню даты. Кто-нибудь помнит? Что скажете, мистер Макангус?

Мистер Макангус тут же ударился в довольно путаные ассоциации и воспоминания. И заявил, что просто уверен, что читал об этом в газете тем утром, как его аппендикс, впоследствии удаленный, вдруг дал о себе знать, причем самым неприятным образом. А случилось все это в пятницу, в чем лично он твердо убежден. Да, в пятницу шестнадцатого января. И однако – так ли это?.. Он перешел на какой-то невнятный шепот. Начал загибать пальцы, что-то подсчитывая, и с безнадежным видом блуждал среди вводных слов-паразитов.

Отец Джордан произнес:

– Полагаю, вам известно, что это произошло вечером пятнадцатого…

– И всего через пять дней после этого, – пробубнил мистер Макангус, – меня срочно доставили в больницу Святого Бартоломея, где я находился на грани жизни и смерти…

– Коэн! – выкрикнул Обин Дейл. – Ее звали Берилл Коэн! Ну, конечно же!

– Хоп Лейн, Паддингтон, – с усмешкой добавил Тим Мэйкпис. – Между десятью и одиннадцатью вечера.

Капитан одарил Аллейна еще одним очень выразительным заговорщицким взглядом.

– Ну, давайте же! – воскликнул он. – Начали! Поехали! Дамы первые.

Миссис Диллингтон-Блик и Джемайма тут же в один голос заявили, что напрочь не помнят, чем именно занимались тем вечером. Миссис Кадди кисло и смущенно заявила, что отказывается принимать участие, поскольку поддерживает мужа.

Отец Джордан тихо заметил, что тем вечером находился неподалеку от места преступления. Он читал лекцию в молодежном клубе в Паддингтоне.

– Один из организаторов отвозил меня потом на машине. Помню, потом я еще подумал, что находился буквально в двух шагах от Хоп Лейн.

– Нет, вы только представьте! – воскликнула миссис Кадди. – Фрэд! Представляешь?

– А это, полагаю, означает, – продолжил отец Джордан, – что алиби у меня имеется, не так ли? – И он обернулся к Аллейну.

– Думаю, да.

Мистер Мэрримен, чьи представления об алиби основывались не на логике, а на присущей ему сварливости, заявил, что все это еще надо доказать, а потому результат неубедительный.

– О, – невозмутимо ответил отец Джордан, – я без труда могу доказать свое алиби. И весьма убедительно, – добавил он.

– В отличие от меня, – тут же вставил Аллейн. – Кажется, тем вечером я был дома, но как это доказать – понятия не имею.

Капитан Баннерман громко заявил, что он находился в Ливерпуле на борту своего корабля и доказать это – проще некуда.

– Итак, – воскликнул он и рассеянно ухватил миссис Диллингтон-Блик за локоток, – может, кто-то еще хочет что добавить? Есть среди нас убийца? – Он громко рассмеялся своей шутке и уставился на Аллейна с упреком и даже оттенком сожаления. – Как насчет вас, мистер Кадди? Вы, несомненно, можете отчитаться за свои действия, верно?

Интерес пассажиров к этой игре заметно возрос. Если бы только, подумал Аллейн, капитан Баннерман мог заткнуться, беседа прошла бы строго по плану. К счастью, в этот момент миссис Диллингтон-Блик зашептала что-то на ухо капитану. Тот слушал ее самым внимательным образом, и взгляды всех присутствующих вновь обратились к мистеру Кадди.

Мистер Кадди принял позу человека, крайне довольного тем, что оказался в центре внимания. И одновременно поглядывал на всех пассажиров подозрительно, словно опасался, что кто-то из них может поймать его на слове. Он с раздражающей медлительностью извлек записную книжку, полистал.

– Пятнадцатого января, – сказал он, еще раз сверившись с какими-то записями и усмехаясь во весь рот, – был вторник, а вечерами по вторникам я обычно посещаю местное отделение профсоюза торговцев мануфактурой. – Он дал адрес этого отделения (на Тутинг Бродвей), а когда мистер Мэрримен спросил, действительно ли он был там именно тем вечером, обиделся и умолк.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации