Текст книги "Маэстро, вы убийца!"

– Мистер Аллейн, доктор приехал, и, по-моему, подъезжает машина из Лондона.

– Спасибо, – кивнул Аллейн. – Я сейчас приду. Блэкман прикрыл за собой дверь. Аллейн встал и посмотрел на Трой, которая сидела в кресле:

– Можно, я загляну к вам перед уходом?

– Я буду здесь или в столовой вместе с остальными. Им, должно быть, не слишком приятно сидеть там взаперти под бдительным оком местного констебля.

– Надеюсь, это не затянется надолго, – произнес Аллейн.

Внезапно Трой протянула ему руку.

– Я рада, что здесь именно вы, – с чувством произнесла она.

Аллейн мягко сжал ее ладонь.

– Постараемся причинить вам как можно меньше хлопот, – пообещал он. – А пока – оставляю вас.

Глава 5
Привычная работа

Когда Аллейн вышел в холл, тот кишел людьми. Нагрянула скотленд-ярдовская братия, и расследование перешло в привычную процедуру. При виде до боли знакомых фигур в плащах и котелках у Аллейна защемило сердце: как будто и не было года, проведенного вдали от берегов туманного Альбиона. Один из вновь прибывших, рослый и плечистый, при виде Аллейна засиял и расплылся до ушей. Старина Фокс!

– Как же я рад видеть вас, сэр!

– Привет, Фокс, дружище!

А вот и сержант Бейли, который при виде Аллейна утратил целую сотую своей всегдашней угрюмости, и верный служака – сержант Томпсон. Сиплые голоса дружно пролаяли:

– Рады вас видеть, сэр!

Суперинтендант Блэкман, улыбаясь, созерцал радостную встречу. Дождавшись, пока обмен приветствиями и рукопожатиями подойдет к концу, он представил Аллейну лысого человечка, невысокого и очень опрятного:

– Инспектор Аллейн, позвольте представить: доктор Амптхилл, наш полицейский врач.

– Здравствуйте, мистер Аллейн. Мне сказали, вы хотели меня видеть. Извините, что заставил вас ждать.

– Я совсем недавно приехал, – сказал Аллейн. – Пойдемте, взглянем на место преступления.

Блэкман провел их по коридору и отомкнул дверь, открывавшуюся прямо в сад. В воздухе пахло вечерней сыростью. Тьма уже сгустилась.

– Позвольте, я покажу дорогу, – вызвался Блэкман. Длинный луч фонарика выхватил из темноты фрагмент извилистой тропы. Построившись гуськом, полицейские зашагали вслед за суперинтендантом. Невидимые во тьме ветви деревьев царапали щеки Аллейна, словно крючковатые старушечьи пальцы. Наконец впереди замаячил совсем черный прямоугольник.

– Эй, Слито, ты там? – окликнул Блэкман.

– Да, сэр, – отозвался из темноты невидимый голос. Загромыхали ключи и заскрипели дверные петли.

– Подождите минутку, я найду выключатель, – сказал Блэкман. – Готово.

Вспыхнул свет. Аллейн обогнул деревянную перегородку и очутился в студии.

В нос ему шибанул едкий запах краски и терпентина, а в глаза брызнул сноп света. Мощная лампа, установленная на потолке, заливала подиум светом, словно хирургический стол в операционной. Блэкман повернул только один выключатель, поэтому освещенным оставался только подиум. При всем желании трудно было достичь более драматического эффекта. Голубая шелковая драпировка сияла столь ослепительно, что резала глаз. Складки ниспадали волнами, пронзенные посередине окровавленным кинжалом. Торчавшее, как гвоздь, лезвие отбрасывало зловещую тень на голубую ткань. С краю композиции, внезапно растворяясь в тени, расположился вытянутый белый холм.

– Ни к драпировке, ни к ножу никто не притрагивался, – доложил Блэкман. – Хотя что-то, разумеется, сдвинули, когда приподнимали жертву.

– Конечно, – кивнул Аллейн. Подойдя вплотную к подиуму, он осмотрел лезвие. Острое, трехгранное, резко заостренное к концу, оно напоминало огромную упаковочную иглу. На кончике бурела ржавчина. Заржавело и самое основание кинжала, выглядывавшее из складок шелковой материи. Рядом багровели два пятна запекшейся крови. Аллейн кинул взгляд на доктора Амптхилла:

– Кровь потекла, должно быть, когда жертву приподняли, сняв с кинжала?

– Что? Ах, да. Думаю, кровотечение продолжалось до самой смерти. Насколько я понимаю, опустив убитую на доски, больше ее уже не трогали. Когда я приехал, тело лежало там же, где и сейчас. – Врач повернулся к белоснежному холму: – Снять?

– Будьте любезны, – кивнул Аллейн.

Доктор Амптхилл сдернул простыню.

Трой сложила руки Сони на ее обнаженной груди. Тень от скрещенных рук падала вниз таким образом, что нижняя часть торса покойной скрывалась в темноте. Зато плечи, руки и голова были залиты ослепительно ярким светом. Тонкие брови слегка вздернуты, словно в изумлении.

– Трупное окоченение выражено четко, – сказал врач. – Смерть наступила одиннадцать часов назад.

– Вы осмотрели рану, доктор Амптхилл?

– Только снаружи. Судя по всему, лезвие было укреплено не строго вертикально. Оно прошло между четвертым и пятым ребрами и пронзило сердце.

– Давайте взглянем на рану.

Аллейн аккуратно перевернул одеревеневшее тело на бок. На спине четко выделялись загоревшие участки. Примерно в трех дюймах левее позвоночника темнел след прокола. Несмотря на окружавший ее ореол запекшейся крови, сама дырочка казалась крохотной и аккуратной.

– Да, – кивнул Аллейн. – Все выглядит именно так, как вы сказали, доктор Амптхилл. Нужно сфотографировать. Бейли, попробуйте снять отпечатки. С покрывала, кинжала и досок. Надежды, конечно, немного, но вы уж не ударьте лицом в грязь.

Пока Томпсон настраивал фотоаппарат, Аллейн повернул остальные выключатели и приступил к осмотру залитой ярким светом студии. Фокс присоединился к нему.

– Странное какое-то преступление, – сказал он. – Я бы сказал – романтическое.

– Господи, Фокс, у вас слишком мрачное представление о романтизме.

– Тогда – громкое, – поспешил исправиться Фокс. – К утру сюда нагрянет орда репортеров.

– Хорошо, что мне напомнили – я должен отправить телеграмму Батгейтам. Они ждут меня завтра. Перейдем к делу, Братец Лис[9]9
  Фокс (англ. fox) – лис. Имеется в виду Братец Лис – персонаж «Сказок дядюшки Римуса».


[Закрыть]. Сейчас мы видим студию такой, какой она была этим утром, когда собрался весь класс. На всех палитрах смешаны краски, на мольбертах укреплены холсты. У нас есть семь эскизов – семь разных версий обнаженной натуры.

– Да, они могут нам пригодиться, – согласился Фокс. – Во всяком случае, те, что имеют хоть отдаленное сходство с человеческим существом. Вот эта кошмарная мазня слева больше напоминает скопище червей, чем обнаженную женщину. Неужто это и в самом деле она?

– Похоже, что да, – произнес Аллейн. – Судя по всему, этот художник отдает предпочтение сюрреализму или воспринимает реальность в ином измерении, недоступном нам, простым смертным.

Он присмотрелся к холсту, потом перевел взгляд на рабочий столик.

– Вот, нашел. На коробке с красками. Филлида Ли. Да, Фокс, работа довольно чудная, согласен. Зато вот эта громадина по соседству должна вам понравиться. Тут уж все четко и ясно.

Аллейн указал на монументальное полотно Кэтти Босток.

– Здорово, – восхитился Фокс. Он водрузил на нос очки и вперился в картину.

– Она очень точно отображает положение тела, – сказал Аллейн.

Полицейские переместились к мольберту Седрика Малмсли.

– А вот тут, похоже, трудился наш иллюстратор, – заметил Аллейн. – Да, вот как раз и рисунок к криминальному сюжету.

– О Боже! – воскликнул пораженный до глубины души Фокс. – Он изобразил девушку уже после смерти!

– Нет, нет, – поспешил успокоить его Аллейн. – Это изначальный материал. Он только добавил сюда кинжал и мертвенный взгляд. Здесь целая охапка таких набросков. Гм, довольно соблазнительные формы – что-то есть в его манере от Бердсли. Ого! – Аллейн обнаружил изящную акварель в старинном стиле, изображавшую трех косцов посреди поля со скирдами сена, за которым виднелись подстриженные ивы, а в отдалении высился средневековый замок с зубчатыми стенами, витиеватыми оконцами и резными башенками. – Занятно, – пробормотал Аллейн.

– Что именно, мистер Аллейн?

– Что-то мне это напоминает. Не могу вспомнить – ладно, не имеет значения. Послушайте, Братец Лис: прежде чем двигаться дальше, мне бы хотелось рассказать вам, что мне уже известно. – И Аллейн изложил ему все, что узнал из рапорта Блэкмана и из беседы с Трой. – И вот что из этого вышло, – закончил он. – А ведь вся эта история с кинжалом и завязалась-то десять дней назад лишь потому, что они хотели доказать: да, мол, автор не приукрасил и в самом деле убить таким способом можно.

– Понимаю, – кивнул Фокс. – Что ж, теперь авторскую версию можно считать окончательно доказанной.

– Да, – невесело согласился Аллейн. – Окончательно и бесповоротно. Кстати, как видите, Малмсли изобразил, что кончик кинжала торчит из-под левой груди убитой. И для пущей убедительности добавил алую струйку крови. Н-да, любопытная коллекция.

– А вот эта картина мне по-настоящему нравится, – с одобрением сказал Фокс.

Он остановился напротив мольберта Вальмы Сиклифф. На картине, написанной размашистыми и сочными мазками, была изображена подчеркнуто удлиненная обнаженная фигура. Художница использовала необычное сочетание синих и розовых тонов.

– Очень элегантно, – похвалил Фокс.

– Даже слишком, – пробормотал Аллейн. – Однако! Вы только взгляните сюда!

Вся написанная акварельными красками картина Фрэнсиса Ормерина была перечеркнута наискосок грязно-синей полосой, которая заканчивалась совершенно омерзительной кляксой. Произведение выглядело безнадежно испорченным.

– Похоже, тут что-то случилось.

– Судя по всему – да. Табурет перевернут. Вода в ведерке расплескана, а одна из кистей валяется на полу.

Аллейн подобрал кисть и провел ею по палитре. На светлом фоне появилось грязно-синее пятно.

– Должно быть, художник уже приготовился нанести на картину эту краску, когда его что-то настолько испугало, что рука резко дернулась и кисть мазнула по диагонали. Он вскочил, опрокинув табурет и толкнув столик. Бросил кисть на пол. Посмотрите, Фокс, – почти по всей студии видны следы беспорядка. Обратите внимание на груду кистей перед этим крупным холстом – это, наверное, картина Кэтти Босток – мне ее стиль знаком. Так вот, кисти эти явно брошены на палитру в суматохе. Ручки перепачканы краской. А теперь взгляните на эти тюбики с краской и кисти. Кто-то из студентов сначала уронил тюбик на пол, а затем наступил на него. Цепочка следов ведет прямо к подиуму. Следы, пожалуй, мужские – верно? Вон сколько натоптано, почти повсюду. А вот наша сюрреалистка, мисс Ли, перевернула бутылочку терпентина прямо на свой ящик с красками. Да и на рабочем столике иллюстратора царит полный хаос. Он положил мокрую кисть прямо на чистую рукопись. Да, сюда, пожалуй, можно приводить начинающих следователей, чтобы тренировались.

– Но нам весь этот беспорядок говорит лишь об одном, – заметил Фокс. – Что все они всполошились. Хотя по этому полотну я бы этого не сказал.

Он снова вернулся к картине Сиклифф и залюбовался ею.

– Вам, похоже, приглянулась манера мисс Сиклифф, – лукаво произнес Аллейн.

– Что? – встрепенулся Фокс, переводя взгляд на Аллейна. – Черт побери, сэр, как вы определили, чья это работа?

– Очень просто, Фокс. Это – единственное рабочее место, на котором царит полный порядок. Сами оцените – все абсолютно идеально. Аккуратный ящичек, кисти чисто вымыты, лежат рядом с палитрой, тряпочка тоже под рукой. Я предположил, что картина принадлежит мисс Сиклифф, потому что именно она находилась рядом с натурщицей в момент ее смерти. Я не вижу причин, по которым общий беспорядок должен был затронуть вещи мисс Сиклифф. Строго говоря, именно она убила мисс Глюк. Она ведь опустила обнаженное тело натурщицы на острие кинжала. Конечно, если мисс Сиклифф не убийца, вспоминать ей об этом несладко. Да, скорее всего полотно принадлежит ее кисти.

– Что ж, босс, в логических построениях вам не откажешь. Ох, вот уж где настоящий бардак! – Фокс склонился над раскрытым ящиком Уотта Хэчетта. Там в полном беспорядке были свалены начатые и почти пустые тюбики масляных красок; многие – без крышечек. Лоточки и кисти были залиты клейкой желеобразной массой, к которой прилипал всякий мусор. Окурки, спички, кусочки угля перемешались с обрывками листьев, сломанными веточками и чудовищно грязными тряпками.

– Только навоза не хватает, – протянул Фокс. – Ну и неряха!

– Точно, – кивнул Аллейн. Со дна одного из особенно загаженных лоточков он извлек засохший лист и принюхался. – Голубой эвкалипт. Значит, этот «чистюля» скорее всего не кто иной, как наш австралиец. Забавно, ведь он подцепил этот листок, рисуя этюд где-нибудь в буше на другом конце света. Я знаю этого юнца. Он взошел на борт нашего корабля в Суве вместе с мисс Трой. И путешествовал с ней за ее же счет.

– Вот как? – безмятежно изрек Фокс. – Может быть, вы и с мисс Трой знакомы, сэр?

– Да.

– Мы закончили, сэр, – послышался голос фотографа.

– Хорошо, сейчас иду.

Аллейн подошел к помосту. Труп натурщицы лежал в прежнем положении. Аллейн задумчиво посмотрел на тело, припомнив слова Трой: «Покойники всегда наводят на меня ужас».

– Да, при жизни она была красива, – тихо произнес он и накрыл тело простыней. – Перенесите ее на тот диванчик. Кажется, это диван-кровать. Можно отвезти тело в морг. Вскрытие вы произведете завтра, доктор Амптхилл?

– Да, прямо с утра, – кивнул врач. – Машина из морга уже подъехала и ждет со стороны подъездной аллеи. Одна из стен студии отделяет сад от подъездной аллеи. Мне показалось, мы сбережем время и силы, если машину подгонят задом вот к этому окну и подадут через него носилки.

– К этому, говорите?

Аллейн подошел к окну в южной стене студии. Наклонившись, осмотрел пол.

– Здесь, похоже, трудился наш скульптор Гарсия. Весь пол усеян комочками глины. Свет из окна падал прямо на его работу. Постойте-ка минутку.

Аллейн включил фонарь и осветил подоконник, испещренный перекрестными царапинами.

– Кому-то подобная идея пришла в голову до вас, доктор, – сказал он Амптхиллу. Вынув из кармана пару перчаток, Аллейн натянул их и открыл окно. Свет, падавший из студии, осветил стоявший снаружи белый погребальный фургон. Воздух казался зябким и промозглым. Аллейн посветил фонариком вниз, на землю. Прямо под окном на мягкой почве четко отпечатались следы автомобильных шин.

– Взгляните-ка, мистер Блэкман.

Суперинтендант перегнулся через подоконник.

– Да, кто-то подогнал машину прямо к этому окну, – сказал он. – По словам мисс Трой, за вещами Гарсии в субботу утром приезжали из службы доставки. Может быть, Гарсия сам распорядился, чтобы они подкатили прямиком к этому окну? А? Можно такое допустить? Гарсия передал вещи через окно, их погрузили в машину, а он преспокойно отправился налегке.

– Пешком, – добавил Аллейн. – Что ж, вы, должно быть, правы. Но тем не менее, если не возражаете, я хотел бы, чтобы носилки вынесли через дверь студии. Может быть, в этой стене где-нибудь еще прорезана дверь? Вы не знаете?

– Неподалеку отсюда находится гараж. Мы можем отнести носилки туда, а фургончик подъедет к воротам гаража.

– Это меня больше устраивает, – кивнул Аллейн. Блэкман крикнул в окно:

– Эй, ребята! Подъезжайте к задним воротам и присылайте санитаров с носилками сюда. Их встретит наш человек.

– Есть, шеф! – откликнулся задорный голос.

– Слиго, отправляйся в гараж – покажешь дорогу. Стоявший у дверей констебль вышел наружу, а пару минут спустя возвратился вместе с двумя санитарами. Тело Сони погрузили на носилки и вынесли на свежий ночной воздух.

– Что ж, я, пожалуй, тоже пойду, – негромко произнес доктор Амптхилл.

– И я, с вашего позволения, мистер Аллейн, – сказал суперинтендант Блэкман. – Я жду новостей по поводу ограбления. Двое моих людей слегли с гриппом, и мне больше не на кого рассчитывать, кроме как на себя самого. Но мы, все здесь присутствующие, – в вашем полном распоряжении.

– Спасибо, Блэкман. Постараюсь не причинять вам лишних хлопот. Спокойной ночи.

Дверь за ними негромко захлопнулась, и голоса быстро затихли в отдалении. Аллейн повернулся к оставшимся и поочередно обвел взглядом Фокса, Бейли и Томпсона.

– Вся моя старая команда в сборе!

– Да, сэр, – просиял Бейли. – И мы страшно этому рады.

– Я тоже, – улыбнулся Аллейн. – Что ж, за работу, друзья. Насколько я понимаю, со снимками и отпечатками вы закончили? В таком случае давайте перевернем этот подиум. Тут все размечено мелом, так что мы потом без труда вернем его в прежнее положение.

Подиум перевернули и поставили на бок. Через щели между плохо пригнанными досками просачивался свет. Из самой широкой щели торчала рукоятка кинжала. Выглядела она внушительно: была туго обмотана плотно прилегающими витками потускневшей от времени проволоки, а от лезвия отделена крепкой поперечной гардой. Одним концом гарда вгрызлась в доску платформы. Трехгранный клинок засел в щели между досками плотно, словно в тисках.

– Кинжал вбили в щель под небольшим углом, чтобы он легче проник в тело. Очень тонко подстроенная, мерзкая и дьявольски хитроумная ловушка. Займитесь отпечатками пальцев, Бейли. А вы, Томпсон, – фотоснимками.

Аллейн тем временем продолжил осмотр студии. Подойдя к дивану, он откинул покрывало, обнаружив под ним неубранную постель.

– Фи, двойка по прилежанию мистеру Гарсии.

Вдоль стены выстроилась вереница обрамленных холстов, лицевой стороной к стене. Аллейн принялся методично, один за другим, осматривать их. Он решил, что большая картина в розовых тонах, изображающая гимнастку на трапеции, принадлежит скорее всего кисти Кэтти Босток. Во всяком случае, округлое, немного скуластое лицо крайне напоминало лицо натурщицы, мертвое тело которой только что унесли санитары. Точно судить Аллейн не мог, потому что большую часть головы кто-то соскреб ножом. Аллейн аккуратно развернул к себе следующий холст и охнул.

– В чем дело, сэр? – взволнованно спросил Фокс.

– Взгляните сами.

На портрете была изображена девушка в зеленом бархатном платье. Она стояла, выпрямившись, возле белоснежной стены. Платье ниспадало крупными складками до самого пола. Портрет был исполнен жизни и поражал простотой рисунка. Руки, казалось, были выписаны всего десятком мазков. За тяжелым платьем угадывались изящные очертания тела девушки.

А вот лицо кто-то грубо затер тряпкой, нанеся поверх красное пятно с усами.

– О Боже, – не удержался Фокс. – Это какие-то современные выверты, сэр?

– Не думаю, – пробормотал Аллейн. – Какой жуткий вандализм! Дело в том, Фокс, что кто-то стер тряпкой лицо, пока краска еще не высохла, а затем изуродовал портрет этой мерзкой пачкотней. Посмотрите на эти усы – кисть с такой силой и остервенением ткнули в холст, что кончик даже сплющился. Словно это выходка мстительного ребенка. Только очень гадкого ребенка.

– Интересно, сэр, кто мог нарисовать этот портрет. Если на нем была изображена эта девушка, Соня Глюк, акт вандализма может иметь самое прямое отношение к убийству. А вдруг портрет написал сам убийца?

– Не думаю, – покачал головой Аллейн. – На голове уцелел локон светлых волос, а Соня Глюк была брюнеткой. Что же касается личности художника… Здесь, по-моему, сомнений нет. Картину написала Агата Трой.

– Но ведь стилю можно подражать?

– Можно.

Аллейн повернул изуродованную картину лицевой стороной к стене. Затем закурил сигарету.

– Я хочу обрисовать вам положение дел, друзья. В настоящее время мы не располагаем даже намеком на возможный мотив убийства. Ну и ладно. Итак, восемь учеников, натурщица и сама мисс Трой по утрам ежедневно работали в студии, начиная с субботы, десятого сентября, и до пятницы, шестнадцатого. В пятницу работа продолжалась до половины первого, затем они переместились в дом и пообедали, вскоре после чего уехали в Лондон – все, кроме скульптора Вольфа Гарсии. Он остался в студии, однако предупредил всех, что в воскресенье они его уже здесь не застанут. Студию прежде никогда не запирали – запирал ее только Гарсия, когда оставался здесь ночевать. Трагедия случилась сегодня утром, едва они приступили к работе. Гарсия не возвращался. Вот вкратце и все. Есть какие-нибудь отпечатки, Бейли?

– По краям много синих пятен, сэр, но доски не обструганы, и я сомневаюсь, что мне удастся хоть что-нибудь выудить. Похоже, кто-то обтирал края грязной тряпкой.

– Вон валяется тряпка. Это не она?

– Возможно, сэр, – она вся вымазана краской.

Аллейн заглянул за подиум.

– Ага! Вот вам еще пища для размышлений. – Он указал на деревянную рейку с желобом, стоявшую в углу. – Она вся покрыта вмятинами. Это нижняя планка от мольберта. Ею, судя по всему, и забивали кинжал. Проверьте ее, Бейли. Давайте-ка посмотрим, у кого на мольберте не хватает планки. Ага, на мольберте мистера Хэчетта. Значит, убийца – мистер Хэчетт. Q.E.D.[10]10
  Quod erat demonstrandum – что и требовалось доказать (лат.).


[Закрыть]. Жаль, что на самом деле все не так просто. Да, нашему убийце палец в рот не клади. Эх, где мои восемнадцать лет! Ладно, придется начать со сбора показаний. Что там у вас, Бейли?

– Это, вне всяких сомнений, та самая тряпка, сэр. Краска на ней такая же, как на досках. Я попробую взять ее на анализ, сэр.

– Хорошо. Займитесь теперь этой планкой.

Бейли обработал деревянную планку темным порошком.

– Нет, – сказал он пару минут спустя. – Здесь все чисто.

– Ну ладно. Пойдемте, Фокс, пусть эти двое обследуют студию. Обработайте все отпечатки обуви, Бейли. Мне нечего вам подсказывать. Делайте, что сами считаете нужным. Да, кстати, мне понадобятся фотографии участка территории вокруг окна и отпечатки протекторов. Если найдете какие-нибудь ключи, попробуйте снять с них отпечатки. Когда закончите, заприте студию. Счастливого сыска!

Фокс и Аллейн вернулись в особняк.

– Ну что, Братец Лис, – спросил по дороге Аллейн, – как поживает наш старый добрый Ярд?

– Все так же, сэр. Лодырничать некогда.

– Что за жизнь! Что ж, Фокс, пожалуй, я сначала побеседую с мисс Вальмой Сиклифф. В свете случившегося она – ключевой свидетель.

– А как насчет мисс Трой, сэр? – полюбопытствовал Фокс.

В темноте голос Аллейна прозвучал ровно и спокойно:

– Я уже поговорил с ней. Прямо перед вашим приездом.

– Что она за человек?

– Мне она по душе, – просто сказал Аллейн. – Осторожно, старина, здесь ступенька. Я думаю, никто не станет возражать, если мы воспользуемся боковой дверью? Ого! Смотрите-ка, Фокс.

Он остановился напротив ярко освещенного окна, придержав Фокса за локоть. В комнате за длинным столом сидели восемь человек. У стены высилась недвижимая, словно статуя, фигура констебля. Один человек – Агата Трой – говорил, остальные – слушали. Свет люстры падал прямо на лицо художницы. Губы ее быстро шевелились, взгляд перемещался с одного лица на другое. Звука ее голоса слышно не было, но по всему чувствовалось, что Трой встревожена. Внезапно она перестала говорить и обвела взглядом присутствующих, словно ожидала ответа. Внимание слушателей переместилось – теперь все смотрели на худощавого молодого человека со светлой бородой. Он что-то сказал, и тут же коренастая, крепко сбитая брюнетка с коротко подстриженными волосами вскочила и пылко заговорила. Лицо ее гневно пылало. Трой вмешалась и перебила ее. Остальные сидели молча, потупив взор.

– Тайная вечеря, – шепнул Аллейн. – Идем.

Открыв боковую дверь, он прошагал по коридору до первой комнаты налево. Негромко постучал. Дверь отомкнул констебль.

– Все в порядке, – негромко сказал Аллейн и прошел в комнату. Фокс и констебль последовали за ним. Все восемь человек вокруг стола, как по команде, повернулись к ним.

– Извините за вторжение, – сказал Аллейн, обращаясь к Трой.

– Ничего страшного, – ответила Трой. – Это мои ученики. Мы как раз беседовали – о Соне. – Она обвела взглядом сидящих за столом. – Позвольте представить вам мистера Родерика Аллейна.

– Добрый вечер, – поприветствовал Аллейн собравшихся. – Пожалуйста, оставайтесь на местах. Если вы не возражаете, мы с инспектором Фоксом ненадолго составим вам компанию. Я должен задать вам обычные в таких случаях вопросы. Надеюсь, это не займет много времени. Могу я попросить еще пару стульев?

Бейсил Пилгрим поспешно вскочил, отыскал свободный стул и поставил его во главе стола.

– Обо мне не беспокойтесь, сэр, – сказал Фокс. – Я и здесь посижу.

Он примостился на табурете возле высившегося у стены буфета. Аллейн занял место во главе стола и положил перед собой блокнот.

– Как правило, – сказал он, улыбнувшись, – мы стараемся расспрашивать свидетелей по одному. Однако я хочу отступить от установившейся традиции и поработать одновременно со всеми. У меня записаны ваши имена и фамилии, но пока я не знаю – кто из вас кто. Если не возражаете, я зачитаю их вслух, а вы представитесь… – Он бросил взгляд на свои записи. – Немного напоминает служебную перекличку, но ничего не попишешь. Мисс Босток?

– Это я, – сказала Кэтти Босток.

– Спасибо. Мистер Пилгрим?

– Я.

– Благодарю вас. Мисс Филлида Ли?

Мисс Филлида Ли что-то промурлыкала. Малмсли сказал «здесь», а Хэчетт – «туточки». Вальма Сиклифф только повернула голову и томно улыбнулась.

– Должен сразу предупредить, – сказал Аллейн. – У нас нет ни малейших оснований полагать, что мисс Соня Глюк добровольно ушла из жизни. Иными словами – мы уверены, что ее убили.

Аудитория сразу притихла.

– Вам, без сомнения, известно, что убили ее именно тем способом, который вы уже обсуждали и даже репетировали десять дней назад. Вот мой первый вопрос. Случалось ли кому-либо из вас обсуждать этот замысел вне стен студии? Во внеурочное время. Подумайте хорошенько. На уик-энд вы все разъехались, и кто-то из вас мог вспомнить про натурщицу, необычную позу или эксперимент с кинжалом. Это чрезвычайно важно для следствия – и я прошу вас дать мне взвешенный ответ.

Аллейн выждал с минуту.

– Что ж, будем считать, что никто из вас не затрагивал данную тему, – вздохнул он.

– Одну минуту, – произнес Седрик Малмсли, откинувшись на спинку стула.

– Да, мистер Малмсли?

– Я точно не уверен, может ли это представлять для вас хоть какой-то интерес, – медленно, с расстановкой проговорил он, – но в пятницу мы с Гарсией как раз беседовали об этом в студии.

– Уже после того, как все остальные уехали в Лондон?

– О да. Сразу после обеда я отправился в студию – мне хотелось еще немного поработать. Гарсия был там, ковырялся со своей глиной. Обычно он полностью погружен в работу и из него слова не вытянешь, а тут язык у него вдруг развязался и он болтал почти битый час без умолку.

– О чем?

– Да так, – словно нехотя произнес Малмсли. – О женщинах и всякой ерунде. Он ведь помешан на женщинах. Настолько, что меня от этого порой просто воротит. – Малмсли обратился к остальным: – Вы в курсе, что в Лондоне он жил у Сони?

– Господи, я всегда была в этом уверена, – всплеснула руками Вальма Сиклифф.

– Ты была права, крупиночка моя.

– Сиклифф, это ведь я вам сказала, – взволнованно напомнила Филлида Ли. – Помните?

– Да. Но я догадывалась и раньше.

– И вы развивали эту тему? – перебил Аллейн, обращаясь к Малмсли.

– Нет, мы переключились на Сиклифф. Стали перемывать ей косточки.

– Мне? – вскинула брови Вальма.

– Да, мы обсуждали вашу помолвку, твою добродетель и так далее.

– Очень мило с вашей стороны, – гневно сказал Бейсил Пилгрим.

– О, мы сошлись на том, что вам чертовски повезло, старина. Гарсия оказался довольно просвещенным на сей счет – он рассказал, что наша Вальмочка…

– Неужели вам нужны эти подробности? – раздраженно спросил Пилгрим, в упор глядя на Аллейна.

– В данную минуту, пожалуй, нет. А как случилось, что речь зашла о кинжале, мистер Малмсли?

– О, мы тогда как раз обсуждали Соню. Гарсия посмотрел на мой эскиз и спросил, не возникало ли у меня когда-нибудь желание убить мою любовницу – просто так, из любви к острым ощущениям.