Текст книги "Русская философия. Анализ истории. Том 2. Часть 2"

6. Человек – воплощенное счастье.

Если счастье является естеством жизни, то в течении множества веков этот момент неизбежно должен многообразно выразиться на природе человека во всех гранях проявления его естества. Причем, это неизбежно должно дать нам ответ на главенствующий вопрос о смерти – о том, какова её реальность. Если это так, то пусть сама физиология наша расскажет нам о том, кто мы есть.

Прежде чем вести об этом речь, следует подготовить читателя. А потому сделаем некоторое пояснение, для того, чтобы более чётко понимать природу чувств. Изначально, следовало бы сказать, что природа человека многогранная и несёт в себе множество оттенков. Человек жаждет быть вечно, жаждет любить и быть любимым, жаждет быть счастлив. Человек имеет возможность видеть и познавать окружающую его Вселенную. Человек стремится к совершенству, к чистоте, к стабильности. И так далее. По слову Григория Богослова, Бог вместе со Своим Дыханием вдунул «частицу Своего Божества – благодать, которая с самого начала в душе присутствовала, давая ей способность воспринимать и усваивать эту обожающую её энергию». Это было сделано Богом для того, чтобы созерцая мир через призму этой самой частицы Его Божества, человек мог видеть Творца своего в непосредственном общении и тем самым, обладая сотворенной природой влечь за собой Вселенную во Царствие Небесное, а также, пребывая в непосредственном богообщении, быть проводником Божьих энергий из Царствия Небесного – уверенно исполнить своё призвание по учению святого Максима Исповедника: человек, являясь с Богом опосредовано вдунутой частицы Его Божества в единстве и тождестве стяжанием благодати, смог бы «соединить любовью природу тварную с природой нетварной». После грехопадения первого человека способность его видеть Бога не утрачена, ибо частица, вдунутая во время творения в человека остается пребывать на нашей природе. Только видим мы Творца в Его творениях – в природе, а потому изменилось и само богообщение – теперь мы пребываем с Ним в отношениях также через множественные посредники – носители Его энергий. А потому нам дано чувственно распознавать только то, что несет в себе Божественное, что способствует нашему движению к совершенству, к чистоте, к стабильности. Мы чувствуем все то, что несет в себе Божественное и при этом движется к Нему. Это видно из нашего примера, в котором река воспринимается голубой лентой только потому, что в ней происходит постоянное движение вод к океану. Нет движения – река исчезнет. В этом же контексте распознается весь остальной мир.

Ведь сама по себе природа – это «реальность в становлении», то есть совершенна только лишь «в этой способности приобщаться к Богу, все более и более прилепляться к полноте Божества»⁴⁴ причем опосредовано только человека, а точнее образа человеческого пути движения к Богу в развитии становления до образа Бога, ибо, в противном случае, для нас совершенство природы оказалось бы чуждой, а потому не воспринимаемой. Чтобы адекватно принять учение святых отцов, необходимо сначала увидеть в самом себе эту частицу Божественного с помощью того набора инструментов, который считается общепризнанным и научно обоснованным для познания мира. Исходя из этого перед нами встает вопрос о познании самого себя, чтобы познать Вселенную.

а) Почему Бог не познаваем? Потому что обладает свойством абсолютного постоянства. Опять же случай с зайцем, который сливается с окружающей средой и, пока он не движется, он не заметен. Следовательно, чувство – это всё то в нашем естестве, что распознает движение, перемену, изменение⁴⁴. А следовательно, природа наших чувств наделена постоянством, относительно которого мы видим только лишь непостоянство, лишь все относительное во Вселенной. Бог абсолютно постоянен, а поэтому нами не распознаваемый. Следовательно, мы чувствуем то, где живём, а именно солнечный свет, излучение тепла и многое иное, только лишь потому, что земная жизнь в том её состоянии, в каком оная оказалась после отпадения Адама и Евы из Рая – не есть естественная среда обитания человека, в которой мы созерцаем мир с поражением грехом. В противном случае, мы бы не могли чувствовать все то, что есть от Бога, как не можем воспринимать белое, не ведая о черном. Итак, изначально, мы чувствуем только то, что несет в себе Божественное, имеет к Нему причастие – мы видим Бога в Его проявлении в естественном для нас бытии, несущем воспаление первородным грехом Адама.

б) Земля проклята за первородный грех Адама. Рай, как счастье, как естественная среда обитания, оказывается вне чувственной во грехе природы – вместо счастья мы чувствуем и помним только наше же подобие – несчастье. Также нужно сказать о ещё одной грани Бога. Он абсолютно добр, а добро мы не ценим, а потому и не видим Его. Но видим только то, что уже наделённым Им было. Мы видим все это только потому, что сами этим наделены. На общей схеме жизни, которую представили в виде палки в положении равновесия, этот момент представлен следующим образом. Палка, выведенная из положения равновесия, начинает свое падение, тем самым свидетельствуя о том, что некогда оная была в положении, от которого оная начала своё падение – в равновесии. Мы своей воспаленной грехом природой видим только конечное – падение палки, её возникшую из небытия, распознаваемого воспаленной грехом, то есть из неоткуда энергию, ибо оное нами логически предсказуемое, как подчиняющееся закону физики. То есть естественное подобие падшей природе органов чувств человека, в то время как процесс становления никакой логике вещей не поддается и не подчиняется тем законам, по которым происходит падение палки. Просто распознаваемое падение палки – это одно инобытие, а становление – тоже инобытие, но иного по природе вещей. Каждая из этих реалий, соответствующих своему инобытию, присутствуют в природе человека, а потому Божественное явленное в разных инобытийных сферах распознаются разными инструментами. Таким образом, человек, делающий добро должен сразу быть готовым к тому, что никто это не заметит. Люди к хорошему быстро привыкают и принимают как должное, и в то же время помнят зло. Именно по этой же причине космический вакуум, до предела наполненный устойчивой Божественной Природой и красотами Её, визуально представлен нам пустотой. Хотя даёт нам свидетельство о Боге только лишь в некоторых точках, в которых, к сожалению, уже происходит то, что оказывается в пределах распознания природой с грехом, то есть ядерный (и скорее всего ещё более внутренний) распад⁴⁵ устойчивости и равновесия. Таким образом, свидетельство о Боге распадающейся материей выражается также как падающая из положения вертикального равновесия палка свидетельствует о том, что у палки было состояние равновесия или даже свидетельствует о том, что эту палку в состояние равновесия что-то привело или удерживало. Распад есть распад, какой бы сверхмощной силой он не обладал, он остается всё равно распадом. Просто природа у нас такая, поражённая грехом, опосредовано которой мы можем видеть только зло, помним только зло и ищем тоже только зло и ради себя убиваем живое – просто по-другому жить, обладая такой падшей природой во грехе, невозможно.

в) С другой стороны, приобщаясь к Божественному, мы, принявшие Его радость бытия в экстазе, начинаем принимать Его образ и подобие. Он Творец и мы становимся творцами. Да мир разрушается, но мы вновь все восстанавливаем. Причем, боимся потерять эту радость созидания, а потому в нас появляется необходимость постоянного творчества. Если мы устаем в одном образе труда, то переключаемся на другой вид деятельности. Если устаем уже и здесь, то ищем замену и работаем там, где есть силы. Достигшие совершенства в этом урезают время для сна, ибо после сна приходится восстанавливаться в единстве с Богом, что есть болезненное действо. Все в человеке заточено на это, лишь бы не потерять эту живительную кондицию радости богоподобия, лишь бы участвовать в жизни Пресвятой Троицы. Вот так в человеке одно уживается с другим. Следовало бы сказать, также, что человек, пребывающий в единстве с Богом, мотивирован миротворчеством, а не поделками из глины, к примеру. Продукты культуры и научного прогресса возникли не как объект первой необходимости, но по физической возможности и по необходимости, если миротворчеством это востребовано. Таким образом, общим знаменателем сему остается только постоянное пребывание в душевной радости от причастия к Источнику радости.

7. Чувственная природа – это сравнительное сопоставление явления во Вселенной с эталоном постоянства, орган которого находится в разуме. Мы чувствуем отличие от святости Бога, то есть обладая счастьем чувствуем степень альтернативы ему – несчастье. Если, будучи во Царствии Небесном, человек различал образы служения Богу тварного мира, то теперь он видит еще и степень своего падения от Бога в окружающем мире. Хочу напомнить о том, что высказанное является функциональным выражением законов в той сфере Вселенной, которая оказалось в области досягаемости инструментов, опосредовано коих материалисты пытаются исследовать Вселенную. Понятно, что мир Ангелов и вообще Божий мир так и остается там на суши, за гранью береговой линии, за гранью возможности самой природы этих инструментов познавать мир, ибо изначально несут в себе несовместимое переменное греха с естеством постоянства. Этот потусторонний мир имеет своё влияние и раскрывается нашему разуму косвенно, опосредовано второстепенных аспектов проявления, попавших в поле, в сферу нашей физической чувствительности. Остается только в этой картине правильно выделить Божественное от всего остального⁴⁶. К примеру, если мы рассматриваем картину Айвазовского, то нам ясно, где находится Солнце, а где море и всё остальное. Хотя, написаны и Солнце и все остальное одними и теми же красками и на одном и том же холсте, но в реальности данные понятия не сопоставимы. Они не равнозначны в происхождении и по природе, но равнозначны в средстве для изображения – холст и простая краска. Так и для исследователя весь мир открывается некоторой черно-белой фотографией, на которой трудно разобрать что означают не понятные бело-черные полосы. Но слово «фотография» – инструмент современного понятийного языка, а для тех людей далекого прошлого понятийное имя этому несколько иное – древо познания добра и зла. Но чем отличается доброе от злого? Доброе, в отличие от злого, невозможно разрушить, а потому в процессе эволюции, будет формироваться жизнь, как разрушающая все вокруг, ибо доброе в любом случае остается нетленным и непорушенным. Доброму свойственно жить вечно, а потому остается жить только то, что смогло усвоить доброе. И вот разобрать в этом обозримом хаосе все по полочкам, понять, где Солнце, как начало всего, где его только лишь уникально сложившаяся производная – самая основная задача. Более того, это задача, которая решается эволюционным становлением цивилизации, то есть природа эволюционно усложняется и совершенствуется всё более и боле углубляясь в распознавании в окружающем мире всей полноты Бога, явленного нам во множественных Его носителях и, в целом, называемом нами Вселенной или миром. При этом следует сказать, что «… более частные феофании, происходящие на низших ступенях, сокрывают Бога в том, что Он есть по Своей природе». К примеру, Божественное свойство неизменности в механических, математических сферах бытия Вселенной может явить Себя в строго определённой закономерности и строгой форме числовых последовательностей, ибо без Божественного свойства неизменности всякая последовательность или закономерность рассыпается, как не имеющая специфически выраженного постоянства бытия (к примеру, числовая прямая имеет постоянное, стабильное, непрерывное направление). К сожалению в область математического анализа попадает только это свойство Бога, благодаря которому существует весь анализ во всех его формах. Постоянство присутствует в каждой микроне Вселенной, ведь без него нет даже частицы, составляющей хаос⁴⁷. В противном случае, согласно нашему определению о материи, частица для нашего восприятия не существовала ни в каком образе, как не подобное нам для познания (нет системы берег-река). Поэтому всякий хаос, как носитель порядка, имеет способность выстраивать иные свидетельства о свойстве постоянства в частице, на иных уровнях порядка, а не только быть частью малой частицы хаоса. Частице надо дать свободу выразить закон, согласно которому подобное стремится к подобному, чтобы внутренняя природа оной могла самовыразиться в более сложных прекрасных структурных формах макрокосмоса. Почему? Потому, что частица, попавшая в поле нашего зрения наделена тем самым Божественным постоянством, неизменностью, которая заявит о себе в каждом взаимодействии всеобщего хаоса, как устроитель структуры.

8. Всякая созерцаемая картина существует, но в ней всё сливается в одно общее понятие – множество. Но где в этом множестве то, что может более всего соответствовать Божественному, множественные дефиниции от которого формируются в выражении многообразия Вселенной, не только на картине Айвазовского, но также к примеру, в числовом изображении? Это Исходное для всех образов, свидетельствующих о Боге, наделено одними и теми же качествами и одно из них – различные формы исповеди об абсолютной простоте Творца. К примеру, в математике это ноль. Абсолютно прост и абсолютно не познаваем и все многообразие, составляющее числовое пространство, несет в себе эту связующую данное пространство грань – абсолютное постоянство. Ноль, на самом деле – это не только число, а самая элементарная функция, печать которой или свойство которой будут нести абсолютно все возможные функциональные зависимости всех порядков и самых бесконечных сложностей⁴⁸. Ноль заключает в себе абсолютно весь спектр зависимостей, который функционально раскрывается в числовых множествах координатного пространства. К примеру, числовые прямые, тоже как функции, имеют подобие нолю в некоторых гранях своего бытия. Для числовых прямых это – постоянное направление, изменение которого равно нолю. Для функции этим постоянством или свойством ноля становится неизменяемость закона по всей протяжённости функции, то есть, отталкиваясь от этого свойства, мы обретаем возможность видеть и другие формы постоянства, явленные нам как функциональные зависимости. Почему так происходит? Потому что закон природы это форма взаимодействия абсолютного постоянства её с изменяющейся составляющей пространства, возникшей после поражения Вселенной первородным грехом Адама. То есть так как постоянство является составляющей во всех микронах Вселенной, из-за чего пребывающих в поле зрения человеком, то и оная, то есть эта составляющая везде будет давать о себе знать, позволяя человеку видеть, распознавать и мерить окружающую его реальность.

Изменением⁴⁸, в чистом виде, была наделена Вселенная и до поражения её первородным грехом, но тогда движение имело конечность – абсолютное подобие твари Богу из бесконечной отдаленности от Него в подобии Ему⁴⁹. Так как Слово Божье не преходящее, то ничего измениться не могло из-за греха. Тем более сам по себе грех силы не имеет. Почему мы созерцаем ноль как абсолютное постоянство? Потому что эту реалию, созерцаемую как стабильность стимулирует внутреннее движение возрастания в уподоблении Богу. Также как голубую ленту водной глади на реке мы видим только благодаря постоянному течению вод к океану. С каждым метром река становится полноводнее и шире. Устойчивая картинка мира, созерцаемая нами, также обязана тому самому всеобщему движению Вселенной к своему конечному пункту назначения – к абсолюту, коим может быть только Бог. Этим утверждается единство мира, не смотря на его очевидную (!) разобщенность и распад⁵¹. Так вот именно этим движением в самом себе и к совершенству⁵² обязана стабильность созерцаемого абсолютного ноля. Таким вот образом, одно в этой вселенной дополняет другое, как замечательно об этом сказал святой Максим Исповедник.

9.Это важное для нас утверждение, ибо естество человека – это тоже некоторая оформленная стабильность и также нуждающаяся во внутреннем движении, постоянно поддерживающем постоянство привычно созерцаемой формы. Мы имеем данный вид только лишь потому, что в организм постоянно течет животворящая река жизненной энергии, исходящая, в конечном счете, от Солнца. Река по мере своего бытия возрастает то в одной грани подобия Богу, то сменяется на другую грань выражающую Божественную полноту. Но, в любом случае, Божественная полнота всегда активирована своим бытием только радостью и счастьем, дарованным человеку ещё во Царствии Небесном. Теперь продолжим.

Без Божественного присутствия в человеке, как замечательно об этом свидетельствует великий о. Андроник (Лосев), картина мира – это возможный частный случай хаоса⁵³ и самое страшное то, что он равнозначен любому произвольному стечению форм – значение ноля размывается тем, что он, как самая элементарная функция – это просто число. Как число – оное просто инструмент математических операций, коих проводится множество. Хотя по реальному значению ноль не равнозначен – он первопринцип, он носитель постоянства в чистом виде, многогранность и многообразность которого распознается во множественных образах функциональных выражений. Иными словами, это один из образов древа познания добра и зла. Как с этой позиции всеобщей относительности определить было Адаму, где Божественное, а где дьявольское. Ведь жена его Ева – Божье творение, а так как подобное может родить только своё подобие, то как сотворённое Богом может быть злом? О чем говорит Адам: «Жена, которую Ты мне дал, она мне дала и я ел». Злом она действительно быть не может, но злом было общение Евы со змеем также, как с Богом, в той же равнозначности и на том же языке понятий и с той же ориентацией мировосприятия⁵⁴. Просто все это принадлежит Богу и только Ему. Просто всему должно быть своё законное место. Кружка, которая валяется на полу – это зло, но сама кружка злом не является. С одной стороны всё вокруг есть творение Бога, а с другой стороны приоритетнее Творца и Его Предвечного Совета ничего быть не может. Адам через Еву общался со змеем также как с Богом. (В священном Писании это первое упоминание об идолопоклонстве, которое в наши дни надело на себя маску математического анализа и научных теорий. Да, именно так. Ибо Адам прятался от собственного Отца за окружающую, прекрасную природу и прекрасную собственную жену для решения вопросов богообщения).

10. Вообще переложить язык православного догматического богословия в систему понятий современного научного анализа не представляет особой сложности. Для того, чтобы быть понятным в этом вопросе, разберёмся с этим более подробно. Сам по себе Бог абсолютно прост, а потому и в научном свидетельстве о Нём не может быть усложнений, выраженных развитыми научными доктринами. Так как Абсолют, как крайнее проявление абсолютной простоты, не может в себе нести даже малейшей сложности, то становится очевидным, что этим свойством обладает только абсолютная пустота, то есть в математическом переложении это ноль. Следовательно, догмат о Боге Троице специфично явлен в любой точной науке в характерных для Него контурах тривиальной простоты (начала отсчёта). В дальнейших исследованиях и во всяком выражении это Божественное качество, выраженное в строго определённых формантах, свойственных математическому анализу, будет задавать образы поведения функций (первопринцип). И, так как всякое усложнение функциональных отношений оказывается под действенным влиянием изначальной Божественной простоты в абсолюте, то всякое усложнение в природе анализа неизбежно несет эту печать на себе и стремится выразить абсолютно все оттенки этого свойства абсолютного постоянства. Более того, следует утвердительно сказать, что абсолютно все функции, сценарий поведения коих явлен нам в пространствах – это грани абсолютной пустоты⁵⁶. Таким образом, хоть какие-то поползновения из аналитического небытия в сферу математического обозрения, трансформируются в определённые порядки, отражённые в формулах функциональных зависимостей – это тоже самое инобытие, только созерцаемо нами вот таким специфическим образом. Каждое число – это не просто цифра, а самое элементарное вычленившееся в сферу исчисления функциональное отношение к началу исчисления – нолю⁵⁷. В противном случае, этот объект даже не появился бы в реальности бытия. Отсюда следует, что всякое самое сложное уравнение – это есть только лишь отражение или форма единства, выраженная в сложном функциональном отношении к началу начал. Это определение исходит из определения самого закона: закон – это форма взаимодействия стихии абсолютного постоянства со стихией изменений. Так как одна из составляющих всеобщую природу несет в себе абсолютную неизменность, то и закон несет в себе именно это свойство – он неизменный в специфически выраженной форме. Поэтому всякий закон несет в себе образ ноля и потому оказывает влияние на самые отдаленные значения закономерностей, а точнее даже самые сложные функции свидетельствуют о начале всего и эти формы выражения работают в равной степени как в самом начале координат, так и где-то в абсолютной бесконечности. Это свидетельствует нам о том, что пространство, не смотря на его бесконечность, едино – это одно тело, причем живое тело. Почему вношу термин живое тело? Потому что этот момент явственно следует из определения о живом и из определения того, что такое природа познания. Пока есть единство – есть жизнь, которая пребывает вне области познавательного освидетельствования в тех критериях, коими апеллирует математический анализ и вообще любой анализ, не только математический. Это также можно сравнить с мыльным пузырём, в любой точке поверхности которого может произойти разрушение, причём по одному и тому же закону развития распада. Этим мы подчеркнули ещё одно свойство жизни. Ибо живое тело может погибнуть из-за нарушения целостности в любом месте на нём. Из определения о познании человека мы ниже по тексту узнаем, что математическому освидетельствованию поддаётся только то, что терпит разрушение – это то, что мы обрели с первородным грехом. Как бы к делу не относится, но мы ведь ставим целью разглядеть на этом фото себя, то есть пытаемся разложить всё по полочкам, чтобы понять о том, где наше место в этой Вселенной. Сам факт того, что мы распознаем пространство, говорит о том, что это первый элемент жизни, ибо освидетельствованию поддается только то, что имеет одно общее с нами, с нашей природой – оно живое. Хорошо этот момент разработал отец Андроник Лосев в его работе «Хаос и структура».

11. Сам факт бытия пространства в нашем поле восприятия мира говорит ещё и о том, что пространство – это самое элементарное функциональное отношение, в котором развитие, распознаваемое своим подобием во грехе, пребывает в абсолютно зачаточном состоянии, являя нам более всего правдоподобно абсолютную простоту ноля. В нём⁵⁸ также есть последовательность, устойчивость, стабильность, различные функциональные зависимости – это различные проявления абсолютного постоянства Бога в сфере Вселенной, привычной для нашего бытия, осквернённым грехопадением. Таким образом, наше сознание работает только с этим изначальным материалом в некоторых пределах, обусловленных свойствами среды (в данном случае речь идёт о числе, названным мной «бытийной единицей³⁰³» – см. раздел «Физика»). Бог есть жизнь, а потому всё то в природе пораженной грехом, что оказалось в области досягаемости влияния Божественным, всё это меняет своё неопределённое поведение и из хаоса возникает упорядоченная в живое структура, несущая отражение только Божественного (ничего иного нет в бытии) и со временем эволюционного становления всё сильнее и все более всеобъемлюще выражает свойства Его в данных пределах нашего обозрения (бытийной единицы³⁰³).

Хотя следовало бы сказать важное. О хаосе. Однажды ученикам Христа задали вопрос о том, почему они не постятся. За них ответил Сын Божий Сам, что пока Он с ними можно не поститься, но когда Он покинет их, вот тогда им надо будет держать пост. Просто Бог принимает мир таким каков он есть, а потому животворит его не зависимо от того, есть ли какие-то законы и порядок вещей или вообще нет. То есть речь идёт о жизни, а не о порядке в ней, который оказывается востребованным только в условиях, удаленных от Рая. Сам по себе порядок, если он наделен стабильностью, то это живое, только на ином языке выражения. То есть, когда Бог ограничивает Своё влияние, то тогда уже необходимо следовать определённым правилам бытия, ибо востребованная жизнью прежняя полнота Божественного⁵⁹, на выразительном языке сферы выражения исчислений, имеет вид только постепенной последовательности – так возникает структура и вот так соотносятся хаос и порядок в Боге. Остается только правильно увидеть и выделить из всего сонма математических и физических доктрин это Божественное. Возвращаясь к тому же примеру живописи нужно сказать, что на всех картинах мира Солнце будет изображено только кружком или светлым пятном, а все изображённые события или просто природа – ни что иное как множественные дефиниции проявления солнечной активности в земных условиях. Не смотря на это, картина, являясь набором разноцветных красок, несет в себе глубоченную мысль изображенного сюжета. Так мы видим солнечный диск через то, что им порождено в условиях нашей планеты – растения и живые существа. Нам остается правильно выделить и отделить изображённое Солнце на этих картинах от всего остального проявления жизни, как следствия и результата солнечного влияния. Перед наукой, причём любой, стоит та же самая задача – она ищет начало начал изучаемого ею явления, а ещё более доходчивее – ищет источник. Всякая наука неизбежно богословствует. Да математика видит, но только фиксирует или проводит нам информацию о явлении. Она видит хаос, а мы видим в этом хаосе порядок, как свойство жизни. Также как для видеокамеры нет различия в содержимом, которое оная фиксирует и передает на дисплей оператора. Там могут быть животные и автомобиль, и деревья или просто камни – все это хаос, точнее один из возможных проявлений хаоса. Просто подобное видит свое подобие и познается нами своим же подобием в нас⁶⁰. Разбирать этот хаос понятий – это опять остается уже в компетенции чисто нашего человеческого сознания, ибо человек ведает о Боге и созерцает мир с той позиции, о которой вычислительная машина не ведает, ибо мертва есть по сути. Она просто может более быстро и качественно выполнять некоторые специфические операции, не противоречащие законам хаоса, пребывающих в его пределах. Вот так работает наука и вот так оная богословствует. Кстати в этом же её злейшая опасность, которая породила катастрофы последних трёхсот лет бытия человечества.

12. После сказанного, очевидно, что отражение Божественного в любой научной доктрине никак нельзя наделять сложностью формулировок и определений о первопринципе формирования, ибо в реальности дело обстоит как раз иначе – все самые глубокие и даже бесконечные усложнения, адекватно явленные взору в бесконечных разрабатываемых доктринах, свидетельствуют и призваны свидетельствовать о свойстве Абсолюта и заключенной в Его простоте бесконечной многогранности только уже на дальних эволюционных подступах становления Вселенной, где развитие оказывается в области восприятия и созерцать которые уже как одно единое возможно всегда, но тем сложнее, чем дальше от Творца. Любые усложнения в эволюции призваны свидетельствовать о начале начал, а точнее всей его многогранной простоты или многогранности простоты изначальных установок научных изысканий, то есть о Божественном в данных востребованных нами специфических свидетельствах о Нём. Как только усложнение утрачивает эту способность свидетельства о Начале всех начал или уже перестало свидетельствовать⁶¹, так сразу обретает свое небытие. Путать нельзя характерные признаки для данного проявления Божественного в природе Вселенной с самим Им, то есть нельзя путать признаки Божественного влияния с Самим Богом, частное с его первообразной полнотой – они не равнозначны. Так, думается мне, сказал бы Лосский В.Н.: все неизбежные усложнения выражений и теорий несут в себе исповедание об изначальной простоте, с которой началось развитие данной научной концепции и как только усложнение в общих пределах утратило образ той же изначально простоты, так сразу же утрачивается возможность для нашего восприятия. То есть научные концепции несут более полное раскрытие свойств внутреннего естества в более развёрнутых формантах и в доступных для человеческого разума и чувственной природы сферах бытия Вселенной.

Таким образом, в математике, на самом деле, речь идёт не о развитии от начала в бесконечность согласно какой-то функциональной математической зависимости, а совсем наоборот: бесконечность свидетельствует о множествах свойств ноля в координатном пространстве через абсолютно все завязки и образы функциональных математических зависимостей, то есть через образы реализации закона, который исследователю предстоит найти. Иными словами, мы имеем дело с не развитием зависимости, заданной изначально функцией, а зависимость – это есть некоторая грань абсолютного ноля в свойстве постоянства. Оная несколько своеобразно и уникально свидетельствует о неизменном постоянстве, о его поведении в числовом пространстве. Ноль – это число, коих множество, но значение его многогранное.

О чём здесь идёт речь? Природа человека, как мы выяснили, двоичная – берег-река⁴³. Форм взаимодействий между берегом и рекой множество и каждая такая форма взаимодействия свидетельствует о береге и характеризует какую-то его новую сторону. Так вот закон – это форма или образ взаимодействия постоянства берега с изменяемой переменной, представленной нам как образ «течения вод», это уникально сложенный или специфический вид двоичности природы, попавший в поле обозрения учёного человека. Тогда получается, что бесконечная реальность естества вокруг начала координат в математике характеризует разные оттенки этого начала или абсолютного постоянства, то есть того самого берега, опосредовано уникальности понятийного языка функциональной зависимости или, иначе говоря, закона развития функции. Это важно, ибо имеет многовариантное выражение на природе Вселенной и в частности в естестве людей: весь человеческий организм – инструмент для плодотворной работы головы, до сей поры носящей в себе физическое начало зарождения цивилизации в том виде, в каком оное возникло. Только теперь этот возникший в самом начале всех начал процесс зарождения сокрыт в головном мозге в черепной коробке. Тело – это лишь орган головы. Но всё равно, разные оттенки постоянства – суть не само постоянство, а только лишь оттенки, некоторые проводники его в специфических выражениях в бытии. Это важное утверждение для понимания сути вещей.