Текст книги "Долг любви. Как быть христианином всегда?"

О навыке осмысленной жизни

Сегодняшняя тема не будет особенно пространной, но вместе с тем она такова, что объемлет всю нашу жизнь. Нередко бывает, что на исповеди, задавая человеку вопрос о том, почему он совершил в своей жизни тот или иной поступок, я слышу ответ: «Не знаю, батюшка…». В некоторых ситуациях человек просто не хочет называть тех причин, которые его подтолкнули к упомянутым действиям: либо ему стыдно, либо ему страшно, либо просто неприятно. Но вместе с тем есть масса случаев, когда человек говорит «не знаю» совершенно искренне – он действительно даже самому себе не может объяснить мотивы своего поступка. Так что же получается: значительное количество людей, когда что-то делает, находится в полубессознательном состоянии?

Действительно, многие из нас – в какие-то периоды или практически постоянно – проживают свою жизнь совершенно не осмысленно. И если мы вглядимся в слова и поступки окружающих, а ещё более – в свои собственные слова и поступки, то убедимся, что это действительно так. И это естественным, закономерным образом приводит к тому, что мы совершаем множество ошибок, которых могли бы не совершить, отнесись мы к ситуации вдумчиво, – не только ошибок, но и грехов, потому что очень часто, как я уже сказал, слова «я не знаю, почему так сделал» звучат именно на исповеди. И эти ошибки, эти грехи бывают такими, что страдать от их последствий приходится потом многие годы.

К примеру, приходит человек и говорит: «Хотел бы я, отче, вступить в брак». Ты его спрашиваешь: «А любишь ли ты?». – «Как-то вот. не знаю». – «А знаешь ли ты действительно хорошо того человека, с которым собираешься связать свою жизнь?». – «Знаю ли я его. сложный вопрос». Или приходит человек и почему-то просит у священника совета о том, брать ему или не брать крупный кредит. Интересуешься у него: «А Вы уверены, что сможете такую сумму выплачивать и не окажетесь в долговой яме?». И опять тот же неопределённый ответ. И совершенно очевидно, что если человек в том или другом подобном случае не опомнится и не даст себе труд разобраться для самого себя в этой ситуации, он может оказаться в большой беде. Оправдываться можно по-разному: кого-то с малых лет не научили думать, кто-то этот навык в некоторой степени имел, но в себе не развил. Но факт остается фактом, и жить так ни в коем случае нельзя – что-то нужно в этом плане менять.

Начать стоит, наверное, с понимания того, что только лишь самолёт может взлететь, выйти на необходимую ему высоту и дальше уже совершать движение на автопилоте. В жизни так не бывает: наша повседневность предполагает различные комбинации обстоятельств, постоянную смену ситуаций, и нам нужно на них реагировать. При этом довольно многие ситуации мы можем спрогнозировать и – как некие модели – обдумать, чтобы не оказаться к ним совершенно не готовыми. Уготовахся и не смутихся, – говорит Псалмопевец (Пс 118, 60), а с нами, к сожалению, часто происходит нечто противоположное. Поэтому нужно в своей жизни выделять определённое время на то, чтобы о происходящем с нами и вокруг нас просто подумать, ни на что не отвлекаясь. Нельзя полагаться только на непосредственную, спонтанную реакцию – она порой бывает такова, что человеку приходится в ней потом раскаиваться.

Кроме того, если говорить о жизни собственно христианской, нам нужно всегда иметь в виду, что Господь видит намерение, с которым мы совершаем то или иное дело, и для Него оно очень важно. И потому, собираясь что-то предпринять, мы свое намерение должны обязательно четко себе представлять. Ведь

один и тот же поступок в зависимости от намерения может иметь значение очень различное. Даже то, например, что человек сказал неправду.

Преподобный авва Дорофей, в частности, говорит о том, что бывают в жизни человека ситуации, когда с его стороны будет меньшим злом сказать неправду или не сказать правды, нежели всю правду высказать. Это бывает тогда, когда, предав огласке что-либо, мы можем разрушить чью-то жизнь и можем даже убить человека – в прямом и переносном смысле. К этому надо относиться как к редчайшему исключению в своей жизни, и всё равно в этой неправде мы будем чувствовать себя виноватыми, но здесь, как я уже сказал, наш поступок будет определён нашим намерением, и именно по этому намерению Господь будет судить.

А что происходит, когда мы даже не обдумываем того, что собираемся сделать, когда определённого намерения у нас нет? Тогда человек действует под влиянием импульса. «Меня что-то как будто подтолкнуло, и я это сделал», – обычно на словах это объясняют примерно так. В момент импульсивного действия человек уподобляется животному. Как действуют представители животного мира? Им надо есть, им надо размножаться и им надо выживать. И вот у них возникает желание, импульс – и они тут же стремятся реализовать это желание, устраняя на своём пути все препятствия. Для животных такое поведение естественно, но для человека оно противоестественно. Не должно быть так: нас что-то раздражает – мы тут же вспыхнули; нас напугали – мы испугались; нас о чем-то спросили – мы ответили, не подумав, а потом мучаемся оттого, что сказали неправду или сморозили какую-то глупость.

Развитие в человеке умения осмысленно жить, конечно, начинается с детства – с очень простых, повседневных вещей. С того, что ни в коем случае нельзя, например, отвечать ребёнку на вопросы: «Почему вы мне это не разрешаете?», «Почему вы меня это сделать заставляете?» – «Нельзя потому, что нельзя», «Я сказал, значит делай» или что-то подобное. Ребёнок, может быть, и послушается, но в его жизни не будет ничего иного, кроме лавирования между «можно» и «нельзя», – и повзрослев, он станет так же, в категориях «можно» и «нельзя», воспринимать мир. Только вот человека, дающего указания и заботящегося о его благе, рядом с ним уже не будет. И, конечно, у него не будет ни навыка жить осознанно, ни тем более навыка жить ответственно. Поэтому ребёнку нужно всегда объяснять причину наших действий, пусть даже в самой малой мере, на доступном ему уровне.

Немного забавный приведу пример: у нас когда-то была собака, которой моя мама абсолютно всё объясняла. И люди, которые это видели, часто над этим смеялись. А она продолжала объяснять – всё вплоть до каких-то житейских мелочей. В итоге получилась собака очень необычная, потому что она практически всё понимала. Конечно, не как человек, но у неё определённо был довольно большой словарный запас, то есть запас слов, которые у неё с чем-то ассоциировались. Так что даже собака, если с ней постоянно и много разговаривать, через это как бы очеловечивается. А что уж говорить о ребёнке! Знаете, это бывает очень заметно для священника – разговаривают родители со своими детьми или нет. Бывает, что приносят к Причастию ребёнка совсем маленького, который только говорить научился или даже ещё не говорит, – а ты уже видишь совершенно осмысленный взгляд. А бывает, что подходит ребёнок, которому пять, шесть, семь лет, и ты пытаешься, глядя ему в глаза, увидеть некую мысль, какое-то отношение к тому, что вокруг происходит, – а его самого здесь как будто нет, он смотрит на тебя совершенно отсутствующим взглядом. И зачастую он даже не может объяснить, где он находится, зачем его сюда привели. А порой приходится и со взрослыми такими сталкиваться: вроде бы они здесь – и вроде бы не здесь, никакого осмысления настоящего момента ты в них не чувствуешь.

Ребенка нужно учить руководствоваться не только здравым смыслом, который у него со временем появляется, но и своей совестью. Причем

совесть может быть для нас по-настоящему руководителем только тогда, когда мы в состоянии проанализировать, чего она от нас требует и как нам здраво эти требования выполнить.

В противном случае для нас требования совести тоже превращаются в некие импульсы, которые могут нас уколоть, взбудоражить, могут нас к чему-то побудить, но эта реакция тоже будет носить совершенно неразумный характер.

Что делать, если мы уже взрослые люди, а у нас навык жить осмысленно так и не появился, и мы от этого унываем? Стоит приводить себе на память, во-первых, то, что если человек задается такой целью, он может в любом возрасте этот необходимый навык приобрести – это проверено опытом. А во-вторых, то, что без этого жить по-христиански и просто жить полноценно – невозможно, так что нам в любом случае придется этот навык приобретать. Самое худшее и самое тяжёлое в этом смысле – состояние, когда человек от хронического переутомления или после каких-то душевных потрясений просто перестает думать. Или же – когда кто-то решает просто плыть по течению. Некоторые ошибочно отождествляют это решение с доверием Богу. Но доверие Богу заключается не в том, чтобы пустить свою жизнь на самотек – оно только тогда является оправданным, безгрешным, подлинным доверием, когда мы со своей стороны делаем всё, что мы в той или иной ситуации делать должны. Если же человек ничего не делает из того, что должен, и говорит при этом: «Обо мне позаботится Бог», в этом присутствует некая дерзость, даже, можно сказать, наглость. Преподобный старец Паисий Святогорец говорил о доверии Богу примерно так: «Я, когда должен что-то сделать, делаю всё, что зависит от моих сил, способностей, а потом зажигаю свечу и молюсь Богу о том, чтобы Он сделал то, чего не могу сделать я». И, конечно, ещё ранее, приступая к тем или иным делам, нужно просить у Бога благословения и помощи.

К этому стоит добавить, что если у нас есть необходимость принять какое-то важное решение, но мы при этом чувствуем, что навык думать и анализировать развит у нас в недостаточной степени, надо постараться найти среди близких людей кого-то, у кого эти аналитические способности есть, и попросить помочь нам разобраться. Только очень важно не относиться к этому человеку как к какому-то посоху, на который мы будем опираться в принятии решений всю жизнь. Это, скорее, костыль, который нужен, пока у нас до конца не срастутся ноги, – при условии, что мы учимся самостоятельно ходить. Можно посоветоваться и со священником, у которого, как вы считаете, достаточно жизненного опыта и достаточно ответственности, чтобы вместе с вами о вашей проблеме подумать. Но опять же, эти советы должны служить нам также для обогащения опыта: в конечном итоге – для того, чтобы мы, поняв, как будет разумно поступить в одной ситуации, в другой, в третьей, нашли наконец для себя некий способ, как любые обстоятельства раскладывать на составляющие, анализировать и принимать необходимое решение. Да, молиться здесь – может быть, вместе с тем же священником или близким человеком – тоже будет нужно, но нельзя требовать у Бога ответа и пренебрегать при этом тем даром рассуждения, который Он нам дал.

Существует убеждение, что в экстремальных ситуациях человек все равно будет совершать ошибки, даже если в «штатном режиме» приобрел навык жить осознанно, осмысленно и всё обдумывать. Не соглашусь с этим. Как раз в экстремальных ситуациях с наибольшей остротой, ясностью проявляется именно навык, который человека либо спасает, либо губит. Или же – губит отсутствие навыка. Помню, как один мой хороший знакомый, который долгое время занимался борьбой с терроризмом, рассказывал о том, как погиб его боевой товарищ. «Он просто стрелял второй раз с одной точки, – говорил мой собеседник, – чего ни в коем случае делать было нельзя». Слава Богу, мы практически не оказываемся в ситуациях, когда отсутствие бдительности может стоить нам жизни, но совершенно очевидно, что человек, у которого есть навык думать и быть внимательным в повседневных обстоятельствах, быстрее осознает что-то в ситуации нештатной и, кроме того, в целом многих опасностей в жизни избежит.

И ради такого навыка имеет смысл преодолевать и усталость, и нерадение, и ту мысль, которую враг всевает в наше сердце – о том, что всё это не очень важно, что можно как– то без этого обойтись, потому что на самом деле без этого обойтись нельзя.

Глава 3
«Не горяч и не холоден» – как избежать теплохладности

Об охлаждении в вере

Охлаждение в вере – это, на мой взгляд, одна из самых больных проблем нашей церковной современности. Это то, о чем очень часто приходится говорить на исповеди, просто в беседах с людьми и о чем ещё чаще приходится думать.

Практически каждый из нас в той или иной степени переживал в начале своего воцерковления то, что можно назвать горением сердца. Когда человеку открывается жизнь со Христом, жизнь в Церкви, он, как правило, ощущает эту жизнь как радость, и ничто в окружающей его реальности сравниться с ней не может. На первых порах (а период «первых шагов» в Церкви у кого-то длится недели, у кого-то – месяцы, а у кого– то – и несколько лет) Господь человека поддерживает, как мать маленького ребёнка и всё делает за него. Неудивительно, что эта жизнь с Богом представляется поначалу не только радостной, но и очень легкой – человек буквально летит, и ему невдомек, что это полёт не на своих крыльях, что это полёт ради того, чтобы знать чувство полета и к этой свободе стремиться впоследствии.

А потом всё начинает постепенно меняться. Жить в Церкви становится труднее, всё в большем приходится преодолевать себя и вместе с тем начинает как бы скрываться та полнота, радость пребывания с Богом, которая эту жизнь воодушевляла. Нужно понимать, что это ещё не охлаждение в вере – это некая часть процесса нашего в ней становления. Но современный человек именно на этом моменте, подробно описанном у многих святых отцов, зачастую претыкается так, что впадает в странное и нехорошее духовное состояние – холодное, нечувственное и в каком-то смысле неживое.

Порою верующим христианам приходится, давая, по слову апостола Петра, отчёт в своём уповании (см.: 1 Пет 3, 15), отвечать на вопрос примерно следующего содержания: «Вот ты ходишь в храм, ты христианин. Как ты объяснишь, что порою христиане, церковные люди, творят такие вещи, каких и язычники себе не позволяют?».

Поводов для такого вопроса, к сожалению, немало. И, я думаю, не стоит уходить от ответа на него, потому что если не дать ответ, человек будет считать, что это некое неразрешенное недоумение для нас самих. И всё же, если попытаться это объяснить, возникает определённое затруднение.

В первую очередь, наверное, мы скажем о том, что не каждый, кто посещает церковь и христианином называется, является таковым на самом деле.

Человек может быть верующим – и бесы веруют, и трепещут (Иак 2 ,19), человек может быть церковным – хорошо знать учение Церкви, посещать богослужения; но христианином он становится только тогда, когда действительно начинает через боль, через изменение своего сердца, учиться христианской жизни – может быть, и не очень результативно, но усердно, искренне и от чистого сердца.

Но таких людей не так уж много – и в Церкви можно встретить наряду с ними тех, кто совершенно чужд духу Христову, однако не надо по поступкам номинальных христиан судить о людях, чей жизненный выбор – быть учеником Христа.

И здесь собеседник, в особенности если это человек практичный, деловой, привыкший время и силы расходовать рационально, может спросить: «Но что тогда в Церкви, где человек призван христианской жизни учиться, делает огромное количество людей, которые этой жизни не учатся? В чем резон – и не развиваться, и не уходить?»

И это обоснованный вопрос. Более того, большинство из нас задаёт себе подобные вопросы в повседневной жизни и даёт разумные ответы. К примеру, родители приводят ребёнка в художественную школу или спортивную секцию. Спустя некоторое время они почти наверняка спросят учителя или тренера о том, есть ли перспектива, есть ли результат. И если им станет понятно, что ребёнок, из года в год занимаясь, рисует какие-то каракули или не может сесть на шпагат, вряд ли оставят его там просто непонятно зачем, лишь бы ходил. И при этом тем же самым людям может не приходить в голову, что их пребывание в Церкви тоже не должно быть таким – «ни почему» и «ни для чего». Это состояние, когда человек ещё молится, ещё постится, ещё исповедуется в силу духовной инерции: если бы её не было, он бы уже давно находился вне Церкви, но в нём ещё действует инерция некоего толчка, который произошёл в его духовной жизни.

Как возникает эта инерция, что в ней разрушительного и каковы её свойства?

Наверное, можно говорить о том, что причин возникновения духовной инерции существует несколько. Это может быть неглубокое понимание христианства, связанное зачастую с тем, что человек вообще не привык копать глубоко, добираться до сути вещей. Он получил какие-то переживания в Церкви, они его тронули, вдохновили, но жизнь Церкви осталась для него закрытой книгой, – и когда период призывающей благодати прошёл и всё уже не так легко и радостно, тем более не хочется её открывать. Есть люди, для которых это даже определённый жизненный принцип: «Мне хорошо здесь и сейчас – к чему лишние вопросы? Завтра я всё это оставлю, если что-то другое будет для меня приятнее». И это отнюдь не всегда связано с каким-то аморальным образом жизни – можно придерживаться норм внешнего благочестия, но жить по сути именно так, даже не отдавая себе в этом отчёта.

Ещё одна причина, очень банальная и обыденная, – это нерадение. И нет, наверное, среди нас ни одного человека, который бы от этого недуга не страдал. Но

один человек постоянно стремится преодолевать себя, и тогда всё-таки как-то движется вперед, а другой выбирает путь создания себе иллюзии: да, я этого не делаю и того не делаю, и в храме уже не был давным-давно, но я в Церкви и у меня в принципе всё хорошо.

А что в это время происходит с душой? То же, что и с мышцами тела, если их долгое время не приводить в движении: душа, если она не трудится, в какой-то момент становится совершенно бессильной. И человек, вполне вероятно, в какой-то момент ощутит, что его словно душевный паралич разбил – и не просто веры в нём горячей нет, а душа его не слушается вообще. И выйти из этого состояния к нормальной жизни церковной бывает уже очень трудно.

И ещё одна есть очень серьезная причина. Господь неслучайно говорит о том, что нам, если мы идем за Ним, необходимо будет отвергнуться себя (см.: Мф 16, 24). Нередко христианин в период первых шагов в Церкви об этом просто не думает, либо ему кажется, что он уже себя отвергся. Но рано или поздно человек натыкается в себе на что-то такое глубинное, сокровенное, страстное, что бы он очень хотел в своей жизни сохранить, но с чем невозможно дальше идти за Господом. Может быть, нужно простить – и не какую-то обыденную оплошность, а что-то серьёзное и тяжёлое. Может быть, нужно отказаться от незаконной связи с человеком, скажем так, несвободным. Да масса есть такого рода вещей… И есть опять-таки два пути: позволить Господу это у нас забрать, как забирают спички у ребёнка, либо вцепиться в это изо всех сил и не отдать это Богу, положив тем самым предел своей христианской жизни. И во втором случае начинается процесс внутренней деградации – не только духовной, но и интеллектуальной: сколько можно видеть примеров того, как человек, который недавно ещё всё понимал, видел, замечал в своём внутреннем состоянии, совершенно утрачивает то духовное зрение и духовное рассуждение, которые прежде помогали ему за Христом следовать. И наблюдать это в человеке, уже встретившем в жизни Христа, горько: это большая трагедия.

Думаю, не будет преувеличением сказать, что охлаждение в вере опасно не только для отдельного человека – оно опасно для той общины, в которой находится этот человек и, по большому счёту, для жизни Церкви в целом. В каком-то смысле здесь имеет место эффект домино: мы видим вокруг себя в храме людей, которые живут расслабленно, прохладно, ни к чему не стремятся – и у нас самих опускаются руки. А если нас окружают люди, которые живут собранно, ответственно, усердно, то и мы будем вдвойне стремиться и стараться. И это не какое-то «стадное чувство» – это вполне естественная вещь: добрые примеры вдохновляют, недобрые – развращают. Только не нужно, конечно же, всё сваливать на обилие недобрых примеров – главное нам самим не стать для собратьев во Христе примером соблазняющим.

Бывает, что человек, охладевший в вере по какой-либо из описанных причин, делает для себя вывод: «христианство для меня не работает» – и отправляется искать какую-нибудь «более эффективную методику личностного роста» на всевозможные семинары и тренинги. И здесь, кстати, можно задаться вопросом: а почему их в наше время так много и самого разного характера: от бизнес-курсов, обещающих непременный деловой успех, до каких-то в буквальном смысле сект? Дело в том, что

человек, который не умеет трудиться в рамках своего выбора, будет бесконечно искать чего-то нового, – и таких мечущихся людей в наше время много,

так что спрос формирует предложение. Причем порой пытаешься понять: а чего достиг тот или иной человек, который обещает всех желающих научить саморазвитию, самораскрытию? И понимаешь, что единственное его достижение заключается в том, что он нашел какое-то количество людей, которых смог убедить в том, что его услуги им необходимы. Когда мне говорят, что кто– то «ушел из православия», потому что открыл для себя иную духовную систему, я понимаю, что рано или поздно он уйдет оттуда ещё куда-то, а потом ещё куда-то – и в конце концов либо вернётся ко Христу, либо погибнет, совсем запутавшись, в какой-то немыслимой секте, либо станет закоренелым атеистом, убеждённым, что духовная жизнь целиком и полностью выдумка, потому что «это вообще ни в каких вариантах не работает».

А ведь эти люди были крещены и так же, как и другие, получили дар Святого Духа. Они были преисполнены духовной полноты, но дошли до совершенного опустошения. Так бывает всегда, когда человек не воспринимает как дар то, что ему дано, – постепенно ему начинает казаться, что ему не дано ничего. Это не только о даре веры – это и глубже, о самом даре жизни можно сказать: человек, который не благодарен Богу за то, что живет, может дойти до мысли о том, что жизнь – проклятье, и свое пребывание на земле превратить в ад, что и в вечной жизни его отлучит от Бога. И конечно, такие страшные примеры должны побуждать нас свою веру, свою способность к жизни с Богом, как некую плодородную землю, в себе возделывать.

Я неслучайно употребил здесь слово «страшные». Совершенная любовь изгоняет страх, как говорит апостол Иоанн Богослов (1 Ин 4, 18), и верующий человек не должен бояться своего Творца каким-то парализующим его душу страхом, как и не должен бояться ничего в мире, что могло бы заставить его предать Бога. Но сам по себе

страх как человеческое чувство – это действен ный побудительный мотив, в некоторых случаях более действенный, чем поощрение. И человек для того, чтобы подвигнуть себя к исправлению, может им пользоваться как лекарством.

А порой нам бывает даже совершенно необходимо самих себя испугать: понять, перед лицом какой опасности ставят нас наше нерадение или наша неготовность отвергнуться себя, и устрашиться этого.

Что будет с нами, если мы утратим дар веры? Состояние человека, потерявшего веру, – отчаяние; это не всегда осознаётся, но это всегда так. Это состояние сродни состоянию пловца, который, спасаясь где-то в бурных волнах, потерял спасательный круг – и его эти волны захлестывают, он не может выплыть и чувствует, что погибает. И на мой взгляд, страх вслед за охлаждением в вере потерять её совсем – это очень сильный стимул для того, чтобы за неё держаться и делать всё, дабы она не ослабела, дабы она становилась горячее. Потому что именно она – наша вера – является той победой, которая даёт нам возможность быть победителями в любой ситуации. Так говорит апостол Иоанн, любимый ученик Христа: сия есть победа, победившая мир, вера наша (1 Ин 5, 4). Горячая, неохладевающая вера человека преображает не только его самого, но и мир вокруг него и даёт ему возможность приобщения к вечности ещё здесь, на земле. Человек, который верит во Христа, действительно ощущает жизнь как чудо. И разве эта возможность ощущать жизнь как чудо и жить в преддверии вечности уже сейчас не стоит того, чтобы за неё побороться? Не нужно ждать каких-то серьёзных жизненных потрясений, каких-то испытаний, в которых наша вера воспрянет и воскреснет, – гораздо лучше прямо сегодня постараться наполнить свою жизнь всем тем, что нашу веру питает, укрепляет и согревает, чтобы сохранить этот самый главный дар, самое великое сокровище.